Сергей Хестанов и Константин Корищенко. Реальные зарплаты: в каких регионах и отраслях россияне получают больше всего и меньше всего?

Гости
Сергей Хестанов
советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие инвестиции»
Константин Корищенко
доктор экономических наук, профессор РАНХиГС
Алексей Третьяков
председатель Совета малого бизнеса в сфере потребительского рынка

Оксана Галькевич: Итак, подведение итогов. Вы знаете, когда нам говорят, что зарплаты растут, мы как-то раздражаемся, не верим мы в эти слова. Обычно в нашем эфире «Отражения», в прямом эфире это самый простой способ вывести из себя телезрителей, спровоцировать цунами из гневных сообщений и звонков. Ну что, посмотрим, друзья, как будет сегодня. Мы вот вам через несколько минут расскажем, каковы итоги нового опроса в рамках проекта «Реальные цифры».

Юрий Коваленко: Чуточку истории. Год назад мы провели наш опрос в прямом эфире, спрашивали, какая у вас зарплата. SMS-сообщения, письма со всей страны. По регионам картина, мягко говоря, сильно отличалась: из 12 регионов мы получали помногу сообщений о заработке ниже, чем 10 тысяч рублей. Только 3 субъекта федерации попали в список сравнительно благополучных. В итоге среднее значение, которое мы получили, если быть копейка к копейке, то это 15 тысяч 319 рублей. У Росстата среднее значение тогда было 38 тысяч 49 рублей. И расхождение, как видите, почти в 2.5 раза, а ведь на основе данных Росстата, собственно, депутаты и делают выводы о том, как живут россияне.

Оксана Галькевич: Ну и вот прошел год, мы снова решили спросить вас все о том же, о вашей зарплате, и снова целую неделю мы собирали SMS-сообщения, электронные письма, высказывания и комментарии в социальных сетях. Картина у нас снова маслом, то есть очень отличается от региона к региону. Дагестан, например, как и в прошлый раз, по-прежнему в числе беднейших с зарплатой ниже 10 тысяч.

Но надо сказать, что есть и изменения, друзья: таких регионов уже в этом году не 12, а только 2, это очень важное на самом деле движение. Больше стало регионов с зарплатами выше 20 тысяч, но все-таки подавляющее большинство, 59 регионов Российской Федерации, по-прежнему в той самой незолотой середине с зарплатами от 10 до 20 тысяч рублей в месяц.

Юрий Коваленко: Среднее значение по итогам этого года – 19 тысяч 809 рублей.

Оксана Галькевич: Снова чтобы была копейка к копейке, как ты говоришь.

Юрий Коваленко: Да. Сравниваем с данными Росстата за первое полугодие 2018-го и снова видим, что разрыв хоть и есть, но он сокращается, уже не в 2 с лишним, не в 2.4 раза, а в 2.1 раза. Значит, правы те, кто говорят о растущих заработных платах, получается?

Нам писали обычные телезрители со всей страны, самых разных профессий. И вот что важно, наверное, нам не писали олигархи и не было сообщений от депутатов, поэтому и цифры средние таковы, как видите.

Оксана Галькевич: Напишите, кстати, олигархи, депутаты, пишите, все равно все анонимно, чего не писать?

Вот знаете, кстати, еще из интересного, что мы выяснили в этот раз: люди нам сообщали о том, кем они работают, довольно часто, через одно сообщение, и нам удалось даже составить такой топ-5 профессий, где труд вполне себе, например, прилично оплачивается, опять же по вашим данным, друзья: например, машинист бульдозера, водитель БелАЗа, заместитель главного бухгалтера и инженер-нефтяник. Если вы сейчас посмотрите на эту табличку, обратите внимание, что все эти сообщения мы получали с Дальнего Востока.

Юрий Коваленко: Также порадовал научный сотрудник из Кемеровской области с зарплатой в 90 тысяч рублей, ему, наверное, большая часть области завидует. Ну а самые ничтожные, можно так смело сказать, начисления на карту ежемесячно причиняют уборщицы, почтальоны, доярки, истопники и вот, увы, педагоги. За наших учителей, пожалуй, обиднее всего: сложно представить, на эти деньги семья может разве что один раз сходить полноценно в магазин, но никак не жить на это месяц.

Оксана Галькевич: Обсуждение этой темы, темы оплаты труда, мы начали сегодня еще в дневном блоке «Отражения», и тогда профессор кафедры финансового менеджмента РЭУ имени Г.В. Плеханова Константин Ордов тоже отметил, что не всегда зарплата является, так скажем, достойной своей профессии, а разрыв между разными сферами занятости в уровне оплаты труда в итоге может вызывать раздражение у людей.

Константин Ордов: Самые большие зарплаты – это как обычно финансовый сектор, добыча нефти и газа. Самые большие зарплаты – это те регионы Дальнего Севера, но у них и условия тоже, поверьте, тяжелые, и цены совершенно другие в магазинах. Здесь, естественно, если вам банально не хватает денег, для того чтобы выжить, вас будет раздражать любая информация о том, где и в каких регионах, может быть, люди иногда получают незаслуженно много. Но к Росстату тут меньше всего вопросов, опять же он отражает, что, например, 13-15% населения живут за чертой бедности, это да. То есть по сути в России каждый 7-й гражданин живет за чертой бедности. Самые проблемные регионы – это сельские регионы, это тоже видно из статистики, там наибольшее количество людей, которые не могут дотянуть до прожиточного минимума и тем самым создать себе комфортные, хоть какие-то приемлемые условия для жизни.

Юрий Коваленко: Ну что ж, заработные платы в России по регионам и по отраслям.

Оксана Галькевич: Ну и еще по перспективам, наверное, тоже.

Юрий Коваленко: Об этом мы и будем говорить в ближайшие 50 минут. В студии «Отражения» Сергей Александрович Хестанов, советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие Брокер», экономист.

Оксана Галькевич: Сергей Александрович, добрый вечер.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Сергей Хестанов: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: И добрый вечер мы говорим Константину Корищенко, доктору экономических наук, профессору РАНХиГС.

Константин Корищенко: Добрый вечер.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Константин Николаевич, добрый вечер.

Уважаемые гости, нам показалось интересным. Вы знаете, мы же люди сомневающиеся, журналисты, мы тоже не верим Росстату, так у нас принято, не верим в официальную информацию, подвергаем ее сомнению. А тут вдруг мы видим, что да, есть расхождения в тех данных, которые мы посчитали, в тех данных, которые есть у Росстата год назад и сейчас. Но направление-то движения одно, зарплаты растут. То есть мы неправы в своем недоверии, так получается? Неверно мы сомневаемся, Сергей Александрович?

