Ольга Арсланова: Как раз наш зритель, который внимательно смотрел новости, написал: «Наконец-то о моем Петербурге сказали. Низкий поклон землякам, таких людей нигде больше нет». Да, мы еще раз напоминаем о том, что в Петербурге проходят мероприятия, посвященные снятию блокады Ленинграда. В этом году 76-й годовщина снятия блокады отмечается, действительно важное событие для всей страны. И к нам сегодня в рубрику «Личное мнение» из Санкт-Петербурга приехал профессор СПбГУ, доктор филологических наук Сергей Ильченко. Сергей Николаевич, здравствуйте. Сергей Ильченко: Здравствуйте, Ольга, здравствуйте, Петр. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Ощущается, да, в городе вот эта особенная дата? Сергей Ильченко: Ну 27 января – это, конечно, святой день для каждого петербуржца, ленинградца, и я хочу поздравить и своих земляков, и всех россиян с этим праздником. Сегодня разные точки зрения существуют на то, стоило оборонять, стоило ли терпеть лишения, стоило ли жертвовать своими жизнями, здоровьем ленинградцам в 1941–1943-х гг. Ольга Арсланова: Хоть сослагательного наклонения в истории нет... Сергей Ильченко: Сослагательного в истории нет, но... Ольга Арсланова: ...но анализ всегда есть. Сергей Ильченко: ...в принципе стоит, я думаю, об этом сегодня сказать, в день праздника, потому что и Григорий Константинович Жуков, и Иосиф Виссарионович Сталин, и само немецкое командование рассматривало Ленинград как важнейший стратегический и идеологический пункт в борьбе против Советов. И, собственно, если бы Ленинград пал, то на карту достаточно посмотреть, Москва бы не выстояла абсолютно точно, Финляндия бы подключилась активно в войну и, в общем-то, можно было бы считать, что Великая Отечественная война закончилась бы совершенно иначе. Ну а чем бы она закончилась и что бы потом было, почитайте роман Елены Чижовой «Китаист», там как раз эта версия рассмотрена, поствоенная история. И мне кажется, что как раз уникальность этого явления исторического, она скорее духовного и культурного характера, нежели военно-политического, хотя это тоже сыграло свою роль, когда люди противостояли просто, что называется, без оружия в руках, своим фактом своего существования и борьбы за жизнь. Они эту борьбу выиграли, конечно, не без помощи армии, конечно, не без помощи определенной идеологии, определенных идей. Но вот эта победа духа над тупой немецкой, не только, кстати, немецкой машиной, там Италия была, Испания, Норвегия, Финляндия, все на Ленинград навалились, но выстояли эти 872 дня. Они свидетельство того, что иногда человек может гораздо больше в условиях абсолютного отсутствия ресурсов, нежели когда у него есть танки, оружие, артиллерия, снаряды и бомбы, чтобы расправляться. Не получилось. И к счастью для всего, наверное, человечества не получилось, потому что без 27 января 1944 года вряд ли было бы возможно 9 мая 1945-го. Поэтому я еще раз склоняю голову перед подвигом моих предков. В каждой семье петербуржца есть кто-то, кто так или иначе связан с блокадой. У меня дедушка был шофером на Дороге жизни, папа в окопах под Ленинградом сидел на Пулковском направлении, много моих знакомых тоже имеют родственников, некоторые просто были блокадниками. И это, конечно, действительно уникальный случай и хороший ответ на то, что никогда не надо сдаваться, всегда надо отстаивать свою честь, независимость даже в таких невыносимых условиях, в каких оказались ленинградцы осенью 1941 года. Поэтому мне кажется, что день 27 января, конечно, это и всемирный день памяти жертв Холокоста, но, кстати, и в ленинградской блокаде тоже был вот этот эпизод, когда в Пушкине после занятия его немцами было истреблено практически все еврейское население, так что отчасти эта дата и к Ленинграду имеет