Темы дня с Сергеем Лесковым. Аналитический разбор главных событий последних дней от обозревателя ОТР. Ольга Арсланова: Сейчас наша постоянная рубрика. Мы говорим о главных событиях дня вместе с Сергеем Лесковым. Сергей Лесков: Да. Добрый день. Ольга Арсланова: Здравствуйте, Сергей. Юрий Коваленко: Здравствуйте. Ольга Арсланова: О чем пойдет речь сегодня? Сергей Лесков: Давайте я и расскажу. Нередко говорится, что происходит некая реанимация, возвращение советских ценностей в том или ином виде. И вот в Министерстве обороны возродилась главная военно-политическое управление. Очевидно, что это какой-то идейный наследник знаменитого ГлавПУРа Красной армии. Что это означает на фоне того, что ведь идеологическая работа в силовых структурах запрещена законом и какая-то партийная принадлежность силовиков тоже категорически запрещена. Чем будет заниматься новое управление? Конечно, это вопрос для мужской части населения далеко не безразличный. Еще о войне. В Центрально-Африканской республике погибли три журналиста. Наши коллеги. Наиболее громкое имя – это Орхан Джемаль. Что там случилось? Все мировые агентства переполнены различными версиями на этот счет. Центрально-Африканская республика – это один из самых горячих районов вообще в горячей Африке. Зачем туда поехали наши коллеги? Каким они расследованием занимались? Почему не озаботились собственной безопасностью? И вообще что значит профессия журналиста в современном мире? Все эти вопросы мы постараемся обсудить. И еще одно громкое убийство, уже на бытовой почве, случилось в Москве. В семье Хачатурян, где 3 дочери зарезали своего отца. Это не частный случай. Это общая картина так называемого домашнего (семейного) насилия. Именно в семье совершается значительная часть убийств. В России особенно эта проблема остра по той простой причине, что, наверное, в Европе Россия осталась единственной страной, где нет законодательства о домашнем насилии. Ну, о комиссарах. Красная армия была создана в 1918 году, как помнят не только мужчины, но и все женщины. 23 февраля. И уже сразу в 1918 году появился институт комиссаров. Можно даже сказать, что каждому Чапаеву по своему Фурманову. Роль комиссаров, политработников, конечно, все время существования Советского Союза была очень велика. Некоторые комиссары вошли в историю, как, например, бакинские. Но это несколько другое, это было раньше. Не связано с Красной армией. Комиссар Клочков, например, легендарный. 28 панфиловцев. Первым комиссаров, кстати говоря, был Ян… который возглавлял это управление. И вообще практически все комиссары со времен Гражданской войны были репрессированы в 1937 году. И в начале 1990-х годов это управление было распущено, политическая работа в армии была запрещена. А, в общем-то, надо сказать, что в тот исторический период эти работники дискредитировали себя. Как мы говорили, это были специалисты по оформлению ленинского уголка. Ольга Арсланова: Хотя многие солдаты любили час политинформации. Особенно когда на улице -30. Сергей Лесков: Будем прямо говорить, что эти политинформации были наполнены лицемерием. Ольга Арсланова: Можно было отдохнуть. Сергей Лесков: Это другой вопрос. Ольга Арсланова: Но еще лучше можно было отдохнуть в таком случае на кухне. В любом случае это было продолжением некого лицемерия советской пропаганды, которая в конечном итоге и разъела великое государство. Кстати, это символично. В последние годы советской власти где были заметные идеологические работники? Они были наиболее заметны на фоне сатиры и юмора. Помните замечательную команду «Эскадрон гусар»? Они же вышли из Львовского военно-политического училища. Вообще эту публику, комиссаров последнего советского периода, готовили во Львове, что тоже символично, который является сейчас центром украинского национализма. Западная Украина. И там была команда «Эскадрон гусар». Они даже выигрывали кубок КВН. Там были довольно остроумные ребята. Потом эта