Виталий Млечин: Сейчас поговорим о современных технологиях, как и обещали. И тут есть сразу несколько важных новостей. Одна из них: корпорация Apple сообщила о проблемах с безопасностью своих устройств – iPhone, iPad, Mac – в общем, всего. Из-за обнаруженной уязвимости хакеры могут получить полный административный доступ к гаджетам, – заявили в компании. Рекомендуется обновить операционную систему iOS до последней доступной версии. И еще одна новость: президент компании InfoWatch Наталья Касперская заявила, что при желании все смартфоны на территории России можно отключить в рамках кибервойны против нашей страны. Речь идет не только об айфонах, но и всей технике на Android. Ну, если это произойдет, то это не сильно ударит по инфраструктуре страны, как говорит Касперская, пользователи перейдут просто на кнопочные телефоны. Готовы ли мы к такому? Давайте обсудим. Поделитесь своим мнением. 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира. 5445 – бесплатный номер для ваших SMS-сообщений. Зависите ли вы от смартфона? Или у вас и так сейчас кнопочный телефон, вы разницы не заметите? Напишите или позвоните. Давайте обсудим эту важную тему. А у нас в гостях Павел Мясоедов, партнер и директор компании «ИТ-Резерв». Павел Сергеевич, здравствуйте. Павел Мясоедов: Виталий, здравствуйте. Виталий Млечин: Давайте начнем с Apple и с этой самой уязвимости. Вообще принято считать, что смартфоны на iOS достаточно безопасные. И вдруг сама компания заявляет, что есть какие-то критические уязвимости. Почему так? Павел Мясоедов: В целом программное обеспечение Apple, и не только на айфонах, но в том числе и на компьютерах, считается одним из самых безопасных, потому что каждая новая версия создается на основе единой базы, но фактически с чистого листа. То есть каждая новая система – это новая архитектура, которая прорабатывается и создается, в отличие, например, от операционных систем Windows на компьютере, которые делаются посредством доработки предыдущей версии, и за долгий период времени копится большое количество ошибок. Но даже Apple не защищена от некоторых уязвимостей или каких-то так называемых бэкдоров на IT-языке. Связано это с тем, что любая операционная система – это крайне сложный программный продукт, который разрабатывает просто армия людей. Это тысячи, а иногда и десятки тысяч. И, конечно, за период времени разработки в любой операционной системе появляются какие-то уязвимости. В данном случае Apple рассказала нам про известную уязвимость, которую они сами нашли. Но я практически на сто процентов гарантирую, что в любой операционной системе, в том числе в текущей версии, существуют и другие уязвимости, которыми специально пользуются какие-то хакеры или группы мошенников. Виталий Млечин: С непрофессиональной точки зрения могло бы показаться, что именно системы Apple такие надежные, потому что они очень сильно ограничивают пользователя в действиях, а вот Android, например, гораздо больше возможностей именно пользователю предоставляет. Вот как-то на этом все время акцентировалось внимание. Это так? Павел Мясоедов: Да, это действительно, наверное, один из самых важных комментариев или замечаний по отношению к операционным системам Apple. Действительно, iOS и macOS – это закрытые операционные системы, так называемые закрытые операционные системы. На уровне пользователя мы не можем вносить в них какие-то большие конфигурации или какие-то адаптации, адаптировать их. Более того, все действия строго регламентированные. И все, что происходит с операционной системой, обычно видно пользователю, в отличие от Android или от Windows на компьютере, где может происходить все что угодно. Но, опять же, существуют определенные слои операционной системы, которые нам не видны. И как раз те самые бреши, которые выявила или о которых объявила Apple – это те бреши, которые мы с вами как обычные пользователи сразу на экране не видим. Это так называемые… Вот у них произошла брешь на уровне нижней операционной системы. Это кусок системы, который взаимодействует непосредственно с «железом» телефона: с камерами, с оперативной памятью, с другой технической атрибутикой. И вот на этом уровне произошла брешь. На самом деле злоумышленники в таком случае могут получить доступ к контролю над всем устройством. Виталий Млечин: А как? Ведь если даже пользователь не может, как же злоумышленники могут? Это надо получить физический доступ к устройству или можно как-то удаленно? Павел Мясоедов: Для пользователя в целом это выглядит намного проще. То есть мы пользуемся телефоном, и каждый раз, когда