Научный потенциал страны вполне позволяет справиться с птицами, которые обитают на помойке. Не ахти какая задача

Гости
Сергей Лесков
ведущий программы «Академики»

Ольга Арсланова: Добрый вечер!

Петр Кузнецов: Добрый вечер! Программа «Отражение», прямой эфир, Общественное телевидение России. Спасибо, что вы с нами. Спасибо, что вместе с нами заканчиваете эту рабочую неделю. Ольга Арсланова и Петр Кузнецов с вами как минимум полтора часа еще.

Ольга Арсланова: Ну а через полчаса – наша тема дня. Какую зарплату россияне считают справедливой? Жители нашей страны заявили, что заслуживают получать почти вдвое больше, чем получают на самом деле. В каких городах реальные зарплаты больше всего отличаются от желаемых? Об этом поговорим в большой теме, поговорим вместе с вами. Расскажите о том, какую зарплату вы сейчас получаете и какая сумма вам необходима для счастья. Звоните в 8 вечера.

Петр Кузнецов: Нужно отметить, что все равно запросики-то скромненькие.

Ольга Арсланова: В общем, да.

Петр Кузнецов: Это тоже обсудим, почему мы такие потолки выстраиваем себе.

Ольга Арсланова: Но все подробности – позже.

Петр Кузнецов: А прямо сейчас давайте подводить уже итоги рабочей недели с Сергеем Лесковым. Здравствуйте, Сергей.

Сергей Лесков: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Здравствуйте. Конечно, ваш вопрос напоминает тот вопрос, который Остап Бендер задал Шуре Балаганову: «Шура, сколько вам надо денег для полного счастья?» И Шура назвал достаточно скромную сумму.

Петр Кузнецов: Но – конкретную.

Сергей Лесков: Да, конкретную.

Ольга Арсланова: Потому что Шура был реалистом и понимал, что больше не дадут.

Сергей Лесков: Это правильно.

Петр Кузнецов: Наши люди тоже так. Когда человек говорит: «Хочу 40 тысяч», – ну что это за цель?

Ольга Арсланова: Потому что понимает, что невозможно…

Сергей Лесков: Петя, я должен сказать, что результаты опроса говорят о том, что наши люди больше похожи на Шуру Балаганова, чем на Великого комбинатора Остапа Бендера, который в итоге-то добился своего, кстати.

Неделя была, несмотря на август, достаточно щедра на события. Очередная катастрофа в нашей гражданской авиации. Об этом говорят уже целый день. Все уже знают, что Airbus сел в кукурузное поле. Уже первый пилот, командир экипажа и второй пилот награждены высокими званиями Героев России.

Это произошло в аэропорту Жуковский. Это бывший военный аэропорт, он не использовался для гражданских целей. Но, в принципе, там самое большое летное поле в Европе. Именно оттуда взлетал космический самолет «Буран», когда его везли на Байконур. Ну, с недавних пор он используется еще и для гражданской авиации.

Причиной аварии стало попадание птиц в оба двигателя, которые тут же заглохли и сгорели. Но экипаж, судя по единодушному мнению всех авиационных экспертов, проявил чудеса самообладания, в отличие от майского происшествия с Superjet, когда молния попала – и половина пассажиров погибла во время неудачной посадки. Вот без шасси посадил в поле мягко, в кукурузное поле.

Ну, шквал сообщений. В основном все анализируют действия экипажа. Мне хочется поговорить совсем о другом. На самом деле давно известно выражение: «Несчастна страна, которой необходимы герои». Если это переложить на гражданскую авиацию, то надо сказать, что и гражданская авиация, которой необходимы герои, тоже – по той же логике – находится в бедственном положении.

Дело даже не в том, что экипаж хорошо сработал. Но почему возникла ситуация, когда экипажу пришлось проявлять на грани человеческих возможностей свойства?

Столкновение с птицами. Как и в случае с Superjet, в котором разбила, будто бы всю электронику вывела из строя молния… Шестьдесят лет попадание молний не является проблемой для гражданской авиации. Точно так же и птицы не являются уже давно проблемой для гражданской авиации.

Петр Кузнецов: Птицы даже чаще попадают, по-моему.

Сергей Лесков: Чаще, чем молнии, без всякого сомнения. Сейчас я расскажу об этом. В Европе птицы попадают… количество столкновений птиц с самолетами в пять раз ниже, чем в России. В России есть статистика, кстати, на этот счет. В США в три раза реже, чем в России, хотя птиц там больше, там лучше экология.

