Александр Денисов: Герой романа Константина Симонова «Живой и мертвый» генерал Серпилин после Сталинграда произносит фразу: «Слишком густо мы землю костями засеяли, чтобы шутки шутить вокруг этого». Писатели-фронтовики, которые прошли войну и как репортеры, например, того же Симонова, Шолохова, Гроссмана, и как бойцы, появился даже такой термин «лейтенантская проза», это Астафьев, Бондарев, Богомолов, не шутили с темой, раскрывали в подробностях военный быт, выводили саму историю войны в своих произведениях как полноправного персонажа. А вот как не шутя раскрывать тему современным режиссерам, писателям, которые не пережили тех событий, и как изменилось изображение Великой Отечественной войны с годами, об этом сегодня и решили поговорить. Ольга Арсланова: Да, очень часто получается нереалистичное и даже неромантизированное кино, а откровенная клюква. Давайте оттолкнемся от современных отечественных картин, снятых за последние годы. Военные фильмы все больше напоминают классические американские блокбастеры: там есть популярная сейчас компьютерная графика, зрелищные сцены, но меньше сути, меньше самой войны, даже если вокруг все пылает, даже если соблюдены формальные особенности войны. Фильм Константина Хабенского «Собибор» рассказывает историю успешного побега из нацистского лагеря в 1943 году. Но сама история как раз в той самой комиксовой манере, у нас есть герой, лейтенант Александр Печерский, антигерой, начальник лагеря, но сама история войны, а также быт концлагеря отведены на задний план в угоду драматическому сюжету, многие критики это как раз в укор фильму и поставили. Александр Денисов: Вообще ощущение, что ленты о войне наши режиссеры клепают по шаблону: концлагерь – побег – противостояние на танке, самолете, еще на чем-нибудь. Вот фильм «Т-34» тоже из разряда таких комиксовых, хотя, может быть, это и неплохо, об этом поговорим. Герой Николай Ивушкин на одном танке уничтожает роту немца Клауса Ягера. Танк подбивают, Ивушкин попадает в плен, из концлагеря сбегает, захватив тот же танк. Всех сбежавших вместе с ним ждет счастливый конец, мирная жизнь и свадьба. Ольга Арсланова: Есть ощущение, что тут, может быть, заказ выполняют, каждый год обязательно по фильму, или раз в несколько лет к 9 мая, чтобы зрелищно. Ну вот давайте о новинке поговорим: в конце апреля на экраны вышел фильм «Девятаев», история о реальном летчике, который в 1944 году попал в плен. Михаил Девятаев был узником концлагеря на острове Узедом. Ему предложили перейти на сторону Вермахта, но летчик угоняет самолет с военного полигона, устраивает бой со своим лучшим другом, тот тоже попал в плен, но принял сторону немцев, это не исторический персонаж. Действительно, за группой Девятаева вылетел гюнтер Хобом, но друг-предатель, видимо, показался режиссеру Бекмамбетову интереснее, чем реальный персонаж, и, в общем, к этому фильму у тех, кто его посмотрел, к его достоверности и подаче, есть много вопросов. Александр Денисов: Да, вообще вокруг этого фильма много чего любопытного было. Вот Тилль Линдеманн из Rammstein спел советскую песню «Любимый город», у всех сразу возникло недоумение, ну, очевидно, коммерческий ход, немец поет нашу песню и так далее... Ольга Арсланова: Но получилось неплохо. Александр Денисов: Да, конечно, это привлекло внимание, шоу-бизнес есть шоу-бизнес. На эту тему поговорим с Сергеем Ильченко, профессором Санкт-Петербургского университета, доктором филологических наук. Сергей Николаевич, добрый день. Ольга Арсланова: Добрый день. Сергей Ильченко: Здравствуйте, уважаемые ведущие. Александр Денисов: Сергей Николаевич, вот мы сразу тут расписали современный комиксовый фильм о войне. Сергей Николаевич, а нужна ли эта сложность вот сейчас, например, подростку, который придет смотреть этот фильм? Вот да, история