Рубрика «Личное мнение». Герман Греф предложил утвердить в стране национальную стратегию развития искусственного интеллекта. А Москве - присвоить статус экспериментальной площадки. А что мы вообще знаем об искусственном интеллекте? Как его регулировать и контролировать? И не опасен ли прогресс для человечества? Об этом в рубрике «Личное мнение» - специалист по методам машинного обучения Сергей Марков. Петр Кузнецов: Об искусственном интеллекте говорим прямо сейчас в рубрике «Личное мнение». Дело в том, что недавно глава «Сбербанка» Герман Греф призвал кое-что тут развить у нас. Тамара Шорникова: Именно искусственный интеллект. Петр Кузнецов: Ну, в общем, призвал президента создать целую национальную стратегию, программу, попросил утвердить Национальную стратегию развития искусственного интеллекта, а Москве при этом присвоить статус экспериментальной площадки. Тамара Шорникова: Ну, дело в том, что… Давай напомним, что он комментировал таким образом слова президента, который говорил о том, что тот, кто начнет активно двигаться в развитии искусственного интеллекта, станет властелином мира. И нужно, конечно же, стараться, чтобы приоритеты в стране тоже двигались за приоритетами мировыми. Вот что известно. Еще параллельно стало известно о внесении в Госдуму законопроекта о беспилотных автомобилях. Об этой инициативе эмоционально написал в своем блоге координатор «Синих ведерок» Петр Шкуматов. Это мы добавляем все к этой большой теме, все, что можно обсудить. «Знаете ли вы, что, согласно этому законопроекту, за вашу смерть фактически никто не будет нести ответственность?» Петр Кузнецов: Это он пишет. Тамара Шорникова: «А максимальная компенсация за убитого беспилотным автомобилем будет составлять 1 миллион рублей». Да, это цитата из блога Петра Шкуматова. Петр Кузнецов: Ну и здесь стоит добавить, что еще в ноябре прошлого года, оказывается, в Госдуме предложили разработать ряд законов об искусственном интеллекте, с помощью которых, соответственно, регулировались бы отношения роботов и людей. Тамара Шорникова: К чему мы готовимся? Знают ли все те, кто придумывают у нас законы об искусственном интеллекте, что вообще такое искусственный интеллект? Об этом – сегодня в рубрике «Личное мнение». Мы ждем ваших мнений, конечно, по этому поводу. Каких помощников вы бы хотели себе, искусственных и электронных? В чем нам может помочь искусственный интеллект? Ну и конечно, эту тему будем обсуждать с экспертом в нашей студии. У нас в гостях – Сергей Марков, специалист по машинному обучению и искусственному интеллекту, основатель портала «XX2 век». Здравствуйте. Петр Кузнецов: И его «Личное мнение». Здравствуйте, Сергей. Сергей Марков: Здравствуйте, Петр, Тамара, уважаемые телезрители. Петр Кузнецов: Хотелось бы как раз начать с вопроса, ответ на который хотелось бы получить уже сейчас. Тот самый закон о беспилотных автомобилях. И вспоминается тут же знаменитая модель: кого выберет беспилотный автомобиль в аварийной ситуации – сбить пешехода или же въехать в стену и, возможно, погубить пассажира, который сидит в этом беспилотном автомобиле? То есть получается, что мы (уже можно говорить «мы») здесь, в России, не до конца понимая и доверяя искусственному интеллекту, может быть, даже не до конца понимая, что это такое, мы уже отдаем ему права на свои жизни? Сергей Марков: Ну, в данном случае технология – всего лишь инструмент в руках людей. И в принципе, любая новая технология, когда появляется, она еще долгое время остается многим людям не понятной. Когда первые автомобили, в принципе, появились на улицах, тоже пугали людей. В общем-то, кто-то считал их воплощением дьявольской силы и так далее, и так далее. Все это было непонятно, слишком тревожно. Но постепенно общество привыкло к этим нововведениям. Я думаю, что и в данном случае нас ожидает тоже тот же самый путь. Конечно, на нем будут определенные трудности. Есть определенные риски, которые нужно разрешить, которыми нужно