Где живет средний класс? Как выяснилось, больше всего его в Ямало-Ненецком автономном округе. Почти половина населения - 45%. Эксперты объясняют такой солидный отрыв от других регионов высокими зарплатами и невысокой стоимостью жилья. В аутсайдерах же оказался Северный Кавказ. Что происходит со средним классом в стране и как подтянуть другие субъекты до показателей ЯНАО? Ольга Арсланова: Вторник, может быть, и проходит, и близится к завершению, но наша программа только начинается. Мы приступаем к самым важным и интересным темам. И вот о чем поговорим в ближайшее время. Выясним, где в России живет средний класс. Это, кстати, решили выяснить и эксперты «РИА Рейтинг». Петр Кузнецов: Под средним классом они имеют в виду семьи, которые могут позволить себе покупку автомобиля и квартиры, при этом после ежемесячных выплат по кредитам для повседневных расходов у них должно оставаться не менее двух региональных прожиточных минимумов на человека. Ольга Арсланова: И вот что у них получилось, давайте посмотрим. В России к среднему классу можно отнести менее 15% семей. А теперь давать к регионам. С заметным отрывом лидирует Ямало-Ненецкий автономный округ – там 45% семей можно отнести к среднему классу. Более трети семей можно отнести к нему еще в двух регионах – в Магаданской области и в Чукотском автономном округе. На четвертой и пятой позициях расположились Ханты-Мансийский автономный округ (Югра) и Ненецкий автономный округ – там результаты 32% и 29% соответственно. А Москва в рейтинге занимает седьмую позицию, за ней следует Санкт-Петербург. Петр Кузнецов: Последние пять строк этого рейтинга занимают республики Северного Кавказа: Ингушетии, Чечня, Дагестан, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкессия. В этих регионах достаточно большой состав семей за счет высокой рождаемости, и, как правило, невысоких зарплат не хватает, чтобы отнести семьи к среднему классу. В последнюю десятку также попали, обратите внимание, Калмыкия, Крым, Ивановская и Орловской области. В 61 регионе доля среднего класса недотягивает даже до невысокого среднероссийского уровня. Как-то так. Ольга Арсланова: Ну, собственно, объяснить это довольно просто. Сегодня более трети российских работников, например, не удовлетворены уровнем своей зарплаты. По данным свежего опроса фонда «Общественное мнение», медианное значение зарплат в августе этого года в России составило 21 тысячу рублей. Но опросы, которые мы проводим для наших зрителей, показывают еще меньшие суммы. Давайте поговорим о среднем классе и о том, почему есть такое географическое неравенство в его распределении. Причисляете ли вы себя к среднему классу? Позвоните, расскажите или напишите нам SMS. Петр Кузнецов: У нас в студии – Сергей Старовойтов, политолог, глава федеральной экспертной сети «Клуб регионов». Здравствуйте, Сергей. Сергей Старовойтов: Здравствуйте, коллеги. Ольга Арсланова: Здравствуйте. А давайте поясним, для чего вообще важно считать средний класс и динамику его развития в стране. Сергей Старовойтов: Ну, мы понимаем, для чего важно вообще считать и для чего существует такая структура, как Росстат. Для того, чтобы лететь не по ощущениям, а по приборам, что называется. Ольга Арсланова: А куда лететь? Сергей Старовойтов: Лететь? Очевидно, вперед, в поисках того самого образа будущего, в поисках которого мы все и находимся. Вот смотрите. В связи с этой ситуацией… Ведь вопрос этого рейтинга философский, он старинный: где на Руси жить хорошо? Посмотрели регионы и обратили внимание на то, что, во-первых, происходит, я бы сказал, чудовищное расслоение между регионами как раз в оценке среднего класса. Вы понимаете, диапазон от 45 баллов до 1,9, до 2 – это колоссальный потенциал различия между регионами. И это говорит о том, что в стране существует огромный дисбаланс между экономическим