команда, естественно, распалась, потому что не было новой подпитки. Сейчас в армии есть, конечно, психологи, социальные работники, но они не занимаются этой самой политинформацией, о которой почему-то помнит Оля. Я не знаю, почему. Ольга Арсланова: Мне рассказывали старшие родственники. Сергей Лесков: Там стенгазеты еще выпускались. Но все равно я думаю, что в современных условиях гибридных войн даже без партийной пропаганды (она запрещена), без идеологических работы не обойтись. Помните, недавно мы видели ролик, снятый в одной из стран НАТО, когда бравые американские солдаты захватывают какой-то населенный пункт, где все говорят на русском языке? Я комментировать это не буду, но совершенно очевидно, что здесь есть очевидный идеологический подтекст. Наверное, мы тоже должны что-то такое делать в соответствующем духе, воспитывать наших солдат, хотя бы чтобы они были готовы к адекватному восприятию подобного рода продукции. То управление, которое было до недавнего момента по воспитательной работе, оно занималось работой с молодежью. Было, по-моему, такое движение «Юнармия». Помните, они, по-моему, в этом году штурмовали макет Рейхстага. Это повергло Германию в ужас. Юрий Коваленко: Надо было штурмовать макет Белого Дома? Сергей Лесков: Может быть, в следующем году Белый Дом будет. Ну что, «можем повторить», как говорится. А что, мечеть Аль-Акса что ли штурмовать? Естественно, для советских солдат это некий символ. Не надо было фашизмом обзаводиться в своей стране, и тогда бы не было таких молодежных игр. Но в состав этого политического управления все-таки, надо прямо сказать, не входят средства массовой информации. То есть они не в полной мере унаследовали все, что было в этом самом советском ГлавПУРе. Кстати, во главе этого нового Главного управления поставлен генерал-полковник Андрей Картаполов, которого мы помним по Сирии. Именно он принимал президента Путина, который приезжал в Сирию. Потом он командовал Западным военным округом. Наверное, президент его привечает. Поэтому он получил новое назначение в ранге уже 11 заместителя министра обороны. Недавно, кстати, Андрей Картаполов (буквально 2 дня назад) был в числе тех военачальников, которые принимали главный парад ВМФ в Санкт-Петербурге вместе с президентом и министром обороны. Такие дела. Так что, наверное, политинформации, о которых рассказывали родственники, тоже возродятся. Другое дело – о чем там будут говорить? В самой политинформации нет ничего плохого, потому что в современных условиях хороший солдат должен уметь не только метко стрелять, но и понимать, в кого он стреляет. Юрий Коваленко: То есть это идеологическая обоснованность врага. Ольга Арсланова: Итак, звонок нашего зрителя из Карелии. Алексей с нами на связи. Я так понимаю, что как раз по этой теме вопрос. Здравствуйте, Алексей. Зритель: Здравствуйте. Рад слышать вас. У меня опровержение. Я в 1970 году нес срочную службу в Воздушных силах в Белоруссии. Так вот, мы замполита называли «отец родной». Он занимался не только политинформацией. Он смотрел, чтобы у солдат всегда вовремя было питание – такое, как оно должно быть, чтобы вещи были всегда в порядке и чтобы никто не обижал понапрасну. И он всегда помогал и добрым словом, и добрым делом. Я сам после окончания института, после военной кафедры получил звание лейтенанта. Воинская специальность у меня была «заместитель командира батальона по политической части». Так вот, политинформацию мы читали, да, но мы в основном занимались обзором газет – самых важных новостей. А понапрасну ничего другого мы не делали. Я считаю, в настоящее время введение вот этого политического управления будет очень полезно. Находясь на воинской присяге в Ростове-на-Дону в учебном центре ВКС, я убедился в этом лишний раз. Замполит – это большое дело. Сергей Лесков: Я с уважением отношусь к вашим воспоминаниям о своем армейском опыте, вы дополняете то, что мы сказали, но ни в коей мере не