Виталий Млечин: Ну а в ближайшие полчаса будем говорить о лекарствах, как и обещали. Дело в том, что некоторые из медицинских препаратов могут не доехать до нашей страны из-за внешнего давления и нарушения логистики. Об этом объявил премьер Михаил Мишустин. И обещал запустить специальную программу поддержки. Предприятиям фармацевтической и медицинской промышленности будут предлагать независимые банковские гарантии с льготной ставкой комиссии. Об этом также объявил глава Правительства. Ситуация явно непростая. Возникают время от времени сообщения о том, что то или иное лекарство в дефиците. Давайте разбираться, что происходит. 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира. 5445 – бесплатный номер для ваших SMS-сообщений. Если в аптеке вашего города, вашего района нет тех или иных лекарств, то напишите нам, пожалуйста, об этом. Будем собирать картину со всей страны. А у нас в гостях Сергей Еськин, директор по развитию фармацевтической компании «Пульс», директор маркетингового союза «Созвездие». Сергей Михайлович, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Сергей Еськин: Добрый день. Виталий Млечин: Скажите, пожалуйста, насколько серьезная ситуация? Если премьер-министр об этом заговорил, то действительно есть вероятность того, что каких-то по-настоящему важных лекарств может не оказаться в аптеках? Сергей Еськин: Ну, вы знаете, я считаю, что премьер-министр поступил в данном случае очень правильно, понимая прекрасно, что вне зависимости от того объема, который будет доступен или будет не доступен, вообще речь идет о здоровье отдельно взятого гражданина. И для каждого из нас, наверное, важно не то, как будут жить все, а то, что будет происходить со мной. Поэтому внимание, которое уделено сейчас в Правительстве, в ведомствах относительно лекарственного обеспечения – ну, я считаю, что это абсолютно правильная история. Мы прошли с вами достаточно хорошую школу, связанную с ковидом, начиная с конца 2019 года. И, на мой взгляд, многое из того, что происходило в тот период, стало для нас хорошей школой и выводами. Виталий Млечин: Просто хочется понять, действительно, какие препараты под угрозой. Потому что есть, скажем, какие-то добавки, есть какие-то вещи, от которых можно отказаться и, в общем, особо не заметить этого, а есть лекарства от серьезных болезней, без которых люди просто умирают. Марианна Ожерельева: Да. Вот онкология и диабет, уже много сообщений. Что им делать сейчас, когда они «сидели» на зарубежных препаратах, а российские аналоги – либо их нет, либо они в дефиците, как пишут, либо очень высокий ценник, либо есть побочка? Как в части онкологии? Сергей Еськин: Вы знаете, вот так одним ответом на очень многообразный, такой многоуровневый ваш вопрос ответить будет очень сложно. Я хочу сказать, что в целом, если взять лекарственное обеспечение, то, наверное, оно вызывает беспокойств не больше, чем это было в начале ковида, и уж тем более в начале 2000-х годов, когда с лекарственным обеспечением все было очень плохо. Сейчас, наверное, порядка 60–70% лекарственного обеспечения, особенно безрецептурные препараты – это то, что производится на территории Российской Федерации. И, насколько мне известно, в данном случае каких-то проблем на ближайшую перспективу, да и отдаленную перспективу не видно. А вот с точки зрения возникающих проблем с серьезными какими-то препаратами, касающихся лечения онкологии, со специфичными препаратами и так далее – ну слушайте, наверное, такая вероятность есть. Хотя повторюсь: практически все производители, работающие на территории Российской Федерации, подтвердили, что они не прекращают поставку препаратов в Россию, они всего лишь ограничивают часть своих программ. Марианна Ожерельева: Сергей Михайлович, вот увидела название и все пыталась вспомнить. «Эутирокс» – лекарство для щитовидной железы. Как только все это началось, очень много было сообщений, что либо препарат пропал (например, нам пишут, что в Хабаровском крае его просто нет), либо люди… Я так