Оксана Галькевич: На 5% подкрутили, но этого мало – Минсельхоз не удовлетворен тем, как наши розничные магазины ограничили наценки на продукты на своих прилавках. Да, на заявленные 5%, но в основном на продукты собственных торговых марок. Константин Чуриков: Притом, что как раз на эти собственные торговые марки приходится не больше 20% всех продаж в сетях. Поэтому, собственно, и недовольны. Для ощутимого эффекта нужно более массовое ощутимое снижение. Оксана Галькевич: Очень нужно, потому что ведут себя цены, прямо скажем, совершенно отвязно. Константин Чуриков: По-хамски. Оксана Галькевич: С января прошлого года по январь этого даже по официальным подсчетам, продовольственная инфляция у нас достигла двухзначных значений. Товары дорожали с разной скоростью, что-то меньше, что-то тоже двузначными такими семимильными шагами. Из самых социально значимых, пожалуй, можно отметить в первую очередь хлеб и молоко – они выросли в цене почти на 11%. Константин Чуриков: Как сдержать цены, как вернуть их и поставить на место – об этом сейчас поговорим с нашими экспертами и с вами. Вы, пожалуйста, пишите, с каким повышением цен за последние недели, за последний месяц, два месяца вы столкнулись. Мы приглашаем сейчас в эфир Петра Шелища – это председатель Союза потребителей России. Петр Борисович, здравствуйте! Петр Шелищ: Здравствуйте! Константин Чуриков: Мы сразу подумали, когда увидели эту новость о том, что вот значит, российские ритейлеры себя готовы сами ограничить. Ну, это как та вдова, которая сама себя высекла. Скажите, пожалуйста, в случае, если, предположим даже, представим себе фантастику, действительно все возьмут под козырек, все снизят цены, это зафиксируют, что в этом случае произойдет? Цены снизятся? Или, например, умерив свои аппетиты ритейлеры, кто-то в этой цепочке все-таки поднимет какую-то составляющую, какую-то цену? Увидим ли мы все-таки снижение цен? Петр Шелищ: Во-первых, ритейлеры отчитываются перед Федеральной антимонопольной службой. На сайте ФАС в пятницу появилось сообщение о том, что Х5 отчиталась по всем управляемым сетям (их там четыре) по ценам поставки, ценам розничным, и на какие конкретные наименования снизили в их магазинах до того самого минимума, который они обещали там до 10%, наценку торговую. Хочу напомнить, потому что часто люди путаются и думают, что наценка – это прибыль. Но на самом деле наценка торговая – это все издержки торгующей организации. Константин Чуриков: Петр Борисович, извините, сразу вас перебью, но мы тогда с вами сейчас, если мы бы прошлись по магазинам, мы пришли бы к выводу, что у магазина известного народного на букву «П», например, издержки меньше, чем у антинародного, скажем так, не очень народного магазина на букву «А», что в принципе, наверное, не так. Наверное, издержки одинаковы. Вообще по многим наименованиям если сравнивать цены, то вывод просто такой, что цены часто устанавливаются произвольно. Оксана Галькевич: «Я-ё-ро-а» и «А-а»? Константин Чуриков: Да. Петр Шелищ: Исключим. Коллеги, коллеги, послушайте. Разумеется, издержки продавцов не считаются отдельно по морковке, отдельно по капусте, отдельно по растительному маслу, отдельно по сахару и т.д. Они считаются на круг. Это зарплата персонала, аренда помещения, коммуналка вся, налоги, логистика, много чего там сидит. А вот дальше начинается творчество народное у продавцов, у торговых организаций. На что-то они больше проценты ставят, наценки, на что-то меньше. Вот сейчас они пообещали; они вовсе не пообещали сократить свои издержки, хотя это в их интересах, и они это и так делают как могут. Кстати сказать, по официальным данным Росстата, их норма прибыли – наших основных розничной торговли – где-то 4,5%; у поставщиков побольше будет. Теперь вот я от вас услышал, и мне было очень интересно, я не знал этого, что Минсельхоз их обвиняет в том, что они ограничивают наценку, т.