управлять. Здесь еще достаточно много работы – как для экспертов, так и для самого общества. Но я думаю, что в конечном счете технологический прогресс не остановить и рано или поздно это станет обыденностью. Петр Кузнецов: Но все-таки один из основных вопросов, которые тревожат: кто же будет отвечать за поступки робота? Мы сейчас не только о беспилотном автомобиле, правда? Сергей Марков: Ну, здесь, смотрите, есть несколько аспектов этого вопроса. Если говорить об этой дилемме вагонетки, о проблеме вагонетки, которую любят обсуждать, то все-таки это несколько искусственный конструкт. Наверное, в реальной ситуации на дороге автомобиль, оснащенный искусственным интеллектом, в первую очередь будет выбирать такую траекторию, которая будет повышать выживаемость людей и будет спасать того, кого есть больше шансов спасти. То есть этот фактор будет более важным, чем какие-то персоналии – владелец это этого автомобиля или нет. С другой стороны, уже сейчас у нас накоплено достаточно много данных, чтобы говорить о том, что в целом беспилотные автомобили более безопасные, чем люди, водители. И в этом смысле, каждый раз садясь в такси, мы тоже доверяем свою жизнь, в общем-то, не себе, скажем так, а какому-то другому человеку, который… О его навыках вождения мы можем только догадываться порой. И в этом смысле сесть в машину, которой управляет водитель, который, по статистике, скажем так, точно лучше, чем среднестатистический водитель-человек, – ну, вроде бы это все достаточно безопасно. Другое дело, что люди, конечно же, с опаской относятся ко всему непонятному. Ну, это заложено в человеческой природе – до некоторой меры мы опасаемся всего того, чего не можем объяснить. Ну а когда понимаем, то страх постепенно уходит. Тамара Шорникова: А вот безопасность, если говорить уже о ней, – очень популярна тема в связи с искусственным интеллектом. Потому что если мы говорим о таком «умном городе», который, например, управляется пультом (ну, очень утрированно), освещение, поезда, светофоры и так далее, и так далее, вот беспилотные автомобили, то где гарантия, что этот пульт не попадет в плохие руки и отключится от жизни весь город? Сергей Марков: Мы как-то однажды с моим товарищем, таким технологическим алармистом, обсуждали этот вопрос. И я привел ему такую аналогию. Вот представьте себе, что если обезьяну посадить рядом с пультом, который запускает ядерные ракеты, она ведь может его и нажать. Не значит ли это, что нам уже пора запретить обезьян? То есть здесь, грубо говоря, проблема не столько в самих технологиях искусственного интеллекта и в алгоритмах – они-то как раз зачастую позволяют нам снизить риски просто в силу того, что они способы реагировать со сверхчеловеческой скоростью на определенные ситуации. Или, например, преимуществом алгоритмов в ряде случаев является беспристрастность, алгоритм нельзя подкупить, нельзя запугать и так далее, и так далее. То есть – есть определенные очевидные преимущества. С другой стороны, технологическое могущество человечества в принципе растет, и наши технологии становятся все более могущественными. Это значит, что апокалипсис дешевеет, грубо говоря. Столько лет назад мы при всем желании не могли бы уничтожить весь свой вид, навредить всерьез биосфере Земли и так далее. А сегодня мы обладаем всеми необходимыми для этого инструментами. И здесь встает такой вопрос, что нам в принципе нужно поднимать качество принятия решений в обществе в силу растущей опасности тех технологий, которыми мы управляем. И в этом смысле, возможно, проблема заключается как раз в том, чтобы оставить в руках людей контроль за некоторыми могущественными технологиями. Ну, грубо говоря, люди тоже несовершенные. И когда мы живем в мире с ядерным оружием, в мире с другими потенциально разрушительными технологиями – ну, кто его знает, насколько безопасно оставлять полностью в руках людей контроль за такими технологиями. Петр Кузнецов: В связи с этим хочется вернуться