Виталий Млечин: Представим наших гостей. Василий Дандыкин, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт, – здравствуйте. Василий Дандыкин: Здравствуйте. Виталий Млечин: И Андрей Бакланов, заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор Высшей школы экономики, – здравствуйте, Андрей Глебович. Тамара Шорникова: Добрый день. Виталий Млечин: Много новостей приходит, будем сейчас их обсуждать планомерно, одну за другой. Начнем с достаточно важного, как нам представляется: вот сейчас начались переговоры президента Путина и президента Эрдогана, но еще до этого Эрдоган сделал заявление о том, что целью Турции является перемирие на Украине, и мира на Украине можно достичь при помощи диалога, также уверен Эрдоган. Как вы считаете? Вообще Эрдоган достаточно много заявлений делал о том, что Турция готова быть посредником между Россией и Украиной, о том, что Турция заинтересована в завершении украинского конфликта. Как вы считаете, это просто одно из заявлений в череде этих слов, или действительно что-то может измениться в этом процессе? Андрей Бакланов: Ну смотрите, конечно, было бы наивно думать, что Эрдоган или кто-либо может нас примирить с нынешним руководством, которое мы считаем фашистским, в Киеве. Но есть целый ряд других политических, экономических проблем, где вот эта посредническая роль Турции может быть задействована. Вот недавняя сделка по зерну – ведь она же оказалась очень продуктивной и полезной, неожиданной даже по многим направлениям. Поэтому вот инициативы Эрдогана, может быть, они иногда носят такой избыточный характер первоначально, но в конце концов они могут приводить к каким-то определенным подвижкам на некоторых отдельных направлениях. То есть хорошо, что у нас есть человек, который хотя бы стремится помогать в разрешении таких очень запутанных, сложных проблем. Виталий Млечин: Василий Алексеевич, нам вчера в наш вечерний эфир позвонил наш зритель и задал вопрос, который мы хотели бы вам тоже задать, потому что он достаточно важный. Вот уже несколько дней подряд Россия наносит удары по Украине, это стало ответом на теракт на Крымском мосту, и после этого такое ощущение, что больше стало голосов о том, что а давайте все-таки переговоры устроим, что, может быть, уже пора как-то и интересы России начать учитывать... Вот как вы считаете, продолжение этих ударов тоже, может быть, как-то подтолкнет западных коллег к переговорам? Василий Дандыкин: Ну, разумеется, это не первый раз такие заявления. Как только мы начинаем плотно работать по критической инфраструктуре, вот которые были, наносили мы по энергообеспечению Украины, по логистике... Ну и, в общем-то, они продолжались, сегодня тоже работали с утра, в основном это Киевская область, вот говорят, и южное направление. Ну, что сказать? Здесь вот мы говорили, Эрдоган опять проснулся, и он об этом говорил. Ну, Эрдоган – у него своя игра. Это наш сосед, какой бы он ни был, у нас давние такие исторические связи с Турцией непростые, и, естественно, Bayraktar на Украине от Турции, корвет под названием таким интересным «Иван Мазепа» строит Турция для украинских Военно-морских сил. Но тем не менее, правильно, этот вопрос надо тоже поднимать и использовать в какой-то степени в том, что это выгодно нам прежде всего. А что касательно вот того, что происходит, я думаю, что без дальнейшего уничтожения тех объектов, которые есть на Украине, скажем так, продвижение наших войск, освобождение наших уже территорий, это и Херсонщина, и Запорожье, и Донбасс, естественно, будет чревато, будет проходить с большими потерями, это очевидно, здесь это ясно. И конечно же, это связано с терактами, которые не прекращаются. И мы видим вчерашний вот первый раз массированный ракетный удар по Белгороду, когда уже применялись американские ракеты противорадиолокационные, которых было около 100 ракет. К счастью и к мастерству наших ПВОшников, они были сбиты, но тем не менее это Белгород, это, скажем так, областной центр, это то же самое, укладывается в теракты, которые проходят. Поэтому я думаю, что это будет продолжаться, несмотря на то что сейчас стали говорить об этом. А для чего стали говорить? Я думаю, это будет использоваться для того, чтобы сейчас подтянуть оружие на Украину, в т. ч. речь пошла о комплексах ПВО среднего радиуса действия, американские ракеты к этим ПВО будут поставлены, здесь консолидация идет по всем