понимаю, что выписывают все-таки, да? Сергей Еськин: Да, это рецептурный препарат. Марианна Ожерельева: То есть человеку нельзя просто так прибежать, прийти. И пытались, скажем так, незаконным способом вот эти рецепты получить, чтобы просто себя обезопасить на ближайшие месяцы. Вот налицо этот факт, что все-таки что-то пропадает. Сергей Еськин: Да. К сожалению, здесь история не всегда бывает однозначной. Есть проблемы, связанные с логистикой препаратов, когда у нас на таможне остановились машины, когда они с трудом перемещаются по территории европейских государств, в частности Польши. Ну, с «Эутироксом», наверное, несколько иная история. На мой взгляд, этот препарат был и есть в необходимом объеме, причем есть и импортные препараты, есть и отечественные аналоги. Ну, наверное, нам всем небезызвестна история с тем, как пропал с прилавков сахар, да? Что с ним произошло? Марианна Ожерельева: Ну, сахар – это одно, согласитесь. Сергей Еськин: Я соглашусь. Вопрос не в том, что мы будем приравнивать «Эутирокс» к сахару, а вопрос в том же ажиотаже, когда люди, покупая в плановом порядке, обеспечивали себя потребностью на один-два месяца, вдруг решили запастись этим препаратом примерно на год. И именно эта история побудила всех тех, кто и не испытывал какой-то потребности в текущем моменте, пойти в аптеку и сделать запас. Ну, есть понятие нормирования, когда мы, допустим, в месяц продавали, приобретали у производителя определенное количество препаратов. И сейчас эта потребность выросла не в полтора-два раза, а в разы, в пять-десять раз. Марианна Ожерельева: Давайте иначе. Вот когда приходишь в аптеку, зачастую бывает, что тебе говорят: «Такой же препарат, но российский аналог». У всех ли препаратов… Все-таки нас интересуют сегодня не массовые препараты, не кашель вылечить, а именно люди, которые действительно страдают хроническими заболеваниями, от препаратов зависит их жизнь, от их наличия. У всех ли этих препаратов есть аналоги российские? И соответствуют ли они тому действию, которое есть у зарубежных? Вот пишут нам, что из Франции покупали что-то, точнее, производство – Франция, Англия. Это же действительно очень такая уязвимая точка. Сергей Еськин: Ну, относительно того, соответствуют ли отечественные аналоги импортным препаратам – я в данном случае, наверное, не буду брать на себя ответственность, чтобы утверждать или опровергать. На самом деле тогда, когда препарат получает регистрационное удостоверение, то, в принципе, это означает, что его действие подтверждается. Соответственно, именно поэтому он идет в гражданский оборот. Здесь, скорее всего, наверное, можно говорить о том, что у части пациентов есть действительно хорошая реакция на лечение оригинальными препаратами. И, возможно, есть какая-то специфика в приеме дженерических препаратов, то есть тех, которые произведены на отечественных предприятиях. Но это не означает, что они не помогают. Скорее всего, здесь должен быть достаточно грамотный, тщательный и длительный подбор – вот то, что происходит на примере инсулинов. Марианна Ожерельева: И еще вопрос. Как говорится, воспользуюсь случаем. Вчера решила купить средство для полоскания горла, которое на прошлой неделе стоило 800 рублей, а вчера мне предложили его за 1 894. И пастилки «Доктор Мом» от кашля, которые в прошлый четверг были 290 рублей, а вчера они стоили 598. Сергей Михайлович, вот если государство опять же по жизненно важным лекарствам сказало: «Установим цену!» – но что сказал производитель? «Если вы ставите нам такой ценник, потолок, то мы просто уходим с рынка, потому что нам невыгодно производить». Можно ли здесь регулированием цены заняться? С одной стороны, вот тебе средство для полоскания горла, ты видишь эту динамику, но еще можно соль, например, с содой заменить. Могу легко «Ротокан» купить какой-нибудь. Это одна история. А вот когда это действительно важно (опять к этому вопросу возвращаюсь), можно ли здесь регулировать цены? Вроде бы и хорошо же сделали, чтобы нужные лекарства были