развитием и самоощущениям жителей региона. Но важно понимать еще вот что. Ведь оценивались официальные цифры. Смотрели не реальные доходы населения, а смотрели официальные зарплаты, официальную статистику. Вы понимаете, что у нас в стране разница между реальными доходами работников и номинальными доходами все-таки существует. Ольга Арсланова: То есть мы можем назвать эти цифры слишком оптимистичными? Сергей Старовойтов: Нет, они не слишком оптимистичные, а они скорее показывают ситуацию в производстве того или иного региона. Обратите внимание на первую десятку и на последнюю десятку. В первую десятку входят регионы: Ямало-Ненецкий, Магадан, Чукотка, Ханты-Мансийский, Сахалин. Ольга Арсланова: Ну, ископаемые, очевидно. Сергей Старовойтов: Где ископаемые и где работают крупные компании, где большинство населения так или иначе завязано на крупные промышленные гиганты, где, соответственно, все зарплаты, что называется, «белые». Поэтому и статистика показывает высокий уровень зарплат. Реальная зарплата чаще всего в крупных нефтяных компаниях, например, соответствует номинальной зарплате, или номинальная – реальной. В национальных республиках (а они в хвосте) и в регионах, скажем так, депрессивных, таких как Калмыкия… Мы понимаем, что производство Калмыкии – это выращивание разного рода сельхозживотных. Это пастбища, это бараны. И естественно, там люди продали барана – вряд ли где-то задекларировали доход. Поэтому собственно разница… Вот эта статистика, эта социология выявила ровно это: где регионы декларируют зарплату, в каких регионах декларируют, а в каких – нет. Ольга Арсланова: То есть где выше уровень среднего класса, то есть представительство среднего класса, там более «белая» экономика? Сергей Старовойтов: Нет, она выявила несколько другое. Это побочный эффект. То есть понятно, где больше «черных» зарплат. Вот что это выявило. Это первый результат этого исследования. То есть это, конечно, такой сигнал в первую очередь для налоговиков российских – обратить внимание на те регионы, где, скажем так… Ольга Арсланова: На Северный Кавказ, например? Сергей Старовойтов: В том числе и на регионы Северного Кавказа. И мы понимаем, почему это происходит. Ну и разница… Вы же видите, например, что удивляет дисбаланс в регионах. Ну, соседние регионы… Я сейчас цифры не помню в Хакасии, но в Хакасии одни цифры, а, например, в соседней Республике Алтай – совершенно другие. Ну что там другое? Они рядом находятся. Соответственно, люди приблизительно живут одинаково. И нет такой разницы в среднем классе, которую показывают цифры. Вот смотрите, второй момент, который важный, о котором я сказал, – нужно структуру занятости смотреть. И еще один очень интересный момент, он до сих пор мне не понятен. Я думаю, что здесь нужно разговаривать с экономистами. В среднем декларируется, что средний балл – 14%, 14,2%. Но если мы с вами посмотрим диапазон от 45% до 2%, то средний балл – 21%. Соответственно, очевидно, есть некоторые показатели, которые изменяют структуру экономики, структуру показателей этого рейтинга. Это тоже интересный момент. Я думаю, что он тоже может показать ряд определенных дисбалансов, которые находятся у нас в структуре региональной экономики. Ольга Арсланова: Считается, что средний класс в европейских странах – это как раз та прослойка, которая гарантирует стабильность, какую-то финансовой уверенность. Сергей Старовойтов: Буржуа, которым есть что терять. В первую очередь об этом речь. Ольга Арсланова: Это справедливо ли вообще в вакууме для любой страны? Или у России тут свой путь, и на не стоит ориентироваться на эти данные и мечтать о том, чтобы средний класс у нас постоянно увеличивался? Сергей Старовойтов: Понимаете, любая страна... Вернее так: любое государство и власти любого государства заинтересованы в том, чтобы средний