Темы дня с Сергеем Лесковым. События, люди, цифры, слова... Авторский комментарий нашего постоянного обозревателя. Тамара Шорникова: А прямо сейчас поговорим с нашим обозревателем. У нас в студии Сергей Лесков. Сергей, здравствуйте. Сергей Лесков: Добрый вечер. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Сергей. Сергей Лесков: Ну, в общем, может быть, вечер и не такой добрый. Вчера стало известно о трагедии в Баренцевом море, погиб российский глубоководный аппарат. О его технических характеристиках мало что известно, выполнял он там некие, видимо, секретные миссии, но это наши территориальные воды. Его технические характеристики Министерство обороны не раскрывает, но сам по себе мартиролог говорит об исключительности этого события. Из 14 погибших моряков-подводников, они все были офицерами, семеро были капитанами 1-го ранга и двое Героями России. То есть сам по себе состав экипажа говорит о том, что это был сложнейший аппарат. Судя по всему, он не имеет собственного хода и транспортируется с помощью атомной подводной лодки для изучения каких-то глубоководных структур дна, например, поиска предметов на морском дне, а может быть, и работы с какими-то там кабелями. Все это неизвестно, довольно много домыслов. Сама по себе, конечно, очередная трагедия, связанная, как бы в технологической сфере, заставляет говорить о том, что в этой области у России не все в порядке, от авиации до атомного подводного флота. Аварий случается у нас больше, чем в других развитых странах, и это, естественно, следствие многолетнего какого-то неуважения к развитию науки и высоких технологий. Сейчас что-то стало поправляться, но все-таки что касается атомного подводного флота, то его почти уничтожение в 1990-х и в 2000-х гг., в общем, не могло не привести к такого рода событиям. Тем не менее, по моему глубочайшему убеждению, именно атомный подводный флот является как бы средоточием самых высоких технологий, которые есть в оборонном секторе. Это просто есть объективные цифры на сей счет. На самом деле вода, да еще соленая вода, да еще на большой глубине – это самая враждебная среда для человека, обитать там… Вы знаете, что атомные подводные лодки могут там, у них автономное плавание по полгода, они по полгода вообще могут на дне лежать, их невозможно запеленговать, а сами по себе атомные стратегические крейсеры, проект 941 или 955, который называется «Борей», они размером с 6-этажный дом, а длина… Пете, конечно, это будет понятно, 1,5 футбольных поля, 130–150 метров. Представить себе такую махину ну просто невозможно. Я видел атомные подводные лодки в доке, когда спускают в воду, непонятно вообще, до каких высот должен подняться гений человека, чтобы это сделать. Фактически только две страны в мире могут похвастать крупным атомным подводным флотом. Кстати, первую подводную лодку все-таки сделали американцы, она называлась «Наутилус», по-моему, в 1954 году, а в 1958-1959-х гг. уже в СССР была атомная подводная лодка, она называлась символически «Ленинский комсомол». Именно эта подводная лодка в подводном плавании дошла до Северного Ледовитого полюса в 1962 году. Петр Кузнецов: Кстати, раз вы вспомнили о названиях, эту почему-то называют «Лошарик». Понятно, что это неофициальное название, кличка. Сергей Лесков: Вы знаете, это вчера я видел немало публикаций… Нет, Петь, судя по всему, это был не он. На «Лошарике» больше экипаж… Петр Кузнецов: АС-31, да? Сергей Лесков: Да, может быть, АС-31. Министерство обороны пока не раскрывает технические характеристики, я сразу это сказал. Сейчас многие эксперты по каким-то горячим следам все-таки дезавуируют информацию о том, что это «Лошарик». У «Лошарика», по-моему, есть автономный ход, у этого аппарата не было автономного хода, он мог транспортироваться только с помощью… Кстати, у «Лошарика» был бы больший экипаж, там было