В чем же дело? В данном случае, конечно, это столкновение имеет… Несмотря на то, что железная птица столкнулась с живой птицей, все равно это дело рук человеческих. Чайки гнездятся на помойках. Сразу же об этом было сказано, что это помоечные чайки, «летающие крысы». А чайки очень любят питаться отбросами. «Чайка за кормой верна кораблю», – все песню помнят? В данном случае чайка точно так же и преследует самолеты. Ну, гнездится там, где помойки.

Московское правительство заявило, что все законы соблюдены. А закон такой, что в радиусе 30 километров не должно быть помоек. Тут же природоохранные организации поправили Московское областное правительство: всего в 2 километрах от аэродрома Жуковский на озере Глушица находится громадная помойка.

Петр Кузнецов: В Пулково, говорят, в 3 километрах. Ну и так далее.

Сергей Лесков: Ну да. Кстати, о статистике этой я скажу тоже. Эта помойка и свалка не называется помойкой и свалкой, а она называется пунктом перераспределения отходов – что, в общем-то, не мешает… По существу-то это свалка. Вот там и живут эти чайки, которые уже забыли, как выглядит река.

На аэродроме должна быть орнитологическая служба. Когда мы смотрим на те пожары, которые губят нашу сибирскую тайгу, мы вспоминаем, что у нас теперь нет лесников.

Петр Кузнецов: С 2006 года.

Сергей Лесков: Да, с 2006 года нет лесников. А есть ли орнитологическая служба на аэродромах? Да вроде бы она есть. Но в каком она состоянии?

Петр Кузнецов: В каком виде?

Сергей Лесков: Да. Это еще предстоит узнать.

Петр Кузнецов: Точно так же, как свалка и пункт перераспределения отходов.

Сергей Лесков: Есть современные способы отпугивание птиц. Как говорят знающие люди, наши орнитологи занимаются тем, что ставят чучела, как на картофельном поле. Но есть звуковые сигналы, причем эти звуковые сигналы должны варьироваться, потому что птицы-то хитрые, они привыкают к одному сигналу.

Петр Кузнецов: Чучело Навального, потому что Чайки его особенно боятся.

Сергей Лесков: Если вы, Петя, будете обыгрывать фамилию Чайка, то я должен сказать, что «мусорным королем» Подмосковья является Игорь Чайка, сын генерального прокурора.

Петр Кузнецов: Какое совпадение?!

Сергей Лесков: Он командует всеми подмосковными свалками. Поэтому можно сказать, что получается, что чайки со свалки, а свалки от Чайки. Это не каламбур, а это буквально именно так оно и происходит.

Так вот, поэтому этот героизм был вынужденным. Лучше бы его на самом деле не было. Об этом, кстати, президент сказал сегодня, комментируя это событие.

Худшие аэропорты в России: Абакан… Кстати говоря, южные города, оно и понятно. В Норильске-то нет птиц, они там мерзнут на лету. Абакан, Астрахань, Минводы, Махачкала, Ростов-на-Дону, Краснодар, Анапа. Анапа – это, по-моему, возле Сочи. Неужели даже в Сочи не смогли, выстраивая эту фантастическую инфраструктуру, подумать об орнитологической службе? В десятке худших аэропортов Шереметьево, Домодедово и Внуково – на 15-м и 16-м месте. Там же находится и Пулково, о котором Петя сказал.

Есть печальная статистика столкновений птиц. Год от года, в последние пять, лет она становится все больше. Особенно компания «Победа»… Кстати, по-моему, «Победа» сегодня столкнулась тоже с птицей и вернулась в аэропорт, да?

Петр Кузнецов: Да.

Сергей Лесков: Было такое сообщение.

Петр Кузнецов: Удивительно, что так всегда бывает. Что-то произойдет такое – и все, и как будто бы каждый день такое начинает случаться.

Сергей Лесков: В 2018 году – уже больше, чем в 2017 году. Половина 2019 года – уже новый рекорд. А почему? Потому что свалок вокруг больших городов все больше и больше. Вспомним о мусорной проблеме. Только-только мы стали ее решать. Проблема не решена, мусорные свалки растут. И получается, что…

У нас, кстати, есть же рекорд: гражданская авиация поднялась до советского уровня и перевозит 100 миллионов пассажиров в год. Но что получается? Помоечные птицы каждый день ставят под угрозу жизни десятков тысяч российских авиапассажиров – опять же из-за какого-то разгильдяйства, ротозейства, непрофессионализма, равнодушия, головотяпства. Можно много назвать слов, но именно это и является причиной того, что летчикам приходится проявлять героизм.