к началу, к нашей подводке: целый свод законов об искусственном интеллекте, отдельный законопроект о беспилотном автомобиле. Что касается взаимодействия нашего государства России с искусственным интеллектом, вот этот свод законов… Насколько я понимаю, мы одни из первых зашевелились и уже что-то принимаем, связанное с искусственным интеллектом, да? Относительно к нашей стране – давно пора или все-таки еще рано? Мы понимаем, как это регулировать? Сергей Марков: Я думаю, что здесь любая такая какая-то революционная ситуация в сфере технологий создает много возможностей. В том числе для России, которая, скажем прямо, на протяжении десятилетий находилась в состоянии такой технологической стагнации, для нее в какой-то мере является в настоящее время возникшая ситуация шансом. Почему? Потому что происходит технологическая инфляция: те технологии, которые были частью предыдущего технологического уклада, они быстро устаревают. Кто-то вкладывал на протяжении десятилетий огромные ресурсы в развитие технологий прошлого поколения, но они по мановению волшебной палочки превращаются в тыкву, как в сказке про Золушку, потому что… Грубо говоря, системы распознавания речи могли разрабатывать целые институты на протяжении десятилетий, а сегодня студент-выпускник, который разобрался в технологии глубокого обучения, может такую систему создать в одиночку за несколько месяцев. И в этом смысле у России, конечно, вот это стремление, скажем так, бежать впереди паровоза – вполне понятно, откуда оно берется. Потому что мы отстали по многим фронтам, а здесь есть возможность наверстать лидерство, тем более что у нас есть определенные для этого задатки: наследие советской математической школы в частности, у нас довольно неплохо с кадрами. Если посмотреть на развитие во всем мире развитие технологий глубокого обучения и искусственного интеллекта, мы увидим достаточно много русских фамилий в числе соавторов ведущих исследований и так далее. Поэтому, в общем-то, здесь стремление понятно. С другой стороны, если мы посмотрим на бюджеты соответствующих программ в России, в США, в Китае, мы увидим, что, конечно, наше государство пока не может себе позволить инвестиции сопоставимые по объему инвестициям, которые ведущие мировые державы вкладывают в это направление. Ну, кто знает? Может быть, появится серебряная пуля, волшебная палочка, какая-то технология, в которой мы внезапно захватим лидерство. Ну, здесь, как говорится, все зависит в известной степени от случая, это очень трудно прогнозировать. Петр Кузнецов: Ну да, и здесь тоже «авось» с искусственным интеллектом. Тамара Шорникова: Да послушаем телезрителя. К нам дозвонилась Татьяна из Московской области. Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Здравствуйте. Я очень хотела бы… Я давно ждала той темы. Что такое искусственный интеллект? Это машина, помощник человеку. Потому что сам робот управляется с помощью батарейки. Человек – разумное существо, думающее логически, он всегда оставался первейшим и останется на все века. Робот не сможет удалить простой аппендицит самостоятельно, им нужно управлять. Дальше, пример яркий – космонавт Леонов. У него на орбите случилось такое, что, когда компьютеры отказали полностью, он взял самостоятельно управление на себя и буквально… Как он сказал: «Мысленно пронеслись варианты спасения». И он вывел в нужное направление. Бог мысль подавал. То есть с помощью интуиции, шестого нашего чувства. И вернулся корабль на Землю. И у нас есть куда деньги свои потратить, не только на это, на искусственных роботов. У нас надо поднимать села, деревни – это легкие наших городов. Село кормит… Тамара Шорникова: Да, Татьяна, спасибо вам за ваше мнение, оно понятно. Вот такая искренняя вера в могущество человека, в его превосходство. Мы, конечно, сразу, наверное, скажем, что все-таки сейчас проводят самостоятельные операции – ну, под воздействием, конечно, при контроле, но… Сергей Марков: Ну, насчет