Иван Князев: В каждой российской школе должны появиться советники по воспитанию детей, такую задачу поставил президент. По его мнению, эти люди должны, как минимум, разбираться в детской психологии, разговаривать, помогать детям в разных ситуациях, разных вопросах. Чем еще они будут заниматься? Узнаем у специалистов. Марина Калинина: И вас хотим спросить – вы помните своего завуча по воспитательной работе, если, конечно, такой был в вашей школе? Должны ли такие люди быть в школе, как вообще эта система должна работать, стоит ли нам использовать опыт советских школ и советского образования? Пишите, звоните, высказывайте свое мнение в прямом эфире программы «ОТРажение». А прямо сейчас к нам присоединяется Татьяна Половкова, директор фонда «Национальные ресурсы образования». Здравствуйте, Татьяна. Татьяна Половкова: Добрый день. Иван Князев: Здравствуйте, Татьяна Викторовна. У меня был такой завуч, и причем, хуже того, он еще был (это была женщина) у меня классным руководителем, поэтому мне жилось несладко, потому что поведение хромало. Татьяна Викторовна, чем главным должны заниматься эти советники сейчас? Татьяна Половкова: Сразу хочу вам сказать, завучи никуда не исчезнут. То есть завуч – это все-таки административная работа, это человек, который будет координировать всех специалистов по воспитанию. А у нас, помимо советников по воспитанию, еще также могут быть в школе социальные педагоги, педагоги-организаторы, вожатые – это все зависит от того, как школа функционирует в настоящее время, какая там принята программа по воспитанию, от многих факторов. А советник по воспитательной работе должен конкретно заниматься работой с детскими общественными объединениями, то есть он должен становиться звеном между школой и социальными партнерами и должен работать с ребятами над их проектами, над развитием их способностей, как сейчас стало модно говорить – говорить с ними на одном языке. То есть для этого, в том числе, должен разбираться в том, что происходит в социальных сетях, какой контент наиболее интересен детям, в каких группах они состоят, насколько это угрожает сегодня ребятам, как с этим работать, если угрожает. Иван Князев: Причем здесь воспитание? Почему это называется «по воспитательной работе»? Татьяна Половкова: Если мы вспомним, какие у нас поправки внесли по воспитанию в закон об образовании, мы увидим, что там предельное широкое понятие воспитания, там есть, мне кажется, отлично сформулированная часть, что ребенок должен быть готов к самоопределению на основании и интересов семьи, и своих интересов, и истории России, и истории малых народов, и традиций и так далее. То есть ребенок должен понимать мир, он должен понимать свое место в нем и должен быть готов самостоятельно действовать. Это на самом деле колоссальная задача, это тяжелый труд, потому что даже просто осознать себя, осознать, в том числе, свою некоторую сепарацию от семьи, то есть ты взрослеешь, ты становишься более самостоятельным, ты должен стать самостоятельным. Ты должен понимать, чем ты хочешь заниматься, ты должен понимать, как ты вообще относишься к происходящему вокруг, ты должен в идеале, наверное, приносить пользу людям вокруг себя. Марина Калинина: Татьяна, как (извините, что я вас перебиваю) этому можно научить? Честно, мне не очень понятно. Татьяна Половкова: Это действительно очень сложно, потому что здесь есть как минимум две части: ты должен знать, и ты должен быть готов действовать самостоятельно. В том числе для этого в школы вводятся проекты. У нас сейчас по стандарту каждый ребенок должен разработать и защищать индивидуальный проект. И если всерьез к этому относиться, то проект – это не реферат, не какая-то там поделка, это именно ребенок садиться с куратором и думает: «А что тебя лично беспокоит?». И разных детей разные вещи беспокоят. Кого-то беспокоит экология, кого-то – защита животных, кого-то – буллинг. И ребенок продумывает, что беспокоит лично его и что уже прямо сейчас он может начинать делать. И самое, на мой взгляд, ценное, что может сделать советник – за счет того, что он перемещается между школой и бизнесом, социумом, какими-то внешними партнерами, детскими общественными объединениями – он может помогать ребенку учиться выстраивать эту систему взаимодействий, вот не что-то прописанное