Ксения Сакурова: Работы полно, работников не хватает. Это про российский рынок труда. Вам не верится? Нам тоже с трудом. Но специалисты утверждают, что пришло наконец-то время, когда не работодатель, а соискатель диктует правила игры. Виталий Млечин: Говорят, что работники стали более избирательными, и у них на это есть основания. Всплеск безработицы, связанный с первым локдауном, был коротким. Сейчас ее уровень опустился до 4,4%. Это ниже допандемийного значения. При этом спрос на рабочую силу с начала года вырос аж на треть. Ксения Сакурова: В таких условиях работодатели не только вынуждены поднимать зарплаты, но и – вот это правда удивительно! – заботиться о персонале, чтобы быть привлекательными и конкурировать за рабочие руки. Виталий Млечин: Звучит прекрасно, но верится еще не во всех случаях, по крайней мере. В каких сферах за работниками действительно гоняются, а где приходится пробиваться? Выясним прямо сейчас. Естественно, спросим у вас: заметили ли вы изменения в отношении работодателей, если недавно искали работу? Тоже расскажите, было ли сложно найти. Или действительно удалось трудоустроиться без особых проблем? 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира. 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений. Мы ждем. Ксения Сакурова: А с нами на связи Александра Наумова, руководитель подразделения кадровой компании Kelly Services. Александра, здравствуйте. Александра Наумова: Добрый день. Виталий Млечин: Здравствуйте, Александра. Вот этот самый рынок соискателя – где он, в каких сферах? И как его найти? Александра Наумова: Больше всего сейчас ищут кандидатов, отвечая на ваш вопрос, – это сфера IT, это производство, это сфера здравоохранения, это образование и это сфера гостеприимства и ресторанного бизнеса. Это там, где количество вакансий превышает в 2–3 раза число кандидатов, которые откликаются. Потому что для кандидата сейчас самым важным фактором является бренд компании, условия, которые предлагаются, причем не только заработная плата. Больше 60% респондентов отмечают, что для них важен социальный пакет, возможность какого-то гибридного графика, возможность дополнительного обучения, развития внутри компании. И сферы, куда сейчас тяжело попасть и будет тяжело попасть, и здесь как раз, наоборот, соискателей больше, особенно после пандемии, нежели самих вакансий… Здесь, наверное, даже правильно сказать не «сферы», а это уровень позиций. Это топ-менеджмент. Как это часто бывает, топ-менеджмент наиболее постоянно находится в компании, где все-таки меньше процент текучки, поэтому найти работу гораздо сложнее. Поэтому в данном сегменте мы со своей стороны наблюдаем, что количество кандидатов больше, нежели вакансий, которые компании для них готовы предложить. Ксения Сакурова: То есть получается, что где-то есть парадоксальная ситуация, что простому работнику готовы создать лучшие условия, чем топ-менеджеру. Это правда так? Это все эти сферы? То есть где-то в IT-компании топ-менеджер такой в черном теле, перерабатывает, не знаю, без обеда, а простой специалист, программист – у него все привилегии. Это правда? Александра Наумова: Я не уверена относительно того, что он перерабатывает без обеда, топ-менеджер. Но если мы говорим именно про IT-специалистов, о которых вы говорите, то в нашей практике буквально за последние четыре месяца есть случаи, когда один кандидат получает в течение буквально одной недели 11 офферов. Я не буду сейчас, естественно, называть игроков этого рынка, но это 11 офферов, из которых он выбирает. Соответственно, у компании возникает вопрос не: «Классно, что в итоге он выбрал именно меня», – а вопрос: «Почему он выбрал именно меня? Я не единственная компания, в которую он сразу же побежал». Поэтому здесь количество предложений просто взрывает рынок. Есть случаи в производственной сфере, например, в регионе Сибирь, когда для специалистов начального уровня делают контрофферы в два раза выше, плюс покрывают часть ипотеки. Ксения Сакурова: Оффер – это предложение о работе, да? Александра Наумова: Дополнительное предложение о работе, да, когда сотрудник приходит и говорит: «Я принял решение покинуть вас и уйти