Михаил Миндлин: Культура — всегда падчерица. И если что секвестировать, то, конечно, в первую очередь культуру

Гости
Михаил Миндлин
искусствовед, директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева

Константин Чуриков: Ну ладно, экономика борется за жизнь. А вот культура?

Оксана Галькевич: Культура? Обездоленная наша культура – в финансовом как раз, между прочим, смысле. Очень кстати после выпуска новостей.

У нас есть такая целевая программа в нашей стране, она называется "Культура России". Срок ее реализации заканчивается в следующем году – в 2018-м. Вот недавно стало известно, что немалую долю запланированных расходов по этой программе решено было сократить.

Константин Чуриков: Эта доля называется словом "четверть" – 24% примерно, то есть 46 с небольшим миллиардов рублей. Под сокращение попадает все, что связано с реставрацией, реконструкцией объектов культурного наследия. Там есть еще другие статьи, которые тоже секвестируются.

Оксана Галькевич: Библиотеки.

Константин Чуриков: Да. И полностью закрывается финансирование, связанное с развитием библиотечного, архивного и музейного дела. Вот чем все это вызвано? Ну, кроме желания сэкономить. Да, и во имя чего? Вот это интересно.

Оксана Галькевич: И чем чревато? Поставим так вопрос.

Константин Чуриков: И чем чревато? У нас в студии – Михаил Миндлин, искусствовед, директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Михаил Борисович, здравствуйте.

Михаил Миндлин: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Ну, мы сейчас не будем вот эти очевидные какие-то вопросы задавать: "Зачем?", "Для чего?".

Оксана Галькевич: "Кто виноват?" и "Что делать?".

Константин Чуриков: А все-таки очень интересно изнутри… Конечно, наверняка вы этого не знаете. А на что пойдут вот эти сэкономленные средства?

Михаил Миндлин: Вот на что они пойдут – я могу только догадываться. Может быть, на другие социальные направления жизнедеятельности, на оборонную промышленность. Ну, на что угодно, но не на культуру.

Константин Чуриков: На спорт.

Михаил Миндлин: Возможно, на спорт, да.

Константин Чуриков: Тоже все-таки культура – физическая культура.

Оксана Галькевич: Очень интересное у нас отношение к культуре: как будто, знаете, организации культуры – театры, библиотеки, архивы – это вот такие вечные нахлебники. Вот какое-то такое ощущение, что чиновники часто так думают. Но ведь это же не так, опять же отталкиваясь от новостей культуры. Посчитать бы экономический эффект, вклад в ВВП, что дает культура – может быть, не так быстро, может быть, не сегодня-завтра, но эффект ведь наверняка есть и может быть продемонстрирован этим людям, которые мыслят цифрами, копейками, процентами этими.

Михаил Миндлин: Эффект колоссальный на самом деле. Другое дело – он не одномоментный. Это понятно. Вообще-то, культура – извините за банальность, но это генокод нации. И этот генокод, мне кажется, не стоит подрывать. Поэтому, мне кажется, все-таки с культурой надо бы обходиться поаккуратнее.

Оксана Галькевич: Человеческий капитал. Вот! Я нашла слово, выражение.

Константин Чуриков: Мы любим с Оксаной вспоминать слова Сан Саныча Аузана, декана экономфака МГУ. Когда ему задают вопросы: "Когда у нас станет лучше? Когда у нас экономика поднимется с колен?" – он говорит: "Нет, стоп! Я не хочу говорить об экономике. Я с вами буду сейчас говорить об уровне культуры в нашей стране. И вот пока этот уровень не начнет стремиться к абсолюту, ничего не изменится в экономике".

Давайте сейчас обратимся к сюжету, который сняли наши корреспонденты в Тамбове. Дело в том, что Тамбовской филармонии в будущем году исполнится – ни много ни мало – 80 лет. И как раз таки ее реконструкция, реставрация попала под секвестр – при том, что, в общем, здание стоит без окон, без дверей. Давайте глянем на экран.