становится неким фоном формальным, на котором любовная история, приключенческая, детективная история разворачивается. Нужна ли такая сложность, как, например, в фильме «Батальоны просят огня», с нравственным выбором тяжелым, а зачастую его полным отсутствием, то есть скорее безнравственный выбор нужно делать на войне? Нужна ли эта сложность сейчас? Стоит ли нам уж так нападать на этих режиссеров комиксовых? Сергей Ильченко: Ну, нападать на них не стоит, каждый пианист играет как умеет, не стреляйте в него, это не нужно. Потому что люди, которые не пережили войну и знают ее из учебников, причем не самых хороших учебников российской истории, мне кажется, и воплощают свои представления о войне, не то, какая она была и как это можно было действительно показать, а именно то, как они себе это видят, как слышали, как им рассказывал кто-то, как они посмотрели, например, старый прекрасный фильм Ростоцкого «А зори здесь тихие» или те же «Живые и мертвые» Столпера. И мне кажется, что в этом как раз и заключена самая большая проблема, аутентичность, грубо говоря, достоверность показанных событий должна зиждиться на фактах, а не на вымыслах. И вот в этом смысле история с Девятаевым наиболее характерна. Я, честно говоря, даже не поверил своим ушам, когда в одной из телевизионных программ исполнитель Павел Чинарев, который играет того самого предателя, с которым, так сказать, свела судьба Девятаева... Александр Денисов: ...которого не было на самом деле, которого не было. Ольга Арсланова: Якобы свела. Сергей Ильченко: Да, свела, как говорится, вот, рассказывает о том, что он искал оправдание поступкам своего героя. Представляете себе, современный российский актер пытается оправдать предателя? Вот если мы доходим до такой как бы низости морали, то чего же мы ждем от остальных мастеров нашего экрана, которые готовы рассказать нам о том, что все мы люди, все мы человеки и немцы не такие уж страшные и были. Ольга Арсланова: Сергей Николаевич, тут дело даже не в каком-то вымысле, но очень часто и в хороших фильмах присутствуют персонажи, которые теоретически могли бы быть, но не установлено их существование. Самое печальное другое – это упрощение восприятия реальности. Сергей Ильченко: Совершенно верно. Ольга Арсланова: Очень поверхностное отношение к войне, очень поверхностное отношение к жизни. Сергей Ильченко: Совершенно верно. Ольга Арсланова: И неужели это не вредно? Сергей Ильченко: Но это же производное от компьютерной игры, понимаете? Компьютерной игры, где у тебя там сколько жизней, даже если ты играешь в этот World of Tanks или «Вторая мировая», ты все равно остаешься живым. На самом деле, и вот, наверное, об этом стоит снимать кино, о том, что война – это прежде всего вопрос жизни, а потом уже вопрос смерти. И как правильно говорил старшина Васков, «мне о живых думать надо», и в этом действительно большая, так сказать, трагическая правда о войне, и многие фильмы как раз на этом построены, на жертвенности. Но даже тогда, когда мы прикасаемся к абсолютно жертвенной, символической фигуре, такая как, например, Зоя Космодемьянская, мы тоже не можем свести концы с концами, и современной актрисе Анастасии Мишиной надо было понять, почему все-таки Зоя Космодемьянская не выдала никого и пошла, как говорится, на верную смерть. Мне кажется, что как раз, когда мы пытаемся понять в этом ракурсе судьбу героев Великой Отечественной войны, нам и удаются некоторые прорывы. Например, мне очень нравится фильм «Единичка», если вы видели, о том, как советские артиллеристы ликвидируют прорыв немцев 1944 года в Польше. Там правдиво показано, и как мало народу было, и как поляки тоже нас не воспринимали на ура в 1944 году в Польше. И вот эта вот правда действительно очень трогает сердца. Но, с другой стороны, нельзя на этом