Оксана Галькевич: Итак, социальная справедливость или несправедливость. Разрыв между богатыми и бедными стремительно растет. Недавно Международное объединение организаций по борьбе с бедностью опубликовало данные своего исследования: в 2017 году там изучили ситуацию в мире и пришли к выводу, что 82% мировых доходов сейчас находятся в руках только лишь 1% населения нашей планеты, 3.7 миллиарда жителей нашей планеты вообще не смогли за последние годы никак улучшить свое благосостояние. Константин Чуриков: Ну все понятно: деньги тянутся к деньгам. Вот по этому исследованию, с 2010 года состояние богатейших людей мира росло на 13% быстрее, то есть на 13% ежегодно, то есть в 6 раз быстрее, чем средняя зарплата рядовых работников, они в лучшем случае прибавляли по 2% в год. Оксана Галькевич: Это печальные, конечно же, данные. Правда, есть и другие. На самом деле людей во всем мире, которые по-прежнему живут за чертой крайней бедности, то есть другими словами в нищете, становится все-таки меньше год от года. В 1990 году, например, уважаемые телезрители, их было почти 2 миллиарда или 35% мирового населения, но с 1990-х гг. как раз глобальная бедность стала сокращаться как в абсолютных, так и в относительных цифрах. По данным 2013 года, число людей, живших в крайней бедности, было уже 767 миллионов человек, то есть… Это по-прежнему больше 10% населения, но однако же не 35%, как было в 1990 году. Константин Чуриков: Это мировая динамика, но еще есть наша российская действительность. Все помнят, я думаю, слова вице-премьера Ольги Голодец, которая говорила про вот это явление работающего бедного в нашей стране и что у нас по последним официальным данным это около 22 миллионов человек. Оксана Галькевич: А работающие бедные – она ведь тогда сказала, что это такой феномен нашей страны, когда человек действительно честно трудится, но не может обеспечить даже какие-то свои минимальные потребности, не говоря уже, конечно, о своей семье. Константин Чуриков: Уважаемые зрители, чем вы объясните ситуацию с самим неравенством в России? Наверное, тоже периодически смотрите телевизор, читаете что-то в Интернете, газеты читаете и видите, что очередной российский олигарх, очень богатый человек преумножил свое состояние. Чем вы это объясняете и что нужно сделать в стране, для того чтобы это социальное неравенство, скажем так, не было такой пропастью, не было такого разрыва между богатыми и бедными в нашей стране. У нас в студии Наталья Тихонова, профессор-исследователь Высшей школы экономики, доктор социологических наук – Наталья Евгеньевна, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Наталья Евгеньевна. И Руслан Дзарасов, заведующий кафедрой политической экономии, истории экономической науки РЭУ имени Г.В. Плеханова – Руслан Солтанович, добрый вечер. Руслан Дзарасов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Уважаемые гости, насколько мы в том же фарватере, что и весь мир, что и остальные страны? У нас разрыв между богатыми и бедными больше, чем в развитых странах, в цивилизованных, как мы их называем, или меньше? Наталья Тихонова: Если сравнивать с развитыми странами, европейскими, то у нас он больше. Это показывают все статистические индикаторы, и я добавлю, что эти статистические индикаторы, к сожалению, несколько затушевывают картину, потому что они берут верхние 10%, а они у нас характеризуются гораздо большим неравенством, чем верхние 10% в европейских обществах, поэтому у нас реально гораздо больше разрыв, чем в европейских странах. Константин Чуриков: Я правильно вас понимаю: вы хотите сказать, что у нас по-настоящему реально богатых не 10%, а процент другой, не больше? Наталья Тихонова: Да, конечно. У нас реально богатых где-то 2-3% населения, а 90-й процент… Я вам могу сказать как социолог, как живет 90-й процент населения, если говорить о стране в целом, не о Москве: это семья из трех человек, которая живет в панельном доме в трехкомнатной квартире 74-75 метров, имеет автомобиль, примерно 11 видов домашнего имущества… Константин Чуриков: 11 видов – это что такое? Холодильник? Наталья Тихонова: Это холодильник, это телевизор, это, например, микроволновка, компьютер и так далее. И она может использовать 2 вида платных услуг: например, отдать ребенка в какую-то секцию и сходить с ним в кино. Оксана Галькевич: Два вида. Константин Чуриков: Это богатые? Наталья Тихонова: Это 90-й процент. Именно поэтому, будучи горячим сторонником подоходного налога в принципе, я в ужасе от того, какие звучат предложения у нас по конкретной реализации этой меры. Потому что у нас ориентируются именно на то, чтобы обложить подоходным налогом, скажем, верхнюю треть, а это тот самый зарождающийся средний класс, который фактически и так вытягивает на своих плечах подготовку квалифицированной рабочей силы для страны. Оксана Галькевич: Обескровить его, переместить из этой страты в нижнюю, а богатых сделать не беднее как минимум. Наталья Тихонова: Еще богаче, потому что они сумеют вывести свои капиталы из-под налогообложения. Константин Чуриков: Руслан Солтанович, у меня к вам вопрос: все-таки критерии богатства и бедности каковы? Когда мы говорим об этой пропасти, самые богатые и самые бедные? Ну самые бедные – это мы можем представить, а вот давайте критерии богатства, чтобы мы поняли все-таки, о чем мы говорим. Руслан Дзарасов: Я думаю, что и критерии бедности, и критерии богатства исторически меняются. Традиционно, допустим, то, что сейчас считается средним классом, стандарты потребления среднего класса, 100-150 лет назад было моделью потребления богатых. Но сейчас я не знаю, сейчас просто богатство выплескивается за все разумные критерии. Еще недавно считалось, что самый богатый человек – это тот, у кого есть яхта, недвижимость за рубежом, еще что-то. Но сейчас какие-то фантастические формы приобретает богатство. Оксана Галькевич: Какие? Руслан Дзарасов: Ну вот, согласно этому докладу, о котором вы говорите, в мире наблюдается сейчас немножко больше 2 тысяч миллиардеров, и в прошлом году каждые 2 дня появлялся еще один миллиардер. И вот в этом докладе приведены цифры, касающиеся уровня потребления, и стоимость всех этих яхт, личных самолетов, замков, которые приобретают эти богатые люди – это все исчисляется десятками, сотнями… Оксана Галькевич: Космическими какими-то суммами, которые просто в нашем воображении даже не укладываются. Руслан Дзарасов: Абсолютно, это для обычного рядового человека просто непредставимо. Константин Чуриков: Давайте прямо сейчас начнем наш SMS-опрос. Уважаемые зрители, как вы думаете, в России можно стать богатым, не нарушая закон? – пожалуйста, "да" или "нет" отвечайте по SMS 3443, в начале буквы "ОТР", в конце этого часа подведем итоги, пишите, что думаете. А у меня вопрос к вам, Наталья Евгеньевна: как вообще это баснословное богатство наживается ну, например, у нас в России? Оксана Галькевич: Приобретается. Константин Чуриков: Ну приобретается, наживается, получается. Наталья Тихонова: Знаете, есть два пути. Есть путь, связанный с тем, что мы теперь так не любим вспоминать, но что никуда не делось, а именно эксплуатация, когда часть произведенного тобой продукта перераспределяется в чью-то пользу. А есть так называемое присвоение общественной или государственной собственности, когда то, что раньше принадлежало народу, государству, обществу, вдруг переходит в частные руки. Мы видим результаты и того, и другого применительно к России, хотя в развитых странах, конечно, первый путь наиболее действенный и широко распространенный. Константин Чуриков: Эволюционный такой, да, когда ты постепенно расширяешь бизнес там, сям… Наталья Тихонова: Ты расширяешь постепенно бизнес, но он же не сам расширяется, на тебя кто-то работает, чтобы твой бизнес крутился. Константин Чуриков: Ну да, и ты не доплачиваешь копейку. Наталья Тихонова: Да, и потом возникают все эти кризисы, потому что если капитал скапливается у кого-то… Наверное, Руслан лучше это все расскажет. Но если капитал скапливается у кого-то, а покупательная способность широких слоев населения не растет, то кризисы неизбежны. Кстати, это прекрасно понимают китайцы, которые на своих последних съездах провозгласили одной из главных задач страны расширение среднедоходных слоев именно для того, чтобы стимулировать внутренний спрос. Оксана Галькевич: Уважаемые гости, Руслан Солтанович, может быть, к вам. Я отложила одно сообщение из Пензенской области. Люди слушают наши разговоры о бедных, богатых, о том, какой чудовищный разрыв между этими слоями населения, и вот они пишут: "Да раскулачить всех и дело с концом", отобрать у этих самых богатых то, что нажито непосильным, как говорится, трудом… Константин Чуриков: А просто взять и поделить. Оксана Галькевич: Вот да, просто взять и поделить, видимо, насильственным способом. То есть получается, что наши элиты не научены никаким историческим опытом, никакими параллелями, аналогиями? Руслан Дзарасов: Я думаю, абсолютно не научены мировые элиты, я бы сказал. Я бы хотел в продолжение того, что сказала Наталья Евгеньевна, подчеркнуть, что в последние десятилетия мировая экономика развивалась таким образом, что вот этот вот разрыв богатых и бедных не мог не усилиться и не мог не привести к кризису, как правильно Наталья Евгеньевна сказала. Потому что, например, начиная с начала 1980-х гг. главным трендом мировой экономики было перемещение производства из развитых стран в регионы с низкой оплатой труда, и это был ответ мирового капитализма… Оксана Галькевич: Из Европы и Штатов в ту же Юго-Восточную Азию… Константин Чуриков: В Бангладеш. Руслан Дзарасов: Из Японии… Оксана Галькевич: …в тот же Китай, Бангладеш, Вьетнам, вот туда все. Руслан Дзарасов: Да, в Китай, Индию, Мексику, Вьетнам. И очевидно, что этот главный стимул – это эксплуатация населения этих стран, потому что это же дешевый труд. И произошла индустриализация этих стран, огромное число людей перешло из сельского населения в городское, но на условиях обслуживания дешевым трудом экспортного сектора экономики. И в результате в последние десятилетия возник такой дисбаланс, когда заводов по миру понастроили, а совокупный спрос платежеспособный в масштабах мировой экономики увеличился гораздо меньше, чем возросли произведенные мощности, и в результате возникли предпосылки для нынешнего кризиса, потому что главным покупателем товаров в индустриальном обществе являются лица наемного труда, не капиталисты, не миллиардеры вот эти, которых мы с вами обсуждаем. Оксана Галькевич: Ну они же для кого-то это все производят, да. Руслан Дзарасов: Конечно, конечно. И возникает проблема, что не могут продать. На этом фоне упала доходность от инвестиций в реальный сектор экономики и возросла привлекательность финансовых спекуляций, и начался рост финансово-спекулятивных активов. И вот эта огромная доля, непропорциональная доля вот этого увеличения доходов миллиардеров, которую мы сейчас обсуждаем – это как раз доходы, присвоенные на финансово-спекулятивных рынках. Константин Чуриков: Давайте послушаем Павла из Воронежской области. Добрый вечер, Павел. Зритель: Добрый вечер. Константин Чуриков: Ваше мнение по поводу социального неравенства – чем вы все это объясняете и что с этим делать? Зритель: Мое мнение такое. Я вот работаю в "Газпроме", мой руководитель Миллер, у него зарплата 2 миллиона 200 тысяч в день, а я работаю на 18 тысяч, у меня оклад такой. Где же эта справедливость? Как это можно? Константин Чуриков: Будем считать, Павел, что вы только что заодно еще обратились к миллионам молодых россиян, которые по всем опросам мечтают работать как раз в компании, которую вы представляете. Зритель: Да. Вот дело в том, что все думают, что у нас зарплата тут очень большая, но на самом деле у нас