Петр Кузнецов: В Кирове сотрудники полиции предотвратили массовое убийство в одной из школ. У правоохранителей появилась информация о том, что один из учащихся интересуется темой школьного насилия и планирует совершить нападение с использованием холодного оружия и даже самодельного взрывного устройства. Ольга Арсланова: Вот как эту историю сегодня в нашем эфире прокомментировал уполномоченный по правам ребенка в Кировской области Владимир Шабардин. Владимир Шабардин, уполномоченный по правам ребенка в Кировской области: «У него была ситуация вхождения в новый коллектив. И действительно, были моменты, при которых, на наш взгляд, не была проведена достаточная адаптация в школе, поэтому у нас есть вопросы, собственно говоря, и к школе. Мы надеемся, что это был все-таки обычный подростковый интерес просто нахождения в социальных сетях. Мнение и родителей, и наше, что пока речь о возвращении просто в чистом виде в эту школу у нас пока не идет». Петр Кузнецов: По словам замначальника Управления по противодействию экстремизму МВД, с начала 2019 года, то есть с этого, преступления аналогичные тому, что готовилось в Кирове, были выявлены в Адыгее (эти районы сейчас на карте появляются), в Татарстане, в Кировской, Свердловской и Смоленской областях, в Ненецком автономном округе, в Красноярском и Хабаровском краях. Ольга Арсланова: В последние годы, действительно, в российских школах было несколько нападений. Давайте вспомним самые известные случаи вместе с нашим корреспондентом. СЮЖЕТ В октябре прошлого года в Керчи восемнадцатилетний Владислав Росляков открыл стрельбу и устроил взрыв в политехническом колледже. После этого он покончил с собой. Жертвами «керченского стрелка» стали 16 студентов и 5 сотрудников колледжа. Пострадали еще 67 человек. За полгода до этого в Стерлитамаке семнадцатилетний ученик класса коррекции во время занятий ударил ножом ученицу девятого класса и учительницу, а затем поджег аудиторию. Были ранены три человека. В начале прошлого года в поселке Сосновый Бор под Улан-Удэ девятиклассник бросил бутылку с зажигательной смесью в класс, где шел урок у семиклассников. Затем злоумышленник напал на них с топором. Преподаватель и пять учеников были ранены. Тогда же, в январе 2018 года, в Перми двое десятиклассников с ножами напали на четвероклассников. Преступники ранили учительницу и 14 детей. В сентябре 2017 года в подмосковном поселке Ивантеевка ученик девятого класса, вооруженный кухонным топориком, петардами и пневматическим ружьем, напал на одноклассников. Были ранены четыре человека. Петр Кузнецов: Ну что, о школьной безопасности, о том, в какую сторону мы идем, движемся, мы говорим в этой получасовке с Сергеем Силивончиком – он исполнительный директор ассоциация «Школа без опасности». И он у нас в студии. Здравствуйте, Сергей. Сергей Силивончик: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Мы, как всегда, ждем звонков, вопросов от наших зрителей. Хочется вообще поговорить о том, какая атмосфера сегодня в подростковой среде в российских школах и что лично у вас вызывает тревогу. Позвоните в прямой эфир. Петр Кузнецов: Что вам рассказывают дети, например? Может быть, тоже есть какие-то опасные сигналы для начала расследования. Ольга Арсланова: Может быть, сами школьники нам позвонят. Кстати, о сигналах и звонках от школьников. По информации МВД, помогли знакомые этого предполагаемого преступника. Что вам об этом известно? Сергей Силивончик: Да, есть такая версия, что информация поступила непосредственно от знакомых этого подростка. Ольга Арсланова: То есть это не агентурная работа полиции, а, в общем-то, сами школьники проявили бдительность во многом? Сергей Силивончик: Ну, школьники проявили бдительность. И здесь можно оценить с двух сторон. Первое – это то, что, видимо, действительно появился подросток, в некоторых источниках сообщено, что это девочка, которая действительно осознала, что может произойти беда, может произойти несчастье, и рассказала об этом администрации образовательной организации, которая, соответственно, отработала в нужном ключе. А с другой стороны, хотелось бы обратить внимание на то, что в некоторых источниках эта же ситуация с передачей информации была подана в негативном ключе – якобы это стукачество. И