в достатке по возможно удобной цене. Но здесь рынок вставляет свое и говорит: «А нам невыгодно, мы просто не будем производить за эту цену и продавать по этой цене». Сергей Еськин: Ну смотрите. Я бы, наверное, вопрос несколько иначе озвучил. Вопрос не в том, что выгодно или нет. Вопрос в том, что есть в принципе самоокупаемость производства, то есть стоимость субстанций, затраченных ресурсов и так далее. Если это не окупается, он становится убыточным. Производить убыточные продукты – на самом деле это опасно для любого предприятия, и неважно, что это фарма. Поэтому если говорить про препараты, входящие в перечень жизненно важных, наверное, тем самым, с одной стороны, мы подстраховались от таких скачков, а с другой стороны, возник риск, что часть препаратов, становясь убыточными в производстве, могут просто уходить из доступности для населения. Но опять-таки, насколько мне известно, в данном направлении тоже работают, и ФАС в том числе. То есть заявки от производителей на тему корректировки цены поступают, но они не будут массовыми, потому что это все-таки достаточно важная социальная составляющая, чтобы люди могли покупать эти препараты по доступной цене. И в соответствии с этими заявками достаточно оперативно будет производиться рассмотрение и корректировка цены регистрации. Марианна Ожерельева: У нас звоночек из Сахалина, Светлана. Здравствуйте, Светлана. Виталий Млечин: Светлана, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я хотела задать вопрос. Вот сейчас импортозаменяющие лекарства выпускаются с лактозой. Тот же «L-тироксин» поступил, но он с лактозой. А у меня аллергия на лактозу. «Аллопуринол» фирма «Органика» выпускала раньше на крахмале, а сейчас тоже с лактозой. И как быть в этом случае? Марианна Ожерельева: Спасибо за ваш вопрос. Сергей Еськин: Спасибо за вопрос. Коллеги, в данном случае, наверное, то, что нам предлагают обычно в аптеках – это фармконсультирование. И не всегда мы можем получить грамотную квалифицированную врачебную помощь в силу известных событий, в том числе связанных с ковидом. Но, приходя в аптеку, мы всегда можем задать вопрос о том, чтобы нам грамотно подобрали препарат и учли, соответственно, те особенности в организме, которые у нас есть. Марианна Ожерельева: Все-таки врач должен сказать сразу об аналогах и грамотно подбирать? Потому что, смотрите, нам пишут: «Аналог «Эутирокса» – только «L-тироксин»». «Многие годы пила «L-Тироксин», – пишут из Нижегородской области, – он не помогал, а вот «Эутирокс» помогает». Вот это сам потребитель… У нас же сегодня с наличием интернета мы все стали очень умные. То есть мы можем себе и диагноз поставить, и вылечить себя. Согласитесь, да? Но когда какое-то серьезное заболевание, то это врач, это правда фармацевт в аптеке должен. Кто и кому должен помогать в данном случае? Сергей Еськин: Ну смотрите. Про действие лекарственного препарата, на мой взгляд, все-таки больше знают сотрудники аптеки, про их аналоги. Марианна Ожерельева: То есть все-таки они, да? Сергей Еськин: Да. Соответственно, проконсультировать они в состоянии. Но вот относительно лечения – я бы хотел здесь отметить такую вещь. Мы можем очень долго говорить о том, что нам не хватает лекарств, но при всем при этом есть такой термин, как комплаентность к лечению. Всегда ли мы выполняем правильно назначение врача и выходим на тот результат, который был запланирован, то есть на выздоровление от той или иной болезни? То есть прием антибиотиков… Знаю много таких случаев из числа знакомых, когда люди начинают принимать антибиотики. Два-три дня попринимал – не полегчало. И бросил. А дальше мы уже понимаем, что этот препарат в следующий раз не поможет. Лечение этого заболевания не закончилось, оно перешло в хроническую фазу. Поэтому если говорить про здоровье, то первое – это, конечно, несомненно, обеспечить потребность препаратов, которые нужны тебе сегодня и сейчас. И я бы разложил эту потребность на две части. Есть препараты, которые мне понадобятся курсом, это понадобится