Рынок труда улучшился? Реальную ситуацию с безработицей в регионах обсуждаем вместе с экспертами Людмилой Ивановой-Швец и Владимиром Морыженковым

Гости
Людмила Иванова-Швец
доцент кафедры ТПП «Развитие Человеческого капитала» РЭУ им. Г.В. Плеханова
Владимир Морыженков
профессор бизнес-школы МИСИС

Тамара Шорникова: Сейчас большая тема.

Петр Кузнецов: Ну что, переходим к большой теме.

Тамара Шорникова: Безработица снижается, подходящую вакансию можно найти быстрее, зарплаты подросли.

Петр Кузнецов: Именно так сейчас выглядит наш рынок труда по мнению аналитиков «РИА Рейтинг», это в целом по стране. Давайте посмотрим, что же происходит в конкретных регионах.

Тамара Шорникова: Начнем с регионов-лидеров, здесь низкий уровень безработицы, относительно короткое время поиска работы, высокие зарплаты. Первые два места без сюрпризов занимают Москва и Санкт-Петербург, на третьем месте Московская область, далее следуют Югра и Татарстан.

Петр Кузнецов: Хуже всего дела в Тыве и Карачаево-Черкессии, это регионы с невысокими социально-экономическими показателями. Среди аутсайдеров также Ингушетия, Калмыкия и Алтай, где ключевыми проблемами остаются высокий уровень безработицы и низкие зарплаты.

Тамара Шорникова: Минтруд фиксирует рост безработицы: число зарегистрированных на бирже труда в России в первом полугодии 2019 года выросло на 18% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Петр Кузнецов: Рост числа официальных безработных в ведомстве связывают с повышением пособия по безработице: максимальный размер пособия с 1 января этого года составляет 8 тысяч рублей, а для лиц предпенсионного возраста 11 280 рублей.

Тамара Шорникова: Как обстоят дела на рынке труда в вашем городе, регионе? Позвоните нам и расскажите, будем с помощью вас формировать географию рынка труда в нашей стране.

Представим наших гостей.

Петр Кузнецов: О необходимости реформировать сами службы занятости и принципы их работы с людьми говорил сегодня днем в эфире «Отражения» по этой теме проректор Академии труда и социальных отношений, доктор экономических наук Александр Сафонов. Давайте его послушаем, а потом к вечерним гостям.

Александр Сафонов: Странная ситуация, когда службы занятости принимают вакансии с заработной платой ниже минимального размера оплаты труда, это вообще нонсенс. То есть 5–7 тысяч – это вообще предмет для работы прокуратуры. Как службы занятости формируют этот банк вакансий, тоже большой вопрос. Такие вакансии должны просто отсекаться. Необходимо делать апгрейд службы занятости, менять их направленность, профиль, методы работы, менять систему отчетности, которая показывала бы, в чем состоит их эффективность – не в том, чтобы не пускать, не «пущать» безработных, не в том, чтобы назначать вот эти мизерные пособия, а в том, чтобы все-таки добиваться результата. А результат для службы занятости – это трудоустройство в соответствии с действующим законодательством, то есть на «белую» занятость, занятостью, связанную с трудовым договором, и как минимум на зарплату не ниже прожиточного минимума и соответствующую квалификации и здоровью человека.

Петр Кузнецов: Теперь представляем наших вечерних экспертов. У нас в гостях Людмила Иванова-Швец, кандидат экономических наук, доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты «Развитие человеческого капитала», – здравствуйте.

Людмила Иванова-Швец: Добрый вечер.

Петр Кузнецов: Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСиС. Добрый вечер.

Владимир Морыженков: Добрый вечер.

Тамара Шорникова: Да, здравствуйте.

Владимир Морыженков: Здравствуйте, коллеги.

Тамара Шорникова: Если уж начали говорить о таком разбросе среди регионов, о лидерах и об аутсайдерах, понятно, почему все хорошо в Москве, в Санкт-Петербурге, Татарстан тоже, в общем-то, понятно, хорошее социально-экономическое положение, Югра, другие регионы с хорошим положением. Что они делают, для того чтобы рабочих мест было больше, для того чтобы на рынке труда все было хорошо? И почему такая печальная ситуация сложилась вот в регионах, которые замыкают рейтинг?

Людмила Иванова-Швец: Ну я думаю, что Москва и Санкт-Петербург, наверное, особо ничего не делают…

Тамара Шорникова: Здесь за скобками, да.

Петр Кузнецов: В комментариях не нуждаются здесь.

Людмила Иванова-Швец: Им по статусу, да. Тюмень сюда входит еще, например, Югра, Тюмень, действительно. Во-первых, зарплаты высокие просто потому, что, понятно, на Севере доплаты. В Татарстане, мне кажется, более благоприятный климат, более мобильная, может быть, какая-то часть, бо́льшая часть молодежи, которая более мобильно ищет работу. Ну а в целом ситуация такова, что где больше конкуренция, там быстрее, там меньше период поиска работы, больше возможностей трудоустроиться. И регионы, которые… Кировская область, Костромская область, там на самом деле достаточно вялая такая ситуация, потому что и рабочих мест мало, и спрос и предложение небольшие, поэтому ситуации совершенно другие, полярные абсолютно регионы.

Тамара Шорникова: Это зависит просто от базовых возможностей региона, от того, например, что там прописаны какие-нибудь крупные нефтяные компании и так далее, или это все-таки зависит от грамотного менеджмента, от управления в регионе или в городе?

Владимир Морыженков: Ну грамотный менеджмент и управление – важная вещь, но она вторична для России. Для развитых стран это, возможно, и первично, но для России вторично. В основном рынок труда и высокие зарплаты находятся там, где предприниматели или государство могут получить довольно высокую маржинальную доходность, за это они готовы поделиться частью зарабатываемых денег, получаемых денег. Прежде всего по России рынок труда распределяется по точкам залежей полезных ископаемых, и поэтому какой бы там ни был город или территория, которая подлежит освоению, или вот массовые стройки «Газпрома», которые привлекают огромное количество специалистов с профессиями сварщиков, и видно, как по всей стране за трубой устремляется огромное количество профессионалов, вот так распределяется рынок труда.