Сергей Хестанов: Нет, отчасти вы, естественно, сомневаетесь верно, потому что отличие между тем, что наблюдается на бытовом уровне, и то, что собирает Росстат, было, есть и будет. Причин таких различий несколько. Самая главная причина, что вот те опросы, которые вы проводите, заведомо не затрагивают самых высокооплачиваемых товарищей, соответственно, они выпадают, из-за них тут же снижается средний показатель.

Во-вторых, Росстат скорее всего не затрагивает тех людей, которые работают неофициально. У нас, кстати говоря, таких довольно много по разным оценкам…

Оксана Галькевич: А нам, кстати говоря, такие, может быть, и пишут.

Юрий Коваленко: Да не может быть, а точно.

Сергей Хестанов: Может быть, и пишут, но Росстат их точно не видит и видеть не может.

Юрий Коваленко: Затем Росстату самые богатые? Нам ведь надо, как говорится, открыл кошелек, посмотрел, там пусто, на богатых смотреть не хочется.

Сергей Хестанов: Скорее всего, Росстат действует абсолютно механически, отталкивается от тех данных, которые подают предприятия, выплачивая налоги с фонда заработной платы, соответственно специальная компьютерная программа все это усредняет, делит на количество работников и радостно выдает вот эту цифру. Поскольку у нас в большинстве крупных организаций в общем-то налоговая служба их контролирует достаточно плотно, то соответственно как раз самые высокооплачиваемые учитываются довольно хорошо там, а те люди, которые получают достаточно скромно, многие из которых работают по договорам подряда, не по нормальным трудовым договорам, из статистики Росстата просто выпадают. И получается, что имеются две совершенно разных базы данных: то, что видит Росстат по данным уплаченных налогов, это одно, и то, что видите вы, проводя собственный опрос, соответственно, вы видите несколько другой социальный срез. Это и порождает вот такую большую разницу в тех базах, на основании которых формируются данные о средней зарплате.

Оксана Галькевич: Росстату не нужно по крайней мере, вы знаете, выходить в прямой эфир, просить: «Пришлите нам, пожалуйста, SMS-сообщение, напишите, сообщите», – они же и так нас всех видят, да?

Константин Корищенко: Во-первых, мы прекрасно знаем эффект средств массовой информации любых: плохие новости продаются значительно лучше, чем хорошие.

Оксана Галькевич: Ну мы разными торгуем, Константин Николаевич.

Константин Корищенко: Это отражает психологию не вашу, а отражает психологию тех, кто звонит: человек, которому хорошо, вряд ли будет дозваниваться…

Юрий Коваленко: Вряд ли будет хвастаться.

Константин Корищенко: Да, о чем сказал Сергей Александрович.

Второе: я хочу напомнить историю Советского Союза, историю тотального дефицита, когда в магазинах ничего не было, но когда вы приходили в гости, в большинстве случаев вас кормили вполне себе прилично, оказывалось, что в холодильнике все есть. Почему? Потому что существовала немагазинная система распределения. Так вот в нашем случае это иная, неофициальная система оплаты, о чем говорит Сергей Александрович. Условно говоря, спросите, если будете делать, тех же учителей или педагогов, я сам как педагог могу ответить, какое количество из них не занимается в той или иной форме репетиторством, и вы услышите – надеюсь, если будет правдивый ответ, – что большинство из них имеют второй источник дохода, может быть, который даже больше, чем первый.

Юрий Коваленко: То есть такие неофициальные самозанятые.

Константин Корищенко: Да, и в подтверждение своей мысли, чтобы не быть голословным, если взять статистику Пенсионного фонда, то если я не ошибаюсь, треть населения, которая платит отчисления в Пенсионный фонд, имеет годовую зарплату (подчеркиваю, годовую) менее 80 тысяч рублей.

Оксана Галькевич: Годовую?

Константин Корищенко: Да.

Оксана Галькевич: Так, подождите, надо 80 поделить на 12…

Константин Корищенко: Ну там 7 с чем-то. То есть на самом деле это отражает… Там есть такой тип организации взаимоотношений между работодателем и работником под названием «я возьму тебя на минималку, потому что мне нужно то-то». Есть такой тип взаимоотношений, когда человека берут на четверть ставки, на полставки. Обратите внимание, у нас в России много чего обсуждается, но проблема безработицы у нас обсуждается…

Оксана Галькевич: Но она же у нас на исторических минимумах.

Константин Корищенко: Вот. Почему? Потому что у нас этот именно экономический параметр не играет той роли, которую он играет в тех же Соединенных Штатах. В Соединенных Штатах человек не нужен, его через 15 минут уволили; у нас чтобы уволить человека, придется много…

Юрий Коваленко: Ну и в Штатах, извините, пособие по безработице побольше будет.

Константин Корищенко: Нет-нет, там не пособие по безработице, там другая история – там 25% населения живет на так называемом welfare.

Юрий Коваленко: Да.

Константин Корищенко: Они не то что на пособии по безработице, они просто не работают. То есть не то что они работали, а потом уволились или потеряли работу, а они просто с рождения, определенный тип населения, живут на welfare, даже не стремясь работать.

Юрий Коваленко: Выживают или прямо хорошо живут?

Константин Корищенко: Нет, выживают не выживают, я не знаю про Соединенные Штаты в сопоставлении, я точно хорошо помню, я общался с одним моим коллегой, который прилетел из Австралии. Он сказал, что удивительно, пособия для определенного типа населения, категорий населения составляет сумму 22 или 23 тысячи в год австралийских долларов, которая соответствует начальной оплате какого-то инженера, пришедшего на работу.

Юрий Коваленко: То есть в принципе не работать выгодно.

Оксана Галькевич: Но это же, понимаете, вопрос денег не всегда единственное, что беспокоит человека, есть еще самореализация, и этот выбор человек делает сам для себя, правда? Жить на welfare, получать вот этот минимум какой-то, или все-таки достигать каких-то ценностей жизни, развиваться…

Константин Корищенко: Ну вы знаете, насчет достигать чего-то мы, конечно, можем сильно подискутировать, но обратите внимание, и в теоретическом смысле, и в практическом в целом ряде стран и в научной сфере точно так же обсуждается вопрос так называемого вмененного или гарантированного дохода, когда просто… И даже есть эксперименты в некоторых странах.

Оксана Галькевич: Финны, например, такое проводят.

Константин Корищенко: Да. И на самом деле если спросить людей, 100 человек, все ли из них хотят работать, не знаю, что за ответы будут.

Оксана Галькевич: Особенно если в пятницу вечером.

Константин Корищенко: Да, особенно если в пятницу вечером. Я могу привести пример, в моей жизни случившийся, с таксистом-французом, который в четверг, подвозя нас, в ответ на вопрос «Почему у вас так много машин в 3-4 часа дня в месте выезда?» сказал: «Ну как, все едут на дачу». Вопрос был такой: «А как они едут на дачу, четверг!»