отношение. Но главное, повторяю, это то, что 27 января закончилась ленинградско-новгородская операция, и в честь этого прозвучал салют, приказ о котором подписывал не Сталин, а подписывал командующий ленинградским фронтом Леонид Говоров. Это был исключительный пример того, Сталин разрешил это сделать как знак уважения мужества защитников Ленинграда. Петр Кузнецов: Вот у нас так случается, бывает, что спустя десятилетия, где-то спустя века какой-то взгляд на событие, которое осталось где-то в истории, оно пересматривается. Есть ли шанс, что вот мы будем вечно хранить вот эту истину о подвиге народа Ленинграда? Сергей Ильченко: Я думаю, что да, потому что сам город об этом хранит свою память. Дело не только в том, что есть надписи «граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна» или громкоговорители, которые до сих пор существуют как система оповещения... Петр Кузнецов: Да. Сергей Ильченко: И когда 27 января иногда воспроизводят эту сирену, вы знаете, холодок пробегает, потому что и на генетическом уровне блокада – это для каждого жителя Петербурга не миф, это его история, судьба, это его подсознание. Знаете, как можно отличить любого блокадника от неблокадника? Очень просто: посмотрите, как люди заканчивают свою трапезу, они всегда смахивают хлебные крошки в руку и потом их доедают. Это на уровне рефлекса существует, понимаете, вот это ощущение борьбы за жизнь, за каждый кусочек хлеба. И те самые легендарные «сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам» – это не пустые слова, это... Хотя всего это было месяц с небольшим, эти 125 грамм, с 20 ноября по 25 декабря 1941 года, пошла уже Дорога жизни, улучшилось снабжение, но этот символ сидит в подсознании у каждого жителя нашего города, даже у тех, кто, скажем, там не родились, а просто туда приехали и там живут. Петр Кузнецов: Не застали. Ольга Арсланова: Несколько же было попыток, да, прорвать блокаду. Сергей Ильченко: Несколько. Первая была еще осенью 1941 года, потом в январе 1942-го. Вот эти вот пятачки сопротивления, невский пятачок на берегу Невы, Ораниенбаумский плацдарм – это как раз вот следы тех попыток. Сил не хватало, и если бы, как бы стоя с внешнего кольца, у нас было бы побольше сил, конечно, может быть, это было бы и раньше осуществлено. Но надо помнить, что Ленинград, во-первых, стягивал к себе силы, чуточку оттягивал с других участков, так сказать, советско-германского фронта, были более опасные направления, в 1942 году, понятно, все решалось на юге в Сталинграде. Поэтому, может быть, после того как наступил перелом, так сказать, там, на юге, тогда и стало возможным прорывать в 1943 году уже блокаду здесь, под Ленинградом на Синявинском направлении. Ольга Арсланова: Ну то есть стратегически в 1943 году уже было больше сил для... ? Сергей Ильченко: Естественно, ситуация была уже немножко другая, чем в 1941–1942-х гг. Там, как говорится, на кону стояло, пасть или не пасть Москве или пасть или не пасть стране, и поэтому, может быть, немцы и отказались от штурма города осенью 1941 года именно потому, что им было важнее взять Москву. И в этом смысле Ленинград спас отчасти и Москву. Но то, что участь города была незавидной в случае, если бы немцы в него входили, это уже совершенно установленный научный факт, и на Нюрнбергском процессе знаменитая печально директива Йодля, начальника штаба на тот момент немецкого, от 7 октября 1941 года предусматривала окружение города кольцом блокады, не выпускать никого из мирных жителей, в случае, если будут такие попытки с просьбами о сдаче, их игнорировать и просто бомбежками, артобстрелами уничтожить город до основания, ну а голод должен был довершить все остальное. Так что... Ольга Арсланова: Да, вот просто как раз хотела спросить, почему