операций. Да, есть роботизированные комплексы, в которых машина, в частности, принимает некоторые решения и способна манипулировать с тканями со сверхчеловеческой точностью, в частности как раз при работе с опухолями, например. Но здесь вообще очень интересно стремление людей иногда себя противопоставить технологии искусственного интеллекта. Я помню, как в свое время, когда состоялся матч за первенство мира между Deep Blue и Каспаров, как многие люди восприняли очень близко к сердцу поражение человека в этом матче. А на самом деле мне это кажется немножко странным, потому что, кто бы ни победил в таком матче, в таком соревновании, это все равно будет победа человеческого гения. Одно дело – это победа человеческого гения, человека, который сам сидит за шахматной доской или сам стоит за операционным столом. А с другой стороны, это победа человеческого гения, который смог создать машину, которая оказалась способна, не уступая человеку, выполнять определенные операции. Конечно, есть отдельные сферы, в которых машины превзошли людей, и с этим глупо спорить. Это не только игры, а это многие реальные приложения. Ну, мы давно, я не знаю, не переживаем по поводу того, что подъемный кран поднимает больший груз, чем это позволяет себе сделать человек. В других направлениях пока что машины людям уступают. В определенных ситуациях, разумеется, речь идет о том, что машина и человек выступают вместе. В ряде случае машина становится таким инструментом, который позволяет создать тандем, который гораздо сильнее человека и машины по отдельности. Здесь все зависит от конкретной области применения. Ну не знаю, такого вопроса не стоит, чтобы человека заменить на какую-то систему. Конечно нет. Всегда перед индустрией стоит задача – добиться каких-то лучших показателей в том же самом производстве. На том же самом селе, если вернуться к теме аграрной, это одна из сфер довольно-таки интенсивного применения робототехнических технологий. Скажем, на место самолетов малой авиации уже сейчас приходят дроны, которые используются для опыления. Используются автоматизированные тракторы, автоматизированные комбайны. Ну, пока это технологии, которые не нашли еще столь широкого применения, но рабочие прототипы уже представлены. Это опять же возможность людям повысить производительность труда и улучшить ситуацию на селе в том числе. Петр Кузнецов: То есть, в принципе, можно сказать, что есть своего рода российская специфика применения искусственного интеллекта? Сергей Марков: Ну, есть как бы… Петр Кузнецов: Попробовать хочется успокоить Татьяну из Московской области, что деньги туда вкладываются. Сергей Марков: Я думаю, что переживать точно не стоит, потому что прежде всего люди, которые занимаются развитием этих технологий – это прагматики на сегодняшний день. И технологии не развиваются ради технологий, а технологии всегда развиваются для решения каких-то практических задач. То есть там, где машина позволяет сделать процесс более надежным, безработным, точным, дешевым в конце концов, – там такие системы находят свое применение. Там, где это дорогие игрушки, это никогда не становится системой широко применяемой. Ну, так же, как и всегда в истории. Просто людям тяжело мириться с тем, что на смену каким-то привычным технологиям приходит что-то непонятное на первый взгляд. Тамара Шорникова: Вы знаете, пришла SMS, и она такая характерная. Я думаю, что в этом большая доля страха заключается. «А чем будут заниматься люди, которые потеряют работу благодаря искусственному интеллекту?» Сергей Марков: Вы знаете, этот вопрос, конечно, нужно адресовать в первую очередь не ученым, а людям, которые принимают в нашем обществе решения по поводу политических и экономических вопросов. Потому что в принципе, если мы посмотрим на наше общество, есть огромное количество сфер, где людей очень сильно не хватает. Я не знаю, увеличить количество врачей, увеличить количество педагогов в детских садах, уменьшить размер классов