Александр Денисов: Экспорт российской нефти за минувшую неделю рекордно вырос, почти до 4 миллионов баррелей. Рост по сравнению с позапрошлой неделей составил 30%. Да, конечно, продаем со скидкой, дешевле, но такая у нас стратегия. С газом, кстати, несколько иная: СПГ мы продаем по принципу «лучше меньше, да лучше», когда объемы ниже, а цены – выше. Мы уже несколько отвыкли следить за ценами на газ, нефть – и вправду не стоит: в бюджете на этот год доходы от энергоресурсов не на первом месте, рассчитываем получить от продажи 8 триллионов рублей, а вот неэкспортные доходы в 2 раза больше, 16 триллионов рублей. Но тем не менее тема в любом случае интересная. На связи со студией Константин Васильевич Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности. Добрый день. Константин Симонов: Да. Александр Денисов: Константин Васильевич, вот взаимосвязь между ценами на нефть и бюджетом. В некоторых СМИ поднимают тревогу, мол, продаем всего за сколько там, 47, а в бюджете заложена цена 70. Давайте развеем эти сомнения, насколько это для нас критично не критично, и по газу тоже. Константин Симонов: Ну, на самом деле здесь действительно возникает такой эффект, когда люди слышат какую-то цифру, а потом еще вторую цифру, и у них возникает вот такое шоковое отношение ко всему. Даже там не 47, если вы имеете в виду публикации западной прессы, Bloomberg со ссылкой на Argus, они пишут про 37 и 38 долларов за баррель, а Bloomberg даже умудрился написать, что мы продаем нефть дешевле себестоимости, что, мягко говоря, вообще никакой действительности не соответствует, даже если взять за расчетную цифру 37 долларов за баррель. А потом вот вторую цифру, которую вы говорите, что бюджет рассчитан исходя из цифры, там даже не 70, 70,1 долларов за баррель по нефти Urals. И вот когда человек слышит две эти цифры, не совсем вдаваясь в детали, конечно, у него шок и вопрос, как же мы еще живем-то, непонятно, если у нас такой разрыв: тут 70 вроде запланировано, а Argus пишет про 37. Так вот, собственно, давайте с двумя этими цифрами и разберемся. Цифра первая. Что делает Argus? Argus раньше считал цены на нефть по методике, т. н. CIF, которая включает в себя страхование и фрахт. А поскольку с 5 декабря поставки морской нефти запрещены в Европу европейскими решениями, то агентство Argus не может считать по этой методике, потому что раньше оно брало котировки в амстердамском порту, а теперь в амстердамском порту легально российской нефти нет. Тогда агентство Argus спокойно перешло на другую методику и считает т. н. методику FOB, т. е. методика стоимости нефти в порту отгрузки. Это все, естественно, в агентстве Bloomberg знают, но им же надо эффект произвести, поэтому они говорят, что «резко рухнула цена». Но дальше берется несколько поставок, которые совершаются, и говорится: «Вот цена российской нефти». То есть в этом плане, конечно, говорить о том, что вся российская нефть продается по 37 долларов, просто не совсем корректно, мягко говоря. Это не означает, как вы справедливо заметили, что на российскую нефть не приходится давать скидки. Эти скидки на самом деле не совсем вот так, как, мне кажется, понимают многие телезрители, что вот хочешь ты продать нефть в Индию, а Индия тебе говорит: «Ага, вы теперь под потолком – будем брать у вас по столько-то, по 40 долларов». На самом деле не так. Что такое скидка? Скидка – это плата перевозчику, который берет на себя действительно огромные риски, особенно если это кипрский перевозчик или греческий перевозчик, риски попасть под европейские санкции. И он свои услуги оценивает дороже, потому что он туда включает санкционные риски. Это правда, действительно, по оценкам Минфина актуальным, в т. ч. включающим начало января, наша нефть торгуется сейчас, по версии Минфина, ниже отметки в 50 долларов за баррель по Urals. Но все-таки это тоже маловато, сейчас до 70 доберемся, но это отражает... Но все-таки это лучше... Хуже, чем 70, но лучше, чем 37. При этом понятно, что российская нефтяная индустрия испытала серьезный шок, связанный с введением эмбарго на поставки нефти. Конечно, просадка будет, поэтому глупо было ожидать, что мы справимся без санкций с выгодой для себя, – ну конечно нет. Александр Денисов: Но с газом-то справляемся, Константин Васильевич, с газом справляемся. Константин Симонов: Ну, как справляемся? Мы тоже потеряли довольно серьезный физический объем поставок в прошлом году, там просел... Александр Денисов: Но в цене выросли. Константин Симонов: В цене серьезно выросли, действительно, справедливо вы заметили, это позволило «Газпрому» только дополнительно 3 месяца