Александр Денисов: Спрос на профессионально-техническое образование в стране растет: Минпросвещения приводит данные о выборе девятиклассников, 60% которых намерены поступать в училища и техникумы. Проявляется ли таким образом скептическое отношение к высшему образованию, точнее к введенной там Болонской системе уже давным-давно, которая уронила высшую школу до уровня ПТУ? Об этом мы поговорим с нашими экспертами. В студии у нас Владимир Алексеевич Морыженков, профессор бизнес-школы МИСиС, – Владимир Алексеевич. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Владимир Морыженков: Очень приятно, здравствуйте. Александр Денисов: И Сергей Владимирович Кибальников, профессор, ведущий научный сотрудник Института проблем образования МГУ имени М. В. Ломоносова. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Сергей Кибальников: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте. Давайте начнем с вас, Владимир Алексеевич. Как вы объясняете выбор? Вот сейчас буквально за кадром вы сказали, про любое явление скажи, вот растет спрос, и действительно там начнет расти. Ну 60% – это такая цифра внушительная среди девятиклассников. Понятно, там родители помогли, не без этого. Владимир Морыженков: Моя точка зрения, что все в мире происходит... Сейчас в мире происходят структурные изменения: меняется наш уклад жизни, меняется подход к ценностям, IT преобразовало все, обессмыслило море профессий. И конечно, родители не могут больше опираться на принятие решений просто привести ребенка и дать ему высшее образование, он с ним разберется. Огромное количество безработных детей, выпускников университетов сегодня не могут никак быть приспособлены к жизни, как бессмыслица существование теперь. А это же дальше вся жизнь, и тебе ничего не привили. Александр Денисов: У вас тоже бессмыслица в бизнес-школе МИСиС? Владимир Морыженков: Я хочу сказать, что отнюдь нет, потому что в бизнес-школу приходят уже бывалые люди, это совсем другой расклад, и он уже знает, что ему нужно. И поэтому интерес к профессиональному образованию, среднему, я двумя руками голосую за возникновение этого интереса, ибо у тебя есть первый шанс проверить себя, насколько ты полезен в прикладном, в ручном творчестве, где ты на среднем уровне или на нижнем уровне проявишь свою полезность и поймешь, правильное ли дело ты в жизни выбрал. Александр Денисов: Да. Тамара Шорникова: Сергей Владимирович, подхвачу тоже – а может быть, просто родители посчитали, что потянут для своих детей, и так сделали выбор, соответственно направили чадо в определенное учебное заведение? У нас вот недавно обсуждали тоже в эфире опрос Высшей школы экономики: в России 35% семей готовы отказать своим детям в получении высшего образования из-за затрат, связанных с обучением. Может быть, так мы объясним эти результаты? Сергей Кибальников: Ну, вы знаете, я вот, собственно говоря, посмотрел статистику: цены за этот год по среднему, ну по колледжам и по вузам. Тамара Шорникова: Так. Сергей Кибальников: И выяснил, что, вы знаете, цены, они не очень сильно отличаются. Например, колледж «Шаг» такой есть, 350 тысяч в год. Тамара Шорникова: Ого! Сергей Кибальников: Да. Тамара Шорникова: Это какие специальности там можно получить? Сергей Кибальников: Айтишники. Тамара Шорникова: А-а-а. Владимир Морыженков: Ха-ха. Сергей Кибальников: Так вот я думаю, что... Тамара Шорникова: Это очень популярно сейчас. Сергей Кибальников: ...