в школах за счет увеличения числа учителей, улучшить заботу о пожилых людях опять же и так далее. Есть огромное количество сфер применения, в которых совершенно очевидно, что люди востребованы, и, в общем-то, все общество было бы радо, если бы там было занято больше людей. Ну и как бы те сферы, на которые машины пока еще не претендуют. Я не знаю, сферы, связанные с простым человеческим общением, «человек – человек», когда вам нужно человеческое тепло. Ну, напрасно думать, что в ближайшее время машина как-то сможет с человеком в этом плане соревноваться – ну, просто потому, что люди хотят увидеть живого человека здесь. Я не знаю, некоторые люди до сих пор предпочитают продукты, выращенные на фермерском участке маленьком. Это такое статусное потребление. Я думаю, через 30–40 лет в отдельных профессиях будет статусное потребление: ты пришел к человеку-парикмахеру, потому что ты себе можешь это позволить. Это как бы такой… Тамара Шорникова: Премиум-класс. Сергей Марков: Премиум-класс, да. Но на самом деле огромное количество областей, куда можно было бы применить усилия, где люди востребованы. Вопрос только в том, как в обществе распределяются ресурсы. И этот вопрос нужно решать политикам и экономистам. Петр Кузнецов: Еще перед звонком из Москвы из Удмуртии сообщение зачитаем. Тут без вопроса, просто прокомментируйте. «Искусственный интеллект отупляет человека, – считает наш телезритель. Пример: летчики, которые неспособны исправить ошибки компьютера и в ручном режиме управлять техникой». Сергей Марков: Ну, как бы в этом смысле любая технология отупляет. Мы в этом смысле бесконечно тупые, потому что мы не можем сами сделать каменное рубило, ашельское или олдувайское, это вне наших возможностей находится. Но на самом деле это не значит, что люди становятся глупее. Это значит, что смещается спектр задач, которые люди решают. Да, мы больше не считаем в уме, у каждого из нас есть калькулятор, но благодаря тому, что у нас у каждого в кармане есть смартфон, мы, используя его, перерабатываем гораздо большее количество информации, чем могли сделать наши предки. Мы читаем актуальные новости каждую минуту. Мы участвуем в каких-то дискуссиях в больших аудиториях, в активных общественных обсуждениях. Мы получаем возможность заниматься творчеством. Я сейчас пишу книгу. И просто видно, что когда ты имеешь дело с книгами, написанными 50–60 лет назад, авторы ссылаются на какой-то источник. И ты понимаешь, что для того, чтобы раздобыть этот источник, человеку нужно было поехать в другой город, записаться в библиотеку, дождаться доступа к какому-нибудь манускрипту столетней давности. А я захожу просто на сайт электронной библиотеки и в течение нескольких минут получают доступ к этой информации. Ну, просто мы как бы меньше начинаем делать вещей, которые мы делали при прошлом технологическом укладе, но им на смену приходит новая деятельность – и мы не становимся глупее, просто мы как бы больше приспосабливаем свой мозг для работы с актуальными задачами. Тамара Шорникова: Я просто не могу пройти мимо, настоящий крик души, тоже из Москвы и Московской области: «Сначала научитесь делать стиральные машины!» Петр Кузнецов: Стиральные машины. Ты тоже обратила на это внимание? Тамара Шорникова: Да. И я вдруг подумала: а что с ними не так? Ну, хорошо же все. Петр Кузнецов: Я тоже хотел зачитать это сообщение. Тамара Шорникова: Я, конечно, не пользовалась отечественной стиральной машиной, но холодильники наши вполне себе ничего. Давайте послушаем Сергея из Москвы. Здравствуйте. Зритель: Алло. Здравствуйте. Петр Кузнецов: Сергей, спасибо, что дождались. Тамара Шорникова: Спасибо огромное Петр Кузнецов: У вас со стиральной машиной все хорошо? Зритель: Здравствуйте еще раз. Да, я слышал по стиральную машинку. Я сразу объясню. Я работаю в сфере электронного оборота документов. И вот для меня искусственный интеллект… Ну, я приветствую Сергея Маркова. Мне кажется, он беседу просто начал не