Мне кажется, что гораздо лучше были те времена, когда Героев России, Героев Советского Союза по другим причинам вручали летчикам. Как это случилось при спасении ледокола «Челюскин». Кстати, летчики стали первыми Героями Советского Союза.

По поводу аэродромов я не могу в очередной раз не сказать, что громкая эпопея с присвоением нашим самым важным аэропортам имен великих наших соотечественников кажется мне просто каким-то святотатством и лицемерием. Лучше бы обратили внимание на безопасность этих аэродромов и на подготовку летных экипажей. Пушкину-то стыдно в глаза смотреть в итоге с его «Золотым петушком». Не на то внимание обращаем. Все время это какая-то игра в имитацию, а не решение на самом деле актуальных и злободневных проблем.

Кстати говоря, по поводу этой свалки, откуда прилетели чайки, атаковавшие А321. Два года назад заводилось уголовное дело. Чем оно закончилось? Да ничем! Потому что очень многие подмосковные свалки крышуются криминальными структурами, поэтому лучше замять дело. Дело было, а чем оно закончилось – никто не знает.

Поэтому еще раз повторю: лучше бы нашим летчикам не приходилось проявлять чудеса героизма. А для этого надо, чтобы было больше профессионализма и ответственности за свое дело. К сожалению, эти качества у нас в последние годы в огромном дефиците.

Петр Кузнецов: Сергей, а есть ли возможность (слава богу, все обошлось) после того, как это произошло, благодаря тому, что произошло – не «из-за» даже, а «благодаря», – что у нас хотя бы начнется вчера, сегодня, на этой неделе настоящая «мусорная реформа»? Потому что и Кремль уже прокомментировал. Мы знаем о состоянии бесхозных свалок. Вы знаете наше отношение к этому. Их не должно быть. Хотя бы с этой истории начнется что-то?

Сергей Лесков: Ну, хотелось бы верить.

Петр Кузнецов: Или просто эта свалка переедет в другую область?

Сергей Лесков: Куда? В Архангельскую область, да?

Петр Кузнецов: В Архангельскую область.

Сергей Лесков: Где есть космодром.

Между прочим, мне кажется (я даже в этом совершенно уверен), это какое-то оскорбительное объяснение для человеческого гения всех наших техногенных катастроф. У нас очень много техногенных катастроф! Едва ли не каждую неделю что-то случается: то подводный глубоководный аппарат гибнет, то гибнет пассажирский самолет. У нас в три раза больше, чем в Европе, гибнет авиапассажиров. Постоянно и везде у нас происходят какие-то техногенные катастрофы. Это уже просто воспринимается как сводка погоды.

Так вот, для человеческого гения оскорбительно то, что помоечные птицы угрожают самым современным гражданским лайнерам. Это то же самое, что объяснять неудачу запуска межконтинентальной ракеты тем, что какие-то крысы перегрызли подземные кабели. Ну справились же с этими крысами. Или то, что высокоскоростной поезд сошел с рельсов из-за того, что хомяк перебежал дорогу. Ну не бывает такого! Найдите способ, уделите этому внимание. Я думаю, что научный потенциал страны вполне позволяет справиться с птицами, которые обитают на помойке. Не ахти какая задача. Но этому надо уделить внимание.

К сожалению, есть такое правило в теории катастроф: избежать катастрофы можно только в том случае, если ты веришь в ее возможность. А у нас мужик, даже если он занимает высокий административный пост, не перекрестится, пока гром не грянет. Это какое-то печальное правило российской действительности.

Ольга Арсланова: Послушаем нашу зрительницу Марину из Воронежа. Марина, здравствуйте.

Зритель: Я очень рада, что до вас дозвонилась. Очень нравится ваш канал. Хотя бы есть что смотреть на телевидении.

Ольга Арсланова: Спасибо вам.

Зритель: Единственное, что смотрю – это только вас. Ну, «Уральские пельмени» еще, правда.

Ольга Арсланова: Марина, ваш вопрос?

Зритель: Я бы хотела сказать, что… И мне очень нравится ваш Сергей Лесков, очень здорово он всегда подает информацию. Я хотела сказать у нас на Карла Маркса (есть такая улица центральная) построили элитный высотный дом. Конечно, против него все были. Ну, по теме. Там кричат каждый вечер голоса хищных птиц – они отпугивают ворон, чтобы они на этот элитный дом не садились. То есть в городе это звучит как-то ужасно. А вот в аэропортах нельзя такую же вещь сделать?