зарплаты нет большой, у нас только руководство получает зарплату, а остальные – это так… Константин Чуриков: Павел, скажите, пожалуйста, чем вы в "Газпроме" занимаетесь за 18 тысяч рублей в месяц? Зритель: Я работаю слесарем по ремонту газового оборудования. Константин Чуриков: Ну да, кто-то же должен это своими руками в конечном итоге делать. Оксана Галькевич: Да, собирать, обслуживать. Константин Чуриков: Спасибо, Павел. Оксана Галькевич: Спасибо большое. Уважаемые гости, скажите, пожалуйста, ведь неравенство как социальная, так скажем, категория – это ведь нормально? Наталья Тихонова: Это нормально… Оксана Галькевич: А что тогда ненормально? Наталья Тихонова: …но есть понятие избыточного неравенства. Собственно, не мы, а Всемирный банк проводил исследование, до какого порога неравенство не тормозит экономический рост. Константин Чуриков: Так. Наталья Тихонова: И вот эта вилка, если использовать коэффициент Джини, который говорит о том, сколько недополучают средние слои населения – не бедные, а средние слои населения. Вот по этому показателю это должно быть где-то 0.36-0.40, и выше 0.40 по коэффициенту Джини все равно это избыточное неравенство. Константин Чуриков: А у нас сейчас сколько? Оксана Галькевич: Недополучают. А в России сколько? Наталья Тихонова: По официальной статистике у нас 0.41, но это статистика, как вам сказать… Есть разные методики подсчета, и это по нижней границе. Реально у нас где-то, если ориентироваться на данные международных организаций, которые считают этот показатель для разных стран мира, будет где-то 0.46-0.48. Оксана Галькевич: То есть будет больше, чем то, что мы считаем сами для себя, я правильно понимаю? Наталья Тихонова: Да. Но это такое неравенство, которое уже тормозит экономический рост, потому что оно дестимулирует людей пытаться чего-то добиться самим: они считают, что главное, кто какую должность занял по знакомству, и в принципе нет смысла убиваться и прикладывать какие-то усилия. И я еще хотела сказать в связи с тем вопросом, который вы ставили об элитах, что, к сожалению, наши элиты действительно ничему не научились, они совершенно не понимают… Я не беру руководство страны, я беру широкие слои наших элитных групп. Константин Чуриков: Широкие и в то же время узкие, да? Наталья Тихонова: Широкие, если мы говорим про 100 тысяч человек, то это широкие; если мы говорим про Владимира Владимировича Путина, то это узкие. Так вот широкие слои элит действительно не понимают, что происходит в стране с умонастроениями населения. Вот приводил пример наш слушатель о ситуации в "Газпроме", где зарплата Миллера размазывается на рядовых слесарей, но даже в Москве средняя зарплата в районе где-то 45 тысяч – это совсем не те деньги, о которых говорит Росстат, Мосгорстат и так далее. Оксана Галькевич: Наталья Евгеньевна, Руслан Солтанович, они не понимают, что происходит в стране, в умах простых людей – так, может быть, надо просто врать себе перестать? Может быть, наука, которая считает 0.41 для себя, а мировые какие-то показатели говорят, что, друзья, нет, у вас 0.46 вот этот коэффициент… Константин Чуриков: Джини. Наталья Тихонова: 0.41 – слишком много. Оксана Галькевич: Может быть, надо перестать себе врать и перестать врать вот этим вот людям, принимающим решения? Константин Чуриков: И богатым, и бедным, вот. Руслан Дзарасов: Отличное предложение, но дело в том, что нигде в мире оно не реализовано, потому что есть контроль… Оксана Галькевич: Наука всегда провластна? Социология всегда провластна? Наталья Тихонова: Нет, почему? Мы представляем науку и мы говорим об этом во всеуслышание и не только вам, и в своих записках, которые подаются руководству страны. И кстати говоря, отсюда вытекает то, что президент страны ставит совершенно правильные задачи по сокращению неравенства, по преодолению бедности, по необходимости подоходного налога. Но возникает вопрос, как реализовывать эти меры, а реализовывать их надо обязательно, потому что в принципе мы долго после того, как распался СССР, жили с ощущением, что марксизм не про нас, классовая борьба не про нас, и, например, не видели противоречий между работником и работодателем, а сейчас это противоречие очень быстро растет по значимости для россиян, и оно растет прежде всего в индустриальном секторе и прежде всего у работников частных фирм. Каждый третий практически уже включает его в число основных противоречий, существующих в обществе. Оксана Галькевич: Вы что-то добавить хотели? Руслан Дзарасов: Да, я хотел бы добавить, что, конечно, в науке разные мнения, и вот мы с Натальей Евгеньевной тоже представляем науку, хотя наше мнение, мне кажется, не является на сегодняшний день господствующим. Но дело в том, что правящий класс влияет на научные суждения и на то, как они представлены публики: каким-то он может дать большую трибуну, каким-то меньшую. Вот, например, в Центральном экономико-математическом институте РАН под руководством, к сожалению, ныне покойного академика Дмитрия Семеновича Львова была разработана концепция управления национальным имуществом, и она предусматривала как один из главных инструментов перераспределение высоких доходов от экспорта нефти, газа, металлов, то есть того, что называются природной рентой – перераспределение в пользу развития экономики и поддержания социальной стабильности, увеличение доходов низкооплачиваемых слоев населения, это научная, проработанная, серьезная концепция. Насколько я могу судить, она получила в целом поддержку в научном сообществе. Но ей не было придано большого значения, она не прозвучала так, как следовало бы, на высоких трибунах, и поэтому, понимаете, правящий класс имеет способы какие-то точки зрения заглушить, какие-то… Оксана Галькевич: Смотрите, зато у нас есть бюджетное правило: нефть дороже 40 долларов – будем откладывать в кубышечку, потом в нужный момент… Константин Чуриков: А потом посмотрим, как распорядимся. Оксана Галькевич: …мы оттуда подбросим на что-нибудь, на социальное обеспечение. Руслан Дзарасов: Да, но дело в том, что, к сожалению, это правило, если посмотреть исторически, введено было еще давно, но исполняется в общем и целом, если взять наш исторический опыт 2000-х гг., вовсе не так, как оно принято. Константин Чуриков: Давайте послушаем Татьяну из Свердловской области, потом у меня к вам обоим будет вопрос. Татьяна, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. У вас отличная передача, наконец-то можно услышать хоть немного правды. Вообще я хочу задать вопрос. Все-таки наше правительство собирается решать вопрос социального неравенства? Становится страшно даже не за себя, за своих детей. Страшно, какое у них будет будущее, такое же нищенское, как у нас? Оксана Галькевич: Да, на самом деле… Константин Чуриков: Перед тем, как ответят эксперты, я просто хочу напомнить, что Владимир Путин пообещал повысить минимальный размер оплаты труда до прожиточного минимума, а дальше вы отвечайте, у меня как раз будет еще вопрос про прожиточный минимум. Руслан Дзарасов: Я думаю, что правительство наше, которое руководствуется на сегодняшний день по крайней мере неолиберальным подходом, отвечает на этот вопрос отрицательно, потому что план бюджета трехлетний, бюджетное планирование сегодняшнее предусматривает опережающее сокращение государственных расходов по сравнению с ожидаемым сокращением государственных доходов. Делается это для того, чтобы сбалансировать бюджет, уменьшить бюджетный дефицит. И это есть требование богатых слоев населения, у которых финансовые активы в руках, и для того чтобы они не обесценивались, надо побороть бюджетный дефицит. А если думать о стимулировании реального сектора экономики, производства, той сферы, где создаются рабочие места и складываются заработные платы реальные людей, то в условиях кризиса надо допустить определенный контролируемый бюджетный дефицит, для того чтобы стимулировать инвестиции и совокупный спрос. То есть, к сожалению, те реальные шаги, которые мы можем наблюдать, и планы не сочетаются с этой концепцией сокращения разрыва. Оксана Галькевич: То есть нужно рисковать, а не как бухгалтер сводить дебет с кредитом, правильно? Руслан Дзарасов: Абсолютно, это как выразились наши коллеги, что бюджет страны – это бухгалтерский бюджет, который просто подводят баланс и все, не обращая внимания на то, как это скажется на экономике. Константин Чуриков: Но в чем-то цифры важны, Наталья Евгеньевна, возвращаясь к вашему тезису о том, как считать и так далее. Вот что касается прожиточного минимума, тут я прочел недавно одну статью Евгения Шлемовича Гонтмахера, который писал о том, что вообще закон, указ тогда еще Горбачева о минимальном потребительском бюджете появился у нас где-то в 1991 году, позже еще при Ельцине было решено, что есть такой термин "прожиточный физиологический минимум" (это важно), но нужно его использовать только на период кризисного состояния экономики. У нас же сейчас официально давно признается, что кризиса нет – ну официально, слово "кризис" как-то с высоких трибун не употребляется, а прожиточный минимум остался. Так каков реальный вот этот стандарт, тот самый стандарт благополучия, то есть деньги для достойной жизни – они какие, если брать не прожиточный минимум? Наталья Тихонова: Понимаете, у нас страна очень… Константин Чуриков: То есть на что ориентироваться? Наталья Тихонова: Страна очень разная. Вот скажите, расходы на жизнь в Москве и Петербурге очень сильно различаются? Различаются, но не очень сильно. Константин Чуриков: Мне как непетербуржцу даже в Питере дороже кажется. Оксана Галькевич: Да? Константин Чуриков: Да: гостиница, ресторан. Наталья Тихонова: Прожиточный минимум в Петербурге в 1.5 раза ниже, чем в Москве, потому что когда устанавливает регион прожиточный минимум, ведь у нас такой расчетный показатель по стране прожиточного минимума, то, что озвучивают в среднем. Константин Чуриков: То, что физиологический минимум. Наталья Тихонова: Он не совсем физиологический, конечно, но тем не менее. Реально когда мы говорим про прожиточный минимум, по которому выплачивают какие-то там субсидии, льготы предоставляют домохозяйствам и так далее, то он берется за основу в конкретном регионе, а конкретный регион его устанавливает с учетом того, какие у него возможности бюджетные. Оксана Галькевич: Потому что это требуется для расчета социальных пособий, да. Наталья Тихонова: Да, потому что на местном уровне все эти пособия и должны выплачиваться, но на региональном, не на муниципальном. Поэтому когда мы говорим о прожиточном минимуме, мы даже можем не ставить вопрос о том, большой или маленький он у нас по стране, в среднем, потому что это чисто расчетная величина, тоже бухгалтерская такая. У нас в одних регионах он вполне себе терпимый, а в других регионах это действительно просто тяжелейшее выживание на этот прожиточный минимум. И фактически это усиливает региональное неравенство. Но я хочу вернуться к вопросу о том, можно ли рассчитывать, что детям будет лучше. Я тоже все время, потому что и как мать, и как бабушка задаюсь этим вопросом, потому что мне очень жалко наших детей, потому что общество с избыточным социальным неравенством – это больные общества, это общества, где повышенная смерть от сердечно-сосудистых заболеваний. Это не мои придумки, это исследования десятков групп ученых в десятках стран мирах, которые ведутся уже полвека и так далее. Это общество, где насильственные преступления встречаются гораздо чаще. Мы уже начали с этим сталкиваться в нашей школе. Еще 10 лет назад, когда мы жили беднее, такого не было разгула насилия в школах, как сейчас. Это общество, где нарушена всякая социальная солидарность; это масса негативных последствий. Константин Чуриков: Так какая может быть социальная