Петр Кузнецов: Итак, московские власти начинают масштабную программу сноса. Москвичей, судя по всему, ждет массовый переезд из пятиэтажек. Владимир Путин поручил столичному мэру Собянину снести все хрущевки – внимание, все хрущевки, – и на их месте построить новые дома. И власти обещают давать квартиры в тех же районах. Те же ли будут квадраты? Один из главных вопросов. Ольга Арсланова: Вопросов очень много. Мы понимаем, что Москва в этом плане лидер. Во многих регионах даже не задумываются о сносе такого жилья. Более того, старые бараки еще стоят. Но в Иркутске, например, тоже задумались о сносе пятиэтажек. Пока, правда, в какую-то масштабную программу это не переросло. Мы сегодня будем говорить о Москве, но если в вашем регионе тоже что-то происходит, и ведутся какие-то разговоры о сносе, мы просим вас звонить, рассказывать, потому что работаем мы для всей страны, и новости со всей страны для нас важны. Обо всех деталях этой программы, возможных последствиях, о том, как она будет реализовываться, мы сегодня поговорим с нашими гостями. У нас в студии Надежда Косарева, президент фонда "Институт экономики города". Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Надежда Косарева: Здравствуйте. Ольга Арсланова: И Сергей Белолипецкий, преподаватель РАНХиГС, директор Ассоциации ТСЖ Московской области. Петр Кузнецов: Здравствуйте, уважаемые гости. Сергей Белолипецкий: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Мы сразу же предлагаем начать с сюжета из Москвы о сносе хрущевок. Ольга Арсланова: Потом обсудим его. (СЮЖЕТ.) Ольга Арсланова: Надежда Борисовна, первый вопрос: городу это зачем? Ведь все же сразу подозревают, что это выгодно: застройщикам, чиновникам и так далее? Надежда Косарева: Мне кажется, что это в первую очередь выгодно тем жителям пятиэтажек, которые, как мы видели в этом сюжете, ждут переселения или морально и физически устаревших домов, и это выгодно москвичам, которые хотят купить новое жилье не на периферии за МКАД, а в хорошей срединной зоне города, освоенное, близкое от метро, недалеко от места приложения труда, и так далее. Но эта программа должна быть выгодна городу и инвесторам, потому что без участия города в этом процессе, без грамотной организации этого процесса само по себе ничего не произойдет. И она должна быть выгодна инвесторам, потому что только за счет бюджетных средств такую огромную программу невозможно реализовать. Здесь должны участвовать инвестиционные средства, и кредитные средства. Поэтому, мне кажется, здесь тот самый случай, когда интересы всех сторон сходятся. И подозревать кого-то в своекорыстии исключительно я бы здесь не стала. Петр Кузнецов: Смотрите, какой нюанс. Говорят, что при переезде, если ты хочешь получить больше квадратов, ты должен будешь, соответственно, заплатить. И, наверное, многие из нас понимают, что метраж хрущевок по нынешним стандартам потянет только на кухню в новой квартире. Соответственно, люди, так или иначе, все равно будут доплачивать за эти квадраты и за новое жилье. Дополнительный сбор тут, естественно, будет измеряться миллионами. Надежда Косарева: Насколько я знаю, конкретных организационных решений по этой программе пока не принято, поэтому говорить заранее о параметрах этой программы просто преждевременно. Если рассуждать на предложенную вами тему, какое количество метров предоставляется, если бы я рекомендовала, как проводить эту программу, то, наверное, нашла бы какой-то оптимум, при каком это было бы интересно и людям, и интересно финансово-экономически, этот проект сросся бы. То есть нужно считать экономику этого проекта. Даже если вы получаете то же самое количество метров, но в этом же районе – на соседней улице или рядом совсем, – то, по сути дела, вы получите актив в собственность дороже, чем тот, который у вас есть сейчас, потому что это совершенно другая среда, это другой дом и так далее. Но если вы хотите, не доплачивая, получить больше метров, я думаю, здесь мог бы быть вариант переселения в более отдаленные районы, где дешевле жилье. А если вы хотите получить и в том же месте, да еще и большего размера… Ольга Арсланова: Конечно. Петр Кузнецов: Конечно. Надежда Косарева: … чудес не бывает. Петр Кузнецов: Экономика проекта, по некоторым данным, составляет два городских бюджета. Скажите, пожалуйста, Сергей Александрович, откуда взять деньги? Это первый вопрос. Как привлечь инвесторов, девелоперов? И второй вопрос, тоже очень важный: есть ли у нас свободные метры в Москве, требуемые для расселения 1,6 млн. человек? Сергей Белолипецкий: Вопрос, понятно, непростой. С одной стороны, естественно, свободных денег нет. Их никогда не было, нет, и не будет, что называется. Сергей Семенович, правда, объявил нам во всеуслышание, что бюджет Москвы сейчас не в таком плохом состоянии, может быть, даже и приличном, и что, по крайней мере, на первые шаги этой программы средства есть. То есть какой-то переселенческий фонд, он нам обещает, что денег города хватит. Но при этом пока программы нет. Речь пока идет о том, что хорошо бы такую программу составить. Ольга Арсланова: И даже сроки еще пока очень расплывчатые. Сергей Белолипецкий: Совершенно справедливо. Поэтому, наверное, есть смысл сначала вспомнить о том, что предыдущая программа-то еще не завершена. Петр Кузнецов: Лужковская. Сергей Белолипецкий: Совершенно верно. Она была принята еще в 1999 году, и там к расселению было много меньше – порядка 2,5 тыс. домов, тоже в основном хрущевки. Она до сих пор не закончена, по крайней мере на портале нашего московского строительного комплекса написано, что осталась 71 пятиэтажка. Но, вы меня простите, скоро 20 лет исполнится