Сергей Лукьяненко: Ситуация чрезвычайных проблем требует чрезвычайных мер. Пока мы будем длить эту эпидемию, ограничения будут нарастать

Ксения Сакурова: Мы очень любим приглашать к нам в эфир писателей, чтобы поговорить не только о литературе, но и о нашей жизни. Часто это позволяет посмотреть на то, что с нами всеми происходит, с какого-то такого другого ракурса.

Петр Кузнецов: Ну, тема номер один, одна из главных тем, продолжает обсуждаться и в регионах, и по всей стране – то, что в Москве снова ввели QR-коды. Люди разделились на тех, кто готов стоять в очереди на вакцинацию, и тех, кто готов заплатить штраф, лишь бы не прививаться.

Вот что об этом думает писатель-фантаст Сергей Лукьяненко – мы узнаем в рубрике «Личное мнение». Сергей Васильевич с нами сейчас на прямой связи. Сергей Лукьяненко, писатель. Здравствуйте.

Ксения Сакурова: Здравствуйте.

Сергей Лукьяненко: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Инженер человеческих душ и градусник общества, поэтому нам очень важно ваше мнение. Про то, что сейчас происходит в плане разделен, вы написали на странице в Facebook небольшой рассказ. Но не все наши телезрители читают ваш фейсбук, поэтому мы хотели, чтобы вы самостоятельно ваш рассказ этот зачитали. Это тот рассказ, который нас вдохновил на сегодняшний разговор.

Сергей Лукьяненко: Спасибо. Попробую. Рассказ небольшой, написан в форме писем сына маме.

«Дорогая мама! У меня все хорошо, кормят в армии нормально, нашел много новых друзей. Завтра всем обещают выдать бронежилеты!»

«Мама, сегодня нам выдали бронежилеты. Ужасно тяжелые и не очень красивые, называются «Путник-1». Походил в нем полдня – натер себе плечи…»

«Мой новый друг Аркаша рассказал в казарме после отбоя, что бронежилеты – фуфло. Дело в том, что у врага теперь новые пули, против них и сделали эти бронежилеты. А проверить толком не успели, проверка должна длиться пять лет! Так что испытывать будут на нас. Это свинство!»

«Поговорили после отбоя всей ротой о бронежилетах. Двадцать процентов жалуются, что они тяжелые, двадцать пять – что натирают плечи и подмышки, тридцать четыре – что в них неудобно ходить в туалет. Это какой-то кошмар! Так переволновались, что стали говорить о девушках. Это гораздо приятнее…»

«Аркаша сказал, что он бы с удовольствием носил американский или немецкий бронежилет. Те тоже непонятно из чего сделаны, но им веры больше! Я пошел к ротному и попросил, но тот обругал меня матом. Мне кажется, это нарушение моих прав!»

«Приезжала делегация «Мамочки рядовых». Привезли конфет, печенья. Плакали, глядя на наши бронежилеты. Посоветовали написать протест и отказаться их носить. Сказали, что их дети бронежилеты не носят. Мы тоже плакали, всей казармой».

«Написали отказ от бронежилетов. Ротный посоветовал подтереться им и сказал, что в столовую без бронежилетов пускать не станет».

«Прочитали в чатике рассказ раненого бойца. Пишет, что бронежилет – фуфло! В него попала пулеметная очередь, несмотря на бронежилет – переломало все кости! Лежит в госпитале, лечится…»

«Вася из второго взвода рассказал, что он специалист по бронежилетам – потому что в школе ходил в кружок по рисованию и много рисовал войну. Подтвердил, что бронежилеты – ерунда!»

«Спросили о бронежилетах гражданского специалиста, который чинил унитазы в казарме. Солидный дядька, тоже служил, много чего повидал. Говорит: «Не парьтесь, ребята. Кому суждено – тот все равно помрет. Нефиг таскать лишнее!»

«Мама, мы придумали выход! Повытаскивали из бронежилета броневые пластины, а кармашки набили картоном. С виду он как и прежде, но легкий и гибкий! Пластины утопили в старой выгребной яме за казармой. В столовую прошли».