в школьной программе, а вот куда я со своей идеей пойду и что смогу сделать, чего смогу добиться, смогу ли я убедить людей ко мне присоединиться, и могу ли я лично что-то вокруг себя изменить. Если вот это получиться сделать хотя бы с половиной детей на этом этапе (сейчас 2500 советников пришли в школы, понятно, что не всех детей сразу они смогут вовлечь в эту деятельность), даже если будет половина, если просто такая культура начнет в школе формироваться – это будет очень здорово. Иван Князев: Половина – это, конечно, несколько оптимистично. Но не все дети, наверное, захотят какие-то проекты, не у всех возникнут идеи. Просто есть опасения, сейчас функционал этих людей, которых вы описываете, больше напоминает, я не знаю, старым словом «пионервожатый» можно обозвать, только вот на новый лад, с новыми проектами, с новыми технологиями, коуч какой-нибудь и так далее. Я не зря спросил, причем здесь воспитание? Если в этом процессе будет какая-то воспитательная составляющая, то это хорошо. Будет ли она все-таки? Татьяна Половкова: Видите, тут весь вопрос в том, как мы понимаем воспитание. Если мы понимаем под воспитанием, знаете, такое назидательное объяснение, чего делать не надо – это как раз будет плохой вариант. Иван Князев: А здесь больше про развитие, да? Здесь больше про развитие личности ребенка? Татьяна Половкова: На мой взгляд, настоящее воспитание – это и есть развитие личности, это и есть максимальное усиление того, что в тебе есть хорошего, и максимально адекватная здравая работа над тем, что тебя по каким-то причинам не устраивает. То есть кого мы понимаем сегодня под словами «воспитанный ребенок?». Он никогда не дерзит, он никогда не говорит ничего плохого, ни учителям, никому не перечит. Он максимально подробно, максимально точно выполняет все инструкции. А насколько ему внутри себя вот с этим хорошо? А насколько он делает это не из опасения какого-то неодобрения, а насколько он умеет самостоятельно что-то такое в жизни, насколько он сможет в будущем это сделать? То есть это в том числе вопрос, что это советник (это моя очень оптимистичная надежда, основанная в том числе на экспертных обсуждениях, которые ведутся сейчас) должен в том числе суметь разглядеть ребенка, есть ли у него какие-то внутренние проблемы. На мой взгляд, поэтому президент сказал про психолога. То есть он должен понять, что с ним в реальности, в школьной жизни происходит, и если там вдруг есть что-то, что угрожает в будущем этому самоопределению, самостоятельности, вместе с другими специалистами проработать. На мой взгляд, это и есть воспитание. Марина Калинина: Давайте послушаем, что думает по этому поводу Василий из Амурской области, он с нами сейчас на связи. Василий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Марина Калинина: Слушаем вас. Зритель: Мое мнение такое, что нужно прежде всего в школах ввести ответственность родителей за поведение их детей. За оскорбление учителя нужно вводить крупные штрафы, за срыв урока, в частности, по телефону. И вообще, когда ученик приходит в школу, телефон нужно сдавать. Они срывают уроки, они оскорбляют учителей, учитель в ответ ничего сказать не может. Если он что-то сказал, родители бегут в прокуратуру. Учителей у нас в ближайшем будущем нормальных не останется, у нас уже не учителя, у нас, собственно говоря, люди, которые выдают материал, они не обучают детей, они выдают материал. А выучит он его, не выучит. И еще, конечно, пользуясь случаем, хочу сказать, что система ЕГЭ полностью подорвала авторитет нашей русской и советской школы. Дети выходят, извините за выражение, на 70% дебилы, честное слово. Иван Князев: Спасибо. Марина Калинина: Спасибо за ваше мнение, но мы сейчас не о ЕГЭ. Но вот смотрите, Татьяна, получается, что и родителей надо воспитывать, чтобы они за своих детей несли ответственность. Иван Князев: Коммуникация будет какая-то? Татьяна Половкова: Да, но давайте мы все-таки вспомним, что родители у нас в первую очередь по закону и, наверное, по какому-то душевному порыву, естественным образом несут ответственность. Эта ответственность прописана и в законе и, наверное, в душе каждого родителя. Другое дело, что не всегда школа в состоянии воспользоваться вот этими рычагами адекватно. И не всегда школа считает нужным все возможные