это не только цены, а еще очень важно, что там прием идет без ЕГЭ. Поэтому здесь вот что: родители ведь вначале для того, чтобы сдать ЕГЭ, они тратят достаточно большие суммы, соизмеримые со стоимостью обучения потом в вузе, потому что один час хорошего репетитора стоит где-то 5 тысяч рублей в Москве, например. Поэтому если вы натаскиваете своего ребенка и вы в него вложите очень большую сумму, если он будет поступать в вуз, а если он будет идти без ЕГЭ, это уже будет совсем другой расклад. Поэтому, мне кажется, здесь не только, так сказать, деньги играют роль, но еще... То есть вопрос этот сложный. И тут я бы еще сказал вот как. Кроме вот этих двух субъектов, то есть среднее образование и вузы, есть еще третий субъект, которого никто пока не видит, но он сейчас отъедает свою часть рыночного пирога, – это так называемые образовательные платформы, например Skyeng. Он сейчас... Это такая школа по изучению иностранных языков. То есть мы сейчас были на «Архипелаге 2121», и там нам озвучили цифры: где-то, наверное, около 40% рыночного пирога по образованию в области, так сказать, языковой подготовки уже съел Skyeng и подобные им... Тамара Шорникова: Их много сейчас, Skillbox и т. д. Сергей Кибальников: Да-да-да. Тамара Шорникова: Дистанционное обучение, ты можешь онлайн, находясь где угодно, пройти образовательную программу. Сергей Кибальников: Поэтому вот эти так называемые education platform – это очень мощная сила, которая вот-вот, так сказать, вмешается... Тамара Шорникова: ...в передел рынка. Сергей Кибальников: Да, она сыграет свою роль в переделе рынка. Александр Денисов: Владимир Алексеевич, а может быть, любой родитель, вот он послушает, что, например, сказал Сергей Владимирович про онлайн-платформы, и он подумает: да бог его знает, чему там научат и какой там будет результат, проще все-таки получить конкретную, понятную специальность электрика, например? Или в области строительства, или в области нефти и газа. Вот, например, вся Западная Сибирь забита высококвалифицированными рабочими, которые обучились в Тюменской области, в Башкирии именно в училищах, они востребованы, они получают приличные зарплаты. Владимир Морыженков: Да. Александр Денисов: Может быть, это и является причиной выбора? Там все-таки четко и понятно, а онлайн-платформы – да, безусловно, они помогут, но это неопределенность тем не менее. Владимир Морыженков: Но обратите внимание, что в силу... Александр Денисов: И высшее образование – тоже неопределенность. Владимир Морыженков: ...определенных социальных изменений в стране в области социальной политики, как бы наследование рабочих мест в любых отраслях, мы видим, что те семьи, которые обладают высоким потенциалом в Сибири, как вы только сейчас привели пример, они все говорят: «Да мы своего ребенка устроим к себе». Вы видите, что дети работников МВД работают в МВД, дети работников каждой профессии... Все понимают, что это происходит надолго, в силу социальных преобразований в этой стране, и каждый пытается тогда приблизить ребенка к своему куску пирога, чтобы, если он хорошо устроен, он говорит: «Мой будет то же самое работать». Это новое изменение, мы вынуждены с этим мириться или это принять как данность, но никто в основном, которые живут в Центральной России, не мечтают отдать своего ребенка, чтобы он сделал и поехал работать на Север, потому что для него это слишком сложно в голове представить, как это будет. Александр Денисов: А почему? Раньше же ехали... Владимир Морыженков: А раньше ехали, потому что другая социальная система была, комсомольская путевка была, там особый набор был, ГУЛАГ был, все разное. Каждый раз каждый исторический период другой способ оказаться там или здесь. Но как это сказывается на образовании прежде всего? Я замечу, что мир нельзя остановить. Сегодня, у меня был период жизни в Англии или нахождения в Соединенных Штатах – везде происходит все одинаково сейчас. Либо ты попадешь в блок университетов первой десятки, и это тогда должно быть доступно по цене, и тогда факт элитности самого вуза дает тебе право в той социальной среде распределиться, каким-то образом среди своих друзей и коллег распорядиться своими связями и устроиться хорошо в жизни. Александр Денисов: Вот насчет элиты и насчет западных вузов. Вот сейчас мы смотрим, что происходит с западными странами, – верите ли вы в качество