в компанию другую, в компанию «Б», – условно, ему текущий работодатель сделал предложение в два раза выше, плюс покрыл часть ипотеки, чтобы только сотрудник остался. При этом это специалист начального уровня – то, что принято называть на рынке «синими воротничками». Ксения Сакурова: Вы знаете, за IT-специалистов я вообще не переживаю. Вот сообщение из Москвы: «Около дома магазин, вакансии есть всегда. – Ну, один из сетевых магазинов, супермаркет. – Как и на «Почте России». Неудивительно. Зарплаты низкие, работа тяжелая». Не хватает нам продавцов тоже, насколько я знаю, сейчас. Тоже всегда есть вакансии. Но опять же условия работы тяжелые. Здесь работодатели хоть как-то конкурируют за работника или нет? Или пусть не хватает людей, но они не будут ни зарплаты поднимать, ни условия улучшать? Вот в таких сферах. Александра Наумова: То, что мы сейчас наблюдаем – сфера ритейла и сфера здравоохранения – здесь, к сожалению, сильно не меняется ситуация с уровнем зарплатных плат. При этом количество кандидатов и сотрудников необходимо все больше и больше. Если мы говорим про сферу ритейла, то здесь также еще играет роль, что часть персонала, которая у нас работала, из других стран, из стран СНГ (полагаю, что это ни для кого не секрет), они в момент пандемии покинули Россию, они не вернулись по тем или иным причинам. Поэтому дефицит кадров сейчас там очень остро стоит. Ксения Сакурова: Но работодатели не меняются, несмотря на это? Александра Наумова: Сильно – нет. Я не могу сейчас сказать стопроцентно про весь рынок, но 70–80%, что мы наблюдаем со стороны, в том числе как поставщик услуг, к которому компании приходят, чтобы мы помогли закрыть эти потребности, эти вакансии: к сожалению, условия не сильно меняются. Соответственно, кандидаты вынуждены выбирать между двумя плюс-минус одинаковыми предложениями, которые по зарплате иногда гораздо ниже, нежели чем если человек пойдет и откроет какой-то свой бизнес или перейдет в другую сферу. При этом работа там действительно тяжелая, по 12–13 часов, если мы с вами говорим про продавца-консультанта в ритейле. Виталий Млечин: Давайте узнаем, что думают наши зрители. Ольга из Москвы до нас дозвонилась. Ольга, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я хотела спросить. Раз у нас безработица, ну почему же тогда у нас такое количество мигрантов? Виталий Млечин: Какое? Зритель: Ну, много. Все знают – какое. Выйдите на улицу и посмотрите в Москве. Виталий Млечин: А в чем ваш вопрос? Они вам мешают чем-то? Зритель: Ну, эти места заняли бы мы, жители… Виталий Млечин: А, понятно. Спасибо большое. Это мы слышали много раз, но реальностью это не подтверждается, к сожалению. Когда мигранты уезжают, просто некому становится работать. Ксения Сакурова: Давайте Александру спросим. Действительно, сейчас на рынке есть проблема – как раз не безработица, а наоборот, не хватает кадров как раз в тех самых сферах, из которых уехали мигранты. Вроде как где-то пытаются их заменить россиянами. Насколько сейчас это успешно происходит? Насколько наши люди туда идут? Александра Наумова: Не очень успешно, потому что основные сферы, где работали мигранты, там, к сожалению, не очень высокие заработной платы, если брать среднюю зарплату по рынку. И наши люди не всегда готовы туда идти. Это показывает статистика вакансий, которая есть у нас в работе. Это показывает статистика всех открытых источников. Плюс статистика центров занятости населения, куда эти вакансии тоже, естественно, приходят. Люди, соискатели, безработные, которые обращаются в центры занятости, им дают эти вакансии, а они говорят: «Мы не хотим туда работать идти, потому что заработная плата ниже, чем мы ожидали». Потому что люди хотят получать выше доход, а особенно в крупных городах, потому что уровень жизни от нас этого требует. Виталий Млечин: Из Сочи нам пишут: «Работы полно, рабочих не хватает в гостиничный бизнес. Горничные – 50–60 тысяч. Дворник – 40–50 тысяч. Все это с питанием и проживанием». Так что, пожалуйста, если кому-то это интересно, имейте в виду. В Сочи работа есть. А вот из Московской области… Александра Наумова: И не только в Сочи, я дополню. Вообще в Краснодарском