СЮЖЕТ

Оксана Галькевич: Ну, вот такая ситуация в Тамбове. У нас очень много сейчас SMS-сообщений от наших телезрителей приходит. Вы знаете, из Ярославской области только что пришло: "В России такое отношение к культуре началось в 90-е. Исторические здания – культурное наследие – рушатся, а торговые центры и особняки на море растут, как грибы после дождя".

У нас есть еще одна небольшая история из Твери. Может быть, слышали? Не так давно там обрушилось здание историческое. Правительство Тверской области сейчас ищет инвестора, чтобы спасти эту достопримечательность, одну из главных достопримечательностей города – Речной вокзал. Причем все это делается, естественно, теперь уже, после обрушения, в экстренном режиме.

С 7-го на 8-е августа здание в центре города рухнуло, как я уже сказала. Причиной стал сильный износ несущих конструкций – деревянные колонны просто окончательно сгнили, кирпич отсырел и начал рассыпаться. Трехэтажное здание в стиле сталинского неоклассицизма построили в 38-м году. За 60 лет этот Речной вокзал стал, естественно, символом города, любимым местом отдыха тверичей.

СЮЖЕТ

Константин Чуриков: Пассажирские перевозки по Верхней Волге прекратились в середине 90-х. И тогда речное пароходство передало вокзал на баланс правительства Тверской области. Памятник архитектуры временно законсервировали, так как тогда денег в бюджете на его содержание и ремонт просто не было. Но за долгие годы деньги так и не нашлись. Вот теперь они нужны уже не только на ремонт, но и на восстановительные работы, иначе это здание будет утеряно полностью.

Оксана Галькевич: Скажите, пожалуйста, Михаил Борисович… Ну вот, смотрите. У нас есть такие замечательные города: есть Москва, есть Петербург, есть та же Тверь со своим архитектурным и культурным наследием.

Константин Чуриков: Ростуризм туда думает все больше и больше иностранных туристов возить в двадцать-каком-то году.

Оксана Галькевич: Так в том-то и дело. Вот я как раз вспомнила по недавнему своему общению с коллегами из Петербурга. Все осознают, что огромный пласт культуры – музеи, архитектура – в этом городе накоплен. И все прекрасно в этом городе понимают, что это ресурс – тот самый ресурс, который можно использовать и для жизни, и приумножать. И, соответственно, нужно поддерживать. Вот почему у нас в рамках страны нет такого отношения к нашему наследию, к этой важной сфере жизни?

Михаил Миндлин: Вы знаете, в рамках страны, может быть, на мой взгляд, и есть такое же отношение повсеместно. Я не думаю, что люди в разных регионах России недооценивают свое культурное наследие.

Константин Чуриков: В рамках государства, хорошо.

Михаил Миндлин: Дело в том, что в Москве, в Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге просто несоизмеримо больше денег, чем в других регионах. И Москва, например, может себе позволить следить за своими памятниками, а Тверь или Тамбов – не очень, вероятно, я так думаю.

Константин Чуриков: Извините, тогда придется лучше сохранять (ну ладно, за вычетом Москвы) памятники архитектуры в Ханты-Мансийске, в Тюмени. Конечно, в Тюмени что-то есть такое, уцелело еще, но, не знаю, в новых каких-то городах нефтегазовых что там сохранять-то, да? Если просто следовать этой, так скажем, нефтяной логике…

Оксана Галькевич: Финансовой.

Константин Чуриков: "Где деньги – там и бережем. А где денег нет – там…"

Михаил Миндлин: Вы знаете, мне кажется, что все-таки региональные власти не до конца понимают масштаб проблемы зачастую, и поэтому культура всегда остается такой "падчерицей на обочине". Вот если кого секвестировать, то в первую очередь, конечно, культуру. Потому что понятно, что сложная экономическая ситуация, на все денег не хватает. Ну, чем легче всего жертвовать из социалки той же, например? Конечно, в первую очередь – культурой.

И если идет, скажем, о поддержке федеральной – ну, невозможно все повесить на федеральный бюджет, насколько я понимаю. Министерство культуры делает очень много и решает какие-то острые проблемы. Я могу сказать как представитель, руководитель учреждения федерального подчинения: нам действительно в острых ситуациях Минкульт всегда помогает и находит необходимые средства, казалось бы, в крайне сложной ситуации. Разрабатываются новые программы. Конечно же, понимая, что денег на все катастрофически не хватает и бюджет, выделяемый на культуру, секвестируется, мы вынуждены сами зарабатывать как можем, оптимизировать наши расходы, перераспределять их. И нам удается многого добиться, потому что в федеральных музеях делается очень много.

В Москве, я знаю, у моих коллег идет активное строительство, реставрация объектов культурного наследия. В нашем музее ведется весьма активная работа, конечно же, при поддержке Министерства культуры. Но я понимаю, что памятников во всей России огромное количество, и памятников именно общекультурного, национального значения. И они все требуют этой поддержки. Но, конечно, мне кажется, что региональные власти должны тоже…

Константин Чуриков: Извините, Михаил Борисович. Наверное, региональные власти должны. Но в данном случае решение урезать принято все-таки в Правительстве, принято в Москве. Я понимаю, что вам сложно отвечать на некоторые вопросы. Давайте тогда не на мои сложные вопросы. Может быть, проще зрители спрашивают…

Михаил Миндлин: Почему? Я готов отвечать на ваши вопросы.

Константин Чуриков: Да? Хорошо. Вот на федеральном уровне… Мы, к сожалению, не знаем, в нашем "прозрачном" мире сложно выяснить, кто конкретно инициировал вот это урезание, кто автор.

Михаил Миндлин: Ну, я этого точно не знаю.

Константин Чуриков: Да, мы этого не знаем. Но, тем не менее, почему на уровне государства (я повторю в таком случае вопрос Оксаны) по остаточному принципу: "Ну, культура, если что, подождет"?

Михаил Миндлин: Ну, мне кажется, это такая общая негативная тенденция. Чиновники Минфина считают, что, в конце концов, в первую очередь можно пожертвовать культурой. Мне так кажется. Ну, действительно, другие отрасли народного хозяйства, говоря такой советской лексикой, требуют дотаций.

Константин Чуриков: Хорошо, я вот чуть-чуть обострю вопрос. Почему на условный стадион, который… Мы знаем, как он называется.

Оксана Галькевич: Находится меценат.

Константин Чуриков: Находятся меценаты, да. И там зорко следят, там вице-губернатор, там губернатор приезжают, там каждую травинку измерят. И то есть проблемы. Вот. Почему с культурой у нас этого нет?

Михаил Миндлин: А это, мне кажется, зависит все от гражданского сознания, от гражданского общества. Оно еще до конца не сформировалось. Действительно, у нас до сих пор нет полноценного закона о меценатстве – и в этом тоже есть весьма серьезная проблема.

Вы знаете, что в Англии, Германии, Соединенных Штатах, Италии и в других странах Европы и Америки многие музеи существуют не за счет государства, не за счет бюджета. Ну, за исключением, пожалуй, Франции. У нас такая французская модель, аналог французской модели в некоторой степени, такой опосредованный аналог французской модели. И там люди понимают, что необходимо помогать культуре. У нас, к сожалению, спорт интересует людей, обладающих серьезными финансовыми состояниями, вероятно, гораздо больше, чем культура, к сожалению, к великому сожалению.

Оксана Галькевич: Скажите, но, может быть, здесь какая-то иная позиция, в том числе и с вашей стороны? Я имею в виду – со стороны людей, которые руководят культурой, занимаются этими учреждениями и организациями. Ну, смотрите, нам пишут, например: "Деньги, которые сэкономили за счет этого секвестирования – 46 миллиардов – пойдут, скорее всего, на политическую кампанию". Выборы у нас скоро. У нас обычно…

Константин Чуриков: Тут еще подозревают, что на фильмы известных кинорежиссеров в нашей стране.

Оксана Галькевич: Известных кинорежиссеров.

Константин Чуриков: Подозревают!

Оксана Галькевич: Лишают социальную сферу, лишают культуру огромной части жизненно важных средств. Вот как-то голос свой возвысить и, я не знаю, топнуть ногой, ударить рукой по столу…

Константин Чуриков: Оксана, культурный человек не агрессивен.

Оксана Галькевич: Нет, а я не призываю, кстати, к агрессии.

Михаил Миндлин: Вы знаете, мы пытаемся говорить на всех уровнях о дефиците средств в культуре. Но, с другой стороны, понимаете, тоже плач Ярославны в бесконечности – это, в общем, не очень продуктивная штука. Дело в том, что мы же выживали в первой половине 90-х, когда было совсем плохо. А человек быстро ко всему хорошему привыкает. И тогда выживали. И тогда выдавали так называемый культурный продукт.

Оксана Галькевич: Сохранили себя и приумножали.

Михаил Миндлин: А сейчас… Ну, представляете, это несоизмеримая ситуация, несопоставимая ситуация. Сейчас, конечно, намного лучше. Просто человек очень быстро привыкает, как известно, к хорошему и очень быстро забывает про плохое. Ну да, действительно, несколько лет тому назад ситуация была гораздо лучше, экономическая ситуация. Да, сейчас стало хуже, сложнее. Нам приходится напрягаться, самим изыскивать внебюджетные средства, но тем не менее пока мы справляемся.

Другой вопрос, что бесконечно культуру давить нельзя. Знаете, это будет, как в той притче, когда цыган приучал лошадь не есть. Ну, приучал, приучал – на седьмой день она уже практически привыкли, а на восьмой день сдохла. Вот хотелось бы, чтобы с нами так же не поступили.

И тем не менее пока я не вижу никакой чрезвычайной катастрофы. Действительно, и правительство в какой-то очень серьезной ситуации. Действительно, надо подать голос, надо заявить о себе. И Министерство культуры оказывает посильную поддержку. Да, приходится добиваться, требовать, объяснять, аргументировать. Но если это удается сделать, то удается и получить поддержку.

Константин Чуриков: Давайте послушаем звонок – Александр из Кемеровской области дозвонился. Александр, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Зритель: Алло. Вы меня слышите?

Оксана Галькевич: Прекрасно!

Константин Чуриков: Говорите, пожалуйста.

Зритель: Я бы хотел сказать, что… Алло. Я бы хотел сказать, что культура России – это величайшие ценности России. И это защищать надо. Не надо урезать. Ни в коем случае нельзя урезать! Единственное, что надо – это защищать, как-то за этим следить, что ли, контролировать, чтобы эти деньги не воровали. А нужно выделять еще больше. Как можно взять и урезать? Это вообще, я считаю, бардак!

Константин Чуриков: Александр, а если бы вы принимали решение, что бы вы вместо культуры, которую вы так защищаете, что бы вы урезали, какую бы другую статью расходов?

Зритель: Ну, что бы я урезал? Вот не знаю. Может быть, в военной промышленности что-то бы урезал. Но здесь бы я защитил, это точно, потому что…

Константин Чуриков: Спасибо. Защитник культуры!

Оксана Галькевич: Да, спасибо большое. Вы знаете, нам тут приходят сообщения самые разные. Тут очень много, вал сообщений. Вот одно из них из Ульяновской области. Вспоминают наш сюжет про Тамбовскую филармонию, пишут про Ульяновскую филармонию, что там почти та же самая история: "Очень печально, но музыканты теперь даже не являются филармоническими. Медленно умирает орган".

Я почему-то вспомнила… Вот вы сказали – французская модель финансирования культуры, итальянская модель. Я почему-то вспомнила Италию. У меня есть одна знакомая, которая ездит по оперным театрам Европы. "Ла Скала" – это же Милан, не Рим. Так просто на секундочку – не цетроорганизованная страна, это не столица. Амфитеатр в Вероне. А у нас – Тамбов, Ульяновск. Вот как эта модель, так скажем, существует без Министерства культуры Италии, как вы сказали? Вот просто интересно разобраться. Как это функционирует? Какие обязательства лежат на этих учреждениях в этой стране? Как они живут и выживают?

Михаил Миндлин: Ну, во-первых, они выживают, конечно, при поддержке государства в том числе. Это с одной стороны.

Оксана Галькевич: Все-таки есть какое-то целевое финансирование, да?

Михаил Миндлин: Безусловно. Везде есть в той или иной степени. Потому что вот такая подлинная культура… Извините за лексику: попса, конечно, выживает сама, и ей поддержка не нужна, она сама зарабатывает.

Оксана Галькевич: Ну да. Потому у нас и нет Министерства популярной культуры.

Константин Чуриков: Но вы имеете в виду что-то другое. Вы имеете в виду, что в Италии итальянцам легче сохранить свою культуру…

Михаил Миндлин: Дело в том, что необходимо развивать, насколько я понимаю… Я, конечно, не экономист, но я вижу единственный выход – это развитие инвестиционного климата. Ну, такой главный, далеко не единственный, но главный выход – инвестиционный климат. Это развитие туризма в стране. А для этого нужно создание необходимой инфраструктуры туристической, которой, к сожалению, у нас крайне недостаточно. А вот если бы появилась туристическая инфраструктура необходимая или основная ее часть, то тогда культура бы стала чрезвычайно востребована, потому что культура является частью туристической инфраструктуры. Культура – это то, что делает страну привлекательной для гостей и туристов. Отсюда деньги.

Известно, что… Вы говорите про Италию. Вы понимаете, что, скажем, такой город, как Венеция, который требует колоссальных затрат на реставрацию и содержание, существует в основном, конечно, за счет потока туристов со всего мира. Там же чрезвычайно высокие цены на все без исключения

Константин Чуриков: Ну, сравнение Вероны с Тамбовом – это было сильно, Оксана!

Михаил Миндлин: Да-да-да.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Михаил Миндлин: Кстати, и Милан с чем-то вы там сравнили.

Оксана Галькевич: Костя, обидно, что моя знакомая ездит именно в "ойропу", а не в Тамбов или в Ульяновск, где, я уверена, на самом деле высокого уровня музыканты работают – просто потому, что у нас школа подготовки. Ты сам, кстати, это знаешь, мальчик со скрипкой!

Михаил Миндлин: Нет, безусловно. Вы привели в пример "Ла Скалу" – крупнейший, один из самых знаменитых оперных театров мира. В общем, вы знаете, реанимация Бильбао произошла, когда там построили новое здание Гуггенхейма, которое уникальное по своей инновационной архитектуре. И экономика Бильбао – в общем, такого дотационного, умирающего региона – она сразу выросла кратно. И вы правильно говорите, что культура – в конечном итоге это такой мощнейший драйвер экономики.

Оксана Галькевич: Центр притяжения. Кстати, Костя, еще раз в защиту своего сравнения хочу сказать, что не так давно я, например, была в Костроме. Осмотрев и посетив все понятные достопримечательности и музеи, без которых нельзя обойтись, приехав в этот город, в определенный вечер возникла мысль сходить в театр, который тоже сам по себе интересен как памятник архитектуры, и там есть творческий коллектив. Счастлива признаться – я не смогла купить билеты, потому что они все были раскуплены на пару недель вперед. Я рада!

Михаил Миндлин: Прекрасно!

Оксана Галькевич: Прекрасно, да. Так что, Костя, можно ездить в Кострому, чтобы сходить в театр.

Константин Чуриков: Можно несколько сообщений в конце? Если я не закашляюсь, потому что… Пишет Санкт-Петербург: "Сначала создают развалины, а потом их охраняют". Так, сейчас, секунду, секунду, секунду… Тут было блестящее. "Культура в головах, а там сейчас доллар". "Общество нравственно деградирует, – нам пишет зрительница из Санкт-Петербурга. – Раньше татуировок так много не было". Вот такие мнения у людей.

Мы говорили о секвестировании расходов на культуру – ни много ни мало – на 46 миллиардов рублей. Это уже принятое решение. В студии у нас был Михаил Миндлин, искусствовед, директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Михаил Борисович, спасибо.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Михаил Миндлин: И вам спасибо.

Константин Чуриков: Мы через пару минут к вам вернемся, друзья.