Константин Чуриков: И вот наша следующая тема. В ближайшие 25 минут говорим о спасении памятников истории, памятников культуры. Много в стране дворцов, усадеб, старинных зданий, старинных храмов, которые находятся в весьма запущенном состоянии. Что нужно сделать для того, чтобы эти шедевры архитектуры, эти памятники культуры продолжали жить и нас с вами радовать? Давайте для начала все-таки представим наших гостей. У нас в студии Галина Маланичева, председатель Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории. Оксана Галькевич: И Виссарион Алявдин, президент национального фонда "Возрождение русской усадьбы", директор "Ассоциации владельцев исторических усадеб". Здравствуйте, уважаемые гости. Константин Чуриков: Добрый вечер, уважаемые гости. Галина Маланичева: Добрый вечер. Константин Чуриков: Давайте для начала просто обратимся к небольшой видеозарисовке. Наши корреспонденты подготовили две истории о том, как пытаются спасти памятники архитектуры в Краснодаре и в Ярославской области. (СЮЖЕТ.) Константин Чуриков: Уважаемые зрители, вопрос к вам: в каком состоянии находятся памятники архитектуры в вашем регионе? Что можете сказать? Может быть, расскажете о каких-то случаях? 8-800-222-00-14. Уважаемые гости, вопрос к вам. Мы видим два примера. Понятно, что они взяты из разных частей страны. В одном случае разрушается дом, руины, люди боятся там ходить. В другом случае потомок того самого рода проявил инициативу. Оксана Галькевич: Полярные истории. Константин Чуриков: У нас в стране нет понятия программы реституции, возращения собственности, которая была изъята. Как вы считаете, этот пример о чем говорит? Виссарион Алявдин: Этот пример, прежде всего, говорит о том, что реституция была бы очень кстати. Мы очень хорошо знаем эту историю, наш фонд, потому что мы помогали Сергею Александровичу как раз пройти все эти препоны, чтобы выкупить, как было сказано, за 1,5 млн., то, что, по идее, он мог и должен был получить бесплатно, поскольку его прадед жил, и в очень хорошем состоянии была усадьба, когда ее конфисковали. Оксана Галькевич: А если бы он не оказался таким замечательным человеком, который вложил туда душу и средства, и случилось бы то, что мы посмотрели в первой части сюжета, как в Краснодаре? Виссарион Алявдин: Да, совершенно справедливо. Но дело в том, что эта мотивация, которая позволяет людям именно восстанавливать, как они хотят, то, что когда-то было связано с их семьей – это одна, это самая серьезная мотивация. А там, скорее всего, человек, который никакого отношения не имел. Он когда-то, возможно, в конце 1990-х или вначале 2000-х купил этот дом с какими-то планами, и потом бросил его. Таких случаев полно. И, действительно, странно, что только сейчас встали вопросы до суда доводить. Это уголовное преступление – доведение памятников архитектуры до аварийного состояния. Я думаю, уже лет пять назад был состав этого преступления налицо. И этим надо активнее пользоваться местным властям. Но там, где появляются не только потомки, а где появляются неравнодушные люди, то ситуация похожа на то, что мы сейчас видели. Пока это очень сложный процесс. Его надо максимально облегчить. Поэтому я с сожалением всегда вспоминаю этот упущенный шанс про реституцию, которая могла бы дать возможность неиспользуемые, заброшенные усадьбы, дома поедать потомкам. И, уверяю вас, бо́льшая часть была бы восстановлена. Даже если бы у них не нашлось денег, они бы их привлекли. Оксана Галькевич: Вы говорите о том, что такие истории вам известны. Есть и такие истории, и такие истории. Виссарион Алявдин: Конечно. Оксана Галькевич: Соотношение, баланс этих историй каков? Виссарион Алявдин: Очень трудно сказать. Я сейчас участвую, создана организация "Ассоциация владельцев исторических усадеб", я исполнительный директор этой ассоциации, и могу сказать, что в нее входит около 30 человек. Поэтому как считать. Все эти 30 человек еще на разном уровне своего