с того – он сразу начал с беспилотных автомобилей. Петр Кузнецов: А это мы начали, Сергей Марков не виноват. Это наш искусственный интеллект спроецировал. Тамара Шорникова: Подтолкнул нас. Зритель: И люди сразу представили терминатора, который грузовиком управляет, кого-то давит, выходит из-под контроля и так далее. На самом деле искусственный интеллект… Алло. Вы меня слышите? Петр Кузнецов: Да-да-да, внимательно очень. Зритель: С чем я работаю? Это синтез программ, которые помогают распознавать. Вот в МФЦ сейчас все люди ходят, да? Там присутствует электронный оборот документов, там работает искусственный интеллект. Петр Кузнецов: Стало намного удобнее, быстрее, да. Зритель: Совершенно верно. Это не робот, который стоит там, в человеческом обличье, бумажки распространяет. Это синтез программ. Опять же я считаю, что это плюс, это очень быстро. Опять же, например, возьмите теплицы сельскохозяйственные, ну, промышленное производство овощей и фруктов. Роботизированная техника – тоже определенные устройства в рамках программ подают питательные вещества. Петр Кузнецов: Сергей, пафос ваш в чем? Вы сейчас пересказываете, мы это все знаем. Зритель: Моего пафоса нет. Я считаю, что искусственный интеллект – это не страшно, а это плюс человечеству. Тамара Шорникова: Хорошо. Тогда, Сергей, вам такой вопрос: в какие сферы, по вашему мнению, все-таки искусственный интеллект пока запускать не нужно, а нужно оставить в этих сферах контроль за человеком? Зритель: Я на этот вопрос вам не могу ответить. Я вам что могу сказать? Искусственный интеллект внедряет бизнес, в первую очередь бизнес. Бизнес это делает для того, чтобы сократить людей, чтобы сократить работников. Тамара Шорникова: Ну, расходы – прежде всего. Зритель: Это, конечно, мне тоже не нравится, но я не знаю, как по-другому. То есть на самом деле я считаю, что искусственный интеллект – не страшно. Тамара Шорникова: Да, поняли, спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. А есть опасения повторения сценария при этом «Терминатора»? Насколько они оправданы? Сергей Марков: Ну, как сказал Эндрю Ын, наверное, самый известный специалист по глубокому обучению и искусственному интеллекту: «В принципе, возможно, рано или поздно мы полетим на Марс и начнем его колонизировать. Со временем наша колония станет разрастаться – и на Марсе возникнет проблема перенаселения. Но не очень понятно, почему мы должны решать проблему перенаселения на Марсе уже сейчас». И в этом смысле проблема превращения искусственного интеллекта в какого-то терминатора, который захватит весь мир, конечно, находится очень далеко от технологических возможностей современных систем. Мы живем в мире, в котором революция в области машинного обучения произошла за счет прогресса узкоспециализированных моделей. То есть это не универсальный искусственный интеллект, это не какое-то искусственное сознание, которое способно решать неопределенно широкий круг интеллектуальных задач, а это системы, которые умеют выполнять какие-то свои очень простые и узкие операции, но за счет своей специализации они очень эффективны, и порой более эффективны, чем людей. Кстати, мнение о том, что бизнес хочет внедрять системы искусственного интеллекта прежде всего, чтобы сокращать людей – оно, наверное, полуправдой является Петр Кузнецов: Сбербанковская история, например, да? Сергей Марков: Ну, понимаете, в чем дело? Бизнес, например, очень активно использует технологии искусственного интеллекта, чтобы, например, повысить качество решений или улучшить, например, уровень сервисов. Вы звоните в колл-центр – раньше вам нужно было 30 минут висеть на линии и ждать, пока освободится оператор, а сейчас вас по-быстрому спросит робот. Если у вас какой-то типичный вопрос, он на него вам сразу даст ответ. За счет этого все люди в среднем на линии ждут гораздо меньше. То есть здесь нельзя сказать, что основной целью автоматизации является сокращение людей. Более того, прямо