через какое-то время, я могу запланировать этот поиск, осуществлять его не торопясь, с учетом минимальной цены и так далее. А есть препараты, которые мне нужны для повседневного потребления. Соответственно, по этим препаратам никакой отложнности быть не может. И вот если человек в плане себе заложит эту схему поиска по аптекам, то очень много… Даже из своего опыта могу сказать, что как бы ни выглядел порой дефицит, когда не находятся препараты, в том числе и в столице, мы достаточно легко и просто находим их на периферии. Марианна Ожерельева: К нашей беседе присоединяется Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. Нелли Валентиновна, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Сергей Еськин: Здравствуйте, Нелли. Виталий Млечин: Слышите ли вы нас, Нелли Валентиновна? Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Нелли Игнатьева: Да-да. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Нам вот пишут наши зрители постоянно о том, что нет «Эутирокса» и «L-тироксина». Вы фиксируете тоже недостатки в регионах? Нелли Игнатьева: Ну, что касается данного препарата, то понятно, по какой причине он вызывает особое внимание со стороны наших уважаемых пациентов. С ним уже и в прошлом году были определенные задержки со стороны производителя. Связаны они были непосредственно с технологическими моментами процесса производства. На сегодняшний день «L-тироксин» был закуплен, и все его в рамках МНН торговые наименования были закуплены в период с 28 марта по 6 апреля, так скажем, в полтора раза больше, чем в предшествующие периоды. На сегодняшний момент в аптеки мы закупаем его, он есть, поставки не останавливались, он продолжает поступать в аптеки. И закупаем мы его от дистрибьюторов, закупаем его в том количестве, в котором нам сегодня его представляют, то есть в каком количестве есть предложение на рынке. Да, во всех аптеках его, возможно, сегодня и нет (я говорю очень аккуратно), но очень медленно он поступает. Виталий Млечин: То, что касается поддержки. Премьер-министр объявил, что запускается специальная программа поддержки системообразующих предприятий фармацевтической и медицинской промышленности, а также, соответственно, дистрибьюторов и аптечных сетей. Насколько это эффективная будет поддержка? Насколько в ней нуждается отрасль, как вы считаете? Нелли Игнатьева: Отрасль нуждается в поддержке. В силу чего? Ну, потому что цены на лекарственные препараты изменились. Лекарственные препараты проданы по ценам, скажем так, январским, а сегодня уже закупки идут по ценам совсем другим. И, действительно, предложенная поддержка будет хорошим подспорьем, но достаточной ли? Я вопрос оставлю открытым. Думаю, по ходу реализации уже предпринятых действий нужно рассматривать и следующее. Мы предлагаем со своей стороны еще ряд мер, которые позволят обеспечить нас оборотными средствами, а значит – лекарственных препаратов у нас в ассортименте более широко и в большем количестве. Виталий Млечин: А что за меры? Нелли Игнатьева: Одно из наших предложений не требует никаких серьезных усилий, кроме как раз разрешения со стороны нашего законодательства на предмет расширения ассортимента, лекарственного ассортимента аптечных организаций. В силу того, что у нас сегодня ассортимент ограничен, но в то же время можем, к сожалению, продавать даже не все медицинские маски. Если медицинские маски не зарегистрированы как медицинское изделие, то мы не можем их реализовывать. И вот увеличив несколько ассортимент нелекарственной составляющей, на уровне 61-го федерального закона, мы тем самым видим один из инструментов как раз увеличения оборотных средств на закупку лекарственных препаратов, потому что в ближайшее время все-таки мы уже испытываем сложности, в том числе и с закупкой лекарственных препаратов, несмотря на то что у нас был ажиотажный спрос. Марианна Ожерельева: Нелли Валентиновна, хочется понять… Мы слышим, как уходят те или иные компании. С точки зрения производителей лекарств зарубежных, которые важны для