А в тех городах, которые на сегодняшний день обделены полезными ископаемыми, исторически складывалось какое-то специфическое направление, обеспечивающее конкурентоспособность этим городам, и они подбирали… Это относительное кластерное представление о рынке труда. И вот проблема заключается на сегодняшний день в России в том, что инвестировать, чтобы обеспечить конкурентное преимущество, чтобы твой товар, который ты производишь, можно было бы продать хорошо, получить выручку и обеспечить вокруг себя инфраструктура, жизнь и потратить на это качество жизни, там будут расти заработные платы, – к сожалению, в России мы имеем только очень маленькое количество сигналов к этому. В основном это все происходит в оборонных отраслях, где тратятся на бюджет большие деньги.

Я думаю, что мы сталкиваемся сейчас в России с огромной проблемой, которая поможет решить, невероятная и заунывная, в общем-то, тема, связанная с тем, что у нас демографическая яма. В этих городах происходит вымирание, и жизнь замирает, и многие из многих людей, которых вы видите вокруг себя, часто и сами бываете в таком же положении, перемещаетесь в те центры, где жизнь бьет. Она бьет ключом в хорошем смысле этого слова, что происходят какие-то события. Москва является финансовым центром, и здесь живут огромные капиталы, и здесь живет огромное количество богатых людей. Они нуждаются в советниках, они нуждаются в программировании; они готовы инвестировать там, где они живут, потому что оставляют капитал в контроле, в доступности вытянутой руки.

И это означает, что жалко, что эти миллионеры не хотят жить в Кирове, не хотят жить в Костроме, мы видим, как они моментально перемещаются, а если еще и капитал заработан определенно сомнительным свойством, как в России очень часто, к сожалению, было принято, то они перемещаются еще и за границу вместе с капиталом. Вот вам ответ на вопрос, что печальная картина: человек обладает способностями, обладает знаниями, а продать свой труд не может, некому.

Петр Кузнецов: То есть вместе со снижением численности безработных мы отмечаем снижение численности вообще занятости?

Владимир Морыженков: Совершенно правильно.

Петр Кузнецов: То есть рабочих рук, а это ограничение для экономического роста.

Владимир Морыженков: И это огромная беда, которая может у нас разразиться. Поэтому пошел разговор, а давайте подумаем о 4-дневной рабочей неделе. А сужение рынка труда, ведь у людей рождаются дети, эти дети должны выбрать профессию, эту профессию сегодня даже подсказать ребенку очень сложно, потому что в городах не Москве и не Санкт-Петербурге, я бы назвал еще несколько интересных университетов по стране, их можно было бы назвать, где растет уже уровень такой профессиональной подготовки, но это же единицы университетов, не как в Тайване: остров Тайвань, 115 университетов на острове, почувствуйте разницу. И тогда понимаете, где рождается конкуренция.

Какую ребенку нужно сегодня дать профессию, чтобы он выжил? Все понимаем, где эти ответы-то лежат. Но кто будет учить математике, кто будет сегодня учить биологии, микробиологии? Это все уже предметы, которые входят в школы, плюс вдобавок эти профессии востребованы так по всему миру, что как только ты уже в университете напишешь первую свою статью о чем-нибудь или точку зрения хорошо выставишь, ты получаешь буквально предложение переехать в другую страну, потому что есть потенциал, и люди правильно выбирают. Так у нас задача повлиять на те структурные изменения на рынке труда, которые происходят, они катастрофически опасны для нас.

Петр Кузнецов: То есть трудовые резервы России иссякают. Можно ли сказать, что сейчас основная вот эта вот сила по заполняемости иссякающего рынка труда – это предпенсионеры и работающие пенсионеры? Ну а в будущем, наверное, роботы.

Людмила Иванова-Швец: Ну до роботов, наверное…

Петр Кузнецов: О миграции еще поговорим отдельно.

Людмила Иванова-Швец: Да. До роботов, наверное, еще далековато нам, а то, что пенсионеры и предпенсионеры все-таки огромный потенциал – это действительно так, потому что вот как сказал коллега, демографическая яма. Ну сейчас мы не наблюдаем такой серьезной демографической ямы, мы немножко уже из нее вышли, но в любом случае это как раз тот период, когда на рынок труда выходят сейчас те, которые рождались в период очень низкой рождаемости, молодежи меньше. Если посмотреть статистику, обычно в одной группе, если статистические данные, численность лиц молодежи и предпенсионеров-пенсионеров: вот за 8 лет, с 2010-го по 2018-е гг., численность увеличилась практически в 2 раза. Она увеличилась не за счет молодежи, как вы понимаете, а за счет именно лиц предпенсионного и пенсионного возраста.

Петр Кузнецов: Ну не зря же совсем низкая безработица вот этого возраста, среди пенсионеров.

Людмила Иванова-Швец: И без них сейчас абсолютно никак, и очень многие компании возвращаются к тому, что… Сложно, конечно, возрастной ценз никуда не ушел, все-таки в большинстве компаний негласно он существует, приоритет все равно молодым специалистам 30-летним, 40-летним, а после 45 уже, конечно, проблематично, и это в разы снижает шансы трудоустроиться, если человек достигает этого возраста.

Петр Кузнецов: Точка отсечения для попадания на рынок труда, да, сейчас?

Людмила Иванова-Швец: Да, конечно, предложений практически нет. Есть эксперименты, даже кто-то пишет иногда в соцсетях, в Интернете, что отправил резюме, указал реальный возраст, 48 лет…

Петр Кузнецов: Дальше уже не смотрели.

Людмила Иванова-Швец: Ни одного отклика. Взял и поменял на 37 – и все, сразу 5 предложений.

