Темы недели с Сергеем Лесковым. Обозреватель ОТР Сергей Лесков выбирает главные темы недели. Петр Кузнецов: Здравствуйте. В эфире снова программа «Отражение». Мы вернулись. Петр Кузнецов, Ольга Арсланова. И по традиции после больших новостей еще 1.5 часа вместе с вами и с нами. Ольга Арсланова: Через полчаса в восемь вечера мы переходим к нашей большой теме. Мы будем говорить о закредитованности россиян. Она достигла рекорда за последние 5 лет. Есть и некоторые новости в этой сфере. Например, ипотечникам могут предоставить каникулы. И каждый россиянин вот уже целый день как может узнать свой кредитный рейтинг. Теперь у каждого из нас он есть. Обо всем этом поговорим в 8 вечера. Мы подведем итоги рубрики «Реальные цифры». Мы спрашивали, есть ли кредит у вас, сколько вы должны банкам и сколько вам еще остается платить. Об этом поговорим совсем скоро. Петр Кузнецов: А прямо сейчас давайте подведем итоги этой недели, по крайней мере рабочей недели. Очень много было событий с Сергеем Лесковым. Наш обозреватель снова с нами. Здравствуйте, Сергей. Ольга Арсланова: Добрый вечер, Сергей. Неделя была такая, в общем-то, запоминающаяся. В Совете Федерации особенно ее запомнили. Сергей Лесков: В среду я помню, что вы говорили о кредитах. Теперь вы опять говорите о кредитах. Петр Кузнецов: Наша рубрика проходит всю неделю с понедельника по пятницу. Поэтому наша основная тема. Но основной темой все-таки были не кредиты. В масштабы всей страны выходим, может быть, с захватом мира. Что-то приключилось с нашими чиновниками, сенаторами. Сергей Лесков: Заигрались. Потеряли берега. Ольга Арсланова: Хорошо. Давайте узнаем подробнее. Сергей Лесков: Конечно, событием недели стал арест прямо в зале заседания Совета Федерации сенатора Арашукова. Это не первый сенатор, который арестован, но это первый сенатор, который арестован прямо в здании парламента. На мой взгляд, помимо того, что само по себе это событие, конечно, громкое и беспрецедентное, здесь можно увидеть связь с другими громкими событиями этой недели – с похищением картины Куинджи в Третьяковской галерее и скандальными откровениями руководителя «Росгеологии» по фамилии Горин. Давайте попытаемся разобраться в хитросплетении этих сюжетов поподробнее. Второе событие, которое событием, в общем-то, не назовешь – это ситуация в Венесуэле. Такое впечатление, что там наступило какое-то затишье перед бурей. Оба президента взяли некую паузу, пытаются мотивировать своих потенциальных сторонников. Позиции Запада, России, Китая и Турции диаметрально противоположные. И, в общем, предельно эти лагеря дистанцировались друг от друга. Я думаю, что следующая неделя приведет к довольно бурным столкновениям в Венесуэле. И наконец телефонный терроризм. Каким-то странным, необъяснимым образом в России время от времени по каким-то синусоидам приходят и возвращаются эти волны телефонного терроризма. Я, между прочим, замечал, что телефон – это любимый гаджет для женщин. А вот телефонный терроризм по статистике – это исключительно мужское занятие. Такое впечатление, что значительному большинству наших мужчин телефон нужен лишь для того, чтобы нарушить закон. Конечно, телефонный терроризм – это грубое нарушение закона, это очередное подтверждение неуважения российских граждан к закону. В чем здесь дело? Каковы тайные мотивы и пружины этого явления, которое приносит, кстати, немалый ущерб экономике? Начнем с сенатора Арашукова. Впрочем, уж нельзя сказать, что сенатор. Потому что арестована вся семья. Там и брат его, и отец. Отец – крупный чиновник. Может быть, даже его назвать можно топ-менеджером в «Газпроме». Сцену задержания снимало телевидение. Наверное, все видели, как по залу заседания метался этот горе-сенатор, которому всего 32 года. Кстати, он был самый молодой министр. В 22 года стал региональным министром, а в 31 самым молодым сенатором в стране. Как строго его призывал к порядке председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко. Смешно, казалось бы. А, с другой стороны, что тут смеяться? Это какой-то смех сквозь слезы, потому что место Совета Федерации в системе государственной власти очень важное. Он важный какой-то структурный элемент в системе сдержек и противовесов государственных. Но является ли он