Юрий Коваленко: Кто же работает?

Константин Корищенко: А он говорит: «Кто же в пятницу-то едет?»

Юрий Коваленко: В пятницу уже на даче надо быть.

Константин Корищенко: Да. Поэтому это вопрос, скажем так, стремления человека работать есть еще вопрос сильно дискуссионный.

Оксана Галькевич: Сергей Александрович, вот Константин Николаевич сказал, что плохие новости продаются, собственно, лучше, поэтому и выборка у нас тоже определенная такая, и это вопрос психологии человек. А может быть, это не столько психология, сколько именно нашего менталитета отечественного? У нас кого не спроси «как дела?», будет ответ «да что-то не очень».

Юрий Коваленко: Это нормально, живем.

Сергей Хестанов: Нет, как раз вопрос «как дела?» не очень хорош, поскольку ответ на него традиционен для разных стран.

Константин Корищенко: Да.

Сергей Хестанов: То есть в англосаксонских странах вам всегда скажут о том, что дела хорошо.

Оксана Галькевич: Fine, «прекрасно».

Сергей Хестанов: Да, там так принято. Соответственно, на постсоветском пространстве, наоборот, принято говорить о тех жизненных трудностях, с которыми человек сталкивается.

Оксана Галькевич: А при этом иметь полный холодильник, как сказал Константин Николаевич.

Сергей Хестанов: Да. При этом вне зависимости от того, насколько жизнь реально хороша или плоха, поскольку трудности всегда есть, поэтому и сказать, что плохо, всегда найдется. Поэтому как раз этот вопрос не показательный, он больше отвечает на вопрос о социальной психологии, чем об истинном положении дел в том или ином социальном слое.

Константин Корищенко: Ну вот я могу добавить к тому, что сказал Сергей Александрович, это тема, которая еще, возможно, будет обсуждаться, по поводу кредитов, карт и так далее. С одной стороны, мы, что называется, со всех сторон слышим информацию о том, что цифровизация, всякого рода электронные платежи, новые сервисы и так далее (это я про «Мир» в данном случае говорю). А отчет Всемирного банка международных расчетов говорит о том, что за исключением трех стран во всем мире количество наличных денег за период с 2008 по 2017-е гг. выросло по отношению к ВВП. То есть несмотря на всю электронизацию население, так сказать, своими кровными наличными деньгами стремится распоряжаться больше, а не меньше.

Юрий Коваленко: Все-таки деньги в своих руках по-другому ощущаются.

Константин Корищенко: Точно так же… Это я говорю про иллюзию того, что мы слышим, и что есть в реальности. Мы обсуждаем вопрос о том, что у нас закредитованность, много денег, а на самом деле с 2014 года количество денег, которое население принесло банкам за минусом кредитов, которые оно оттуда взяло, существенно растет, и только где-то с 2016 года этот процесс остановился. Сегодня разница прихода и ухода порядка 14 триллионов рублей, то есть грубо говоря у населения скоплено порядка 14 триллионов рублей.

Оксана Галькевич: Константин Николаевич, но тут же были данные не так давно, по-моему, по августу этого года, о том, что люди как раз-таки стали активно залезать в кубышку, вынули из кубышки рекордную сумму.

Юрий Коваленко: Да и взяли кредитных карт миллион штук.

Константин Корищенко: Кредитная карта… Опять же рассказываю историю моего коллеги. Мы с ним занимаемся научной работой, Сергей Александрович тоже знает. Он мне звонит и говорит: «Слушай, надо подъехать вам в академию». Я говорю: «Зачем?» – «Получить карту «Мир» седьмую». Я говорю: «Как седьмую?» – «Ну я вот в разных ВУЗах работаю, сотрудничаю, и в каждом ВУЗе мне выдают карту «Мир» для выплаты заработной платы».

Оксана Галькевич: Бюджетная организация.

Константин Корищенко: Когда вы видите информацию о том, что у нас резко выросло проникновение платежных инструментов, количество платежных карт и так далее, как говорил Козьма Прутков по поводу клетки, на которой написано… Не всегда верьте своим глазам, статистика далеко не всегда отражает реальные процессы. Так что… И то же самое с кредитами населения: еще раз подчеркиваю, куда бы кто ни залезал, статистика задолженности населения перед банковской системой показывает, что с 2016 года она примерно находится на стабильном уровне, ни вверх, ни вниз.

Оксана Галькевич: Хорошо, будем надеяться, что это слова не оптимиста, а реалиста, что все так и есть.

Давайте послушаем звонок нашей телезрительницы из Ростовской области, Татьяна с нами на связи. Татьяна, здравствуйте.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Очень рада, что я вам дозвонилась. Я вот слушаю, вот мужчина с бабочкой говорит, что Росстат не слышит. Мне кажется, Росстат вообще не видит людей. Вот у нас в Ростовской области, Кагальницкий район, я не знаю, мой круг общения (он у меня большой), все в основном получают минимальную зарплату: детский сад – минимальная, на почте девочки получают 5.5 тысяч, это вообще кошмар какой-то, кошмар. Учителя получают еще 20 с копейками, так они с утра до ночи там сидят. Наш поселок находится в 40 километрах от Ростова. Работы нет, молодежь вся там работает. Здесь остаются… У меня небольшой возраст, я себя старой не считаю, 54 года. Вот такие мы здесь дорабатываем. Это кошмар. А у нас передают… У нас в нашем поселке 15 тысяч зарплата, это у нас считается миллионер уже, а 20 – это вообще…

Оксана Галькевич: …прекрасные деньги. Да, Татьяна, спасибо. Ну кстати, абсолютно бьется с нашим опросом: почтальоны, педагоги, вот эта вот бюджетная сфера. Очень низкие зарплаты. 5 тысяч, наверное, все-таки какая-то часть ставки.

Константин Корищенко: Месяц назад я был как раз в Ростове, правда, не в Ростовской области, и участвовал в мероприятии, на котором обсуждались планы по развитию розничных сетей. И должен сказать, что по крайней мере из того, что я услышал, – а рассказывали люди, которые отвечают собственными деньгами, – там идет достаточно активный процесс и уже существующего распространения, условно говоря, не буду называть, чтобы не рекламировать, такой или другой сети, третьей, и конкретно он уходит именно из города большого дальше в регионы, не говоря уже о том, что к Чемпионату мира было построено…

Юрий Коваленко: Вы намекаете на то, что сейчас будут все продавать, все продавцами пойдут работать? А кто покупать будет?

Константин Корищенко: Нет, я намекаю на то, что если бы не было спроса в магазинах, если бы туда люди не несли свои деньги, то никто бы эти магазины не открывал. Понимаете, это первый эффект, это вот по поводу плохих новостей и хороших.