е. делают самыми низкими цены на... Оксана Галькевич: Не обвиняет, а недоволен именно тем, что товары собственных брендов... Петр Шелищ: Вот он недоволен, а я на самом деле не вижу другого, иного разумного способа поступить. Представьте себе, что он выбирает, вот у него есть два поставщика одного товара: А и Б. Он же не обещал на все наценки снизить. Он обещал, продавец обещал на примерно 200 в целом в федеральные сети через «Аккорд», обещали н 200 наименований 25-ти видов товаров из перечня социально значимых. Грубо, по 8 наименований на один вид. Следовательно, а у них там на полках их десятки по каждому виду. Представьте себе, что они на товары производителя А сделали минимальную наценку и, естественно, люди больше покупают товары производителя А. Что скажет производитель Б? Он мгновенно побежит в ФАС и скажет: «Это недобросовестная конкуренция». И он будет прав. Константин Чуриков: Слушайте, а нам конкуренция или чтобы люди были сыты? Нам конкуренция или чтобы людям хватило на продукты, чтобы они свели концы с концами, накормили семью, себя, детей? Петр Шелищ: Подождите. Чтобы люди свели концы с концами – это не задача торговцев; это задача нашей власти, правительства, Государственной думы, президента. Не надо на торговлю этим грузить. Константин Чуриков: Слушайте, но этим занимаются коммерческие структуры, да. Агрохолдинги выращивают, значит, посредники не посредники там, транспортники. И вот, собственно, с кого-то же надо спросить? Нет? А что государство может сделать? Оксана Галькевич: Государство платит пенсии и пособия. Петр Шелищ: Конечно, проще спросить с того, у кого товар на виду, на полке. А какие нормы прибыли у агрохолдингов? Как-то Минсельхоз помалкивает, а там в разы выше, чем у федеральных торговых сетей. Поэтому он в эту бы сторону смотрел. Оксана Галькевич: Вот как раз Петр Борисович, я захотела спросить: а с кем в первую очередь или, может быть, параллельно нужно это делать, разговаривать с розницей или с производителями? Агрохолдинги – это все-таки производители. А цену финальную, конечную устанавливают розница или сетевые магазины. Петр Шелищ: Ни с кем не надо разговаривать. Надо там, где высокий уровень конкуренции, а в розничной торговле, согласитесь, конкуренция достаточно высока, там все идет своим чередом. Там не власти должны ограничивать, конкуренция сама ограничивает возможности неоправданно увеличивать цены. Не будут у вас покупать, если будете так поступать. А вот там, где низкий уровень конкуренции, вот там и надо этим заниматься. А он как раз в производстве. Константин Чуриков: Петр Борисович, магазинов расплодилось видимо-невидимо. Оксана Галькевич: А цены все равно растут! Константин Чуриков: А цены все равно, да. Оксана Галькевич: Понимаете, вот эта вот азбучная, казалось бы, истина, формула экономическая, она почему-то не работает так, как вы говорите. Несмотря на конкуренцию – низкую, высокую – цены все равно растут стремительно. Петр Шелищ: А кто ее? Простите, я прошу прощения, а с чего вы взяли, что кто-то ее пытался задействовать эту формулу: что чем выше конкуренция, тем ниже цены? Где эта конкуренция? Сколько у нас производителей сегодня мяса? Сколько производителей молочных продуктов? Это крупнейшие агрохолдинги, и они живут не так уж плохо. Оксана Галькевич: Угу. Но уж в рознице вы сами сказали, что высокая конкуренция. Магазинов много, соответственно... Константин Чуриков: Ну, да. Петр Шелищ: Совершенно верно. Вот поэтому о ней как раз надо меньше всего думать. Оксана Галькевич: Угу. Петр Шелищ: Надо думать о том, чтоб было больше товаров, надо думать о том, чтоб государство не грузило лишними издержками производителей, типа той же обязательной цифровой маркировки. Нам так ведь никто и не показал, от чего нас уже успели спасти, взяв через цены с нас уже многие миллиарды рублей за эту маркировку. ... Константин Чуриков: Это правда. Мы много раз об этом спрашивали, для нас это такая же загадка, да. Петр Шелищ: ... Никакого роста цен. Константин Чуриков: Да, да, да. Давайте послушаем сейчас звонок нашего зрителя Игоря из Калуги. Игорь, здравствуйте! Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Игорь. Зритель: Здравствуйте! Вот я как раз хотел сказать про конкуренцию. Там, где конкуренция, вот у нас я обычно покупаю курятину и индейку, как-то больше уважаю это мясо. Вот у нас три магазина. Вот тот же разброс, вот я сейчас приведу пример, допустим, в одном магазине, грубо говоря, вырезка, курятина – 240 руб., в другом – 360. Это явная спекуляция. Но в чем парадокс, там, где дешевле, там народ, как вот раньше в мавзолей к Ленину. Тот, кто дорого ставит, там спят эти как их, продавцы, но почему-то не снижают цену. Не понятно. А там, где нет конкуренции, вот один магазин я сегодня проходил, думаю, дай зайду на другую улицу; один совершенно мясной; там бешеные цены, а людям некуда деваться, правильно. Вот где надо наводить порядок, брать за одно место директоров магазинов; там, где люди не могут, те же бабушки старенькие, они по снегу не могут далеко идти, где та же конкуренция, и их обдирают. Петр Шелищ: А как вы думаете, почему держат 360 в том магазине, где не покупают? А? Зритель: Вот-вот, спросить надо, почему? Вот этих товарищей. Петр Шелищ: Ну, так я вас спрашиваю? Вы сами-то, как думаете? Зритель: Честно, я логически вот это все не понимаю. Я вот... Оксана Галькевич: Спасибо, Игорь. Петр Шелищ: Ну, хорошо. Я вам отвечу. Потому что у них там с гулькин нос этого товара, и они не рассчитывают на нем заработать. Он ведь, между прочим, с коротким сроком хранения и он у них просто пропадет. Но по 360 они там 10 упаковок продадут. А те, где по 240, они за это время тысячу упаковок продадут. Константин Чуриков: Петр Борисович, вот мы беседовали как-то с таким экспертом, зовут его Балаев, имя отчество не помню, он известный производитель. Оксана Галькевич: Фермер. Константин Чуриков: Фермер, да. И он все время говорит о том, что вообще-то наши вот эти крупные бренды ритейлеров, эти торговые сети, они вообще-то принадлежат, если посмотреть внимательно, они принадлежат иностранным структурам. Это вообще скажем так, не наше изобретение, да. И здесь есть даже какая-то, с его точки зрения, в том числе есть некая теория заговора. Как вы считаете, может ли быть такой сюжет? Петр Шелищ: Вы знаете, у меня нет никаких сведений о том, кто является конкретным бенефициаром наших крупнейших торговых компаний, точно так же, как и производителей. Понятия не имею. И мне, как потребителю на самом деле это абсолютно безразлично. Мне важно, чтобы продавали по устраивающим меня ценам и был выбор хороший. Вот это, собственно, сегодня конкуренция обеспечивает. Но цены. Ну, а вы не задумывались, а почему, собственно, у нас? Во всем мире цены растут, мы знаем... Константин Чуриков: Ну вот, да. Собственно, поэтому такой вопрос. Да, да. Просто во всем мире растут цены, у них там в мире, в некоторых странах и зарплаты, извините, мировые. А тут у нас, в общем-то, свой собственный мир. Давайте сейчас обратимся к небольшому опросу, который провели наши корреспонденты, спрашивали у людей в разных городах, как сдержать цены на продукты. Вопрос был к Красноярску, к Кунгуру и к Владикавказу. ОПРОС Константин Чуриков: Оксана тут во время этого опроса рецепты давала, говорит: на костях самый бульон. Оксана, одними костями сыт не будешь. Оксана Галькевич: Нет, костями нет, конечно. Мясо-то должно быть. Константин Чуриков: Петр Борисович, подытоживая с вами все-таки ваш рецепт: все правильно, но идти нужно не к ритейлерам, не в магазин нужно приходить, а нужно идти туда в поля, к этим крупным агрохолдингам, да? Ну, или