Тамара Шорникова: Смотрите, прямо одновременно с вашими словами о том, что предпенсионеры сейчас действительно в выгодном часто положении находятся на рынке труда, приходит SMS из Ульяновской области: «За 50 всех увольняют массово». Люди 50+ нам сегодня активно звонили в прямой эфир, присылали сообщения, говорили о том, что все, просто как выжженная пустыня какая-то рабочее поле для них, невозможно трудоустроиться. Но при этом мы говорим, что действительно молодежи не хватает, и работодателям придется фактически, давайте такое слово применим, этих людей нанимать. Сейчас сколько нужно предпенсионерам подождать, чтобы за них начали драться на рынке труда?

Людмила Иванова-Швец: У нас все равно рынок труда очень сложно предсказуемый, понимаете? При всем при том… Вот у нас были массовые… Ну массовые я, может, громко скажу, но во всяком случае было достаточно много увольнений, был прямо такой ажиотаж в конце 2018 года, когда говорили, что да, избавляются от предпенсионеров, чтобы потом не было проблем в 2019 году, когда вступит в силу закон о предпенсионерах, чтобы не дай бог работодатель потом не пострадал и не понес никакую ответственность. Но сейчас все это успокоилось.

Тем не менее Москва и Санкт-Петербург опять же не показатели, а в очень многих регионах очень мало есть работающих как раз пенсионеров просто потому, что молодежи надо где-то трудоустраиваться. Есть регионы, в которых прямо ждут вот эту вакансию, вот сейчас человек выйдет на пенсию, он увольняется, на его место придет молодой специалист, и таких примеров достаточно много. Поэтому здесь тоже как бы освобождать место молодым, чтобы не уезжали, чтобы там остались и работали.

Петр Кузнецов: Да, Владимир… Сейчас, секундочку, Николай из Самары, подождите, пожалуйста, давно ждете. Тут еще об одной проблеме пишут. На самом деле проблема не в том, что вакансий нет, а из разных регионов пишут, что они есть, но там предлагают 10–15 тысяч.

Владимир Морыженков: Совершенно правильно. Коллеги, чтобы вам не предлагали 10–15 тысяч, вы должны точно ответить себе на вопрос, что вы уникальны. Вот я вам несколько тенденций сейчас по рынку, которые в статистике есть. На сегодня большое количество малых и средних предприятий в стране терпят неудачу, фиаско, они разоряются. Все пытаются, тотальное большинство пытается просто перепрыгнуть на рынок госпредприятий и там как-то устроиться на работу, обычно принято говорить: «Работаю, не парюсь, свои 30–50 тысяч получаю, главное устроиться, дальше уже можно как-то «в прицепе» этом жить».

Какие тенденции происходят интересные? Довольно заметно растет рынок микропредприятий. То есть что означает? Что те люди… А в статистике, кстати говоря, молодые люди, которым 20–30 лет, то есть с геном врожденного предпринимательства, вот так – они находят себя, но опыта нет, и им в микропредприятие развиваться очень сложно. А вот монстры, люди, у которых есть жизненный опыт за плечами, они понимают, что работу им не найти, но есть сила личности, хорошие знания, базовые такие, то есть их жизнь прошла не даром, они не просуществовали на работе, а что-то умело делали. Вы представляете, 415 тысяч рабочих мест они создали в мире микропредприятий и зарабатывают на микропредприятиях больше 100 тысяч рублей в месяц для себя. Это хорошая тенденция.

То есть когда вы слышите нас, что мы вот не распространяем идеи об иждивенчестве, «мне положено» – да ничего в этой стране уже никому не положено, в этой стране ты можешь при условиях вот этой системы экономической выжить, ты выживешь только при одном условии, если в тебе есть что-то отличное от других.

Вот даже пример какой-то был недавно, я точно отрасль… Это были соревнования по киберзнаниям каким-то, и в этих соревнованиях принял участие 73-летний человек. Он поразил всех окружающих своей базой знаний и получил массу предложений пойти на работу. Я бы, конечно, как работодатель тоже с удовольствием взял бы его вне зависимости от… У меня, кстати, 2 человека работают в 77 лет и в 75 лет, и я с ними не расстанусь; мне кажется, вот сколько они могут, я бы столько с ними и работал. Обыкновенные люди с определенным уровнем высшего образования. Что происходит? – у них очень высокая работоспособность и мудрое умение решать задачи.

Кстати говоря, формализация бизнес-процессов, что бы сегодня человек ни делал, можно уже сегодня поставить фактически чат-бота, я думаю, многие знают, что это такие компьютерные автоматические ответчики, которые решают элементарные процессорные задачки. А вот слушайте, когда возникает сложная задача, связанная с организацией землеотвода, с запланированием какого-то бизнес-плана, с элементами чего-то нового, решать может только человек, умудренный опыт.

Петр Кузнецов: Ну что касается, кстати, микропредприятий, это нам сначала надо инструменты поддержки малого бизнеса наладить прежде всего.

Людмила Иванова-Швец: А почему иждивенчество?

Петр Кузнецов: Самара, Николай, здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер.

Петр Кузнецов: Слушаем.

Зритель: Я ничего нового… Я работающий пенсионер, мне 60 лет, офицер запаса, два высших образования, участник боевых действий.

Петр Кузнецов: Ага.

Зритель: К сожалению, я работаю в системе ЧОПов, частные охранные предприятия. К сожалению, на протяжении уже 10 лет расценки за мой труд, то есть зарплата, не подымаются. Цены вокруг растут. У нас как такового… Ну понятие профсоюза вообще существует, люди, которые возглавляют эти ЧОПы, – это маленькие царьки, которые не подвержены никаким проверкам, они ничего не боятся, они что хотят, то и делают: без уважительных причин увольняют людей, штрафы, увольнения. Такое впечатление, что предел, как говорят в кругах определенных.

Неожиданно для меня, я после Москвы приехал в Самару, я увидел, что по телевизору показывают совсем иные вещи. В Самаре негде работать не только мне, пенсионеру, но и молодым людям. Если какие-то стройки, нанимают вообще дешевую силу из ближнего зарубежья, так сказать, а в Самаре заводы закрыты. И такой славный промышленный город, как Самара, испытывает вот эту безработицу, так сказать, и об этом никто не говорит, например, не говорят о том, что около 300 населенных пунктов не газифицированы в Самарской области, а газ, нефть мы гоним за границу. Какое-то несоответствие…

Петр Кузнецов: Да, никто не говорит, давайте, Николай, об этом говорим. Вот как объяснить этот парадокс на примере Самары?