бы 30 офицеров, а здесь, судя по всему, было около 15 человек, такие второстепенные детали на это указывают. Ну и скорость у этого АС-31 значительно меньше, там, по-моему, порядка 5 узлов, а у «Лошарика» не знаю, не помню, 15–20, наверное. Ну вот. На самом деле после того, как было создано атомное оружие еще в 1940-х гг., военная мысль и в Америке, и в СССР пошла по пути дальнейшего применения ядерной энергии. И вот американцы сделали атомную подводную лодку, тот самый «Наутилус», а СССР, надо отдать должное, при всех легендах и мифах об агрессивности СССР сделали мирную атомную станцию в городе Обнинске на границе Московской и Калужской областей. Она довольно долго работала, обеспечивая электричеством население этого научного центра. А уже потом, уже после АЭС, когда стало понятно, что атомный подводный флот составляет стратегическую угрозу, уже и СССР приступил к строительству этих аппаратов. И в советское время… Американцы-то делали ставку на стратегическую авиацию, вот в авиации, к сожалению, мы исторически проигрывали американцам, а мы сделали ставку именно на стратегический подводный флот. Трудно поверить, у нас было сделано 250 атомных субмарин за американские деньги, кстати, мы распилили добрую половину в 1990-х гг., и сейчас на вооружении России находится 50 атомных подводных лодок, а у США 70. Но американцы со времен Эйзенхауэра не строят дизельных подводных лодок, а у нас есть еще, по-моему, на вооружении порядка 30 дизельных подводных лодок. Это как бы создает вариативность в решении задач. У них не такая скорость, по-моему, не больше 20–30 узлов, а узел – это миля в час, кстати. Самые быстроходные подводные лодки были созданы в СССР, был такой проект «Титановая лодка». Вот Петя говорил про этого самого «Лошарика», это титановая лодка. В принципе у нас были титановые лодки, тот самый уникальный проект, который назывался «Папа», он шел со скоростью 45 узлов. Это что? Это порядка 60 километров в час. Можно себе представить подводную лодку, которая с такой скоростью идет? Многие из нас катались на каких-то «Ракетах», «Метеорах», эти судна с этими подводными крыльями, но чтобы с такой скоростью шла подводная лодка, да еще большая… Ветераны атомного подводного флота говорят, что она иногда выныривала перед американскими быстроходными катерами, дразнила их и уходила совершенно свободно. Я к чему все это говорю? Я вовсе не оправдываю эту трагедию, но у нас есть все основания гордиться достижениями России вот именно в атомном подводном флоте, да и в надводном флоте. Стоит напомнить, что Россия является единственной страной, у которой есть атомные ледоколы, американцы так и не смогли этого построить, и японцы, кстати, тоже не смогли. А трагедии, как это ни печально, в таких суперсложных системах неизбежны. Конечно, выводы делать надо. Ну вот, например, владычица морей Британия только в 1963 году построила первую атомную лодку, а сейчас у них только 20 атомных подводных лодок. У всех других стран еще меньше. Индия с какими-то фантастическими темпами экономического развития так и не смогла построить атомную подводную лодку и купила единственную у России. Помните, у нас был пожар на атомной подводной лодке «Нерпа» где-то на Тихом океане? Вот мы ее отремонтировали и отдали японцу. А сколько у Китая, на самом деле непонятно, потому что китайцы не афишируют данные о своих вооруженных силах. Всего, я еще раз скажу, в нашей стране сделано 250 атомных субмарин, в США в 2 раза меньше, но сейчас у них осталось больше именно из-за того, что мы почему-то согласились на программу утилизации. Очень мы быстро соглашались со всем в 1990-е гг., мне кажется, что и в экономике, и в наукоемком производстве было допущено много всяких ошибок. Но тем не менее, в общем, сейчас же… Вот обратите внимание, у нас же есть такой город Северодвинск, а раньше он Молотов