платить ежемесячно по 416 миллиардов дополнительных налогов за счет цен. Да, действительно, серьезно просели по экспорту, но закрылись по цене. В нефти ситуация другая. Мы экспорт вообще даже нарастили по прошлому году на 7%, а добычу на 2%. Так я это к чему говорю? Когда весной ввели первые санкции, у нас добыча проседала на 7–8%, весной, а по году она уже выросла на 2%. То есть в этом плане мы нагнали эти санкции, уже начиная с осени начали все это компенсировать. Я это к чему говорю? К тому, что, когда вы видите шокирующие цифры, которые вас шокируют сегодня, вы, пожалуйста, не принимайте все это дело как за то, что это все уже там, развал, начало конца. На самом деле нет – это реакция на новые санкции, после чего наша нефтяная отрасль адаптируется к этим историям, как показал 2022 год. Еще раз повторяю, просадка была по добыче на 8% в минимуме, а по году, уже мы год закрыли на 2% по добыче рост и, еще раз повторяю, на 7% по экспорту. То же самое будет и в этом году: реакция, да, на шок будет, но, естественно, нефтяная отрасль тоже ищет варианты. Кстати, один из вариантов – увеличение доли танкеров, которые принадлежат российским компаниям, что фиксирует сам Bloomberg, потому что наши компании в прошлом году активно скупали все возможные танкеры, которые были на мировом рынке. Кстати, если бы у нас в России был собственный флот танкерный, у нас проблем бы не было с этим потолком, потому что мы бы и Индии, и Китаю продавали... Потому что сейчас на самом деле, вот если вы спросите, почем мы Индии продаем нефть, – на самом деле мы продаем ее выше потолка 60 долларов, выше, Индии, но кусок этого забирает перевозчик, потому что он с Кипра и он говорит: «Ребята, меня вот тут прижали, я под уголовку могу попасть». Если бы у нас было достаточное количество нефтеналивных судов, мы не обращались к кипрским перевозчикам. А почему мы это делали? Потому что нам 15 лет говорят, что нефть – это проклятье, что скоро нефть никому в мире будет не нужна, зачем нам собственный танкерный флот, если через 10 лет нам возить нечего будет... А если бы у нас сегодня, вот сейчас, в 2023 году, вместо нефтегазового комплекса было бы производство в таком же объеме, например, электрических самокатов, то нашу экономику давно размазали бы по стенке. К вопросу о том, какие вот нам даются стратегические прогнозы на 10 лет вперед и слушаем мы их или нет. Вот если бы мы их слушали полностью, у нас бы сейчас от экономики ничего не осталось. Вот вы справедливый вопрос Павлу задавали насчет 2% нашей экономики, потому что действительно считается доля. Вы добыли баррель нефти, а на него кучу фьючерсов выпустили, финансовых бумаг вторичных и т. д., и вам кажется, что в Нью-Йорке на этих финансовых инструментах такая колоссальная экономика, а у вас никакой экономики нет. Но на самом деле Россия в сырьевом комплексе занимает, по нефти у нас 10% от добычи, по газу почти 20% от добычи, по алмазам вообще треть мы контролируем, по пшенице 10%... Я могу вам кучу товаров назвать, где у нас доля в реальном производстве такова в мире. Это колоссальная доля, которую вы не можете игнорировать. Да, вы можете сказать: «Какой позор, производим пшеницу и нефть». Но, знаете, вот в современном мире поесть и что-то залить в бензобак – это тоже, оказывается, важная штука, потому что компьютер у вас тоже от электричества работает, его надо тоже как-то произвести. И если бы у нас не было этих сегодня, еще раз повторяю, сырьевых товаров, а были бы у нас финансовые деривативы, фьючерсы, электросамокаты и не знаю что еще из современной экономики впечатлений, вы знаете, я еще раз повторяю, у нас бы ситуация была гораздо хуже. И про 70 долларов тоже скажу. На самом деле вот вы там правильные цифры сказали про 8 триллионов. На самом деле тут тоже надо... Коротко давайте разберемся, потому что сейчас такая путаница у людей, кто бюджет не читал, может возникнуть. 8 триллионов – это т. н. базовые доходы, которые Минфин планирует собрать, как бы минимальная планка, на которую он рассчитывает... Александр Денисов: ...