где там они зарегистрированы, да? Петр Шелищ: Надо в первую очередь, и это прямая обязанность государства, помогать тем, кому не справиться с таким ростом цен. А это семьи с детьми, где высокая нагрузка на одного работающего детей. И это то, что с государства снять невозможно, это его прямой долг. И стараться не увеличивать нагрузку на цены через дополнительные какие-то требования к производителям, что сегодня происходит, к сожалению. В перспективе. Оксана Галькевич: Вы знаете, некоторые зрители вас поддерживают; они говорят, что цены может быть и нормальные, а вот зарплаты и пенсии ненормальные. С этим нужно что-то делать. Петр Шелищ: Да, конечно! Конечно! Вот пожилые люди вам там отвечали. Они что, забыли, что никогда на всем протяжении нашей жизни цены никогда не снижались? Они росли всегда. Но доходы росли быстрее. Сейчас остановились доходы у очень многих людей. И для кого-то это терпимо; значит, просто меньше каких-то других удовольствий получат, но есть будут нормально. А для кого-то уже нетерпимо, потому что не хватает на еду, повторяю: детей нечем накормить. Вот об этом надо думать в первую очередь. Константин Чуриков: Но сколько бы лет мы это ни обсуждали... Петр Шелищ: А вот эта история, чтобы государство бы контролировало цены, это нас ведут совсем не в том направлении. Я это все помню: 30 лет назад, как мы объявляли бойкот рыночным торговцам, поднимавшим цены летом к выходным на ягоды и т.д. Оксана Галькевич: Угу. Константин Чуриков: Ну, да. Петр Шелищ: Когда всем надо было в пионерлагеря везти детям. Ну и чем это кончалось? Они уходили в другое место эти торговцы и все. Уезжали... Константин Чуриков: Да, Петр Борисович, да. Но сколько бы мы не говорили о том, что вот нужна адресная поддержка, нужны там продуктовые сертификаты, понимаете, а воз и ныне там. Ничего не меняется. Спасибо. Оксана Галькевич: Но вы знаете, тут вот интересный вопрос: почему, например, бананы дешевле, чем местная картофель в Брянске? Из Брянской области пришло. Тут-то почему? У нас что, конкуренция на банановом рынке, простите, больше, чем местном картофельном? Петр Шелищ: Ну, так, значит, картошку они перестали выращивать в Брянской области. Получается так. Огромное число людей, которые раньше, их родители, их бабушки, дедушки жили с приусадебных участков, они разучились, перестали. Очень плохо. Сейчас опять, к сожалению, жизнь заставляет. Константин Чуриков: У меня своя гипотеза. Просто в Брянской области капитализм, а страны, откуда присылают бананы, там социализм. Спасибо большое, Петр Борисович. Петр Шелищ, председатель Союза потребителей России. А, кстати, между прочим, да и в Никарагуа там сложная система. Оксана Галькевич: Ты, ладно, слушай, не подсвистывай. Вот сейчас начинаешь подыгрывать на этом. Константин Чуриков: Так, мы сейчас послушаем давайте звонок сначала. Оксана Галькевич: Да, давайте сначала звонок. Константин Чуриков: Тезка звонит вот, Константин, Алтайский край. Здравствуйте! Оксана Галькевич: Здравствуйте, Константин! Константин Чуриков: Никто не подсвистывает. Зритель: Здравствуйте! Оксана Галькевич: Слушаем вас, говорите. Зритель: Мы вот являемся производителями мяса. Вы понимаете, вот всегда звучит вопрос: почему растут цены от производителя. Государство на нас навешало и налог на утилизацию, и на все. Запасные части, которые стоили два года назад 5 тысяч, сейчас стоят 65. Вы понимаете, ну как нам жить? Как? Константин Чуриков: Константин, а вы какой крупности производитель? И вот вы сказали, мясо. Говядина, да? Что за мясо вы производите? Зритель: Да, говядина, говядина. Мы вот сжались, мы продаем 260 рублей за килограмм. Оксана Галькевич: А в магазинах в два раза дороже. Зритель: Да нет, не в два, почти в три. Константин Чуриков: О! Оксана Галькевич: Почти в три? Константин Чуриков: Вот такое вот мнение с земли. Зритель: Да. Минимум 500-600. Ну, ну вот как жить? Вы понимаете? Ну как? Если запасные части мы покупали 5 тысяч, сейчас они стоят 65! Оксана Галькевич: Хозяйство-то вот у вас, если честно, большое? Константин Чуриков: Константин, а вот интересно, вот как юридически это зафиксировать? На самом деле у меня вопрос. Ведь магазины же могут делать вид, что нет, они могут говорить: нет, а мы купили по другой цене. Вот это можно проследить на самом деле? Скажите. Зритель: Ой. Это все сложно, очень сложно. Потому что законы вот какие-то, они вот, их нужно принимать сегодня, а не вчера. Оксана Галькевич: Ну, договор-то есть? Костя, как это сложно? Константин Чуриков: Ну, накладные есть, я думаю. Оксана Галькевич: Должны быть, конечно. Договор, цена, по которой вы отпускаете; всегда можно проследить по какой цене вы продаете. Спасибо, Константин. Константин Чуриков: Спасибо за звонок. Оксана Галькевич: У нас еще один эксперт на связи. Директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики, Георгий Остапкович. Здравствуйте, Георгий Владимирович! Георгий Остапкович: Здравствуйте, Оксана! Здравствуйте, Константин! Оксана Галькевич: Вот у нас тут были, знаете, и глас народа, и глас производителя, и все, что называется «этот стон у нас песней зовется», так сказать. Как быть-то? Кого ни спроси, у всех проблемы: у ритейлеров проблемы, у производителей проблемы, и у покупателей, соответственно, тоже. Замкнутый какой-то круг порочный. Георгий Остапкович: Вы потеряли еще одно крупнейшее звено: оптовики! Оксана Галькевич: Так. Константин Чуриков: Да. Георгий Остапкович: Ведь у нас агрохолдинги стоят, монополисты на входе. Сети стоят, а сети сейчас 40% товарооборота почти – на выходе. А в середине стоит опт. У нас оптовая отрасль, чуть ли не вторая, третья по добавленной стоимости, после обрабатывающей промышленности и добычи. Там все в порядке и все очень хорошо. Плюс страна огромная. В больших странах по территории всегда высокая инфляция. То, что мы с вами говорили: все надо перевозить, все надо доставлять; из Ростова, Ставрополя, Краснодара везти в Благовещенск, на Камчатку и в другие регионы Дальнего Востока, понимаете. Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, подождите, а вот вы сказали, 40% опт. Это, в принципе нормально или это чрезмерно? А может быть, этот опт – это и есть то самое лишнее звено? Не должно быть его по крайней мере в таком виде огромном? Георгий Остапкович: Я бы сказал, что оно не лишнее, а оно излишнее. Потому что лишним оптовики не могут быть. Потому что если б не оптовики, то до розницы не доходил бы товар. Оптовики – это фактически посредники между производителем и розницей. И они, в общем-то, выполняют серьезную экономическую функцию. Но, может быть, их там как-то уменьшить и рознице побольше выходить на прямые договора с производителем. Это бы сократило... Оксана Галькевич: Так и я о том же! Константин Чуриков: Так давно об этом говорится! Георгий Владимирович, погодите, но если такая большая проблема, оказывается, проблема-то в них, не с краев, а посередине, как мы выяснили, вот эти посредники, так почему, как говорится, имена, фамилии, кто это, что это? С ними уже давно надо работать, нет? Оксана Галькевич: И, судя по всему, их не только я их еще и Минсельхоз не видит. Константин Чуриков: Да! Георгий Остапкович: Нет, ну слушайте, работать надо и с РЖД, мы перевозим. Работать надо с фурами, которые тащат по 300-500 км продукты. Со всеми надо работать. Оптовики, еще раз говорю, это необходимое звено в торговле, понимаете. И оно очень крупное звено. Но правда, они крупные за счет продажи топлива в основном, но все равно они товары рознице доставляют. Ну, надо работать. Надо какие-то делать маневры. Вы понимаете, вот даже с чего мы начали передачу, вот эти 5%. Ну, я надеюсь, ФАС там и Минпромторг договорятся с