в любой программе мы что-нибудь впечатываем или отправляем сообщение, происходит так называемый запрос от программы, которую мы смотрим, к северу, ну и дальше, например, к операционной системе от сервера обратно возвращается сигнал. И вот злоумышленники перехватывают эти каналы, таким образом пробрасывая свой собственный, скажем так, «кабель», фигурально выражаясь, к нижним слоям этой системы, которые общаются с «железом». И после этого он может туда отправлять в любой момент нужный сигнал – например, получить доступ к нашей с вами камере. И мы даже про это ничего не будем знать. Виталий Млечин: Это, конечно, тревожно звучит. Павел Мясоедов: Это тревожно. Виталий Млечин: А как вы думаете, зачем Apple объявляет об этом? Ну, казалось бы, выпустил просто обновление, закрыл «дыру» – и все тут. Павел Мясоедов: В принципе, если бы с этой проблемой сталкивались только пользователи, то, наверное, Apple могла бы скрывать эту информацию. Но существуют так называемые биржи киберпреступников… Они называются не «биржи киберпреступников», а они называются «биржи киберспециалистов», но на самом деле на этих биржах покупают доступ к разного рода уязвимостям: либо какие-то враждебные государственные организации, либо прямо настоящие преступники и мошенники. Они получают доступ к инструкциям, как, соответственно, использовать эту брешь в своих интересах. Там идет постоянная торговля. И, естественно, при желании можно посмотреть, какая уязвимость была куплена. Поэтому если Apple даже и скроет эту информацию, но она вытечет где-нибудь на такой бирже, то, естественно, это будет еще больший удар по их репутации, нежели самим про это рассказать. Виталий Млечин: Хорошо. Получается, что если даже у Apple с ее закрытой системой есть такие бреши, которые позволяют дистанционно получить практически полный контроль, получается, что у Android еще хуже дела обстоят? Павел Мясоедов: Ну, с одной стороны – да. С другой стороны – нет. На уровне разработчика операционных систем, да, действительно, Android – совсем незащищенная операционная система, туда можно «селить» абсолютно любые программы. Но если пользователь соблюдает базовые меры предосторожности, например, ходит только в одобренные производителем устройства, а не операционной системы, в одобренные магазины приложений, в какой-нибудь фирменный магазин приложений Huawei или Samsung, где происходит отбор программ, если пользователь устанавливает антивирусы… Например, наши российские антивирусы – они одни из лучших в мире. Если их постоянно обновлять и устанавливать, то они периодически гораздо лучше следят за нашей с вами безопасностью, нежели сам производитель или разработчик операционной системы. Виталий Млечин: А вот эти самые обновления действительно закрывают эти «дыры»? Павел Мясоедов: Чаще всего – да. Знаете, это как двойной фронт. С одной стороны – мошенники и преступники, или какие-то вредоносные организации, а с другой стороны – так называемые «белые» хакеры или cyber security компании, к которым относится в том числе и моя компания. Соответственно, идет с другой стороны борьба, постоянный поиск этих уязвимостей, но, опять же, для благих намерений, чтобы их скрыть, чтобы рассказать. Виталий Млечин: А почему не получается сразу закрыть эти уязвимости? Ведь если их достаточно легко с обновлением закрыть, то, казалось бы, почему они вообще появились? Павел Мясоедов: Давайте очень простой такой пример. Разработка какого-нибудь небольшого приложения, не знаю, для управления видеокамерой дома или для чего угодно дистанционно – это где-то порядка полутора-двух лет разработки командой в 30–100 человек. А разработка операционной системы – это приблизительно несколько тысяч человек, и желательно лет пять. То есть каждая операционная система, которую мы видим, она начинает разрабатываться очень большой период времени назад. Соответственно, за этот период времени человеческий фактор никто не отменял, где-то что-то пропускают. От этого они и возникают. Виталий Млечин: То есть это просто какая-то ошибка? Или хакеры учатся использовать вот то, что разработчик задумал для одной цели, с какой-то другой целью? Павел Мясоедов: Да, действительно, бывают случаи, когда хакеры не просто ищут какие-то изъяны или бреши в системах безопасности, а они пытаются встроиться в логику программы… То есть программа – это код, по определенным логистическим правилам написанный. Они пытаются встроиться в эту логику, чтобы подменить правильную своей плохой и таким образом еще более незаметно попытаться осуществить свои противоправные действия. Виталий