Иван Князев: Сейчас вот о чем. Правительство, работодатели и профсоюзы подписали генеральное соглашение о совместной работе и сотрудничестве. Действовать оно будет в ближайшие 3 года и должно стать такой некой своеобразной платформой, чтобы государственная власть, руководители компаний, предприятий и представители профсоюзов работали как социальные партнеры, а не как враги. Это важно, чтобы обеспечить соблюдение положений о труде, заложенных в нашей Конституции, заявил президент Владимир Путин. Тамара Шорникова: Тут очень важны и социальные, и экономические вопросы. Государство делает шаг навстречу работодателям, в том числе по снижению фискальной нагрузки на фонд оплаты труда для средних и малых предприятий, в помощи создания рабочих мест, переобучения работников, и рассчитывает на ответные шаги работодателей по защите прав трудящихся, обеспечению достойных зарплат. Во всем этом могут помочь как раз профсоюзы, это все обсуждалось как раз на церемонии подписания совместного соглашения. Иван Князев: Ну а вот в каком состоянии в России профсоюзное движение? Какую роль оно сегодня играет? Сравним, как они работают у нас и за рубежом, обсудим это с экспертами. Вас спрашиваем: у вас на предприятии есть профсоюз? Чем занимается? Вы состоите в нем? И как вы свои права перед начальством отстаиваете? Звоните нам в прямой эфир прямо сейчас, пишите SMS. Тамара Шорникова: Да. Приглашаем к разговору экспертов. Всеволод Луховицкий, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель», эксперт присоединяется к нам по телефону. Всеволод Владимирович, здравствуйте. Всеволод Луховицкий: Добрый день. Иван Князев: Всеволод Владимирович, расскажите вот именно о работе вашего профсоюза. Какие вопросы он решает в данный момент, вот сейчас? Всеволод Луховицкий: Ха. Как любой профсоюз, наш профсоюз решает один основной вопрос, ничем больше он не занимается, – это защита трудовых прав работников, то есть в данном случае у педагогов. И это значит, что мы ведем прежде всего различные кампании и различные проводим мероприятия для того, чтобы принудить наших работодателей к переговорам. Мы маленький профсоюз, и это самая большая проблема, потому что по нашему законодательству работодатель пока что не обязан прислушиваться к мнению профсоюза, если он не включает в себя больше половины работников. В результате работодатели на тех предприятиях, в тех местах, где профсоюзы слабы, имеют полную возможность не обращать на них внимания. Поскольку работник, вступая в профсоюз, очень часто рискует своим местом, то, естественно, многие профсоюзы такими маленькими и остаются. Тамара Шорникова: А это сейчас у нас как черная метка, членский билет профсоюза? Иван Князев: Ну вот это ужасно, конечно, звучит... Всеволод Луховицкий: Во многих случаях и на многих предприятиях, и не только в школах, в больницах, но и в частных предприятиях, это именно так. И если сравнивать наше законодательство о профсоюзах с тем, которое было, например, до нового Трудового кодекса, понятно, что профсоюзы сейчас очень сильно урезаны в своих правах. Они могут вести переговоры, но только со своим работодателем. Например, мы как профсоюз «Учитель» можем вести переговоры формально только со своими директорами. А что может сделать директор, например, для повышения зарплаты в своей школе? Тамара Шорникова: Вот, Всеволод Владимирович, у меня в связи с этим вопрос как раз. Ну, наверняка многим представляется, что профсоюз – это та большая коммерческая компания, такой жесткий капиталистический управленец, в общем, там где-то стачка, трудящиеся независимо отстояли свои права и так далее, монополист и владелец, фабрикант подвинулся в каких-то своих условиях... Иван Князев: Ну это ты такой западный вариант профсоюза рисуешь. Тамара Шорникова: Да, который мы многие, как говорится, по фильмам видели все. Подвинулись там в условиях, зарплату побольше сделали и так далее. Когда речь идет о переговорах действительно с государственными учреждениями, с руководителями, которые по сути зависят от финансирования министерств и так далее, самостоятельно ничего решить не могут, здесь с чем приходится работать? Всеволод Луховицкий: Именно поэтому, именно потому, что нам приходится