от энергопоставок. Константин Симонов: Да, это прямые рентные нефтегазовые сборы, прямые рентные сборы 8 триллионов. Если мы собираем больше 8 триллионов, Минфин даже рассчитывает какие-то деньги отложить в стабилизационные фонды, т. е. он планирует вернуться к накоплению, если мы соберем больше 8 триллионов. Но в бюджете в самом заложена чуть более высокая цифра прогноза, она примерно 8,6 триллионов сборов от нефтегазовых компаний. Вот вы говорите, что от нефтегаза маловато достается и больше на нефтегазовый комплекс. Вы знаете, в конце года доля нефтегазовых доходов в бюджете в текущих сборах (это прямые рентные сборы, подчеркиваю) уже превышала опять половину, и мы год закрыли прошлый с доходами от нефтегаза примерно в 11,6 триллионов, в то время как в 2021 году было всего 9 триллионов. То есть в нефтегазе прирост на 2,6 триллионов в прошлом году доходов. Конечно, он вряд ли даст 11,6 триллионов в 2023 году, но, еще раз повторяю, Минфин планирует хотя бы собрать 8, лучше 8,6. В 2022-м мы собрали 11,6, т. е. у нас дельта определенная падения есть, вы видите, фактически на 3 триллиона Минфин планирует, что можно как бы ужаться в доходах, это спрогнозировано. Поэтому, когда вы видите, что цены падают, имейте в виду, что это запланировано и в бюджете учтено. И по цифре 70 тут тоже надо быть очень аккуратным, потому что, если вы посмотрите основы бюджетно-налоговой политики, там такая табличка у Минфина есть, где Минфин просто в этом году честно сказал: прогнозировать уровень добычи сейчас невозможно. Потому что раньше там было две цифры, цена прогнозная и уровень добычи прогнозный, а сейчас этого нет, и там такая таблица умножения, сколько надо добыть и средняя цена на нефть, а дальше какой от умножения одного на другое получается у вас уровень доходов. Поэтому цифра 70 на самом деле не совсем корректная, поэтому, когда вы слышите «бюджет сверстан из цифры в 70 долларов», это неправильно, потому что бюджет сверстан из комбинации прогнозной цены и прогнозного уровня добычи. Поэтому можно сказать, что он сверстан из 60 долларов, если мы добудем столько-то, или из 50 долларов, если мы добудем столько-то. Правда, чем дешевле нефть, тем больше мы должны ее добыть и продать, это тоже довольно очевидно. Поэтому пока не спешите делать панических выводов, читая агентство Bloomberg, потому что агентство Bloomberg, во-первых, эти цифры... Они не то чтобы лживые, как я объяснил, они просто сознательно вырваны из контекста и сознательно вот так поданы, чтобы произвести этот шокирующий эффект. Они, конечно, тут же разлетаются у нас... И вообще, будьте аккуратнее с цифрами, всегда старайтесь посмотреть, вообще откуда они взялись, потому что когда цифры шокирующие, она на это рассчитаны. Или вот там какие-то финские эксперты насчитали, что мы 160 миллионов в день теряем... Понятно, что все эти расчеты на что рассчитаны? – чтобы попасть в прессу и произвести вот такой эффект. Никто за этими финнами, естественно, не пересчитывал, откуда они взяли эти 160 миллионов, с какого потолка, но цифра с удовольствием гуляет по российской прессе. Александр Денисов: Как Сергей Рябков сказал, замминистра иностранных дел, про агентство Bloomberg: «Как сыр «Рокфор», с плесенью и вонючий». Насчет... Константин Симонов: Можно одно слово сказать? Александр Денисов: Давайте-давайте. Константин Симонов: Правда, понимаете, тут... «С плесенью и вонючий» интересное, конечно, сравнение... Но вот у нас, если бы мы еще тоже 10 лет назад задумались не только про судостроение, но и про интеллектуальное обслуживание, в т. ч. в налоговой сфере, может быть, Минфин бы и не брал данные по котировкам Argus. Проблема-то в том, что у нас до сих пор налоги считаются по котировкам агентства Argus, понимаете, до сих пор новой методики у Минфина нет. Обещают в I квартале что-то изменить – а это надо было дождаться вот этого конфликта, чтобы понять, что вообще-то нельзя по западному агентству, которое сидит в Лондоне, считать свои налоги?.. Понимаете, это же когда у нас западные консалтинговые компании обслуживали правительство постоянно и у них заказывали, потому что они же умнее там: «Зачем российский консалтинг? Ой, ерунда какая-то! Конечно, великие западные консалтеры, великие западные ценовые агентства должны обслуживать нашу власть – а как еще-то? Они же умные, у них столетняя история. Зачем нам собственные какие-то нужны аналитики или ценовые агентства?» Вот теперь, может быть, хотя бы мы это осознаем, потому что до сих пор, еще раз повторяю, до сих пор у нас налоги нефтяные рассчитываются по котировкам этого самого агентства Argus. Поэтому один министр говорит, что это сыр «Рокфор», а другой по нему налоги считает. Так что тут тоже, видите, все интересно. Александр Денисов: Константин Васильевич, спасибо вам большое! Да, и насчет самокатов, я думаю, многие зрители согласны, это все-таки признак инфантилизма, и слава богу, что не стали уж производить. Ладно, кто-то катается, ну что ж теперь поделаешь, западная такая приблуда, как говорится. Спасибо! Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, был у нас на связи. Говорили про нефть и бюджет. Все будет хорошо и с тем и с другим.