Млечин: А насколько часто это реально получается? Насколько часто действительно эти уязвимости используются какими-то злоумышленниками? Павел Мясоедов: Вы знаете, использовать такого рода уязвимости на самом деле достаточно дорого, если это серьезные уязвимости или уязвимости в серьезных операционных системах, вроде macOS или iOS. Но когда речь идет, например, о больших враждебных государственных организациях, которые оперируют из-за рубежа, то, естественно, там бюджеты там позволяют этим заниматься очень серьезно. Существуют реальные кибервойска и в Соединенных Штатах, и, в принципе, во всех странах, которые, естественно, инвестируя в это миллионы долларов (без преувеличения), специально их выискивают, а иногда и работают с этими компаниями-разработчиками, для того чтобы использовать это в своих интересах. Виталий Млечин: Теперь давайте по поводу громкого заявления о том, что все смартфоны могут отключить на территории России. Вот вы только что сами сказали, что злоумышленник при желании может получить доступ практически ко всем функциям нашего телефона. Это, наверное, означает, что и производитель может, если захочет. Ему-то, наверное, даже попроще. Павел Мясоедов: Ну, вы знаете, теоретически или, наверное, гипотетически с определенной долей вероятности это возможно. Но на практике мы должны понимать, что заинтересантов в этом процессе, во-первых, не очень много и я не очень их представляю. Во-вторых, надо понимать, что производители всех смартфонов – это очень разнородные группы, находящиеся в разных государствах с разными интересами. Чтобы отключить смартфоны и перейти на кнопочные, должны все сговориться. А я вот, честно говоря, не очень представляю, кто может сговориться, чтобы отключить телефоны россиян. В конце концов, у нас есть Китай, который занимает гигантскую долю рынка. Есть, в конце концов, внутреннее производство смартфонов, которое сейчас появляется, и так далее. Поэтому отключить нас всех разом от смартфонов – нет. Виталий Млечин: Ну подождите. Производители смартфонов – это одно. Но у нас же фактически две операционные системы – iOS (соответственно, это Apple) и все Android. Понятно, что на Android много производителей, но операционная система-то Android. Павел Мясоедов: Не совсем так. Если речь идет об Apple, то, действительно, у них есть одна операционная система, и все права на ее обслуживание и, соответственно, передача прав на создание программа для нее, они полностью контролируются компаний Apple. Что касается Android, то это открыта операционная система, код лежит в открытом доступе. Да, сторонние производители могут вставлять в палки в колеса и осложнять их жизнь, но все равно запретить им пользоваться открытой операционной системой – ну, это практически невозможно, опять же в силу определенного процесса разработки. Поэтому, чтобы все Android разом у нас выключились – нет, это на уровне фантастики. Виталий Млечин: То есть корпорация Google, условно говоря, не может просто взять и… Павел Мясоедов: Корпорация Google может остановить обновления, новые версии операционной системы. В этом случае телефоны, которые работают, они могут стать менее безопасными. Но чтобы они перестали работать совсем – ну, это очень и очень теоретически и очень маловероятно. Виталий Млечин: Хорошо, сейчас успокоили немножко. Хотя многие наши зрители нам пишут: «У меня и так кнопочный телефон. В общем, ничего не потеряю». Но это только одна часть. А другая часть, наоборот, нам пишут… Вот из Воронежской области: «Без смартфона не представляю своей жизни. Все нужное есть в телефоне. Даже за ЖКУ платим с телефона». И ведь действительно это уже настолько прочно все вошло в нашу жизнь, что уже, казалось бы, без этого в принципе нельзя. А как вы считаете? Это действительно так? Павел Мясоедов: Вы знаете, это действительно так. И этим как раз пользуются злоумышленники. То есть интеграция смартфонов уже настолько высока, что мы уже своего рода стали, знаете, такими cyber-людьми, андроидами – как угодно можно нас называть. И, конечно, в последние годы этот тренд еще более сильно активизировался в связи с коронавирусом, то есть все люди стали гораздо чаще пользоваться как раз дистанционными услугами. Поэтому… Виталий Млечин: Это же очень удобно. Павел Мясоедов: Это очень удобно, но это не очень безопасно. Но, опять же, здесь идет работа на улучшение качества жизни, поэтому, естественно, cyber security, ну, или компании по кибербезопасности выпускают разную защиту для нас. Виталий Млечин: А почему это не очень безопасно? Павел Мясоедов: По той причине, что каждое новое