этой программе. Нынешних планов громадье, как говорится, гораздо больше, несравнимо. Соответственно, то ли на 40 лет, то ли на 50 она будет рассчитана – это пока непонятно. В связи с этим это сильно смахивает на PR-кампанию. Что тогда в 1999 году, я не помню, чьи были выборы, тоже надо было во всеуслышание объявить. Петр Кузнецов: Вы имеете в виду предвыборную? Сергей Белолипецкий: Конечно. "Вот мы начинаем программу!" – громко заявили, и 20 лет она тихо-тихо по 20-30 домов в год прибавляется. Ольга Арсланова: Все-таки более 6 млн. квадратов расселили, и многие люди получили квартиры. Сергей Белолипецкий: Да, за 20 лет. Я не говорю, что это плохо. Я говорю, что в новой программе сроков нет, а это, на самом деле, важно. Людям уронили надежду в таком количестве, но, вы меня простите, не все доживут. Ольга Арсланова: Тут мы как раз возвращаемся к экономическим схемам, о которых вы говорили. Хотелось бы о них поговорить подробнее. Я так понимаю, там схожая реализуется программа за рубежом за счет инвесторов. В первую очередь они должны быть заинтересованы, но никак не федеральный бюджет или бюджет города. У нас это вообще можно осуществить так, чтобы и инвесторы на это согласились, и при этом чтобы люди получили нормальные квартиры? Потому что, например, в моем районе в ту программу расселяли пятиэтажки, и очень многие недовольны качеством того жилья, которое им предоставили. Не потому что люди вредные, а потому что, действительно, дома халтурно построены. А инвесторы не могли за такие деньги построить лучше. Петр Кузнецов: Инвесторы вряд ли будут работать без прибыли. И, мы так понимаем, что расселение – это намного затратнее проект, чем просто строительство. Надежда Косарева: Безусловно. Во-первых, должна заметить, что у нас в стране 70% инвесторов – это люди, участники долевого строительства, и только на минимальную долю это инвестиционные средства каких-то юридических лиц, и так далее. Это мы с вами, москвичи, которые захотим вложить свои средства в строительство. Это первое. Второе. Естественно, и за рубежом, и программу, которая будет в Москве, реализовать за бюджетные средства невозможно и не нужно. Но при этом и за рубежом программы, которые по реновации, и такие масштабные программы по реновации, они устроены в основном на принципах государственно-частного партнерства, когда город или какой-то регион берут на себя часть расходов, и часть рисков, связанных с этим инвестиционным проектом, возможно, дают гарантии по кредитам, которые привлекаются на строительство, возможно, субсидируют частично эти кредиты, которые привлекаются на строительство, возможно, участвуют частично в финансировании части расселения, то есть доводят проект до инвестиционной привлекательности для частного сектора, потому что, как вы правильно сказали, проекты реновации гораздо сложнее. Там надо выкупить или расселить уже имеющиеся права собственности на территорию, или расселить людей, которые там живут. Поэтому я практически уверена, что нам придется в Москве организовывать программу ровно на таких же принципах государственно-частного партнерства, когда город должен будет взять на себя, возможно, затраты на дополнительную реновацию инфраструктуры, коммунальной инфраструктуры, социальной инфраструктуры, возможно, частично на отселение. А уже инвесторы, в том числе участники долевого строительства, будут вкладывать свои средства, но в строительство жилья, как я уже сказала, не на периферии за МКАД, а во вполне привлекательной зоне. Поэтому это достаточно сложно. Я согласна с тем, что сейчас преждевременно, может быть, еще говорить о всех таких деталях, потому что решение вообще концептуальное о целесообразности такой программы только что принято, и теперь все дело в деталях, как известно. И эти детали должны быть не только финансовые, они должны быть и социально-жилищные, как вы сказали (кого, как, куда), они должны быть законодательные. У нас даже законодательство еще такой проект не обеспечивает. У нас есть инструменты в градостроительном кодексе развития застроенных территорий, комплексного развития территорий, но они не совсем подходят под данный случай. Поэтому сначала первым этапом надо еще внести законодательные изменения. Петр Кузнецов: Звонок. Любовь из Москвы. Ольга Арсланова: Здравствуйте. - Добрый день. Это не Любовь, а Надежда, из Москвы. Петр Кузнецов: Ох, где Любовь, там и Надежда. - Да. Я живу в Марьиной Роще на улице Анненская. У меня кирпичный дом, пятиэтажка, проживаю. В 1980 году еще говорили, что снесут эту пятиэтажку, так как считается аварийным. Пришли, замазали стену, и так до сих пор стоит. 5 лет назад я делала капитальный ремонт, и приходили с ЖЭКа, умоляли. У меня там трубы убирали, умоляли: "Ради бога, сваркой не занимайтесь, а то здесь все сгорит тогда". Это не пятиэтажка. Это считается пятиэтажкой, но это одна труха. Если мы вбиваем гвоздь, его невозможно вбить, потому что уже даже кирпичи сыпятся. Я не знаю, что надо сделать, чтобы повесить там шторы. Ольга Арсланова: Вы готовы переехать в новое жилье? Петр Кузнецов: При каких условиях вас эта программа заинтересует, и вы согласитесь? Ольга Арсланова: Если бы, например, вас переселяли, вы бы обрадовались? - Переселяли смотря куда. У нас все-таки центр, Марьина Роща. Если, например, переселили за МКАД 101-й или какой-то километр – естественно, не хотелось бы переехать, а хотелось бы здесь получить квартиру, где мы столько лет живем. И я коренная москвичка в третьем поколении. Как говорится, всегда везет беженцам. Не успеют приехать, им дают квартиры. И на двух человек, однополые, и дают двухкомнатную квартиру. А москвичам-то? Петр Кузнецов: Скажите, а вы готовы будете доплатить в случае увеличения квадратов? - А доплатить сколько? Сергей Белолипецкий: По рыночным ценам, я думаю. - Какую сумму доплатить? Петр Кузнецов: Эта квартира новая, мы уже предположили, что она явно будет всяко больше, чем хрущевка. - Это считается пятиэтажный дом. Это считается как бы не хрущевка, но срок годности истек. Ольга Арсланова: Это первая серия, понятно. - Да. Ольга Арсланова: То есть вы доплачивать не готовы? - Смотря какую сумму. Ольга Арсланова: Понятно. Спасибо, Надежда. Давайте поговорим о двух важных вопросах: о доплате и о районе. Вроде бы Собянин пообещал, что расселять будут в рамках существующего района, хотя, честно, я не очень понимаю, за какой счет это все будет делаться и как это возможно, если на месте этих хрущевок, скорее всего, вырастет коммерческая недвижимость. Сергей Белолипецкий: Тема, на самом деле, очень большая. Всегда лучше обращайтесь к юристу или сами изучайте законодательство. Открываем хотя бы Жилищный кодекс, и сразу смотрим, что есть разница: если у вас квартира в собственности или в найме. В зависимости от этого там уже разные правила. В найме у вас особенных прав собственника никаких нет, но вам государство предоставляет по крайней мере не хуже. И тут уже какой-то есть определенный интерес. С другой стороны, у собственника прав больше, потому что это ваша собственность, и просто так у вас ее отнять никто прав не имеет. И тут, на самом деле, речь идет о торговле. Законодательство говорит о том, что если у вас изымается жилье под такого рода программы, муниципальные или государственные, то у вас эта старая квартира выкупается. Выкупается она по рыночной цене, плюс все дополнительные расходы, которые вы докажете, и окончательная цена определяется не городом, не вами конкретно, а неким соглашением. А соглашение, как известно – это такой предмет, который обсуждается с двух сторон. И когда к вам приходят и говорят: "А давайте подпишем такое соглашение", скорее всего, это будут застройщики. В частности, я недавно консультировал одних знакомых, там "ПИК Регион" застройщик. Он к ним придет и будет говорить: "А давайте я вас переселю туда-то, в мои же собственные дома". Ольга Арсланова: Отказать можно? Сергей Белолипецкий: Он вам фактически будет предлагать деньги, или что за эти деньги можно приобрести в его собственных. Выбирает собственник. Мы сейчас говорим не про наем, а про собственность. Собственник выбирает. Но вся штука в том, что закон немножко собственнику руки тоже связывает. У него есть ограниченные сроки. Если ему проект соглашения вручили, у него есть шесть месяцев на принятие решения. А уже через три месяца, если мне память не изменяет, можно подавать судебный иск о принудительном выселении. То есть сроки достаточно жесткие. А в соглашении надо главное что определить – это выкупную цену. Но цена, с одной стороны, рыночная, но, с другой стороны, вы же продаете не просто рухлядь, даже если у вас рухлядь, барак или явно какая-то ветхая пятиэтажка, но вы продаете еще и место. Грубо говоря, вопрос земли, он как с 1917 года поднялся во главу угла, он так и не опускается. Чья земля-то? Так вот если вы собственник квартиры, то вам принадлежит еще и общее имущество многоквартирного дома, куда входит, как известно, земля. Либо это пятно под домом, а если еще закон посмотреть, то это плюс некий участок, необходимый для эксплуатации дома. Закон немножко обтекаем, но, по крайней мере, на что-то претендовать вы можете. Но вся штука в том, что собственник один сам по себе, всю эту тему поднять крайне тяжело. Максимум, что можно поторговаться, чтобы ему хоть более-менее что-то было. Петр Кузнецов: Это все похоже на расселение коммуналок частными застройщиками, которое было в конце 1990-х годов. Сергей Белолипецкий: Я к тому, что одному собственнику противостоять этой системе тяжело. Но если люди объединились в кооператив или ТСЖ… Я говорю: "Ребята, сразу организуйте жилищно-строительный кооператив. И закон дает такое право. И вы собственники этой земли. Вам закон предлагает определенные сроки, по-моему, те же самые шесть месяцев после того, как вам направлен проект соглашения. Вы можете подать заявление городу, городским властям, и сказать: "Ребята, а мы, собственники, хотим сами построить". Тема эта очень сложная, это не дай бог никому все это поднимать, но, с другой стороны, это дает в ваши руки, по крайней мере, очень сильный козырь при торговле, потому что нужна-то не ваша рухлядь, а нужна земля, потому что на этом месте построят вместо 5-этажки 15 этажей, а может быть 20, а может быть 40 этажей, и вместо одной квартиры застройщик получит 3-4 на том же самом месте. Тут речь есть о чем вести. Петр Кузнецов: Не совсем понятно, отказаться можно или нет. Сергей Белолипецкий: Если решение властью принято, то можно не отказаться, а можно торговаться эти шесть месяцев. Петр Кузнецов: Да. Но люди боятся, что их поставят перед фактом, что переезжать вам придется совсем в другой район, и отказаться при этом нельзя, торгуйся или не торгуйся. Сергей Белолипецкий: Про район это тоже тема важная. Существует закон Москвы. В отличие федерального закона, где написано, что в пределах населенного пункта, закон Москвы дает возможность в пределах округа. То есть жители Центрального округа могут изо всех сказал стоять на своем, и сказать: "Из Центрального округа не уеду". Закон на их стороне. Но при этом сами понимаете, сколько будет квартира в центральном округе. Ольга Арсланова: Разницу покрывает сам? Сергей Белолипецкий: Естественно. Ольга Арсланова: Плюс ремонт. Сергей Белолипецкий: Может, у собственника 5-комнатная квартира, он въедет в