направлениям, начиная от Норвегии, и все страны подпевают, естественно, Америке. А это уже будет другая тема, и, конечно же, ракеты будут лететь, но будут определенные трудности возникать. Поэтому приостанавливать эти наши атаки и ракетами, естественно, разных видов, воздушные, морские, сухопутные, и, естественно, это и беспилотная наша авиация, я думаю, не стоит. Надо добиваться того, чтобы, во-первых, прошло наше отмобилизование тех ребят, которые по частичной мобилизации приходят, чтобы они подготовились, чтобы они вошли в состав новых частей и соединений, чтобы они пополнили те части и соединения, которые сейчас находятся на фронте. Проходит сейчас активная наша оборона, и противник прощупывает ее, но успехов пока не достигает. И все это в совокупности приведет, я думаю, к успеху, несомненно. А переговоры в той части, которые нас касаются, для нас выгодны, я думаю, надо продолжать. Тамара Шорникова: Новость тоже сегодняшняя: Германия передала Украине первую систему противовоздушной обороны IRIS... Василий Дандыкин: Да-да-да. Тамара Шорникова: Одна прибыла на Украину, еще три таких комплекса Берлин обещал поставить в 2023 году, однако понятно, что президент Украины просит их поставить быстрее. Сейчас вот одна такая система – она как-то кардинальным образом влияет на оснащение или... ? Василий Дандыкин: Ни в коем разе. Украина слишком большая по европейским меркам страна, несмотря на то что уже нет пяти регионов, чтобы одна система какую-то сыграла роль. Но дело в том, что мы видим, что вот эта система, ее еще нет на вооружении Бундесвера, т. е. мы видим, что Запад выгребает все, что, в общем-то, нужно, по большому счету, сейчас ему. Вот сейчас французы тоже уже поставляют CAESAR установки, это 155 миллиметров, достаточно коварные. Но опять же, это ведь за счет опустошения своих арсеналов. Это вот тот момент, когда идет это расходование... Вот что такое, 100 ракет вчера запустили: каждая ракета – это не просто так, это не снаряд, это деньги, деньги, деньги. Деньги там считать умеют. Но на кон поставлены, скорее всего, я не хочу сказать, что репутация НАТО, Америки, но тем не менее они поставили задачу, значит, максимум – нас убрать и минимум – обескровить. Так что здесь Германия поставила то, что еще не приняла на вооружение, американцы собираются поставить свою систему, которая тоже в принципе новая, снаряды к ней, ракеты, уже пообещали англичане... Я думаю, что это осложнит в какой-то степени нашу специальную военную операцию, и вопрос стоит о том, сколько мы, во-первых, этих систем уничтожим, даже на подходе, можно будет. По сути дела, та ПВО, которая сейчас есть, она не справилась и в самом Киеве, и т. д. Очевидно, они там говорят, что много ракет сбили, но там процент очень небольшой. Я думаю, что вот они получат, несмотря на то что всем миром пытаются, ограниченные комплекты противовоздушной обороны. Но то, что она может, в общем-то, скажем так, создать трудности для нас и для нашей авиации в т. ч. – это несомненно. Тамара Шорникова: Да. Просто хочется понять, еще такой уточняющий вопрос. Многое говорилось о том, что сложно противостоять поставкам западного вооружения на Украину, потому что многое перевозится в грузовом транспорте, который проходит по границам под видом гражданского, соответственно, трудно понять. Но по размерам этой установки кажется, что для такой техники нужна транспортировка по железной дороге. Виталий Млечин: Так не спрячешь. Василий Дандыкин: Вы понимаете, в чем дело? Железнодорожные составы, все эти грузы, платформы, в состав пассажирских составов включают. И вот идет пассажирский поезд, допустим, 10 вагонов, и 4 вагона вперемешку находятся с боевой техникой, со снарядами и т. д. Ведь там же много таких вот хитроумных мудростей, которые, в общем-то... Это подстава мирного населения, очевидно. Но мы объективно, я уже говорил об этом, мы не можем работать так, как работают они, в части людей, как они вот бьют по нашим городам, по Донбассу. Ведь все эти удары, особенно первая волна ударов, которые были в понедельник, они были направлены прежде всего на объекты, где не было людей, – это объекты инфраструктуры, которые запитаны на энергетику, на все остальные дела. Там какие-то могли быть жертвы, но здесь массово применяется, так, как они применяют в Донбассе, как они применяли эту ракету по Краматорску, они в своей жестокости, в своей хитрости, такой «хитромудрости» краев не видят. Это в принципе тактика, наверное, и западная, когда, в общем-то, они применяли, Ракку сравняли в Сирии вообще с землей, бомбардировки, другие моменты, это уже история говорит об этом. Даже если брать Вторую мировую войну, как был город Дрезден уничтожен полностью... У нас удары наносятся, все выверяется практически, куда летят эти ракеты, и они точно знают свою цель. И получается... А у них вот так. Я думаю, что прежде всего, конечно, надо и будут уничтожаться вот эти... Тамара Шорникова: Со стороны обывателя просто кажется, что железнодорожное полотно, депо – это условно приоритетные цели, в первую очередь это, а не, скажем, ТЭЦ, чтобы обесточить город какой-то. Василий Дандыкин: Вы понимаете, там же по подстанциям тяговым тоже удары наносились. Если рельсы будут подрываться, рельсы можно заменить очень быстро. Вот сейчас на Крымском мосту вторая ветка уже работает, она будет восстановлена. Мы говорили, Великая Отечественная война, рельсовая война, она, по большому счету, ненамного задержала продвижение фашистских эшелонов, когда наши подрывали рельсы. Надо подрывать то, что мешает прохождению электровозов, подвижной состав, включая тепловозы и т. д., и т. д., вот это вот, те депо, которые там находятся, а все остальное... Ну, в какой-то степени это должны быть мосты, но в советское время, я хочу сказать, мосты строили надежно. Вот Антоновский мост – мы же... Сколько по нему они бьют, уже все он, а опоры стоят, по большому счету. Поэтому здесь, я думаю, цели выбираются. И конечно же, те структуры, которые находятся, когда поступает груз, вот говорят, это Западная Украина, по Западной Украине тоже ведь нанесены были удары. Я думаю, вот такая тема будет сейчас несмотря ни на что, несмотря на то, что сейчас опять предлагают затишье, переговоры, но сама позиция, скажем так, Зеленского, киевского режима, он говорит, что никаких переговоров, да, с кем? – с нашим лидером. Поэтому, извините, будет дальше продолжаться то, что продолжается. Я думаю, что это необходимо, наверное, как минимум в течение 2-х недель. Виталий Млечин: Андрей Глебович, а как вы считаете, все-таки какие-то переговоры возможны в настоящий момент? Андрей Бакланов: Ну, вы знаете, звучит всегда очень хорошо. Но мы к этим штампам привыкли, мы в них живем много десятилетий уже, и приводят они к тому, что приходится потом воевать в более сложных условиях. То есть, вы понимаете, вот эти вот такие расхожие понятия, их нужно перепроверять и смотреть, к чему они реально приведут. Ну хорошо, вот, например, звучит здорово, Эрдоган или кто-то поможет усадить нас за стол переговоров. О чем мы будем говорить и с кем? Во-первых, надо разобраться, кто нам противостоит – это фашистский режим. Мы с фашистами во время войны говорили? Вот друг моего отца, начальник разведки наш во время войны, Федор Федотович Кузнецов, он рассказывал, что через женевские организации, Красный Крест были обращения ближе к концу войны какие-то переговоры провести, чтобы люди не гибли и т. д. Но мы же с фашистами не договаривались, наоборот, мы профилактировали западную сторону, чтобы они вступали в какие-то сепаратные договоренности. Значит, надо, во-первых, все-таки охарактеризовать точно, с кем мы имеем дело и можем ли мы вообще, гипотетически с такими людьми разговаривать, у которых уже и кровь из-за них пролилась, и т. д. Второе. Значит, ну давайте представим вот так вот, что начинаются переговоры. Вот эта сторона, которая нам противостоит, о чем она будет вести переговоры? Только об одном – вывод войск и т. д. Мы к этому готовы? Мы готовы людей, которых мы считаем, что мы спасли, мы готовы их отдать обратно? А без этого, с точки зрения вот киевских людей, которые стоят у власти, говорить не о чем. Первый пункт... я же читаю, я же знаю украинский язык, я жил там много лет, я слежу за их печатью, за тем, что они говорят... для них переговоры заключаются, собственно говоря, в той или иной интерпретации одного пункта – вывод войск безоговорочный, репарации после этого за нанесенный ущерб и т. д. Ну, нам такие переговоры комфортно вести? Стоит к этому стремиться? Стоит воспользоваться услугами тех людей, которые говорят: «Давайте мы поможем начать переговоры»? Виталий Млечин: Так вот как раз услуги вот этих людей, они могли бы заключаться не только в том, что они, условно говоря, предоставят помещение, в котором можно вести