приложение – это еще дополнительный камешек, в котором могут оказаться бреши. То есть не только операционная система, за которую отвечает производитель, она может иметь какие-то уязвимости, но любая новая программа может иметь уязвимости. Естественно, чем больше сервисов и программ у нас возникают, тем, соответственно, больше и выше риски. А риски могут лежать и на уровне разработки, и на уровне канала связи, и на уровне сервера, от которого предоставляется эта услуга. Например, нововведение, которое было энное количество лет назад в России, когда обязали компании переносить данные внутрь России, – это как раз об этом. Потому что до этого компании, например, даже российские разработчики программного обеспечения, они хранили данные пользователей или в принципе весь свой программный код на каком-нибудь сервере в недружественной стране. Соответственно, утечка там – утечка здесь. Виталий Млечин: Утечка там – утечка здесь. А кому это может быть на руку? Вот кто мог бы использовать эти утекающие данные и с какой целью? То есть это что? Это какие-то хакеры, которые хотят деньги похитить с кредитной карты? Или просто какая-то компания, которая хочет рекламу релевантную нам показывать? Кто этим пользуется? Павел Мясоедов: Очень грубо укрупняя, можно разделить этих заинтересантов на три группы. Это совсем базовые хакеры-мошенники, которые нацелены на то, чтобы украсть у вас маленькую сумму денег или, например, узнать вашу локацию и осуществить грабеж вашей квартиры в режиме офлайн (такое тоже может быть). Вторая группа – это определенные конкурентные войны между корпорациями, то есть, соответственно, хакеры работают на них. Виталий Млечин: А это распространено, да? Павел Мясоедов: Это распространено. Конечно, крупные какие-нибудь разработчики той же микроэлектроники в одной стране борются с другой страной или пытаются получить ранний доступ к разработкам – и вперед, на опережение, чтобы зарегистрировать патент на эту технологию, а потом ее доработать. Виталий Млечин: Ну, это, по крайней мере, не несет угрозы тогда для конечного потребителя, это они между собой. Павел Мясоедов: Для нас – в меньшей степени. И, наверное, самые серьезные киберпреступники – это третья группа, это когда речь идет о борьбе на уровне государств. То есть это специальные существующие кибервойска. Более того, многие из них известные. В Израиле, например, такие существуют. В каких-то странах запрещена их деятельность, в каких-то – нет. Но они в любом случае функционируют, и там уже идет прямо планомерная борьба и кибератаки. Виталий Млечин: А наша страна, ее место какое? У нас тоже достаточно сильные эти хакеры? Павел Мясоедов: Я могу ответить на таком маленьком примере. Обычно наши специалисты по кибербезопасности котировались в мире настолько, что их пытались со всего мира всегда переманить к себе. Отсюда можно ответить: да, у нас одни из лучших, наверное, киберспециалистов. И отсюда, конечно, наши компании в этом секторе лидируют. У нас есть очень серьезные компании по кибербезопасности. Виталий Млечин: Ну, это отрадно слышать, но тем не менее достаточно часто сейчас какие-то утечки происходят, какие-то личные данные оказываются в каком-то общем доступе все время. Это что такое? Это где-то недосмотрели? Или конкретно в этих структурах наняли не тех специалистов по безопасности? Павел Мясоедов: Вы знаете, это скорее на уровне заказчика. Просто крупным компаниям, у которых происходят утечки, нужно серьезно к этому относиться и вовремя обращаться к компаниям, занимающимся кибербезопасностью, нанимать себе качественных специалистов, которых в этой сфере у нас достаточно. Виталий Млечин: А теперь… Вот нам про технику пишут тоже, что нам бы свою технику – свой смартфон, свою операционную систему и так далее. И разговоры-то об этом идут достаточно давно. И, если я не ошибаюсь, вообще несколько попыток было. Был YotaPhone, были еще какие-то телефоны – чуть ли не от Роскомнадзора – российские, но они как-то не очень популярные были. Что у нас есть? Павел Мясоедов: Да, есть INOI (ну, это название бренда), есть еще определенные бренды наших девайсов. Здесь очень часто просто критикуют российских производителей за то, что у них компонентная база не российская. Но здесь сразу хочу заметить, что так абсолютно у всех. Не бывает телефона, созданного только в одной стране. Отвечаю на ваш вопрос. Я думаю, что будет происходить импортозамещение в этой сфере в ближайшие несколько лет, потому что до этого у крупных, скажем так, драйверов, локомотивов этой индустрии не было мотивации создавать свой