скажем, развитие этих технологий требует достаточно большого количества как раз новых специалистов, которые занимаются разработкой систем искусственного интеллекта, их внедрением, разметкой данных для обучения систем искусственного интеллекта. Поэтому я бы не сказал, что здесь идет прямо такое тотальное какое-то на сегодняшний день сокращение рабочих мест. Но, в принципе, проблема технологической безработицы, конечно, существует, и с ней нужно каким-то образом справиться. Тамара Шорникова: А говоря о каких-то странах, которые сейчас сражаются за преимущество в этой сфере, мы можем вообще говорить о том, что в ближайшем будущем искусственный интеллект будет принадлежать… ну, первенство в этой сфере будет принадлежать какой-то стране? Или все-таки гораздо больше инвестиций, интереса, повода для развития как раз у бизнеса, который часто, да, конечно, принадлежит, находится в чьей-то юрисдикции, в стране, он где-то платит налоги, но часто такой космополит? Сергей Марков: Вы знаете, я бы сказал так: здесь очень интересная ситуация. С одной стороны, сам технологический мир и мир людей, которые разрабатывают технологии искусственного интеллекта, он чрезвычайно интернациональный и открытый. То есть огромное количество научных результатов сейчас выкладывается исследователями в свободный доступ. И есть целые большие инициативы, направленные на улучшение доступа к технологиям искусственного интеллекта. Но есть такие факторы, которые напрямую зависят от государства – например, это доступность данных для обучения моделей искусственного интеллекта. И здесь все, естественно, упирается во многом в государство, в его политику, в его инфраструктуру. Если здесь употребить историческую аналогию, то мы все помним Новый курс Рузвельта в 30-е годы, когда огромное количество людей, которые оказались безработными в результате опять же технического прогресса, они были привлечены к инфраструктурным проектам: строились дороги, строились железные дороги. И все это потом послужило таким мощной средой для развития бизнеса. Потому что когда у тебя вся страна покрыта сетью железных дорог, ты можешь построить комбинат, на который сырье будет привозиться из одного региона, работники – из другого, электричество будет поступать из третьего и так далее. И задача государства во многом заключается в том, чтобы создать такую инфраструктуру. А для развития искусственного интеллекта очень важной стороной является именно информационно-технологическая инфраструктура. Это открытое правительство. Это возможность через различные API получать данные от государственных органов, взаимодействовать с ними. Это сбор самых разных данных и предоставление возможности исследователям на этих данных строить какие-то новые модели. Вот простой пример – допустим, технологии генной инженерии. Во многом сдерживающим фактором является просто количество отсеквенированных геномов – их всего во всем мире отсеквенировано миллион с небольшим. Есть большой проект исландский: почти половина жителей Исландии сдала тест на ДНК. И UK Biobank – тоже большой массив данных. И вот благодаря этим двум массивам вся мировая наука как бы «кормится» и развивает технологии, основываясь на этих двух массивах данных. Но по сравнению со всем человечеством – у нас 7 миллиардов населения и 1 миллион всего-навсего отсеквенированных геномов. И развитие технологий здесь очень сильно зависит от данных, от их доступности, от того, как они собираются, и имеют ли бизнес и исследователи доступ к этим данным, нет ли каких-то неприятных бюрократических препон, когда разночтения в законе начинают трактоваться рестриктивным путем: что не разрешено, то запрещено. И вот эти факторы могут на самом деле повлиять при правильном решении на реально мощные стимулы развития технологий, так и наоборот – могут очень мощным тормозом на их пути оказаться. И вот здесь, мне кажется, это определенный вызов государственному аппарату и властям, насколько они эту проблему смогут