постоянно спекулировать, нельзя на реальную канву событий с тем же Девятаевым накладывать какие-то современные истории типа того, что Сергей Павлович Королев, получив документы от Девятаева, отказался от идеи развивать Фау-1, Фау-2 и создал оригинальный конструкт советского спутника. То есть у нас Девятаев не только сбежал на Heinkel, он еще и, собственно, Королева подтолкнул к изобретению советского искусственного спутника Земли. То есть такие передергивания, конечно, ни к чему хорошему не приведут. Ну и, естественно, когда мы из трагической Сталинградской битвы делаем шоу с искусственным снегом, вспомните фильм одного известного сына одного известного режиссера, то мы потом удивляемся, почему про Сталинградскую битву не пишут в учебниках, – да не нужна таким режиссерам и таким зрителям, которые восхищаются этим фильмом, эта правда, потому что правда очень жесткая, еще раз повторяю, она очень трагическая. И вы говорили о голливудских лекалах – так вот нам надо иногда, может быть, на мастер-класс послать туда режиссеров, к тому же Брэду Питту, фильм «Ярость» про то, как американские танкисты брали Берлин, чтобы они поучились у Стивена Спилберга, как изображать войну и как свято верить в то, что Вторую мировую выиграли американцы. Ведь сейчас опросите любого западного школьника, он вам наверняка об этом расскажет, а про Россию скажет, что да, она спровоцировала Вторую мировую войну. Александр Денисов: Сергей Николаевич, вы сказали, немцы брали Берлин, я что-то вздрогнул – когда они его брали, Сергей Николаевич? Ольга Арсланова: Американцы. Сергей Ильченко: Американцы, простите, это оговорка по Фрейду, конечно. Александр Денисов: Американцы, да. Сергей Ильченко: Берлин-то брали только мы на всем протяжении истории, это, естественно, оговорка по Фрейду. Но она, кстати, очень точная оговорка по Фрейду. Почему? Потому что немцам сейчас выгодно, так сказать, строить из себя жертв, выгодно строить из себя жертв нацистской идеологии и говорить о том, что мы все же люди, мы должны были подчиниться приказам и идти, так сказать, на Восток в эту коммунистическую Россию. А пошли туда не только немцы, туда пошли норвежцы, датчане, испанцы, итальянцы... Александр Денисов: Да там вся Европа, проще сказать, кто не пошел, Сергей Николаевич. Сергей Ильченко: Да, совершенно верно. А потом они же нам выставляют, извините, счет. С другой стороны, конечно, если говорить о том, как, что сегодня можно сделать с точки зрения привлекательности, то идея комиксов не так уж и плоха, если честно, если это хороший комикс и если в основе его лежит трагическая реальная история. Я могу вам напомнить знаменитый комикс Арта Шпигельмана «Маус: Книга выжившего», вышедший в 1992 году. Это толстый том, удостоенный Пулитцеровской премии, где тема Холокоста раскрыта через отношения животных. И поначалу это вызывает оторопь, но потом, когда ты вдумываешься, ты понимаешь, что иносказание – это очень сильная вещь. И даже когда дело идет не о реальных персонажах, а о выдуманных, быть может, это даже сильнее, потому что, если мы вспомним самые лучшие фильмы о войне и лучшие книги о войне, там, как правило, действуют вымышленные персонажи. Единственный уникальный случай, когда вымышленные персонажи слились воедино с персонажами реальными историческими, – это, конечно, эпопея «Освобождение», которую я просто бы обязал к просмотру на уровне 4–5 классов любой школы. Потому что там есть четкая система изложения исторических событий, так сказать, во всей панорамности Второй мировой войны, и во многом благодаря тем знаниями и тем впечатлениям, которые я получил в юности от фильма «Освобождение», у меня устоялась система как бы оценки исторических событий и последовательность этих событий. Александр Денисов: Сергей Николаевич, вы сказали интересную