солидарность, когда вот есть богатые, есть бедные… Наталья Тихонова: И главное не в том, что есть богатые и бедные… Константин Чуриков: Или солидарность внутри бедных вы имеете в виду? Наталья Тихонова: Нет, я имею в виду, что бывают неравенства даже достаточно глубокие, а надо сказать, что в массе своей наше население довольно толерантно к глубоким по европейским меркам социальным неравенствам. Глубокие – это когда 10% верхних имеют примерно в 10 раз больше, чем 10% нижних, но в 10, а не в 10 тысяч, понимаете? Оксана Галькевич: Простите, а если это богатство, нажитое честным и посильным трудом? Вот здесь это на эту самую толерантность влияет? Может быть, вот эти призывы отнять все и поделить – это вот оттого, что люди чувствуют, что что-то здесь нечисто, не так? Константин Чуриков: Нет, секундочку, а как простой гражданин может сделать вывод о том, честным или нечестным трудом нажито вот это состояние? Наталья Тихонова: Ну скажите, пожалуйста, вот если у нас есть государственная корпорация, это государственная собственность, в ней люди получают заработную плату. Это не бизнес, который они создали сами, своим собственным трудом. Почему зарплата руководителя этой корпорации – например, нефтяной или газовой – будет в десятки тысяч раз больше, чем зарплата его работников? Константин Чуриков: Вы задаете тот вопрос, который мы вам хотели задать, уважаемые гости. Наталья Тихонова: Нет, мы отвечаем на него так же: этого не должно быть. Во всех развитых европейских странах есть нормативы, во сколько заработная плата директора должна превосходить среднюю зарплату в возглавляемом им предприятии. Оксана Галькевич: Руслан Солтанович, ваш комментарий тоже? Руслан Дзарасов: Мой комментарий состоит в том, что неравенство доходов терпимо в том случае, если оно более-менее соответствует трудовому вкладу разных слоев населения – тогда такое неравенство, которое вытекает из того, что один работает лучше, другой хуже, один обладает более высокой квалификацией, другой более низкой, терпимо и нормально, оно означает, что человек имеет возможности повысить свое образование, повысить свою квалификацию и начать жить лучше. Но если вот такой колоссальный разрыв, о котором мы сейчас говорим, то он никак не связан с трудовыми усилиями. И крупный капиталист, вот этот вот миллиардер, получает еще большие деньги просто потому, что располагает гигантским капиталом, который при помещении его в разные активы прирастает просто благодаря своей гигантской величине, никакой связи с его работой нет, он может быть просто рантье, который ничего не делает. Константин Чуриков: А к кому в данном случае больше вопросов – к капиталисту или к госкапиталисту? Наталья Тихонова: К государству, которое не использует методы регулирования такого рода доходов. Потому что вот эта прогрессивная шкала налогообложения в основном направлена должна быть на то, чтобы вот эти сверхдоходы – сверхдоходы, а не высокие доходы, которые не связаны с трудовым вкладом человека – каким-то образом нивелировать. И обычно неравенство после налогообложения опять же в тех самых развитых странах ниже, чем неравенство до налогообложения, а в нашей стране наоборот. Константин Чуриков: Но нам же все время поют мантру с высоких трибун о том, как сложно провести эту границу, что, например, не знаю… Вот где проходит границу между богатством и бедностью? Вот человек получает, не знаю, 200 тысяч, а у него 20 детей, он единственный кормилец в семье – он богатый или он бедный? Наталья Тихонова: Нет, богатство может быть за счет твоих собственных трудовых усилий, а сверхдоходы не могут быть. Если мы говорим, как вот сейчас предлагал, если не ошибаюсь, Жириновский, включать подоходный налог в прогресс начиная с 1 миллиона в год, то это трудовые усилия человека, а когда мы говорим о том, что у него доходы, допустим, не знаю, 100 миллионов в год, то это явно уже не трудовые усилия и это явно даже не капиталист как таковой, это не средний, например, какой-нибудь бизнес. Оксана Галькевич: Я прошу прощения, но вот в декабре появилась информация о том, что стало известно, какие зарплаты получаются наши министры, и в тот же день стало неизвестно тут же, потому что убрали эту информацию с сайта. Константин Чуриков: С сайта Минфина, да. Оксана Галькевич: И там, конечно, не по 100 миллионов в год, но вот если вспомнить некоторые цифры и умножить их на 12 месяцев в году, тоже, знаете… Константин Чуриков: Больше 10 миллионов в год. Оксана Галькевич: Прилично получается. Наталья Тихонова: Они министры, на них ответственность, а когда у нас "Почта Банк" и "Почта России", вы вспомните, когда премии при убыточности по 100 миллионов выписывали? Руслан Дзарасов: Да-да, было дело. Наталья Тихонова: А еще зарплата плюс к этому. Руслан Дзарасов: Да. Но я думаю, что здесь очень важная вещь – это финансовая прозрачность и частных компаний, и государственных. Конечно, тут есть вопрос о коммерческой тайне, но как мы видим, как мы убедились на историческом опыте, вот эта финансовая непрозрачность – а это одна из главных черт нашего крупного бизнеса и наших государственных чиновников крупных – является условием для того, чтобы изымались доходы даже в частных компаниях, доходы из контроля над финансовыми потоками, когда урезаются и фонды оплаты труда, и инвестиционные фонды, не выплачиваются дивиденды, казалось бы, другим капиталистам, которые с тобой вместе соинвесторы этого бизнеса, выводятся активы за рубеж, бегство капитала из России, вывоз капитала из России систематические, исчисляются десятками миллиардов долларов каждый год, и такое кровопускание никакая экономика выдержать не может, и все это связано с финансовой непрозрачностью и с высокими доходами капиталистов и топ-менеджеров. Оксана Галькевич: Руслан Солтанович, я хочу просто услышать тогда ваше мнение как экономиста. Госпожа Набиуллина неоднократно говорила и прочие профессионалы от экономики, что свободное движение капитала ни в коем случае нельзя запрещать, это достижение нового времени. Руслан Дзарасов: Это неолиберальная догма. Со времен Франклина Рузвельта был принцип значительного контроля за движение капитала, он был отменен в 1990-е гг., и мир устремился к нынешнему финансово-экономическую кризису. Константин Чуриков: Спасибо за ожидание нашему зрителю Александру из Краснодарского края. Александр, добрый вечер, вы в эфире. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте, слушаем вас. Константин Чуриков: Говорите, как вам вот эта проблема неравенства, беспокоит она вас или нет. Зритель: Здравствуйте. Да, конечно, волнует, потому что очень большое неравенство. А большое неравенство почему? Потому что у наших олигархов гладят по голове, всяческие преференции им дают, а надо заставить, сделать так, чтобы олигархи строили здесь заводы, фабрики, чтобы развивали сельское хозяйство, а не вывозили капиталы, не строили там какие-то шикарные гостиницы, не покупали самолеты, яхты за границей и так далее. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Ну а участие олигархов, например, вот раз об этом зритель заговорил, в крупных госпроектах. Строительство Крымского моста – это кто делает? Олигархи. Руслан Дзарасов: Есть такие вещи, но в целом наш зритель прав, потому что у нас очень противоречивая экономическая политика. С одной стороны, во всех экономических ведомствах господствует неолиберальная концепция и политика. С другой стороны, есть такая вещь, как ручное управление. По существу ручное управление состоит в том, что власть говорит олигархам построить такой завод здесь, на Дальнем Востоке, участвовать в таком проекте инфраструктурном. Оксана Галькевич: А мы себе… Руслан Дзарасов: Если ты хочешь иметь свои деньги, свои капиталы, продолжать ими наслаждаться, то ты должен делиться, делай инвестиции. И определенные инвестиции в стране делаются таким путем. Оксана Галькевич: Если ты хочешь иметь их там? Нет, ну важно же, где иметь эти капиталы. Руслан Дзарасов: Ну вообще власть, конечно, оказывает определенный нажим, чтобы олигархи меньше вывозили капиталов. Потом они обнаружили теперь, что западная элита не пускает их в свою среду, с удовольствием принимает их капиталы, но не дает внедряться в прибыльные бизнесы. Оксана Галькевич: Заграница нам поможет, я поняла, она не даст им внедриться, вернет их обратно. Руслан Дзарасов: Нет, это не привело, к сожалению, пока к возврату капиталов в значительной мере в Россию, все равно они вывозятся, но это противоречивая позиция. И вот это ручное управление не может восполнить отсутствие стратегического экономического планирования в нашем государстве. Константин Чуриков: Давайте сейчас выйдем на улицу и послушаем, что люди говорят в Симферополе, Владивостоке и в Перми, что простые граждане наши думают о причинах социального неравенства в России. ОПРОС Константин Чуриков: Мы вот только что с Оксаной обнаружили, что на данный момент мы получили более 7 тысяч SMS-сообщений. Темы, которые мы сегодня обсуждаем, всем очень близки. Справедливо поправляет меня Краснодарский край: "А что, Ротенберги за свои строят?" – имеется в виду Крымский мост. Да, согласен, принимается. Руслан Дзарасов: Конечно. Оксана Галькевич: Но подождите, вот вы говорите, им ставятся условие, мол, давай, инвестируй здесь и будешь иметь деньги не будем уже уточнять где. Но это же у нас называется правильными какими-то определениями, частно-государственная концессия… Константин Чуриков: Партнерство. Оксана Галькевич: Партнерство. А что, это не международные какие-то формы сотрудничества бизнеса с государством? Или у нас опять какая-то изюмина где-то там кроется? Руслан Дзарасов: Изюмина в том, что с одной стороны экономические ведомства проводят политику, неолиберальный курс на сокращение роли государства, а с другой стороны власть требует, чтобы строились отдельные объекты. Это очень противоречивая позиция; наверное, она объясняется нашим противоречивым положением в мировой капиталистической системе, где мы примерно такая полупериферия и должны считаться с Западом, показывать, что мы с одной стороны отстаиваем свои интересы, а с другой стороны мы уже не Советский Союз, не коммунистическая страна и так далее, наверное. Но реально если посмотреть на последствия этого для экономики, то получается, что страна утрачивает контроль над своим экономическим развитием. Частный успех отдельных проектов в рамках ручного управления говорит о том, что нам нужно систематическое стратегическое планирование, которое вполне может сочетаться с рыночными отношениями, как это было, например, в 1920-е гг. советской России, которая была пионером в сочетании плана и рынка. Константин Чуриков: Как президент неоднократно в последнее время говорил, может быть, год назад, что многие приходят к нему сегодня с рецептами и говорят: "Давайте правда введем, вернем госплан, и будем нам счастье". Оксана Галькевич: Руслан Солтанович, это, наверное, возможно, если относиться к своей стране как к своему дому. Руслан Дзарасов: Да, конечно, абсолютно. Оксана Галькевич: Вот когда ты живешь дома, ты тащишь все, как муравьишка, каждую копеечку, обойки поклеить, вот здесь поправить, здесь вот рюшечками. Руслан Дзарасов: Совершенно согласен. Оксана Галькевич: А когда это тебе не дом, а временное место пребывания… Руслан Дзарасов: "Поле для охоты", как написал Ходорковский в своем знаменитом письме. Оксана Галькевич: Для сбора финансового урожая, сказал наш обозреватель. Руслан Дзарасов: Да-да. И когда ты считаешь, что в случае чего я сяду на самолет и вместе со своей семьей улечу в Лондон, то тогда это все не нужно, конечно. Константин Чуриков: Наталья Евгеньевна, согласны? Наталья Тихонова: Отчасти, потому что я хочу сказать, что никто не хочет уезжать из своей страны, потому что он такой просто