образования в этих университетах в первой десятке? Люди, которые не могут справиться с проблемами ни в здравоохранении, ни с социальными проблемами, ни с миграционными. В политике элита – просто вырождение наблюдается. Поэтому говорить о качестве высшего образования... Можем то же самое, так же критически посмотреть и на себя. Вот мы увлеклись этой Болонской системой, приведу свой пример своего журфака: я не понимаю, как за 3 года можно стать журналистом, учились 5 лет. Ну хорошо, хочешь пойти в аспирантуру – иди, но после 3 лет... Так это же получается то же самое ПТУ. Владимир Морыженков: Да. Александр Денисов: Вот человек так же смотрит, он думает: что за высшее образование за 3 года? Тогда я в ПТУ пойду, хотя бы, может быть, в ПТУ не было вот этих изменений, оно не претерпело каких-то, может быть, вредных преобразований. Владимир Морыженков: Александр, но вы имеете в виду бакалавра. Александр Денисов: Бакалавра, бакалавр. Владимир Морыженков: Но бакалавр не может быть признан человеком, ну мы называем высшее образование, ведите работу с магистром. И потом еще давайте скажем так, что если ты магистр, то давай мы с тебя спросим как с магистра, владеешь ли ты методологией обработки знаний, владеешь ли ты теми правилами и принципами, что Болонская система выдвигает в адрес магистра. Я магистров в России не знаю, я бы даже сказал, почти ни одного. А бакалавров я воспринимаю как среда, которая, да, говорит: ну, из тебя магистр не получился, значит, вот, пожалуйста, в среде. Но мы тогда говорим, что университеты не дотягивают, готовя бакалавров, не дотягивают до их профессиональной полезности в среде обитания нашей страны. То есть ты его не можешь отправить в Сибирь там вести какую-то журналистскую деятельность, ты его не можешь, он у тебя подмастерье. Но чей мастер-класс, в какую мастерскую, он к кому, к какому мастеру должен попасть, для того чтобы брать уроки? Почему возможен этот центр «Шаг» или IT-центры? Да потому что ты уже сегодня измеряешь, к кому в школу, конкретно под какую фамилию ты идешь, потому что тебя именно там эти люди научат программировать вот на таком-то языке, на Python. И тогда ты сразу выходишь, ты точно знаешь, что у тебя 3 тысячи, ну умножим это, 200–250 тысяч зарплата в месяц гарантирована. Но только тогда, ты там будешь учиться, займешь денег и принесешь еще деньги. Куда можно сегодня в российские университеты, что могут предложить нам, что вот сказать: «Да я деньги займу, дайте мне у него научиться вот это делать»? Потому что замучили систему высшего образования требованиями, какими-то непрерывными стандартами, с которыми выпускник в рамках этих стандартов никому, боюсь сказать это слово, ни на что не нужен, понимаете? Это же колоссальная проблема. Не нужна бумагомарака – дайте лидера им, дайте звезду, академика Вавилова, пригласи великих людей, к нему поступи, и ты у этого мастера освоишь то, что от тебя будут все ждать, скажи нам, как это сделать, потому что ты пришел и руками и головой полезен. Александр Денисов: Сергей Владимирович, вот еще одно предположение. Ну вот, да, можно посмотреть, что 3 года – это то же самое ПТУ, кто-то поспорит, безусловно. Может быть, если вузы потеряли связь с рынком и зачастую не предполагают, какой где специалист востребован, с какими, как сейчас говорят, компетенциями, то в ПТУ-то точно знают, что творится на строительном рынке, какие нужны те же самые электрики, сварщики, и связь с рынком точная есть, и наверняка еще есть работодатели, которые приходят и говорят: «Ребята, если вы будете хорошо учиться, мы вам будем доплачивать к стипендии, а потом еще мы вас возьмем к себе на работу». Вот там связь не утрачена, в ПТУ и техникумах? Сергей Кибальников: Вы знаете, вот я сейчас уже второй год занимаюсь проектом, который называется «Стартап как диплом, или диплом как стартап». То есть вот как раз вузы понимают, что что-то