таковым? Уже подсчитано, что за 10 последних лет в Совете Федерации было арестовано 12 сенаторов. Поэтому нельзя сказать, что нынешнее сценическое содержание роняет тень на авторитет Совета Федерации. Совет Федерации сам сделал все, для того чтобы уронить свой авторитет. Дюжина арестованных сенаторов. И еще не подсчитанное количество сенаторов, которые находятся в бегах. Что же может быть еще хуже? Почему так происходит? На самом деле Совет Федерации – верхняя палата парламента. Наш парламент создан по образу и подобию английского парламента, старейшего в мире, который возник в XIII веке, и американского Конгресса. Будем прямо говорить. В отличие от нижней палаты, от Государственной Думы, Совет Федерации превратился в синекуру, где для политических пенсионеров или для тех, кто ждет лучшего часа, никакого реального воздействия на российскую политику эти люди не производят. А синекура, бездействие, конечно, развращают. Мы это знаем по всей человеческой истории. Поэтому если в Госдуме среди депутатов и случаются такие криминальные происшествия, это все-таки чрезвычайное происшествие. Это большая редкость. В Совете Федерации, как мы видим, нет, удивляться не приходится. Вы помните, был такой фильм – «Залечь на дно в Брюгге»? Ольга Арсланова: Да. Сергей Лесков: Да. Прекрасный фильм. Совершеннейший шедевр. Можно сказать, что теперь можно залечь на дно в Совете Федерации, судя по количеству этих преступников. Это же масса шуток было, когда вошли силовики в Совет Федерации, чтобы кого-то арестовать, то побежали все. А арестовали только Арашукова, потому что, как выяснилось, он не знал русского языка. Ольга Арсланова: И только один остался. Сергей Лесков: Да. Он не знал русского языка. Он потребовал себе переводчика в Лефортово. Масса шуток. И, конечно, они спровоцированы этим делом. Если «Залечь на дно в Брюгге» - это модель Совета Федерации, то на кого из этих персонажей походит сенатор Рауф Арашуков, как вы думаете, Оля, на кого он там похож? Там три персонажа. Один Колин Фаррелл, другой Раф Файнс, а третий этот толстяк, которого играл гениальный актер по фамилии Гладстон, по-моему. Петр Кузнецов: Мне кажется, можно всю семью как раз распределить. Ольга Арсланова: Да. Сергей Лесков: Мне кажется, что особенности его биографии делают его подобным Колину Фарреллу, потому что Колин Фаррелл играл Александра Македонского, юного гения. А если человек еще несовершеннолетним стал депутатом, в 20 лет стал министром… Петр Кузнецов: Чуть-чуть симпатичнее, правда. Ольга Арсланова: Буквально слегка. Петр Кузнецов: Неуловимо. Сергей Лесков: Но по существу по своему карьерному росту, конечно, сенатор Арашуков – это Александр Македонский. Что уж тут говорить? Если отвлечься от шуток, по-моему, здесь есть три серьезные темы, о которых стоило бы подробнее. Во-первых, я думаю, что… кстати, оперативно-следственная бригада, которая работает по делу в 11 российских городах, состоит из более чем 200 оперативников. Можно представить, какой колоссальный ущерб нанесла бригада Арашуковых и сколько людей было там вовлечено. Уже много кто арестован. В 30 млрд рублей оценивается ущерб… Петр Кузнецов: Могут же, когда захотят. В 11 городах. Сергей Лесков: Мы сейчас вернемся, почему вдруг захотели. Я думаю, что поскольку аресты по этому делу идут и в Дагестане, и эта единая газовая система касалась распределения газа на Северном Кавказе, в значительной мере это продолжение той кампании, которая ведется уже, по-моему, года 1.5-2 новой главой Дагестана Васильевым. Здесь Карачаево-Черкессия связана этими криминальными узами, конечно, со всем Северным Кавказом. Это борьба с клановыми структурами на Северном Кавказе. И не секрет, что в Карачаево-Черкессии есть два клана – вот эти Арашуковы и Деревы. Между прочим, предыдущий сенатор, место которого занял Рауф, был из клана Деревых, он тоже находится в тюрьме. То есть сенатором от Карачаево-Черкессия становятся только для того, чтобы потом попасть в Лефортово. Это некая переходная ступень. Так вот, этим регионом правят кланы. Это один из самых бедных регионов. Он по социально-экономическим параметрам находится на 78-83 местах. Тут много есть характеристик. Но нигде выше 78 места он не поднимается. Я сегодня увидел новость из