развития, но и у них все в порядке, движется позитивно. А в стране у нас тысячи памятников, бесхозных и в аварийном состоянии. Константин Чуриков: Галина Ивановна, на этих памятниках обычно написано, там где-то висит табличка "Охраняется государством". Мы часто видим, как это охраняется государством. Здесь какой рецепт вы считаете более действенным? Как сделать так, чтобы достойный человек с мотивацией получал это здание в пользование? Галина Маланичева: Я думаю , что получить здание в пользование возможно не только бывшему хозяину, поскольку у нас существуют разные возможности. Закон "Об объектах культурного наследия" позволяет передавать и в частные руки памятники истории и культуры. И они нуждаются в хороших и добрых хозяевах. Не всегда получается. А вообще, за объекты культурного наследия несет ответственность государство, за их состояние. Но и имеет возможность передать эти объекты другим пользователям в частные руки то же государство. Сейчас есть разные программы, которые неплохо осуществляются в Московской области, есть и в Москве. Виссарион Игоревич прекрасно знает о том, как многие усадьбы отреставрированы, приведены в порядок за счет действия этой программы, которая предоставляет серьезные преференции потенциальным пользователям этих усадеб. То есть мы все прекрасно понимаем, и государство тоже, что только одних государственных средств, только участия государства в сохранении объектов культурного наследия недостаточно, а нужно привлекать и другие. Константин Чуриков: Галина Ивановна, в двух словах: в чем состоит волшебная программа в Подмосковье, что удалось добиться таких результатов? Виссарион Алявдин: Она еще далеко не волшебная. Константин Чуриков: Стремится к этому. Но тем не менее. Галина Маланичева: Они только учатся еще, но тем не менее. Это программа передачи собственникам этих объектов, за вот 1 рубль. Виссарион Алявдин: Аренда 1 рубль. Только маленькое уточнение, что аренда 1 рубль, человек получает это право на аренду платить 1 руб. за кв. м., но он это право получает после реставрации. То есть обычно через 5-7 лет. Оксана Галькевич: Сначала нужно доказать, что ты имеешь интерес к восстановлению, к работе. Виссарион Алявдин: И ты имеешь средства на это. Ты должен восстановить. Принимает орган охраны памятников, и с этого момента ты в какой-то степени можешь возвращать себе эти средства. Оксана Галькевич: Виссарион Игоревич, вы сказали о том, что у нас, к сожалению, нет на государственном уровне такого решения по реституции. Но здесь ведь можно возразить. Много лет прошло с тех пор, когда собственники поменялись. Поменялись они за эти много лет не по одному разу, совершенно другая жизнь уже выросла на этом месте. Виссарион Алявдин: Конечно. Оксана Галькевич: Много трагических историй может появиться, если будет принято решение о какой-то государственной реституции. И есть примеры, может быть, не реституции, но другие примеры, когда возвращается собственность некоторым организациям. Одна из таких историй из Ставрополья – давайте послушаем, на связи с нами наш корреспондент, наша коллега Марина Мацарская, она нам расскажет. Марина Мацарская: Да, коллеги, добрый вечер. Константин Чуриков: Добрый вечер. Расскажите, что за история? Оксана Галькевич: Что за история, и фигуранты, стороны этой истории? Марина Мацарская: Дело в том, что Ставропольская и Невинномысская епархия судится с администрацией краевого центра города Ставрополя за дом, бывший барак, в котором еще в дореволюционные годы располагался игуменский корпус Иоанно-Мариинского женского монастыря. Буквально на завтра назначено очередное слушание этого непростого дела. Администрация разрешила приватизацию квартир в здании – их три – гражданским лицам. Сейчас в доме живут семь человек, это одна семья, и в том числе 90-летний ветеран тыла Раиса Ивановна Фаменко, поэтому эта история и получила такой широкий общественный резонанс. Семья готова переехать, но другого жилья