россиян… А это и щитовидная железа, например, для ее лечения и поддержания терапии, это онкология, очень много сообщений от диабетчиков, что они «сидят» на зарубежных препаратах. Все-таки они ушли из Российской Федерации или нет? Кто ушел? Кто остался? На каких условиях? И важно ли сегодня понимать, по каким позициям мы на 100% независимы, где есть зависимость, а где нужны аналоги? Нелли Игнатьева: В настоящий момент никто из производителей не уходил. Все поставки, которые должны происходить, они происходят. Происходят они в другом режиме, так сказать, более отсроченном во времени, потому что логистические механизмы изменились для ввоза как лекарственных препаратов, так и субстанций. Но абсолютно все производители иностранных препаратов подтвердили свое присутствие и свое желание работать, и мы продолжаем работать в том же режиме, как мы и работали, с теми нюансами, которые я озвучила, с изменениями логистики. С точки зрения, тех препаратов, которые вы назвали, плюс ко всему у нас на сегодняшний момент, если брать щитовидную железу и препараты, необходимые для лечения как раз этого направления, то у нас зарегистрирован еще один тироксин нашего производства. Ну и мне хочется действительно добавить к уважаемой пациентке (я слышала программу), которая говорила про лактозу, которая входит как дополнительный компонент. У меня вопрос первый: почему тогда пациентка, если препарат не работал, принимала его много лет? Этот вопрос у меня возник. А правильно ли была все-таки комплексная терапия подобрана, что пациентка уже принимала несколько лет? Ну, если пациентке нужен лекарственный препарат торгового наименования, то у врачебной комиссии есть право выписать лекарственный препарат в рецепте. Это рецептурный препарат. По торговому наименованию в таком случае просто-напросто в аптечной организации принимается заявка, и пациент этот препарат получает по мере поставок. А поставки идут, они идут, они продолжаются. Но повторюсь, что не в том пока еще количестве, возможно, в котором желают увидеть наши пациенты. Да, поступают и быстро уходят. Что касается следующей группы препаратов – это инсулины. Три основных зарубежных производителя инсулинов имеют производственные площадки на территории Российской Федерации. Инсулины никуда не уходили и никуда не собираются уходить. Более того, они производятся на территории Российской Федерации. И к тому же, важный момент, что инсулины закупаются бесплатно государством для тех пациентов, которые страдают инсулинозависимой формой сахарного диабета. Но если они предпочли покупать зарубежные, то, уважаемые наши сограждане, зарубежные препараты производятся здесь, у нас, на территории Российской Федерации. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо большое. Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. Марианна Ожерельева: Сергей Михайлович, тут у нас ряд сообщений о том, что мы препараты обсуждаем, а по БАДам и витаминам? Пишут, что B12 не найти. Опять же через интернет можно сегодня посмотреть, но кому-то это, может быть, неудобно, нет возможности. В условиях, в которых мы сейчас оказались… Ну, ажиотаж, который вы сравнили с сахаром: побежал и купил какое-то количество. Вот тот же B12. То есть нужно сейчас просто переждать, если можно, например, без него обойтись? Или же вы считаете… Потому что пошла уже схема, что люди в других городах заказывают лекарства, тратят даже больше, чем стоимость самого лекарства, на транспортировку. Вот нам писали, что «Эутирокс» – сколько там? – 100 с чем-то рублей стоил, а логистика 240 рублей у человека заняла. Сергей Еськин: 145. Марианна Ожерельева: Ну, это же несоизмеримо, это два препарата можно было бы купить. Но люди идут на это просто из-за боязни страха. То есть, может быть, властям нужно какую-то сводку – ежемесячную, еженедельную – давать, что препараты такие-то есть, а по таким-то позициям возможно исчезновение, но, опять же, датская компания в ближайшее время их передаст? Сергей Еськин: Вы знаете, какое-то время назад