И вторая история связана с безработицей. Понимаете, прекрасный регион Ростовская область, я сам родом почти оттуда, я с Украины, с Запорожской области, примерно рядышком. Но далеко не всегда там есть место, где работать, если не в сельском хозяйстве. Вот в условиях других стран это приводило бы к тому, что просто человек бы собирался и переезжал. У нас опять же мы знаем, что трудовая миграция является достаточно тяжелой историей, про Дальний Восток тут недавно был разговор, у нас лет 10 идет традиционное сокращение населения при всем при том, что Дальний Восток бурно развивается, Дальневосточный округ вообще треть всей России по пространству и 4% или 4.5% по количеству населения. Поэтому, понимаете, мы психологически все-таки достаточно сильно еще патриархальны, мы бы хотели сидеть на своем месте, чтобы нам туда приносили работу и мы получали за эту работу еще приличную зарплату.

Оксана Галькевич: Да нет, Константин Николаевич, а куда переезжать?

Юрий Коваленко: И на что?

Оксана Галькевич: Из станицы Егорлыкской или какой там был район, Кагальницкий Ростовской области, со своего жилья, вот оно твое, куда-нибудь в другой регион, чтобы там что, взять ипотеку, простите, Сергей Александрович?

Сергей Хестанов: Ипотеку или не ипотеку, но Константин Николаевич затронул довольно болезненную проблему: у нас действительно низкая мобильность рабочей силы. То есть у нас есть регионы, где действительно ну нет высокооплачиваемых рабочих мест, и человек будет мучиться, ужиматься как только можно, слава богу, Ростовская область, поэтому огороды там явно плодоносят довольно хорошо, там можно много чего вырастить, натуральное хозяйство…

Константин Корищенко: К слову о зарплате.

Сергей Хестанов: Это фактически откат к натуральному хозяйству.

Оксана Галькевич: Доходы вы имеете в виду, да?

Сергей Хестанов: Но при этом 40 километров до Ростова, я просто тоже хорошо знаю Ростовскую область, я там достаточно много прожил (и в Ростове, и в Ростовской области), но в то же время решиться на переезд даже на 40 километров в тот же Ростов-на-Дону, где зарплаты, конечно, меньше московских, но все-таки заметно больше, чем в области, человек не решается. Поэтому если человек хочет получать больше, чем вот тот минимум, который он может заработать у себя, – да, надо делать над собой усилие, нужно решаться скопить сколько-то денег и ехать туда, где уровень зарплат заметно выше, чем там, где человек…

Юрий Коваленко: То есть бросать деревню и ехать…

Константин Корищенко: Нет, слово «бросать деревню» здесь ни при чем. Я вам приведу пример. Когда я был студентом, у меня был сосед по группе, он сам родом из Костромы, и его родители уезжали в город Нарьян-Мар, я не помню, на год или на два с перерывами, для того чтобы зарабатывать там на той работе, на которой они были. Они не бросали свою квартиру, но они зарабатывали за это время столько, что это позволяло им достигать того уровня жизни, которого они хотели. Во всех южных регионах приморских мы знаем, что там 3-4 месяца заработки на сдаче жилья и так далее обеспечивают проживание в остальные. То есть люди находят экономическую модель. В том же самом Ростове, о чем сказал Сергей Александрович, да, местность, да, огороды, да, натуральное хозяйство, поэтому когда человек говорит, что у него низкая зарплата, но при этом он может потратить достаточно значительное время на то, чтобы жить со своего домашнего хозяйства, его такой образ жизни устраивает, баланс его доходов-расходов в целом сходится.

Оксана Галькевич: Константин Николаевич, я подозреваю, что тот прекрасный пример из вашей студенческой юности, – это те самые благословенные времена, когда мы не знали ни девальвации, ни какой-то галопирующей инфляции…

Юрий Коваленко: Все было стабильно.

Оксана Галькевич: Можно было на 2 годика отъехать куда-нибудь и спокойно заработать, положить и знать, что вот оно твое.

Константин Корищенко: Ну у нас инфляция была о-го-го, только она выражалась не в том, в чем мы привыкли, в явном виде, она выражалась в дефиците.

Сергей Хестанов: В невозможности купить…

Константин Корищенко: …то, что вы хотите.

Сергей Хестанов: …товар, который человек купить хочет.

Константин Корищенко: Хотите купить ковры? – пожалуйста. Хрусталь? – пожалуйста.

Сергей Хестанов: Но с переплатой.

Константин Корищенко: Нет, эти вещи без переплаты.

Юрий Коваленко: Вы говорите о том, что в Ростове можно натуральное хозяйство. То есть мы сейчас строим цифровое натуральное хозяйство, да? Мы так скатимся в цифровой первобытный строй. Мы не в ту сторону идем, по-моему.

Константин Корищенко: Нет, почему не в ту сторону? На самом деле если вы послушаете, что говорят, и посмотрите, что пишут, то в глубинке тех же Соединенных Штатов есть похожая проблема: молодежь не успевает дождаться, когда им случится 17 лет, чтобы уехать, условно говоря, а люди, которые в возрасте, всячески держатся за свои кафе, заправки, не знаю, маленькие магазинчики и так далее, не желая уезжать. Вот там был я у друзей на Кипре, и мне рассказывали ровно такую же историю про жителей этой прекрасной страны, точно так же молодежь вся повально снимается и уезжает.

Оксана Галькевич: Слушайте, а когда еще сниматься и, простите, уезжать, если не в молодости?

Юрий Коваленко: Еще не прирос.

Оксана Галькевич: Когда вообще не бояться вызовов каких-то?

Константин Корищенко: Это я отвечаю на вопрос по поводу цифровой экономики, кто ее будет строить.

Оксана Галькевич: Да, Сергей Александрович, вы что-то добавить хотели.

Сергей Хестанов: Я хотел просто добавить к тому, что проблема, о которой нам сказала слушательница, классическая, на научном языке это называется низкой мобильностью рабочей силы. Причина такого поведения людей отчасти рациональна, потому что у нас довольно маленький рынок арендного жилья, не каждый человек готов взять ипотеку ради переезда. Но я думаю, что со временем, довольно болезненно, может быть, лет за 10-15 мы придем близко куда-то в сторону европейской модели, где около 60% людей будут снимать жилье и в случае, если это оправдано из карьерных соображений, люди будут довольно легко переезжать. То есть возникла вакансия, которая человека привлекает, ему нравится, в своей фирме в другом регионе или даже в другой какой-то фирме, человек спокойно эту аренду платить перестал, уехал в другой регион, соответственно, строит карьеру дальше.

Оксана Галькевич: Главное, чтобы этой самой зарплаты хватало на эту аренду.

Давайте послушаем звонок. Хабаровский край у нас, к сожалению, слетел. Артем как раз из Хабаровского края. Артем, здравствуйте. У нас просто много звонков в очереди.