назывался, по-моему, или Молотовск, туда регулярно приезжает президент Путин, и каждый раз, когда спускается новый атомный крейсер, он присутствует на этом мероприятии, потому что это вообще что-то. Потрясающее, конечно, сооружение. У нас вот этих вот новейших крейсеров 4-го поколения 3, это проект «Борей»: это «Юрий Долгорукий», «Александр Невский» и «Владимир Мономах». Еще много князей осталось, чтобы мы построили еще много чего такого. У американцев нет атомных подводных лодок такого класса. Что касается аварий… Петр Кузнецов: Вот как раз американцы, попытка поправить вас от Владимира, он пишет, что первая подводная лодка была создана не в США, а в Германии. Сергей Лесков: Атомная я сказал. Да, на самом деле, но Германия… Надо внимательно слушать все-таки, Владимир. На самом деле первые подводные лодки появились еще во времена Наполеона, его пытались как-то спасти с острова Святой Елены. Эта идея вообще-то напрашивается. Вы помните, кто был первым подводником вообще в России? Ну как, Садко, он же путешествовал на каком-то корабле в подводном царстве. Петр Кузнецов: Не в России, получается. Тамара Шорникова: Государство было другое. Сергей Лесков: Никакой другой эпос и фольклор не родил подводника, а Россия была владычицей подводных царств. Если еще вспомнить, что царь Гвидон или князь Гвидон путешествовал в бочке, обруганный сватьей бабой Бабарихой, то, в общем, тут все складывается в единую стройную картину. Нет, конечно же, подводные лодки были, участвовали еще в Первой мировой войне, они стояли на вооружении, но это были допотопные аппараты. Серьезную угрозу стали представлять атомные подводные лодки, которые вооружены, друзья мои, крылатыми ракетами, стратегическими ракетами межконтинентального радиуса действия. У нас же вот эти вот крейсеры могут из акватории Баренцева моря стрелять в акваторию Тихого океана, там стоят ракеты «Булава», по-моему, твердотопливные. Это вообще что-то непредставимое по мощи. Насчет аварий. К сожалению или к счастью, аварийность в атомном подводном флоте является предметом государственного секрета, наверное, во всех странах, и это правильно. Но в США самые крупные аварии (и у нас таких аварий не было), погибшие 2 лодки «Трешер» и «Скорпион», на первой было 129 человек, на второй 99, то есть у них в сумме погибло больше 200 человек и 2 судна. А Россия потеряла до вчерашнего дня 5 атомных подводных лодок. Но, кстати, вчерашнее судно ценой жизни этого героического экипажа было спасено, уже министр обороны дал указание, чтобы его отремонтировали. На самом деле оно, видимо, какие-то уникальные задачи по исследованию морского дна выполняет. У нас самые крупные аварии – это «Комсомолец» в 1989 году, там погибло 42 человека, и «Курск», это у всех еще на памяти, 118 человек в 2000 году. Но у нас было немало таких аварий мелких, и в общем есть основания полагать, что суммарно советских и российских, конечно, советских подводников погибло больше, чем американских, как это ни печально. У нас была вот эта вот подводная лодка проекта К-19, по-моему, сейчас еще даже и фильм вышел американский по этому поводу… Петр Кузнецов: Да. Сергей Лесков: Я фильма не видел, но подводники же говорили, что… Подводную лодку они называли «Хиросима», потому что она была настолько ненадежная, что все время попадала в какие-то такие предынфарктные состояния. Одно из этих состояний случилось в начале 1960-х гг., на эту тему снят американский фильм. Жалко, что не наш фильм, конечно, снят на эту тему. Но так или иначе я преклоняюсь перед подводниками. Это люди какой-то невиданной отваги и очень, очень высокой квалификации. К сожалению, квалификация в данном случае не помогла спастись от этой вот трагедии. Там аккумуляторы, по-моему, загорелись. Самое страшное, что может быть на подводном корабле, – это пожар. Петр Кузнецов: Архангельская