Ольга Арсланова: А вот бензина в России стало меньше. Его производство за первую неделю апреля упало почти на 20%. Сокращение объемов связано с падением спроса из-за самоизоляции автомобилистов – что вполне логично. Петр Кузнецов: Ну ничего. Наши корреспонденты сейчас рассказывали, что повылезали все. Ничего, сейчас все нормально будет со спросом, видимо. Дизель тоже, кстати, упал, но тут падение составило минус 6%. Это опять же за первую апрельскую неделю. В Минэнерго сказали, что вообще ситуация с обеспечением внутренних потребностей нашей страны в топливе в большинстве регионов стабильная. «НПЗ всегда готовы увеличить производство, соответственно, по мере восстановления спроса. Сейчас в тех регионах, где режим самоизоляции ослабляется, уже такие тенденции заметны», – сказали в министерстве. Григорий Баженов, руководитель аналитического центра Независимого топливного союза, с нами на связи. Григорий Александрович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Григорий Баженов: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Это серьезное падение производства? И кто существеннее всего теряет при этих падениях, которые мы сейчас зафиксировали? Григорий Баженов: Ну, в настоящий момент времени мы, конечно, говорим о временных потерях, которые связаны в первую очередь с локдауном из-за того, что в целом автомобильный трафик – как с точки зрения гражданского транспорта, так и гражданских перевозок – снижается. Ну и различные коммерческие перевозки. Но вообще тенденция относительно падения спроса у нас достаточно долгосрочная. Дело в том, что от 2018-го к 2019 году у нас падение спроса на бензин также наблюдалось на целых 2% в годовом выражении. Это достаточно много на самом деле. Петр Кузнецов: Просто было размазано, да? Период был просто шире? Григорий Баженов: Да, конечно, конечно. Мы в любом случае сейчас имеем временное падение такого колоссального уровня спроса. Но тем не менее сама по себе ситуация не очень хорошая, потому что в целом на сегодняшний день, если мы говорим о предприятиях топливной инфраструктуры, сбытовой инфраструктуры страны, то они, конечно, терпят существенные убытки. И учитывая, что два предыдущих года были тоже непростыми, то одно на другое накладывается и может привести к неблагоприятным последствиям. Петр Кузнецов: А почему бензин при падении спроса держится на прежнем ценовом уровне? Вот в Европе подешевел. Правда, мы запретили его ввозить из Европы, дешевый бензин. Григорий Баженов: Ну смотрите. Здесь на самом деле ситуация очень сложная, потому как наш рынок очень сильно зарегулирован. У нас нет свободного режима ценообразования. По сути, у нас цена на бензин на заправках таргетируется по правилу «инфляция минус». Это правило обычно применяется по отношению к тарифам естественных монополий. У нас рынок розничный конкурентен, несмотря на то, что там есть доминирующие игроки, но тем не менее там все равно применяются практики, которые хороши именно для таргетирования естественных монополий. И самое главное, почему не происходит падения – потому что у нас в настоящий момент времени действует демпфирующий механизм, который создает предпосылки для того, чтобы не было повышения поставок в принципе на внутренний рынок. Каждая дополнительная тонна, которую ставит компания на внутренний рынок, она обходится ей все дороже и дороже, потому что сегодня демпфирующие выплаты отрицательные. По сути, с каждой дополнительной тонны сверх ставки акциза каждая компания должна дополнительно выплачивать денежные средства в бюджет. Ольга Арсланова: Григорий, а если представить себе продление карантина и штрафы, в том числе штрафы автомобилистам, которые не по делу ездят, и падение спроса до каких-то рекордных значений – что, даже в этом случае цены у нас не будут снижаться? Григорий Баженов: Я еще раз вам говорю, что у нас ценовой механизм… Ольга Арсланова: Ну, это странно, согласитесь. Григорий Баженов: Это очень странно, но как бы здесь ситуация очень простая – в том смысле, что у нас не работает ценовой механизм на российском рынке. У нас не Соединенные Штаты Америки, где цены автоматически приспосабливаются к мировым котировкам нефти и производных товаров, то бишь нефтепродуктов. У нас зарегулированный рынок. Рынок существует в том, что мы называем в Независимом топливном союзе «регуляторные тиски»: снизу на рынок давят акциз и демпфирующий механизм, а сверху на рынок давит правило «инфляция минус». Безусловно, в таких регуляторных тисках в целом нормальная цена приспосабливаться под конъюнктуру рынка не может. Ну и в целом тут еще вот что правильно обозначить. В странах – крупных экспортерах нефти очень часто бывает так, что в целом нет этой зависимости между ценой на нефть на мировых рынках и внутренних ценах на бензин. Это объясняется тем, что в случае, скажем так, высоких цен на нефть поставка на экспорт более выгодна – и весь товар уходит за рубеж. В случае низких цен на нефть теряют от экспортных поставок крупные нефтекомпании и дают зарабатывать на внутреннем рынке. Единственное, что здесь можно сделать – это как раз дерегулирование нашего рынка и повышение уровня конкуренции. Но на эти шаги никто сейчас не решается. Петр Кузнецов: Очень коротко… Григорий Баженов: Наоборот – нужно запретить и зарегулировать. Петр Кузнецов: Да, это другой вопрос. Не будем обсуждать, почему мы все-таки отказались от ввоза более дешевого бензина из Европы. Я правильно понимаю, что даже если бы мы его ввозили, то с нашими акцизами мы – автомобилисты, конечный потребитель – не заметили бы? Ну, то есть там было бы какое-то несущественное снижение все равно. Григорий Баженов: Ну смотрите. На самом деле, если говорить про импорт, то тут скорее выиграли бы просто… Петр Кузнецов: Двадцать секунд! Григорий Баженов: …владельцы заправочных станций, маржинальность которых бы повысилась – и это позволило бы им, скажем так, более спокойно пережить сложный экономический период в условиях падения спроса. Но автомобилист бы, скорее всего, ничего не заметил вообще. Петр Кузнецов: Спасибо, спасибо. Григорий Баженов. Ольга Арсланова: Спасибо. «Бензина меньше, а цены больше», – пишут наши зрители. Ну, воздух будет чище. Хоть что-то. Спасибо. Петр Кузнецов: Хоть что-то.