Сергей Лесков: Ну, это один из способов. Всякие ультразвуковые глушилки, по существу, имитирующие крики хищных птиц, есть. Я не буду себя выдавать за знатока орнитологии. Может быть, я уроню себя в глазах наших зрителей, но я галку от скворца или дрозда не отличу. Самое большее, на что меня хватает – отличить голубя от чайки. Но, как выяснилось, и те, и другие водятся и кормятся на помойке. И вообще я еще раз повторю: мне кажется, что…

Петр Кузнецов: Ну и недорогая система-то.

Сергей Лесков: Да нет, недорогая. Нет, там должен быть целый комплекс систем. Нельзя считать, что если ты поставил какую-то трещетку, которая кричит голосом коршуна, то ты отпугнешь этих чаек навсегда. Сегодня – коршун, завтра – ястреб, послезавтра – гиппопотам. Ну, есть орнитологи, это наука такая.

Что-то надо делать. Если мы сумели построить суперсовременные пассажирские лайнеры с фантастическими газовыми турбинами, этими двигателями, то смешно говорить о том, что попавшая туда какая-то птица, которая пять минут назад жрала сайру бланшированную, которую она нашла в консервной банке, сломала эти турбины, лопасти и погубила самолет.

Ольга Арсланова: И такие деликатесы на помойках бывают?

Петр Кузнецов: Московская область же!

Сергей Лесков: Ну такого быть не может! В Домодедове была авария из-за этого десять лет назад, погиб самолет. Ну что-то надо делать. Ну это смешно просто! В ракетной отрасли вопрос о крысах, которые когда-то перегрызали кабель, решен. Что, чайки умнее крыс, что ли? Нет. И для тех, и для других питательной средой является одно и то же место – называется помойка.

Я перефразирую даже профессора Преображенского – насчет помойки в голове. Вот именно это и является причиной громадного большинства техногенных катастроф, как бы мы ни кивали на молнию, которая попала в самолет, на стаю чаек, которая попала в самолетный двигатель. Нет, помойка в голове.

Петр Кузнецов: На таксу, которую погружают в воду в качестве эксперимента.

Сергей Лесков: Да, такса. Надо навести порядок в своем человеческом организме – тогда и не будет техногенных катастроф.

Ольга Арсланова: Ну что же, давайте к следующей теме тогда, Сергей?

Сергей Лесков: Давайте мы сделаем решительный шаг. Мы сейчас говорили о науке. В общем-то, продолжим эту тему.

Конечно, интеллектуальная элита России потрясена просто в последние дни тем приказом, который сочинил министр высшего образования и науки, Михаил Котюков его имя. Ну, на самом деле это кажется каким-то сюжетом из произведений Франца Кафки. Этот приказ предполагает новую регламентацию взаимоотношений российских ученых и иностранных ученых. Я не буду сочинять. Ну, там очень много таких пунктов.

За пять дней до контакта надо уведомить Министерство науки о встрече и предоставить список участников этой встречи. Контакты в нерабочее время – с разрешения руководства. То есть вы пошли кофе пить или еще что-нибудь – тоже надо спросить разрешения.

Встречи с иностранными учеными должны проходить в спецпомещении, минимум два человека с российской стороны должны участвовать. Почему два? Ну понятно: один говорит, а второй прислушивается или приглядывается.

Петр Кузнецов: А я думал – двуглавый орел.

Сергей Лесков: Нет-нет, не поэтому. Понятно – почему. Сопровождающий нужен всегда. Это точно так же, как советские туристы могли ходить только по трое во время зарубежных поездок.

После этой встречи надо предоставить письменный отчет руководству. А перед встречей надо изъять у иностранца все, чем он может записывать эти разговоры, а именно: телефон, диктофон, часы…

Ольга Арсланова: Раздеть, обыскать.

Петр Кузнецов: Как будто сейчас журнал «Крокодил» читаем.

Сергей Лесков: И авторучку. В том числе, наверное, и такую авторучку, ей же тоже можно записывать. А после встречи…

Петр Кузнецов: …ничего не вернуть.

Сергей Лесков: …надо еще предоставить руководству скан паспорта иностранца. Что это за иностранец, который, поговорив с русским профессором, потом полезет в жилетку и скажет: «Отсканируй мой паспорт»?

Это какой-то бред! Причем здесь возникает масса вопросов. У нас сейчас многие ученые полгода проводят, предположим, в американском университете, а полгода – в российской лаборатории. Как этот российский ученый должен? Сам на себя писать? Сам себя раздевать? Сам себе… Это какая-то шизофрения, бред, раздвоение личности!

Ну, очевидно, комментаторы говорят, что это возвращение к практике НКВД, вспоминают недобрым словом Лаврентия Павловича Берию. Мне кажется, что это принципиальная ошибка. Ничего общего с тем, что делал Лаврентий Павлович, практика нашего Министерства науки не имеет, потому что для Лаврентия Павловича метод был вторичен, а главное было – дело и результат.