была такая форма именно выбрана, блокада, почему не штурм. Сергей Ильченко: Они экономили силы. Ольга Арсланова: Это что, получается, проще? Сергей Ильченко: Это циничное... Проще, им казалось, что проще. Они даже заставили своих ученых-медиков, зная запасы продовольствия, потому что агентура немецкая работала очень хорошо, к сожалению, тогда, но потом все-таки с ней справились, высчитать количество, значит, сколько нужно калорий человеку в день, сколько примерно населения в городе и сколько примерно продуктов. И по их расчетам, к весне Ленинград должен быть мертвым городом, так и существовало, город мертвых. Но сначала пошел трамвай, потом сыграли футбольный матч, потом исполнили седьмую симфонию Шостаковича, и немцы поняли, что они очень где-то глубоко, мягко говоря, ошиблись. Поэтому вот еще и в этом был подвиг ленинградцев, что они возвращались и старались жить нормальной жизнью в условиях абсолютно анормальных, и в этом тоже есть высокий философский смысл, когда Анна Ахматова написала, что быт отступил и проступило бытие, то есть человек вернулся, так сказать, к своим основам, почему он человек, а не физиологическое животное. Ольга Арсланова: Все-таки точная цифра жертв, потерь? Полтора миллиона? Что в Петербурге говорят? Сергей Ильченко: Вы знаете, тут очень сложный вопрос. Почему? Потому что никто же не знает, сколько беженцев откатилось в начале войны от Новгорода, от Пскова... Псков был взят 7 июля 1941 года из Прибалтики. Плюс то уезжали в эвакуацию, то не уезжали в эвакуацию. Примерно по подсчетам официальным было на начало войны в городе 3 с лишним миллиона человек плюс армия, плюс беженцы, плюс 340 тысяч пригороды, это все сосредоточилось в городе, почему и голод-то случился, потому что запасов продовольствия было как бы из расчетов на прежнее население, плюс жесткие совершенно морозы, анормальные, и все вот это в совокупности и привело к тем людским потерям. По мирному населению официальная цифра колеблется от 600 до 700 тысяч, плюс люди, которые защищали, военные погибли, там где-то порядка 150 тысяч... То есть по разным данным минимальная цена отстаивания города – это 750 тысяч погибших, включая мирное население и военное население. Петр Кузнецов: Это минимум. Сергей Ильченко: Мы не говорим о ранних, об умерших от травм, о тех, которых потом вывезли в эвакуацию по Дороге жизни и иными способами. Но цифры вот где-то в этом порядке. Если говорить проще, огрубленно, то город потерял треть своих жителей за блокаду, так вот если обобщать все эти возможные варианты. Петр Кузнецов: Перед тем как мы дальше пойдем в нашем разговоре, послушаем Александра из Санкт-Петербурга, это наш телезритель, он на линии. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Александр. Зритель: Добрый день еще раз. Вы знаете, спасибо вам большое от всех петербуржцев, что вы поднимаете эту тему нашей ленинградской, так сказать, победы сегодня. Ни на одном федеральном канале разговора даже об этом нет. И спасибо, что Сергей Ильченко подъехал, мы очень уважаем этого ленинградского ученого, так сказать, за реальные высказывания по данной тематике. Единственное, что, вот на мой взгляд... Мы постоянно говорим о жертвах блокады, вспоминая это событие, мы мало очень говорим о том, как было организовано производство в этот период в Ленинграде, как было обеспечение электричеством, как обеспечение транспортом, как обеспечение теплом, продуктами в напряженнейший период и так далее. Ведь город жил, город давал стране, так сказать, все необходимое по возможности, вот об этом надо больше говорить и показывать. Потому что исключительность этой ситуации не последняя, я вам скажу, в природе, мы не можем загадывать и говорить, что вот прекрасная, так сказать, жизнь на будущее, а вот