Людмила Иванова-Швец: Ну это уже, наверное…

Петр Кузнецов: Ни молодым, ни пожилым.

Людмила Иванова-Швец: Да.

Владимир Морыженков: Да все…

Людмила Иванова-Швец: Все, что происходит на рынке труда, в общем-то, действительно работодатели ведут себя…

Владимир Морыженков: Все очень просто.

Людмила Иванова-Швец: Все элементарно.

Владимир Морыженков: Смотрите, ЧОП – это вымирающая профессия. Сегодня «Видеоглаз»…

Петр Кузнецов: Охранники и кассиры около 20% рынка труда занимают.

Людмила Иванова-Швец: Вот я бы не сказала, что это вымирающие профессии.

Владимир Морыженков: Я замечу вам, что эта профессия не будет динамично, там фонд оплаты труда динамично расти не будет совершенно точно, потому что те средства обеспечения безопасности, которые сейчас разрабатываются по всему миру, и электронная коммерция, и электронное движение денег лишит без всяких, уже давно признано, что чоповское направление безрезультативно, ты там не заработаешь. Что там сидеть, спрашивается?

Вот у меня нет работы. Да потому что на рынке Самары, как большинства городов, Самара еще не в самом худшем положении, нет действительно объема труда, потому что у людей нет потребительских денег, нет накоплений. Если нет накоплений, то сфера услуг не может развиваться, люди все время друг другу вынуждены уступать, уступать и предоставлять услуги очень низкого качества и вынуждены переходить надо существование, которое меняет ментальность, то есть потребительская часть начинает отсутствовать, человек не мечтает о будущем, ему на это нужно отложить, на это, он начинает требовать, двигать…

Основное требование, мне кажется, сегодня к губернаторам, оценка их вообще вклада, как они хорошо управляют, – это, конечно, создание количества достойных рабочих мест на своих территориях. Я думаю, что вот этот показатель в Америке, например, или в развитых странах, прежде всего сколько рабочих мест тебе удалось создать. И если ты да, создал, а это же квалифицированные рабочие места с высоким уровнем оплаты труда…

Петр Кузнецов: Почему они в этом не заинтересованы? Ведь это рост экономики отдельно взятого региона.

Владимир Морыженков: Я хочу вам сказать, что нет денежек, друзья, коллеги, нет денег.

Петр Кузнецов: Чтобы запустить?

Владимир Морыженков: Чтобы запустить, нужно инвестировать, чтобы осмелиться, вторгнуться в самую важную вещь, я постоянно говорю, рынок конкуренции. Выпускайте отличный телевизор, заявите, что сделаете лучше японских или китайских телевизоры, – никто не заявляет. Вот пушку гиперзвуковую, конечно, мы можем создать, но сколько народу ее будет покупать?

Тамара Шорникова: Потому что просто нет смысла соваться в те направления, где ты заведомо не сможешь конкурировать.

Владимир Морыженков: А если… Скажите, а куда тогда сунуться, если нет? Берете любое направление, китайцы пришли и создали сети 5G «Huawei», вы представляете, как стонет Америка, которая просто прогнулась невероятно. Говорят: «А ну, мы не китайцы, мы не американцы, мы где-то на границе, с нефтью проживем». Но нефть всех не прокормит.

Петр Кузнецов: Тут, наверное, еще и проблема в том, что трудоспособное население России не привыкло, что… Ну в идеале переквалифицироваться нужно раз в несколько лет на самом деле. А что у нас с переобучением? Как вообще с этой историей?

Владимир Морыженков: Это совершенно, Петр…

Петр Кузнецов: Или курсы просто для галочки существуют?

Владимир Морыженков: Это, Петр, классную вещь подметили, выдающуюся. Нужно понять, что те структурные сдвиги, которые происходят в жизни, заставят человека переквалифицироваться. Очень хорошо, что биржа труда дает сегодня 8 тысяч рублей или 11 в зависимости от, те максимумы, и ты можешь на эти деньги как-то просуществовать. Ужасная ментальность, которая живет в России, что на эти деньги можно просуществовать, остальное я как-то по мелочи доберу. И вот этот способ существования убивает человеческую мысль, и не хочется этих людей обслуживать, потому что у них денег нет заплатить тебе за сервисы.

И поэтому нужно понять, что твоя профессия, ты должен успеть поменять свою профессию вне зависимости от того, сколько тебе лет. Во-первых, это проблема долгожительства: если ты хочешь жить долго и в этой стране, то нужно точно избавиться от проблем с будущим атеросклерозом, тогда нужно в 45, в 50, в 60 садиться за парту и получать удовольствие от этого. Люди не хотят, они тогда тратят время на отдых, что-то хочется полежать. Мне самому 60 лет, я понимаю, что тоже хочется полежать, но тем не менее я осваиваю сейчас две новых профессии, иначе невозможно.

Тамара Шорникова: А что за профессии?

Владимир Морыженков: Ну вот я хочу сказать, что я по первому образованию радиоинженер, по второму образованию я вот стал доктором экономических наук, много сделал в экономике. Сейчас я работаю в сфере IT. Мне кажется, что формализация бизнес-процессов позволит отнять у человека рутинные дела и операции. Человек должен понять, что то, что у него находится в голове, можно разбудить эти знания и делать очень умные мысли, направленные хотя бы на решение задач, я не говорю про создание нового, это уже у талантов, а вот умное решение задач, к этому приспособлено много людей.

Тамара Шорникова: Перед Александром (тоже подождите нас, пожалуйста) – у тех, кто верит, хочет, есть ли возможности? К нам опять же сегодня днем в эфире…

Владимир Морыженков: В России…

Тамара Шорникова: …звонили и говорили о том, что те же курсы переквалификации на бирже труда для галочки, те же другие курсы, которые действительно серьезные и могли бы тебе как-то улучшить твое положение, очень дорого стоят.