переговоры, водичку, еще что-то, а в том, что они как-то могут помочь нащупать какую-то почву для этих переговоров. То есть ведь переговоры – это же компромисс, вы как дипломат знаете это лучше всех. То есть мы отказываемся от части каких-то своих требований, они в ответ отказываются от части своих, таким образом, слово за слово... Андрей Бакланов: Ну, как Ленин наш в свое время: «Есть компромисс и есть компромиссы». Значит, компромиссы могут быть такие, что они за счет нас. Мы за последние 40–50 лет достаточно компромиссов уже давали, и они ни к чему хорошему нас не привели, начиная от ракет средней дальности... Мы сделали там определенный компромисс, т. е. мы уничтожали ракеты, которые мы сделали, а они отказывались от производства дорогостоящих ракет, которые они еще не сделали, хотя сделали. Виталий Млечин: В результате мир-то стал безопаснее все-таки от этого... Андрей Бакланов: Понимаете, вот эти вот компромиссы приучили к тому, что можно требовать все больше, больше и больше. Теперь вот о чем все-таки можно говорить и какие компромиссы нам нужны. Там целый ряд есть очень важных, существенных таких гуманитарных вопросов: обмен военнопленными, выполнение определенных таких гуманитарных условий ведения боя и т. д. То есть целый ряд есть гуманитарных проблем, которые необходимо, конечно, могли бы сейчас быть в переговорную повестку включены. Но по какому-то центральному вопросу, мне кажется, сейчас переговоры просто не могут иметь рационального окончания при создавшейся ситуации. Тамара Шорникова: Вот любопытные высказывания есть, уже с саммитов в Астане приходят. Вот, например, из выступления президента Ирана Ибрахима Раиси: «Распространение терроризма и расширение НАТО подрывают безопасность в регионе», – заявил президент. Во-первых, любопытно, что и то и другое стоит в одном предложении. Можем ли мы сейчас говорить о том, что вот такие саммиты, вот такое сотрудничество может привести не только к взаимоотношениям в сфере экономики и других связей, но и что это возможная площадка для создания альтернативного оборонительного союза, если уже вот деятельность НАТО вызывает вот такие сравнения? Андрей Бакланов: Вы знаете, сейчас мы находимся на начальном периоде создания совсем новых структур. Вот старые структуры, которые в послевоенное время были созданы и довольно долго работали, та же Организация Объединенных Наций, ряд региональных организаций, они какую-то свою роль выполнили. В настоящее время в силу создавшихся таких ситуаций, противоречий их роль практически заторможена, заморожена, и сама жизнь подталкивает к рождению новых форм взаимоотношений между государствами, которые к этому готовы. Вот, в частности, формируется на востоке целый ряд вот таких вот новых организационных форм, за которыми будущее, и вот такие государства, как мы, Иран, которые первые, кто пострадали от такой особо, что ли, жесткой формы давления Запада, мы в настоящее время идет в первых рядах тех, кто пробует создать альтернативные, действительно демократические, действительно разумные, действительно сбалансированные формы взаимодействия между государствами. Но это только начало процесса. Ну, некоторые уже, вы знаете, БРИКС, уже существуют, ШОС расширяет свое влияние, но, возможно, какие-то и другие будут еще образования, и это небыстрый процесс. Но он пойдет, он пойдет, и он будет означать, что мы будем преодолевать свое нынешнее практически одиночество, потому что нам во многом симпатизируют и те страны, которые вот сегодня, например, по резолюции воздержались, ушли в сторонку. Я думаю, что время покажет, что вот наша линия правильная. Потому что сегодня в отношении одних стран какие-то безобразия предпринимаются, давление и военное, и санкционное, завтра это могут быть другие. Я уверен, что вот ту линию, которую мы сейчас занимаем, линию жесткую, она сложная линия, она, может быть, не сразу какую-то нам создает популярность, но это единственная правильная линия, для того чтобы нам защитить свои коренные интересы. Идти на все новые и новые компромиссы, после того как 40 лет компромиссов ничего не дали, мы не можем. Мы должны занимать более боевитую, более жесткую линию, и я думаю, что на какой-то период времени только такая линия даст успех. Виталий Млечин: Что касается этой резолюции, «за» проголосовали 143 страны, 5, в т. ч. Россия, «против», и 35 воздержались. Вот среди воздержавшихся как раз