фразу про актера, который оправдывал предателя, хотя на самом деле этого не было, он бился с немцем, в этом фильме «Девятаев» такого персонажа не было, но тем не менее. Вам не кажется, что мы последовательно шли вот к этому как раз мнению, к оправданию предателя? И в литературе это четко прослеживается: сначала у нас были писатели-фронтовики, лейтенантская проза, репортеры, вот мы перечисляли, Шолохов, Симонов, Гроссман, а потом у нас стали появляться романы тоже переживших эти события, но, например, в «Генерале и его армии» ставился четко вопрос: а может быть, власовцы, у них не было выбора, может быть, стоит их пожалеть и оправдать? Виктор Петрович Астафьев ставил вообще немыслимые вопросы по нынешним временам: может быть, стоило Ленинград отдать? Что мы тогда удивляемся, что потом на «Дожде» был опрос? Сергей Ильченко: Ну, вы знаете, я не судья Астафьеву, царство ему небесное, потому что он как человек, прошедший войну, имел на это суждение право. Но это крайне экстремальная точка зрения, потому что что власовцы, что сдача Ленинграда – это явления, которые подлежат очевидному не обсуждению, скажем так. Если ты предал Родину, ты предал Родину, какими бы ты обстоятельствами это себе ни объяснял. Александр Денисов: То есть можем мы сказать, Сергей Николаевич, что и в литературе, и в кино заходить за определенные красные линии нельзя? Сергей Ильченко: Абсолютно с вами согласен. И если кто не очень этому верит, к чему приводит, так сказать, философия оправдания предательства, я рекомендую посмотреть фильм Ларисы Шепитько «Восхождение» или перечитать повесть Василя Быкова «Сотников», по которой она написана. Вот там очень точно показано, как шаг за шагом человек допускает мысль о возможности предательства, и фигура Рыбака в этом смысле одна из ключевых для нашей культуры. Неслучайно Владимир Гостюхин, когда я его спросил однажды: «Как вы вот это могли сыграть?», он говорит: «Я от этого очень долго отходил, потому что это такая болезнь на меня накинулась в связи с этими психологическими нюансами, что было очень и тяжело играть, и тяжело от этой роли отойти». Ольга Арсланова: Сергей Николаевич... Сергей Ильченко: К чему я это говорю? Да? Александр Денисов: К чему вы это говорите? Ольга Арсланова: Да-да-да, к чему вы это говорите, Сергей Николаевич? Сергей Ильченко: Я к чему это говорю? Я говорю это к тому, что есть еще один путь совершенно очевидный, для меня во всяком случае и для молодежи, потому что мы усваивали определенные мифологемы, мы усваивали определенный взгляд на Великую Отечественную войну, и этот взгляд из нас уже ничто и никто не выживет и не изменит его. И поэтому чем в более раннем возрасте человек будет читать, условно говоря, «Сын полка» или «Иваново детство», тем раньше он поймет, что война – это плохо, а фашизм – это отвратительно. И в принципе вот создавать такой канон исторических событий со всеми нюансами, которые сопровождают то или иное сражение, тот или иной факт военной истории... Конечно, можно потом выяснять, когда ты станешь взрослым, но в детстве, как пел Высоцкий, «ты правильные книги читал». Вот нам нужны такие правильные книги, нам нужны такие учебники, и заинтересованность молодых, используя современные коммуникации, здесь тоже возможна. Но я бы не рекомендовал трогать те мифы, которые уже устоялись, и повторно экранизировать те книги и те сюжеты, которые уже отыграны, есть канонические версии. Ольга Арсланова: Вот, Сергей Николаевич, об этом и речь, то, что пишут наши зрители, вспоминают, что, если мы говорим даже о какой-то комической стороне, и советские фильмы с этим прекрасно справлялись, были комедийные фильмы, «Четыре танкиста и собака», «Твердый орешек». Самое главное, советские фильмы о войне были реалистичными, так как все это было из сердца народа. Вопрос