использовались такие негативные формулировки, как «слили», «сдали» и так далее. Хотя в то же время хотелось бы отметить, что подобный факт передачи информации – это далеко не стукачество, с ним нет ничего общего. На самом деле это осознанный поступок человека, который понимает реальность угрозы, понимает возможные последствия и предпринимает возможные действия для того, чтобы свою собственную жизнь спасти и, по возможности, спасти жизнь своих одноклассников, учителей и так далее, потому что угроза-то существует реальная, если оценивать предыдущие трагедии. Ольга Арсланова: Ну, если верить той информации, которая у нас есть сейчас… Еще раз оговоримся, что она постоянно меняется. Может быть, какие-то подробности позже выяснятся. Но вот пока, по информации от информагентств со ссылкой на представителей МВД, задержали предполагаемого преступника дома, и у него нашли самодельную взрывчатку и холодное оружие. Вопрос: откуда подросток мог это получить? Как он это достал? Почему еще вот на этой стадии его никто не задержал? Сергей Силивончик: Ну, не секрет, что в интернете сегодня можно найти практически все что угодно. И естественно, подростки, когда они замышляют какого-либо рода преступления, они интересуются различными темами изготовления взрывных устройств, интересуются темами, как происходили трагедии предыдущие. И есть целые клубы, группы подражателей, которые изучают деятельность преступников, которые уже совершили в свое время преступления: те же самые школьные расстрелы, подрывы и так далее. Есть «колумбайнеры» в социальных сетях, с которыми активно борются те же правоохранительные органы. И естественно, замышляя преступление, имея умысел на совершение его, подросток начинает изучать эту тему. И я уверен, что если потратить определенное время, потратить определенные усилия, то в интернете можно найти все что угодно. И я не думаю, что это что-то сверхъестественное, несмотря на то, что прилагаются всевозможные усилия для того, чтобы этого не произошло. Ольга Арсланова: А какова вероятность, что это была бравада, а на полном серьезе человек ничего не планировал, выпендривался перед друзьями? Сейчас, скорее всего, его рассекретят, и его жизнь будет сломлена. Сергей Силивончик: Сложно сказать, потому что этим должны заниматься, соответственно, квалифицированные специалисты, психологи и так далее. Нужно изучить ситуацию, какова она, в каких условиях он находился, насколько он действительно был готов. Потому что если на самом деле велась такая возможная подготовка, то, по большому счету, это уголовное преследование. Ольга Арсланова: Полиция спешит сообщить о своем успехе, о том, что раскрыли страшного преступника, но пока еще нет доказательств того, что он действительно это планировал. Не рановато ли об этом заявлять? Сергей Силивончик: Это большая работа. То, что выявлен факт – факт выявлен, да. Насколько действительно велась подготовка к совершению преступления, насколько он был готов это сделать – это должны выяснять специалисты в рамках определенных действий. И сложно сказать нам, находясь в студии и не зная той ситуации, которая его окружала, и того, о чем он на самом деле думал. И мы не знаем, насколько глубоким был конфликт в школе у него с учащимися или с учителями, или еще с кем-то. Насколько мы понимаем из сюжета, там не прошла адаптация после его переезда из другого населенного пункта. То есть здесь нужно ситуацию изучать. Мы не можем просто взять человека и обвинить в чем-то, если нет определенной доказательной базы. Но тем не менее факт выявлен. Насколько его намерения были серьезными – здесь предстоит установить правоохранительным органам. Петр Кузнецов: Ну смотрите, у нас есть такие случаи с предотвращением. При этом мы посмотрели статистику – много ЧП за последнее время, заканчивающихся, к сожалению, не с очень хорошим результатом. О чем это говорит? Что, видимо, дело не только в самой системе безопасности в школе, потому что подобное может произойти в любой школе – с вахтером, с тремя охранниками, в укомплектованной камерами. Какова роль психологической службы в школе в этом плане? Потому что, как правило, когда это все случается (или в данном случае – когда предотвращается), мы узнаем: «На меня никто не обращал внимания. Меня