область, Игорь свою версию выдвигает: «Скорее всего возник из-за выделения водорода батареями пожар…» Сергей Лесков: Ну аккумуляторы, да. Петр Кузнецов: «…концентрация была высокая, где любая искра, даже от синтетической одежды, эффект статики, могла привести к пожару». Сергей Лесков: Они пожар ликвидировали, но погибли в результате отравления продуктами горения. Петр Кузнецов: Да, отравились дымом, и очень много вопросов в связи с этим по кислородным баллонам: «Наших военных никак не научат катастрофы. Разве нельзя иметь на борту просто маски с кислородным баллоном?» Сергей Лесков: Я говорил о сравнительных характеристиках отечественных подводных лодок и американских подводных лодок. У нас традиционно была хуже развита береговая инфраструктура, потому что считалось, что в случае атомной войны никакая береговая инфраструктура уже не нужна. У американцев она лучше развита хотя бы по той причине, что у них 100 военно-морских баз по всему свету. Отчасти поэтому гибли некоторые наши подводные лодки, тот же «Курск»: если бы поближе была какая-то инфраструктура, может быть, удалось бы им помочь. И еще чем отличаются в худшую сторону наши субмарины – это спасательными средствами. Опять это, видимо, какая-то российская традиция, мы меньше заботимся о конкретном человеке, это касается вообще всех сфер, не знаю, от медицины до вооружений. И если бы то, что сейчас Петя прочитал письмо нашего зрителя, – да, может быть, в этом отношении были какие-то недоработки. В авиации же у нас значительно больше аварийность, чем на европейских и американских авиалиниях, видимо, это неслучайная статистика. Тамара Шорникова: По поводу версий тоже очень много SMS, в которых люди не сомневаясь говорят о том, что, скорее всего, какая-то управленческая ошибка была. Очень много SMS, это говорит, наверное, о недоверии наших людей к определенным рангам, к определенным чинам. Говорят о том, что как всегда простые люди пострадали, потому что какая-то невыполнимая задача была или, не знаю, сэкономили на каких-то средствах и так далее. Сергей Лесков: Ну пока трудно сказать. Нет, я не думаю, что там экономили на средствах. Есть же статистика по части человеческого фактора в авиакатастрофах, и мы знаем, что последняя с этой посадкой «Superjet 100», там тоже оказалось, что, судя по всему, виноваты пилоты. В авиации подсчитан процент этого самого пресловутого человеческого фактора. Я не видел такой статистики касательно атомного подводного флота, все-таки это такая герметичная структура в силу некой сверхсекретности, это и понятно. Но по аналогии можно предположить, что и там эти аварии в значительной степени могут быть связаны с человеческой ошибкой. Другое дело, что, конечно, конструкция должна учитывать то, что человек оказывается в сверхэкстремальных условиях, это провоцирует его, конечно, может быть, на какие-то операторские неточности. Петр Кузнецов: Сергей, еще вопрос, его тоже задают из разных регионов, по сути один и тот же. Непонятно вот что, процитирую Кабардино-Балкарию: «Что делали 7 капитанов на одном судне? Что это за мероприятие могло быть, позволяющее собрать всех в одном месте?» Ну и Ставропольский край грубее: «Какой дурак посадил в одну лодку столько старших офицеров? Это заранее катастрофа». Сергей Лесков: Ну это естественный вопрос. Мы же не знаем, какую задачу выполняло это глубоководное судно. Можно же предположить, что задача была настолько сложная, что она требовала присутствия там специалистов высшей квалификации. Уровень квалификации в военном деле коррелирует с воинским званием, это вполне естественно. Я не вижу в этом ничего особенного. Вообще даже на штатных атомных подводных лодках… Вы знаете, кстати, какой экипаж там, на этих всех 955-й, 941-й проект? Там экипаж больше, чем состав, условно говоря, симфонического оркестра. Сколько в симфоническом