Владимир Морыженков: Я хотел бы сказать: коллеги, ищите в Интернете огромное количество… Во-первых, узнайте, какие у вас есть потенциальные способности. Может, вы умеете вязать то, что не свяжет другой; может быть, вы умеете рассказывать; может быть… Вы послушайте, кстати говоря, обращаю ваше внимание, огромный мир высокопрофессиональных блогеров и инстаграммовский – тратьте время, находитесь в Интернет-среде, там все есть, огромное количество подсказок, когда вы услышите, что это резонирует с вашим состоянием души, вы говорите: «Я тоже мог бы это попробовать». Я был вчера в одной стране, маленькая страна Молдова, там открылся рынок изготовления хлеба. Бедно живут, кстати говоря.

Петр Кузнецов: Бедно.

Владимир Морыженков: Не изготовления, экологический рыночек там открылся. Там в палатку, где женщина продает свой хлеб, чуть ли не запись уже начинается, потому что 15–20 минут надо стоять в очереди, чтобы купить у нее булку хлеба. Она была врачом, представляете, да? Ее квалификация в каком-то направлении исчерпалась, она потеряла работу из-за медицинской реформы, но она пошла печь хлеб, о ней стали писать газеты и журналы.

Я хочу сказать, что в каждом из нас находится тот потенциал, который мы сами не даем себе возможности раскрыть, потому что живем в шорах. И кстати говоря, в России в центрах переподготовки едва ли вы чего хорошего найдете. Это какая-то очень часто заунывная система, потому что на этом зарабатывают те преподаватели, которые, на мой взгляд, я очень неуважительно сегодня, я сам много лет проработал в университете, – люди, которые сегодня вынуждены оставаться в университете, держаться двумя руками за то, чтобы там не потерять свою работу, не успевают повышать квалификацию в ногу со временем, то, как должны сегодня выглядеть настоящие специалисты, лидеры своих отраслей, у них нечему научиться. Увы, это колоссальная проблема, созданная реформой образования.

Тамара Шорникова: У нас есть видеоматериал…

Владимир Морыженков: Я не согласна.

Тамара Шорникова: Расскажите обязательно после сюжета, он небольшой…

Петр Кузнецов: Он как раз в продолжение темы на самом деле.

Тамара Шорникова: Как раз сейчас он будет уместен. Две истории о том, как люди как раз не побоялись свернуть с проторенной дорожки. Что из этого вышло, посмотрим.

Владимир Морыженков: Правильно.

Петр Кузнецов: А потом вернемся и прокомментируем, да.

СЮЖЕТ

Петр Кузнецов: Людмила, вы вот до сюжета успели выразить несогласие с посылом Владимира. Давайте его раскроем, в чем?

Людмила Иванова-Швец: Ну я не со всем согласна. Я согласна с его посылом, с тем, что человек не должен сидеть на месте. Он действительно должен, если он хочет жить хорошо…

Петр Кузнецов: …пытаться сесть в социальный лифт.

Людмила Иванова-Швец: …если он хочет заработать, если он не согласен с той системой, в которой он работает… Ведь человек приходит на работу, ему говорят: «У тебя зарплата 6 тысяч». – «Ну что делать? Больше я нигде не заработаю. Я готов на 6 тысяч». Что ты сделал для того, чтобы не получать эти 6 тысяч? Ты пошел прошел курсы, поинтересовался, где есть, может быть, вот как раз посмотрел на свои резервы, что ты можешь, что ты умеешь и где бы тебе было лучше.

Но не согласна с чем? Службы занятости на самом деле сегодня, получая от государства деньги, предлагая курсы… И не согласна с тем, что те, кто приходят туда… Я сама преподавала на курсах, это было, правда, мне кажется, лет 6 назад, как раз от службы занятости приходили. Это был как раз такой период, когда было действительно много увольнений, особенно еще была, по-моему, какая-то реформа в армии, когда увольняли, и очень много было бывших военнослужащих, которые обучались…

Петр Кузнецов: Ага, освобождались.

Людмила Иванова-Швец: Они слово «менеджмент» слышали, может быть, где-то далеко-далеко, и когда они садились за парту и слушали, у них менялось сознание, у них как раз появлялся вот этот толчок что-то изменить. Пусть они конкретно, может быть, не трудоустроились, пусть они не нашли себя, получив «корочку», но у них появился стимул, что в этой жизни можно что-то сделать, можно попробовать, можно какие-то другие направления.

Более того, я даже обучала как раз представителей служб занятости. Вы знаете, что мне было очень интересно? Не знаю, может быть, и сейчас, мне кажется, ситуация приблизительно такая. Как раз очень много есть программ обучения молодых мам, мам, находящихся в декрете, инвалидам. Они с трудом даже набирают в эти группы, они готовы обучать – не идут, они даже набрать не могут. А сейчас, когда (мы даже в этой студии говорили) 300 тысяч обучают регионы благодаря вот как раз программе предпенсионеров – так, мне кажется, в некоторых регионах еще и набрать сложно. Есть те предприятия, которые очень откликаются, очень активно сотрудничают со службой занятости.

Другой вопрос тоже: вот да, службы занятости прежде всего для того, чтобы не обучать, а трудоустраивать. А трудоустраивать сложно почему? Во-первых, очень сильная бюрократия. Вот если бы пришел кто-нибудь со службы занятости и сказал… Предприятия не хотят сотрудничать со службой занятости, потому что они потом очень долго должны предоставлять отчеты и отписываться, почему они взяли, почему не взяли, а какую форму предоставить, вот такую или вот такую.

И поэтому проще, наверное, дать объявление, где-то найти в другом месте, а службы занятости, получается, что там очень мало интересных вакансий и очень мало кандидатов, которые… Потому что если идти в службу занятости, как всегда говорят, идти за пособием, но не за тем, чтобы тебе помогли найти работу, потому что там вакансий интересных нет, а нет интересных вакансий, потому что туда компании не подают эти вакансии, они каким-то образом обходят это. Обходят, потому что не хотят связываться с этой бюрократией, хотя все бесплатно, бесплатные отношения, они готовы заплатить кадровому агентству, для того чтобы им нашли сотрудника, а не бесплатно через службу занятости.