Юрий Коваленко: Доброй ночи.

Оксана Галькевич: Артем?

Зритель: Доброй.

Оксана Галькевич: Говорите, пожалуйста.

Зритель: Вы меня слышите, да? Очень рад, что дозвонился, все-таки свершилось. Очень доволен, что вы есть, что вы обсуждаете очень такие нормальные, хорошие темы.

Вот у меня такой вопрос. У меня сестра педагогом работает английского языка в школе, 18 тысяч рублей получает. Она сейчас, получается, по декрету ушла, второй ребенок. Сейчас у нас детский получается 50 рублей. Она уже, получается, 1.5 года получала получку, сейчас уже больше. До 2020 года, получается, до 3-х лет за ребенка будет получать дальше уже 50 рублей в месяц. 50 рублей, не 50 тысяч рублей, а 50 рублей в месяц.

Оксана Галькевич: Да мы поняли, поняли, мы, родители, знаем про 50 рублей, мы знаем, Артем, так и есть.

Зритель: И вот еще вопрос. Вот человек говорил про Америку, пример приводил, что там они проживают, все нормально, что им там плохо живется. Но по крайней мере они могут поставить на своем участке нефтяную вышку добывать эту нефть и сдавать эту нефть, продавать ее. А у нас тут вообще… Мы на Дальнем Востоке живем и ничего: лиман перекрыли, рыбу нельзя добывать, ничего нельзя добывать…

Оксана Галькевич: Но валежник разрешили собирать, слушайте, такое послабление.

Юрий Коваленко: И ягоды, грибы.

Оксана Галькевич: Ну это шутка, конечно, Артем.

Зритель: Еще раз.

Оксана Галькевич: Валежник, говорю, разрешили собирать, видите, внесли такие поправки в закон. Спасибо, Артем.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Оксана Галькевич: Ну вот справедливые на самом деле мысли нашего телезрителя: и пособия очень малы, и действительно не всегда жизнь нашего гражданина в его руках.

Сергей Хестанов: Тот же Дальний Восток и вообще часть сибирских регионов, в советские времена был такой термин «местность, приравненная к условиям Крайнего Севера».

Оксана Галькевич: Да, я помню, на консервах были такие: первая зона, вторая зона, третья зона.

Сергей Хестанов: Да.

Константин Корищенко: Для оценивания.

Сергей Хестанов: Так получилось, что у меня отец военный, часть службы у него проходила как раз в Забайкалье в местности, приравненной к Крайнему Северу: там летом было плюс 40, зимой минус 40, такой специфический регион. В те годы государство сознательно пыталось увеличить население там, и многие оклады – неважно, учителей, соответственно, железнодорожников – были сильно увеличены, то есть человек, который хотел больше заработать, охотно туда ехал. Мало того, если в европейской части СССР чтобы получить квартиру, надо было долго ждать, в некоторых регионах гораздо больше 10 лет, то вот там, в Забайкалье, в ряде населенных пунктов, которые приоритетно развивались, иногда в течение года давали квартиру, чтобы молодой специалист приезжал обычно после ВУЗа, где-то меньше года он жил в малосемейном общежитии, это фактически квартира, где у каждого своя комната, а санузел общий, на жаргоне называлось «малосемейка», а потом где-то в течение года получал отдельную квартиру.

Оксана Галькевич: Ну а что, политика.

Сергей Хестанов: Была такая политика по привлечению населения на Дальний Восток, Забайкалье, в некоторые районы Сибири, Крайнего Севера. Географически это были разные регионы, но как правило там были довольно тяжелые климатические условия.

Юрий Коваленко: Это история. Вы говорите по поводу того, что было в Союзе.

Сергей Хестанов: Сейчас-сейчас, дождитесь, я мысль закончу. К чему это привело? Как только государство потеряло возможность искусственно стимулировать население в этих регионах, тут же пошел обратный процесс, люди оттуда стали уезжать. Потому что оказалось, что люди, которые там жили, не обеспечены в нужном количестве прежде всего работой. И у человека нет выбора, он может либо идти в школу за 18 тысяч рублей, что, в общем-то, судя по словам, не так уж и плохо для того региона, либо вот найти какую-то другую работу с заметно большей оплатой просто нет возможности. И это наследие советской эпохи, когда мы создали там избыточное население.

Оксана Галькевич: Так они еще там не обеспечены не только рабочими местами, не обеспечены еще нормальной медициной, нормальной социальной какой-то инфраструктурой и прочей инфраструктурой тоже.

Юрий Коваленко: Да и цены там тоже…

Сергей Хестанов: Это уже от региона зависит, есть более-менее крупные населенные пункты, где все-таки с медициной все более-менее нормально, но есть действительно умирающие поселки, где даже технически обеспечить какие-то…

Константин Корищенко: Это вопрос обеспечения. Смотрите, у нас есть пример очень хороший на нашей же памяти у всех, как была решена проблема обеспеченностью товарами в начале 1990-х гг.: элементарно отпустили цены, разрешили свободную внешнеэкономическую деятельность сначала всякими «Сникерсами», потом более качественными продуктами завалили всю Россию.

Юрий Коваленко: «Ножки Буша».

Константин Корищенко: С другой стороны, прекратили социальную поддержку, самая большая смертность населения, проблемы пенсионеров и так далее. Возникает вопрос, что мы хотим решить. Если мы хотим решить наполненность, условно говоря, врачами и так далее, значит, там условно должно остаться 20 тысяч из 50 населения, но зато самых обеспеченных, к ним можно привезти врачей, которые будут получать достаточное вознаграждение, чтобы обслуживать эти 20 тысяч. Но остальные 30 тысяч куда деть?

Вот то, о чем говорит Сергей Александрович, то есть мы унаследовали… Мы-то цены поменяли после Советского Союза, а условно говоря то количество бешеное произведенных советских танков, которые никому не нужны, так и сгнило в степи. Заводы, которые были созданы, которые были никому не нужны, так и остались полуразрушенными, и так далее. То есть на самом деле не так много это 20 лет, чтобы изменилась та структура экономики, которая была в Советском Союзе, особенно учитывая, что она была в Советском Союзе, а не в России, там было разорвано…

Оксана Галькевич: Связь межрегиональная между республиками.

Константин Корищенко: Возьмите пример с Украиной. И плюс еще ко всему прочему мы сейчас то, что могло бы обеспечивать население, а именно малый и средний бизнес, вот эту рыночную среду, ее еще потихоньку придушиваем, у нас 70% с лишним в экономике государственный сектор через госкорпорации и так далее. Поэтому быстро такую ситуацию не поменять, но решение должно быть, то есть не на полпути: либо мы создаем рыночные механизмы, они тогда болезненно, но через 15-20 лет решат, либо мы идем назад к плановым механизмам, восстанавливаем то, о чем говорит Сергей Александрович, доплачиваем людям, чтобы поехали туда, доплачиваем за работу, доплачиваем за жилье и так далее. Вот невозможно решить одновременно и то, и то.