оркестре музыкантов, 120, по-моему, да? Это меньше, чем экипаж атомной подводной лодки. И при этом половина экипажа даже большой подводной лодки – это офицеры. Всегда командир экипажа – это капитан 1-го ранга, всегда, иного просто не бывает. На дизельных подводных лодках может быть кавторанг, а там только каперанг. Поэтому, вы знаете, этот вопрос насчет того, что там так много было каперангов, естественно, возникает, но мы не знаем… Петр Кузнецов: …что это была за миссия. Сергей Лесков: …что это была за миссия. Петр Кузнецов: Можем предположить, что может существовать миссия, которая требует присутствия таких высших… Сергей Лесков: Да, может быть такая. Тамара Шорникова: Есть тоже версия, есть у нас телефонный звонок из Тверской области, Владимир с нами на связи, давайте послушаем. Владимир, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Сергей Лесков: Да, добрый вечер. Зритель: Зовут меня Владимир, я из Тверской области. Я в 1980-е гг. работал на судоремонтном заводе «Нерпа», не понаслышке знаю службу, работу подводников. Мне вот хотелось рассказать, что в связи с трагедией «Курска», когда у нашей службы именно не было аппарата, который мог бы присоединиться, нам помогли со стороны. Вот не пользуясь сейчас ничем, не играя ни на чем, хотелось бы, чтобы все-таки заботились о том, чтобы вовремя могли спасти именно суда такого класса, чтобы эта служба была более развита. Там же все-таки люди, неважно, допустим, какого чина… Сергей Лесков: Но Владимир, согласитесь, что все-таки выводы по поводу «Курска» сделаны. В данном случае судно-то спасено. Зритель: Ну судно, а людей… Сергей Лесков: Вы видите, я думаю, что в данном случае люди угорели, так это называется, из-за того, что там, наверное, было очень мало отсеков. Это же маленькое судно, загерметизировать часть экипажа в каком-то отсеке, может быть, просто было невозможно, а угарный газ накапливается очень быстро. По поводу каких-то выводов и уроков из трагических прежних событий: я должен сказать, что в данном случае Министерство обороны сработало честно и оперативно. Об этой трагедии было сообщено быстро, уже на следующие сутки. С «Курском» было не так, давайте не будем ворошить прошлое, оно было не так. Петр Кузнецов: Совсем не так. Сергей Лесков: И часто бывало не так. Если бы Министерство обороны не рассказало ту часть правды, которую можно рассказать, то очевидно, всякие там западные средства массовой информации, западные аналитики раздули бы такую фейковую историю о том, что там какая-нибудь ядерная торпеда упала на дно, что все полно радиоактивными осадками… Столько могло бы быть фантазий. Все это было развенчано, предупредительная информация привела к тому, что нет каких-то там фейковых новостей. Другое дело, что мне лично непонятно, почему Министерство обороны не публикует имена погибших подводников. С чем это связано, я не понимаю. Петр Кузнецов: Насколько я понимаю, снимок опубликован в Telegram-канале «Военный осведомитель», там появилась фотография экипажа… Сергей Лесков: Но это же не Министерство обороны, это какая-то частная инициатива. Петр Кузнецов: Да, собственно, это не Министерство обороны. Сергей Лесков: И эта фотография размыта. Петр Кузнецов: Подлинность тоже как бы не совсем доказана. Сергей Лесков: Нет, я не понимаю, почему нельзя… Когда гибнут космонавты, хотя у нас давно этого не было, мы сообщаем имена погибших. Петр Кузнецов: Сергей, а что это вам даст? Вот опубликована фотография, опубликовано… Сергей Лесков: Мне? Петр Кузнецов: Да. для чего? Сергей Лесков: Я могу ответить высокопарно: страна должна знать имена героев. А почему нет? Это долг перед семьями погибших моряков. Петр Кузнецов: Это я к тому, что этот ответ сейчас был, знаете, на сообщение Сергея с сайта, который пишет: «Опять не дождавшись расследования, объявляют всех героями». Сергей Лесков: Ну я