опровергаете. Кстати, если говорить о болевых точках советской и российской армии, то в тот период, о котором вы сказали, наверное, самой большой проблемой (может, несколько попозже) была так называемая дедовщина. Институт политических работников в советской армии не смог справиться, не смог искоренить дедовщину. Она была побеждена другими методами. Уже тогда, когда этих самых политработников не было. Поэтому, с предельным уважением относясь к вашему опыту, надо все-таки признать, что многие проблемы армии вы и ваши коллеги решить не могли, потому что они имели более глубокие корни. А вот сейчас, когда нету политработников, нету комиссаров, дедовщины практически нету. Поэтому давайте не будем упрощать. Кстати, сейчас в армии же есть еще вот эти (на уровне дивизиона, по-моему они имеются) социальные работники, в обязанности которых вменено обеспечение прав верующих военнослужащих. Таких сейчас немало. У нас несколько конфессий. Этого тоже не было в советское время. А сейчас, хотя и нету полковых капелланов и священников, но все-таки есть такая обязанность. В личном составе есть должность, которая в числе прочего должна и это обеспечить. Ольга Арсланова: Вот еще сообщение. Краснодарский край пишет: «Замполит – это бездельник. Я тоже в армии служил». Астраханская область: «Зачем создают это управление нахлебников? Разве в армии мало дармоедов?». И звонок у нас еще по этой теме из Тульской области от Семена. Сергей Лесков: До того момента, как Семен начал говорить, мы пока не знаем бюджета этого управления. Поэтому пока это голословно. Ольга Арсланова: Семен, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. Очень приятно дозвониться до вас. Любимая передача. Постоянно вас смотрю. Хотелось бы заметить именно по замполитам. То, что это вводится, я считаю, это правильно. Но преподаваться политинформация должна больше в историческом формате. Потому что у нашего государства очень большая история. А солдаты, приходя со школ, практически ее не знают. Это факт. Поэтому нужно больше уделять нашей истории и нашим победам и вообще нашему величайшему государству. Я сам являюсь председателем актива ОНФ в своем городе. И когда у нас происходят какие-либо рейды (допустим, по школам), дети просто беспризорные. Я серьезно вам говорю. Они не знают ничего. Учителя в учительских сидят, печенюшки, чаи. Детьми никто не занимается. По крайней мере, у нас в области. Сергей Лесков: Семен, при всем уважении к той деятельности, которой вы занимаетесь, мне кажется, что сам вектор ваших умозаключений содержит некое заблуждение. Армия – это не историческое общество, не клуб любителей истории, где надо повышать свою грамотность по этой части. Это важно, вы этим занимаетесь. Но не это является главной задачей армии. Всего лишь год служит срочник. Правда, сейчас все больше и больше контрактников. Армия – это некая структура, которая является одной из носителей самых современных технологий в обществе. Тем более армия в нашем государстве в силу некоторых особенностей концентрирует вектор устремлений вперед. Поэтому опасность для современного солдата и современного контрактника состоит вовсе не в том, что он плохо знает историю Ледового побоища, а в том (я в этом уверен), что он плохо подготовлен к кибератакам, например. Вото чем должно заниматься это управление. Вся армия компьютеризирована. И солдаты проводят немало времени в социальных сетях, в каких-то компьютерах. Быть готовым к тому, что предлагает сейчас цифровой век, всеобщая компьютеризация – вот что должно быть самым главным в работе нового управления. Солдат, сержант и старшина не могут стать жертвой кибератаки, а вовсе не соотношение сил на Куликовом поле является определяющим успеха в конфликтах будущего. Все-таки давайте перейдем к тому, что если нету таких срочных звонков, давайте поговорим о Центрально-Африканской республике. Трагедия, конечно, совершенно ужасная. Мы вместе работали с Орханом Джемалем. Ольга