«Васе из второго взвода пришло письмо от троюродного брата. У его друга дядя работает на бронежилетном заводе. Сказал, что бронежилет нельзя носить, он давит на письку и будут серьезные проблемы с потенцией, а дети будут рождаться подавленные!!!»

«Ротный – зверь! Проверяет на входе в столовую, есть ли броня в бронежилетах! Мы стали ходить по очереди, меняясь бронежилетами (взяли у тех ребят, что уперлись и носят). Но ротный говорит, что тут нам не ресторан и будем ходить все вместе строем».

«Нырял за пластинами в выгребную яму. Глубоко! Не нашел, пластины тяжелые, ушли в отложения. Вытащил старый пистолет Макарова, значок ГТО и кучу фильтров от противогаза – какие-то чудаки их утопили лет пятьдесят назад…»

«Аркаша – спаситель! Он где–то добыл куски пластика, они с виду совсем как бронепластины, только легкие и хрупкие. Продает недорого. Пришли денег, мама!»

«Едем на фронт. Бронежилет вроде как удобный и легкий. Не то, что у Аркаши – он уронил свой мне на ногу и ушиб! Оказывается, он ходит в настоящем. Представляешь, какой балбес!»

На этом письма юного бойца маме обрываются…

Петр Кузнецов: Значит, в армии что-то не так, раз бронежилетам солдаты не доверяют?

Сергей Лукьяненко: Я думаю, скорее с солдатами что-то не так, если они не верят. На самом деле моя позиция достаточно проста. Я врач по образованию. Я примерно представляю себе, ну, наверное, лучше среднестатистического гражданина, как работает данная вакцина. И у меня к ней полное доверие. Я вакцинировался еще в январе, как только открылась широкая возможность прививаться.

Эта вакцина – по сути очень простая и очень старая схема. Она основана на тех технологиях, которые использовались на протяжении десятков лет. На ее основе собирали уже не одну вакцину. Абсолютно понятно, как все это работает. И когда сейчас люди рискуют своей жизнью вместо того, чтобы защитить себя, прервать эту цепочку распространения инфекции…

Знаете, с одной стороны, безумно жалко тех, кто потом с больничных коек начинает писать куда-нибудь в Сеть: «Почему же я не привился? Сам не пойму. Вот взял и пропустил прививку». А с другой стороны, честно говоря, злость берет, потому что сейчас мы, придумав первыми в мире замечательную вакцину, выпустив ее, мы сейчас попадаем в положение какой-то дикой страны, страны-изгоя, где сделать-то умеют, а использовать – нет. Вот это гораздо большая беда.

Ксения Сакурова: Сергей Васильевич, а как так получилось, что в нашем обществе сейчас страх смерти (и мы об этом говорили в нашем эфире) оказался слабее всех прочих страхов. То есть у нас очень активно в информационном пространстве люди говорят о том, что они боятся тотальной слежки. Очень активно они говорят и возмущаются тем, что ограничена их свобода, что нельзя ходить в рестораны. Такое ощущение, что у людей ценности немножко куда-то сдвинулись. Можно ли так сказать?

Сергей Лукьяненко: Вы знаете, я на днях буквально прочитал мнение одного своего коллеги, тоже писателя-фантаста, если не ошибаюсь. Он писал о том, что у нас в обществе нет понимания всей сложности этой болезни, потому что она не рядом с нами. Больные не покрываются какими-то жуткими и страшными для взгляда язвами, они не падают прямо на улицах. А то, что происходит – людей увозят в госпитали, они там болеют – так это воспринимается как телешоу. Вот люди умирают, но вроде бы умирают не совсем молодые. Начали бы умирать молодые – да, был бы больше испуг. А так это воспринимается как какая-то непонятная такая хворь для пожилых людей, и все.