однокомнатную с большим удовольствием, и получит огромную разницу себе в карман. Такое тоже возможно, но это, сами понимаете… Ольга Арсланова: Маловероятно. Петр Кузнецов: Въезд, естественно, в голые стены, прежде всего? Сергей Белолипецкий: Предмет торговли. Здесь речь идет о чистой экономике. Вам предлагают выкуп за вашу квартиру, сумма, на какую вы согласитесь, и за эти деньги вы что-то сможете купить. У любого застройщика вы можете на рынок пойти. Понимаете? Ольга Арсланова: Тут такое творится на СМС-портале. Мы тут обсуждаем, как несчастные москвичи будут из своей уже привычной хрущевки из ремонтом доплачивать и куда-то переезжать, а регионы пишут: "Ребята, у вас нет совести. У нас не сносят бараки дореволюционной постройки, деревяшки. Мы мечтаем, чтобы нам хоть что-то снесли, а вы тут торгуетесь". Сергей Белолипецкий: Это тема очень больная, да. Я про Московскую область вам могу такого рассказать, что… Петр Кузнецов: Кстати, в той же Москве не только пятиэтажки аварийные. Очень много трехэтажного жилья. Сергей Белолипецкий: Конечно. Петр Кузнецов: Почему в программу попадают только пятиэтажки? Сергей Белолипецкий: Для меня это тоже вопрос. Ольга Арсланова: Об этом обязательно поговорим, и о регионах поговорим. Петр Кузнецов: У нас кроме сообщений очень много звонков. Ольга Арсланова: Давайте пару звоночков, и продолжим. Петр Кузнецов: Теперь точно Любовь из Москвы. - Здравствуйте. Я родилась в Москве, живу 62 года в Люблинском районе. У нас дом 1961 года постройки, ни разу не делался капитальный ремонт. Хотим узнать про наш дом, что думают с ним делать. У нас газовые колонки, у нас нет участкового врача уже много лет, потому что у нас нет лифта. Ольга Арсланова: Есть же какие-то списки. Петр Кузнецов: Надежда Борисовна, может быть, здесь по спискам? Люди, которые узнали о том, что запущена эта программа, начали искать соответствующие реестры… Ольга Арсланова: А их нет. Петр Кузнецов: … по аналогии с дальневосточным гектаром, карты, то есть понять, в каком году, когда готовится, где. Даже ищут не что тебе предложат в качестве альтернативы, а чем бы узнать, когда за твой дом возьмутся. Сейчас не существует этого, да? Надежда Косарева: Не существует. Всем хочу объяснить ситуацию. На первом этапе был большой вопрос: нужно проводить капитальный ремонт этих домов или сносить? И сегодня пока еще принято только решение о том, что не надо проводить капитальный ремонт, а надо сносить. Более того, поскольку это очень длительная программа, минимум на 20 лет, то даже капитальный ремонт в каких-то домах придется все равно проводить, потому что 20 лет без капитального ремонта они не смогут стоять. Поэтому принято пока только концептуальное решение, и дано задание мэру Москвы разработать программу. Сейчас конкретные вопросы по спискам, они преждевременные, и нужно просто немножко набраться терпения, и подождать, пока правительство Москвы подготовит проект программы. Я уверена, что, как и любой другой проект нормативно-правового документа, он будет обсуждаться, будет размещен на сайте Правительства Москвы, чтобы все могли с ним ознакомиться, и тогда уже увидеть и условия программы, и предварительное распределение по годам, и какие дома попадают в программу, какие не попадают. Сейчас это еще преждевременно. Ольга Арсланова: Вы сказали о капитальном ремонте, и многие наши зрители на СМС-портале отмечают, что им приходится, естественно, платить за капитальный ремонт пятиэтажек, которые, возможно, будут снесены очень скоро. Куда эти деньги пойдут? Надежда Косарева: Еще один вопрос, на который, думаю, пока… Ольга Арсланова: Никто не знает, да? Надежда Косарева: … даже никто и не знает ответ. Если бы я как эксперт рекомендовала, что делать с этими деньгами, то я бы эти деньги отдала целевым образом собственникам сносимого дома для того, чтобы они могли использовать их на то, чтобы чуть-чуть подремонтировать квартиру, которую они получат, или дополнительно метр прикупить, если хватит этих накоплений, на эти дома. Сергей Белолипецкий: Закон на вашей стороне, кстати. Надежда Косарева: Но такого окончательного решения… Бюджет, еще даже закона нет. Сергей Белолипецкий: Я имею в виду Закон "О капремонте". Там же написано "целевые взносы". Если они целевым образом не израсходованы, их нужно вернуть. Надежда Косарева: Да. Для реализации этой программы нужно внести еще изменения в законодательство, чтобы описать ее общие параметры. Я понимаю, что все равно сейчас всем хочется узнать уже ответы на все вопросы. Петр Кузнецов: Всем кажется, что уже завтра. Ольга Арсланова: Особенно тем, кто живет в пятиэтажках. Петр Кузнецов: Да. Это я. Сергей Белолипецкий: Я вам говорю, это во многом PR-акция. Надежда Косарева: Нет, я не согласна, что это PR-акция. Поймите, это очень важное концептуальное стратегическое направление и решение. Сергей Белолипецкий: Тут я с вами согласен, конечно. Надежда Косарева: Неочевидный ответ был. Вам там кажется легко, что так приняли. Этот ответ был неочевиден. В Германии, например, реновация жилищного фонда, повышение его энергоэффективности происходила за счет модернизации здания, а не сноса в основном, потому что была такая техническая возможность. И экономически было выгодно произвести реконструкцию здания, модернизировать его, нежели сносить. И у нас тоже были сторонники такой программы, что не надо сносить пятиэтажки, а надо их реконструировать. Петр Кузнецов: Вспоминается недавний случай в Калининградской области – все-таки они ближе к Европе, – когда из обычной пятиэтажки сделали какое-то готическое здание. Надежда Косарева: Между прочим, это слово "пятиэтажки" тоже очень… Знаете, здание пять этажей – все, вперед, сносить. Речь же идет просто о в просторечье "пятиэтажках". Мы все понимаем, что это образ так называемых хрущевок, которые строились по определенным типовым проектам в определенное время, они устроены технически так, что там невозможно ничего отремонтировать. У них срок службы предполагался 25 лет. Поэтому это определенная серия домов, это не любой дом 5 этажей. Это определенная серия, для какой бессмысленно вкладывать деньги в их капитальный ремонт. Невозможна реставрация, реконструкция и так далее. А гораздо осмысленнее преобразовать эту территорию в целом путем сноса. Сергей Белолипецкий: Разрешите Надежде Борисовне задать вопрос как эксперту. В предыдущей своей сентенции вы сказали такую вещь, что в недвижимости очень важны целевые кредиты, желательно низкие проценты. А можете ли вы себе представить такой вариант, и насколько он, по-вашему, эффективен, что такие целевые кредиты будут не просто участникам частно-государственного партнерства, не только инвесторам, а непосредственно людям, жителям, которые там живут? Они же собственники собственного жилья, они собственники многоквартирного дома, они, может быть, хотят его капитально отремонтировать. Это их право либо реконструировать, либо на этом месте снести и построить новый. Вы дайте людям этот самый дешёвый целевой кредит. Они, мне кажется, вполне сами могут разобраться. Надежда Косарева: Абсолютно с вами согласна, что дешевый кредит всегда лучше, чем дорогой кредит. Сергей Белолипецкий: Я про механизм непосредственно. Надежда Косарева: А еще лучше вообще бесплатный. Вот именно. Вопрос состоит в том, есть ли возможность. Мы с вами кладем деньги на депозит, мы хотим получить определенную ставку. Значит, этой ставкой определяется минимальная цена кредита. Плюс к этому, банк берет надбавку за риск кредита, он берет на прибыль тех акционеров, которые создали банк. И плюс к этому, вся эта стоимость денег зависит от ключевой ставки Центрального банка, а ключевая ставка зависит от инфляции, особенно таргетированной инфляции. Это очень большой экономический процесс. У нас сейчас Центральный банк делает все возможное для того, чтобы снизить инфляцию и понижать ключевую ставку. Это значит, что через год-два сама по себе стоимость денег в экономике сможет снизиться, и тогда снизятся кредиты. А если еще и каким-то определенным целевым группам населения под целевые цели бюджет, например, того же самого города Москвы, сможет просубсидировать эту ставку – еще лучше. Сергей Белолипецкий: Я к тому, что это, по-моему, даст определенный даже скачок в экономике, толчок. Это во-первых. А во-вторых, люди сами разберутся, я к тому, что капитальный ремонт ли, реконструкция ли, снос ли. Мне кажется, это вполне по силам. Надежда Косарева: Я бы не переоценивала все-таки участие людей на такой профессиональной сфере, как строительство, реконструкция. Мне кажется, это участие непрофессионалов там, где люди ничего не понимают, приводит к тому, что мы имеем обманутых дольщиков. Если бы у нас банки кредитовали застройщиков, и профессионал разбирался с профессионалом, все было бы лучше. Сергей Белолипецкий: Двумя руками вас поддерживаю. Профессионалы, конечно, нужны, и я всегда говорю, что нужен институт заказчика в том отношении, потому что простые люди заказчиками не являются, платя за капремонт, платя за квартиры. Они покупают кота в мешке. Надежда Косарева: Они замечательные врачи, учителя и воспитатели детских садов. Зачем им? Ольга Арсланова: Но приходится в последнее время начинать и простым людям тоже в этом всем разбираться. А как? Ответственность собственника. Сергей Белолипецкий: Это сложно. Осваивать свою профессию. Ольга Арсланова: У нас тут реакция из регионов. Петр Кузнецов: К сносу московских хрущевок подключаются регионы. Послушаем звонок – Алексей из Самарской области. Здравствуйте. - Здравствуйте. Это Самарская область. Насчет хрущевок. Эти хрущевки простояли, как говорится, 50 лет, а то и более, а сейчас эти гастарбайтеры, которые приезжают, они нам качественный дом не построят. Они построят, и через 10-15 лет он упадет, потому что там и раствора нет, и варят. Я видел, как они проваривают шов. Капнут сварочкой – чуть держит, и ладно. Все. Бумагой закрыли, и все, дом стоит. Петр Кузнецов: Алексей, вы так рассуждаете. А у вас что, в городе или в области речь идет о сносе и переезде, как в Москве? - О переезде и сносе есть, да. Есть дома, которые простояли уже много лет, их сносят. Но как строят там гастарбайтеры – это ужас. - Понятна ваша позиция, Алексей. Кстати, вас поддерживают многие наши зрители. "В Мурманске хрущевки прочнее нынешних новостроек. Все это стоит много лет, и людям нравится, а как построят – неизвестно". Мне кажется, это тоже какой-то народный миф о том, что эти хрущевки как-то были особенно шикарно построены, и что сейчас технологии эти утрачены, и невыгодно вкладываться в такое строительство сегодня. Вопрос качества этого жилья, в которое будут переселять людей. На самом деле, я тоже слышала такие истории, что переселяют в этот дом, а через год плесенью идет. Таких историй в Москве очень много. Это какие-то частные проблемы, частные случаи, или, действительно, технологически невыгодно делать эти новые современные дома такими же прочными, как раньше? Надежда Косарева: Наверное, все-таки пятиэтажки, построенные по технологиям, не рассчитанные на длительный срок… Ольга Арсланова: Чудом устояли. Надежда Косарева: Да. Они даже серьезно перестояли свой срок. Что касается качества сегодняшнего жилищного строительства, к нему действительно очень много претензий. Это достаточно устаревшая технологическая база, которая требует