Поэтому основная проблема, в которой мы сегодня оказались, что мы находимся на распутье с точки зрения построения той экономической модели, неважно, это на Дальнем Востоке или где-то еще, – главное, что мы по большому счету сохраняем вот эти рыночные идеи, мы строим всякого рода финансовые или промышленные центры, различного рода внедряем новые технологии и так далее, но это не дает быстрого эффекта.

Юрий Коваленко: У нас есть конкретные примеры по поводу того, как меняется жизнь к лучшему, насколько она могла измениться не по опросам Росстата, не по нашим опросам, а вот в натуральную величину, скажем так. Год назад мы снимали истории о фитнес-тренере из Армавира и ученом из Ярославля. И вот мы решили узнать, как изменились их доходы за это время. Давайте посмотрим сюжет.

СЮЖЕТ

Юрий Коваленко: Вот казалось бы, выросли зарплаты, немного, но выросли, но ведь выросли и цены.

Оксана Галькевич: На самом деле здесь нужно обратить внимание на один очень важный момент. Речь там не только о зарплатах. Обратите внимание, все эти люди крутятся так или иначе: подработка здесь, подработка там, чтобы как-то совокупный доход…

Юрий Коваленко: И стали крутиться больше за год, кстати.

Оксана Галькевич: И крутиться стали больше, Сергей Александрович, за год.

Сергей Хестанов: Ну это тоже совершенно нормально, поскольку большая часть людей, у которых хоть сколько-нибудь активная жизненная позиция, все-таки такова, что если становится тяжелее, человек пытается этим трудностям противостоять. Понятно, что у людей разные возможности по той же самой подработке, кому-то это относительно легко, кому-то, допустим, это достаточно сложно. Но тем не менее да, приходится в непростые времена вспоминать забытые навыки.

Вот я сам вспоминаю себя в 1990-е гг. Так получилось, что я был научным работником, очень сильно упали зарплаты именно в этой сфере, причем на пике, когда Советский Союз распадался, упали ниже того уровня, на который вообще можно было выжить. К счастью, я обладал и сейчас обладаю довольно многими рабочими навыками: мне приходилось и электриком подрабатывать, и машины ремонтировать, то есть у меня в 1990-е гг. очень пестрая такая биография. Когда был бум малого предпринимательства, мне доводилось быть инженером-технологом пищевых производств и так далее, я и это умею. Ну а потом, когда жизнь наладилась, несколько сменил сферу деятельности. Поэтому вот те трудности, о которых слушатели рассказывали, и то, как они их преодолевают, по крайней мере какие-то предпринимают шаги, для того чтобы даже в тех непростых условиях, где они находятся, как-то действительно заработать больше, они очень хорошо знакомы. Но принципиально то, что вот такими способами сильно поднять доход заведомо не получится.

Оксана Галькевич: Ну просто сил на самом деле не хватит.

Сергей Хестанов: Поэтому в свое время, когда тоже в 1990-е гг. выбирал, что делать, как жить дальше…

Оксана Галькевич: Как рывок совершить, подумал Сергей Александрович.

Сергей Хестанов: Да, я принял решение сильно сменить предметную область, то есть поменять сферу деятельности. И так вот жизнь сложилась, что я попал в финансовую сферу, где, в общем-то, до сих пор в основном и работаю. И это очень характерно как раз для тех, кто получал образование еще в эпоху СССР, когда была одна реальность и одни жизненные планы, и попал на перелом эпох, когда СССР распался, экономика сильнейшим образом перестроилась, многие социальные группы, которые в СССР относились к высокооплачиваемым… Я, допустим, работал в науке, кое-что делал и для военной тематики, кое-что для медицинской, в советские времена это очень хорошо оплачивалось, и перспективы рисовались очень хорошими. А потом вдруг очень быстро, за срок, наверное, меньше года ситуация радикально поменялась. И вот нечто подобное, в общем-то, характерно для многих отраслей, для многих регионов. И соответственно перед человеком становится вопрос, продолжать жить в общем-то примерно так, как он живет, изыскивая возможность подработать где-то как-то, либо сильно…

Юрий Коваленко: Кредит взять.

Сергей Хестанов: Ну кредит брать – это тоже такой путь с плюсами и минусами.

Оксана Галькевич: Либо поменять, собственно говоря, стратегию жизненную.

Сергей Хестанов: Либо радикально поменять, да. К сожалению, у нас люди довольно редко опять-таки в силу нашего менталитета решаются что-то поменять, хотя мне в свое время как человеку это сделать пришлось, и в общем-то оглядываясь сейчас на тот выбор, наверное, правильно я это решение в свое время принял.

Юрий Коваленко: Через боль к выздоровлению.

Константин Корищенко: Ну вот кредиты – это как раз не смена стратегии.

Сергей Хестанов: Мало того, кредит – это еще и усугубление некоторых проблем…

Константин Корищенко: Я про это и говорю.

Юрий Коваленко: У нас мало кто это понимает.

Оксана Галькевич: Уважаемые гости, вот кстати, мы сейчас коснулись этой темы. Давайте прямо в этот момент подключим еще одного собеседника к нашей беседе – Алексей Третьяков, председатель Совета малого бизнеса в сфере потребительского рынка, с нами на связи. Алексей Николаевич?

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Алексей Третьяков: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Алексей Николаевич, вот о переменах. Расскажите нам, как по вашей информации изменилось потребительское поведение за последние, может быть, год или какой-то более продолжительный период? А может быть, за менее продолжительный.

Алексей Третьяков: Ну я бы сказал за менее продолжительный. Видите ли, как мне кажется, наши власти несколько переоценили анестезирующее действие мундиаля и несколько недооценили ударное воздействие всего блока тех экономических потрясений, которые на нас вывалили, я имею в виду пенсионную реформу, рост НДС, тарифов и так далее. После этого люди несколько встрепенулись и начали анализировать обстановку, пелена с глаз спала.

Оксана Галькевич: Так.

Алексей Третьяков: И анализ, на мой взгляд, у них получился достаточно неожиданный. Пункт первый: хранить деньги в банках бесполезно. Мало того, что банки рушатся, собственно говоря, еще все равно либо они обесценятся к моменту, когда вы накопите на то, что вы хотели, либо все равно власти найдут, каким образом это у вас изъять.