злокозненный. Вообще-то надо помнить о том, что у нас очень значительная часть людей работает на госпредприятиях и в бюджетных отраслях, у нас самый большой работодатель – это государство. И когда мы говорим, что олигархи плохие, то вообще-то, строго говоря, как раз у олигархов еще чуть повыше зарплаты, у работников, а вот если мы возьмем бюджетные отрасли, да если мы возьмем зарплаты нянечек, санитарок, медсестер, а если мы возьмем зарплаты в детских садах (я не про учителей в данном случае, они хоть как-то попали в зону повышения); а если мы возьмем ситуацию у бедных продавцов в сельской местности, которые работают на местный малый бизнес, то мы увидим, что там ситуация остродраматическая. И поэтому когда мы говорим, что олигархи хотят уехать, то, во-первых, это совсем не значит, что именно из-за этого в стране плохо. В стране, где становой хребет всего государство, плохо может быть, если государство делает что-то не то, а не потому, что отдельные олигархи куда-то отправили свои семьи, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы они росли здесь. Константин Чуриков: Слушайте, извините, у них такие деньги, что они здесь могут много чего себе позволить, как раз у нас в стране дорого стоят путешествия, тут им можно путешествовать, в звездных гостиницах останавливаться и так далее, им тут раздолье. Это иногда семье простой выгоднее в Турцию слетать, чем по Родине из одного конца в другой, а им-то как раз, у них же деньги ехать, зачем им ехать куда-то? Наталья Тихонова: Да, но вы вспомните историю отнятия бизнесов в последние годы. Их было немало, этих историй. Причем если широкое освещение получали истории на федеральном уровне действительно олигархов, то в каждом конкретном регионе есть свои такие же истории, которые связаны с местной властью и средним бизнесом, в каждом районе… Константин Чуриков: ...это те истории, о которых мы знаем, а много тех, о которых мы не знаем. Наталья Тихонова: Да. В каждом районе есть свои истории, связанные с районной властью и малым бизнесом. Руслан Дзарасов: Это, конечно, правильно, но я хотел подчеркнуть, что мне кажется по крайней мере, что нельзя противопоставлять олигархов и государство. Наталья Тихонова: Нет. Руслан Дзарасов: Потому что это не какие-то противостоящие друг другу социальные силы. Мне кажется, что они стоят на одной стороне, это в совокупности правящий класс, который противостоит остальной массе населения. Оксана Галькевич: Который просто живет на две квартирки, на разные квартирки. Руслан Дзарасов: Ну да. Наталья Тихонова: Но ведущая скрипка все-таки у государства, олигархи под них подстраиваются, а не государство под олигархов. Руслан Дзарасов: Да, но крупные чиновники зачастую являются и крупными олигархами, и таким образом здесь вот такая уния, я бы сказал. Наталья Тихонова: Или их дети. Руслан Дзарасов: Да. Константин Чуриков: Сращение государства и бизнеса. Руслан Дзарасов: Да, абсолютно. Константин Чуриков: Давайте послушаем Викторию из Кировской области. Виктория, здравствуйте. Добрый вечер, Виктория, говорите. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Я очень согласна с вашей ведущей женщиной, 100%, я как раз бедная медсестра. Я хотела бы сказать о том, что действительно мы говорим о разрыве в нашем обществе между бедными и богатыми, сравнивая олигархов и простых людей. Но вот на самом деле по нынешнему закону, принятому нашим президентом или кем он там принят, точно не могу озвучить, сейчас у нас распределяются денежные средства, позволено распределять денежные средства, поступающие, допустим, на предприятие, как ту больницу, и эти средства распределяют люди, которые стоят на верхушке – главврач, допустим, начмед и прочие. И как вы думаете, кому больше достанется при распределении? – санитарочке, медсестре или, допустим, начмеду, заведующему отделением и прочим? Хотя, конечно, работа санитарка даже сложнее и труднее, чем, допустим, работа медсестры. Вот понимаете, вот этот разрыв очень четко чувствуется. И еще, коли я дозвонилась до вас с огромной сложностью, хотела бы сказать. Вот сейчас у нас широко озвучивается мнение о том, что медработникам подняли аж на 4% заработную плату. Хочу сказать о том, что это повышение зарплаты прозвучало мало того, что на копеечные 4%, у меня оклад 5 200, который не индексировался в течение 7 лет. И сейчас нам 4% добавили, но напряженный труд, который составлял 20%, он меньше 15%. Считаете сами. Константин Чуриков: Виктория, можно вопрос? Как вы живете на эти деньги, 5 200 рублей, работа санитарки? Как вы выживаете на эти деньги? Зритель: Это оклад, там идут различные стимулирующие, как сейчас у нас принято, премия, напряженность, сложность и прочее. Константин Чуриков: Ну сколько получается в сумме в среднем? Оксана Галькевич: В месяц сколько получается у вас на руки? Зритель: В среднем? Я вам сейчас озвучу. Наверное, я не должна такое озвучивать, но я работаю в туберкулезной тюремной больнице, моя работа даже не составляет 20 тысяч. Выживаем мы, потому что мы живем в сельской местности, на данный момент мы купили дом в сельской местности, держим свое хозяйство, работаем и за счет вот этого, наверное, в большей мере выживаем. Оксана Галькевич: Натуральное хозяйство. Спасибо большое. Константин Чуриков: Да, еще может статься, что по государственным стандартам у нас Виктория подходит под категорию ненуждающихся, потому что есть ЛПХ, все курочки посчитаны… Оксана Галькевич: Почти 20%. Константин Чуриков: Картошки каждый куст и так далее. Оксана Галькевич: Уважаемые гости, недавно прозвучало интересное заявление на Гайдаровском форуме от господина Грефа. Он сказал… Просто к тому, что люди уезжают, выводят капиталы – он сказал, что в принципе государство, будь оно хорошим, грамотным управленцем, выдавало анкету на выезд каждому человеку и спрашивало: "Дорогой человек, счастья тебе желаем, все хорошо, давай