законодательные механизмы запускать. Потому что, если ребенок ведет себя как-то не очень правильно, не соблюдает устав школы, основной вопрос, который волнует педагогов (и тем более психологов) – почему он это делает, зачем он это делает. Даже не «почему», а «зачем», то есть что он хочет? Он хочет привлечь к себе внимание, которого ему не хватает, он хочет каким-то образом выразить протест против чего-то. Так надо работать вот с этим, с тем, что у него происходит внутри. А если мы там в очередной раз родителю выпишем штраф (можно и сегодня это сделать), даже если мы скажем: «Если ваш ребенок не слушает учителя, 100000 рублей вам штраф» – кому от этого будет лучше? Не школе точно, не родителям, тем более не самому ребенку. То есть если мы ставим в центр задачу, чтобы ребенок внутри школы у нас чувствовал себя комфортно, спокойно, чтобы он пребывал в развивающей среде, а не в такой, в которой все нельзя, тогда мы и вопросы про воспитание ставим соответствующим образом. Если же мы воспитание воспринимаем как систему запретов, тогда, конечно, без штрафов нам не обойтись. Но мне кажется, это тупиковый путь. Марина Калинина: Еще один звонок у нас есть. Иван Князев: Нижний Новгород, Валентина на связи, здравствуйте, Валентина. Зритель: Здравствуйте. Я просто человек уже довольно старый, мне 76 лет, я вспоминаю свою школу, у нас был такой вожатый, он был в штате, человек, которому подчинялся пионервожатый и комсорг школы подчинялся, что называется. Они вели совместно воспитательную работу с учениками. Так что это не ново. По крайней мере, если вот сейчас назначают, только его называют, наверное, по-другому, а только у нас не будет пионервожатых и не будет комсоргов, только и всего. Как это дальше будет развиваться – посмотрим. Марина Калинина: Посмотрим. Спасибо. Иван Князев: Спасибо вам, Валентина. Татьяна, я просто хотел узнать, у нас такое количество специалистов найдется? Президент пожелал, чтобы в каждой школе был такой специалист. Просто не получится ли так, что просто кто-то номинально будет занимать эту должность для того, чтобы директор отчитался в региональном Минобразования? Татьяна Половкова: Это, конечно, самый большой риск на сегодня. Потому что у нас все-таки, мы понимаем, что школа в принципе недофинансирована и кадрами не укомплектована (даже учительскими на 100%) настолько, чтобы спокойно вести образовательную программу. Понятно, что выделение дополнительных ставок потребует либо дополнительного финансирования, либо приведет, к сожалению, к сокращению каких-то действующих сегодня специалистов. К сожалению, у нас под раздачу уже попали психологи, их уже катастрофически не хватает в школах, а мы понимаем, что все-таки советник по воспитанию (несмотря на то, что было высказано президентом пожелание, чтобы это был психолог, сегодня, по крайней мере, такого требования нигде нет), что это именно человек с психологическим образованием. Поэтому, конечно, к этому проекту здесь будет приковано серьезное внимание, в том числе внимание прессы. Я надеюсь, что именно это внимание позволит избежать формализма. То есть все-таки те люди, которые сейчас будут занимать эту должность прошли серьезный отбор, у них было три этапа отбора, целый конкурс, было обучение на лучших федеральных площадках, они смотрели самые современные, самые неформальные технологии работы с детьми, многие даже с колоссальным педагогическим опытом открывали для себя много нового. Поэтому я надеюсь, что все-таки в этот раз этот начинание будет доведено до реализации в том виде, в котором это будет максимально полезно. Иван Князев: Мы тоже на это надеемся. Марина Калинина: Спасибо. Иван Князев: Спасибо вам большое. Татьяна Половкова, директор фонда «Национальные ресурсы образования», была с нами на связи. Марина Калинина: Давайте сейчас посмотрим небольшой сюжет. «Вы помните своего школьного завуча?» – такой вопрос задавали наши корреспонденты. Иван Князев: Понастальгируем. Марина Калинина: Да. ОПРОС Иван Князев: Эх, кто не боялся похода к завучу. Марина Калинина: Да, к директору. С нами на связи Амет Александрович Володарский, омбудсмен в сфере образования. Здравствуйте, Амет Александрович. Амет Володарский: Да, коллеги, добрый день. Я как раз с самого сердца образования, сегодня в России сердце образования