вот в чем. Если действительно уже есть пласт и в литературе, и в культуре, конечно, мы не можем запретить современным режиссерам, которые выросли совершенно в другом обществе, в обществе потребления, заниматься такими темами. Но тем не менее есть ощущение, что вот на такой примитивизации войны сейчас пытаются заработать на абсолютно разных уровнях, и это как будто бы даже поощряется. Выдаются гранты, вот на все эти фильмы выдаются гранты государства, они же снимаются очень часто не на коммерческой основе. То есть есть некий заказ на вот это вот странное отношение к войне, и как раз идеи о том, что война есть плохо, там-то и нет: вот смотрите, как отлично наши справляются, можем повторить. То есть ощущение того, что это страшная трагедия, которую наш народ прошел, достойно прошел, но тем не менее это трагедия, может быть, есть смысл где-то промолчать, вместо того чтобы громко заявлять, вот почему-то этого ощущения нет. Сергей Ильченко: Ощущение, потому что все дозволено, как говорил один герой Федора Михайловича Достоевского, и поэтому вот те самые красные линии никто не видит и о них никто не думает, все думают действительно о бокс-офисе в первые два-три дня проката. Но что интересно, несмотря на такую агрессивную, я бы даже сказал очень агрессивную и не всегда корректную рекламу, эти фильмы проваливаются в прокате, и, наверное, это лучший показатель того, что не всякий испеченный кекс военный, такой не очень хорошо пропитанный, не очень хорошо сделанный, по принципу тяп-ляп... Ну что вы хотите, «Девятаева» сняли за полгода, понимаете... Александр Денисов: Причем онлайн снимали каким-то образом, я не понимаю, как можно фильм... Сергей Ильченко: Совершенно верно, понимаете? Ну и вылезает все наружу, потому что нет хорошего сценария, есть поиски актера, которого не смогли заставить похудеть, исполнителя главной роли, есть какие-то совершенно фантастические придумки, есть какие-то клише, которые основаны опять-таки на советской военной кинематографической традиции или летческой традиции. Значит, пролетает Девятаев и витает под мостом – смотри фильм «Валерий Чкалов»; значит, попытка принуждения к посадке – смотри фильм «Хроника пикирующего бомбардировщика», понимаете? И действительно, может быть, лучше оригиналы оставить? А если ты хочешь сделать миф, так ты и играй в этот миф. Кстати, фильм «Зоя», я совершенно буквально был потрясен этим обстоятельством, первый, естественно, самый известный советский фильм Лео Арнштама, 1944 год, с Галиной Водяницкой, да, был, это был действительно пафосный фильм. Но вот оказалось, что за 2 года до нашей нынешней «Зои», которую поставили, значит, Пляскин и Бриус, был фильм Ольги Товмы, тоже назывался «Зоя», и там как раз была рассказана история о том, как автор очерка о Зое, журналист Петр Лидов пытается провести расследование ее подвига в деревне Петрищево в ноябре 1941 года – вот какой может быть ход. Вспомните Рыбакова, замечательную историю про неизвестного солдата, и два фильма, которые у нас были, «Минута молчания» и «Неизвестный солдат», тоже исследование неизвестных страниц, это позволяет прикасаться к истории и, так сказать, рассказать о том, о чем мы еще не знаем и не ведаем или думаем, что знаем. И в этом смысле, кстати, последние фильмы, в частности про блокаду Ленинграда как раз и демонстрируют, что если мы не даем объективное знание в документах, в свидетельствах, в книжках, в воспоминаниях, то на это место приходят другие люди и создают фильмы типа «Праздника» либо типа «Блокадного дневника», где абсолютно все перевернуто с ног на голову и главная задача, так сказать, создать хайп, извините, на святой блокадной теме. Александр Денисов: Сергей Николаевич, не могу не вернуться еще к советским фильмам. «Вызывая огонь на себя» – ведь эти фильмы ключ к пониманию не только той войны, но и происходящего сейчас. Зачастую вот именно даже само словосочетание «на войне как на войне» объясняет, я еще раз возвращаюсь, объясняет нравственный выбор, точнее его отсутствие. Наш Александр Прохоренко, который в Сирии погиб, вызвал огонь на себя. Знаменитая история в Донбассе, когда Стрелков, он командир ополчения, вывел из Славянска свою гвардию, там 300 человек было, он до сих пор оправдывается, понимаете, в каждом интервью он говорит: «Я не хотел, чтобы погубили моих ребят, у нас не было ни боекомплекта, ничего». И каждый раз вот этот нравственный выбор встает в любой точке. К чему? Могут ли современные конфликты дать нам тоже образцы качественной литературы, кинематографа? И почему... Хотя Захар Прилепин появился, открыл территорию Донбасса в литературе. Можем ли мы считать, что, в общем, не так уж все и плохо, учитывая пример Прилепина? Сергей Ильченко: Если говорить о Прилепине, которого я бесконечно уважаю как человека действия и человека неизбывного такого литературного таланта, то он действительно молодец, что написал про Донбасс, и не одну книгу. Меня потрясла его книга про Захарченко «Не все попадут в ад»... Александр Денисов: «Некоторые не попадут в ад». Сергей Ильченко: Да, простите, «Некоторые не попадут в ад», да. Это совершенно уникальное произведение. Ну и дальше «Ополченский роман» и все остальные его книги на эту тему. Вот если мы хотим понять, что происходит в Донбассе и может ли это быть историей для кино, причем историей сегодняшней, жгучей, болезненной, я думаю, что да. Есть, например, фильм «Донбасс. Окраина», который очень тихо прошел, но на самом деле это очень точный фильм по оценке ситуации на момент, скажем, 2014–2015-х гг. Если брать конфликты, так сказать, чуть подальше, в той же Сирии, это может быть совершенно невероятное кино. Но опять же вот опыт показывает, что замахивались, например, в фильме «Пальмира» на рассказ о наших в Сирии, но скомканно, рассказ не получился, рассказ получился о боевиках, а не о тех людях, которые им противостоят. Поэтому здесь нужна решимость, здесь нужен сильный режиссерский талант и очень жесткий актерский кастинг, потому что не каждый согласится, во-первых, поехать в Сирию и там сниматься или на Донбасс, вот, а во-вторых, у человека должно быть все-таки чувство ответственности и вот то чувство морального превосходства, которое всегда отличало бойцов нашей Красной армии. Благодаря этому, собственно, мы наверняка, можно сказать, и победили, потому что военная экономическая составляющая, да, но я что-то не слышал, чтобы немцы бросались на амбразуру ДЗОТа и устраивали подполья только для того, чтобы передавать сводки с фронта среди, так сказать, своих сторонников, а это все наши люди, это «Молодая гвардия», это наши герои, которыми надо гордиться и о которых надо рассказывать. Александр Денисов: А вот заметьте парадокс, да, Сергей Николаевич, вот вы упомянули Донбасс и «Молодую гвардию», а ведь история сделала круг: в «Молодой гвардии» тот же самый Донбасс, та же самая молодежь, и опять история сделала круг, и опять Донбасс переживает практически то же самое. Сергей Ильченко: Совершенно верно. И вы знаете, в этом есть своя высокая символика, которая говорит о том... Вот на Донбассе есть такое место, Саур-Могила, я на нем побывал в последний свой визит на Донбассе 1,5 года назад и должен вам сказать, что вот каждого человека надо свозить туда, где установлен памятник героям Великой Отечественной войны, оборонявшим эту небольшую высотку, и как во время конфликта с ВСУ ополченцы на этой небольшой высотке (а вокруг памятники советским войнам) отбивались от нациков. И то, что там сейчас осталось, вот прикосновение к таким местам, к таким сюжетам, когда история повторяется, и повторяется на самом высоком