думаю, что не совсем так. Какая-то информация известна, известно, что удалось спасти этот уникальный аппарат. Почему не публикуются имена, я не понимаю. Почему надо делать тайну из этого? Тамара Шорникова: Ну и помимо аппарата не нужно забывать, об этом как раз говорит Министерство обороны, что благодаря этим погибшим людям удалось спасти другую часть экипажа, удалось спасти гражданского человека, работника промышленности. Сергей Лесков: Меньшую часть, да? Но опять же и имена спасенных не говорят. Может быть, из этих имен какая-нибудь ушлая разведка сделает какие-нибудь далекоидущие выводы, но я сильно сомневаюсь. Все-таки если человек погиб, то по христианской морали его имя должно быть известно стране, родственникам, они должны гордиться им. Ну так по моим представлениям. Петр Кузнецов: Да. Давайте теперь об имени, которое известно не только всей стране… Сергей Лесков: Всем, да. Петр Кузнецов: …но и всему миру, а может быть, и другим планетам. Сергей Лесков: Да, Путин. Мы сказали, что он, когда атомные подводные крейсеры спускаются на воду, он всегда присутствует на этом событии. На прошлой неделе, а, по-моему, еще и какие-то дни на этой неделе захватили отголоски этого саммита в Осаке «Большой двадцатки». Конечно, там солировал Путин. Помните, лет 5, по-моему, назад был саммит «Большой двадцатки» в Брисбене в Австралии, там едва ли не остракизму был подвергнут президент России, видимо, там это было связано не столько с его личностью, сколько с недовольством западной агломерации по поводу Крыма, Украины, малазийского Boeing. В данном случае Путин… Петр Кузнецов: Даже, по-моему, раньше этот саммит покинул тогда, но были причины. Сергей Лесков: Да, сославшись на какие-то… Ну а чего там сидеть, если такая ситуация сложилась. Но в данном случае не было более популярного участника этого саммита в Осаке, чем президент России. Посмотрите, самая долгая встреча Трампа была именно с Путиным, он какие-то отвесил Путину комплименты. Правда, он комплименты говорит всем, с кем встречается, но тем не менее. Даже Тереза Мэй, которая переисполнена гнев по поводу сомнительного отравления в Солсбери, и то говорила с Путиным. Этот самый президент Франции Макрон прямо говорит о том, что надо создать новую систему европейской безопасности, создавать ее вместе с Россией. Ну что еще? Тема Украины, которая была одной из первых, вообще там не обсуждалась на этом саммите, что весьма символично, мне кажется. Украина ушла из мировой повестки, к тому же все видят какой-то ступор или, скажем вежливее, паралич власти при новоизбранном президенте, который ничего не может предпринять, реформы намеченные не продвигаются. Видимо, в Англии появится новый премьер Борис Джонсон, он уже вступил с Путиным в полемику по поводу последнего интервью. Петр Кузнецов: Такой он трамповский типаж на самом деле, эксцентричный человек. Сергей Лесков: Ну такой, да. Как я говорю, у него прическа «я упала с «КамАЗа», тормозила головой». Удивительный человек. Вы знаете, что в его родословной намешены вообще все народы, которые населяют планету? Там что-то просто невероятное, от турков до голубых британских корней. Все это… Да, и там же появился самый популярный сувенир по следам этого саммита – это кружка Путина. Кто бы, вы думали, сделал эту кружку Путину? Конечно, китайцы. Петр Кузнецов: Кружка, которая присутствует по крайней мере на последних прямых линиях… Тамара Шорникова: …пресс-конференциях… Сергей Лесков: Да, но они первый раз ее рассмотрели. Петр Кузнецов: Но, может быть, он впервые просто ее вот так вот публично берет уже куда-то с собой в поездку. Обычно он пользуется ею здесь, дома, а тут… Сергей Лесков: Ну правильно, нальют неизвестно что, лучше со своим ходить. И кстати говоря, есть же еще одна новость: ведь канцлер Германии, тоже вроде бы уходящий, Ангела Меркель несмотря на сложные