вести переговоры с директором, а директор решить ничего не может, именно поэтому нам приходится вести переговоры с министерством, с правительством, с Думой, которые не хотят идти на переговоры, говоря, что мы маленький профсоюз, мы не всероссийский профсоюз, значит, на нас вообще внимания обращать не надо. Именно поэтому... Иван Князев: А маленький насколько, Всеволод Владимирович? Сколько у вас членов в вашем профсоюзе? Всеволод Луховицкий: Около тысячи. Иван Князев: Но это не такой уж и маленький. Тысяча педагогов, я правильно понимаю? Всеволод Луховицкий: Это 20 регионов, в которых есть наши первички. Но дело в том, что мы не можем использовать традиционные профсоюзные формы борьбы, а главное, как вы сказали, традиционная форма профсоюзов – это всегда забастовка, а по нашему закону мы можем бастовать только против директора. А мы не хотим бастовать против, например, конкретного директора, нам нужно вести переговоры с региональной властью, а у нас по закону нет таких прав. Иван Князев: Но, Всеволод Владимирович, смотрите, почему мы все время отталкиваемся вот от такого понимания, что профсоюз – это только стачки? Ну смотрите, тысяча педагогов, ну как минимум можно, ну я не знаю, составить какое-то коллективное обращение. Всеволод Луховицкий: Да, да. Иван Князев: Профсоюз может, если нарушаются права, еще предоставлять им каких-то своих юристов и так далее, и тому подобное. Всеволод Луховицкий: Совершенно верно. Иван Князев: Там же много разных форм, забастовка – это уже последний такой, когда все методы исчерпаны. Всеволод Луховицкий: Только недавно мы отправили письмо, подписанное более чем 25 тысячами людей, в министерство по поводу требования отмены обязательного ВПР, проверочных работ всероссийских. Я абсолютно уверен, что министерство никак не отреагирует, потому что что такое 25 тысяч подписей? В России 1 миллион 200 тысяч учителей. Мы пишем письма, мы пишем обращения. История уже по крайней мере последних 300 лет учит, что до тех пор, пока хозяева, работодатели, не поймут, что работники готовы всерьез отстаивать свои права, до тех пор сами хозяева не будут из соображений благородства ничего делать. Может быть, государство заставит частных хозяев, да, может такое произойти, но заставить само себя платить, например, нормально учителям или создавать сносные условия для работы, сама власть не сделает, если профсоюзы будут слабы, если мы не сумеем давить на органы власти. Тамара Шорникова: Всеволод Владимирович, вот нас зрители призывают к ответу, конкретики требуют, два вопроса коротко, какие у вас членские взносы, первое, и второе, что за время работы профсоюза вашего, какие права трудовые отстоять все-таки удалось. Всеволод Луховицкий: Взносы, как всегда, 1% от зарплаты, из них только 40% идет на общепрофсоюзную деятельность, а остальные остаются в первичной организации для их собственных нужд. А сделали... Ну, например, то, что сейчас учителям стали платить за ЕГЭ, за работу на ОГЭ и ЕГЭ. Да, конечно, это внесли потом депутаты, но мы начали эту кампанию, мы этого добивались. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Всеволод Луховицкий: А сколько судов выиграно, сколько добились мы в конкретных школах, это уже надо смотреть на нашем сайте. Иван Князев: Ну, это немало, Всеволод Владимирович, тут вам пишут уже из Татарстана: «Памятник вам надо при жизни ставить за вашу работу». Спасибо вам большое. Всеволод Луховицкий, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель», был с нами на связи. Тамара Шорникова: Да. Послушаем телефонный звонок, Владимир из Санкт-Петербурга. Здравствуйте, Владимир. Зритель: Алло, здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, здравствуйте. Зритель: Да, сейчас убавлю звук на телевизоре. Я рабочий Балтийского завода, ну бригадир, сварщик от бригады, и одновременно еще от профсоюза занимал должность, ну общественная нагрузка, инспектор по технике безопасности общественный. Ну и у нас была конференция, мы уже дошли до того, что нас стали снабжать такой дрянной робой, там чуть ли не из мешковины, ха-ха. Ну сварщики работают с расплавленным металлом. Ну и маски такие тоже были из электрокартона, такие дрянные вообще, ну они неправильно даже сделаны, на какой-то зоне их клепали, ха-ха, учреждение там номерное какое-то. Тамара Шорникова: Так. Зритель: Ну и на эту конференцию я притащил комплект новой робы, на котором едва ли я сэкономил, как бы решил подарить ее этому генеральному нашему директору. На меня аж зашикали. Ну и маску эту защитную, ну это же основное защитное приспособление, потому что мы смотрим на сварочную дугу через нее, через стекло это, через светофильтр. Он, значит, посмотрел: ну можно же, говорит, доработать... И тут весь зал, это, все... Тамара Шорникова: Грохнул, да? Зритель: ...