ритейлерами, чтобы опустить это и добьются, чтобы на всю продукцию, на 60 наименований. Но вы ж поймите, инфляция опустится, действительно, потому что попадут товары, которые в инфляционной корзине. Но общий-то чек реализации для розницы, он как был такой и будет, он не упадет. Они же тут же поднимут цены на товары «люкс», на «премиум-класса»: на угорь, на осетрину. Константин Чуриков: Да это бога ради! Эти люди могут себе позволить там и больший рост, и... Оксана Галькевич: Костя, богатые тоже плачут. Георгий Остапкович: Я с вами абсолютно согласен. То есть это удар по высокодоходному и среднедоходному. Вы знаете, что, например, если на 50-летний Macallan поставить надбавку всего на 1% больше – это выигрыш в 50 тысяч. Потому что 50-летний Macallan Single Malt стоит 5 млн. Оксана Галькевич: Подождите, а Macallan – это что... Константин Чуриков: Простите, Георгий Владимирович, расшифруйте мне в том числе. Я понял, что это алкоголь, да? Вы алкоголь имеете в виду, наверное, да? Георгий Остапкович: Это скотч, виски. Оксана Галькевич: А-а-а. Константин Чуриков: А! Георгий Остапкович: Ну, шотландский виски Macallan, такая фирма Speyside делает. Цена средняя 5 млн бутылка. Константин Чуриков: О, нет! Георгий Остапкович: Вы поднимаете на 1%, получаете 50 тысяч. Константин Чуриков: Понятно. Георгий Остапкович: 50 тысяч отбивает у вас всю надбавку на весь лук и на капусту. Константин Чуриков: Георгий Владимирович, пример, «пример приведен не по окладу». Оксана Галькевич: Ну, может, годового хватит? Константин Чуриков: Вот знаете, вот из Республики Коми такой простой, но сложный вопрос: «Зачем такой рынок спекулятивный и разоряющий экономику?» Зачем такой рынок? Зачем нам рынок в таком виде? Георгий Остапкович: Ну, как зачем? Наверное, без рынка-то жить нельзя. И торговля вся выполняет огромную функцию. Вы знаете, что у нас в отрасли торговли самая высокая численность занятых? В торговле больше занятых, чем в обрабатывающей промышленности со всей металлургией, нефтезаводами, обувными предприятиями. У нас 15% от занятного населения работает в торговле. Константин Чуриков: Продавцы плюс охрана, правильно? Георгий Остапкович: Да нет. Охрана она... Константин Чуриков: Это тоже торговля, там тоже они работают. Георгий Остапкович: Это они нанимают. Это, собственно, у них в штате она не стоит охрана. Но охрана, она численностью с российскую армию. Я с вами согласен. Это третья по численности профессия. А вторая – это водители автомобилей. А первая – это работники торговли, понимаете? Оксана Галькевич: Вот так вот, мы теперь знаем, кто... Георгий Остапкович: Но им надо платить, понимаете. Поэтому они и будут поднимать цены. Потому что у них, если они по 5% будут ставить наценку, у них правильно вот Петр Борисович говорил, издержки-то растут, оплата нужна, передвигать товары нужно на автомобилях, на всем, бензин тем более дорожает. Какие-то холодильники, полки покупать надо? Это жизнь! Константин Чуриков: Нам всех жалко, правда! Честно. Мы за все хорошее. Но нам и себя жалко. Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, сколько интересного, мы оказывается не военная держава, мы торговая держава! Константин Чуриков: Охрана! Георгий Остапкович: Оксана, вы знаете, вот, например, Газпром. Как вы думаете, какой вид деятельности у нашего «наше все», у ООО «Газпром»? Оксана Галькевич: И эти тоже торговцы? Понятно. Мы думали, они добытчики. Георгий Остапкович: Они зарегистрированы, Газпром, то есть «наше все» зарегистрировано как предприятие оптовой торговли. Оксана Галькевич: О, как интересно! Георгий Остапкович: То есть у нас «наше все» – это госрегистрация, это предприятия оптовой торговли. Потому что у нее наибольший вид деятельности – это не добыча, а продажа газа. Константин Чуриков: Вооот! Георгий Остапкович: В общем-то, это понятно. Константин