крае сфера обслуживания и гостеприимства набирает огромное количество людей. Каждый раз под сезон ищут по всей стране, в том числе наша Республика Крым. И не могут тоже найти. То есть, с одной стороны, эти вакансии есть, при этом кандидаты туда по тем или иным причинам отказываются ехать. Ксения Сакурова: Давайте послушаем еще одного зрителя, Павел до нас дозвонился. Здравствуйте, Павел. Виталий Млечин: Павел, добрый день. Зритель: Здравствуйте, да, добрый день. Вы знаете, меня зовут Павел, я сам предприниматель, я из города Чебоксары. Мне интересно… Вот вы говорите, что не хватает в сфере IT, еще каких-то специалистов. Знаете, я вам хочу сказать откровенно: не хватает рабочих рук, просто рабочих не хватает. Сейчас не хватает токарей, не хватает швей. Вот у меня цех по производству, ну, швейный. Швей просто нет вообще от слова «вообще»! И средний возраст швей – от 50 лет. Серьезно, от 50 лет – средний возраст. Хотя мне, конечно, 36 лет. Просто с этим я сталкиваюсь. Дальше – токари. То же самое, от 50 лет – средний возраст токарей. Ксения Сакурова: Павел, ну а что плохого? Ну, человеку 50 лет. Если он готов работать, если он к вам приходит – ну и что? Зритель: Да это отлично, это отлично! Я и говорю, что это классно, что они приходят. Я к чему говорю? Не хватает рабочих, именно не хватает рабочих, их просто нет. У нас все хотят быть блогерами, еще кем-то, но не хотят просто работать, именно руками. Ксения Сакурова: Павел, подождите… Зритель: Заработная плата токаря – от 100 тысяч. Ксения Сакурова: От 100 тысяч? Это токарь? Зритель: Конечно. Ксения Сакурова: А у швеи? Зритель: У швеи средняя зарплата – 40 тысяч. А вы знаете, какой график мы им даем? Виталий Млечин: Какой? Зритель: Летом мы даем им график с 5 утра, чтобы они успели на огород съездить после обеда, доработать до 12. То есть все предоставляем. Я не знаю, действительно нет рабочих специальностей, вот именно в этом загвоздка. Ксения Сакурова: То есть, Павел, вы как раз тот самый работодатель, который готов идти на уступки, готов создавать условия работникам, лишь бы они к вам пришли? Зритель: Да конечно, конечно, конечно! Виталий Млечин: Очень здорово! Зритель: Но нет рабочих. Вот такая причина. Серьезно. Вот посмотрите. Попробуйте обычных предпринимателей поспрашивать, мелких. Нет никого! Ксения Сакурова: Павел, а можно мы к вам приедем и снимем сюжет про ваше предприятие, про ситуацию? Если можно, оставьте, пожалуйста, контакты нашим коллегам. Нам было бы очень интересно показать нашим зрителям, как бывает на предприятиях, где не хватает людей. Поэтому оставьте, пожалуйста, контакты. Виталий Млечин: Да. Соглашайтесь, Павел. Это будет очень здорово. Спасибо вам большое, что позвонили. Все сейчас могли увидеть, услышать. Реальная ситуация, не придуманная. Ксения Сакурова: Александра, очень много у нас сообщений от людей предпенсионного либо пенсионного возраста, которых нигде не берут на работу. При этом мы слышим предпринимателей, которые говорят, что не хватает рабочих рук. Ну, насколько я понимаю, швея «50+» – это вообще не проблема. Не знаю, как насчет токаря «50+». Я не очень хорошо знакома с работой токаря, насколько это сложно, но тем не менее. Почему бы работодателям не обратить внимание на эту категорию? Ведь это люди, которые, скорее всего, хорошо умеют работать, обладают определенным опытом и так далее. При всем при этом почему у нас сохраняется вот этот стереотип, что человека… ладно «50+», а «45+» не везде возьмут на работу? Александра Наумова: Мы проводили исследование некоторое время назад ровно по этой теме, которое состояло из нескольких блоков. Один из вопросов был – с точки зрения мотивации. Как раз возвращаюсь к звонку Павла. 