этот опыт нам бы обобщить. К сожалению, сегодняшняя тенденция в Петербурге тоже говорит о том, что мы вспоминаем, к сожалению, об этом только в день самого празднования, вот сегодня, 27-го числа, завтра уже никто об этом и говорить не будет, и в школах об этом, так сказать, никто не говорит, и в институтах об этом никто не говорит, и правительство наше, к сожалению, об этом не говорит. Я как-то спросил: «А вы хоть копейку один раз истратили на приобретение цветов, которые возлагаете?» Такое удивление: а зачем, мол, тут все за счет государства, и веночек, и цветочки. Вот это тоже не по-человечески. А так всем вам спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо вам, Александр. Ольга Арсланова: Да, и вам спасибо. Сергей Ильченко: Ну я бы ответил все-таки Александру, что настоящий петербуржец, настоящий ленинградец никогда об этом не забывает, потому что хоть и называется наш город Санкт-Петербург, но в душе мы всегда его зовем Ленинград, потому что когда говорим «Ленинград», то второе слово, которое возникает, – это слово «блокада», понимаете? И это правда. Не было блокады Санкт-Петербурга, была блокада Ленинграда, и эта память лучше всех. А что касается вот того, что Ленинград давал фронту, действительно давал фронту, действительно на кировском заводе делали танки, действительно выпускали снаряды, и по Дороге жизни не только людей вывозили, но вывозили и готовую военную продукцию. Ольга Арсланова: Сергей Ильченко, участник нашей сегодняшней программы «Личное мнение», еще и специалист по Южной Корее. Сергей Ильченко: Ну это слишком... Ольга Арсланова: Казалось бы, как Петербург связан с Южной Кореей? Петр Кузнецов: Казалось бы, где связь? Но она есть. Ольга Арсланова: Но судьбы их похожи во многом. Сергей Ильченко: Похожи. Во-первых, опыт Кореи, когда 35 лет она была под оккупацией Японией, очень хорошо показывает, что происходит с теми странами, которые подпадают в силу объективных или субъективных обстоятельств под оккупацию военную и политическую другой страны. Спросите любого корейца, он такого расскажет, и южного, и северного, о том, что творили японцы на Корейском полуострове перед Первой мировой и до окончания Второй мировой. Корея как государство, как нация практически перестала существовать за эти 35 лет. Плюс ко всему прочему, если говорить про Петербург, была такая уникальная фигура первого посланника Кореи в царской России Ли Бом Джин. Он был фактически на уровне посла, и когда возникла оккупация Японией Кореи, то Ли Бом Джин отказался возвращаться в Корею и пытался здесь в Петербурге сподвигнуть царскую Россию, чтобы как-то вернуть ситуацию в Корее в привычное, как говорится, дояпонское русло. К сожалению, наше правительство, тогда царское, не откликнулось, и Ли Бом Джин в отчаянии покончил с собой, похоронен у нас на Северном кладбище в Петербурге, то есть вот вам один пример. А второй пример, и корейцы в этом смысле люди абсолютно благодарные, нация абсолютно благодарная, потому что Советский Союз освободил Корею от японской оккупации во всяком случае до 38-й параллели, Корейский полуостров в августе 1945 года был освобожден советскими войсками, и пятеро человек из советских воинов были награждены за этот подвиг, удостоены звания Героя Советского Союза. Плюс опять же в Сеуле есть площадь Петербурга, Санкт-Петербурга, мы на ней были, когда в последний раз были с делегацией российских журналистов, и там есть памятник крейсеру «Варяг». Вот это вообще просто не укладывается в мозгу, когда ты стоишь в Сеуле на побережье, Сеул выходит к морю, и видишь, и понимаешь, что отсюда как раз «Варяг» ушел в свое последнее плавание вместе с лодкой, которая называлась «Кореец», что тоже интересно. Так что, как видите, между Петербургом и Кореей есть очень