класс был более распространен, потому что это как раз те люди, которым есть что терять. У них кредиты, у них ипотеки, у них дети, семьи. Им необходима стабильность. Это те люди, которые заинтересованы в первую очередь в стабильности. А как раз те, кому нечего терять, они как раз и готовы к разного рода… Ну, собственно, им терять-то нечего, поэтому и ценить нечего, и держаться не за что. Поэтому любое государство заинтересовано в том, чтобы расширять средний класс и делать это, конечно, экономическими какими-то формами. Но мы видим опять же, что каких-то особых и существенных форм поддержки среднего и малого бизнеса – тех, кто создают рабочие места – в настоящий момент с этим, прямо скажем, туговато. И вот эта идея последняя, которая сейчас тестируется: «Давайте-ка введем четырехдневную рабочую неделю», – это же тоже определенного рода удар по мелкому и среднему бизнесу, это еще одно социальное обязательство для мелкого и среднего бизнеса. Тоже будет интересно понять, как это отразится, в том числе на количестве среднего класса в регионах. Ольга Арсланова: Вы сказали о представителях бизнеса. Если мы посмотрим на профессиональные составляющие, то кто в основном эти люди? Кто этот средний класс в Ханты-Мансийском округе, в Ямало-Ненецком округе, в Москве и в Санкт-Петербурге? Ну, там, где их много. Сергей Старовойтов: Это очень хороший вопрос. Я думаю, что средний класс среднему классу – рознь, в зависимости от региона. И если в промышленно развитых регионах, в условных Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском округе, это сотрудники нефтяных компаний, нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих, это те, кто получают высокую зарплату, обладают достаточно высокой квалификацией, чтобы трудиться на производстве, то, например, в аграрных территориях это могут быть те, кто вокруг фермерских хозяйств работают, совершенно другие люди. У них и другие компетенции развиты. Где-то (не будем называть территории) это те, кто оперируют бюджетными потоками и входят в некие группы, в местные элиты, которые так или иначе сидят на распределении этих бюджетных потоков. Поэтому средний класс разный везде. То есть где-то это инженер, а где-то это, скажем так, домочадцы влиятельного чиновника. Петр Кузнецов: Когда мы говорим о том, что средний класс исчезает в России, мы имеем в виду, конечно же, что средний класс, скорее всего, уходит в бедные, верно? То есть зажиточная прослойка пополняется за счет… Сергей Старовойтов: Вы правы. Средний класс сокращается – и повышается количество бедных людей, тех, которые живут… тех, которым денег хватает только на еду, по сути, прокормить себя, чтобы дойти до работы и заработать на то, чтобы прокормить себя. Петр Кузнецов: То есть средний класс, входящий в режим экономии – это уже не средний класс, а он автоматически перемещается в категорию ниже? Сергей Старовойтов: Конечно, конечно. Петр Кузнецов: А может ли средний класс у нас опять-таки передаваться по наследству, ну, как дом и машина от отца к сыну? Ольга Арсланова: Статус. Сергей Старовойтов: Социологи говорят о том, что есть разного рода эффекты социологического и психологического характера. Ну, например, как запрограммированная бедность, да? И, говоря об этом, они отмечают некоторые психологические особенности восприятия. Человек не видит себя, например, состоятельным человеком. Он просто не может понять. Тестирования проводились в богатых и бедных школах… Ольга Арсланова: Вы о картине мира просто? Сергей Старовойтов: Конечно. Абсолютно разная картина мира. Они выбирают разные профессии, они видят потолок совершенно разный. Ольга Арсланова: Но мир сейчас настолько открыт информационно! Почему до сих пор это работает? Сергей Старовойтов: Видите, мы же все повторяем те модели поведения, которые видим с детства и в которых… Проще