Именно при Берии была создана самая эффективная система управления советской наукой, благодаря чему и СССР стал мировым лидером по целому спектру стратегических научных направлений. И Берия вопреки каким-то политическим традициям того времени очень часто закрывал глаза, например, на вольнодумство, вольтерьянство. Если этот ученый мог быть полезен, то Берия закрывал глаза и позволял ему… И таких примеров очень много. Я говорил практически со всеми отцами атомного проекта. Они до сих пор вспоминают Берию добрым словом – именно за это. Я отнюдь не обеляю его. Итак, для Берии самым главным был результат. И наука рванула так, как не прогрессировала ни одна другая отрасль советского хозяйства.

Для современных бюрократов результат не имеет никакого значения. Для современных бюрократов главное – имитация деятельности. Это и говорит…

Я, кстати, скажу еще, что можно только позавидовать нынешнему министру науки, что он по времени не совпал с Берией. Если бы Берия тогда посмотрел на те результаты, которые дает нам российская наука, то этому чиновнику было бы несдобровать, как бы он ни копировал методы Лаврентия Павловича. Поэтому не надо переставлять причину и следствие.

К чему может привести исполнение такого приказа? Тот же Лаврентий Павлович назвал бы это саботажем науки. На самом деле это прямое вредительство. Это приведет только к одному – к тому, что утечка мозгов, так называемая brain drain, как сказал бы любой участник со стороны иностранцев на этой встрече, только усилится.

Отъезд российских ученых, которые… Сейчас научная диаспора наша за рубежом достигает миллиона. Самая скромная оценка – 800 тысяч человек наших ученых уехали. Вы представляете? Ну что это? Ни в какие ворота не лезет! Так девятый вал поднимется после этого. И все, кто еще держатся здесь, уедут, потому что все это выполнить невозможно.

Эта кафкианская система просто подрывает последний какой-то заряд оптимизма, которые питали люди, оставшиеся здесь. Поэтому Берия расценил бы это однозначно – как саботаж. Другого слова нет.

Петр Кузнецов: И расстрелял бы.

Сергей Лесков: Ну, не знаю. Этого я не говорил. Может быть, и не расстрелял бы. Не знаю. Это уже фантазии. Но однозначно это было бы таким образом расценено.

А накажут ли сейчас? В Кремле это уже прокомментировали, и пресс-секретарь Песков сказал, что это, конечно, перебор. Накажут министра? Нет, я сомневаюсь. Никоим образом его наказать не могут, потому что раньше он возглавлял Федеральное агентство с названием ФАНО, которое подвергло унизительному уничтожению Академию наук, просто выставить ее на паперть и доведя, в общем, до совершенно неприличного состояния. И что? После этого он получил министерское назначение.

Мало того, я даже думаю, что в логике современной бюрократической системы то, что чиновник справился, выполнил провальную, бессмысленную и вредную задачу, даже поднимает его рейтинг в глазах начальства. Он же не отказался, он сделал грязную работу – значит, он совершенно свой для системы. И не думаю, что Михаил Котюков получит хоть какое-нибудь порицание за приказ, который в прежние времена был бы расценен как саботаж.

Я, кстати, могу обратить внимание на то, что каждый год Академия наук проводит так называемое общее собрание Академии наук. Ну, тяжелые времена для нашей науки уже стали как бы общим местом. И всегда президент Академии наук даже в эти тяжелые времена находил среди работ академических какие-то прорывные исследования и докладывал с гордостью об этом. С тех пор как во главе нашей науки – сначала ФАНО, а теперь и министерства – стоит этот Михаил Котюков, в докладах президента Академии наук нет разговора о громких работах мирового уровня. Вот к этому привела реформа российской науки и изничтожение Академии наук.

Я думаю, что, в общем, построить экономику знаний и провести какую-то там цифровую революцию, о которой говорят с высоких трибун, при таком подходе просто невозможно. И более того – закрадывается впечатление, что науку наша власть рассматривает не с точки зрения какого-то прогресса или достижений, которые могут всю страну толкнуть вперед, как было во времена Берии (что и было сделано), а рассматривает науку исключительно с точки зрения кормления чиновников, которые присосались к телу когда-то великой русской науки.

Это мое сугубо личное мнение, оценочное суждение. Но никакого рационального основания для того, чтобы держать на службе людей, которые вредят делу, которое они возглавляют, я не вижу. Только кормление.