Индия и Китай, что позволяет многим говорить, что они не поддерживают эту самую резолюцию, просто ушли в сторону. Но они и Россию не поддерживают, получается, они же не проголосовали против. Андрей Бакланов: Получается, что так. Так а что? Эта резолюция просто отражает ту ситуацию, которая создалась в современном мире, ограниченное количество союзников, на которых мы можем твердо рассчитывать, и т. д. Это сложная ситуация, это незавершенность тех процессов, которые начались с развалом Советского Союза, это следствие развала Советского Союза, и это только побуждает нас быть сильными и формировать новую ситуацию в мире, опираясь, в частности, и на нашу возросшую военную и политическую такую мобильность. Виталий Млечин: Так а вот эти союзники, на которых можно рассчитывать, – это кто? Андрей Бакланов: А у нас практически сейчас очень ограниченное количество союзников, на которых мы можем рассчитывать, и это следствие вот того, что случилось, что произошло. Но понимаете, в чем дело, их тоже надо понять, они не в безвоздушном пространстве, у них есть свои сложности экономического характера. Им всем, например, Соединенные Штаты Америки четко и ясно объяснили, к чему в финансово-экономическом плане приведет поддержка Российской Федерации. Им нелегко, и они пока не готовы... Я думаю, что они, конечно, на нашей стороне, но они не готовы к тому, чтобы за нас как-то горой стоять, соотношение сил им это не позволяет делать. Виталий Млечин: Василий Алексеевич, а вот эта ситуация – она все-таки приводит, ну приведет в будущем, возможно, уже сейчас, к формированию каких-то новых организаций формальных не формальных, или, наоборот, к какому-то еще большему раздроблению, когда каждая страна, каждая сила в первую очередь о своих интересах думает и, в общем, в принципе только о них и думает? Василий Дандыкин: Понимаете, мы находимся, вот правильно коллега сказал, при рождении нового мироустройства. Оно рождается в муках, оно рождается сейчас с кровью. Вы помните, было такое Движение неприсоединения, которое, в общем-то, возглавляла, по сути, Югославия. Что случилось с Югославией? Что случилось с ее потом лидером Милошевичем? То есть изначально они почувствовали, что это есть сила определенная, которая против гегемонии США, Запада выступала. Сейчас очевидно, что вот они считают даже не Китай по новой доктрине, а нас противником и угрозой, и вот все силы, какие могут собрать, брошены в части, касающейся прокси Украины, в принципе это те же русские, если так разобраться, брошены против нас. И то, что вот сказали, что голосовали даже страны, которые нам симпатизируют, это вот Сербия и Венгрия, говорит о том, что да, действительно много моментов, когда они должны думать о своем, скажем, выживании. Вот нефтепровод «Дружба» буквально – пожалуйста, вам авария, получите. Сначала «Северный поток», вот мы видели. Это все определенная деятельность террористического плана, и они показывают: вы там смотрите, а то у вас вообще никакой нефти не будет. Это прежде всего венграм, конечно, это Южная Европа наша, вот которая в соцлагере была. И конечно же, главный удар нанесен именно по Украине, с участием Украины. Этот режим воспитывался не 8 лет, я глубоко в этом убежден, с 2014 года, он изначально воспитывался еще до развала Советского Союза и после развала. Я просто служил на Черноморском флоте, когда мы делили Черноморский флот, когда они особое внимание уделяли Вооруженным силам Украины, флоту военному Украины: это командировки туда, за границу, это английский язык... У них, в общем-то, такое было, «вот мы идем в Европу» и т. д., просто не обращали внимания. Книга Кучмы «Украина – не Россия»... Все эти, сначала одна цветная революция, которые в принципе по шаблону делаются, но делаются добротно, они все в принципе одинаковые с небольшими вкраплениями национальных особенностей. И вот они, скажем, плотной работой, они сказали, сколько это стоит, по-моему, 5 миллиардов долларов, и переформатировали не просто, скажем, верхушку, это ясно, а переформатировали общество, я бы так сказал. И мы сегодня видим то, что мы видим. Да, это, несомненно, очень тяжелый период в истории нашего государства, в истории Вооруженных сил, потому что армия и флот – это, наверное, самые главные союзники государства. Но тем не менее вот у нас рождается, по большому счету, сейчас и новое общество, и, по большому счету, я уже говорил, рождается