Карачаево-Черкессии. Одна из местных женщин-депутатов выдвинула требование продать купленные на государственные деньги богатые VIP-лимузины администрации, и глава Карачаево-Черкессии подал на нее в тот суд, где судьей является его брат. Ольга Арсланова: Замечательно. Сергей Лесков: Да. Это как раз и говорит о клановой системе власти. Ольга Арсланова: А что делать, если действительно все такие умные и талантливые? Сергей Лесков: Да. В связи с этим я, конечно, хочу выступить адвокатом Арашукова. Помните, как в фильме «Берегись автомобиля» кто-то сказал, что «Юрий Деточкин, конечно, виноват, но он не виноват». Вот так и сенатор Рауф Арашуков виноват, но он не виноват. Потому что его судят по законам социального государства. А живет он в другом государстве, которое построено на клановой системе. В этой системе интересы его семьи, его клана, его тейпа значат больше, чем интересы общества и государства. Ну за что судить то? Надо сначала договориться о терминах. И, видимо, Карачаево-Черкессия – не один такой регион. Хочется вспомнить Жириновского, который неоднократно говорил, что нельзя строить страну по этническому признаку. В Российской империи такого не было, и не было подобного рода проблем. Вообще общество в своем развитии, конечно, прошло несколько ступеней развития. И есть клановое общество, есть, как я говорю, социальное государство. Помните трагедию Софокла, видимо, «Антигона», где главная героиня по имени Антигона решала трагический вопрос: кто важнее, интересы братьев, которых хочет казнить государство за преступление, или интересы семьи? На чью сторону ей встать – на интересы братьев, государственных преступников, или (она же патриотка) на сторону государства? Вот. Еще Софокл, IV век до н.э., считал этот вопрос неразрешимым. На другом полюсе находится Павлик Морозов, который этот вопрос решал в пользу государства и спокойно предавал своего папу. Вот так общество и мечется между Антигоной и Павликом Морозовым. Сенатор Рауф Арашуков живет, как древнегреческая героиня Антигона. Мы ближе к Павлику Морозову. Ну, что тут поделать? Может быть, надо привести какое-то административное переустройство наших границ, чтобы не было такого противоречия? А так в принципе, конечно, такое полуфеодальное общество считает, что можно брать из государственной казны сколько угодно. Вот Северный Кавказ – это государство врезок в трубу Газпрома. Кто-то из официальных лиц «Газпрома» сказал, что за полгода обнаружено 500 врезок в магистральный трубопровод. То есть воровать оттуда газ ничего не стоит. Ничего не стоит заниматься теми махинациями, которыми занимался Рауль Арашуков, глава этого клана. Вот к чему это все приходит. Мне кажется, что даже если наказать этих без всякого сомнения мошенников… Кстати, он там и за убийство еще обвиняется, но это уже совсем другое дело. Петр Кузнецов: Два. Сергей Лесков: Да, два убийства. А говорят, что уже и четыре. Петр Кузнецов: Инфляция. Саратовская область как раз спрашивала, как связаны аресты с долгами Чечни. А у нас звонок из Москвы. Михаил, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Хотелось поинтересоваться. У нас в Совете Федерации много таких людей, которые не владеют русским языком? Потому что на задержании он сказал, что «мне нужен переводчик». И второй вопрос по этой же пьесе. А сколько людей имеют второе гражданство? Сергей Лесков: Спасибо за то, что вы спрашиваете. На первый вопрос я ответил. Это, конечно, со стороны сенатора Ашарукова, который получил высшее юридическое образование, между прочим, в Ставрополе… Что это за юрист, который не знает языка? Вы понимаете, что это вопрос риторический. Второй ваш вопрос тоже риторический. До поры до времени мы об этом не узнаем. Кстати, отсюда возникает четвертый вопрос, к которому мы вернемся. Итак, вторая проблема, которая вытекает из этого дела сенатора семьи клана Арашуковых связана, конечно, с предельным падением уровня профессионализма в разных сферах нашей действительности или даже реальности. Смотрите, что происходит в Третьяковской галерее. Человек с улицы фактически заходит и выносит картину. Бойцы «Росгвардии», смотрительницы, милиция – никто ничего сделать не может. Вы знаете, мы ходим в магазины, в разные там «Пятерочки». В «Пятерочке» ты не вынесешь (хотя мне не приходилось)… Друг рассказывал: «Невозможно вынести пакет молока». А оттуда, оказывается, из Третьяковской галереи ничего не стоит вынести картину, которая оценивается в 1.5 миллиона долларов. Петр Кузнецов: Как так? Сергей Лесков: Я не понимаю. Полотно, которое принадлежит к сокровищнице русского искусства, стоит меньше, чем пакет молока? Это не увязывается в моей голове. Это, конечно, предельный уровень непрофессионализма. То, что происходило в Росгеологии, когда во главе стратегически важной для государства отрасли стоял какой-то упырь, мошенник Хлестаков, который не имеет никакого отношения к геологии… Ольга Арсланова: Вообще не очень понятно, какое он имеет отношение. Сергей Лесков: Здесь что ни говори, все равно это будет мало. Это тоже предельное снижение профессиональных требований. Поэтому, конечно, эти истории родственны тому, что происходит с Арашуковым. Какие-то, видимо, другие качества являются в сегодняшней российской жизни определяющими для жизненного успеха. Это печально. Наконец есть еще одна проблема. Это проблема «Газпрома». Эта семья, конечно, нагрела руки на «Газпроме». И то, что Петя сказал по поводу попыток списать долги Чечни… Там было 9 млрд рублей. Вообще-то долги северокавказского региона, где работал глава семейства, оцениваются в 100 млрд рублей. Как можно было построить такую систему… Получается, что «Газпрому» платит только Западная Европа, что ли? А свои люди не платят. Зачем мы тогда говорим о необходимости ускоренной газификации страны, если страна не платит «Газпрому»? Может быть, что-то надо поменять в системе взаимоотношений с потребителями? А, может быть, просто менеджеры обманывают руководство «Газпрома». Все-таки мне кажется, что надо разобраться. Получается так, что в рекламе «Газпром» заявляет о себе как о национальном достоянии, но более всего он похож на личное достояние неких топ-менеджеров, которые греют руки на национальном достоянии. Петр Кузнецов: Сергей, согласитесь, при этом было бы хуже, если б Европа нам не платила. Сергей Лесков: Не могу с вами не согласиться. И наконец по ходу дела возник четвертый вопрос: «А почему сейчас Арашуковых арестовали, а не раньше?» Убийства, о которых мы говорим, были совершены в 2010 году. Воровством они занимались чуть ли не два десятка лет. Жалоб было много. И в первом случае, и во втором. Может быть, Арашуков провинился в чем-то другом? Это касается и сына, это касается и отца. Может быть, реальная их вина в том, что они нарушили какие-то сдержки и противовесы, которые нам неизвестны? Так было, кстати, и в деле Улюкаева. Все говорили, что Улюкаев арестован по каким-то другим соображениям. Высказывается версия, что Арашуковы стали смотреть за границу. А это непростительное зло. Высказываются и другие версии. Но непонятно, почему преступления, которые совершались на протяжении многих и многих лет, вдруг именно сейчас привели к такому логическому исходу. Много вопросов. Петр Кузнецов: Очень много вопросов похожих. «Почему Матвиенко не в отставке? Должна ли она отвечать как начальница за то, что у нее происходит в Совете Федерации». Ольга Арсланова: Кстати, да. Это как директор школы за всех учителей. Сергей Лесков: Директор Третьяковской галереи тоже не в отставке. И директор Росгеологии тоже не в отставке. Я не знаю, что вам ответить на этот вопрос. Ольга Арсланова: Или там как-то не проверяют, когда на работу принимают? Сергей Лесков: Мне кажется, что из всех трех персонажей личная вина за своего сотрудника больше всего у Росгеологии, которые вообще почти родные люди. Все три руководителя Росгеологии учились в одной группе и в одном классе. Это вообще ни в какие ворота не лезет. Петр Кузнецов: Прокомментируйте, пожалуйста, очень коротко, потому что потом на Венесуэле перейдем, по поводу… Тут вспоминали Улюкаева, а тут вспоминают Сердюкова. «Все закончится, как у Васильевой и Сердюкова», - Ленинградская область и тут же Башкортостан. «Накажут, как Сердюкова?» Я не знаю, кого имеют в виду из этих… Геринга или Арашукова. Сергей Лесков: Нет, я не вижу здесь аналогий. Жизнь многообразна. Петр Кузнецов: Я думаю, что Арашуков ближе к Сердюкову. Сергей Лесков: Я не вижу здесь аналогий с Сердюковым. Это уводит нас в сторону. И очень долгий разговор