Петр Кузнецов: Тут все пишут, что утечка мозгов. Я думаю, что все мозги не утекут, потому что попробуй улети еще, когда чайки попадают в двигатель. Может, поэтому у нас чаек и держат.

Сергей Лесков: Да нет, конечно, все не утекут. Вместо ушедших появятся новые. Вы помните, когда в 1921 году два «философских парохода» отчалили из Санкт-Петербурга в Европу… Ну, в годы перестройки считалось, что потеря 40 философов во главе, предположим, с Бердяевым и другими громкими именами, – так вот, потеря 40 человек нанесла невосполнимый ущерб отечественной науке.

Сейчас не 40 человек уехало, а 800 тысяч. Пусть среди и нет таких людей, как Бердяев, но есть и другие. Там есть несколько… Ну, два нобелевских лауреата минимум уехали – Гейм и Новоселов. А сколько там будет еще нобелевских лауреатов? Тот же основатель Google – он же из России приехал. Поэтому этот ущерб просто колоссален!

В оправдание Министерства науки я могу сказать, что они же сами как бы поощряют контакты российских ученых с западными коллегами. Ну, например, сейчас же введена система оценки эффективности работы – Оля, наверное, знает, да? – каждого ученого. И там, в этом рейтинге – сколько у него научных публикаций на Западе.

Ольга Арсланова: Причем в Scopus обязательно…

Сергей Лесков: Ну да.

Ольга Арсланова: От этого выставляется и рейтинг вуза, насколько активно…

Сергей Лесков: Рейтинг, ссылки на него у иностранцев, сколько у него студентов, в том числе и иностранных студентов. Кстати, студенты попадают в эти списки? В общем, в рейтингах эффективности работы каждого ученого есть такой положительный момент, учитывающий его иностранные контакты. Но, с другой стороны, за эти иностранные контакты его наказывают. Это в медицине называется как? Шизофрения.

Ольга Арсланова: Плюрализм.

Сергей Лесков: Раздвоение. Нет, это не плюрализм, а это раздвоение личности. То есть рейтинг у тебя будет выше, но ты будешь подвергнут, может быть, даже уголовному преследованию.

Как так можно руководить?! Может быть, там есть какие-то люди, которые подсунули министру этот указ? Я не буду говорить, что это могут быть за люди. Но в любом случае он несет ответственность как руководитель ведомства. Удивительная картина! Я совершенно уверен, что с таким руководством экономику знаний нам построить не удастся.

Петр Кузнецов: Так, давайте закрепим темочку звонком от Александра из Петербурга.

Ольга Арсланова: Послушаем Санкт-Петербург.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, Александр.

Зритель: Добрый день. Я полностью поддерживаю Сергея Лескова в этой теме. Знаете, это даже не глупость, а это какое-то вредительство со стороны Министерства образования и науки. И вообще странная позиция этого министерства и его руководителя. Откуда эти люди вообще попадают на такие высокие должности? Что, он добился академического положения в науке?

Сергей Лесков: Нет, он никогда не работал в науке. Его биография известна.

Зритель: Что, он создатель какой-то отрасли? Это глупость какая-то! Никогда такого не было, чтобы наши ученые не взаимодействовали с мировым движением научным. Мы куда катимся вообще? Откуда эти ребята вообще попадают?

И теперь я хотел бы сказать еще по поводу аэропорта. У нас сейчас планируют (сегодня прозвучало в СМИ) строительство аэропорта в районе Левашово. Это 25 километров… ну, на территории Петербурга. А Левашово – это самая громадная помойка городская.

Петр Кузнецов: Свалка.

Зритель: А мы там планируем аэропорт строить новый в помощь Пулково. Вот вам, пожалуйста, реакция на вчерашнюю трагедию. Дурь кругом идет, а мы сидим и рассуждаем. Что за страна? Что за положение? Что за министры? Ужас какой-то! Вы понимаете, куда мы вообще катимся? Я целый день смотрю вашу программу. Что ни тема – то ноль, то провал, то яма!

Ольга Арсланова: Да, спасибо. Ну, все-таки продолжайте нас смотреть, это полезно.

Сергей Лесков: Ну, вы же знаете, что средства массовой информации – это фабрика по производству неприятностей. Это как бы мировой закон.

Ольга Арсланова: Не обессудьте, как говорится.

Сергей Лесков: Давайте мы еще поговорим на народную тему. Она, конечно, переплетается с тем, что мы говорили до этого.

Мы живем в автомобильной цивилизации. Конечно, появления автомобиля перевернуло вообще ход истории по многим причинам. Я даже думаю, что и феминизм тоже возник из-за автомобиля. В автомобиле есть одна деталь…

Ольга Арсланова: И феминизм тоже?