хорошо решить и создать вот ту самую сеть дорог, по которой будет завтрашний искусственный интеллект перемещаться. Петр Кузнецов: Ряд сообщений. Челябинская область (если будет желание, прокомментируйте очень коротко): «Искусственный интеллект – это не только софт, но и железо. А его у нас нет». Сергей Марков: И да, и нет. Тут тоже очень интересный момент происходит. Дело в том, что технологии… Если мы говорим, допустим, о нейронных сетях, то они требуют специализированной архитектур процессорных. То есть использовать обычные процессоры для тренировки нейронных сетей не очень удобно. Ну, там есть свои проблемы – так называемое «бутылочное горлышко» фон Неймана, из-за чего, используя обычный центральный процессор компьютера при обучении нейронной сети, мы теряем очень много из-за того, что архитектуры этих двух моделей совсем разные. Здесь нужны специализированные процессоры. И тут вдруг оказывается, что, в общем-то, во всем мире есть большие наработки в создании классических процессоров, а вот эти экспериментальные архитектуры… Ну, сейчас мировые технологии находятся на распутье. За прошлый год, например, появилось шесть новых проектов нейроморфных чипов, то есть специализированных процессоров для нейронных сетей. И, между прочим, один из таких проектов – это российский проект. И здесь, как это ни странно, оказывается, что важнее не отточенное массовое производство дешевых процессоров по технологии 7 нанометров, я не знаю, а здесь в прототипировании этих процессоров используются во многом технологии предыдущего поколения – то есть то, что в России есть на сегодняшний момент. Некоторые из этих чипов изготавливаются по технологии 160–180 нанометров. Поэтому у России, в принципе, для этого есть своя технологическая база, чтобы сейчас вести в этом направлении эксперименты. То есть здесь тоже такая интересная ситуация, я бы сказал. И неизвестно, чем это все закончится. Есть какая-то призрачная возможность, что, может быть, мы сможем за счет того, что быстро придумаем прогрессивные архитектуры, вот за счет этого отыграться немножко на этом рынке. Петр Кузнецов: И последний вопрос. У нас буквально через несколько минут стартует большая тема – мы сегодня говорим о продлении жизни у нас здесь, в России. Как-то искусственный интеллект, нейросети, машины и так далее помогут нам ее продлить? Сергей Марков: Я думаю, что да. И здесь есть очень важная связь. В принципе, технологии искусственного интеллекта позволяют нам оперировать с какими-то объектами, обладающими очень высокой сложностью. И человеческий организм – это как раз такая система. Если вы просто нарисуете на стене схему биохимических процессов в человеческом организме, то эта схема займет всю стену, и самые мелкие буковки будут какого-то 2-го кегля. Ни один исследователь не в состоянии удержать в голове всю ту информацию о человеческом организме. И в этом смысле машина – это тот инструмент, при помощи которого мы можем управлять какой-то сложностью, которая не доступна людям в отдельности. В принципе, в последние годы мы наблюдаем большой прогресс именно в биохимии за счет развития технологий искусственного интеллекта. Допустим, создание новых молекул, потенциально полезных каких-то веществ, лекарств сейчас происходит на базе технологий искусственного интеллекта. И 2016–2018 годы – это целый ряд крупных союзов между крупными компаниями фармацевтическими и компаниями, специализирующимися на машинном обучении и искусственном интеллекте. Я думаю, что мы в пределах десятилетия увидим довольно много плодов этого союза. Петр Кузнецов: Успеем. Отлично! Спасибо. Главное, чтобы мы людьми при этом оставались – в прямом и в переносном смысле. Спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо. Петр Кузнецов: Рубрика «Личное мнение» и Сергей Марков, специалист по машинному обучению и искусственному интеллекту, основатель портала «XX2 век». Спасибо. Сергей Марков: Спасибо и вам. Тамара Шорникова: До свидания.