представители цехов, да, все заржали, ха-ха. Ну, ему, наверное, стало стыдно, и после этого случая, прецедента даже еще вторую маску такую же, ну дрянную вообще, я принес, так сказать, как шедевр аэротехнической мысли, в нашу местную газетенку. Они, наверное, его протерли… И после этого стали нормальные маски закупать, даже вот там продвинутые, с автоматическим затемнением, с наддувом через фильтр, ну всего пошло. И роба стала тоже приличная более-менее, ха-ха. Вот когда натрешь, как кота по... Ну знаете... Иван Князев: Ну понятно. Тамара Шорникова: Но результат-то есть. Владимир, может быть... Зритель: Да-да, это действует, тогда это действует. Тамара Шорникова: Владимир, может быть, дальше пойти, принести, например, на какую-нибудь из конференций или собраний просто котомку из магазина, мол, вот все, что смог купить в магазине, ну такой намек? Зритель: На пенсию, да, на пенсию, ха-ха! Ну да, сейчас я уже пенсионер. Хотелось бы, конечно, провести опыт, Набиуллину и Мишустина посадить на 18 или 19 тысяч пенсии посмотреть, хотя бы полгода смогут они прожить или нет, или умрут, ха-ха-ха. Тамара Шорникова: Понятно, да. Спасибо вам за ваш звонок. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам. Тамара Шорникова: Вот, кстати, скоро расскажем в нашем эфире про один из таких опытов, как на минималках пытались прожить, расскажет нам следующий эксперт наш Владимир Ревенку, заведующий организационным отделом Челябинской области, организации Горно-металлургического профсоюза России. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Владимир Евгеньевич. Владимир Ревенку: Здравствуйте, здравствуйте. Тамара Шорникова: Да. Владимир Евгеньевич, я думаю, что многие следили за опытом горняков, когда пытались прожить на минимальный размер региональный, закупали продукты, худели, сходили с дистанции, плохо работали, вот. Мы понимаем, что не все дошли до финиша. А какой результат-то вообще после всего этого? Что-то изменилось? Владимир Ревенку: Ну смотрите, дело ведь в чем? Дело в том, что мы понимали, что власть сегодня ну не так слышит нас, как нам хотелось бы, это факт. Наша цель по крайней мере объяснить, что этот МРОТ сегодня непроживаем, он недостаточный, и МРОТ – это все-таки отношение, скорее всего, знаете как, отношение к работнику, такой уровень МРОТ – это крайне низкий МРОТ. Вот наша цель была какая показать вот этой нашей акцией. Я, кстати, хотел бы согласиться со Всеволодом Владимировичем, он так четко обрисовал о профсоюзах, вот именно задачи профсоюза, здесь у нас общая параллель, общая дорога. Вот что касается каких-то вот дополнительных профитов от членства в профсоюзе, нужно понимать, что, когда заключаются коллективные договора, соответственно, коллективные договора – это дополнительные социальные гарантии для работников. Плюс сами профсоюзы у нас добиваются все-таки и каких-то юридических гарантий. Сразу скажу, что у нас десятками миллионов исчисляются дела, выигранные в суде, это только в нашей области, то есть я просто продолжаю тему, которую вот начал Всеволод Владимирович. Что касается минималок, конечно, уже время прошло, но опыт интересный. Мы, кстати, приглашали кого-то из тех, кто принимает такие решения, пусть тоже поживут на этот МРОТ, на 12 700. Тамара Шорникова: Да. Ну и напомним еще немного: опыт проводили металлурги и горняки Челябинской области, пытались прожить на голый минимум целый месяц. Участвовали в эксперименте 14 человек, это работники предприятий Челябинска, Сатки, Карабаша, Верхнего Уфалея, а также члены их семей. Иван Князев: Владимир Евгеньевич, скажите, пожалуйста, а вот на сегодня каких рычагов