им никто не предоставляет, и даже не предлагает, даже слов нет таких в их адрес по поводу какой-то другой квартиры или других квартир. Все-таки это три семьи, хоть они и все родственники между собой. Епархия настаивает на безвозмездной передаче дома как имущества религиозного назначения, ссылаясь на законодательство 2010 года. При этом семья Шимко живет в доме на Октябрьской уже 25 лет. В 1992 году здание принадлежало местной психиатрической больнице, там был швейный цех, который выставили на продажу, и семья Шимко решила за небольшие деньги – тогда 110 тыс. руб. – приобрести это здание. Они сложились в капитальный ремонт, перевели барак в жилое помещение, все юридические документы были при этом в порядке. А в 2006 году семья узнает о первом иске от епархии. Я процитирую – это признать незаконным договор купли-продажи. Таким образом судебные тяжбы по этому делу длятся уже 10 лет. Семья Шимко явно негодует, потому что еще в 2007 году Октябрьский районный суд города Ставрополя признал их сторону как третьих лиц, и установил, что здание было приобретено добросовестно, то есть все документы в порядке. Константин Чуриков: Все более-менее понятно. Чтобы мы просто не запутались. Еще раз: людей пытаются выселить из этой приватизированной квартиры, потому что ранее это здание представляло собой что? Это что было? Игуменский корпус? Что вы сказали? Марина Мацарская: Да, это здание представляло собой игуменский корпус, то есть часть Иоанно-Мариинского монастыря. При этом жильцы этого бывшего корпуса, ныне перестроенного в жилое помещение барака, утверждают, что там не было совершено никаких религиозных действий. То есть там не служили службы… Константин Чуриков: Хозяйственная постройка, условно говоря. Оксана Галькевич: Понятно. Константин Чуриков: Все понятно. Марина, спасибо вам большое. Я надеюсь, что мы сможем с вашей помощью снять сюжет и показать его в нашей итоговой программе "ОТРажение недели" в это воскресенье. Спасибо. Это была Марина Мацарская, наш корреспондент из Ставрополя. Оксана Галькевич: Хотелось бы ваш комментарий. Виссарион Алявдин: Очень типичная ситуация. Оксана Галькевич: Да? Виссарион Алявдин: Да. Ну, не то, что типичная… Оксана Галькевич: Тот собственник не частное лицо, но РПЦ, да? Верните, и все. Виссарион Алявдин: Я могу сказать, что все здесь очень, к сожалению, объясняется просто. Традиционно у нас уже многократно административные органы стараются уйти в тень. Не знаю, хочется верить, что несознательно, бессознательно провоцируют эти конфликты между совершенно законным требованием по закону 2010 года со стороны Церкви о передачи имущества церковного назначения. Это, кстати, действительно, единственный акт реституции в нашей стране, который был принят. По логике это вполне можно объяснить, потому что Церковь – это огромная общероссийского масштаба историческая организация, веками существовавшая в стране, и поэтому акт реституции хотя бы в отношении всех нас – это нормально. Оксана Галькевич: А собственник в нашей стране существовал не веками? Здесь можно поступиться, в принципе, какими-то интересами? Виссарион Алявдин: А собственник в нашей стране существует по закону, и государство должно эти коллизии ликвидировать. То есть государство в данном случае должно предоставить площадь тем людям, которые там живут. Естественно, делать они это не хотят и не могут в силу ограниченных ресурсов, и поэтому продолжают доводить ситуацию до обострения. У нас очень много было подобных ситуаций в музейной жизни, когда монастыри передавались, и постепенно это все решилось за счет того, что построили для музеев специальные здания. Но нужно время, деньги и терпение, и политическая воля. Оксана Галькевич: А вы представляете, Виссарион Игоревич, это мы только с вами говорим по поводу реституции церковной части имущества. А представляете, это все замутится на уровне страны, на уровне частных собственников индивидуальных семейных? Константин