много общего. В конце концов, именно в Петербургском университете 10 лет назад, к 20-летию установления отношений между Южной Кореей и Россией был учрежден общественный форум «Диалог Россия – Республика Корея», который осуществляет культурные и гуманитарные связи, и это позволяет нам узнавать лучше друг друга. Ольга Арсланова: Но все-таки, несмотря на оккупацию, тем более такую длительную оккупацию, Корея преуспевающая страна, очень динамично развивается, если сравнить соседей, Северная Корея, Южная Корея, разница колоссальная несмотря на то, что... Сергей Ильченко: Разница колоссальная, согласен... Ольга Арсланова: ...одна страна была. Сергей Ильченко: Но там есть один маленький секрет: КНДР достаточно замкнутое в себе государство, хотя у нас 14 километров общей границы на Дальнем Востоке, не забываем, что у нас 14 километров... Ольга Арсланова: Есть небольшая разница, называется политический строй. Сергей Ильченко: Да. Южная Корея, которая, конечно, не без помощи Соединенных Штатов Америки и при поддержке, конечно, их и военной, и политической смогла вырваться из той нищеты, в которой она оказалась в результате Второй мировой войны. И здесь надо просто аплодировать корейской нации, которая нация очень трудолюбивая и очень оптимистическая с точки зрения, ну как бы вам сказать, взгляда в будущее. Для меня было полным шоком, когда в центре Сеула рядом с пятизвездочной гостиницей я увидел памятник кому, как вы думаете? Александру Сергеевичу Пушкину. Ольга Арсланова: О как. Сергей Ильченко: Да, его открыл наш президент во время своего последнего визита. И на постаменте есть надпись на русском и на корейском, естественно, стихотворения, которое в Корее стало своеобразной мантрой. Когда у них были экономические трудности, был кризис уже после начавшегося возрождения, то везде в местах общественного пользования висело стихотворение Пушкина: «Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись, В день уныния смирись, День веселья, верь, настанет, Сердце в будущем живет, Настоящее уныло, Все мгновенно, все пройдет, Что пройдет, то будет мило». Ольга Арсланова: А представляете... Петр Кузнецов: Можно сказать, мы им помогли кризис пережить. Сергей Ильченко: Мы им помогли, это абсолютно точно, они... Ольга Арсланова: А если бы вот такое где-то написали у нас, мне кажется, народ бы воспринял как издевательство. Сергей Ильченко: Почему? Ольга Арсланова: «Они еще нас тут призывают не унывать?» Петр Кузнецов: «Улыбаться». Сергей Ильченко: Почему, почему? Ольга Арсланова: Мне кажется, что... Сергей Ильченко: Нет, вы знаете, улыбка – это вещь очень хорошая, потому что она человека преображает, его отношение к жизни преображает. И в этом смысле корейцы очень улыбчивые люди: даже когда им плохо, они все равно улыбаются. И вот, кстати, последний фильм, который сейчас у всех на слуху, «Паразиты», который, наверное, все-таки получит своего заслуженного, на мой взгляд, «Оскара», как раз о том, что даже когда тебя уже, извините, совсем прижимают, совсем, как говорят, прессуют, он все равно находит в себе силы как-то не сдаться. И притом что фильм достаточно такой мрачноватый по финалу... Петр Кузнецов: Я не помню, что я давно так пережевывал все то, что я посмотрел на самом деле. Следующие полдня я просто... Куча мыслей... Сергей Ильченко: Да, то есть он вообще выносит, как говорят, мозг. Петр Кузнецов: И пытаешься понять, вообще про что он, потому что он настолько многогранный... Сергей Ильченко: Да, он многогранный, притом что... Петр Кузнецов: На самом деле доходит до того, что кто вообще в этой игре паразиты на самом деле. Сергей Ильченко: Да, вот в чем история, вот в чем прелесть этой картины, которая открыла глаза миру, я думаю, что и нашим зрителям тоже, на то, чем живут сегодня корейцы. Хотя, конечно, не все живут так хорошо. Ольга Арсланова: Что, между прочим, похоже, очень похоже на проблемы и россиян: социальное расслоение, отношение общества к людям с... Сергей Ильченко: Очень похоже, очень похоже. Ольга Арсланова: Ну вот смотрите, как-то Южная Корея смогла... Был какой-то момент, вы говорите, когда была помощь извне, помощь Соединенных Штатов Америки... Сергей Ильченко: Да, американская экономическая. Ольга Арсланова: ...