модернизации. Но это вопрос, который касается не только строительства на месте пятиэтажек, а то, что мы имеем с вами сегодня вообще в целом, все строительство. Это же одни и те же технологии домостроения 1980-х годов. Сегодня мир ушел гораздо дальше, но мы, к сожалению, не успеваем за техническим перевооружением отрасли строительства, потому что у нас покупают, сносят все, что построится. Это очень серьезная тема, но она гораздо шире, или просто что будут строить на месте пятиэтажек. Она касается всего жилищного строительства. Ольга Арсланова: Хорошо. Среднестатистическая пятиэтажка и среднестатистический построенный дом для расселения: что дольше простоит, по вашим прогнозам? Надежда Косарева: Наверное, скорее, к вам вопрос. Вы инженер. Ольга Арсланова: Я понимаю, что это очень сложно. Сергей Белолипецкий: Современные дома, конечно, строятся, по крайней мере их основа, как конструкции достаточно серьезные. Они там закладывают на 50 лет только по нормативам, а, на самом деле, они и 100 лет простоят. Но поймите, прочная оснастка характеристика несущих стен – это не единственная характеристика зданий, далеко не единственная. Если профессионал, заходя на объект, он первым делом изучает документацию – это комната нужна. Документация на многоквартирный дом – это несколько шкафов, и каждый из томов очень важен, это огромные деньги. Заходя в дом, вы, житель, пойдете смотреть собственную квартиру, еще посмотрите лифт и входные группы в лучшем случае, а профессионал идет в подвал, потому что там инженерные системы, подключение – это примерно половина по стоимости. Жители и будущие собственники этого не видят. Я же только что сказал, они покупают кота в мешке. Заказчика строительства жилья в стране нет как института. Если коммерческое строительство, то, разумеется, есть заказчик, который говорит: "Я хочу, чтобы здесь была крыша плоская, а здесь была скатная. Здесь я хочу вход побольше, лифт я хочу импортный". Заказчик в этом смысле говорит, что он хочет за свои деньги. Когда люди идут в магазин за огурцами или покупают автомобиль, они ведь не выбирают самое плохое, самое дешевое, то, что можно выбросить. А когда они не заказчики – им дают то, что дают. Огурцы будут гнилые у вас наверняка. Ольга Арсланова: Ну, что ж? Других нет – возьмем эти. Сергей Белолипецкий: Естественно. Но вы этого еще не видите в данном случае. Вы въезжаете, вы в эйфории: "Наконец-то квартира!". Вы 50 лет в этих трущобах прожили. "Батюшки светлый, дом крепкий, лифт едет хорошо!". А что будет с этим домом через год-два-три, когда гарантийные сроки закончатся, они не знают. Знают профессионалы. Ольга Арсланова: Что будет-то, скорее всего? Сергей Белолипецкий: Да примерно то же самое. У меня на языке всегда вертится соседняя мне Павшинская пойма, где небезызвестный "СУ-155" настроил такого, что люди расхлебывают до сих пор. Я лично своими глазами, как Фома неверующий, два пальца засовывал в трещину в фундаменте. А этажей примерно там под 20. В фундаменте такая трещина. Петр Кузнецов: И в такое могут переселить из пятиэтажки. Сергей Белолипецкий: А вы об этом узнаете что-нибудь, когда будут переселять? Конечно, нет. Вы свою квартиру посмотрели, и все. Еще раз, вы покупаете кота в мешке. Вы платите деньги, но заказчиком не являетесь. Вам то, что вынесут, скажут: "Сегодня на огуречном рынке спроса на огурцы не будет". Что вам вынесут с рынка, то вы и возьмёте, а заплатите в кассу по полной программе. Надежда Косарева: Все-таки я не инженер, а экономист. Я знаю один очень хороший экономический инструмент, который называется "конкуренция". Когда вы летаете в самолете, вы тоже ничего не понимаете в самолете, но когда у вас производителей самолетов… Или машина. Когда вы покупаете машину, вы тоже ничего не понимаете в машине. Но когда у вас на рынке производится много самолетов, много машин, разных производителей, которые конкурируют друг с другом, они конкурируют не только по цене, но и по качеству. И качество товара на рынке при конкуренции всегда хорошее, потому что я буду производить лучшего качества, потому что я конкурирую с другим человеком, с другим участником рынка. Поэтому, к сожалению, такое качество не очень хорошее на рынке жилищного строительства не только в Москве, а в любом российском городе… Сергей Белолипецкий: Говорит о том, что рынка нет, наверное. Надежда Косарева: … из-за того, что у нас очень низкая конкуренция на этом рынке. Ольга Арсланова: А низкая конкуренция почему? Надежда Косарева: Потому что жилищное строительство очень существенно связано с административными, градостроительными процедурами, стороной которых является чиновник. И отсюда доступ на этот рынок, к сожалению, ограничен весьма неформальными процедурами, несмотря на то, что их пытаются все время законодательно улучшить, снизить барьеры, повысить прозрачность, проводить аукционы и так далее. Но, к сожалению, практика такова, и это вряд ли кто-то сможет отрицать, что пока снизить барьеры входа на рынок не удается. И это самое главное. Мы, не профессионалы, никогда не сможем с вами стать заказчиками строительства многоквартирного дома. Но экономическими инструментами этого добиться можно. Петр Кузнецов: И о какой конкуренции идет речь, когда мы говорим о расселении с пятиэтажек, когда всем этим занимается одно государство? Надежда Косарева: Государство не может само класть кирпичи и само организовывать финансовый процесс. Государство может выступать заказчиком с точки зрения публичного заказчика реализации проекта, и контролера. Но все равно привлечет… Петр Кузнецов: Но здесь же не может быть конкуренции между инвесторами. Надежда Косарева: Оно все равно привлечет