Петр Кузнецов: Вот по сюжету, который мы посмотрели, мы, конечно… Это здорово, что главврач стал пляжным фотографом, но нормально ли это, что пляжный фотограф получает больше, чем главврач? Что это вообще говорит о структуре нашего рынка труда?

Людмила Иванова-Швец: Ну это вообще отдельная тема.

Владимир Морыженков: Да.

Людмила Иванова-Швец: У нас сейчас самые востребованные, я сейчас буквально смотрела топ-10 самых востребованных профессий: няня, медсестра… Но няня, которая обслуживает 30 детей в детском саду, тоже получает в разы меньше фотографа, а ответственность какая?

Владимир Морыженков: Я бы…

Людмила Иванова-Швец: А медсестра, которая работает, и еще у нее опасные какие-то условия труда? Она тоже получает в разы меньше.

Владимир Морыженков: Здесь нужно… Я сильно не соглашусь с этим тезисом. Уважаемые коллеги, если человек получает за свою работу легально деньги, которые ему клиент готов отдать, он должен их получать. И если врач получает то содержание, которое он получает в результате этой медицинской реформы, или профессор, или преподаватель университета, он должен просто точно биться за свои права и требовать возмездной, достойной оплаты труда себе.

Я замечу, что рынок труда свободный, на этом свободном рынке говорить, что несправедливо, кто няня, кто папа, кто дядя… Я хочу вам сказать пример, я уже приводил его здесь, на телевидении: я встретил программистов из Таганрога, они говорят, что примерно за них работу им тысяч по 400–500 в месяц должны платить и всегда платят, и платят и больше. Слушайте, это 500 тысяч, это полмиллиона, здесь в Москве топ-менеджеры такие деньги не получают. Почему? Да потому что на этот труд очередь стоит людей, готовых заказать им работу.

Сделайте так, чтобы к вам встала очередь, станьте выдающимся хирургом, откройте свою частную клинику, и не надо говорить, кому какая справедливость будет. Вы знаете, что русские врачи являются гениальными. Недавно совершенно опять рассказывали мне в Железнодорожном люди: какая-то глазная клиника, очередь огромная людей попасть туда. Лечите свое здоровье в хороших местах, платно – значит, копите деньги и тратьте деньги только на отличного доктора, чем больше он получит, тем лучше, он останется в нашей стране, а не уедет в Израиль или в какую-нибудь другую страну.

И вот нужно точно сказать еще одну вещь, на которую я бы обратил внимание. Мне очень не нравятся разговоры про МРОТ, вот будем повышать МРОТ… Нужно повышать почасовую стоимость 1 часа. Очень умно поступили, я вынужден цитировать или приводить примеры из Америки, мы как преподаватели в области бизнеса изучаем, что происходит. Установлено: если у тебя почасовая оплата, ты не имеешь права даже на часть дня нанять человека, например, если это Сиэтл будет, меньше чем 15 долларов в час, да? Это означает, что у тебя налогообложение даже с работников… У нас же полно теневого найма идет, когда ты взял на день человека, рабочих на двое суток, и тем самым мы губим свой рынок труда или исходим, что вот МРОТ, у нас такой-то оклад.

Когда ты берешь себе… То есть ты вынужден будешь открыть, что ты должен нанять человека; на 2 часа нанял? – отдай ему, значит, вот эту какую-то фиксированную оплату труда, тогда ты точно узнаешь, сколько человек стоит в час, да? А часовая оплата, на нее положи все налоги, и ты будешь сильно думать, как тебе автоматизировать свое производство; будешь автоматизировать, получишь лидерство на рынке; получишь лидерство на рынке, станешь богатым, будешь тратить деньги на обслуживание своей жизни вокруг всего, жизнь наладится.

Тамара Шорникова: Давайте послушаем Александра из Ростовской области. Спасибо, что дождались. Александр?

Зритель: Добрый вечер.

Петр Кузнецов: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Да, слушаем вас.

Зритель: Я из города Аксай Ростовской области, мне 58 лет. У нас практически работу найти невозможно. У меня два юридических образования, школа милиции и плюс академия… Значит, найти работу даже грузчиком или кем-то там устроиться на… невозможно. У нас везде узбеки. У нас даже есть совхоз, называется «Аксайское молоко», там… становятся охранником – бесполезно, там узбеки везде, понимаете? Они даже на тракторах работают, на комбайнах, без всяких…, без прав, это я 100% знаю, я сам бывший работник..., я это прекрасно знаю. И никто об этом вообще не волнуется.

У нас есть такой глава администрации…, все под ним, весь Аксайский район, понимаете? Устроиться куда-то бесполезно. Почему? Потому что весь бизнес под ним, понимаете? Все строительство под ним, все, которые есть… Сейчас у нас строится ЖК «Новый Аксай», это строит его зять вместе с ним. Там, значит, оплата труда подсобникам 1 200 рублей, и то туда невозможно устроиться. Почему? – там одни узбеки, понимаете?

Петр Кузнецов: Понятно, Александр из Ростовской области.

Тамара Шорникова: Да, Александр, спасибо.

Петр Кузнецов: Что касается мигрантов. При этом, если мы отмечаем убыль транспортного населения, говорим об этой проблеме, то, наверное, миграционные потоки должны компенсировать эту убыль трудоспособного населения.

Владимир Морыженков: Сто процентов.

Петр Кузнецов: А тут получается вот так, Александр говорит, что они, наоборот, занимают места.

Людмила Иванова-Швец: Поток мигрантов сейчас поменьше…

Петр Кузнецов: Так давайте определимся.

Людмила Иванова-Швец: Потом мигрантов уменьшился, пик мигрантов (во всяком случае зарегистрированных, то, что говорит статистика) приходился на 2015 год. После 2015 года тенденция идет к сокращению количества мигрантов.

Петр Кузнецов: Почему? Они находят себе другие страны для заработка?