по поводу бывшего министра обороны. Петр Кузнецов: Согласен. Давайте… Сергей Лесков: Венесуэла. Это на самом деле затишье перед бурей. Как говорят метеорологи, самая темная ночь перед грозой бывает. Вот что-то будет на следующей неделе. А вообще, конечно, возникает все больше и больше вопросов – зачем нам Венесуэла, если в нашей экономике так много дыр и мы не успеваем ставить на них заплаты? Не лучше ли подумать о нашем родимом здравоохранении, образовании, пенсионерах и прочей массе проблем? Зачем вкладывать миллиарды долларов в далекую страну, не получая никакой капитализации взамен? Такое впечатление, что наши инвестиции в Венесуэле пропадут и кредиты не будут возвращены. Опасения эти не беспочвенны. Петр Кузнецов: Ситуация практически как с чеченским газом. Сергей Лесков: Нет. Все-таки я не могу согласиться на такое сравнение. Чечня – это российская территория. Венесуэла – это не российская территория. Это независимое государство со странными социальными экспериментами. Я думаю, что эти социальные эксперименты являются главной причиной того, что мы поддерживаем эту страну. Хотя мы давно уже не строим социализм, но мы с ностальгией вспоминаем период СССР, эпоху СССР, когда наша страна служила ориентиром для всего мира, создавала какие-то смыслы и пользовалась, конечно, уважением, а с США вообще говорили на равных. Помните, недавно ушедший в мир иной поэт Евтушенко говорил о том, что на стене у рыбака он увидел три фотографии: Хрущев, Христос и Кастро. Можно ли сейчас вообразить, что на стене где-нибудь в Венесуэле у кого-нибудь висят портреты Путина, Иисуса и Мадуро? Нет, это глумление полностью. Такое вообразить невозможно. С Кубой у нас вообще связаны многие воспоминания. Я не знаю. Иосиф Кобзон, помню, размахивая автоматом Калашникова, пел песню: «Куба – любовь моя, остров зари багровой». Что-то такое. Можно ли представить себе, что подобную песню кто-нибудь будет петь о Венесуэле? Нет. Про Венесуэлу песен не сложат. Потому что Венесуэла не нужна вообще российскому народу. Но она, очевидно, нужна российской власти, для того чтобы чувствовать себя на равной ноге, хотя это имитация с Америкой, которая там заказывает музыку. И это, конечно, нужно менеджменту «Роснефти», которая вложила туда деньги. Ольга Арсланова: Да, очевидно. Сергей Лесков: Можно ли задать вопрос? Это резонный вопрос. Эта ситуация говорит о том, что интересы менеджмента «Роснефти», которые вкладывают туда наши деньги, выше, чем интересы бедствующего российского народа? Это вопрос риторический. Может быть, «Роснефть» и может получить какой-то доход от участия в нефтяных разработках Венесуэлы, но хотелось бы узнать ответ. Нефть венесуэльская, кстати, поступает куда? Петр Кузнецов: В Венесуэле, кстати, народ еще беднее. Они там по 10 долларов получают зарплату. Сергей Лесков: Да. Они получают зарплату 10 долларов. Это немного. Но зато там бесплатное электричество и бесплатный бензин. Зато можно есть бананы, которые ты сорвал с дерева. Петр Кузнецов: Зато у них Крыма нет. Сергей Лесков: Говорят, что оттуда убежало 3 миллиона человека или 10% населения. Но из Украины и Прибалтики отток населения выше. А эти страны вроде бы ничего себе живут. Короче, вопросы, которые мы задаем менеджменту «Роснефти», вполне, на мой взгляд, корректны, а ответа нету. И создается впечатление, что там будет государственный переворот и деньги наши пропадут. Потому что новый проамериканский режим, конечно, с большой степенью вероятности, как неоднократно бывало, прервет связи этой страны с Россией. Таким образом, гуляющий по миру, как по замку Эльсинор призрак отца Гамлета, призрак социализма, который так мил нашему сердцу, может привести к каким-то финансовым потерям для страны, что в этой ситуации, конечно, не совсем хорошо. Петр Кузнецов: Сергей, очень коротко. А вот этот самолет, история самолета, который увез или не увез венесуэльскую… Насколько это правдивая история? Сергей Лесков: Откуда я знаю? Я же не сидел за штурвалом этого самолета. Если оттуда вывозятся семьи… Там ведь довольно много российских… Никто не знает. Ну, летали самолеты. Петр Кузнецов: Вас в четверг как раз не было у нас. Сергей Лесков: Российских граждан там очень много. Они работают там на многих предприятиях. Есть персонал посольства. Американцы же вывезли своих граждан из посольства. Почему бы нам не вывезти? Так или иначе, вопрос повисает в воздухе. Конечно, нашей стране в силу ее исторических особенностей хочется быть великой. Мы хотим испытывать гордость за страну. Часть этой гордости – то, что ее уважают какие-то наши политические оппоненты. 