профсоюзам не хватает, чтобы выстраивать такие продуктивные, нормальные взаимоотношения с работодателем? Вот вам лично каких? Владимир Ревенку: Ну, лично мне я бы не говорил, все-таки я буду говорить за организацию... Иван Князев: За организацию, конечно же, я имею в виду. Владимир Ревенку: Дело в том, что нам не хватает вот чего. Нас беспокоит, что не на всех предприятиях есть возможность заключить колдоговора, о чем говорил Всеволод Владимирович. Действительно, если мало количество человек представлено в профсоюзе, то работодатель действует соответственно. Нам бы хотелось, чтобы на уровне законодательства коллективные договора заключались хотя бы как с охраной труда на предприятиях, где количество работников более 50 человек, чтобы был коллективный договор. Как туда включаться, это уже мы сами, профсоюзы, подумаем на эту тему, это первое. Второе. Нам бы все-таки хотелось, если говорить за наш регион, за Челябинскую область, нам бы хотелось, чтобы действие регионального соглашения... К сожалению, у нас порядок индексации в Конституцию не записали, это было основное требование профсоюзов, но этого нет сегодня в Конституции, приходится либо на уровне тарифного соглашения, либо на уровне регионального соглашения добиваться индексаций и порядка индексаций. Так вот в нашем региональном соглашении удалось этого добиться, но, к сожалению, не все предприятия включены в этот процесс, то есть только те, кто подписали это региональное соглашение. Соответственно, те, кто не подписал, те как бы выкинуты за рамки вот этого соглашения, на них не распространяется порядок индексации. Это вот такие очень-очень важные моменты для нас. Но еще, кстати, чего мы хотели добиться нашей акцией. Нужно понимать, что, к сожалению, в МРОТ у нас включено очень много различных добавок, надбавок и так далее, а сама тарифная ставка сегодня крайне низкая на предприятиях. У нас доходит до того, что тарифная ставка равна 20 рублям в час и так далее, это очень мало. Наша позиция – это не менее 150 рублей в час должна быть тарифная ставка, и тогда человеку будет в принципе как-то, так скажем, сносно жить. Кстати, нами подсчитан минимальный семейный потребительский бюджет, это то, как люди сами оценивают тот доход, которого бы им хватало. Так вот на сегодня это порядка 25–29 тысяч. Если бы человек получал, это без иждивенца, и это в принципе как бы нормальная позиция. Кстати, спасибо Сергею Михайловичу Миронову, он ее озвучил перед президентом по итогам тоже нашей акции, то есть мы за то, чтобы... Основная наша позиция – это, конечно, за то, чтобы повышался МРОТ, за то, чтобы тарифная ставка включалась тоже у нас, не включалась, а тарифная ставка 1-го разряда была равна МРОТ. Тамара Шорникова: Вы знаете, очень много SMS пишут, примерно одного характера содержание: «Какой профсоюз, если он подчиняется администрации? Все они живут в дружбе с руководством», – и так далее, мол, поэтому долго не удается протащить те или иные вопросы. Вот вы как на такую критику ответите? Владимир Ревенку: Порой эта критика объективная, порой она необъективная. Знаете как... Я не знаю, я скорее думаю, что это те предприятия... Знаете, сегодня же 1 апреля, у вас сзади профсоюзный билет, он какой-то такой из Советского Союза, сейчас профсоюзные билеты давно уже другие. Тамара Шорникова: Электронные? Владимир Ревенку: Так вот я скажу о профсоюзах: они совершенно разные. Ну есть, кстати, в том числе электронные профсоюзные билеты, но они вид имеют немножко другой, у вас тот, из Советского Союза. Так вот, у нас профсоюзы разные. У нас есть борцовские профсоюзы, так называемые органайзинговые; у нас есть профсоюзы, где 100%-е членство. Но я бы не сказал, что там профсоюзы под работодателей, там скорее как раз о чем говорил у нас президент Владимир Владимирович Путин, это как раз профсоюзы, где есть социальное партнерство, где есть договоренность, где работодатель... И как правило, это те предприятия, где собственник оттуда, еще из того времени, и вот он был когда-то слесарем, сварщиком, плавильщиком и так далее и дошел до собственника, и он понимает, что, чтобы сохранить предприятие, чтобы инвестировать в него, нужен хороший социальный диалог, хороший социальный