Людмила Иванова-Швец: Они находят и другие страны, во-первых. Во-вторых, мне кажется, просто уже и предложения нет такого: все места, которые они могли занять, они заняли. Никаких таких особых…

Тамара Шорникова: Мне кажется, это все равно ситуация не очень однородная по стране, потому что у нас есть регионы, в которых проблема действительно очень стоит, нам регулярно пишут о том, что трудно устроиться, потому что эти места заняты. И мы сейчас не говорим о том, чем конкретно занимаются…

Людмила Иванова-Швец: Есть регионы, в которых приехали чуть раньше или чуть позже, все равно эти потоки своеобразные, потому что есть регион, в который начали приезжать, на тот же Дальний Восток, в 2000 году численность, например, мигрантов с Китая уже была очень высокая, в другие регионы они поехали чуть позже.

Тамара Шорникова: Тут просто речь идет не о привычном занятии, то есть речь идет не о дворниках, не о сотрудниках жилищно-коммунального хозяйства, Александр говорит о том, что и на комбайнах трудятся, и в сельском хозяйстве, и так далее. Как государство должно формировать квоты, направления, где действительно пригодится зарубежная сила, потому что там дефицит наших соотечественников? А где нужно выставить барьер какой-то?

Владимир Морыженков: Да. Вот посмотрите, нужно делать все, чтобы формировать рынок умного труда. Нужно… Пусть не обидится на меня коллега, который сказал, что у него два образования, я надеюсь, что он комбайнером, биться за работу на комбайне с узбеком без прав не будет, мой вам совет, не делайте этого. Но у вас есть голова. Необязательно жить в том районе, где нет возможности что-то сделать.

Предпринимательская активность… Только что сегодня говорил с одним учеником, покупает в Татарстане кусочек земли, сколько-то десятков гектаров земли, придумали какую-то технологию выращивания растений при помощи пристреливания этих семян в землю, и ни сорняки, ничего не мешает, в России это совершенно новая технология. Мозг большого количества людей вовлекается, они нанимают себе помощников, то есть им хочется реализовать проект. На что нацелены? – экспорт продовольствия за пределы России.

Если вы находитесь в подавленном состоянии, что какой-то человек узурпировал экономику, – слушайте, Аксай, там территории, Ростовская область ведь очень развитая, там множество различных возможностей. Вы сами заняты производством продовольствия и торговлей, благодатнейший край – производите продовольствие и экспортируйте. Попадайте в группы, в команды этих людей, их много на самом деле, я сегодня вижу массу стартапов, где люди берутся и делают.

Кстати говоря, нет работы для экономистов сегодня, нет работы для тех, кто наполучал дипломы таких слабых маркетологов, юристов множество. Слушайте, в этих людях живет очень много предпринимательской жилки, и они являются авторами, деваться некуда, открывают маленькие предприятия и находят интересные стартапы, где нужно нанять людей. И им все равно, какой это будет возраст: я сейчас встречал в IT-стартапе, люди задействованы и за 50 лет, очень много людей и очень хорошо работают и горят. Самое главное, нужно попасть вот в эту систему вовлечения, когда хочется произвести продукт лучший в мире, продать его и получить награду.

Петр Кузнецов: Слово «образование» – высшее образование по-прежнему, все еще преимущество при трудоустройстве?

Владимир Морыженков: М-м-м…

Людмила Иванова-Швец: Конечно.

Владимир Морыженков: Я вам, коллеги, хочу следующую вещь сказать. Диплом диплому рознь, и я понял, что государство все-таки пошло по пути создания центра аттестации профессиональных компетенций, потому что диплом программиста у тебя может быть, но программист ты никакущий. То есть высшее образование, которое получают многие люди, – это совершенно нет никакой гарантии, что ты можешь устроиться по этой специальности, потому что ты должен быть, если учитель, то лучший учитель. То есть вы должны точно понять, это призвание вашей жизни или не призвание.

Образование никакую защиту вам не дает. Встречаю множество людей без высшего образования, выдающиеся программисты. Они учатся друг у друга, уже цеховое образование, то есть диплом какого-либо университета ничего вам не гарантирует. Есть бренды выдающиеся, ВМК МГУ, допустим, Физтех, Бауманка, получаете диплом и то столкнетесь с проблемой: а вы сможете решить какую-нибудь сложную радиофизическую задачу? У тебя диплом есть, а задачу ты решить не можешь, зачем ты нам такой нужен?

Петр Кузнецов: То есть уход от «корочек» в сторону опыта, навыков, креатива?

Владимир Морыженков: А цеховое образование, всегда хочется спросить: ты у кого учился? Дай мне фамилию, и чтобы эта фамилия в этой профессии была вот такой… Вы вот обращали внимание, раньше всегда говорили, даже еще в советское время говорили, что если ты в ГИТИСе учишься, в чьей мастерской ты там? Мастерская Ролана Быкова, и вы говорите: о, это ученик Быкова. Никому не интересно, какой там, ГИТИС или какой, это был выдающийся учитель, Михаил Ромм, я уж их помню на слух, потому что ты учился у гения, значит, ты чему-то научился наверняка, если он подписался, дав тебе диплом. Поэтому вы учитесь.

Вот я говорю вам о таганрогской школе не зря, там все сказали, там где-то кафедрой математики заведует выдающийся человек и от него выходят выдающиеся программисты – что ты в Москве тогда идешь? Хочешь программистом стать? – езжай в Таганрог, станешь программистом от бога, супер.

Петр Кузнецов: Вы сказали «конечно», все еще важно высшее образование.

Людмила Иванова-Швец: Важно.

Петр Кузнецов: Все больше и больше работодателей, которые даже…

Людмила Иванова-Швец: Ну это же тоже не факт. В советское время тоже выпускали… Может быть, качество, всегда считали, было лучше, но это же не значит, что из 25 человек в группе все будут выдающиеся педагоги: кто-то был педагогом, а кто-то шел работать в библиотеку. Это всегда так было, это от многих факторов зависит. Сейчас ну попробуйте устроиться… Нет, примеры есть, и когда говорят, что нет, сейчас не нужно, в любом случае есть профессиональный стандарт, в котором написано «высшее образование», и тебя не возьмут, если у тебя нет хотя бы корочки высшего образования, не говоря уже о наборе…

Владимир Морыженков: Да, но вакансия всегда эта занята, которую ты хочешь найти.