Второй пункт, тенденция, которая, на мой взгляд, пришла в голову нашим людям, сводится к тому, что мы не Германия, мы не Британия, на 50 лет вперед планировать невозможно, потому что послезавтра может быть все что угодно. Поэтому люди начали жить сегодняшним днем. А это дало следующие результаты: люди побежали за кредитами. На мой взгляд, я согласен с собеседником, что это не самая лучшая тенденция, но как я понимаю, у людей логика следующая: «Давайте хоть чего-то возьмем сейчас, потому что то, что будет завтра, неизвестно».

Оксана Галькевич: Стали больше тратить, правильно?

Алексей Третьяков: Совершенно верно, они стали больше тратить, потому что не видят смысла сберегать.

Юрий Коваленко: То есть прагматичность современного россиянина сейчас – это взять кредит, а потом, может быть, даже и не отдавать?

Алексей Третьяков: Традиционно русское – это ввязаться в бой, а там посмотрим.

Оксана Галькевич: Это уж прямо, мне кажется, мы сурово как-то обобщаем. Константин Николаевич?

Константин Корищенко: Это слишком серьезное обобщение, по крайней мере статистикой оно не подтверждается. Более того, тут совсем недавно было исследование, наши коллеги, не российские, украинские провели на примере Украины, там сложная ситуация, все мы про нее знаем. Так вот он посчитали, что обычный украинский гражданин, начавший с 1992 года или с 1993 года методично помещать депозит в банк каждые 3 месяца, просто брал бы и так далее, получил бы сейчас сумму большую, чем все эти девальвации, которые преследовали украинскую гривну. По российским подобное исследование тоже делали. В этом смысле даже сейчас та девальвация, которая настигла рубль, условно говоря, 15% – при тех процентах, которые вы получаете в банке за прошедшие 2 года, когда рубль укреплялся, в среднем вы получили больше, чем девальвация за эти же 2 года.

То есть на самом деле если не жить сегодняшним днем, если не пытаться бежать, когда рубль падает, скупать доллары, а когда рубль растет, доллары продавать, не пытаться сэкономить или проинвестировать в какой-нибудь условный автомобиль, что инвестицией не является, и так далее, то есть вести себя рационально с экономической точки зрения, то ситуация не столь, как говорится, тяжелая, как она могла бы показаться. Просто стратегия не должна быть вот такой, что сию минуту побежали что-то делать.

Оксана Галькевич: Ну для этого надо все-таки какой-то грамотностью…

Сергей Хестанов: В том-то и беда, что у большинства не хватает терпения и времени применить хоть какую-то…

Оксана Галькевич: И финансовой грамотности.

Сергей Хестанов: …хоть сколько-нибудь здравую стратегию, и грамотности, да. К сожалению, многие действительно планируют до ближайшей зарплаты, и в такой парадигме, если действительно смотреть до ближайшей зарплаты, в общем-то многие думают примерно так, как только что нам описал слушатель.

Оксана Галькевич: Давайте вернем к нашей беседе Алексея Третьякова. Алексей Николаевич, вот вы говорите, что люди стали жить здесь и сейчас, больше тратить, – а как же тогда информация о том, что средний чек в магазине, например, сократился, даже как-то он тревожно сократился? И прочие какие-то сигналы?

Алексей Третьяков: Ну видите, после того как статистика перешла в ведение Минэкономики, сложно что-то анализировать. Тем более я буквально на днях видел данные РБК, где речь идет о том, что сетевая торговля расцветает как никогда. Поэтому, на мой взгляд, здесь средний чек во многом мог сократиться в какой части? Люди меньше стали посещать дискаунтеры, потому что тоже уже сообразили, что экономия на продуктах потом приведет к десятикратным тратам на здоровье, а лечение у нас дорогое. Поэтому я думаю, что эти вопросы тоже есть.

Понимаете, потребительские предпочтения меняются чрезвычайно стремительно именно потому, что чрезвычайно стремительно у нас меняются правила игры. Понимаете, кто-то, допустим, планировал: через 2 года я выйду на пенсию, у него был план. Сейчас эти планы рухнули, и так далее. Поэтому я говорю, что действительно я не могу сказать… Я не одобряю эту линию, но я вынужден вам констатировать, что она есть, что люди начали жить сегодняшним днем.

Юрий Коваленко: Алексей Николаевич, а вот можно от вас какой-нибудь прогноз получить? Потому что мы все ждем тот самый свет в конце туннеля, нам все обещают, что он будет таким ярким, насыщенным, а люди-то его не всегда и видят. То есть с той же самой реформой, с теми же самыми экономическими преобразованиями, НДС и прочим нам вообще в перспективе ждет что-нибудь такое, на что мы действительно можем положиться и положить свои деньги в банк, а не нести их тратить, живя сегодняшним днем?

Алексей Третьяков: Вы знаете, я вам честно скажу: положительный прогноз мне дать сложно. Мне остается только вспомнить анекдот, когда люди наконец увидели свет в конце туннеля, а оказалось, что это несущаяся им навстречу электричка.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Оксана Галькевич: На связи с нами был Алексей Третьяков, председатель Совета малого бизнеса в сфере потребительского рынка.

Возвращаемся в студию к нашим гостям. Константин Николаевич, мне кажется, вы не совсем были согласны с услышанным.

Константин Корищенко: Вы понимаете, есть то, что называется хайпом, то есть такой модной темой, и есть некоторые статистические данные, неважно, от Росстата, от Центрального банка, от Минфина и так далее. Если вы все эти данные все вместе соберете, построите некие модели, вы сразу увидите, условно говоря, где что-то не так, а где все между собой склеивается. Так вот действительно сегодня тенденции, подтверждающиеся различными источниками статистических данных, говорят о том, что последние примерно 2-3 года после 2014-2015-х гг., когда был большой провал, растет и суммарная прибыль предприятий, и некие располагаемые доходы реальные, и стабильны взаимоотношения банков с населением, растет (пускай не очень быстро) оборот розничной торговли, проникновение сетей, много-много чего.

Оксана Галькевич: Все растет, так.

Константин Корищенко: Оно не дает… Помня, что такое был рост, допустим, в 2002-2008-х гг., мы даже, может быть, помним, что такое был рост с 2010 по 2013-е гг., это не такой рост, ни тут, ни другой, значительно более медленный. То есть если с 2002 по 2008-е гг. это было вот так, потом было так, сейчас потихоньку. Но если брать сегодня соотношение всех показателей, которые характеризуют российскую экономику, они находятся, пожалуй, в самом стабильном взаимоотношении между ними. Но беда этой стабильности заключается в том, что такого рода стабильность означает минимальные риски, означает минимальные шансы на будущие достаточно высокие темпы роста, которые в свою очередь связаны и с кредитом, и с внешним капиталом, и с рыночной конкуренцией, и так далее. То есть мы создали стабильный некий процесс, который ухудшаться не будет, но и вряд ли будет расти достаточно быстрыми темпами, это в контексте положительного прогноза.

Оксана Галькевич: Сергей Александрович?