53% наших респондентов сказали, что им интересен гибкий график. В том числе мы посмотрели, прежде всего это производственный персонал, как раз начальный уровень, потому что его, действительно, больше всего не хватает. И второй блок вопросов был про возраст, потому что у нас есть демографическая проблема очень большая, о ней говорят все и пишут все абсолютно, она известна. И мы обсуждали с нашими работодателями и с нашими соискателями возраста «45–50+», почему возникают вот такие сложности, какой был процент отказов. И, соответственно: «Как вы думаете, с чем это было связано?» И больше 90% соискателей получили отказ, которым было «45–50+», и основная причина – соискатели считают, что это возраст напрямую, и что работодатель боится конкуренции. Сами работодатели, отвечая на этот вопрос, на первое место выводят, что эти люди, возможно, будут немножко более тяжело обучаться и более тяжело адаптироваться к каким-то гибким формам и требованиям, которые есть сейчас на современном рынке. Я лично с этим абсолютно не согласна, потому что для меня кандидаты более возрастные – как раз более потенциальные по очень многим причинам и более безопасные, с точки зрения длительности и качества работы на одном месте. Поэтому я могу сказать, что и компания Kelly, и очень многие наши партнеры на рынке в кадровой индустрии, работодатели сейчас очень много говорят, проводят конференции как раз для того, чтобы постараться это переломить. Виталий Млечин: Понятно. Спасибо вам большое. Ксения Сакурова: Спасибо большое. Виталий Млечин: Александра Наумова, руководитель подразделения кадровой компании Kelly Services, была с нами на прямой связи. Давайте посмотрим небольшой сюжет. «Что главное при выборе работы?» – этот вопрос наши корреспонденты задали жителям трех российских городов. ОПРОС Ксения Сакурова: Какой оптимистичный взгляд на вещи! Виталий Млечин: Ну, это правильная же мысль. Когда ты работаешь, тебе должно нравиться то, что ты делаешь. Это должно приносить пользу. И это должно приносить доход. По-моему, все логично. Ксения Сакурова: Ну, мне кажется, «все работы хороши, выбирай на вкус», как обычно говорят. Но, да, мысль верная. Давайте продолжим обсуждать эту тему. С нами на связи Ксения Юркова, эксперт рынка труда. Ксения Александровна, здравствуйте. Виталий Млечин: Ксения Александровна, здравствуйте. Ксения Юркова: Добрый день. Виталий Млечин: Вот нам звонил наш зритель из Чебоксар, рассказывал о том, что вот он как раз из категории тех работников, которые и рады были бы привлечь… из тех работодателей, которые и рады были бы привлечь себе сотрудников, но не всегда получается. Скажем, швеи в возрасте от 50 лет. Видимо, это говорит о том, что молодые люди не хотят быть швеями, токарями и так далее. Почему это происходит? Непрестижные профессии? Ксения Юркова: Ну, действительно, когда мы с вами говорим о рынке труда, мы разбираем те сферы, где у нас все-таки рынок работодателя, и те сферы, где у нас рынок соискателя. Необходимо все-таки сегментировать его. Первое – разделять всегда Москву и регионы. Я говорю, что это два абсолютно разных мира. И второе – все-таки смотреть на профессии, на уровень вакансий и на конкретную профессию. Действительно, если мы говорим сейчас про швей, то многие факторы здесь сказываются. Первое. Мы говорили о том, что, действительно, пандемия сыграла свою роль, выехали из Москвы многие граждане СНГ, вернуться не могут, так как закрыты границы, поэтому «голод». Если Александра говорит о том, что они не смогли поднять заработные платы для своих сотрудников, то скажу, что в нашей компании зарплатные платы выросли на 50–70% для линейного персонала. Ну, пришлось идти на эти меры, чтобы обеспечить своих заказчиков персоналом. Это первая история. И второе. Действительно, молодежь сейчас больше… Это история с самозанятыми. Это больше заработок в Instagram, маркетинг, какие-то видеосъемки, но никак не плотники, никак не швеи, не токари, не сварщики. То есть, действительно, молодежь не хочет идти в данные профессии. Мы недавно тоже столкнулись с тем, что необходимо было найти определенную специальность, а там станки стоят 30–40-х годов. Естественно, только наши отцы, если не деды, смогли бы на них работать. А новых сотрудников уже не выпускают под эти станки. Ксения Сакурова: Вы знаете, Ксения, мне очень понравилась ваша фраза, что вам пришлось увеличить зарплаты на 50–70%. У меня сразу вопрос: насколько подорожали ваши услуги? И подорожали ли? И такой каверзный вопрос: получается, что возможность-то была и до этого. И вот пока работодателя не мотивируешь достаточно нехваткой работников, он будет зажимать