Арсланова: Вы были знакомы? Сергей Лесков: Да. Он был яркий, конечно, журналист. Кстати говоря, как и двое его коллег. Центрально-Африканская республика – вообще место совершенно экзотическое. Имя императора Бокасса известно многим. Он сначала был президентом после переворота, потом стал императором. Он хранил в холодильнике человеческое мясо, что обнаружил, кстати, советский повар. Этот император Боксса был в Советском Союзе. Его в «Артеке» приняли в пионеры. То есть он вообще дружил с СССР. Еще больше он, правда, с Францией дружил. Был такой президент Жискар д’Эстен, который всячески поддерживал императора Бокассу, несмотря на его совершенно диктаторские замашки. И когда проделки (в том числе и людоедство) Бокасса стало известно… Кстати, он оппозицию скармливал львам. Это тоже задокументировано. Из-за этого, как говорят, Жискар д’Эстен, очень популярный президент, проиграл на выборах Жоржу Помпиду. Но после свержения этот Бокасса все равно улетел во Францию. И там у него был замок недалеко от Парижа. Ольга Арсланова: И это было только в конце 1970-х годов, совсем недавно. Сергей Лесков: Недавно. Он, кстати, потом еще долго жил. Его приговорили к смертной казни, потом к пожизненному заключению, но это все прошло мимо него. Почему эта Центрально-Африканская республика привлекает такое большое внимание? Что там вообще делают российские граждане? Там есть российские военные советники. Это не секрет. Судя по всему, там есть частные военные компании. Это не секрет, и это не противозаконно. Там ведь есть Французский иностранный легион. Дело в том, что в этом регионе добывается не только много бриллиантов и много золота. Бриллиантами Бокасса одаривал всех направо и налево, кого нужно было. Там добывается очень много урана. Как известно, в той же Франции 80% электроэнергии генерируется на атомных станциях. И значительную часть французского урана (60%) привозят из этого региона. Из Нигера. Такая страна, граничит с этой Центрально-Африканской республикой. Из Чада. То есть это стратегически важный регион. Недавно на саммите в Йоханнесбурге, помните, наш президент сказал, что прорабатывается вопрос саммита Россия-Африка. Интересы России в Африке имеются. И хорошо. Это стратегический бурно развивающийся материк. Не только же Китаю там владычествовать. Там могут быть и большие политические и экономические интересы нашей страны. Они поехали туда расследовать, по некоторым сведениям, деятельность этих вот частных военных компаний. Хотя, может быть, это и не так. Но совершенно очевидно, что их безопасность не была обеспечена. И, в общем-то, ответственность за гибель журналистов лежит, конечно, на тех, кто их туда посылал. Юрий Коваленко: А как они одни оказались без охраны фактически в самом… Сергей Лесков: Может быть, денег мало было. Ольга Арсланова: Журналисты нечасто с охраной снимают свои репортажи. Сергей Лесков: Если журналист с охраной, то он себя демаскирует. Если журналист занимается расследованием, он же разведчик… Но о безопасности надо заботиться. Как говорят специалисты, были нарушены некоторые незыблемые правила. У них же жив остался переводчик и водитель. Не наводчиком ли он был? Почему его оставили в живых те, кто уничтожил журналистов? Так или иначе, вопросов очень много. У них не было аккредитации, не было страховки, судя по всему, что необходимо, когда ты едешь в такие точки. Есть основания считать, что они были направлены туда по заданию Ходорковского. У него есть какой-то центр расследований, и он там что-то хотел расследовать по части деятельности России. Но это пока версия, хотя и очень убедительная. Опровержений пока не было. В таком случае Ходорковский как заказчик этой работы несет очевидную ответственность за гибель тех людей, кого он нанял и чью безопасность не обеспечил. Юрий Коваленко: Узнаем ли мы, что они на самом деле там делали? Сергей Лесков: Кстати, такой уважаемый наш коллега, как Максим Шевченко, а он дружил