вперед, любим, помним, спасибо тебе за все, но что тебя не устраивает, почему уезжаешь? Расскажи". Человек рассказывает, что не так, и исходя из этого собираются люди и думают: "Вот, смотрите, люди-то уезжают, потому что причины такие, сякие". Я хочу у вас спросить: что, по вашему мнению, социолога и экономиста, государство делает не так? Руслан Дзарасов: Если с экономической точки зрения говорить, если речь идет о выезжающих квалифицированных людях, о так называемой утечке мозгов… Оксана Галькевич: Ведь не только олигархи утекают, правда? Руслан Дзарасов: Разумеется. Но олигархи просто подготавливают себе запасной аэродром, зарабатывать деньги они хотят, то есть извлекать, накапливать капитал они хотят в России. А вот квалифицированные люди уезжают, потому что нет здесь достойной работы для них и нет карьерных перспектив, ибо экономика искажена в пользу сырьевого сектора, обрабатывающая промышленность недоинвестируется все эти годы, изношены производственные мощности, больших перспектив нет, и целый ряд направлений первоклассной нашей подготовки инженеров – это подготовка людей для других стран, потому что здесь у них нет карьерных возможностей, поэтому они и уезжают. И Греф прекрасно об этом знает, никакие анкеты ему для этого не нужны. Константин Чуриков: А с точки зрения социологии? Наталья Тихонова: А с точки зрения социологии очень многие уезжают из-за детей, если мы не берем совсем молодежь, которая едет, потому что она едет учиться и потом там остается, но она часто и едет туда учиться, чтобы там остаться, понимая, что здесь действительно с социальными лифтами уже достаточно плохо стало, это не 1990-е гг. и не начало 2000-х гг., сейчас структурная перестройка закончилась, и на всех более-менее привлекательных местах уже сидят люди молодые, потому что они пришли туда молодыми. А едут ради детей: они понимают, что сами они не очень интегрируются, никто нас там не ждет, это, в общем, понятно, но по крайней мере дети там освоятся, у них там сложится другая жизнь. Константин Чуриков: Может быть, несправедливо, что мы большую часть нашей сегодняшней беседы посвятили богатым, но просто мы все время, регулярно, чуть ли не каждый день говорим о проблеме бедности как раз в этой студии, поэтому все-таки еще вопрос про богатых, про олигархов так называемых. Мне всегда было интересно, во-первых, по каким критериям они становятся олигархами, если это госкомпания, по каким критериям они назначаются, а во-вторых, если они, например, уезжают туда, вот этот олигарх Х, россиянин был бы там востребован в этой же сфере, он достаточно профессионален по мнению, например, западной какой-то компании или нет? Руслан Дзарасов: Я думаю, что… Константин Чуриков: Я о профессиональном уровне. Руслан Дзарасов: Я думаю, что есть и высокие профессионалы среди олигархов теперь, которые налаживают бизнес, а есть и люди, которые просто разменяли свое хорошее властное положение на большие деньги, которые не отличаются высокой деловой культурой. Но ни для тех, ни для других за рубежом, на Западе места нет, это совершенно точно, потому что… Тем более что сейчас мировой экономический кризис, борьба за передел ресурсов усиливается, и поэтому никто их там не ждет, они, я думаю, это уже поняли, и занять там соответствующее место, соответствующее тому, которое они имеют здесь, они не могут. Константин Чуриков: А теперь я хочу, чтобы мы вывели на экран уже крупно итоги нашего SMS-опроса, и как вы, а может быть, зрители это прокомментируют. Мы спросили аудиторию, можно ли в России стать богатым, не нарушая закон: "да" ответили только 3%, 97% говорят "нет". Как вы объясните? Наталья Тихонова: Я должна сказать, что вообще-то население у нас очень умное, оно правильно отвечает. И когда мы спрашиваем, приходилось ли вам поступать вразрез с собственной совестью, нарушать те нормы, которые вы сами считаете правильными, в том числе в области налогообложения и так далее, как только мы переваливаем середину доходного распределения, то есть доходим до более-менее благополучных слоев, ни в коем случае не богатых, богатые в опросы массовые не по попадают, то мы сразу видим рост этих показателей: людям приходилось идти на сделку с совестью, и чем выше их доходы, тем больше чем, кому приходилось идти на эту сделку. Константин Чуриков: Заметьте, мы даже не о совести спрашивали, а о соблюдении закона. Наталья Тихонова: Ну так у них совесть в данном случае относится к сфере, регулируемой законодательством, мы же не внутрисемейные отношения спрашиваем и не с друзьями, а налоги, соблюдение законодательства и так далее. Константин Чуриков: Руслан Солтанович? Руслан Дзарасов: Я думаю, что население хорошо усвоило горькие уроки 1990-х гг., которые не были, так сказать, итоги пересмотрены в 2000-е гг. И пословица народная "от трудов праведных не наживаешь палат каменных" как никогда актуальна. У нас очень авторитарная модель частной собственности утвердилась, непрозрачная, эксплуататорская, неэффективная с точки зрения развития экономики, и это население видит и, конечно, совершенно адекватно оценивает, результаты этого опроса, я думаю, правильные. Оксана Галькевич: Руслан Солтанович, но пословица, поговорка, которую вы привели, очень давняя, ей гораздо больше, чем 30 лет. Руслан Дзарасов: Да, но, к сожалению, сегодня она стала более актуальной. Константин Чуриков: Спасибо вам, спасибо нашим уважаемым зрителям. В студии были Наталья Тихонова, профессор-исследователь Высшей школы экономики, доктор социологических наук, и Руслан Дзарасов, заведующий кафедрой политической экономии, истории экономической науки РЭУ имени Г.В. Плеханова. Стоит отметить, что только в этом часе с нами, с вами было 7 тысяч попыток просто поговорить по телефону, а количество сообщений просто не посчитать. Оксана Галькевич: Но мы с вами, уважаемые друзья, не прощаемся, еще кое-что остается в финале. Спасибо.