Чуриков: Так что, Оксана, когда мы в следующий раз... Георгий Остапкович: И, соответственно, все налоговые льготы на Газпром идут как на оптовую торговлю. Константин Чуриков: Когда в следующий раз будешь баллоны на торговлю катить, десять раз подумай. Вот, звонок, Тамара из Московской области. Здравствуйте! Оксана Галькевич: Здравствуйте, Тамара! Зритель: Добрый день! Вы знаете, я хочу с вами поделиться, почему такие продукты стали дорогие. Я всю жизнь работала в общественном питании. Рыба жареная была, мойва – 60 копеек. Все продукты были дешевые. Сейчас цены такие, что нам, пенсионерам уже рыбу не купить. Это же несправедливо так. Посмотрите. И вот сейчас гормоны роста в продуктах. Я знаю, я работала в общественном питании, школьное обслуживала питание, что гормоны роста во все продукты – это же преступление против молодежи, против детей! Нельзя так делать. Молоко. Молоко при моей молодости стоило 15 копеек, теперь оно в два раза дороже. И качество всех продуктов. Вот я работала поваром, я знаю, что такое повар. Я должна готовить из тех продуктов, которые уже допущены. Сейчас все продукты испорчены. Я вас очень попрошу, ваша программа такая продвинутая, вы должны что-то сделать, чтобы людям всем было... Оксана Галькевич: Спасибо вам! Константин Чуриков: Тамара, вот от чистого сердца, не потому что вы в столовой тогда работали, мы, когда в школе учились в 1980-м, мы в столовую бежали, как на праздник, честное слово! Котлеты эти, супы – все было вкусно! Не так, как сейчас. И, Оксана, не смотри на меня так. Оксана Галькевич: Да, не так, как сейчас. Пюрешка с котлетками, да. Константин Чуриков: Давайте сейчас еще звонок послушаем. Владимир из Ростовской области. Здравствуйте! Оксана Галькевич: Здравствуйте, Владимир! Зритель: Здравствуйте. Я что хочу сказать, я уже не первый раз смотрю вашу передачу, вы все время обсуждаете, как можно снизить цены на сельхозпродукты. Но невозможно снизить просто так цены на сельхозпродукты. Потому что вот вы слышали, товарищ рассказывал перед этим, они мясо производят, какие цены на запчасти. А какие цены на удобрения? А какие цены на ГСМ? А все эти налоги? Они все увеличивают стоимость этого товара. Ну невозможно! И там бежала бегущая строка, что фермеров разрушают, вот они бы как бы накормили страну. Нет, их не разрушают. Они сама разрушаются, просто они не выдерживают конкуренции у холдингов. Их душит вот эта ГСМ, запчасти, сельхозтехника. Поглядите, у фермера очень старая техника, он еле-еле дышит уже. Поэтому они бросают. Им невыгодно просто, понимаете... Константин Чуриков: Да, Владимир, а почему мы обсуждаем это?.. Оксана Галькевич: Владимир, а вот, кстати, скажите, вот Ростовская область, у вас же там много индивидуальных предпринимателей, фермеров, не только агрохолдинги. А вот вы как-то кооперироваться, объединяться не пробовали? Зритель: Есть у нас единицы этих фермеров. Ну вот раньше я работал в совхозе, сейчас он вошел, теперь агрохолдинг называется. Вот что изменилось. Константин Чуриков: Вот, вот. Раньше колхоз – теперь агрохолдинг, видишь. Оксана Галькевич: А тут вот интересно, как быть, слушайте? А все тоскуют по колхозам, по вот этому советскому времени. В чем разница-то? Зритель: Да, естественно, я об этом и сказал. Ведь тогда все было регулируемое. Константин Чуриков: Вот! Зритель: А сейчас? Все же сказали, что рынок все расставит по местам. Вот рынок и расставляет все по местам! Константин Чуриков: Да. Собственно, об этом мы и говорим. Владимир, почему мы это обсуждаем? Не потому, что мы хотим именно этот метод обсудить, а потому, что это обсуждают Минсельхоз, Минпромторг, Федеральная антимонопольная служба; серьезные люди обсуждают на полном серьезе, как снизить цены. Вот. Георгий Владимирович, у нас многие зрители сейчас высказывают мнение, да и, собственно, звонящий тоже сказал, что