Людмила Иванова-Швец: Да, конечно. Но правда, что есть набор компетенций, по которым тебя должны проверить, ты их набрал или не набрал, и «корочка» еще ничего не будет значить, если ты не подтвердишь эту компетенцию. Ну тогда иди работай дворником или продавцом, такие примеры тоже есть.

Владимир Морыженков: Отнюдь не дворник и отнюдь не продавец. Коллеги, вы смотрите, я в отношении детей, молодежи очень пекусь, у меня прямо какая-то такая я не хочу сказать навязчивая идея, но мне хочется обязательно вам передать такое важное знание, что у вас с 18 или с 17 до 21 года очень неплохо работает в голове способность операционно тренировать свой разум решать сложные задачки. И если в это время вы тратите время, например, преподаватели читают вам лекции, не дай бог по книжке, по бумажке или передают вот эти профессиональные стандарты… Я, конечно, ничего не могу дальше прокомментировать без неформальной лексики.

Но я дальше вам хотел бы сказать: пока голова соображает, учитесь за эти 4–5 лет настолько настроить свое серое вещество, что вы будете остро нужны компании и будете нужны всегда, потому что способность решать задачи операционно сохранится на всю вашу жизнь. Вам будет совершенно все равно, какой профессией владеть, переквалификация профессиональная, я хочу сказать, 6–7 месяцев, и вы можете поменять профессию довольно сильно. Но это если вы правильно потратите время на то, что вы будете заниматься только специальными предметами, понимая, как это все будет востребовано.

Все говорят: вот общий культурный уровень… Вот в школу бизнеса к нам приходят много людей, которые говорят: «Я плохо разговариваю, у меня плохая коммуникация, я делаю ошибки в письме». Нанимаем людей вокруг них, их натаскивают, меняются эти знания, очень хорошо действуют. Но профессиональная востребованность, говорят: «Без него мы не можем». Вот услышьте у себя в России, у вас есть имя, фамилия и отчество, скажите: вот без меня, Иванова Василия Петровича, они не могут, потому что я могу сделать это, только я. И вот только я, услышьте себя, что вы можете сделать? И тогда, сколько бы вам ни было лет, все будут… Вы помните, хирург Уколов был, 104 года, в 103 делал операции – это же великие люди!

Тамара Шорникова: Давайте сейчас о мечтах и конкретных возможностях работников из разных регионов.

Владимир Морыженков: Давайте.

Тамара Шорникова: Посмотрим, что происходит на рынке труда в Татарстане, это один из лидеров рейтинга, и в Северной Осетии, там уровень безработицы один из самых высоких.

СЮЖЕТ

Тамара Шорникова: SMS из Пензенской области: «Вы опять все перекладываете на людей, а где государственные заводы, фабрики? Сколько можно учиться? Нужно сократить зарплаты чиновников, прибавить рабочим». Мы много сегодня говорили в программе о личном вкладе в самого себя, но если говорить все-таки о государстве и не снимать с него ответственности, – оно сейчас понимает, какие конкретно сотрудники, профессионалы ему нужны? Если понимает, то как оно формирует интерес в людях этими сотрудниками становиться? Как поддерживает их?

Петр Кузнецов: Как оно это вообще может понимать?

Владимир Морыженков: Оно может понимать, если есть стратегия развития. Понять, каким видят наше государство через 5–10 лет наши правители, следовало бы… Они видят, каким оно должно быть, но только совершенно непонятно, откуда люди такой квалификации возьмутся за столь короткое время. И я думаю, что приходится рассказывать сказки в основном, во многом, часто вводить в заблуждение людей, которые не знают, какую профессию осваивать, нет прогноза: то ли мне военным готовиться стать из-за того, что сплошная военная угроза вокруг России складывается, то ли мне нанотехнологиями, робототехникой заниматься; а если я выучу английский язык, то я могу взять и уехать с этой еще профессией, потому что этот рынок труда крайне востребован во всем мире.

Поэтому, конечно, надо прежде всего тратить все усилия на то, чтобы умнейших людей удержать здесь свободой предпринимательства и вложением в них денег. Они создают невероятное количество рабочих мест. То есть тот человек, который талант свой может реализовать здесь, он вокруг себя создаст тысячи рабочих мест, ни один губернатор столько не придумает.

Петр Кузнецов: Поэтому у нас пока и получается, что приходят не с теми компетенциями, то с избыточными, то ли с недостаточными.

Владимир Морыженков: Езжайте в Сан-Франциско, увидите сплошные русскоговорящие районы – это те люди, которые, увы, являясь этнически русскими, создают рабочие места не там, где нашей стране было бы нужно, вот в чем проблема.

Петр Кузнецов: Людмила, занятость – это чья забота все-таки?

Людмила Иванова-Швец: Занятость – это, конечно, с одной стороны, забота государства. Но есть такая фраза «не мешать», даже пусть не помогают, но не мешают. Но очень часто мы видим вот эти барьеры, особенно в регионах, как раз административные барьеры, которые мешают созданию, и это главная проблема. Государство, с одной стороны, много делает, но согласна абсолютно, прогноза нет, нет четкой картины видения, а что же мы хотим получить в будущем. И поэтому для молодежи очень сложно определиться действительно, а куда же лучше, где я буду востребованным. Хотя на самом деле рынок настолько меняется быстро, что нужно получать то, что сейчас интересно, в чем у тебя есть преимущество, а потом все это добавлять в процессе своей трудовой жизни.

Петр Кузнецов: Спасибо большое, спасибо большое, что пришли, уважаемые эксперты. Людмила Иванова-Швец, кандидат экономических наук, доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты «Развитие человеческого капитала», и Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСиС, были у нас сегодня в гостях, многое объяснили. Спасибо.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Людмила Иванова-Швец: Спасибо.

Владимир Морыженков: Спасибо вам большое, коллеги.

в Теме дня