этот фонд оплаты труда. Все так? Ксения Юркова: Ну, здесь, конечно, мы говорим об элементарной экономике. Если мы можем платить рыночную заработную плату либо заработную плату чуть выше рынка, то повышать ее в полтора раза, наверное, смысла нет. Все-таки мы в бизнес-секторе. Это первое. Второе. Ну конечно, где-то наши услуги подросли, где-то нам пришлось за счет собственных доходов на это пойти. То же самое и работники: если у них есть возможность работать по шесть часов в день, вряд ли они перейдут на десятичасовой график. Ксения Сакурова: Давайте послушаем наших зрителей. Виталий Млечин: Андрей из Ярославской области. Андрей, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Углич, Ярославская область. Вот у нас работы вообще нет. Мне 58 лет. Хотел устроиться на почту почтальоном. У меня образование высшее, торговый работник. Месяц ходил по всем почтовым, заявления писал, месяц ждал. Раз в неделю ходил к директору главпочтамта Углича. Звонил в Ярославский главпочтамт, еще месяц ответа ждал. Объявления по всему городу: «Почтальон, 10 тысяч». И ничего не добился, не взяли. Виталий Млечин: Ну, что-то сказали? Почему не взяли? Зритель: У них отговорка: «Вы не проходите службу безопасности». Хотя за всю жизнь ни одного кредита не брал, по статье не увольнялся, работал директором и заместителем директора торговой точки, но в советское время. Кредиты не брал. И не прошел эту службу. Почему – не знаю. Видать, умные… Я сделал вывод: умные люди с образованием не нужны нашему государству, не нужны. Нужны рабы за 10–12 тысяч. Вот. Ксения Сакурова: Ну давайте мы спросим специалиста. Спасибо большое за звонок. Виталий Млечин: Спасибо. Ксения Сакурова: Ксения Александровна, как вы считаете, что на самом деле было причиной того, что не взяли Андрея на работу? Ксения Юркова: Ну конечно, ни один работодатель напрямую не скажет о том, что причиной отказа является возраст. Как минимум это незаконно. Вторая причина – здесь, может быть, работодатель как-то мягко пытается отказать соискателю, придумывая различные причины. Ну, например, человек конфликтный. Я сейчас условно говорю. Сейчас, конечно, не к Андрею обращаюсь. Человек может быть конфликтным, уже на собеседовании он диктует свои условия либо опаздывает. И, конечно, работодатель как-то мягко, придумывая какие-то причины, может на это пойти. Я не говорю, что это хорошо. Я говорю так, как есть на самом деле. Ксения Сакурова: Вы знаете, я сталкивалась с тем, что работодатели говорят… ну, они это не произносят соискателям, но говорят в частной беседе: «Мы россиян не берем», – речь о строительной сфере. То есть люди приходят, приносят им резюме, хотят устроиться. «Нет, россиян мы не берем. То есть мигрантов не хватает, но мы лучше больше заплатим работнику из-за рубежа, но все-таки именно их предпочитаем». То есть получается, что где-то мы, россиян, проигрываем в этой конкуренции нашим зарубежным гостям? Ксения Юркова: Здесь я сталкивалась с таким утверждением: «Мы москвичей на работу не берем». Ксения Сакурова: Кстати, да. Ксения Юркова: «Мы не берем россиян». Понятно, что работодатели не просто так это говорят. Кто-то сталкивался с негативным опытом. И здесь же, понимаете, все зависит от оплаты труда, от объема оплаты труда и от нагрузки. Если, например, у кого-то есть возможность плюнуть, развернуться и уйти, то, скорее всего, люди, которым некуда деваться, которым нужно снимать квартиру, оплачивать, семью содержать, то, конечно, они будут идти на эти условия. Вы знаете, у меня есть один знакомый работодатель, который говорит: «Ксения, дайте мне, пожалуйста, женщины, одинокую мать с детьми, желательно с двумя, и с ипотекой. Ну, чтобы у женщины совсем вариантов не было». Ксения Сакурова: То есть переводим: «Дайте мне, пожалуйста, рабыню», – говоря русским языком, да? «Хочу человека, который будет на меня смотреть снизу вверх и будет согласен на любые условия», – так? Ксения Юркова: Ну, не совсем так на самом деле. Мы здесь не говорим про низкий уровень заработной платы. Это совсем другое. Я это подчеркиваю. То же самое Александра говорила о том, что граждан СНГ зачастую берут, потому что они готовы за меньшие деньги