с Орханом Джемалем, уже прямо заявил, что Ходорковский в ответе за гибель этих журналистов. И, в общем-то, вся эта печальная история подтверждает, что журналистика – это одна из самых опасных профессий. Только за последний период 2 журналиста погибло в Нижнем Новгороде, в Екатеринбурге погиб журналист. Даже среди моих знакомых есть немало журналистов, которые погибли. В Афганистане погиб Саша Секретарев, с которым мы играли в футбол. У него двое сыновей осталось. Я помню, что когда был конфликт между Азербайджаном и Арменией, погиб замечательный журналист Леня Лазаревич, корреспондент «Маяка». Даже среди моих знакомых таких немало. Это очень опасная профессия. А уж про Донбасс я и не говорю. Там погибло много наших коллег. Чаще всего, к сожалению, виновники гибели журналистов остаются ненаказанными. Горячие точки. Поймать кого-то тяжело. Говорить о политической ответственности можно. Но, в общем, это малое успокоение для семей, оставшихся без кормильца, детей, оставшихся без отца. Так что мы выражаем сочувствие и соболезнование семьям погибших наших коллег. Но если мы говорим о громких и резонансных убийствах, то сейчас многие говорят о той трагедии, которая в московском районе Алтуфьево приключилась. Это не частная история. 3 девушки (17, 18 и 19 лет) зарезали своего отца. У них у всех фамилия Хачатурян. Я почему про это говорю? Видимо, армяне. Некая традиция патриархальной семьи здесь была важна. А семья эта жила по неким правилам, когда сор из избы выносить было нельзя. Многие соседи замечали какие-то странности в поведении и девочек, которых он в школу не пускал. Там, по-моему, младшая дочь была в прошлом году в школе 7 раз. Крики все время из дома доносились. Мать ушла из семьи, не выдержав. Он был очевидный садист, который держал в страхе всю семью. Старший сын ушел из дома. Юрий Коваленко: Соседи говорят, что он даже собственную мать избивал. Они вызывали полицейских, и полиция была в курсе этой семьи. Сергей Лесков: Вот полиция. Тоже вопрос интересный. Известно, что у нас 95% обращений в полицию остаются без ответа. Полицейские – очень занятые люди. И им недосуг заниматься семейно-бытовым насилием. Хотя больше половины убийств в стране совершаются именно в бытовых ссорах. Ольга Арсланова: Не стоит забывать, что у нас больше года уже декриминализированы домашние побои. Первый раз, что называется, вообще не считается. Сергей Лесков: Это не считается преступлением. Ольга Арсланова: А второй может быть уже смертельным. Сергей Лесков: В данном случае тот, кто избивал (он их унижал, я не хочу сейчас с экрана говорить, он был садист и изверг), он и пострадал. И пусть полиция и участковые занимаются этим. Вопрос на самом деле важный. Даже на Украине, даже в Казахстане уже приняты законы о домашнем насилии. Россия занимает довольно высокое место по числу убийств на 100 000 населения – 11. На Украине 6, кстати. Юрий Коваленко: Это на бытовой почве? Сергей Лесков: Они в значительной мере. Но есть страны в Латинской Америке, где в 2 раза больше убийств. Но это их национальная особенность, горячие люди. Но так или иначе в Европе нет страны, где так часто совершались бы убийства. Может, нам надо не заниматься этой декриминализацией домашнего насилия, а наоборот больше внимания этому уделять? Куда могли пожаловаться эти несчастные девочки? В полицию? Отец-садист им правильно говорил: «На это не обратят внимание». Так оно и было. Он был таким уличным мафиози. Он держал в страхе всю округу. У него нашли килограмм героина. При этом он был набожный человек. Он ездил куда-то, совершал паломничество. Юрий Коваленко: Грехи замаливал? Сергей Лесков: Да. Привозил свечки, дарил всем свечки. Есть в русской литературе такой персонаж – Иудушка Головлев, который всех родственников свел в могилу, а сам был очень благочестивым. Вот примерно такой случай. Есть женские общественные организации, которые все-таки отслеживают уровень насилия в семье. Не на