такое происходит и нужно что-то менять. И сейчас у нас уже очень многие дипломные проекты, они уже на грани, так сказать, между тем, что раньше делалось, ну, будем говорить так, просто как сочинение на тему, то теперь это уже бизнес-проекты с проработанным рынком, с маркетингом. И уже, так сказать, есть такие прецеденты, как люди после окончания вуза делают компании, так называемые «единороги», которые уже зарабатывают... Александр Денисов: Хоть один «единорог» у нас есть в России? Тамара Шорникова: А например, да, вот что мы можем привести? Сергей Кибальников: Вы знаете, есть такие компании. Вот, например, я хочу привести... Но они все уезжают туда. Александр Денисов: Это же с уровнем прибыли там определенным, свыше миллиарда... Сергей Кибальников: Да. Владимир Морыженков: Миллиард долларов. Сергей Кибальников: Да, миллиард долларов. Вот есть компания, она из Перми, они сделали систему, которая позволяет создавать визуализацию проектов. Сейчас я запамятовал название этой компании, но я ею пользуюсь, она у меня даже есть на смартфоне. Так вот они, так сказать, группа студентов сделали эту компанию, потом они вышли на биржу, в них инвестировали достаточное количество денег, и она сейчас уже стала компанией как раз «единорогом», которая... Тамара Шорникова: Но прописка у нее сейчас не здесь, да, они где-то там? Сергей Кибальников: Да, вот, к сожалению, это так. Тамара Шорникова: И инвесторы тоже зарубежные? Сергей Кибальников: Вот как вот с этим быть? То есть у нас есть очень хорошие идеи, но упаковывать, к сожалению, в виде хороших бизнес-проектов... Я не знаю, чтобы какая-то компания стала, так сказать, «единорогом». Тамара Шорникова: Хорошо. Сейчас возьмем звонок обязательно. А если не «единороги», может быть, пару примеров «пони»? Сергей Кибальников: А, компания Miro. Тамара Шорникова: Miro? Сергей Кибальников: Вот она у меня как раз на смартфоне. Тамара Шорникова: Пару примеров из мира «пони». Есть какие-то вот бизнес-проекты, которые, может быть, не миллиард заработали, но в любом случае ими заинтересовались, они уже выходят на производство, или в них вложили, чтобы дальнейшие разработки вести? Сергей Кибальников: Ну... Тамара Шорникова: У нас. Сергей Кибальников: У нас... Ну вот я думаю, что они есть, но, к сожалению, вот сейчас привести столь яркий пример, как вот с Miro, я, к сожалению, не могу. Тамара Шорникова: Поняла. Многие телезрители соглашаются, поддерживают вашу версию, что выбор в пользу колледжей во многом связан с ЕГЭ. Вот буквально две SMS. Москва: «Мои дети шли после 9-го класса в техникум, потому что не хотели сдавать ЕГЭ, просто переросли школу. После окончания техникума закончили вуз, Плешку». Нижегородская область: «Сегодня обучение в вузе – стоимость квартиры примерно, а это, соответственно, всю жизнь зарабатывать, и непонятно, поступит или нет». И Краснодарский край: «Потому что не хотят сдавать ЕГЭ. Я держала студентов из техникума, они все на платном обучении были, совершенно ничего не учили». Послушаем Александра из Санкт-Петербурга, какую он причину видит, и ждем звонков из других регионов, конечно, как вы считаете, если у вас есть дети, которые куда-то собираются поступать или уже поступили, почему выбирают или выбрали колледж, вуз. Александр? Зритель: Да. Ну вот я готов подискутировать с вашими экспертами. Во-первых, я считаю, что выбор между вузом и колледжем – это в основном финансовая сторона. Потому что что бы ни говорили эксперты, обучение в колледже намного дешевле, чем в вузе, это раз. Во-вторых, вот лишая ребенка сдачи ЕГЭ, по большому счету можно лишить ребенка когда-либо получить высшее образование. Не каждый потом найдет силы сдать вступительные экзамены в вуз, потому что это не так-то просто после 2–3 лет обучения в колледже. По поводу колледжей и ПТУ. Ну вот можно говорить о каких-то там единичных проектах, кто что-то сделал. Я вот несмотря на