Сергей Хестанов: Вот вы очень хорошее слово упомянули, Константин Николаевич, – стабильность. У меня сильное дежавю с позднесоветской эпохой, потому что сейчас у нас действительно, если говорить академически, низкие темпы экономического роста. Да, мы растем, но этот рост настолько мал, что…

Оксана Галькевич: Я вот хочу уточнить, Сергей Александрович, низкие темпы экономического роста – это и есть стабильность?

Сергей Хестанов: Да, это и есть стабильность.

Юрий Коваленко: Ну не падение же.

Сергей Хестанов: Другой вопрос, нравится эта стабильность или нет, это вопрос другой, или говоря простым языком, это застой. У нас и тогда, и сейчас официальные показатели растут, а ощущение граждан скорее умеренно негативное, и тогда то же самое было. Тогда и сейчас вроде бы опять-таки по данным статистики у нас должны улучшаться какие-то показатели, а реально из-за дефицита, купить тот или иной товар было сложно, приходилось переплачивать, и в результате расходы с учетом переплаты были больше, а официальной инфляции почти не было. И вот сейчас, слава богу, дефицита нет, но вот ситуация в экономике, когда темпы экономического роста очень низки, ощущение граждан от жизни умеренно отрицательное, она в чем-то повторяется. Она действительно более стабильна, чем бурный рост, как ни странно, с точки зрения рисков риски меньше. Но обратная сторона такой стабильности заключается в том, что в обществе, особенно среди тех, кто получает достаточно мало, нарастает социальная усталость. То есть пока это длится год-два, это ничего страшного; если это будет длиться заметно дольше, это явно спровоцирует какие-то негативные процессы…

Юрий Коваленко: А усталость чего?

Сергей Хестанов: Но это скорее уже не к экономистам, а наверное, к социологам.

Оксана Галькевич: Но это не означает, что люди хотят перемен каких-то, тем более вот таких рискованных.

Сергей Хестанов: В том-то и дело, что люди как раз рискованных, наоборот, не хотят, люди хотят, чтобы ситуация улучшалась, но люди не хотят для этого чем-то рисковать, особенно той стабильностью, которая пусть скромная, но в общем-то для них достигнута.

Юрий Коваленко: Надеюсь, из курса истории не забылось: древние кельты брали кредит на будущую жизнь, то есть они настолько были уверены в экономике древнего государства, что могли себе позволить взять кредит на 200-300 лет. У нас такого никогда не будет, стабильности в принципе…

Сергей Хестанов: Это, может быть, когда-то и будет, но это вопрос настолько далекого будущего, что обсуждать его сейчас, наверное, точно преждевременно.

Юрий Коваленко: То есть жить будем хорошо, но…

Оксана Галькевич: Давайте послушаем Елену из Челябинска, она нам расскажет, как у нее здесь и сейчас в Челябинске. Елена, здравствуйте.

Юрий Коваленко: Елена?

Зритель: Я хотела бы к товарищу, который насчет мобильности населения, обратиться.

Оксана Галькевич: Обращайтесь.

Зритель: Получается по его словам, чтобы заработать на относительно нормальное существование, нужно уехать из своей семьи, из своего города, бросить своих престарелых родителей, которые нуждаются в моей помощи, оставить внуков? Вот я сейчас работаю, работаю уже 27 лет на одном предприятии, работа мне очень нравится. Только потому, что наше начальство не может, извините, решить вопрос финансирования, я должна поменять работу и уехать в другой город?

Оксана Галькевич: Нет, Елена, это же…

Сергей Хестанов: Это ваш выбор. Вы можете либо оставаться там, где вам нравится, но получать достаточно скромно…

Константин Корищенко: Нет, не в этом дело, там прозвучала ключевая фраза…

Оксана Галькевич: Елена с нами, вы можете с ней беседовать.

Константин Корищенко: …что начальство не может решить вопрос с финансированием. Начальство не решает вопрос с финансированием, начальство – это такой же работник предприятия, как и вы, и его задача сделать так, чтобы предприятие продавало свою продукцию, зарабатывало прибыль и платило зарплату. И вот если есть вот то, что я услышал, «мы, работники, а вы начальство», у такого предприятия хорошего будущего не будет. Я не знаю, виноват в этом конкретный человек или начальник, это вопрос другой, но вот…

Зритель: Это бюджетное учреждение, которое финансирует область.

Константин Корищенко: Ну это государственное учреждение, то, о чем я и сказал.

Оксана Галькевич: Понятно, государственное. Спасибо.

Юрий Коваленко: Государственное привыкло так или иначе экономить, и не на топ-менеджерах, как правило.

Константин Корищенко: Вы абсолютно правы. Тема индекса Джини, то есть разницы между наиболее и наименее обеспеченными, есть очень серьезная тема в том числе и для России, у нас этот разрыв растет.

Юрий Коваленко: Это вот та самая скрипящая на зубах оптимизация, да?

Константин Корищенко: Это как раз одна из проблем, которая… Это не только мы, многие и в руководстве страны об этом говорят: сегодняшняя система, в которой есть высокооплачиваемые руководители, верхушка в широком смысле, в госкомпаниях и аналогичных структурах, является серьезной проблемой, в том числе социальная.

Оксана Галькевич: Уважаемые гости, у нас остается меньше минуты. Вот такой последний вопрос: скажите, а что делать, чтобы зарплаты в экономике росли, и кто должен этим вопросом заниматься?

Юрий Коваленко: И почему это не делается?

Оксана Галькевич: Какие меры, какие шаги? Сергей Александрович?

Сергей Хестанов: Ну я считаю, что если человека не устраивает зарплата, в жизни надо что-то менять. Надеяться на то, что…

Оксана Галькевич: Это у человека, а я вот с другой точки зрения.

Сергей Хестанов: А другой точки зрения… До тех пор, пока экономика в целом не продемонстрирует высокие темпы роста, ждать этого по меньшей мере наивно. Надеяться можно в ближайшие годы только на себя.

Оксана Галькевич: Вот так неоптимистично, но честно, спасибо.

Константин Корищенко: Я могу сказать следующее: если мы говорим о людях, которые, что называется, обычные, нормальные люди и хотят зарабатывать больше, на зарплату заработать (извините за такой жаргон) больше нельзя, можно заработать больше, только если заниматься бизнесом.

Оксана Галькевич: Ну что же, спасибо нашим гостям, спасибо телезрителям, всем, кто смотрел, всем, кто писал. В студии программы «Отражение» были Сергей Хестанов, советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие Брокер», экономист, и Константин Корищенко, доктор экономических наук, профессор РАНХиГС. Спасибо.

Юрий Коваленко: Спасибо.

Оксана Галькевич: Не прощаемся, друзья, это еще не все.

Рубрика «Реальные цифры»