новое мироустройство. Все смотрят сейчас, в т. ч. наши, скажем так, бывшие социалистические союзные государства, которые Казахстан, Средняя Азия, я уж не говорю о Прибалтике, которая наиболее активно действует, потому что, наверное, комплексы никуда не делись, – они смотрят на то, что будет на Украине, кто победит. И у нас кроме победы, кроме того, что мы покончим с этим режимом, а я убежден, что так и будет происходить, другого пути нет. А вот уже по результатам этого что произойдет... Я думаю, у нас появится гораздо больше и союзников, которые были колеблющиеся и т. д., о чем коллега вот говорил, однозначно. Поэтому, конечно, будет давление, конечно, будут давать деньги, хотя на Западе деньги считать умеют, имеется в виду Украине; конечно, будут поставки нового оружия. Но я думаю, что сил хватит и у общества, которое, в общем-то, с пониманием относится к тому, что происходит, даже по части того, что вот сейчас происходит частичная мобилизация, и у руководства страны. Потому что мы знаем, что значит отступить перед напором Запада, к чему это все приводит, на наших глазах происходило это в Ираке, это происходило в Ливии. Ну а в истории России было много моментов очень тяжелых, на грани развала государства, и мы с честью выходили из этой ситуации. Я надеюсь, несмотря на то что какие-то были временные успехи у них, мы одержим победу не только военную, но и, скажем так, победу политическую и, самое главное, победу нравственную. Потому что так, как мы себя ведем по отношению к народу, по отношению к населению, это очевидно. Мы не можем, действительно, вот четыре региона взяли, предать. Мы знаем, что такое фашизм в действии, когда мы вот оставили территории Харьковской области и что случилось в Купянске. Запад этого не замечает – там практически повторение Бабьего Яра в Киеве, когда они расстреливали мирных граждан. Мы знаем, что мы в ответе за тех, кто нам поверил и кто сейчас с нами, и здесь другой, обратной дороги нет абсолютно. Тамара Шорникова: Глава евродипломатии Жозеп Боррель заявил, что атака против Украины ядерным оружием вызовет мощный военный ответ со стороны НАТО, Евросоюза и США, передает ТАСС. «Он не будет ядерным, но его мощь с военной точки зрения будет велика», – подчеркнул он в ходе выступления на открытии Европейской дипломатической академии в Брюгге. По его мнению, масштаб ответа Запада якобы приведет к уничтожению российской армии. Виталий Млечин: Сильное заявление. Тамара Шорникова: Да. Во-первых, как вы оцениваете это заявление? Во-вторых, накануне президент Украины Владимир Зеленский призывал нанести превентивные удары по России, т. е. не ждать чего-то, чтобы ответить... Василий Дандыкин: И более того, он... Тамара Шорникова: Насколько это возможно? Василий Дандыкин: Он уже ядерный статус Украины, речь поднимал. Он поднимал это, кстати, до 24 февраля, по Будапештскому меморандуму, «мы вот зря это сделали, остались без ядерной бомбы». Я не сомневаюсь, что, если вот такие возможности и были, они у них технологически существуют. Если вот ракеты сейчас им поставят большего радиуса действия, речь идет 300–500 километров, то, что вот они сейчас требуют, они где-то с учетом советского опыта могут сварганить какую-то там «грязную» бомбу. А как это делается и какую провокацию учинить, там большие мастера: мы знаем Бучу, мы знаем Краматорск, как их делали. Поэтому вот кто первый говорит об этом, о «ядренке» первые говорят, чтобы утянуть полностью на своей стороне, естественно, Америку и НАТО. Кстати, они к этому относятся достаточно отрицательно, говорят, в общем-то, это понимание того, что, если пойдет тактическое, значит, оперативно-тактическое и в конце концов Третья мировая война, очевидно, и мы подчеркнули, что это будет последняя война, а жить хотят все, включая Байдена и всех. Может быть, Зеленскому... И Зеленский хочет жить, по большому счету. Так что здесь, во-первых, все переворачивается с ног на голову. Мы не говорили о том, что мы будем применять, они начинают говорить, что вот если мы применим. Я думаю, у нас достаточно возможностей, как показывают события, обычных вооружений различного свойства, которые, скажем так, по своей мощи, за исключением самой страшной радиации, где-то находятся рядом, еще которые не применялись. И это все при развитии определенных событий может применяться, мы сейчас показали. Ракеты летят, авиация, в общем-то, летает, и