и было трудолюбие. И вот этих двух факторов достаточно, для того чтобы мы увидели Южную Корею такой, какая она сейчас есть? Сергей Ильченко: Достаточно. И главное – ставить себе цели определенные, понимаете? При этом надо учитывать, что трагедия разделения нации никуда не делась по 38-й параллели: в Южной Корее населения 52 миллиона, в Северной 35, ну это как бы просто было бы понятно, что практически пополам. Но печаль в том, что уходит то поколение, которое было разъединено. В этом году будет печальная дата 70-летия начала корейской войны, то есть в 1950 году это все началось, в 2020-м будет ровно 70 лет. И уже практически остались только те люди, когда Корея была разделена, которые были подростками, то есть это тоже для корейцев очень такая травматическая история. Но они с этим живут и как-то стараются об этом не думать, что вот все время мы живем, мы живем, нам плохо, Северная Корея нам все время угрожает, – нет, они делают свое дело, они очень патриотичны, они очень трудолюбивы, они очень приветливы. И самое интересное, они очень похожи на нас по менталитету, потому что они не отчаиваются. Другое дело, что вот то трудолюбие и та идея процветания Кореи, которая их все объединяла и объединяет, это дает очень хорошие экономические и социальные результаты, и неслучайно, быть может, они еще при этом тянутся к нам, желая поднять общность судеб наших двух народов. Петр Кузнецов: Можно про кинематограф, раз мы уже начали? Сергей Ильченко: Да. Петр Кузнецов: У них же... У нас просто сейчас есть такая задумка, вы знаете, это еще Мединский объявил о том, что у нас 9 мая будут показывать исключительно наши фильмы. Но это такая вот временная акция. Но, насколько мы знаем, Южной Корее запретами... Сергей Ильченко: Нет, пожалуйста. Петр Кузнецов: ...удалось свое производство поддерживать, одни «Оскары» теперь. Сергей Ильченко: Ну это любая страна, которая находилась под давлением американской англосаксонской культуры, пытается самоидентичность выработать и с помощью кино тем более. Петр Кузнецов: Но делали они не только запретами, но предлагая при этом качественный продукт. Сергей Ильченко: Совершенно верно, совершенно верно. И сегодня, когда смотришь даже не выдающийся корейский фильм, ты понимаешь, что это про людей рассказ, а не про великую национальную какую-то идею. Петр Кузнецов: Да-да-да. Сергей Ильченко: И вот это человеческое содержание корейского кино и корейских книг современных – это как раз очень важный момент для того, чтобы понимать, что люди не только получают в среднем в Корее 2 тысячи долларов в месяц, это средняя заработная плата, но еще думают о каких-то вещах чуточку других. Они очень настроены на общение. Что по пятницам творится в Сеуле, это надо видеть, когда все собираются и все просто сидят и отмечают пятницу, и это здорово, и это такое какое-то чувство... Петр Кузнецов: Мы тоже с ними похожи. Сергей Ильченко: Да, мы очень с ними похожи. Ольга Арсланова: Мы можем и не только пятницу. Сергей Ильченко: Но при этом они в понедельник идут на работу, причем все с утра, и в этом смысле это действительно трудолюбивая нация, притом что природа у них не самая такая, понимаете, простая, у них гористая местность очень. Но люди трудятся не покладая рук, это дает свои результаты. И, мне