была такого ручного плана справка в каждом городе, которая позволяла любому позвонившему туда узнать наличие тех или иных препаратов в той или иной аптеке. Наверное, это уже пережиток прошлого. Сейчас очень много маркетплейсов, через которые можно искать препараты. Не всегда, к сожалению, там информация бывает актуальной, но тем не менее для большинства препаратов это поисковик, который позволяет достаточно быстро в любом городе найти препарат. Это раз. Второй момент. Друзья, мы на самом деле как-то определяемся, что у нас есть свой стоматолог, свой гинеколог. Пусть у нас у каждого будет своя аптека. В каком плане? Тогда, когда мы ходим в одно и то же место, мы можем тем людям, которые там работают, замечательным людям в белых халатах, приносить те списки, в которых мы нуждаемся. И они найдут те препараты, закажут их у дистрибьюторов, поищут источники, дадут нам ответ. В конце концов, могут дать рекомендацию о том, что можно вообще с этим препаратом сделать, найти замену и так далее. Ну и последний момент, очень важная история, которую мы прошли на фармрынке, – это маркировка лекарственных препаратов. Чего не хватает по отношению к тому, что было уже сделано и достигнуто? На мой взгляд, не хватает доступа к этому ресурсу в виде аналитической площадки, через которую можно видеть наличие всех препаратов в том или ином городе, в аптеке и так далее. По большому счету, это ресурс, который должен быть доступен для граждан, для врачебного сообщества, в том числе, наверное, для сотрудников аптек. И этот ресурс позволит очень оперативно ответить на наличие препаратов: «Я ищу то, к чему я привык. Либо, соответственно, если этого препарата нет, то я ищу его аналоги. И мне в этом помогают специалисты». Марианна Ожерельева: Вот про специалистов, раз уж вы вспомнили вот эти службы, куда можно было бы позвонить. Сейчас хочется понять по людям, у которых хронические заболевания. Все-таки государство их обеспечивает тем же самым инсулином и так далее? То есть какая здесь пропорция? Какое-то количество людей сами берут на себя ответственность, они на зарубежном препарате «сидят» или отечественном. Либо это все-таки забота врача и так далее? Сергей Еськин: Ну, льготное обеспечение никто не отменял, вне зависимости от тех сложностей, которые возникли. И в данном случае государство не снимали с себя ответственность по лекарственному обеспечению. При всем при этом, наверное, будем сами мы ответственны за свое здоровье, мы должны понимать, прогнозировать, случится ли это обеспечение или все-таки произойдет какая-то цепочка. «И в этом случае я не должен констатировать факт, что меня не смогли обеспечить. Я должен поискать решение для себя, это мое здоровье». Виталий Млечин: Вот очень хочется понять все-таки, как будет развиваться ситуация. Потому что Нелли Игнатьева сейчас сказала, насколько эффективными будут эти меры поддержки от Правительства, скоро узнаем. А вот когда узнаем? И все-таки, если они окажутся недостаточными, то к чему это приведет? К тому, что аптеки будут закрываться? Сергей Еськин: Вы знаете, аптеки не будут закрываться. Я считаю, что те решения, которые есть сегодня, по поддержке и дистрибуторского звена, и аптечного, это и банковские гарантии, которые позволят в принципе всей товаропроводящей цепочке начать доверять друг другу. А это означает, что все заказы, которые от конечных потребителей через аптечное сообщество поступают в адрес дистрибутора, а оттуда – производителю, они будут удовлетворяться. Это важно. Работает вся логистическая и товаропроводящая цепочка. Относительно препаратов. Слушайте, наверное, какие-то препараты, к сожалению, в тот или иной момент будут попадать в разряд дефицитов. Это то, о чем и Нелли говорила. Это связано с проблемой логистики, не с нарушением каких-то договорных обязательств со стороны производителей. Здесь, еще раз повторюсь, важно смотреть на то, что мне нужно сейчас, и то, что нужно на перспективу. И если эти препараты, по которым сегодня есть какие-то ограничения, я