мир на предприятии. Поэтому ситуации разные. Да, есть, нас где-то упрекают в том, что все-таки мы условно лояльны в большей степени к работодателю, чем, может быть, к позиции работника, но в этом и есть компромисс. Наша задача – вот именно работа профсоюзов на этих трудовых отношениях. Мы не можем работать на тех предприятиях, где нет прибыли; мы не можем работать на тех предприятиях, которые не работают. И здесь нам нужен, мы как профсоюз должны находить этот компромисс между требованиями работников и задачами работодателя, вот. Могу вам сказать о том, что очень много достижений у нас. Вот буквально недавно, у нас вчерашняя новость, у нас есть договоренность об индексации на одном из предприятий 5%. Четыре месяца назад у нас работодатель закрывал один из участков в моногороде, и мы добились того, что работникам выплатили все положенные льготы. То есть разные, разные, как и все наше общество абсолютно. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо большое! Владимир Ревенку, заведующий организационным отделом Челябинской областной организации Горно-металлургического профсоюза России. Тамара Шорникова: Давайте послушаем Рамиля, Оренбургская область. Здравствуйте. Рамиль? Зритель: Я к общему потом мнению приду, общему нашему, так сказать, городскому. Вот профсоюзы есть у нас в организациях, даже дают путевки, все. Но они все равно, это, работают, не защищая рабочих, а поддерживая руководителей, то есть больше за них. Но чтобы рабочие как бы взносы платят, да, дают путевки, это я... Один завод только в городе Орске у нас знаю. У нас город Орск был промышленный, больше 40 комбинатов и заводов, фабрик, сейчас их больше не существует. То есть поменяли одну букву в заводе или в предприятии, нажился директор завода, ну грубо говоря, и все, завод или под металлолом, или под инфраструктуру. Иван Князев: Рамиль, скажите, а куда путевки дают хотя бы? Зритель: Путевку... Вот у меня жена сейчас на пенсии, давали в Сочи они. У них тюменская металлургическая трубная компания, вот я там точно знаю просто, остальные я не знаю в городе, да у нас и предприятий не осталось вообще. Я говорю, вот больше 40, которых я знаю крупных комбинатов, заводов, их нет. Иван Князев: Ну понятно, да. Зритель: Затрону вопрос еще. Рядом 7 районов деревенских, вот только вопрос про деревню был, в каждом районном по 5–7 колхозов, совхозов было, это где-то порядка 50–60 деревень. Сейчас только одна деревня работает, две деревни, на Гайскую птицефабрику, тот молодец директор, две деревни держит, чтобы это... А остальные, все районное руководство, естественно, под фундамент... Иван Князев: Ну понятно, да, Рамиль, спасибо, спасибо вам большое за эту информацию. Ну вот что пишут наши телезрители? Соглашаются, что профсоюзы разве что путевки могут дать, что «они были и есть ручными», это из Марий Эл пришла такая SMS. Из Ростовской области мнение, что «профсоюз должен быть независимым, но это невозможно у нас сейчас». Из Ростовской области: «Какой профсоюз поможет? У нас предприятий-то толком не осталось». И из Забайкальского края: «Только взносы профсоюзы сейчас собирают». Вот так ли это на самом деле? Тамара Шорникова: Сергей Вострецов, депутат Государственной Думы, председатель Объединения профсоюзов России «СОЦПРОФ», лидер политической партии «Трудовая партия России». Здравствуйте, Сергей Алексеевич. Иван Князев: Здравствуйте, Сергей Алексеевич. Тамара Шорникова: Не слышим пока, да? Да, пока не слышим, сейчас отладят связь наши технические сотрудники. Еще обратимся к SMS от наших телезрителей. Очень много, конечно, скепсиса, но вот пишут, да, действительно: «А мы путевкам рады, хорошо же съездить в санаторий, почему нет?» «Профсоюз должен находиться за забором предприятия», – это сообщение из Иркутской области. Смоленская область пишет: «А где профсоюз пенсионеров?» – так есть же даже, по-моему, тоже, как минимум организация такая, по-моему. Иван Князев: Надо уточнить. И тоже из Смоленской области: «Я состою в профкоме, – пишет человек, – в образовании профсоюз. Сказали закрыть рот и тихонько сидеть не высовываясь. Мы разве что можем в профсоюзе проконсультироваться о своих правах», – вот так вот. Тамара Шорникова: Да. Давайте