1990-е годы мы вспоминаем с проклятием, потому что Россия унизилась. Мы не хотим, чтобы сейчас Россию унижали. Но цена, которую мы платим за этот внешнеполитический пафос, хотелось бы уточнить эту цену и посчитать, сколько у нас остается в кармане и сколько мы оставляем там на то, чтобы удовлетворить эти амбиции, которые вполне резонны. Много это или мало, хочется узнать. Ну и наконец телефонный терроризм, который накатывает волнами на нашу страну… На этой неделе было. И на самом деле эвакуация шла за эвакуацией. Это большие потери для экономики. Вот, по моему убеждению, вот эти звонки – это как гадить в своем лифте, как гадить в своем подъезде. И, в общем-то, надо признать, что это какое-то свойство многих наших граждан. Не мое – значит можно воровать, ломать, паясничать, мешать какому-то нормальному ходу вещей. Когда это появилось? Корни этого явления найти трудно. Но я думаю, что расцвело… Петр Кузнецов: С появлением телефона, наверное. Сергей Лесков: Нет. Я думаю, что оно расцвело и стало каким-то печальным национальным свойством в эпоху Гражданской войны, когда сжигались прекрасные усадьбы, грабились дворцы, которые могли бы стать общим достоянием. И, в общем, эти банды погромщиков, которые этим занимались, которые гадили в вазы Зимнего дворца, они сейчас занимаются телефонным терроризмом. Да, гаджеты, конечно, в помощь. Многих раздражают женщины, которые ходят по улицам и падают под колеса автомашин со своими гаджетами, потому что ничего не видят, но это такая милая и простительная слабость. Но то, что делают… Зачем мужчинам… Кстати, наши законодатели часто все запрещают. Может, настало время запретить мужчинам пользоваться мобильными телефонами? Издать закон – только женщины могут пользоваться мобильными телефонами. Мужчина государству несет урон. Может быть, он звонит и по хорошему делу. Но кто знает? А, может быть, он звонит в аэропорт, в магазин, в торговый центр с какой-то гадкой инициативой. Петр Кузнецов: Феминизм начинает в вас побеждать, Сергей. Осторожнее, пожалуйста, держитесь. Сергей Лесков: А вообще, конечно, если говорить серьезно, это следствие какого-то тотального неуважения к закону. И, в общем-то, для многих наших сограждан отговоркой является то, что и сама власть ведь не уважает закон. Это факт. Вот сенатор Арашуков – он уважает закон? Нет, конечно. Он плевал на закон. «А почему же тогда, - думает простой гражданин, - я должен уважать закон»? Власть должна быть совершенно, во-первых, подотчетной обществу, а, во-вторых, безукоризненной в своих поступках. И когда мы видим, что министры, сенаторы, депутаты ведут себя, как совершенно аморальные личности, то трудно предъявлять претензии к тем, кто влачит жалкое существование и от тоски, скуки и безысходности стремится испортить жизнь другим. Я отнюдь не оправдываю этих людей. Но все это, мне кажется, какой-то единый клубок в традициях русского общества, когда самые просвещенные российские государи, как Екатерина Великая и Петр Первый, говорили, что «я государь и я есть высший закон». Но что, что-то изменилось, что ли? Да нет, ничего не изменилось. Власть сама попирает законы, как во времена поэта Хераскова говорили. Если власть предержащие попирают закон, то почему этот закон не могут попирать те, у кого все имущество – этот несчастный мобильный телефон. Все это какая-то цепочка. И телефонного терроризма как явления нет в развитых странах. Потому что там уважают закон. И именно поэтому эти страны развиты, люди живут богаче. Это связано друг с другом. Общественное благо, какая-то средняя зарплата, уровень доходов, конечно, связаны с уважением к закону. У нас, к сожалению, не удается достичь какой-то золотой середины. Ольга Арсланова: Спасибо, Сергей, за то, что провели эту неделю вместе с нами и с нашими зрителями. Сергей Лесков: Спасибо и вам, что вы слушали мои досужие рассуждения. Ольга Арсланова: До встречи. Сергей Лесков: До встречи.