находится на ММСО – Московском международном салоне образования, в том числе мы обсуждаем и эту тему. Марина Калинина: Тогда давайте с пылу с жару рассказывайте, что вы там обсуждаете. Иван Князев: Что говорят коллеги? Амет Володарский: Смотрите, я выражу, наверное, объединенное мнение, рискну, во всяком случае, и я с ним согласен. Во-первых, вы должны понимать, что завуч и завуч по воспитательной работе – это не одно и то же. Марина Калинина: Это два разных завуча. Амет Володарский: Это два разные завуча. Вообще тот завуч, которого мы привыкли классически видеть – это (сейчас модное какое-то такое название) педдизайнер, в общем, методист, это человек, который выполняет все необходимые функции обеспечения программы, прослеживания рабочих карт и так далее, составление расписания. В общем, на самом деле это такой мозговой центр. Все, что касается завуча по воспитательной работе, в общем, это не ново, это действительно было, единственное, что на рубеже, на закате Советского Союза завучи по воспитательной работе фактически не отвечали тем задачам, которые ставились. Они фактически контролировали вожатых, основную функцию воспитательной работы вели вожатые. И тут мы плавно переходим к следующей, на мой взгляд, очень важной теме – это столкновение таких тезисов, столкновение двух разных эпохальных систем. То есть одна система императивная, полуказамернная, которая была создана в 1920-ые годы, она была оправдана, когда нужно было бороться с безграмотностью и с беспризорностью. И тогда фактически учитель выступал в качестве, ну, если не замполита, то такого практически полувоенного субъекта. И, к сожалению, такая немножко архаичная система передачи знаний до сих пор осталась. Самое интересное, что, несмотря на то, что самоизоляция вывела на поверхность тему дистанционного образования в качестве дополнительного образования, мы увидели, что вот эта архаичная система перешла и туда, то есть это не в реальном понимании, то, что сегодня очень многие люди борются с цифровизацией образования, на самом деле они даже не знают, что такое цифровое образование, потому что они подменяют понятия, думая, что то самое дистанционное образование, которое сегодня дает условно классическая школа – это есть цифра. Нет, это не цифра, это просто перетащенная вот эта система старая на новый лад, где просто преподаватель находится не в классе, а в телике или в айфоне. Марина Калинина: Смотрите, если брать более конкретные вопросы, кто должен, каким специалистом должен быть этот человек, который будет заниматься воспитательной работой в школе? Иван Князев: Помимо знания психологии. Марина Калинина: Кто он должен быть? Амет Володарский: На мой взгляд, это очень ответственная должность. Я без ложного пафоса хочу сказать, что это очень ответственная должность, потому что этот человек формирует (вместе, в общем-то, и с другими учителями) мировоззрение ребенка. И соответственно, конечно, мне хотелось бы, чтобы это были те люди, которые будут ориентироваться на классическую литературу, культуру, культуры народов Российской федерации, то есть вот этот компонент, вычленяя оттуда, из эпосов, из классической литературы какие-то очень важные воспитательные элементы и предлагая эти воспитательные элементы имплементировать в школьную программу, причем это можно сделать по-современному, не просто назидательно. Мне не хотелось бы, чтобы эти люди выполняли роль таких казарменных надзирателей, которые будут просто заставлять детей ходить строем на раз-два рассчитайся, это будет неправильно. Иван Князев: Не плеваться и не курить за углом школы. Марина Калинина: Смотрите, сейчас такие дети, как сказать, не очень-то идут на контакт. Амет Володарский: Я не согласен. Марина Калинина: Возможно, я не спорю. Амет Володарский: Вы понимаете, каждое новое поколение, как становится старше, начинает жаловаться на последующее поколение. Это будет всегда, потому что это прогресс. Наша задача – просто найти формы взаимодействия с новым поколением. И опять говорю, что в итоге происходит следующее – идет столкновение этих двух систем. И сейчас новое поколение (как хотите их называйте – зумеры, поколение Z и так далее) – это люди совершенно открытые, они такие пассионарии, они готовы воспринимать информацию, но только нужен механизм новый, не