попробуем. Сергей Вострецов, депутат Государственной Думы, связь с ним, кажется, восстановили... Иван Князев: Сергей Алексеевич, слышите нас? Тамара Шорникова: Нет, пока нет. Иван Князев: Ну, видимо... Тамара Шорникова: Или есть? Иван Князев: Ладно, Сергей Алексеевич, если вы нас слышите, кивните головой, мы... Сергей Вострецов: Я вас слышу. Тамара Шорникова: Да, и мы вас тоже. Иван Князев: Вот, отлично. Мы вам зададим вопрос, почему действительно столько скепсиса у наших людей, у наших работников в стране, что профсоюзы на самом деле выполняют какую-то такую свою номинальную функцию по организации туристических путевок и тому подобное? Тамара Шорникова: Так... Попробуем еще раз. Дорогие телезрители... Иван Князев: Ну, судя по эмоциям, вопрос был услышан. Тамара Шорникова: Да, эмоции были, что называется, налицо. Позвоните и расскажите нам, во-первых, есть ли у вас на предприятии профсоюз, чем он занимается, вообще знаете ли вы, где он находится, кто у него председатель и так далее. Второе: были ли у вас случаи, как вот звонил нам один из телезрителей, когда вы сами какую-то проблему на предприятии решали, с какой-то инициативой выходили, она была услышана, такой человек-профсоюз? Расскажите об этом опыте. Иван Князев: Попытка номер три, Сергей Вострецов. Сергей Алексеевич? Сергей Вострецов: Да, добрый день! Что-то со связью сегодня. Иван Князев: Ничего страшного. Слышали вопрос? Сергей Вострецов: Да, я все слышал. Смотрите, дело в том, что действительно люди мало разбираются в профсоюзах, они тоже бывают абсолютно разные. Есть профсоюз, вы, наверное, видели, недавно подписали соглашение трехстороннее, Федерация независимых профсоюзов, наследники советских профсоюзов…, вместе с Шокиным, с ассоциацией работодателей. Такие соглашения подписываются каждый бюджетный период, сейчас у нас бюджетный период 3 года, поэтому это соглашение – некая такая формальность. Но тем не менее сегодня, когда с бюджетом все в порядке, каких-то особых там достижений мы не видим, но тем не менее вот это классические профсоюзы, они действительно такие красивые соглашения подписывают и на региональном, и на федеральном уровне. Есть профсоюзы... Иван Князев: Сергей Алексеевич, я просто вот сейчас как раз-таки открыл сайт Федерации независимых профсоюзов, посмотрел, сколько организаций в нем состоит, там какое-то колоссальное количество: Профсоюз трудящихся авиационной... Сергей Вострецов: Это объединение, это не профсоюз, это объединение профсоюзов, как и «СОЦПРОФ», который я возглавляю, у нас порядка 40 абсолютно разных профсоюзов: и учителя, и врачи, и шахтеры, и... Иван Князев: И торговля, и общественное питание, угольная промышленность, физическая культура, химические отрасли и так далее, электропрофсоюз даже есть. Смотрите, их очень много в нашей стране, вот. Казалось бы, это такая реальная сила, чтобы отстаивать права трудящихся, вот. Сергей Вострецов: Ну так вы мне не дали дорассказать. Вот есть три вида. Вот классические советские, они больше все-таки такие социальные партнеры государства, скажем так, по умолчанию. Есть так называемые, как вы сказали, независимые профсоюзы, или свободные, вот «СОЦПРОФ» относится к ним. Несмотря на то, что у нас есть соглашение с партией «Единая Россия», абсолютно разные взгляды, к примеру, на экономику в стране, и я сейчас расскажу, в чем их отличие. А есть еще политические профсоюзы, там, к примеру, состоят десятки или сотни тысяч людей, и они созданы чисто для политических задач, то есть вот как Навальный пытался создать... Иван Князев: Ну понятно. Сергей Вострецов: ...или еще другие. И таких профсоюзов, где там тысяча человек состоит, они не преследуют цель решить какую-то социальную проблему, а раскачать эту лодку. Так вот в чем заключается теперь различие этих профсоюзов и где они могут быть полезны, а где нет? Трудящиеся тоже абсолютно разные. Если взять 80 миллионов трудящихся в нашей стране, их можно разделить на четыре части. Первая – бюджетники, там служащие, военные и так далее, то есть те, кто имеют взаимоотношения с государством, это больше 20 миллионов человек. Это представители крупного бизнеса: «РЖД», я не знаю, «Газпром», «Лукойл», ну крупные холдинги, судостроение, авиапромышленность, это еще где-то примерно задействовано 20 миллионов человек. Средний и мелкий бизнес, это сельское хозяйство, это торговля. И абсолютно у них разные интересы, у всех этих отраслей. И есть еще четвертый класс, который, к сожалению, сегодня вообще никем не охвачен, так называемые самозанятые. Мы 3 года назад приняли закон о самозанятых, и из 25 миллионов человек на сегодняшний день из тени легализовалось только 2 миллиона человек. И мы сейчас вот... А вот этот класс – это сегодня кто такие, это люди? Это электрики, сантехники, репетиторы, тренеры, швеи, айтишники, то есть это огромный пласт людей, которых нужно как-то в рынок труда втягивать. Так вот, к примеру, взять по бюджетникам, пойдем... Вот сейчас подписали это соглашение, что поменялось? Ничего. А «СОЦПРОФ» направил Мишустину письмо о том, чтобы пересмотреть оплату бюджетникам. Вы знаете, что есть указ президента Владимира Владимировича Путина о том, чтобы бюджетники, в том числе и врачи, получали в среднем по региону младший персонал 100% средней по региону, а врачи 200% по региону. Как это было достигнуто? В бюджетной сфере есть такое понятие ставки. Так вот 90% людей работают на 1,5 ставки, то есть как полтора человека, и по идее они должны получать, как бы работая за полтора человека, как за два, потому что вторая полставки – это переработка. А они получают вместо двух ставок, грубо говоря, как за две полные ставки, они получают 1,25, и таким образом происходит подмена понятий, обман, что под внутренним совместительством скрывается обычная переработка, которая по Трудовому кодексу должна оплачиваться в 2 раза. Иван Князев: Да. Сергей Алексеевич, я думаю, наши телезрители и мы тоже много раз обсуждали в студии вот эти вот нюансы. Как сделать так, чтобы профсоюзы меняли вот такие ситуации? Сергей Вострецов: Меняем. А вот сегодня уже, смотрите, сегодня по крайней мере в системе здравоохранения базовый оклад, поставлена задача в течение года довести 70–80%. А что такое базовый оклад? Это как раз то, о чем говорил в вашем эфире другой эксперт, то есть что? В зарплату входят всякие компенсационные, надбавки, прибавки, премии всякие, и руководители химичат вот с этими оплатами, потому что профсоюзы не везде, а где-то они действительно карманные. Так вот чтобы независимо, есть профсоюз, не было профсоюза, чтобы «химии» с вот этой оплатой труда не было, нужно делать окладную часть, зарплату 80% в заработной плате. Тогда шахтер не поедет на «Булгарии» на кривой, не полезет в шахту..., понимая, что он рискует только 20% заработка. А пока он рискует 80% заработка, у нас так и будет охрана труда на самом низком уровне. Сегодня это меняется. И я благодарен в том числе и «Единой России», потому что они несмотря на то, что я не член их партии, заключили с нами соглашение, мы неприятные вопросы поднимаем. Но поверьте мне, лучше решать вопросы путем изменения законодательства, а не раскачивания лодки. Тамара Шорникова: Спасибо. Сергей Вострецов: Хотя забастовки очень эффективный метод. В Петербурге вот у нас буквально на прошлой неделе ребята в переулочке встали, забастовали, «Петрович», все, зарплату прибавили. У меня много профсоюзов входят, которые регулярно бастовали, докеры, авиадиспетчеры, наши коллеги, тоже альтернативные профсоюзы, и это работает. Но я еще раз говорю, забастовка не должна быть самоцелью, это должен быть крайний вариант. Ну а что касается вот таких отраслей, как бюджетники, где десятки миллионов людей работают, здесь, конечно, надо вообще очень осторожно относиться к этим вопросам. Но не говорить о них, не вносить изменения законодательные нельзя. Поэтому мы месяц назад Мишустину направили наши предложения, задачи президента поставлены, посмотрим в послании президента, что мы услышим. Тамара Шорникова: Ответы какие получите. Да, спасибо. Иван Князев: Да, спасибо большое. Сергей Вострецов, депутат Государственной Думы, был с нами на связи, председатель объединения профсоюзов России «СОЦПРОФ». Тамара Шорникова: Говорили о профсоюзах. Скоро будем говорить о том, сколько мы должны микрофинансовым организациям. Есть у вас есть заем в МФО, позвоните и расскажите. Иван Князев: Интересно, есть ли профсоюз должников.