я так понимаю, что скоро будут успехи и удачи на земле, это обязательно, и они это отлично понимают, поэтому торопят их, до последнего украинца, и готовят второй эшелон, между прочим. А второй эшелон – это Польша, которая сейчас активно участвует в части наемников. По большому счету, это, наверное, не наемники, а, наверное, люди, имеющие опыт службы в Войске Польском. Это где-то вот страны Прибалтики в какой-то степени и какую-то поддержку им оказывают... Вот приземлился в Польше бомбардировщик B-2, ну это такой типа невидимка, но который, в общем-то, достаточно можно увидеть, – но это уже стратегический бомбардировщик, у которого радиус действия 18 тысяч километров, он подлетает, а здесь он на 200 километров прилетел к нашей границе. Это просто вот такие показательные моменты, что «ребята, мы с вами». А они показали, где «ребята с вами» в Афганистане, когда на самолете эти афганцы висели на крыльях, сбрасывались, когда вооружения всех бросили... Ну, за исключением, может быть, верхушки с мешками денег, их убрали. Поэтому вот этот момент надо иметь в виду. И самое главное, что здесь у нас должно быть единство в обществе несмотря на какие-то различия в материальном положении и всем остальном. Держаться вместе, как это было у нас, скажем так, во время великих испытаний, во время Великой Отечественной войны... Да, господи, у нас испытаний, вся история России у нас испытания. Она просто, Россия, такая большая, объективно... Вот мне когда говорят: «А почему вы вот не как Украина, почему они такое делают?» Я вот на прошлом эфире говорил, где-то говорил – потому что Россия большая страна. У нас войска нужны в Арктике, у нас войска нужны в Калининграде, у нас войска нужны на Дальнем Востоке, там Сахалин, Курилы и все остальное. Несмотря ни на что новые подводные лодки приходят на Камчатку, в т. ч. стратегические. То есть идет работа, везде нам нужно держать ухо востро и охранять. И вот сейчас не просто так частичная мобилизация, а просто так, чтобы исходя из также, исходя из масштабов страны и задач, которые стоят, из того, что у нас недруги, к сожалению, есть и там, и к Арктике тянутся, на Аляске американцы, в общем-то, держат уже не один десяток пятого поколения истребителей, F-35, и заявляют права, что это не русская Арктика. Я думаю, что это, конечно, самое главное направление сейчас, по которому сейчас идет специальная военная операция. И здесь вот я думаю, что если и нужны переговоры, то правильно коллега сказал, только переговоры вот такого характера, обмен военнопленными, не заниматься обстрелами беженцев, как это случилось вот опять же в Харьковской области, то, что они постоянно, кто идет в сторону России, это постоянные бомбежки, гибель людей и т. д., вот это да и не более того. Остальное надо идти и довершать. Виталий Млечин: Андрей Глебович, а как вы считаете, почему все чаще возникает эта тема ядерная? Андрей Бакланов: Потому что развивается в этом направлении, к возможному применению ядерного оружия. Во-первых, наш министр обороны сказал, что если речь пойдет уже о таком полномасштабном, настоящем столкновении между Россией и НАТО, то надо иметь в виду, что у НАТО конвенционных войск обычных в 4 раза больше, чем у нас. 4 к 1 – это серьезное превосходство. Поэтому он сказал, что, скорее всего, нам придется для реализации того, что записано в Конституции, о том, что Вооруженные силы обязаны защищать нас, возможно применять и ядерное оружие. Это если уже пойдет прямое столкновение со странами НАТО. Но здесь очень много таких спекулятивных вопросов и т. д. Я думаю, что на территории Украины мы, конечно, никогда не стали бы применять ядерное оружие. Василий Дандыкин: Абсолютно. Андрей Бакланов: Что касается стран Европы, то ничего исключать нельзя. Плохо другое, что все эти наши с вами разговоры идут по лекалам, которые сварганены в Вашингтоне, все разговоры идут. Почему? Потому что говорят о чем? – будут ли на Украине удары, будут ли в отношении Польши наши удары или Германии. Это происходит далеко, это происходит далеко от границ Соединенных Штатов Америки. В любом случае, что бы ни было, эти выиграют или эти, все равно они оказываются вдалеке и оказываются, по большому счету, в выигрыше. Поэтому нам надо иметь в виду, параллельно прорабатывать еще одну военную тему – это создание адекватной опасности для территории самих Соединенных Штатов Америки, вот тогда они могут почувствовать... Виталий Млечин: Так разве эта опасность не создана? У нас же такое количество стратегического ядерного оружия, что можно весь мир уничтожить много раз. Андрей Бакланов: Но вы согласитесь, что все, что мы с вами дискутируем, – это дискуссии, связанные с Украиной непосредственно... Василий Дандыкин: Да. Андрей Бакланов: ...