смартфон, потому что было дешевле завезти какой-нибудь китайский, американский, любой аналог. Сейчас в силу объективных обстоятельств существуют каналы сбыта, существует спрос. Соответственно, сейчас целесообразно создавать предложение. Поэтому какие-то наши смартфоны должны начать появляться на полках, я думаю, в течение года точно. Виталий Млечин: Вот смотрите. Понятно, что в официальной рознице те же Apple или те же Samsung стоят каких-то совершенно колоссальных денег. Но есть же всем известный китайский портал, на котором все можно купить, в общем, примерно за те же деньги, которые это все стоило и раньше. Не переоцениваем ли мы сейчас конъюнктуру рынка, скажем так, в пользу наших производителей? Не окажется ли, что буквально уже сейчас или в течение нескольких месяцев цены в принципе вернуться к тому, что было, и снова станет невыгодно свое производить? Павел Мясоедов: Вы знаете, это самый большой риск для всех производителей – не только электроники, но и производителей программного обеспечения. И здесь обычно на помощь приходит государство. И оно действительно приходит сейчас. Даже последние инициативы Минпромторга, которые мы слышали, своего рода протекционистские меры, они направлены на стабилизацию спроса. То есть, иначе говоря, государство будет гарантировать спрос. И существуют инструменты у государства (и не только на уровне Минпромторга), которые помогут отечественному производителю. Если он будет действительно понимать, что в ближайший год, полтора, два, если рынок вернется на круги своя, он сможет продать свои телефоны по выгодным, нормальным, прогнозируемым для себя условиям, то мы будем видеть эти телефоны на своих полках. Я думаю, что так и будет. Виталий Млечин: Но эта поддержка какая должна быть? Это что? Держать высокие цены на импортные телефоны? Или какие-то субсидии? Что это может быть? Павел Мясоедов: Нет, зачем? На самом деле никакой экзотики здесь не будет. Такие меры существуют по всему миру. Это определенные импортные пошлины. Это определенные льготные кредиты или субсидии для производителей устройств. Это поддержка крупных ритейловых сетей, которые являются своего рода основной площадкой для торговли этими устройствами. То есть здесь даже не надо кому-то вручную дать деньги. Я имею в виду – в руки дать деньги. Нет, здесь скорее надо создать вот эту среду. И этим как раз активно занимается государство. И здесь нет ничего экзотического, этим занимаются все крупные развитые страны. Виталий Млечин: Ну хорошо. А когда мы говорим «наш смартфон», то что в нем конкретно нашего? Потому что если посмотреть, не знаю, на тот же Apple или на тот же Samsung, то там все практически собирается в Китае или на Тайване, или еще где-то, но не в Соединенных Штатах и не в Южной Корее. А у нас как должно быть? Павел Мясоедов: Смотрите. Здесь должно быть поэтапное импортозамещение. То есть какие-то элементы мы на перспективе должны полностью заменить нашими – например, постараться заменить микрочипы. Но это просто очень дорого. И вопрос целесообразности, потому что производители микрочипов не работают только на один рынок, они работают на много рынков. Поэтому насколько это целесообразно на уровне смартфонов создавать в России? Возможно. Но это надо думать. А вот какие-то элементы – камеры, микрофоны, корпус в конце концов, надстройка над Android, операционная система, что делают абсолютно все, и Samsung, и, я не знаю, Huawei, и так далее (это же не чистый, голый Android, это надстройка), – вот эти элементы вполне реально начинать импортозамещать сейчас. Ставить как раз антивирусы предустановленные, российские мессенджеры. И так поэтапно мы сами поймем, что действительно надо импортозамещать, а что – нет. Виталий Млечин: Ну, тогда же не получится этого самого технологического суверенитета. Ведь у нас же как считается? Вот если свое, то все должно быть тогда свое, вот до последнего винтика, что называется. Павел Мясоедов: Ну, вы знаете, как говорит наш президент, и очень правильно: совсем изолироваться, да вообще изолироваться от мира нельзя, мы открыты миру. Поэтому делать тотальный технологический суверенитет имеет смысл только в совсем важных, наукоемких отраслях, вроде обороны, вроде какой-то фундаментальной науки, опять же в силу соображений безопасности. С точки зрения потребительской электроники – здесь вопрос спорный. Наверное, полное импортозамещение просто нецелесообразно, оно не нужно, там нет таких рисков, связанных с утечками данных. А на уровне потребителя такого не существует нигде в мире. Опять же, телефон компании Apple – это не