таком градусе трагическом, мне кажется, и есть еще один способ того, чтобы люди почувствовали, особенно молодые люди почувствовали ту боль, ту трагедию, которая разыгралась много лет назад, несколько лет назад как свою собственную. И когда вот это пройдет через сердце, вот тогда комок будет к горлу подкатывать каждый раз, когда молодым людям будут показывать фильм Ростоцкого «А зори здесь тихие» 1972 года, 50 лет назад. Александр Денисов: Они же даже восстанавливать не стали Саур-Могилу, то есть вот это все разбитое ВСУ так и стоит. Сергей Ильченко: Оно все там и есть, потому что, понимаете, если это восстановить, это будет совершенно другое ощущение, а когда ты поднимаешься и видишь разрушенные нациками памятники Великой Отечественной войны и рухнувший этот главный монумент, вы знаете, тут никаких просто слов, не нужно никого агитировать, понимаете, все становится ясным. Там вообще непонятно, как ополченцы могли держаться на этой высоте, так сказать, под постоянным артиллерийским обстрелом. И у нас такие места есть, у нас Невский пятачок есть в конце концов, понимаете... Александр Денисов: На котором отец Владимира Путина как раз в разведроте... Сергей Ильченко: Да, Владимира Путина. Вот почувствовать вот эту историю, что называется, на собственной коже, через себя пропустить, и ты поймешь цену Победе, почему мы все-таки 9 мая, так сказать, приняли капитуляцию фашистской Германии. И кто бы чего нам ни говорил, Великая Отечественная война советского народа была выиграна, так сказать, советским народом и, как правильно еще сказал один философ, войну вообще-то выигрывают учителя. Так вот те учителя, которые учили советских школьников в 1920–1930-е гг., подготовили такое поколение, которое несмотря ни на что и вопреки всему сломало хребет фашизма. Вот нам бы таких учителей сегодня побольше. Александр Денисов: Так сказать, как вы сказали, правильные книжки в детстве читал, по правильным книжкам в детстве учили, Сергей Николаевич. Сергей Ильченко: Да, совершенно верно. Ольга Арсланова: И все-таки дай бог, чтобы эта школа им все-таки не пригодилась, чтобы... Не нужно повторять. Сергей Ильченко: Я согласен, но к этому надо быть готовым, понимаете, к этому надо быть готовым. Ольга Арсланова: Спасибо. Сергей Ильченко: И надо быть готовым, извините, с детства, читать совершенно правильные книги. Вот спроси молодых людей, какая была первая книжка, которую они прочитали. Я своих сверстников спрашиваю, и оказывается, что это были рассказы Гайдара, а спроси сейчас, так сказать, студентов, я думаю, что там будет немножко иная история. Так что, извините, «Сказку о Мальчише-Кибальчише» Аркадий Петрович не зря придумал и поставил свою повесть «Военная тайна», и помните, прекрасный совершенно был фильм середины 1960-х гг.: и про буржуинство там, и про банку варенья и пачку печенья, и мальчик-плохиш, и Мальчиш-Кибальчиш... Вот показать один раз такой фильм... Кстати, в детстве мы его очень любили. Ольга Арсланова: Кстати, и в мирное время полезно. Сергей Ильченко: Это в мирное время полезно, знаете, как такая прививочка для понимания того, кто нам друг, а кто нам враг. Александр Денисов: Сергей Николаевич, спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: И «Судьбу барабанщика» надо тоже обязательно прочитать в детстве. Спасибо. Сергей Ильченко: Да, согласен. Тут Аркадий Петрович Гайдар в данном случае универсальный автор для этого. Александр Денисов: Да. Спасибо, Сергей Николаевич. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Как обычно, очень интересный разговор. Поговорили мы об истории войны, как изменилось изображение ее в кино и в литературе нашей отечественной. Спасибо большое. Сергей Ильченко, профессор Санкт-Петербургского университета, доктор филологических наук, был на связи со студией.