не слышали». Узнаем, что одиночка. И в этом случае ответственность учителей какова? Он должен распознавать необычного ребенка, ребенка, с которым никто не дружит, и который на фоне этого можете себе что-то накрутить, а дальше уже взять в руки оружие? Сергей Силивончик: Ну, здесь я позволю себе с вами не согласиться изначально насчет охраны, потому что есть огромная разница между сторожем-вахтером и подготовленными охранниками, которые есть в образовательных организациях. Петр Кузнецов: Что не так было в системе безопасности общего в тех случаях, которые мы посмотрели в нашем сюжете небольшом по последним историям? Сергей Силивончик: Что общего было? Петр Кузнецов: Мне кажется, там совсем разные регионы, совсем разные школы. Сергей Силивончик: Там система охраны не была выстроена должным образом. Дело в том, что Москва и регионы живут в параллельных мирах, и ситуация кардинально отличается. Ситуация в образовательных организациях Москвы и ситуация в образовательных организациях в регионах в плане обеспечения безопасности отличаются очень сильно. Петр Кузнецов: Ну, Ивантеевка совсем рядом. Сергей Силивончик: Даже Московская область и Москва отличаются очень сильно. Если зайти в образовательную организацию в Москве и в Московской области, вы увидите огромную разницу в плане обеспечения безопасности. Это зависит от того, насколько приложено усилий в этом отношении. У нас образовательные организации, которые подведомственные Департаменту образования города Москвы, они живут в других реалиях. И частные охранные предприятия, которые их охраняют, они объединены в саморегулируемую организацию, и они живут по своим требованиям к обеспечению охраны образовательных организаций. И эти требования гораздо выше, чем требования в любом другом субъекте федерации. То есть частные охранные организации на себя берут дополнительные требования сознательно для того, чтобы уровень обеспечения безопасности образовательных организаций был выше. И поэтому если вы выезжаете за пределы Москвы – это значит, что охрана будет обеспечена в образовательных организациях другим образом. И там нет того, что есть у нас. Нет вот этих ориентировок, которые мы разрабатываем, чтобы поймать злоумышленника в потоке посетителей образовательной организации. Не применяется профессиональный стандарт работников по обеспечению охраны образовательных организаций, который, к сожалению, у нас добровольно применяется. И поэтому закономерность в том, что по-другому была выстроена система обеспечения безопасности образовательных организаций. Петр Кузнецов: Смотрите. Вот у нас по закону нельзя ребенка обыскивать, да? Нельзя, например, ставить камеры в туалете. При этом у нас предлагают всяческие меры усиления безопасности в школах. Вот эти законы друг другу не противоречат в данном случае? Сергей Силивончик: Смотрите, какая ситуация. Обыскивать нельзя, досматривать нельзя. В Москве применяется только методика осмотра с применением технических средств охраны. Это значит, что если срабатывает металлодетектор, могут предложить… Петр Кузнецов: Нож найдут у него в рюкзаке. Сергей Силивончик: Да, нож найдут. И в ориентировках существует алгоритм, по которому охранникам доводятся признаки, как определить потенциально возможного преступника в потоке учащихся. И когда срабатывает техническое средство охраны, могут предложить показать, что у него находится с собой. Если человек отказывается показать, естественно, будет отказано в допуске в образовательную организацию. Но, как правило, все соглашаются, если там нет ничего криминального. И выявляют запрещенные к проносу предметы, то есть эта методика уже отработана. Но – в Москве. Мы, как можем, пытаемся распространить на другие регионы, тем не менее пока это сложно внедрить. И если говорить о законах, о которых вы упомянули, то законы есть. На сегодняшний день приняты законодательные меры для того, чтобы обеспечить необходимый минимум безопасности в образовательных организациях. Но эти меры сами по себе не ведут к повышению уровня защищенности образовательных организаций, если они не подкрепляются никаким финансированием. У нас парадокс в том, что меры есть, постановления Правительства и законы есть, но тем не менее ни в одной федеральной программе по развитию образования и школ в бюджет не заложены средства на обеспечение безопасности в школах. То есть требования есть, но за какой счет эти требования реализовать – непонятно. Петр Кузнецов: Давайте об этом поговорим. У нас звонок сейчас. Ольга Арсланова: Валерий, Краснодарский край. Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Слушаем вас. Зритель: Самая хорошая и правдивая передача! Я приветствую ведущих и гостя вашего. Ольга Арсланова: Спасибо. Зритель: Я на сто процентов уверен, что во всем этом виновата семья – в первую очередь. Вы посмотрите, что творится с детьми. Мне 68 лет. Я прожил, слава богу, уже немало. Сейчас они без комплексов, они не стесняются, они не боятся ничего. Раньше, вы говорите… Вот я по себе помню. У нас директор школы приходил в мальчишеский туалет на улице и гонял нас, хватал за уши. И мы никому не жаловались. А сейчас попробуй ребенку что-нибудь сделать – да посадят же! Директора школы, учителя посадят. Я не знаю, почему… Петр Кузнецов: К вопросу об ответственности. Вы начали с родителей. К вопросу об ответственности современной школы сейчас, да? То есть современная школа, по-вашему, вынуждена ограничиваться исключительно учебным процессом? Зритель: Ну конечно. Ольга Арсланова: Подождите, Валерий. А правильно ли мы вас понимаем, что вы считаете насилие по отношению к школьникам до некоторой меры оправданным? Зритель: Конечно. Чтобы они побаивались директора школы. Ольга Арсланова: И это поможет подросткам самим не проявлять впоследствии насилие, верно? Зритель: И убрать телефоны из школы, убрать вообще! Ольга Арсланова: Телефоны виноваты? Понятно. «Расслоение общества, – нам пишут, – отсутствие воспитания и моральных ориентиров – вот одни из причин суицидов и преступлений молодых». Но есть ощущение, что все-таки не так все просто, учитывая, что в разных странах происходят такие случаи, с совершенно разными политическими системами, с разным уровнем достатка семей, из которых выходят эти люди. Петр Кузнецов: И опять-таки с разными системами безопасности. Ольга Арсланова: Давайте попробуем, может быть, действительно нащупать причины того, что таких преступлений становится больше конкретно в нашей стране. Сергей Силивончик: Ну, причина здесь комплексная. Причина комплексная в том смысле, что невозможно выделить какой-то один источник, скажем, корень зла. Его выделить нельзя. Здесь виновата и субкультура, которая существует. Здесь виновато и информационное общество в связи с тем, что существует очень много источников информации, которые популяризируют, пропагандируют насилие. И эта информация общедоступна. Естественно, возраст сложный. Многие подростки, пытаясь самоутвердиться, пытаясь что-то кому-то доказать, пытаясь отыграться, возможно, за какую-то недолюбленность, возможно, за свое сложное социально-экономическое положение… Ольга Арсланова: Это рискованный период в жизни у человека, когда возможность ошибки наиболее высокая. Сергей Силивончик: Очень сложный период, в который они могут встать на эту тропу и последовать за негативными примерами, которые существуют. Безусловно, это и следование за различными субкультурами, которые пропагандируют насилие и о которых мы уже неоднократно говорили. Но здесь опять же скорее вина социально-экономических каких-то проблем, которые существуют. Безусловно, нельзя отрицать и важность обстановки в семье, того, что там происходит, и говорить о том, что семья благополучная/неблагополучная. Все это очень относительно. Петр Кузнецов: Ну да, кто-то должен выявлять. Вопрос: насколько важен институт психологической помощи, и как он у нас развит в школах? Тоже сейчас будете говорить о разрыве в Москве и в регионах? Сергей Силивончик: Безусловно, институт этот важен. Насколько мы знаем, часть обязанностей возложена на классных руководителей. Восстанавливается система социальных психологов, которые в школах были и должны быть. Потому что вот то, что ситуация, как в данном случае, не отработана с подростком, который не прошел адаптацию в школе, и в итоге это вылилось в конфликт, – этим должен кто-то заниматься, поэтому должны быть соответствующие специалисты. Судить о том, насколько существует разрыв между большими городами и регионами, я не берусь, потому что как бы я не специалист в школьной