нужно браться за другое: кто за бензин говорит, цены на газ, на электричество. И вот здесь мы как крупная энергодержава, мы же здесь можем как-то «наступить на горло своей песне» и уменьшить издержки? Это поможет или нет? Георгий Остапкович: Нет, но в любом компоненте, который вы снижаете будет снижаться конечная цена. Вот, например, сегодня февраль. Почему идет, продолжается инфляционное давление, потому что в феврале всегда продуктовая инфляция растет. Импорт. А февраль – самый импортный месяц. В феврале заканчивается урожай предыдущего года. Овощехранилищей не так много. Сейчас морковка закончится, сейчас выйдет сюда Египет, и опять морковка февраль-март пойдет вверх. Конечно, все надо снижать. Но еще раз говорю, и ваши зрители правильно говорят, и Петр Борисович говорил: инфляция – это горе, но это не беда. Беда – это доходы. Главное – поднимать доходы, вот что основное. Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, а вот если развивать мысль о конкуренции, скажите, а если поддержать, например, малые форма, так скажем, индивидуальных предпринимателей на селе, фермеров, которые нам звонят сегодня в параллель этим крупным агрохолдингам. Это как-то добавит разнообразия, какой-то конкуренции добавит? И, соответственно, повлияет на цены? В перспективе, конечно, не сразу, не быстро, но тем не менее. Георгий Остапкович: Извините, пожалуйста, Оксана, у меня был сбой. Еще раз кратко попробуйте повторить, пожалуйста. Оксана Галькевич: Я говорю, если поддержать, если бы государство, допустим, поддерживало, мы знаем, какую поддержку оказывают крупным агрохолдингам, а если поддержать малые предпринимательские формы, тех же фермеров, которые нам сегодня звонят, это как-то помогло бы повлиять на цены в перспективе, естественно? Георгий Остапкович: Конечно. Конечно, это бы создало конкуренцию. Да вы элементарно поддержите. Возьмите, у сетевиков отберите 10% площадей в их вот магазинах крупных и отдайте эти 10% под торговлю малым формам. Они же не могут выйти на реализацию! Вот еще какая проблема, понимаете. Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: Подождите, так это уже усложнение бизнеса. Производитель, этот фермер скажет нам: «Слушайте, ну я вот там картошку выращивать могу, коровку там ходить за ней, еще там что-то, курочек. А вот что, я сам торговать еще должен? Приезжать туда и еще торговать?» А если нет у человека... Константин Чуриков: Слушай, ну торгуют же, приезжают. Оксана Галькевич: Подожди, а если нет возможности у человека? Георгий Остапкович: Да нет. Оксан, никто не собирается, чтобы он сам, тот, кто выращивает свиней, ехал торговал. Но он договаривается с кем-то, с посредником, и тот реализует его товар. Конечно, ему не надо там на фурах возить продукты и реализовывать. Это вопрос решается на раз, два. Константин Чуриков: Ну, слушайте, у нас на ярмарке прекрасная бабушка приезжает из Чувашии и сама, прям слышно даже по говору, прямо она из Чувашии, настоящая вот. Там чуть-чуть капусты, чуть-чуть картошки. И нормально, все счастливы. Цены во! Где, не скажу... Оксана Галькевич: Нет, это прекрасно, много просто не привезешь. Георгий Остапкович: Ну вот расширять эти ярмарки, расширять конкуренцию. Только тогда мы можем выйти на более-менее нормальные цены, понимаете. Константин Чуриков: Спасибо, Георгий Владимирович! Спасибо большое! Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Оксана, ты совершенно не веришь в людей. Оксана Галькевич: Да? Нет, почему это я не верю? Константин Чуриков: А люди способные. Люди способны на многое. Оксана Галькевич: Способные. Это ты к чему вообще сказал-то, Костя? Константин Чуриков: Я к тому, что на ярмарках все еще встречаются настоящие бабушки! Мы будем следить за ценами – жизнь такая – куда мы денемся. Но еще мы будем следить за налогом на воздух – подробности через две минуты.