говоря, мы есть то, что есть наше окружение. И поэтому если человек формируется в среде небогатой, в среде, которая эти коды ретранслирует, то и он будет ровно это повторять. Это не значит, что он обречен на такое существование. Любая, даже так называемая запрограммированная бедность, конечно, может изменяться. Человек в силу своих личных качеств, образования, удачного стечения обстоятельств, конечно, может вырваться из этого. Другое дело, что это уже вопрос так называемых социальных лифтов. Какие условия для этого создает общество? Есть ли в обществе достаточное количество этих условных лифтов, методик и способов вырастать, скажем, из какой-то такой запрограммированной бедности в средний класс и выше? Понятно, что в любом государстве они есть, но достаточное ли их количество на то количество людей, которым необходимо… Знаете, все попадали в ситуацию, когда лифт-то есть, но зайти в него невозможно, потому что в нем кто-то уже едет. Ольга Арсланова: По наследству часто. Петр Кузнецов: При том, что средний класс всегда был опорой любого общества. Казалось бы, локомотив экономики, далеко не бедные. И как раз эта важная прослойка – это средний класс. И, казалось бы, стимулирование среднего класса дает нам очень многое, в том числе и тот же рост экономики. Но мы видим, что как раз среднего класса из года в год все меньше и меньше становится. Остаются только регионы-лидеры. Сергей Старовойтов: Я сейчас скажу крамольную вещь. Не забывайте, что вместе с ростом доходов растет самосознание этих людей, они становятся капризнее, они требуют больше. Им подавай зарубежные поездки, им подавай демократию, им подавай какие-то мировые культурные ценности. Ольга Арсланова: Представительство в политике – неплохо бы. Сергей Старовойтов: Представительство в политике, совершенно верно. У них гораздо больше требований. Ну, все мы с вами знаем эту пресловутую пирамиду… Петр Кузнецов: Вот! Знаете, я где-то читал, что средний класс – как раз это тот самый, который задает государству неудобные вопросы. Сергей Старовойтов: Конечно. Вырастает уровень самосознания, и уже недостаточно хлеба и зрелищ. Петр Кузнецов: «Почему не работают законы?» Сергей Старовойтов: Хлеба и зрелищ недостаточно – подавай, как вы правильно сказали, представительство в политике: «А дайте мы еще порулим». Поэтому это вопрос такой, с точки зрения государственного управления: где найти баланс между доходами населения и собственно недовольством населения? Потому что надо гораздо больше… Здесь необходимо включать какие-то методы, хорошо освоенные на Западе, методы мягкого манипулирования, когда эта социальная энергия направляется, канализируется в запрограммированное русло. Потому что нельзя этим людям просто сказать: «Слушайте, успокойтесь и занимайтесь чем-то своим». Они занимаются своими делами, но они хотят еще чего-то, помимо этого. И вот их надо… Примитивно развлекать их не получается, надо придумывать какие-то хитрые способы. Это тоже не очень удобно. Но в нашем случае, конечно, дело не в этом. То есть это не зловеще запрограммированная ситуация: «Давайте-ка всех погрузим в бедность!» Это объективная экономика. Мы с вами понимаем, что санкции работают. И ровно для этого они были и придуманы Западом – чтобы бить по экономике того государства, которое подвергнуто санкциям. И, что бы ни говорили, конечно, у страны большой запас прочности, в первую очередь за счет сырьевой экономики, но все равно это имеет свое отражение. Петр Кузнецов: Послушаем наших телезрителей. Нина из Ростовской области давно нас ждет. Здравствуйте, Нина. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я хочу вот какой вопрос поднять и сказать. Вы нам всегда показываете, передачи какие-то идет, где зарплаты маленькие, то всегда Северный Кавказ. Ну вы меня извините, если поехать в Северный Кавказ, то у них нет таких сел, как нам показывают, где наводнения, пожары. Такие хибары стоят! И вот, пожалуйста, среднего класса нет на Северном Кавказе. А в той же Иркутской или Ивановской губернии – там есть средний класс. А там в таких избушках люди живут! Ну нельзя же так! Надо же смотреть, как люди живут, понимаете, а не показывать вот это… Ольга Арсланова: А мы сейчас про них поговорим. Зритель: Да они там живут лучше… Ольга Арсланова: Это не мешает им жить неплохо, да. Давайте поговорим действительно про кавказские республики. Почему они оказались в аутсайдерах? Какая у них специфика? И действительно ли отсутствие такого очевидного прозрачного среднего класса там говорит о том, что живут они бедно? Сергей Старовойтов: Вы знаете, я думаю, эти цифры отражают несколько показателей. Во-первых, то, с чего я начал – структура экономики и прозрачность зарплат и доходов населения. Я не думаю, что в республиках Северного Кавказа (да собственно, как и везде по стране) люди готовы декларировать свои теневые доходы, неофициальные доходы, ту самую зарплату в конвертах, с которой мы боремся-боремся, но так и не побороли. Это во-первых. Во-вторых, это, конечно же, иллюзия, которую сейчас уважаемая зрительница ретранслирует, о том, что в Иркутской области стоят разрушены избенки, а на Северном Кавказе – сплошь и рядом особняки. Ну конечно же нет. И в Иркутской области есть замечательные коттеджные поселки, а на Кавказе есть… Ну, иначе бы не было столько миграции. Например, Дагестан – лидер по миграции. Понятно, что люди едут не от хорошей жизни оттуда. Если бы они все были сплошь и рядом средний класс, то, конечно, вряд ли они ехали бы в Москву на низкоквалифицированную какую-то работу. Мы это понимаем с вами. Это естественно. И это объективный показатель того, что происходит. Те регионы, из которых высокая миграция… Конечно, из Краснодарского края никто не едет, из Москвы не мигрируют, из Санкт-Петербурга. А вот из Дагестана, например, из Ингушетии, конечно едут сплошь и рядом. Кроме того, очень важный момент – это уровень образования. Мы с вами понимаем, что уровень образования определяет социальную страту человека, потому что… Петр Кузнецов: То есть он обеспечивает места в среднем классе? Сергей Старовойтов: Конечно, конечно. Уровень образования обеспечивает человека такими видами и формами работы, которые, скажем так, нижний средний класс ему обеспечат, по крайней мере какое-то более или менее достойное существование. Потому что образование все равно является тем пресловутым социальным лифтом, который хоть куда-то, но поднимает. Ну понятно, что, например, учитель… Петр Кузнецов: Скорее всего, хорошее место в хорошей, стабильной, большой компании. Сергей Старовойтов: Это так, но кому как повезет. Понятно, что может привести тебя в учительскую это образование, а может привести и в нефтяную компанию. Это несколько разное образование. Но тем не менее это все равно некий инструмент. В республиках Северного Кавказа просто ниже уровень… меньшее количество образованных людей, которые, так скажем, у себя в регионах получают достойную зарплату. Да, там есть и эти особняки, эти роскошные автомобили. Вот эта роскошь напоказ – это, конечно же, свидетельствует об уровне доходов местных элит. Ольга Арсланова: Просто некий культурный код конкретного региона. Сергей Старовойтов: Ну, есть, да. Если достоин, то ты должен выглядеть богато, иначе зачем все это? Но это же еще и окружение тех, кто оперирует бюджетными потоками. Еще раз я возвращаюсь к мысли в начале нашего разговора. Вот эта роскошь напоказ, конечно, не повсеместная, но те, кто может себе позволить… Собственно, мы видим то, что мы видим. Я думаю, такие моменты играют здесь свою роль. Ольга Арсланова: Послушаем Московскую область, Виктор на связи. Добрый вечер. Сергей Старовойтов: Представитель среднего класса. Ольга Арсланова: Да, наверное. Сейчас уточним. Виктор, вы представитель среднего класса? Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Виктор, здравствуйте, мы слушаем вас. Зритель: Алло. Я вас слушаю. Можно говорить? Ольга Арсланова: Можно, говорите. Зритель: Я хочу сказать… Что далеко ходить? Живу в 80 километрах от Москвы, работаю в сфере ЖКХ. Я просто (ну, не только я, а многие со мной согласны) не пойму многого. Почему в сфере ЖКХ вообще людям не повышают практически заработную плату, а наоборот – понижают? Бедные дворники 14 тысяч получают. Ну, это вообще!.. Я работаю сантехником пятого разряда – и 20 тысяч. Все! И это постоянно. У нас все электрички, все ездят в Москву работать, только в Москву. Вот так бывает постоянно. А работы хватает, всегда полно. Даже те же дворники – шестидневка, с утра до вечера. 14 тысяч, ну, редко 15 тысяч получают… Ольга Арсланова: Вы рассказали о том, как в вашей отрасли зарабатывают и как люди живут с такими зарплатами. А как вы представляете себе средний класс? Он каким должен быть? Как это выглядит? Зритель: Ну, не знаю. Сколько раз мы ходили к начальству, обращались. Хотя бы 35 тысяч для того, чтобы… Мы забыли, что такое походы в кинотеатры. А уж в отпуск – это надо копить года два. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Петр Кузнецов: Регулярный отдых и походы в кинотеатры – вот что такое средний класс. Ольга Арсланова: А какой-то уровень зарплат для среднего класса в среднем есть? Или опять же это зависит от регионов? Сергей Старовойтов: Во-первых, это субъективно, от региона к региону. Ольга Арсланова: Но наверняка же есть формальные какие-то показатели. Сергей Старовойтов: Формальные критерии Росстат сказал: выплатил ипотеку, и есть два региональных прожиточных минимума. Пей, гуляй, веселись, что называется. Ольга Арсланова: Квартиры разные и машины тоже разные. Сергей Старовойтов: И квартиры разные, и уровень развлечений тоже разный. Для кого-то это в кино сходить, а кому-то на Лазурный берег съездить. Ольга Арсланова: С какой зарплатой можно точно считать себя средним классом? Сергей Старовойтов: Вы знаете, я бы избежал говорить об уровне… Почему избежал бы? Мы все с вами понимаем, что есть национальная программа по ликвидации бедности в стране. Об этом говорит президент, запущены определенные экономические механизмы. То есть эта проблема признана на государственном уровне. На государственном уровне признано, что около 20 миллионов человек находятся за чертой бедности, то есть официально бедные люди. Сколько их находится… Петр Кузнецов: То есть их еще больше, понятно. Сергей Старовойтов: Ну, судя по всему, да, потому что мы понимаем, что какие-то цифры где-то «подъедаются» региональными чиновниками. Понятно, в любом регионе губернатор ответственен за то, чтобы бороться с бедностью у себя в регионе, поэтому, конечно, никто не заинтересован в том, чтобы показывать, хвалиться этими цифрами. Конечно же, их скрывают. То есть можно предположить, что бедных в стране гораздо больше. А что такое 20 миллионов? Ну, это пятая часть страны практически, ну, чуть меньше, конечно. Поэтому, понимаете, в приоритетах у государства – не средний класс увеличивать, а в приоритетах у государства – хоть как-то сократить количество бедных в стране. А что такое «победить бедных»? Это значит – тех людей, которым не хватает на еду. И если уважаемый собеседник, который позвонил… Да, ничего хорошего в этом нет, это унизительно, это несправедливо и, в конце концов, вряд ли может позволить человеку как-то удовлетворенно существовать, тем более в нашем климате. Мы же не в Греции живем, где это может компенсироваться какими-то еще благами, которые дала, к счастью, природа. У нас, понятно, все сурово. И если нет еще возможности компенсировать это зарплатой, то… Петр Кузнецов: Да, понятно. Вкладываться не в средний класс, а заниматься как раз одним из Майских указов по сокращению бедности. Вряд ли это удастся сделать более быстро. Сергей Старовойтов: Представитель среднего класса переживает, что он не может съездить лишний раз в отпуск и купить автомобиль чаще, чем он покупает. А рядом с ним находится человек, который не может себе элементарно купить кусок хлеба или чего-то получше. Он мечтает о колбасе, проще говоря, а не об отпуске еще одном. Петр Кузнецов: Причем соседи. Сергей Старовойтов: Конечно, абсолютно. Петр Кузнецов: У нас как раз мнения разных жителей разных городов. На улицах наши корреспонденты подходили к ним с одним и тем же вопросом: «Какой доход нужен, чтобы относиться к среднему классу?» И вот какой примерно портрет мы получили. ОПРОС Петр Кузнецов: Самый высокий был назван в Магадане – 250 тысяч рублей. Тут, конечно, вопрос: имеется в виду на человека или на семью? Почему-то вот такой разброс мы получили. Сергей Старовойтов: Вы знаете, есть такой интересный эксперимент, который социологии неоднократно проверяли. Когда человека спрашивают: «Сколько, как вы считаете, вам нужно зарабатывать? Сколько вы хотели бы зарабатывать?» – то чаще всего он называет цифру в два или чуть более раза выше, чем он зарабатывает сейчас. Ольга Арсланова: Ему кажется, что жизнь изменится сразу к лучшему. Сергей Старовойтов: Ну да. Потому что он будет получать в два раза больше. И это используют HR-специалисты при собеседованиях, чтобы понять, на каком уровне сейчас человек находится. То, что мы слышим, говорит одно: люди в России неприхотливые. И счастливо правительство, у которого есть, в общем-то, такие спокойные граждане. И наверное, с точки зрения правительства, это все видится чуть по-другому, но мы понимаем, что люди спокойные и люди хотят немногого. У нас очень неприхотливые люди. Они хотят работу, и они хотят, в общем, довольно скромные заработки, которые бы позволили… Вы же слышите, в этих комментариях не было каких-то излишеств или роскоши. Мороженое и отпуск. Поэтому люди очень спокойные в этом. Ольга Арсланова: Это значит, что сейчас они себе даже этого позволить, скорее всего, не могут? Сергей Старовойтов: Ну, либо редко, либо редко. И как раз эта статистика Росстата об этом и говорит. Что такое 2%? Ну, бог с ними, с 2%. В среднем это 14%, как говорит Росстат, 14% в регионах, которые причисляют себя… вернее, не причисляют, а попадают по показателям к среднему классу. Петр Кузнецов: При этом могут себя не ощущать им. Вот как-то так у нас это работает. Сергей Старовойтов: Ну, самоощущение – это психологическая категория. Петр Кузнецов: Это верно. Сергей Старовойтов: Для кого-то жемчуг мелкий, а для кого-то щи жидкие. Петр Кузнецов: Точно! Давайте завершим вопросом из Новосибирской области: «Считает ли ваш эксперт средним классом себя?» Сергей Старовойтов: Вы знаете, я думаю, что да. В конце концов, я еще раз говорю, это категория психологическая. И люди, получившие высшее образование, чаще себя относят к среднему классу по самоощущениям. Потому что ощущение полноты жизни дают не только деньги, но и какие-то интеллектуальные занятия, которые, как известно, стоят не так дорого. Это книги, это какое-то кино, которое сейчас можно с помощью интернета получить, это какие-то путешествия по стране и так далее. То есть быть средним классом образованному человеку гораздо проще, чем человеку, у которого существуют только, скажем так, телесные удовольствия. Ольга Арсланова: Тогда от материального – к духовному и интеллектуальному. Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. Представитель вымирающего класса у нас был в гостях – эксперт Сергей Старовойтов, политолог, глава федеральной экспертной сети «Клуб регионов». Спасибо большое. Сергей Старовойтов: Спасибо, коллеги. Ольга Арсланова: Спасибо.