подрядные организации, которые будут делать проектную документацию, производить строительные материалы. И организовывая это публично, открыто на открытом рынке, он получит лучшее качество, чем будет знать, и так кулуарно назначать. Сергей Белолипецкий: Во многом согласен, но капельку добавлю тоже, Надежда Борисовна, к вашим словам. Действительно, конкуренция – штука важная, но вам тоже могут возразить, что в Московском регионе существует, может быть, даже десяток компаний, и до недавнего времени конкурировали достаточно крупные компании. Я по Подмосковью знаю. "ПИК" и "Мортон", например, друг друга стоили, хотя сейчас говорят, что "Мортон" продался тому же "ПИК". Но это детали. Я к тому, что кроме конкуренции есть еще и другие рыночные механизмы. Почему я все время говорю про заказчика? Даже если человек выходит на автомобильный рынок, ничего не понимая в этом деле, он здравомысляще привлекает профессионала дядю Васю из другого гаража: "Дядя Вася, а что брать все-таки: "Жигули" или "Волгу"?", если мы говорим про советское время. Дядя Вася, который будет ремонтировать, скажет: "Ты что хочешь: чтобы нормально ездить было или чтобы красиво?". И вам порекомендует, соответственно, Toyota или Peugeot, "Жигули" или "Запорожец". Так и здесь. У людей должна быть возможность обратиться к профессионалу. Я на нас с вами и намекаю, что по-хорошему они должны бы были понимать, что есть люди, которые хоть немножко в этом разбираются. Это и инженеры, и экономисты. Мы с вами можем оценить, сколько это на самом деле стоит. Я всегда привожу такой простой пример. Вы приезжаете в другой город в первый раз, куда-то заграницу. Вы же не знаете, где поселиться, и какая гостиница где чего стоит, но у них есть звезды, ранги, и вы уже можете оценить: эта гостиница три звезды, а эта пять звезд. И уже по своему выбору, по своему кошельку… А почему бы не сделать здесь привлечение профессионалов? Я бы этому "СУ-155" давно бы ползвезды оставил из пяти возможных, а другим компаниям, может быть, дал и четыре как эксперт. Как в фигурном катании – 5,9, 6,0. Петр Кузнецов: Практика показывает, что в трех бывает намного комфортнее, шире и уютнее. Сергей Белолипецкий: Я к тому, что такой механизм создать можно было бы, если бы было желание. Ольга Арсланова: Давайте вернемся к нашим пятиэтажкам. Нас спрашивают, что вы нам расскажете о хрущевках из Петербурга, из других городов. У нас есть небольшие сюжеты как раз не из Москвы. Давайте посмотрим. (СЮЖЕТ.) Ольга Арсланова: Несколько замечаний от наших зрителей. Пишут: "Если построить на месте снесенных домов хорошую жилую высотку, а не офисный билдинг, можно будет расселить несколько пятиэтажек и получить прибыль". И скептически настроенный наш зритель: "Я занимаюсь ремонтами, живу в пятиэтажке 1961 года. Качество нового жилья отвратительное. Нет звукоизоляции и так далее. Какого качества будет жилье – вопрос. Плюс район хрущевок, там тихо, спокойно, мало людей, есть где поставить машины, есть места в школах и детских садах. Мой дом стоит, не сыпется, коммуникации меняли лет 15 назад, проблем с ними нет, переезжать не хочу". Ведь вопрос же не только в качестве дома, квартиры и коммуникаций, а вопрос в том, как этот микрорайон будет выглядеть, если там вместо маленьких 5-этажек, которые обычно в зеленых массивах строились, где сохраняются еще какие-то деревья с тех времен… Петр Кузнецов: Есть хорошие местные парки. Ольга Арсланова: … все это вырубят, построят высокие дома, парковаться будет негде, и люди будут жить уже в совершенно другой среде. Это неизбежное зело получается? Надежда Косарева: Ту страшную картину, какую вы нарисовали, ни в коем случае нельзя реализовать на практике. Это будет просто ужасный результат, если он будет таковым. Я очень надеюсь, что для этой программы будут подготовлены современные градостроительные решения с новыми проектными планировками территорий, с новыми проектами домов, которые будут строиться, чтобы плотность в этих районах увеличилась, но максимум в три раза. А вообще и меньше – в 2,5 раза. Увеличения плотности можно достигать путем квартальной застройки, а не микрорайонной хаотичной постановки домов, как это сейчас. Возможно, для этого придется поменять немножко технический регламент, в частности инсоляцию, потому что эти дома так строят в основном из-за инсоляции, потому что там сколько-то часов в день должно быть прямое солнце, и так далее. А при квартальной, как раньше с троили, где дворы внутренние, там инсоляция иногда не достигается. Но зато там есть свой внутренний двор, озеленение, он и со спокойной детской площадкой, с возможностью для парковки. Все нужно организовать по уму. Какие градостроительные решения – это не надо быть семи пядей во лбу. Они в мире реализованы, у нас в стране реализованы. В Москве сейчас заканчивается принятие правил землепользования застройки. Нужно для этих территорий установить градостроительные регламенты, которые регулируют максимальную этажность, максимальную плотность. То есть все параметры градостроительные должны быть современными, комфортными, чтобы, наоборот, повысить качество этой среды. Конечно, если просто понастроить 20-этажные дома, то лучше не начинать. Петр Кузнецов: Уважаемые телезрители, особенно те, кто из Москвы, пожалуйста, не спрашивайте нас: "Когда мой дом 1929 года постройки будут расселять? И такой-то район будут ли расселять?", мы этого не знаем. Есть только инициатива, нет даже законопроекта, и списки появятся, дай бог, лет через 10. По поводу все равно прозвучавшей инициативы, несмотря на то, что никакого законопроекта еще пока нет, можем говорить о том, что стоимость – как житель пятиэтажки – квадрата в пятиэтажке возрастет в связи с этой инициативой? То есть будет ажиотажный спрос, и найдутся люди, которые захотят скупать квартиры в пятиэтажках с надеждой на потом переезд в многоэтажные дома? Что произойдет с рынком недвижимости в Москве в связи с этой, допустим, инициативой? Надежда Косарева: Честно говоря, неопределенность настолько высока условий расселения, в том числе законодательных условий расслоения, что те, кто будет сейчас этим заниматься, и если будет заниматься, могут сильно проиграть. Поэтому я бы в эту рулетку, по крайней мере до того момента, пока не будут известны правила критерийные, не играла. Петр Кузнецов: А рынок сам как-то отреагирует? Надежда Косарева: А что такое рынок? Рынок – это же люди. Что такое рынок? Цена на рынке складывается из спроса и предложения. Рынок – это люди, которые принимают решение, продать или купить. Ольга Арсланова: То есть какого-то повышенного спроса… Петр Кузнецов: Спрос можем прогнозировать, когда появятся эти конкретные списки, да? Ольга Арсланова: Петь, ответ тебе дали: не продавай, подожди пока. Надежда Косарева: Когда появится конкретный механизм в первую очередь, мне кажется, и конкретные списки, тогда можно хотя бы прогнозировать условия расселения, в каком районе, где. Сейчас это гадать на кофейной гуще. Сергей Белолипецкий: Давайте не будем забывать, что даже в момент снова все равно не просто предоставляется по каким-то нормативам. Мы не в Советском Союзе. Ваше жилье будет выкупаться. Сейчас купите по рыночной цене, и продадите по той же рыночной цене. Хотя бы навар от этих вареных яиц должен остаться. Здесь, скорее всего, механизма обогащения… Ольга Арсланова: Жители хрущевок уже очень давно ждут, когда их наконец-то снесут. И, на самом деле, это далеко не самое жилье сейчас на рынке. Сейчас хрущевки стоят практически… Сергей Белолипецкий: Это разные вещи. Ольга Арсланова: Понятно. Но просто вторичная в любом случае дорогая, и уже сейчас дешево не купишь. Давайте послушаем Александра. Здравствуйте, Александр. Вы откуда? - Я из Екатеринбурга, проживаю в брусчатом двухэтажном доме из деревянного бруса, у которого срок годности по сравнению с хрущевками закончился еще лет 30 назад. И мы будем просто счастливы заехать в хрущевки, которые вы хотите сносить. Вы понимаете, у нас туалет на улице. У нас в доме проживает много маленьких детей. Мы в 30-градусный мороз – но для Урала это нормально – ходим в туалет на улицы. Вы содрогнитесь, XXI век, мы жители великой страны. Вам не стыдно за нас? Ольга Арсланова: Спасибо, Александр. Сергей Белолипецкий: Тема очень больная. Ольга Арсланова: А много такого жилья? Сергей Белолипецкий: Много или немного, статистику наводить крайне сложно, но, по крайней мере, в Подмосковье, могу сказать, что отъезжаете 100 км от Москвы, от МКАД, и вы такое можете увидеть. Нехорошо, может быть, самого себя цитировать, но в своей книжечке, которая учебное пособие от Академии народного хозяйства, я в таких случаях делал акценты, что у нас, с одной стороны, апартаменты супер-пупер в каких-то высотках, не являются жилыми помещениями, это нежилые, а то, о чем рассказывают люди, мне, как профессионалу, просто ножом по сердцу, это у нас жилое помещение. Их надо выводить из жилых в первую очередь, прямо завтра, вчера еще надо было сделать. Ольга Арсланова: Почему это не делается? Это невыгодно? Надежда Косарева: На самом деле, не так. Есть другой механизм, другая федеральная программа, которую реализует Фонд реформирования жилищно-коммунального хозяйства, вместе с регионами и муниципалитетами. Сергей Белолипецкий: Уже лет 30 тому как. Надежда Косарева: Программа расселения аварийного жилья, то, которое признано аварийным. В этом году должна быть завершена программа расселения тех домов, которые признаны аварийными до 1 января 2012 года, и начата новая стадия этой программы, что те дома, которые признаны после 1 января 2012 года. Но, к сожалению, муниципалитеты иногда, действительно, не признают аварийные дома аварийными, которые реально являются аварийными, потому что иначе у них увеличивается количество обязательств по расселению. Сергей Белолипецкий: Конечно. А денег нет. Надежда Косарева: Но это другая программа, и которая, на самом деле, достаточно успешно реализуется. Я уже не помню, там 10-12 млн. кв. м. расселено в рамках этой программы за последние годы. То есть то, что Москва сейчас пытается реализовать снос пятиэтажек, это не дома признаны аварийными. Они аварийными не признаны в большинстве своем. Это, скорее, можно назвать программой модернизации и реновации жилой застройки, которая морально и физически устарела. Сергей Белолипецкий: Человек об этом и спрашивал. Он бы с удовольствием переехал в такую пятиэтажку. Петр Кузнецов: Мы очень мало про регионы сегодня говорили, но ту встречу президента с Собяниным местные власти, губернаторы могут воспринять как сигналы, и тоже начать соответствующие местные программы по расселению? Надежда Косарева: Я бы не спешила. Есть все-таки приоритеты. И я бы на примере последнего звонившего нам из Екатеринбурга все-таки в регионах сначала расселила аварийное жилье. Сергей Белолипецкий: Конечно. Надежда Косарева: Аварийное жилье. Все-таки это более важный приоритет. А потом уже начала заниматься реновацией этих пятиэтажек. В Москве совсем аварийного жилья осталось уже очень мало. Петр Кузнецов: У нас время. Спасибо огромное, уважаемые гости. Надежда Косарева, президент фонда "Институт экономики города". И Сергей Белолипецкий, преподаватель РАНХиГС, директор Ассоциации ТСЖ Московской области. Спасибо, что пришли. Сергей Белолипецкий: Спасибо и вам. Ольга Арсланова: Спасибо.