должен понять: либо я их чем-то заменяю, либо я, соответственно, ищу, как вы сказали, да, вплоть до доставки из другого города. Марианна Ожерельева: Сергей Михайлович, правильно ли я понимаю, что сегодня у государства ведет некий реестр, только государство понимает, какое количество препаратов а) необходимо (есть статистика тех, кто болеет); б) какие страны, кто что поставляет? То есть за это отвечает не какой-то частный собственник, аптеки (а они у нас сегодня частные), а именно государство? Соответственно, вся ответственность за то, какие препараты есть сегодня в аптеках или их нет (и неважно – логистика, коронавирус, что еще повлияло), несет ответственность государство, Министерство здравоохранения и так далее? Сергей Еськин: Да, абсолютно верно. По большому счету, эта статистика ежегодная, и она позволяет по каждой нозологии понимать, какой идет объем потребления из того самого перечня жизненно важных препаратов. Соответственно, прогнозировать количество, которое будет в следующем отчетном периоде. Кроме всего прочего, появляются в том числе инновационные препараты, которых в потреблении не было в предыдущие периоды. Мы в данном случае должны понимать, какое количество пациентов мы обретем в этом году для того, чтобы создать, сформировать какой-то определенный товарный запрос. Марианна Ожерельева: Вот как. Виталий Млечин: А сложно заниматься импортозамещением в сфере лекарств? Насколько трудно наладить производство хотя бы важнейших лекарств, которым почему-то до сих пор нет аналогов? Сергей Еськин: Ну, вы знаете, любой процесс… Вот как говорят: «А аппендицит легко или сложно удалить? Простая ли это операция?» Она простая, но осложнения могут быть серьезными. Так и здесь. Производство уже отточено, и количество предприятий, которые были открыты с 2004 года, оно невероятно большое! Другой вопрос, что воспроизводить и создавать новые молекулы – это не всегда одно и то же. То есть получить право, получить разрешение на воспроизводство – это гораздо проще, но это не означает, что это легко. Любая операция, которая сегодня происходит в фарме, с точки зрения производства лекарственного препарата, она всегда выполняется по требованиям GMP. Марианна Ожерельева: Тогда иначе поставим вопрос. Мы же считаем сегодня, что наше, а что было чужое, и где нужно нарастить. Если вообще весь рынок препаратов в России взять, то как много ввозится? И достаточно ли того, что производим на территории? Мы сейчас не про то, хорошо это или плохо. Хотя для препаратов это, конечно, важно – как он действует и чтобы не было большого количества побочек. Но здесь все-таки отечественная промышленность, наука – она где? Впереди? Посередине? Или, может быть, отстала? Сергей Еськин: Вы знаете, если говорить по поводу долей, которые потребляются нами, то более 50% сегодня – это уже производство, самостоятельно производство в России. Марианна Ожерельева: Свое? Сергей Еськин: Да. И я считаю, что в случае с безрецептурными препаратами мы вполне можем обходиться, мы самодостаточные. Марианна Ожерельева: А с точки зрения зарубежных? Опять же, было сказано, что пока никто не прекратил. Возможны ли какие-то схемы? Есть ли какие-то разговоры? А если вдруг кто-то уходит с рынка, что мы будем делать? Сергей Еськин: Ну, собственно говоря, те мероприятия, которые нам озвучивают со стороны Правительства, эти мероприятия как раз и направлены на то, чтобы создать условия либо для параллельного импорта, либо для производства этих препаратов на территории Российской Федерации, вплоть до производства субстанций. Это то, о чем раньше, в общем-то, речи не было. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам большое. Сергей Еськин: Спасибо, друзья. Виталий Млечин: Сергей Еськин был у нас в гостях, директор по развитию фармацевтической компании «Пульс», директор маркетингового союза «Созвездие». Говорили о лекарствах. Через пару минут начнем обсуждать русский язык, надо ли ставить точки над буквой Ё. Марианна Ожерельева: Ты ставишь сейчас еще точки над Ё?