уровне законодательства, а на уровне какой-то психологической помощи. Где-то мне встречались цифры, что каждые сутки в нашей стране 35 000 женщин в семье подвергаются побоям. Ольга Арсланова: Там была еще более жуткая международная статистика о том, что каждые 4 минуты в мире от домашнего насилия умирает одна женщина. Сергей Лесков: 35 000 женщин подвергаются побоям в России. Ольга Арсланова: Вот, пожалуйста, по России. Сергей Лесков: Как же так? Мы так гордимся своими скрепами. И что мы делаем? А обратиться, пожаловаться некуда. Притом, будем говорить прямо, соседи чаще всего отворачиваются. У нас же слабое гражданское общество – донести, пожаловаться куда-то, что является нормой в Европе, у нас считается ниже своего достоинства. Лучше пройти мимо, чем попытаться заступиться. Ольга Арсланова: При этом сейчас этим девочкам грозит пожизненное заключение. Сергей Лесков: До 15 лет. Ольга Арсланова: Убийство в группе. Это значительно серьезнее. При этом сами они заявляли о том, что все понимают. И в тюрьме им будет лучше, чем с отцом. Сергей Лесков: Понимаете, искалеченные судьбы. Им можно только посочувствовать, этой несчастной семье, этим девушкам. И в итоге они самые лучшие годы своей жизни проведут не в самом лучшем месте. Юрий Коваленко: Но суд не сможет их оправдать. Сергей Лесков: Помните, была такая пьеса? «Три сестры». Тоже с трагическим подтекстом. Но если три сестры сто лет назад жили одними проблемами, то сейчас проблемы совершенно другие. И это говорит о жестокосердии нашего времени по отношению к тому, что было 100 лет назад. Какая-то трансформация общества, мне кажется, произошла не в лучшую сторону. Кстати говоря, если мы обсуждаем закон о домашнем насилии, полгода назад такой закон в Армении был принят. В Армении принят, откуда эти самые корни семьи Хачатурян. И за полгода домашнее насилие снизилось на 15%. Почему мы стыдливо закрываем глаза? Я помню, женщины-депутаты, кстати говоря, в нашем парламенте настаивали на необходимости декриминализации домашнего насилия. Вот результат. Наверное, есть звонки на эту тему. Ольга Арсланова: Нет. Сообщите нам, пожалуйста, коллеги, если будут звонки. Я знаете, о чем хотела сказать? Судя по последней информации от информагентств, данные о том, что в полицию неоднократно поступали жалобы граждан о противоправных деяниях в квартире Хачатурян, не соответствуют действительности. За весь прошлый год и текущий год с этого адреса сообщений и заявлений о происшествиях не поступало. Это данные от начальника управления информации общественных связей МВД России по Москве. То есть никто на них не жаловался. Сергей Лесков: Так и сами девочки не жаловались. Ольга Арсланова: Вопрос – почему они не жаловались? Сергей Лесков: Потому что у нас не принято обращаться в полицию. Я уже сказал и повторю. Может быть, это вопрос репутации полиции. Может быть, это результат какого-то нашего сложного драматического исторического пути. То есть силовые структуры дистанцированы от общества. Это факт. Если тот же американский полицейский часто приходит в семью по какому-то мимолетному происшествию, у нас такого не происходит. Кстати, посмотрите на Скандинавию, где мы часто ужасаемся тому, что наши бывшие сограждане, которые туда уехали, часто их там лишают родительских прав, забирают детей из семьи. Юрий Коваленко: За простой подзатыльник. Сергей Лесков: Не за подзатыльник, а за какие-то физические наказания. Но посмотрите, какой мизерный уровень убийств в скандинавских странах. Одно убийство в год, по-моему. Юрий Коваленко: Там работают органы опеки. Почему органы опеки не работают здесь? Сергей Лесков: Есть ювенильная юстиция, которая у нас отсутствует. Может быть, если бы детей забирали бы из семьи, то и не было бы таких трагических происшествий. Я еще раз повторю. Трагедия семьи Хачатурян достаточно типичная. У нас постоянно в семье происходят бытовые ссоры, которые оборачиваются совершенно трагическим финалом, а