И к этому относятся, знаете, с такой русской философской пофигистичностью, можно так сказать. И это очень большая беда. То, что мы действительно серьезные вещи начинаем воспринимать через призму: «Как же так? Пустят меня или не пустят в ресторан?» – когда думать надо о том, ты завтра дома будешь или ты будешь лежать с трубкой ИВЛ во рту и мечтать вообще выжить, просто мечтать выжить. Это серьезная проблема.

Понятно, у многих есть вопросы недоверия к власти, недоверия к науке, но, по большому счету, это следствие действительно какого-то, знаете, нашего такого разгильдяйства национального. Есть у нас это в характере, действительно. Не пойдем лишний раз к врачу. Не будем обследоваться. Попьем какую-нибудь травку или в аптеке спросим какую-нибудь таблетку, выпьем, и все. Как-нибудь пронесет само по себе.

Петр Кузнецов: Поэтому у нас и получается, что пандемия – это не про жизнь и смерть, а пандемия – это про зайти или не зайти в ресторан?

Сергей Лукьяненко: Конечно, конечно. А вопрос-то совсем в другом. Ну, ребята, как говорится, вы серьезно? Вы каждый день ходите по ресторанам? Вот это для вас самая такая большая проблема? Ну, наверное, тогда мы прекрасно живем. Я не бедный человек, но я не вижу для себя ресторан в числе вещей первой необходимости.

Петр Кузнецов: Сергей Васильевич, а может быть, здесь просто по нарастающей? Человек видит, что сегодня запрещают в ресторан ходить, а завтра ему будут запрещать что-то еще, еще, еще… То есть он просто понимает, что дальше будут те вещи, которые действительно ему необходимы, те ограничения, без которых он прожить не сможет.

Сергей Лукьяненко: Понимаете, пока мы будем длить эту эпидемию, пока мы будем новые вирусы культивировать, новые штаммы среди себя, и будут нарастать осложнения и ограничения те или иные. Знаете, есть такой старый анекдот про то, как из-за гуманизма собаке хвост обрезали по частям, кусочками, кусочками на протяжении нескольких месяцев. Мы сейчас попадаем в ситуацию, когда, если мы будем продолжать валять дурака, у нас права тоже будут ограничивать по частям.

И мы в результате придем к тому, что и в автобус или в метро надо будет входить, предъявляя код, и отмечаться… Вот как отмечалась вся Европа, заходя в любой магазин. У меня друзья из Германии страдали, говорили: «Надо вначале записаться, подать заявку, что ты хочешь зайти в этот магазин. И туда зайти, показав справку о вакцинации или количестве антител». Мы в результате можем к этому прийти, когда весь мир уже из этой ситуации выйдет, потому что мы боимся того, что нас ограничат, а в результате мы сами к этим ограничениям и подталкиваем ситуацию.

Петр Кузнецов: Вы боретесь, Сергей Васильевич, с этим своеобразно. Ну, в том же самом Facebook вы достаточно агрессивно реагируете на антипрививочников, всякими плохими словами их называете, сообщаете о том, что бы вы с ними сделали, если бы вы были Темным Лордом, главой всех и вся. Ну смотрите…

Сергей Лукьяненко: Я бы, конечно, сделал мобильные врачебные бригады.

Петр Кузнецов: Создается ощущение, что это единственный действенный метод. Почему именно так – унизить, окунуть? Они же еще злее будут.

Сергей Лукьяненко: Вы знаете, нет тут спасения жизни, по большому счету, спасения жизни и спасения общества. В советское время, которое мы за многие вещи ругаем заслуженно, были и правильные вещи, которые применялись без колебаний.

Все, наверное, слышали историю про то, как в Москву завезли черную оспу из Индии, и Москву вакцинировали – всех поголовно – в течение двух недель от оспы, просто все население. Перекрыли все контакты, и эпидемия была задавлена. А если бы началась в 60-е годы оспа в России, в Советском Союзе, то что бы было?

То есть на самом деле ситуация чрезвычайных таких мер… чрезвычайных проблем, она и требует чрезвычайных мер. Вы послушайте, какой бред несут люди, протестуя против прививок. Ладно одно дело, когда человек боится каких-то последствий. Хотя нет ни одного реально зарегистрированного случая смерти после «Спутника». Да и после других вакцин. Это единичные ситуации возникали.