кажется, почему мы сегодня со всеми телефонами сидим корейскими и на машинах ездим корейских? – именно потому, что все-таки эти люди при минимуме ресурсов смогли мобилизовать то, что у них было позитивного, и использовать ту помощь, которую им дали совершенно четко не для того, чтобы какие-то шмотки, извините, покупать, а для того чтобы вкладывать в промышленность, в экономику, и результаты сегодня совершенно замечательные. Но для того чтобы все это увидеть, а не услышать, это, конечно, надо туда съездить. Хотя в принципе жителям Владивостока 2 часа лету до Сеула, так что там все спокойно, добираетесь до Дальнего Востока и пожалуйста. Ольга Арсланова: Зрители спрашивают, корейцы пьющие люди вообще? Сергей Ильченко: Понимаете, в чем дело? Что значит «пьющие»? Все люди пьющие, вопрос, что и как. Петр Кузнецов: Вон, в «Паразитах» они... А это вот... Сергей Ильченко: Я раскрою один секрет, хотя, конечно, меня могут ругать. Дело в том, что корейская водка 20 градусов в среднем, в 2 раза проще.... Да, называется соджу. И корейцы очень рачительные хозяева, они берут соджу и разбавляют пивом, и получается очень хорошо, и он все довольны. Ольга Арсланова: Понятно. Петр Кузнецов: И ведут себя хорошо. Сергей Ильченко: Ведут хорошо, хотя, судя по некоторым фильмам, эксцессы, конечно, бывают, но это бывает у любой нации, у любого народа. Петр Кузнецов: Вот Камчатка пишет нам, я пытаюсь просто уловить настроение: «Южная Корея – это нечто среднее между Японией и Китаем», – эксперт с Камчатского края. Ольга Арсланова: Здесь, видимо, по уровню экономического развития. Сергей Ильченко: Я бы так сказал. В Японии не был, в Китае был, вот. Но мне, честно скажу, почему-то, может быть, потому, что я больше всего был в Корее и встречался, общался с людьми, которые интересуются нашей культурой, говорят по-русски, кстати, очень хорошо говорят, знают наше кино, фанатеют от Тарковского с Сокуровым, на секундочку, переводят Толстого на корейский язык. Мне кажется, что вот по ощущению жизни, не в высоком, каком-то моральном случае, а вот на бытовом уровне они очень человечны, очень, так сказать, ориентированы на общение, правда, внутри как бы вот своих социальных групп, слоев и так далее. Но когда ты читаешь лекции корейским студентам на русском языке, которые изучают русский язык, они стараются тебя понять, а если что-то им не понятно, они переспрашивают, то есть в этом смысле они любопытны, притом что у каждого гаджет в руках. Но общение они очень ценят. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо большое. Петр Кузнецов: Вот на сегодняшний день, в качестве итога, все-таки больше нам есть чему у них поучиться или наоборот? Вот столько, и Пушкин, и Тарковский... Сергей Ильченко: Я думаю, что, учитывая то, что у нас перекрестный год Кореи в России и России в Корее начался, я думаю, что мы будем учиться и брать хорошее, то, что есть у корейской нации, у корейского народа... Петр Кузнецов: Это вот что? Одно что-то? Сергей Ильченко: Трудолюбие и распахнутость к миру не в смысле ценностей, а в смысле брать от мира все лучшее и позитивное по отношению к себе. Ну а корейцам, наверное, очень хочется больше узнавать про нашу культуру, про нашу историю, и тут очень много точек пересечения, некоторые из них я уже назвал, которые могут помочь нам лучше понимать друг друга. В этом смысле, понаблюдав в Корее различных представителей корейского общества, я должен сказать, что это желание у них абсолютно точно присутствует. Петр Кузнецов: Спасибо вам большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Сергей Ильченко, профессор СПбГУ, доктор филологических наук, был у нас в гостях в рубрике «Личное мнение». Петр Кузнецов: Никуда не уходите, мы вернемся через секунду. Ольга Арсланова: Спасибо.