Чуриков: Это все равно опасно, наверное. Виссарион Алявдин: Можно короткий ответ? Константин Чуриков: Давайте. Виссарион Алявдин: Это известно. Это и был тот аргумент, благодаря которому зарезали Закон "О реституции" в 1990-х годах, потому что наши руководители, активные деятели, в тот момент очень боялись , что реституция коснется промышленности и бизнеса. Это испугало очень сильно. Мы же говорили о том, что давайте реституция пусть, прежде всего, коснется – и это можно оговорить – того имущества, которое не используется. У Шереметьевых есть "Останкино", "Кусково". Никто им отдавать его не обязан был. А вот пустые две усадьбы в Смоленской и в Московской области отдайте вы Шереметьевым парижским. Они бы приехали и восстановили. Оксана Галькевич: Подождите. А в чем логика тогда? Значит, большой религиозной организации можно передавать то, что используется, а собственникам можно отдавать только то, что полуразваливается? Виссарион Алявдин: Это вопрос к законодателю. Я же не могу за это отвечать. Оксана Галькевич: Настолько, я про логику ваших рассуждений. Виссарион Алявдин: Логика такова, что сейчас реституция коснулась большой части людей и большой части верующих людей. Это, в общем, неплохо, что Церковь сможет, не имея постоянного финансирования, как-то решать свои материальные вопросы. Константин Чуриков: Есть звонок. Ия, Санкт-Петербург. Здравствуйте, вы в эфире. Слушаем вас. - Добрый день. Я хочу рассказать о памятниках Петербурга. Мне 77 лет, и все свои сознательные года я посещаю это наше "ожерелье" вокруг города. Если раньше я видела то, как реставрируются, то теперь я вижу что-то обратное. Возьмем город Ломоносов, вы знаете, вероятно. Есть изумительный памятник Катальная горка. Это воздушное и красивое здание, великолепное и внутри, и снаружи. Его взяли и почему-то обнесли забором, и сказали: "Будем реставрировать". И, вы меня простите, уже 4 или 5 лет оно стоит за забором. А мне так хочется, чтобы вы все его видели. Ведь я-то его застала уже после войны, а он до сих пор стоит за забором. Или давайте возьмем, не входя из Ломоносова, Китайский дворец. Китайский дворец уже четвертый год тоже реставрируется. А мне бы хотелось, чтобы вы приехали и увидели его таким, каким он был даже 10 лет назад. Константин Чуриков: Ия, спасибо за ваш звонок. Уважаемые эксперты, в курсе этой проблемы? Галина Маланичева: Вы знаете, сфера историко-культурного наследия, объектов культурного наследия… Константин Чуриков: Необъятна. Галина Маланичева: … настолько многообразна, что сейчас мы можем говорить об очень многих проблемах, начиная от реституции. Слово страшное, потому что мы помним еще про… Константин Чуриков: Что такое передел собственности, мы все хорошо помним. Галина Маланичева: Да, все это такое. Но, тем не менее, передача все равно в частные руки происходит. Дом Муравьева-Апостола передан на Новой Басманной, причем средствами собственного владельца он был приведен в порядок. И такие примеры… Константин Чуриков: Это тот самый красивый-красивый на Новой Басманной, угол 1-го Басманного переулка? Виссарион Алявдин: На Старой Басманной. Галина Маланичева: Это угловой. Такие примеры немногочисленны, но, конечно, никто не будет отказывать, предположим, владельцу, который действительно состоятелен, и который захочет и сможет восстановить объект культурного наследия. Он перейдет в его руки, он станет его хозяином. Но, к сожалению, не всегда так удачно складывается этот паззл. Там много всяческих проблем и вопросов. Оксана Галькевич: Да, проблем и вопросов много. Тема, на самом деле, гораздо больше, выходит за пределы нашего эфирного времени. Поблагодарим наших гостей. В студии у нас сегодня была Галина Ивановна Маланичева, председатель Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории. Константин Чуриков: И Виссарион Алявдин, президент национального фонда "Возрождение русской усадьбы", директор "Ассоциации владельцев исторических усадеб". Спасибо.