работать. А я вам скажу другое: как только Киргизия вступила в Таможенный союз, граждане Киргизии на российском рынке свои ожидания по зарплатам практически в 1,5–2 раза подняли. Они сказали: «Ребята, все. Нам теперь не нужны патенты». И в этот сезон, в летний сезон, когда граждан Российской Федерации приходили к нам и устраивались на зарплату «икс», ну, предположим, на 50 тысяч рублей, и говорили: «Спасибо, нас все устраивает. С проживанием, с бесплатным питанием 50 нас устроят», – то граждане Киргизии говорили: «Ребята, в смысле? Не 3 тысячи рублей в день?» – и уходили, разворачивались. Поэтому у граждан Киргизии зачастую выше зарплатные ожидания. Но при этом, если они устраиваются, они зачастую работают более интенсивно. Поэтому здесь опять же нужно разбирать сферу деятельности и профессии. Вот те же самые курьеры у нас, которые работают, действительно, по 11–16 часов в день, в холоде, на морозе. Ну, я вам скажу, что не каждый москвич при всем моем уважении будет так работать. Ксения Сакурова: А насколько долго эта ситуация продлится, если мы говорим о том, что сейчас у нас рынок соискателя, но в каких-то сферах? Это надолго? Ксения Юркова: Ну смотрите. Опять же давайте разбирать, какой уровень вакансий мы имеем в виду. Если мы говорим с вами про офисные вакансии, в частности про Москву и частично про регионы, то здесь рынок начался меняться примерно лет десять назад, когда уже… Помните, раньше на работе начальник кричит, ругается, матерится. И это, в принципе, не то что нормой было, но: «Ну да. Ну, это же руководитель». То сейчас, конечно, рынок труда меняется. То есть уже работодатель себе такого не позволяет – это первое. И я думаю, что здесь вопрос и влияния иностранных компаний, когда у людей появилась возможность… Они же все активнее и активнее заходят на наши рынки. И топ-менеджеры, поработав в этих компаниях, уже приходят в наши компании, пытаются такую же экосреду сделать у нас. Соответственно, соискатели сейчас уже говорят: «Нет, дайте мне официальную заработную плату, социальный пакет, – как Александра сказала, – гибридный график, два дня на работе и три дня дома я хочу». То есть соискатели уже диктуют свои условия. Если мы говорим про офисные вакансии, то я сомневаюсь, что здесь ситуация изменится. Что же касается линейного персонал либо сотрудников без определенного опыта, без определенной сферы, то есть мы говорим и про ритейл, и про гостиничный бизнес, и про комплектовщиков. Если мы говорим про данные позиции, то здесь, наверное, будущее, во-первых, за роботизацией. То есть все больше и больше предприятий все автоматизируют свои процессы. И в вашей передаче, я помню, хороший пример был, когда человек говорит: «У меня свое производство. Если раньше мне надо было пятьдесят человек, то сейчас успешно работают десять». Виталий Млечин: То есть получается, что работников в этих сферах станет еще меньше. Ну, может быть, зарплаты у них повысятся от этого. Ксения Сакурова: Хотелось бы верить. Виталий Млечин: Да. Спасибо большое. Ксения Сакурова: Спасибо большое, спасибо. Виталий Млечин: Ксения Юркова, эксперт рынка труда. Несколько сообщений. Екатеринбург: «Рабочих хватает, но за те деньги, которые платит работодатель, русские не идут, а гастарбайтер стал разборчивее, чем раньше, и тоже не очень идет туда, где мало платят». Ульяновская область: «Вакансий много, но за 15–20 тысяч рублей нет желающих». Ксения Сакурова: И прекрасное сообщение из Ставропольского края: «Самое главное, чтобы начальник был адекватный. Ушла с работы, потому что директор – базарная баба. Не понимаю, куда смотрят вышестоящие при назначении на должность. В этой учебной организации каждый год уходят по 15–20 человек». Вот так. Теперь так с людьми не получится. Виталий Млечин: Не надо, не надо так с людьми! Москва: «Я работаю уборщицей. Ненавижу свою работу! Зарплата низкая. Мне 55 лет. На работу хожу со слезами. Это просто ужас!» Из Воронежской области: «Счастье – это когда есть любимая работа. Я обожаю свою работу!» Любите свою работу. Мы искренне надеемся, что все-таки можно найти то, что нравится. А сейчас будем обсуждать наших бабушек и дедушек. Не уходите, пожалуйста.