телефон, произведенный в США. В США произведено 15%, а все остальное также произведено по миру. Виталий Млечин: Это как раз то, о чем я и говорил. А у нас же есть еще свой отечественный процессор, но он… Павел Мясоедов: Два даже. Виталий Млечин: Даже два? Ну, замечательно! Это прекрасно! Но насколько я помню, они немножко проигрывают топовым импортным? Какая судьба их ждет? Павел Мясоедов: Нельзя сказать, что они проигрывают, у них просто размер транзистора другой. А размеры транзисторов, в зависимости от целей, не нужны прямо супермаленькие. То есть сейчас самые маленькие транзисторы в разработке – это 3 нанометра. Ну, это совсем маленькие транзисторы, требующиеся для каких-то сумасшедше сложных вычислений. Например, для бытовой электроники, даже для автомобилей ничего подобного не нужно. А то, что нужно, потенциально производим мы сами и на самом деле производили до этого. Вопрос объема. То есть сейчас рынку стало требоваться гораздо больше, чем российские производители процессоров способны выпустить, потому что ситуация такая, она возникла неожиданно. Но никто не мешает им (и это будет происходить) адаптироваться к этому возросшему спросу и осуществить предложение. А как только у них увеличится предложение, у них увеличится доход – и у нас появятся меньшие транзисторы. И здесь, соответственно, будет эта спираль импортозамещения происходить, причем хорошая такая, основанная на рынке, на спросе. Виталий Млечин: То есть получается, что, в общем, микроэлектроникой мы себя в каком-то будущем способны обеспечить? Павел Мясоедов: Ну, сложностей много. Конечно, здесь нельзя спускать рукава и расслабляться. Сложностей очень много. Про них сейчас говорит, естественно, и индустрия. Но если не увидеть проблему, ее невозможно решить. Поэтому я в данном случае оптимистично настроен: мы будем себя импортозамещать, ничего у нас не остановится, не останемся мы без современной электроники, все будет нормально. Более того, как показали предыдущие витки импортозамещения (просто они были больше в продуктовой сфере), мы будем видеть в ближайшие полтора-два года все больших российских брендов, все больше микроэлектроники, потому что у нас очень мощные специалисты работают, в том числе и в ведомствах, в профильных министерствах. Это сложно, но это реально. И, да, оно будет происходить, и все будет нормально. Виталий Млечин: По поводу оболочки своей на Android. Это должны делать какие-то частные компании, которые продают именно свои смартфоны, как это делают другие производители? Или, условно говоря, какая специализированная контора, которая будет разрабатывать? Павел Мясоедов: Такие компании есть, начнем с этого. Есть компании, которые на базе Android создали свои операционные системы. Есть российские компании, которые создали операционные системы для серверов (это меньше для пользователей, больше для профессиональной индустрии). Что касается потребительских операционных систем для тех же самых смартфонов, то здесь есть компании, которые, насколько мне известно, готовы этим заняться. Им требуется, опять же, понимание четкого сбыта. И, возможно, здесь нужна какая-то более целевая поддержка со стороны государства в виде субсидий, потому что разработка операционной системы – это все-таки очень и очень дорого. Вот я приводил пример на уровне приложений. Виталий Млечин: Ну да, но все-таки это же именно надстройка над Android, оболочка, да? Павел Мясоедов: Вы имеете в виду – целесообразно ли вообще с нуля написать свою операционную систему? Виталий Млечин: Да. Это тоже важно. Павел Мясоедов: Вы знаете, это возможно, да, но с учетом того, что Android – пока открытая операционная система, и вряд ли ее в техническом плане возможно совсем закрыть, скорее, это будут так называемые спин-оффы (тоже термин), то есть отклонения от основной ветки кода. То есть не имеет смысла создавать велосипед заново, лучше его доработать и сделать максимально удобным. Это будет лучше для наших с вами сограждан, будет лучше для индустрии, чем идти опять по той дороге, которую кто-то прошел. Поэтому, скорее всего, будут просто отделяться более серьезные ветки кода, и они будут полностью оставаться российскими, и развитие по ним будет уже полностью нами осуществляться. Виталий Млечин: Будем надеяться, что будет все именно так, как вы описали, потому что вы перспективу достаточно приятную и правильную обрисовали. Спасибо вам большое. Павел Мясоедов, партнер и директор компании «ИТ-Резерв», был у нас в гостях. Говорили о технологиях. Все-таки пришли к выводу, что смартфоны нам не отключат. Это очень хорошая новость.