и окружением Украины в виде западной стороны, НАТО, с нашей стороны мы находимся и т. д. То есть, понимаете, весь наш континент и нас американцы подставили. Мы все там радуемся, что у них такой глупый президент вроде бы, старенький, что-то не то там делает, не то говорит, не так выходит и т. д., но, по большому счету, они находятся в стратегическом наступлении, и дело идет о том, что они хотят организовать взамен тех войн, от которых они ушли по каким-то конъюнктурным соображениям, большую хорошую войну в Европе, от которой они в очередной раз только выиграют. Тамара Шорникова: И вот новость свежая: МИД объявил демарш ФРГ, Дании и Швеции из-за отказа вовлечь в расследование по Nord Stream. В эту повестку сейчас тоже коротко зайдем, потому что свежая, хочется обсудить вместе с вами. Что это значит в дипломатическом смысле? Андрей Бакланов: Ну, там ситуация вообще... В принципе, тут очень много сейчас событий идет, но смысл заключается в том, что все понимают, все понимают, что то, что там произошло, могла сделать сама или через какие-то другие нанятые руки только администрация Соединенных Штатов Америки. Страны европейские, которые зависят от Америки, конечно, в той или иной степени хотели бы остаться в стороне, помалкивать, не вовлекаться в это дело, не дай бог что-нибудь обнаружат, действительно связанное со следами, которые там американцы... Хотя, я думаю, они там подчистили уже к сегодняшнему дню достаточно основательно. Поэтому вот всякого рода дипломатические уловки, которыми пользуются европейские страны, – это попытка как-то еще раз на нас поднадавить. Но все все понимают: заинтересант только один, Соединенные Штаты Америки, и в таком вот регионе, как Балтийское море, где все видно, вы понимаете, ведь там же ничего скрыть невозможно, только одна страна могла под предлогом проведения каких-то маневров военных... Виталий Млечин: Учения, учения были. Андрей Бакланов: ...когда все очищается, только Соединенные Штаты Америки могли обтяпать это дело так, чтобы не вылезли буквально в первые же сутки следы их участия в этом злодеянии. Тамара Шорникова: Да. Андрей Глебович, Генпрокуратура России возбуждаю уголовное дело об акте международного терроризма. Вот, еще раз, наш МИД объявил демарш. Есть какие-то рычаги, дипломатические в т. ч., для того чтобы наша страна участвовала в процессе расследования, для того чтобы были найдены реальные виновные, исполнители этого преступления? Андрей Бакланов: Здесь надо быть реалистами – таких рычагов у нас нет. Нет, конечно, никаких. Тамара Шорникова: Привлечение каких-то международных организаций? Андрей Бакланов: Все, что мы... Мы предложили, они отказали. И что теперь, им объявлять, что ли, войну, для того чтобы они учли это? Нет, нет. Они будут твердо придерживаться, конечно... Ну, может быть, изменится ситуация, если совсем они все там зачистят и концов найти будет невозможно, тогда они уже будут менять пластинку. Но пока есть хоть какая-то гипотетическая возможность, что вылезет, кто это все сделал, они будут держаться. Ну вот посмотрите по прецедентам. Убийство Кеннеди когда было? – в 1962 году. И что, что-нибудь обнаружили по-настоящему? Нет. События 11 сентября 2001 года были уже сколько, 21 год прошел, и ведь по-настоящему мы так ничего и не поняли, кто там был. На этого бен Ладена, балладу про бен Ладена придумали и т. д. Для наивных людей нормально это все звучит, но фактически, ведь, по большому счету, ни заказчиков, ни кто реально помогал это все осуществлять, – это же должен был большой, интернациональный коллектив подготовить такую вещь. Это все осталось за скобкой. То есть американцы умеют скрывать свои вот неприглядные такие вещи, они в этом просто специалисты. Виталий Млечин: Спасибо вам большое, спасибо большое за ваши комментарии! У нас в гостях были Василий Дандыкин, капитан 1-го ранга запаса, военный эксперт, и Андрей Бакланов, заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор Высшей школы экономики. Мы говорили о самых важных событиях, которые сейчас происходят в стране и в мире.