психологии, в штатной структуре образовательных организаций. Но тем не менее проблема есть. Насколько я знаю, принимаются определенные шаги по ее решению. И конечно, все эти меры заложены в федеральных программах, в отличие от бюджета на обеспечение безопасности образовательных организаций, к сожалению. Ольга Арсланова: Давайте еще один звонок примем, послушаем Василия из Воронежской области. Здравствуйте. Петр Кузнецов: Василий, здравствуйте. Ольга Арсланова: Вы в эфире, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я внимательно смотрю вашу программу, потому что у меня и дети, как говорится, учились, сам учился, сейчас внуки учатся. И я не совсем согласен с вашим экспертом. Он-то говорит, в принципе, все правильно, на первый взгляд, но этот вопрос касается борьбы, как говорится, постфактум – со следствием, но не с причиной. Причина того, что в школе и подростки, и школьники, и вообще молодежь наша стала больше, как говорится, преступлений совершать, она заключается в другом. С того момента, когда мы перешли на Болонскую систему образования, мы утратили воспитательную функцию школы. Раньше в школе, как говорится, этим вопросом занимались вплотную, в первую очередь. Прекрасно ваш эксперт, я думаю, тоже знает, что… Ольга Арсланова: А Болонская система здесь при чем? Это же в первую очередь система высшего образования. Петр Кузнецов: И к тому же Валерий из Краснодарского края об этом уже говорил до вас, наш телезритель. Спасибо большое. Омскую область еще успеем послушать. Здравствуйте, Олег. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. У нас в Омске уже вечер. Алло. Ольга Арсланова: Да, и у нас тоже. Петр Кузнецов: У нас тоже. Ольга Арсланова: Слушаем вас. Зритель: Вроде бы как не первый раз я пытаюсь дозвониться по этой теме, именно с этим оппонентом. Вроде бы как на бумаге правильно… Петр Кузнецов: Олег, давайте к сути, пожалуйста. Зритель: Факт в том, что завучем в одной школе города Омска работает моя жена. Приходит она и говорит: «Вы знаете, вот такая задача у меня стоит – мне надо написать целый паспорт безопасности в школе». Я как бы открываю в интернете методику, какие вопросы должны быть освещены в этом паспорте безопасности, что это чуть ли не предусмотрено законодательством страны нашей. Я сажусь и в течение трех дней по вечерам, ни разу не бывая в школе и задавая ей наводящие вопросы, я просто создаю какой-то ненужный, я так понимаю, документ, который, в принципе… Ну что? Этим паспортом отбиваться, что ли? И еще вот такой вопрос. Открываю я в интернете – оказывается, паспорта безопасности многих школ в открытом доступе выставлены. Это, в принципе, должно являться конфиденциальной информацией. Там находятся ключи, какая организация привозит питание, с какими номерами, когда она привозит, через какие двери их запускают… Ольга Арсланова: Понятно. Петр Кузнецов: Спасибо. Ольга Арсланова: Здесь видится опасность. Петр Кузнецов: Такую уязвимость существенную нашел Олег. Сергей Силивончик: Да, я понимаю. Ну, на самом деле странно, что этим занимаетесь вы и что эта информация вам передается, потому что, по большому счету, этим должны заниматься совершенно другие люди, а не чьи-то члены семьи, по большому-то счету. Это во-первых. А во-вторых, это все необходимо, потому что на основании данных образовательных организаций осуществляется их категорирование, и в соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации в зависимости от категории образовательной организации определен определенный ряд мер, которые должны приниматься для обеспечения минимума безопасности. Есть какой-то минимум, который должен быть выполнен, чтобы эту образовательную организацию хотя бы защитить. То есть мы говорим о какой-то базе для обеспечения ее безопасности. И она увязана с категорией образовательной организации. Понятно, что это и количество обучающихся, и прочие другие моменты. Конечно, очень жаль, что такие документы размещены в открытом доступе и что занимаются паспортом безопасности совершенно посторонние в данном случае люди. Петр Кузнецов: Ай-ай-ай! Спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Петр Кузнецов: Сергей Силивончик, исполнительный директор ассоциации «Школа без опасности». Далее – большой выпуск новостей. Не уходите.