Сергей Лесков: Феминизм, конечно, без всякого сомнения.

Петр Кузнецов: Ох, сейчас начнется…

Ольга Арсланова: Интересно!

Сергей Лесков: После того как я скажу, какая деталь в автомобиле привела к возникновению феминизма, вы вынуждены будете со мной согласиться. Это стартер. Знаете, во время первых автомобилей автомеханик был вынужден выходить и крутить ручку стартера.

Ольга Арсланова: И что?

Сергей Лесков: Это не по силам женщине. Когда появился электрический стартер – нажал на кнопочку или повернул ключ, – женщины сели за руль авто, ландолетов.

Ольга Арсланова: А, то есть всеобщее избирательное право вас чем-то не устраивает как начало победы феминизма?

Сергей Лесков: Меня? Нет. Женщина бы не доехала до избирательного участка. А теперь она имеет возможность нажать на кнопочку – и, пожалуйста, к избирателям ехать.

Ольга Арсланова: Знаете, женщина может еще и пешком дойти, когда речь идет о политическом праве.

Сергей Лесков: Ну что вы? Ладно, я с вами согласен. Но тем не менее именно стартер заронил в сердце женщины сомнение в том, что если она наравне с мужчиной водит автомобиль, то она может наравне с мужчиной и голосовать. Ну что же тут спорить? А потом даже и избираться.

Так вот, в недрах нашего парламента, в Комитете по промышленности возникла идея ограничить срок службы старых автомобилей. Какой автомобиль считается старым – не конкретизируется. Но эти предложения направлены уже в Министерство транспорта, промышленности и торговли, где, конечно, с энтузиазмом восприняли эту идею. Минпромторг даже сказал, что надо как-то стимулировать водителей на обновление автопарка.

Сейчас я поделюсь своими суждениями на эту тему. Во-первых, у нас в стране сколько машин, автомобилей? 61 миллион. Фактически на 140 миллионов жителей и 70 миллионов трудоспособных… То есть фактически на каждого, кто работает, приходится один автомобиль. Ну, довольно много. Хотя обеспеченность в развитых странах все-таки выше. У нас есть семьи, где уже два, а то и больше автомобиля. Именно эти люди и предлагают подобного рода законы. Так вот, а сколько старых-то из этих 60 миллионов?

Петр Кузнецов: 59?

Сергей Лесков: По данным Госавтоинспекции, одна треть старше 15 лет, а еще 10 миллионов старше 10 лет. То есть несложно посчитать, что половина наших автомобилей попадают в разряд старых и могут быть законодательно выведены из обращения. Может быть, этих водителей простимулируют. Как будут стимулировать – я не знаю. Стимулировать можно по-разному.

Ольга Арсланова: Запретом!

Сергей Лесков: Можно запретом. Лучший стимул – это запрет, конечно.

Ольга Арсланова: Знаете, всегда от кнута бежишь быстрее, чем за пряником.

Сергей Лесков: У нас же уже есть сейчас закон, со следующего года вводится законодательная норма: автобусы старше 10 лет не могут возить детей в школу. Ну, здесь хотя бы это понятно. Но этот положительный опыт могут распространить и на весь коммерческий автопарк, а потом и на частные машины.

Уже представители ГАЗ, одного из крупнейших наших автомобильных производителей (по-моему, они с «Соллерсом» как-то контактируют), высказались, что значительное число автотранспортных пришествий на дорогах связано с низким качеством автомобилей. Ну, в общем-то, по статистике, больше связано с плохим состоянием дорог, конечно. Может быть, сначала надо улучшить состояние дорог?

Петр Кузнецов: Или, допустим, с превышением скорости – что может себе позволить далеко не самый старый автомобиль.

Сергей Лесков: Да, новый.

Петр Кузнецов: Новый. Как правило, один-два года.

Сергей Лесков: Мы знаем, что есть целый разряд пилотов, которые считают себя шумахерами (ну, еще там и возрастной критерий), которые, завладев новой иномаркой, просто нарушают все мыслимые и немыслимые правила движения. Была такая Мари Багдасарян, что ли, да?

Петр Кузнецов: Да.

Ольга Арсланова: Мара.

Сергей Лесков: Мара. Багдасарян и прочие такие…

Ольга Арсланова: Рекордсмен по количеству штрафов за превышение скорости.

Сергей Лесков: Да, какие-то сотни штрафов просто, которые…

Петр Кузнецов: И вроде бы до сих пор ездит.

Сергей Лесков: Ездит, да, без прав.