именно убийством. И почему мы стыдливо не обращаем внимание на это семейное насилие, для меня совершенно непонятно. Притом, что у нас полицейских больше всего в Европе, а насилия в семье тоже больше всего. Ольга Арсланова: И, судя по опросам, россияне не очень-то одобряют ювенальную юстицию. Считают, что отнимут детей. А в семье, даже такой, детям лучше, чем на попечении. Сергей Лесков: Вот мы видим, чем это оборачивается. Юрий Коваленко: Все же органы опеки после этого случая наверняка будут делать какие-то выводы и ужесточать проверки, ужесточать какие-то инспекции. Не пройдет это гладко. Сергей Лесков: Кузнецова, уполномоченный по делам ребенка, уже сделала какие-то заявления по этому поводу. Происшествия с нашими детьми случаются сплошь и рядом. Сегодня видел – какую-то группу беспризорников в Москве нашли. Просто какие-то Маугли в столице живут. То, что у нас много социального неблагополучия, конечно, это факт. Ольга Арсланова: Послушаем нашего зрителя из Ижевска Александра. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Добрый день. Приятно слышать вас. Сергей, вы ведь правы в том отношении, что вот я живу в квартире 4 года. Четыре года я вызываю полицейских к дебоширам, которые надо мной живут. И мне сказали: «Надо написать заявление». Я написал заявление. В административную комиссию района сходил – заявления моего там нет. Никто не рассматривал. Я обращаюсь в полицию. Они говорят: «А соседи ваши ничего не подтверждают». Понимаете, какая ситуация? И их даже к административной ответственности не привлекают из-за того, что соседи боятся и не хотят связываться. И еще, Сергей. Сейчас эфир свободный, потому что тема такая, видимо, не всех людей затрагивает. Я насчет пенсий. Смотрите, индексация пенсий неработающих на тысячу в связи с новой пенсионной реформой предполагает индексацию, например, тех, кто выходит на пенсию различных законодательных собраний, у которых 150-180 тысяч. То есть если у нас индексация будет 1000, то у них тысяч 6-7? То есть они этой пенсионной реформой косвенно борются за увеличение своей пенсии. Извините, что не в тему. И большущее за все спасибо. Всего доброго. Сергей Лесков: Спасибо и вам. Давайте мы поговорим в пятницу о проблемах и противоречиях задуманной Пенсионной реформы. Надо сказать, что вопрос, который вы задали, страшное напряжение умственных сил в моей черепной коробке не привело к тому, что я его понял. И, может быть, это косвенным образом говорит о том, что и сама эта пенсионная реформа настолько запутана, что никто в ней толком разобраться не может. И, конечно, очень много здесь подводных камней. Мы неоднократно уже в нашей студии об этом говорили. Я повторю свое убеждение. Я уверен, что повышение пенсионного возраста экономически оправдано и неизбежно. Хотя мы с этим сильно опоздали. Но в предложенном виде его формат вызывает многие-многие вопросы. И, более того, сама очередность неких экономических преобразований тоже мне кажется сомнительной. Мне кажется, что мы ставим телегу впереди лошади. Может быть, сначала надо было бы начать с экономических реформ, посмотреть на тенденции на рынке труда, сколько высвободится мест или, наоборот, возникнет дефицит, а потом уже экспериментировать с пенсионерами. Может быть, нам надо понизить пенсионный возраст? Может быть, рабочих мест станет меньше в связи с технологическим рывком? Такое не приходит в голову? Посчитать бы надо. Ольга Арсланова: То есть мы обещаем нашим зрителям вернуться к этой теме. Сергей Лесков: Когда мы будем подводить… Ольга Арсланова: Потому что очевидно, что это сейчас самая актуальная дискуссия. Сергей Лесков: Да, конечно. В итогах недели мы, конечно, к этому вернемся и рассмотрим эту актуальнейшую проблему еще раз. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Сергей Лесков. Мы говорили о главных темах этого дня. Спасибо нашим зрителям, которые звонили, задавали вопросы. До встречи. Сергей Лесков: До встречи.