Но люди же на полном серьезе рассуждают о том, что им вколют в тело раствор жидких чипов и их будут отслеживать. Они носят в кармане телефон, который показывает, куда они пошли, что они сделали, где и как заплатили, но боятся, что сейчас какому-то тайному мировому правительству или Биллу Гейтсу, или кому-нибудь еще потребуется знать, как он зашел в «Пятерочку». Ребята, ну это же безумие! Так же нельзя… И люди на полном серьезе распространяют вот эти истерические истории.

Девушка, которая заявила публично в Интернете: «Вы знаете, 40 женщин лежат у нас в роддоме, у них застывшая беременность». Ну, это страшно слышать женщине такое. «Ой, все после прививки!» В результате выяснилось, что девушка в роддоме не работает, девушка просто студентка, студентка-филолог, а всю историю придумала ради хайпа.

Ксения Сакурова: Кстати, Сергей Васильевич…

Сергей Лукьяненко: И эти люди формируют общественное мнение.

Ксения Сакурова: Простите, перебью вас. А не кажется ли вам, что есть все-таки определенная доля вины у писателей-фантастов, потому что все те мифы, которые бродят сейчас в головах людей, они же, в общем-то, не народным сознанием…

Сергей Лукьяненко: Да.

Ксения Сакурова: Ну, тем не менее, сравнивают с Хаксли…

Сергей Лукьяненко: Позвольте все-таки я на секундочку перебью. Мы это все придумывали. Ну послушайте, почитайте все вот эти наши романы про эпидемии, про такие катаклизмы, фильмы посмотрите. Всегда спасение в итоге приходит от науки. Всегда спасение приходит от того, что находят вакцину, изобретают лекарство – и таким образом всех спасают. Мы же не говорили, что для спасения надо будет утверждать, что прививка – зло, что это яд, и наоборот, спасутся те, кто не привьется. Человечество, конечно, не вымрет, но общество получит такой удар, что мало нам не покажется.

Ксения Сакурова: Может быть, я не знаю… Это такой вопрос немножко о творческих планах. Может быть, стоит написать действительно какое-то литературное произведение, большой роман, который в головы людей посадит нужные идеи?

Сергей Лукьяненко: Знаете, если бы книги могли менять людей, то люди бы изменились уже после написания Библии. Вот, казалось бы, книга книг, и большинство людей ее хоть чуть-чуть, но читало, во всяком случае в нашей парадигме цивилизации. Увы, не способны. Книги способны натолкнуть на какую-то мысль, дать толчок, чтобы человек думал сам, но не более того. Человек может прочитать книгу и вынести из нее прямо противоположные мысли и убеждения. Увы, увы.

У меня есть такой роман «Квази», например. И там, помимо всего прочего, описывалось, к счастью, не примененное биологическое оружие, некая такая суперветрянка, которая убивала как раз только взрослых людей. Вот как у нас ковид бьет в первую очередь, во всяком случае бил раньше по пожилым, так и этот штамм должен был работать примерно.

Петр Кузнецов: Сергей Васильевич, вы сказали, что формируется общественное мнение как раз в этих соцсетях благодаря «вбросам», в данном случае из-за «вбросов». Как вам кажется, почему именно там формируется это общественное мнение? Почему оно сильнее там формируется? Почему оно в данном вопросе – по прививкам – не формируется государством, влиятельными людьми? И мы видим это хотя бы по проценту привившихся на сегодняшний день – их очень мало.

Сергей Лукьяненко: Я не знаю. Этим должно заниматься государство, конечно же. Нужно привлекать действительно массово людей, которые вызывают доверие, уважаемые в обществе. Есть масса каких-то способов. Нужно создавать какие-то передачи популярные, сериалы, фильм, что угодно. За год можно было снять уже несколько больших каких-то и популярных, действительно хороших вещей, где рассказывалось бы про тот же самый ковид и про борьбу с ним. Медицинские сериалы, драмы – они популярные везде, во всем мире, все эти «Доктор Хаус» и прочие.