Кстати, насчет смертности на наших дорогах. Мне кажется, что это одна из немногих областей, где прогресс налицо. Я помню, у меня в голове засела цифра – 30 тысяч смертей на дорогах нашей страны. Но сейчас-то 15 тысяч. Благодаря чему это произошло? Благодаря автоматической фиксации, видеокамерам, ну, наверное, и повышению культуры поведения на дорогах. Это никоим образом не связано с качеством автомобилей.

По кому этот «стимулирующий» удар может быть нанесен? Ну, прямо скажем – по опять же не самым богатым слоям населения, которые ездят на отечественных машинах. Почему отечественные машины, кстати, которые вызывают такое раздражение, ездят дольше? Да потому, что на отечественных машинах ездят те, кто недоедает и не может купить иномарку. Ну, это совершенно очевидные вещи.

Я сегодня второй раз вспомню Остапа Бендера, который говорил, что автомобиль – не роскошь. Ну, сейчас-то это тем более не роскошь. Сейчас без автомобиля прожить очень тяжело. Повысилась мобильность, требования к мобильности граждан. И, в общем-то, человек, который не имеет прав и не имеет автомашины, очень часто чувствует себя человеком второго сорта.

Как стимулировать? Доходы надо повысить. Надо поднять экономику. Надо, чтобы у населения росли доходы. Так вы сначала поднимите экономику, а потом думайте о том, как обновить автопарк. Он сам собой обновится, без специальных стимулирующих мер, без запретов, без введения каких-то этих дискриминационных норм, которые отсекут какие-то социальные слои от автовождения.

Мы на этой неделе говорили о том, что многие профессии будут заменены роботами. И помните, там одна из первых профессий, которая исчезнет в течение 10–15 лет, – это водители. Не будет водителей, будут роботы. В свете того, о чем мы сейчас говорим, у меня возникает вопрос: а законодатели и чиновники тоже станут роботами? Но этот вопрос не актуален. Мне кажется, что они сейчас уже роботы. По крайней мере, по части бездушия и предлагаемых норм ничем от роботов не отличаются.

Ольга Арсланова: Послушаем Сергея из Новосибирска, нашего зрителя. Сергей, здравствуйте. Ваш вопрос, комментарий

Зритель: Здравствуйте. Хотелось бы по этому вопросу Сергею Лескову сказать. Смотрю частенько передачи ваши, они очень хорошие! Я 40 лет за рулем, когда-то развлекался, спортивные машины делал, то есть знаю все это досконально. Мы до сих пор автоматические коробки хорошие не можем сделать. А это тоже один из главных вопросов.

У нас, наверное, системный все-таки кризис, потому что самолеты эти падают, все эти вещи. Это просто системный кризис. Вот как вы говорите, ученых… Допустим, у меня один товарищ работал, на ресепшене сидел, он ученый. Он так и не смог никуда пройти, добиться ничего. Так что я думаю, что просто систему всю надо менять, надо переходить к другой системе. Это мое личное мнение.

Петр Кузнецов: Как в анекдоте.

Сергей Лесков: Нет, ну правильно. Вы специалист, и нельзя не прислушаться к тому, что вы говорите.

По поводу того, будут ли приняты эти нормы или нет. Мне кажется, что опыт последних лет говорит о том, что если какая-то запретительная инициатива зародилась в черепной коробке наших чиновников, то она непременно, рано или поздно, будет реализована.

Уже сейчас, в этом году МВД России с большой степенью вероятности запретит прохождение технического осмотра (без которого ездить нельзя, как известно), запретит прохождение техосмотра тем автомобилям, у которых номера компонентов не совпадают с теми, что указаны в документах. Понятно, что речь идет именно о старых автомобилях. Что-то у тебя сломалось – ты где-то достал адекватную деталь, но она не имеет этого номера. Все!

Петр Кузнецов: Все. И ты не можешь…

Сергей Лесков: Да, ты техосмотр не пройдешь.

Петр Кузнецов: И делай что хочешь.

Сергей Лесков: Все! Вот стимул будет.

Петр Кузнецов: В ночи на дачку, пока никто не видит. Только так, да?

Сергей Лесков: Вот это будет «стимул».

Ольга Арсланова: Спасибо большое.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Ольга Арсланова: Сергей Лесков, наш обозреватель, с главными событиями уходящей недели. Спасибо, Сергей.

Петр Кузнецов: До встречи на следующей неделе.

Ольга Арсланова: Хорошего уикенда!

Петр Кузнецов: А мы увидимся на следующей неделе. Спасибо.

Сергей Лесков: До свидания.

Ольга Арсланова: До свидания.

Темы недели в Сергеем Лесковым