архаичный. Иван Князев: И ключик, чтобы к ним подобраться. Амет Володарский: Я просто в качестве примера, мы долгое время (и в том числе на ОТР) обсуждали, нужно ли иметь аккаунт в соцсетях учителям? Я говорю, что нужно и даже должны педагоги иметь аккаунт в соцсетях, потому что это площадка общения с молодежью. Иван Князев: Как минимум, это способ такого взаимодействия «свой – чужой» с молодым поколением. Амет Володарский: Конечно. Иван Князев: Амет Александрович, смотрите, какой момент, сейчас достаточно модно упаковывать всякие инициативы в красивые проекты. Наш предыдущий эксперт говорил: «Да, захочет ребенок заниматься экологией или еще чем-то». А возможности-то будут у школы? Не во всех школах интернет-то есть. Ну хорошо заниматься экологией. Амет Володарский: Вы знаете, в вашем вопросе я увидел сразу несколько вопросов. Я хотел бы сконцентрироваться на том, что сам образовательный процесс не может идти без воспитательного процесса. И даже преподаватель математики, который рассказывает про функции, несет роль воспитателя. И сегодня, в принципе, учебные планы и возможности, как бы я не критиковал ФГОСы, сегодня есть возможности в том числе с помощью сетевого образования покрыть вот этот дефицит. Например, про то, что вы говорите, есть ли возможность у госшкол. Покрыть этот дефицит можно, в том числе привлекая частное образование. Мы как раз сегодня на форуме и это обсуждаем, потому что частное образование не должно быть в отрыве от образовательной политики, и у них есть чем поделиться с госшколами. Поэтому, наверное, появление этого воспитателя, который мог бы ориентироваться, в том числе, на дополнительные программы, я думаю, что здесь можно было бы пригласить частное образование в помощь в реализации этого проекта по воспитанию в школе. Марина Калинина: Давайте послушаем Геннадия из Ставропольского края, он дозвонился нам в прямой эфир. Геннадий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Очень нужная, вовремя продуманная ситуация введения этих должностей завуча по воспитательной работе, это старая наработанная система еще при Советском Союзе. У меня опыт большой в этом деле, поэтому сразу скажу: главное сейчас надо обратить внимание. Пишут, как осуществляется, завуч должен контролировать внешкольное поведение учащихся. Вопрос возникает: как он будет это делать? Как? Иван Князев: Домой ходить, как раньше. Зритель: Нет, стоп. Я скажу вам так, нужно получать, чего греха таить, информацию из этих мелких группировок школьников в классах, не знаю, в школах. Смотришь по телевизору: группа девушек избивает свою соученицу ногами. Но не сразу же возникла эта ситуация, значит, что-то нарастало. Почему не получил никто информацию, что это произойдет, чтобы пресечь? Вот задача этого завуча по воспитательной работе. Поэтому надо туда подбирать людей, которые будут иметь хотя бы навыки четкого установления психологического контакта в этих группировках с отдельными, допустим, учениками. А то, что это нужно – однозначно нужно вводить. Марина Калинина: Спасибо. Иван Князев: Спасибо вам. Марина Калинина: Амет Александрович, как вам такой аспект? Амет Володарский: Насколько я понимаю, наш слушатель просто поддерживает введение завучей по воспитательной работе. Я говорю, что да, это правильно, вопрос только, какие механизмы воспитания, и что мы ставим во главу угла, потому что мы можем хоть тысячу поставить воспитателей и директоров по воспитательной работе, но если у нас в обществе до сих пор есть проблемы со здоровьем, есть какие-то общественные проблемы. Ведь школа – это часть общества, если решать этот воспитательный вопрос, его нужно решать комплексно, потому что мы прекрасно понимаем, что если в одной семье что-то запрещено и является табу, а в другой семье это совершенно положительный или позитивный пример, то он с этим примером приходит в школу и начинает соответственно себя вести, то здесь никакой воспитатель не справится. То есть это должна быть общая, совместная, комплексная работа. Марина Калинина: Совместная комплексная работа. Иван Князев: Целая система. Спасибо вам большое. Марина Калинина: Спасибо. Иван Князев: Амет Володарский, омбудсмен в сфере образования, был с нами на связи, мы говорили о новой должности, которая появится в школе – советники по воспитательной работе.