Почему этого не сделано? Не знаю. Видимо, не задумались. Нет, видимо, какой-то единой политики, влияния на общественное мнение. У нас любят говорить: «Вот государство пропаганду ведет», – и так далее. Вы знаете, очень плохо оно ведет пропаганду на самом деле, несерьезно.

На Западе… Я был недавно, летал, отдыхал на Кубу. Там крутят те же наши каналы, но которые рассчитаны на Америку, в том числе на США, и так далее. И там идет американская реклама. Там такая энергичная реклама той же самой вакцинации, на наших же каналах – на «России» и прочих. Там всех убеждают, очень весело, с огоньком, зажигательно, что надо вакцинироваться: «Ура! Ура! Мы уже почти победили. Все немедленно на прививку! Граждане Нью-Йорка старше 12 лет – теперь всех вакцинируем. Все приходите в пункты вакцинации». Самому захотелось просто броситься в воду, доплыть и побежать, хоть я и без того уже привитый. Понимаете?

Вот почему у нас этого нет? Почему у нас реклама вакцинации – либо она такая пугающая, нагнетающая страх, что после нее хочется забраться под кровать, либо она просто никакая, идет надпись на фоне экрана «Прививайтесь от ковида»? Ну есть же люди, есть специалисты, профессионалы-психологи, специалисты по рекламе. Дать денег, дать задание и сделать правильную, хорошую рекламу.

Петр Кузнецов: Сергей Васильевич, я знаете про что? В этих соцсетях, с которых мы начали, ну там же не снимают ролики. Там достаточно одного поста – и сформировано общественное мнение. Я к тому, почему так уязвимы наши умы, что достаточно не какой-то целой пропагандистской кампании, а достаточно поста – и мы все верим?

Сергей Лукьяненко: Ну, человек боится, человек реально боится смерти, человек боится болезни, тем более непонятной. И человек почему-то боится медицинских препаратов. Мне как врачу это удивительно. То есть мы можем купить на вокзале пирожок и съест, не зная, из чего он сделан (может быть, и слава богу, что мы этого не знаем), а когда врач нам делает инъекцию, мы в ужасе: «Ах, что он нам туда ввел?»

И вот эта атмосфера соцсетей, понимаете, генерация страха, истерики, вот эти все рассказы, пугания взаимные: «Вы знаете, у меня знакомый знакомого… Вы знаете, а мне рассказали», – это у всех есть. Это у врачей есть. Я знаю массу врачей, которые яростно протестуют против вакцинации. Не надо думать, что все врачи умные. Вот такую ужасную вещь скажу. Я знаю людей, которые переболели, и переболели тяжело – и все равно протестуют против вакцинации, против каких-то ограничительных мер.

Это свойство нашего сознания. Мы пытаемся выкинуть из головы то, что нас пугает, то, что нам неприятно, выкинуть из головы вообще саму веру в то, что ковид опасен. Говорят: «Господи, да это какой-то грипп. Мы гриппом, что ли, не болели? И что, мы теперь будем постоянно делать прививки? Не будем!» И люди начинают вот так себя успокаивать. Они находят подтверждение своих слов у кого-то другого. И начинается вот такая генерация.

Почему люди массово совершают глупые вещи? Почему люди массово идут на войну? Почему люди массово поддерживают какие-то совершенно странные, не знаю, режимы, совершенно странные… Ну знаете вот этот феномен фашистской Германии, когда люди… Внезапно взяла целая страна и сошла с ума. Только что были люди как люди, а через какое-то время они уже арийцы-супермены и всех остальных не ставят в грош. Почему так происходит? Потому что человек, к сожалению, очень легко поддается внушению, очень легко поддается влиянию.

Петр Кузнецов: Увы, увы.

Сергей Лукьяненко и его «Личное мнение». Это дневное «ОТРажение». Ксения Сакурова, Петр Кузнецов.

Ксения Сакурова: Спасибо, что были с нами. До новых встреч.