отношения с Россией и с Путиным сумела отстоять от американских лоббистов «Северный поток – 2». Судя по всему, он будет достроен в 2019-м, в этом году. Все это, конечно, не говорит о какой-то оттепели, но вектор настроений в сторону России совершенно очевиден. Конечно, сенсацией стало интервью президента России «The Financial Times», которое до сих пор обсуждают. Мне кажется, что было бы правильным сказать несколько слов. Он много о чем говорил, это громадное интервью, там, по-моему, оно не одну страницу занимает… Тамара Шорникова: Но все запомнили про либералов. Сергей Лесков: Да, все запомнили только одно. Он вообще говорил обо всем, естественно. Проблем во взаимоотношениях России и мира много, но все схватились за одно. Путин сказал о смерти либерализма. Если учесть, что последние 50 лет Запад живет, встал так твердо на либеральные рельсы, то, конечно, это вызвало бурю комментариев в том числе у этого самого Бориса Джонсона. Все хотят полемизировать с Путиным, поскольку он самый популярный, это как бы подтягивает еще рейтинг его оппонентов. Мне кажется, что Путин критиковал не сам либерализм, а некоторые отдельные политические практики либерализма, он даже их перечислил. Это связано с этими миграционными волнами и неким попранием традиционных ценностей, уходом от некоторых консервативных ценностей. Больше-то он ничего не имел в виду, потому что сам по себе вот этот вот огромный материк либерализма много что подразумевает: это и выборы, и всякие свободы человека, в том числе свобода на выражение своего мнения. Но все это было сформулировано и творцами французской конституции, и американской конституции, тут, в общем, все это перечислять бессмысленно; может быть, где-то что-то в одних странах лучше, в одних хуже. Я думаю, что и Россия не является в этом отношении образцом для либеральных ценностей. Но все-таки Путин говорил не о крахе всего этого либерализма, но только лишь о кризисе некоторых практик. Другое дело, что мне кажется, что этот западный либерализм эволюционировал, и сейчас там есть масса заимствованных из опыта СССР практик, которые забыты в нашей стране: это бесплатное во многих странах медицинское обслуживание, бесплатное высшее образование; это всякие там Паралимпийские игры, которые тоже придуманы этими самыми либералами; это хосписы, которые у нас только стали появляться; это образование для так называемых особых детей, инклюзивные какие-то практики. Все это, все эти социальные программы, которые придуманы буквально в последние 2–3 десятилетия, на самом деле говорят о том, что либерализм жив, а его лучше бы назвать даже неолиберализмом. Другое дело, что члены нашего правительства совершенно так, мне кажется, очевидно отказываются от этих социальных программ. У нас проблемы во всей социальной сфере – и в образовании, и в здравоохранении, и с пожилыми людьми, со стариками, и с инвалидами. Таким образом, когда президент России говорил о крахе либерализма, я думаю, что отчасти он эти наблюдения адресовал не только западным правительствам, но и нашему, российскому правительству, которому, по моему глубокому убеждению, стоило бы обратить внимание именно на социальные программы, которые у нас сильно очень отстают теперь от того, что мы видим в странах, которые раньше мы называли звериным оскалом капитализма. Петр Кузнецов: Спасибо, Сергей. Сергей Лесков: Пожалуйста. Петр Кузнецов: «Темы дня» с Сергеем Лесковым. Увидимся с вами в пятницу и подведем уже первые итоги недели. Сергей Лесков: Мы еще и завтра увидимся. Петр Кузнецов: Еще и завтра увидимся, замечательно. Но завтра у нас такой спецэфир, заодно напомним, мы больше будем говорить об иркутском наводнении, еще об одном, увы, характерном для нас бедствии, в данном случае стихийном. Сергей Лесков: Да. Петр Кузнецов: Спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо.