Иван Князев: «ОТРажение» продолжает свою работу, в студии по-прежнему Тамара Шорникова... Тамара Шорникова: ...и Иван Князев. Иван Князев: Ну что ж, друзья, сегодня в России отмечают День трезвости. Но это, как говорится, еще полбеды, некоторые любители одновременно празднуют 11 сентября и День граненого стакана. Вот примерно такой же гротеск, такая же неопределенность царит и в понимании алкогольной политики в стране. Не хотелось бы, конечно, брать на себя роль Гамлета, но вопрос остается – пить или не пить в России? Пьющая мы нация или нет все-таки? Тамара Шорникова: Ну вот по данным Минздрава России, потребление алкоголя снизилось с почти 16 литров на человека в 2008 году до 10 литров в прошлом. Хотя в последние несколько лет потребление незначительно, но все же растет. В этом году на фоне самоизоляции этот показатель вырос еще на 2–3% – стресс, нервы. Иван Князев: Ну это как раз-таки, да, можно еще понять. По данным Росстата, число больных алкоголизмом в России с 2008 года по 2017-й сократилось на 37%, 10 лет назад алкоголиков в стране было больше 2 миллионов, сегодня 1 миллион 300 тысяч. Тамара Шорникова: Какая все-таки должна быть алкогольная политика в стране? Тотально ограничивать продажу? Вводить маркировку? Делать спиртное дороже? Воспитывать алкоголиков? («Воспитывать алкоголиков» – двусмысленно как-то.) Заниматься пропагандой трезвого образа жизни или отправлять принудительно лечиться? Все это обсудим с экспертами. Вы тоже пишите и звоните нам, вы за трезвость, или если по праздникам, то можно? Иван Князев: Павел Шапкин первым выходит на прямую связь с нашей студией, руководитель Центра разработки национальной алкогольной политики. Здравствуйте, Павел Сергеевич. Павел Шапкин: Здравствуйте, здравствуйте. Иван Князев: Вот, как мы и сказали, нас вечно в нашей стране кидает из одной стороны в другую, вот маятник качается: то мы вводим сухие законы, были у нас в истории такие моменты, то мы начинаем запрещать продавать пиво, не только пиво, крепкие напитки, в определенные часы. С другой стороны, мы говорим, что у нас снижается количество потребления алкоголя на душу человека. Какие у нас сейчас вообще есть векторы в понимании вот этой алкогольной политики? Вот как она у нас разрабатывается, эта национальная политика? Павел Шапкин: Ну, раньше была концепция государственной алкогольной политики, то есть она закончила в этом году свое действие, то есть уже как бы нужно новую какую-то разрабатывать. Кстати говоря, Минздрав на эту тему уже думает. Но вообще тут нужно исходить из таких базовых представлений, что, во-первых, от алкоголя мы пока никуда не денемся, это, в общем-то, значительная сфера нашей жизни. То есть если еще как-то можно было в 1980-х гг. представить безалкогольную свадьбу, то безалкогольные поминки – это точно нонсенс, вряд ли это кому-то придет в голову делать. Поэтому в любом случае для того чтобы поменять отношение к алкоголю, нам нужно начать с кинематографа, нам нужно все советские фильмы пересмотреть, вырезать оттуда все сцены потребления алкоголя, показывать их по ночам, то есть не в дневное время... Иван Князев: Так, подождите-подождите, вы сейчас вот серьезно об этом говорите? Павел Шапкин: Нет, я просто говорю, что нам придется с этим как-то уживаться, смириться с тем, что алкоголь является сферой нашей жизни, следовательно, его надо регулировать. Во-первых, как регулировать? Регулировать... Во-первых, нельзя детям продавать спиртное и потреблять спиртное. Почему? Потому что у них просто ферменты по-другому работают. То есть если ребенок выпьет бутылку пива 9-летний, он может впасть в кому, 15-летняя девочка может после двух бокалов шампанского впасть в кому. То есть для взрослого это как бы совершенно не те дозы, от которых он может как-то себя плохо почувствовать. То есть детей нужно изолировать, следовательно, нужно изолировать возможность приобретения детьми алкоголя, то есть вполне разумное требование законодательства, что он не должен продаваться рядом со школами. Я бы пошел дальше, то есть нужно отслеживать, как родители соблюдают определенные ограничения, установленные законом, то есть вовлечение несовершеннолетних в пьянство, есть статья и Уголовного кодекса, есть статья в Кодексе административных правонарушений, а сегодня у нас все дети присутствуют, как правило, несовершеннолетние за столом одним со взрослыми, и на дне рождения ребенка стоят всевозможные бутылочки, и взрослые при них с удовольствием это пьют и еще обсуждают качество того или иного напитка. То есть в принципе это уже есть состав административного правонарушения. С другой стороны, алкоголь должен быть относительно безопасным, то есть он не должен продаваться бесконтрольно, следовательно, должен соответствовать установленным требованиям по качеству, по безопасности и по местам продажи, то есть он не может продаваться где попало, в гаражах, в подъездах и так далее. То есть вот существует лицензирование продажи и производства алкогольной продукции. Кстати, к сожалению, это касается только вина и спиртных напитков, а вот пиво у нас производится, пивные напитки, без лицензий и продаются без лицензий. Значит, это направление деятельности, в котором действительно требуется регулирование, для которого требуется разработка правил. Значит, кроме того, каждый, наверное, даже законченный пьяница время от времени задавался вопросом «ну сколько можно?» и «вообще пора завязывать». То есть все как бы понимают, что в огромных количествах и бесконтрольно пить алкоголь нельзя, мало того, это приводит к негативным последствиям. То есть нужно вообще смотреть за тем, как себя ведут нетрезвые люди, то есть они представляют опасность и для окружающих, и для себя самих: они могут замерзнуть, упасть на рельсы, они могут сесть за руль, все мы это прекрасно знаем. И поэтому определенные правила должны присутствовать, и эти правила должны в первую очередь быть направлены на защиту самого человека, его безопасности, даже если он подвыпил. Кроме того, вообще-то алкоголь – это та сфера, которая подлежит дополнительному налогообложению по сравнению с другими товарами. Есть так называемый акциз, то есть налог на вред, он изначально так задумывался, и все алкогольные напитки облагаются этим акцизом, как и сигареты в принципе. Но государство должно получать этот акциз в доходную часть, этот акциз, как правило, распределяется между бюджетами регионов, и эти поступления идут в том числе на нужды здравоохранения. То есть вот справедливость налогообложения, размеры налогообложения – это предмет регулирования, то есть сегодня у нас... Тамара Шорникова: Павел Сергеевич, да, простите, что прерываю. Смотрите, что касается молодежи, возрастной ценз сейчас есть, рядом со школами алкоголь и так не продают. Что касается безопасности поведения в алкогольном состоянии, это уже все-таки ответственность взрослого человека. Если говорить о взрослых людях, которых как-то можно мотивировать не пить... Наши телезрители уже присылают разные варианты: «Лечить, ничего не ограничивать», «Нужно обеспечить нормальной работой и нормальной зарплатой, тогда пить будут меньше». Возможна ли какая-то отдельная, в отрыве от всей соцполитики государства алкогольная политика, в которой будут как-то разбираться с тем, как побудить вести здоровый образ жизни человека? Или все-таки все это зависит, я не знаю, от зарплаты, от работы, от наличия какого-то смысла в жизни? Павел Шапкин: Ну вот экономический фактор, влияющий на непосредственное употребление, это уже сегодня заложено в законодательстве по крайней мере в отношении спиртных напитков, то есть установлена минимальная цена. То есть вот водка не должна стоить дешевле 240 рублей за пол-литровую бутылку, то есть это важная такая вещь, которая защищает как интересы... Тамара Шорникова: Это все-таки такая все сторона кнута, понимаете, сделать недоступнее. Иван Князев: Ограничения сплошные, да. Тамара Шорникова: А как сделать, пряники-то где? Что человеку от хорошего образа жизни? Как стимулировать его желание жить здо́рово, здоро́во? Павел Шапкин: Нужно, во-первых, убирать из нашего менталитета вот эту вот тягу к спиртному и вот это вот огромное место алкоголя в нашей жизни, в нашей повседневности. Иван Князев: А как ее можно убрать, вот эту тягу? Павел Шапкин: Это начинать надо с телевидения. Нужно по крайней мере изолировать детей от того, что мы смотрим на экране или смотрим в каких-то юмористических программах. То есть вообще-то это уже сегодня есть норма закона о защите детей от информации, которая может нанести вред их психическому или физическому здоровью, и там есть уже запрет на демонстрацию процесса потребления алкоголя с 4 утра до 23:00, это можно взять и прочитать, закон аж с 2012 года действует де-юре, но де-факто не действует, и мы все смотрим «Особенности национальной охоты» по телевидению. То есть пока мы это будем смотреть... Иван Князев: Ну, мы не только «Особенности национальной охоты» по телевидению смотрим. Павел Шапкин: «…с легким паром!», нас переубедить будет очень сложно. Иван Князев: Когда показывают любой футбольный матч, хоккейный или вообще любое спортивное мероприятие, там благополучно рекламируется то одно пиво, то другое, правда, пишут, что 0 градусов, алкоголя в нем нет. Но ведь это лукавство, все прекрасно понимают, что это идет прямая пропаганда. Может, от этого нужно избавляться? Павел Шапкин: Да. Это как раз и оплачивают производители пива, для того чтобы это пиво покупали, не безалкогольное, а вполне себе алкогольное. Мало того, в футбольных матчах, на Чемпионате мира мы все помним, что вообще рекламировалось алкогольное пиво, вообще алкогольная продукция, это как бы сделано было в виде исключения. Но тем не менее, вы знаете, очень часто эти исключения становятся правилом. То есть у нас одно время была вообще запрещена реклама пива, если мы помним, потом ее вдруг разрешили после 22:00. Иван Князев: А в рамках нашей национальной алкогольной политики, в рамках этой концепции есть такое понятие, как вот прямая пропаганда здорового образа жизни? Ну чтобы это была бесплатная реклама по телевидению социальную или еще что-нибудь, билборды какие-то? Павел Шапкин: Безусловно. Иван Князев: Просто об этом почему-то никто не говорит никогда. Павел Шапкин: Значит, к сожалению, очень мало средств на это выделяется. То есть у нас на все антиалкогольные, вообще на всю пропаганду здорового образа жизни выделяется порядка 650 миллионов рублей в год, при том что вообще-то поступления от акцизов на алкогольную продукцию порядка 400 миллиардов рублей в год. То есть если бы хотя бы 1% выделялся из поступления акцизов на алкогольную продукцию на антиалкогольную пропаганду, не вообще на пропаганду здорового образа жизни, это физкультура, спорт и еще отказ от курения, а именно на целевую пропаганду отказа от алкоголя, то я бы, например, понимал, что с этим делать. Вообще-то эта пропаганда должна быть направлена на молодых людей, на детей, потому что им еще только предстоит сделать выбор... Иван Князев: Ну да. Вот как им понять, что не пить – это круто? То, что пить плохо, в принципе, я думаю, даже начиная с 5-летнего возраста дети понимают. А как вот вбить им в голову, что не пить хорошо, что это клево действительно, на самом деле? Вот в этом вопрос. Павел Шапкин: Еще раз, значит, в первую очередь нужно исключить возможность нахождения детей за одним столом с родителями. Нужно прекратить им во время Нового года выдавать по бокалу шампанского с 10 лет, чтобы алкоголь у них не ассоциировался с праздником, с торжеством. Это в принципе как раз предмет пропаганды, даже не каких-то действий, направленных на привлечение к административной ответственности, просто родителям нужно напомнить о том, что такая ответственность существует, даже ответственность вплоть до уголовной, то есть родители могут получить 6 лет тюрьмы... Иван Князев: Ну, это несколько утопично, по-моему. Павел Сергеевич, давайте послушаем наших телезрителей, что они думают по этому поводу. Елена из Владимирской области дозвонилась. Тамара Шорникова: Елена, слушаем вас. Зритель: Добрый день. Конечно, я вот сейчас согласна с вашим экспертом, что на пропаганду вообще деньги не тратятся никакие практически, особенно если посмотреть на периферии, по сельской местности. Нет работы ни с молодежью, ни с населением. А семьи чаще всего, складываются традиции пития, идут из семьи, не только государство должно озаботиться, а должна озаботиться сама семья. А если семья сама по себе неблагополучная, то что можно ждать от этих детей? Тамара Шорникова: Елена... Зритель: Да? Тамара Шорникова: Простите, что перебиваю, просто слово «пропаганда», мне кажется, у нас в последнее время само себя уже как бы скомпрометировало. Иван Князев: Нехороший контекст. Тамара Шорникова: Да. Поэтому... Ну давайте... На самом деле вещь-то, в общем-то, неплохая. Давайте тогда разберемся, какой должна быть эта пропаганда, чтобы она подействовала? Наверняка же... Иван Князев: Популяризация. Тамара Шорникова: Наверняка же те же самые билборды, где люди держат сок и говорят, что это классно, – ну на кого это подействует? Иван Князев: А ты такие видела? Тамара Шорникова: Ну если бы они появились даже, Ваня. Или социальная реклама? Ну просто, как и на любой другой рекламе, на ней все пойдут в перерыве между фильмом заваривать чай или резать бутерброд. Какой должна быть пропаганда, чтобы она сработала? Зритель: Я и говорю, что культура идет из семьи, надо работать с семьей. Тамара Шорникова: Так. А как? Зритель: Чтобы родители были заинтересованы в здоровом образе жизни, чтобы они были обеспечены материально, работой, чтобы дети не болтались где угодно, это нужен и родительский контроль, и... Воспитанием надо заниматься. У нас многие родители не занимаются воспитанием своих детей. Они как считают? – в школу отправили, в ПТУ отправили, как говорится, вот честно скажу, как г**** с лопаты, и все. Нет никакой работы с детьми именно. Иван Князев: Понятно. Зритель: Он же вот смотрит, что творится на улице, он смотрит, что творится по телевизору, смотрит, как родители пьют в семье, и это воспринимается как норма, норма поведения. Тамара Шорникова: Ага. Иван Князев: Спасибо вам, Елена. Из Алтая пришла SMS: «Нужно воспитывать именно культуру употребления спиртного». Из Хабаровского края: «Алкоголь должен быть качественным и дорогим». А вот из Сочи пишет телезритель: «Я сегодня выпил за День трезвости, всех с праздником», – пожалуйста. Тамара Шорникова: И вот о том, какая должна быть пропаганда, что сработает, одно из мнений телезрителей, в соцсетях давать такую информацию надо, вот это уже, да, новая зона воздействия, влияния хотя бы на молодых людей. Посмотрим несколько историй, я думаю, что такая история, одна из, точно может стать для кого-то вдохновляющим примером. Герои этих историй бросили пить и кардинально изменили свою жизнь. Иван Князев: Посмотрим, как они это сделали. СЮЖЕТ Иван Князев: Справиться с вредной привычкой смог и петербуржский рок-музыкант Владимир Рекшан. Он с детства занимался легкой атлетикой, был в составе юниорской сборной СССР. Именно спортивная карьера стала первым шагом к алкоголизму: на сборах молодые атлеты привыкли пить вино после тренировок, чтобы расслабиться. Позже Владимир увлекся музыкой, создал свою рок-группу. На концертах алкоголь тоже лился рекой. Последней каплей стало вступление в Союз писателей: поговорить с коллегами там можно было только за рюмкой. Владимир стал попадать в вытрезвители, несколько раз его арестовывали. Избавиться от зависимости помогли знакомые, отправили на реабилитацию за границу. За океаном Владимир попал в группу анонимных алкоголиков, с тех пор не пьет уже 27 лет. Владимир Рекшан: В первую очередь нужно разобраться со своим эмоциональным миром. Пить алкогольный напиток человека что-то подталкивает, те или иные нереализованные инстинкты. Меня вот инстинкт гордыни, мне все время хотелось большего – большего в спорте, большего в музыке, большего в литературе. Поскольку этого большего не происходило, обращаешься к алкоголю. Алкоголь – это наркотик, который снимает эмоциональные проблемы элементарно. Тамара Шорникова: Сейчас Владимир один из учредителей реабилитационного центра «Дом надежды на горе», там уже помогли избавиться от алкогольной зависимости нескольким тысячам человек. А еще Владимир создал Музей русского рока и по-прежнему дает концерты в свободное время. Иван Князев: Павел Сергеевич, вот это очень хороший пример. А почему мы так мало вспоминаем о таких вот сообществах, как анонимные алкоголики, например, анонимные наркоманы? Ведь несмотря на то, что это все с Запада к нам пришло, но ведь хорошие же практики. В концепцию вообще это укладывается, вот эти вопросы именно реабилитации? А то мы все наказывать, наказывать. Павел Шапкин: Речь идет о людях, зависимых от алкоголя, то есть это действительно есть порядка 6% людей, которые если начинают пить, они остановиться не могут, то есть они вот как раз доходят до определенной деградации. У них есть только один способ избавиться от этой зависимости – это полная изоляция, то есть они не могут как-то там позволить себе выпить бокал сухого вина, они если начинают, они остановиться не могут, пока не упадут. Иван Князев: Подождите, они же потом выходят из этих центров и живут вполне себе спокойно. Павел Шапкин: Да. Вот анонимные алкоголики – это отличная такая группа для поддержки психоэмоциональной именно по отношению друг к другу, потому что лучше, чем алкоголик, понять другого алкоголика никто не может. То есть вот эти все разговоры, что пить вредно, им это неинтересно, они все это прекрасно знают, для них это вообще жизнь и последствия этого. Так вот, значит, они руководствуются четырьмя принципами, что нельзя быть голодным, нельзя быть злым, нельзя быть усталым, нельзя быть одиноким, и они себя пытаются избавить от этих вот четырех психологических состояний, они друг другу помогают, они поддерживают, и только вот именно вот эта поддержка помогает им не сорваться, то есть это очень серьезно... Иван Князев: Их опыт в концепцию политики будет учтен? Тамара Шорникова: Включен. Иван Князев: Включен. Павел Шапкин: Ну, вообще тут всем, конечно, нужно поучиться избегать вот этих вот состояний, когда как раз тянет на выпивку, то есть нельзя быть злым, голодным, уставшим, одиноким, и, конечно, всем хочется большего, то есть абсолютно всем хочется большего. Но наверное, надо пытаться как-то сообща, вот именно сообща добиваться этого большего. Иван Князев: Спасибо. Тамара Шорникова: Да, спасибо. SMS. Кировская область: «Я не пью 36 лет, мне 66 лет». Ленинградская область: «Купил армянский коньяк, а на пробке надпись «перепелка». Иван Князев: «Алкоголики – больные люди, нужно привлекать к ответственности торгашей, которые продают всякую гадость на дому, вплоть до конфискации имущества», – это мнение из Саратовской области. Еще один эксперт у нас выходит на прямую связь со студией – Александр Клоков, краевед, председатель Липецкого областного краеведческого общества. Здравствуйте, Александр Юрьевич. Александр Клоков: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, Александр Юрьевич, и вот прямо сходу очень короткая пачка SMS. Краснодарский край: «Бражку пьем». Рязанская область: «Россия – пьющая страна». Где-то видела, по-моему, Нижегородская: «Пили, пьем и будем пить». Иван Князев: До сих пор. Тамара Шорникова: А всегда ли так было? Мы вот всегда такой пьющей страной были? Иван Князев: Мы просто сказали, сейчас нужно к популяризации привлекать телевидение, но телевидению всего там, господи, без мало, там и сотни лет нет, несколько десятилетий всего, а пили-то столетиями на Руси, а в мире еще больше. Александр Клоков: Пить, конечно, пили, но не так уж много, как я считаю. Наш край хлебный, испокон веков зерна было много, вывозить было некуда, не было крупных таких вот портов, не было железных дорог, а хранить всю продукцию было сложно, и все переводили в вино, как тогда говорили, вином называли продукт первой перегонки, до 35 градусов. Много, много производили. Если взять даже прадеда Алексея Федоровича Пушкина, у которого было несколько поместий, в двух усадьбах были крупные заводы. Бывший город Романов только в 1775 году поставил 850 ведер так называемого вина. И у нас на заводах на липецких, которые были, в общем-то, изначально местом, где возник город Липецк современный, там в год потребляли по 3 600 ведер, то есть это практически по ведру на человека. Но в то же время... Иван Князев: А сколько в ведре? Литров 20, наверное? Александр Клоков: Двенадцать. Иван Князев: А, 12, ну все-таки меньше, чем сейчас. Александр Клоков: Да. И вы знаете, вот всегда стояла проблема борьбы с злоупотреблением алкоголем, и очень много в этом плане сделала церковь православная. Еще епископ воронежский Тихон Задонский, знаменитый церковный философ, богослов, причисленный к лику святых ныне, известный на весь мир, он боролся с алкоголизацией, он требовал, чтобы во всяком случае в выходные и праздничные дни не продавали алкоголь до окончания церковных служб. Ну и, конечно, вот эта вот борьба против алкоголизации принесла ему одни неприятности. Почему? Потому что откупщики, те, которые покупали право продавать казенное вино, они сделали немало пакостей святителю Тихону Задонскому. Тогда то же самое было принято потреблять много. И вот интересный случай тоже из XVIII века, когда в Байгору, это Усманский уезд, назначили нового священника, в село Байгора, значит, жители пожаловались в епархиальное управление, что вот им новый священник не нравится, он в кабак не ходит, с ними не пьет и им не подносит. Тамара Шорникова: Подозрительный человек, в общем. Александр Клоков: Да. Иван Князев: Ничего святого! Александр Клоков: Да, такая вот претензия была высказана. Ну и вот я уже говорил, церковь немало делала для борьбы с алкоголем. В частности, были приняты в начале XIX века законы, которые запрещали строить рядом с церковью кабаки и вообще питейные заведения. Иван Князев: Александр Юрьевич, а старообрядцы, вот, я слышал, у них были целые деревни, в которых это не приветствовалось. Александр Клоков: Конечно, конечно. Но старообрядцы у нас, конечно, были, но их немного, немного насчитывалось, здесь это, в общем-то, другие районы, это не центр России, здесь их преследовали, поэтому старообрядцев здесь было немного. Но действительно, они не употребляли алкоголь вообще. И дело-то в чем? Крестьяне сами начали понимать, что питие ведет к бедности, к разорению, и в XIX веке уже начали общины крестьянские выступать против открытия кабаков в их населенных пунктах. Церковь опять-таки требовала, чтобы кабаки выносили куда-то подальше, на окраину, на выгон села, чтобы не было лишнего соблазна. Активная борьба церкви с пьянством началась где-то с 70-х гг. XIX столетия, особо активно в начале XX века начали возникать общества трезвости. И тут смысл-то в чем? Вот спорили, как избавиться от пьянства. Дело в том, что, если у человека отнять какую-то игрушку, ее надо чем-то заменить, вот. И у нас очень интересный пример был: в Ельце отец Николай Брянцев приехал служить в Аргамаченскую слободу Ельца, где повальное пьянство было, разбои, семейные ссоры, драки и прочее. Он решил искоренить вот это вот пьянство. Он создает общество трезвости, помимо этого он открывает чайную, где можно посидеть за самоваром, пообщаться. Вот эта традиция у нас вообще утрачена, к сожалению, в настоящее время, если общаемся, то обязательно надо спиртное ставить на стол. Потом была открыта библиотека, был открыт театр; более того, он школу открыл церковно-приходскую, где воспитывал детей. И в конце концов, значит, пьянство исчезло в слободе. И он занимался не только вот просветительной деятельностью, не только пытался заменить вот это времяпрепровождение более таким высокодуховным, он даже экономические вопросы решал. Дело в том, что была создана потребительская кооперация, которую он возглавил, люди могли покупать более дешевые товары в своих магазинах. То есть такая обширная деятельность, с ним общался даже Иоанн Кронштадтский, когда приезжал в Елец... Тамара Шорникова: Александр Юрьевич, скажите, большое видится на расстоянии, мы сейчас богатый опыт борьбы с алкоголем и с алкоголизмом рассмотрели из прошлого. Вот если бы вы сейчас, в настоящем были мэром Липецка или, например, губернатором Липецкой области и была бы такая задача перед вами снизить количество пьющих, может быть, совсем искоренить... Иван Князев: ...с чего бы начали? Тамара Шорникова: Да, с чего бы начали? Что бы позаимствовали из прошлого? Или те методы уже сейчас, в современности не сработают? Александр Клоков: Ну, прежде всего надо понимать культуру населения, общую культуру. Это приведет к снижению потребления алкоголя, культура у нас, к сожалению, на невысоком уровне, это первое, что я бы сделал, конечно. Ну а вообще много странного, вот я смотрю, и в производстве алкоголя, и в потреблении алкоголя. Дело в том, что, если объявить сухой закон, как было во время Первой мировой войны, все равно люди найдут себе, как это, свинья везде грязь найдет, всегда купит. Или это суррогаты будут, или это будут какие-то лекарства, как это было еще и в Первую мировую войну, в аптеках пытались даже вино продавать под видом лечебного свойства вина, тут очень сложно. И непонятно мне хотя бы одно: мы боремся с пьянством, и тем не менее мы производим огромное количество алкоголя – как это объяснить? Надо все-таки определиться, или мы приносим доходы в казну за счет продажи алкоголя, или мы сберегаем здоровье нации. Что полезнее, что экономически выгоднее, вот здесь надо определиться прежде всего. Ну а что непонятно для меня... Вы знаете, я уже говорил, что на протяжении, допустим, XVIII–XIX вв. у нас десятки спиртзаводов был, винокуренных и спиртовых заводов, на территории современной Липецкой области, в настоящее время у нас не работает ни одно предприятие. И возникает вопрос – откуда поступает к нам алкоголь? Почему мы теряем такую статью, важную статью дохода в бюджет, налогов? Почему мы теряем рабочие места и пьем непонятно что, непонятно откуда привезенное? Вот это вот необъяснимо. Тамара Шорникова: Вопрос важный, действительно. Спасибо вам. Иван Князев: Спасибо, Александр Юрьевич. «Протопоп Аввакум тоже выступал против акцизной политики – сожгли, гады!» – сокрушается наш телезритель из Тверской области. Из Ленинградской области: «В монастырях всегда были пивоварни и винодельни». «Живем в деревне и не пьем вообще», – SMS из Пермского края. Тамара Шорникова: Николай, Астраханская область, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня такое предложение. Если мы боремся с алкоголизмом, нужно ввести просто, чтобы были талоны на алкоголь, тогда уже будет меньше употребление алкоголя. Тамара Шорникова: Спасибо. Коротко, понятно. Иван Князев: Спасибо, хотя мы это, по-моему, уже проходили. Еще один гость в нашей студии, ресторатор Станислав Лисиченко выходит на связь. Здравствуйте, Станислав. Станислав Лисиченко: Да, здравствуйте. Иван Князев: Мы вот уже с предыдущим нашим гостем, с нашим экспертом затронули такую тему, что вот вместо алкоголя неплохо бы поставить на стол самоварчик, вот такую культуру времяпрепровождения развивать в нашей стране. Я знаю, вы вроде как тоже за это ратуете. Станислав Лисиченко: Ну, я считаю, что трезвость прежде всего должна быть в человеке, так же как и стремление к здоровому образу жизни. Соответственно, любой ресторан, заведение общественного питания не ставит перед собой цель продать алкоголь во что бы то ни стало своим посетителям, поэтому... Тамара Шорникова: Трезвый ресторан сегодня может быть выгоден? Какая это бизнес-модель? Станислав Лисиченко: Безусловно, может быть выгоден. Алкоголь не является непременным условием для успешного развития бизнеса. Я считаю, я вижу большую перспективу, допустим, в развитии традиционных русских чайных. Вот предыдущий ваш гость говорил про самовары, про чаепитие. Я считаю, что действительно люди к этому готовы, у нас есть в Москве масса прекрасных кофеен, и возникает вопрос, почему же у нас до сих пор нет чайных, хотя у нас чай пьют гораздо больше, чем кофе в стране. Иван Князев: Но там же, наверное, антураж какой-то должен быть? Как это все может выглядеть? Не просто же зашел чайку попить. Станислав Лисиченко: Ну, я думаю, что нужно работать над традиционными чайными закусками русскими, действительно должна быть хорошая чайная посуда, должны быть самовары, должен быть широкий выбор чая. Чай в отличие от кофе, между прочим, русский напиток, у нас в России тоже растет чай. Тамара Шорникова: А по-вашему, насколько это будет пользоваться спросом? Готов у нас сейчас народ к таким сетевым, может быть, даже заведениям, особенно в пятницу вечером, например, как сегодня? Станислав Лисиченко: Я считаю, что народ готов, достаточно зайти в кофейню и посмотреть, сколько людей сидит и просто пьет кофе совершенно без алкоголя, просто пьют кофе и общаются. Я уверен, что как только будет предложение, массовое хорошее предложение, связанное с чаем, оно также будет востребовано. Иван Князев: Ну, просто культура кофеен, я же еще раз говорю, это совершенно другое, туда люди забежали, может быть, перекусить, выпить кофе, побежали дальше. А так вот чтобы время провести... Ну вот чем завлечь, красивым самоваром? Ну не знаю, пойдут не пойдут. Что еще там может быть? Станислав Лисиченко: Вы знаете, это целое может быть... Под видом чаепития, русское чаепитие – это по сути целый ужин может быть, традиционные закуски, и варенье, пожалуйста, и горячие закуски, холодные закуски, основные блюда – это все может быть чаепитием. Давайте почитаем Гиляровского… Иван Князев: Мне просто интересно, какую часть дохода составляет алкоголь в бюджете рестораторов, ресторанов? Станислав Лисиченко: Ну, насколько я знаю, достаточно... Вот у нас в бизнесе считается достаточно здоровым соотношением 30–40 на 70–60, соответственно, 30–40% составляет выручка от алкоголя, 60–70% – это выручка от продажи еды. Иван Князев: И теперь, если алкоголь убрать, это получается -30–40%, еда как была 70%, так и останется. Чем эти 30% восполнить-то? Это же надо что-то совсем другое. Станислав Лисиченко: Я еще раз говорю, что это мы сейчас с вами говорим о форматах ресторанов, они построены таким образом, что там нужно продавать алкоголь, чтобы иметь эту выручку. Но можно сделать и развивать форматы, в которых без алкоголя можно добиваться выручки, достаточной для экономической эффективности предприятия. Тамара Шорникова: Мы придем, Станислав, открывайте. Спасибо. Иван Князев: С удовольствием возьмем на заметку. Правда, из Твери нам пишут: «Чай не водка, много не выпьешь». Друзья, говорили мы об алкогольной политике в нашей стране, какой она должна быть, какой может быть. Сегодня пятница, поберегите свое здоровье.