свой возраст до сих пор работаю на достаточно сложном производстве в Санкт-Петербурге, которое занимается строительством судов. Вы знаете, никому не нужен токарь, слесарь, сварщик 3-го разряда, он ничего делать не сможет, а массовое применение, допустим, тех же сварщиков с колледжей с 3-м разрядом ну просто невозможно, потому что, во-первых, нет больших объемов, где их можно было бы выращивать до 5–6-го разряда, а главное, у заводов и других производств нет времени их как бы растить. Это вот не беда... Я считаю, с одной стороны, это беда нашего образования, а с другой стороны, это беда промышленности, потому что у нас везде сейчас идет в основном спад. И если раньше людей учили на вырост как бы для производства, то сейчас у производств нет таких ни финансовых, ни как бы там экономических возможностей и желания. Ну а по поводу того, что вот Болонская система, так сказать, бакалавр и магистратура, ну, могу судить, у меня внучка учится в Финэке на III курсе. Ну, система, конечно, глупая, тот, кто ее придумал, ну я не знаю, это просто или специально сделано, или просто вот очень хотели быть похожими на Запад. Потому что 4 года обучения, если ребенок сам не хочет учиться, ну она практически ничего не дает. Потом еще 3 года учиться в магистратуре, то есть это получается 7 лет. Я сам учился 5 лет в вузе в советское время, и даже если человек учиться не хотел, система была такая, что на троечку его вытягивали. А сейчас деньги платишь, кто учится, тот учится, кто просто сидит там, чтобы не ходить на работу, он как бы не учится. А эти все вот платформы, в частности, вы затронули, допустим, иностранный язык, – так это платформы, которые могут использовать уже люди, которые относительно хорошо владеют английским языком, для того чтобы его совершенствовать... Тамара Шорникова: Ну или способности имеют к самостоятельному обучению, к дисциплине какой-то, потому что уровни там на самом деле разные. Спасибо за развернутый ответ. Александр Денисов: Спасибо. Владимир Алексеевич, вот остановились, Сергей Владимирович привел пример компании-«единорога». А может быть, мы своего «единорога» мощного не замечаем, который доказывает эффективность профессионального среднего образования? Наше сельское хозяйство – это кто поднимал? Выпускники сельхозпту. Люди, которые наладили нам сельхозпромышленность на блестящем уровне, мы являемся ведущими экспортерами по всему миру, и мы не называем это «единорогами – как раз вот яркий, на мой взгляд, пример сильного, крепкого среднего образования в России. И неудивительно, что его выбирают, глядя на... Владимир Морыженков: Ну, я здесь, моя точка зрения... Я бы, конечно, двумя руками за то, чтобы были «единороги» кругом и выходцы из университетов. Очень интересен Тайвань в этом смысле: когда его Китай стал обыгрывать в конкурентной борьбе, они сделали ставку на университетское образование, и университеты стали обслуживать научными заказами семьи Тайваня, которые инвестировали и просили им сделать что-то, чтобы они обрели конкурентоспособность. И университеты выдали прямо букеты различных проектов, на которых семьи стали обогащаться, и они стали внедрять, финансировать, и появились «единороги». Как это у нас сейчас делается? Есть программа «Акселератор», вы знаете, Sber500, например, блестящий инновационный подход Германа Оскаровича Грефа. Что означает? 500 компаний набираются, из них формируется, уже пока 501-й набирается, уже идет набор в следующие 500. 500 людей, обладающих своими идеями, они могут в разных вузах, межотраслевая спецификация – вот поле для университетов сказать: вот мы университет, у нас полно бакалавров, полумагистров, полуаспирантов – берите их в ваши команды, они умеют вот это, вот это. Но когда... Я сам только просто прошел команду Sber500, и мы не выиграли свой раунд и не прошли в следующий отбор, но я понял, какая невероятная конкуренция за то, что впереди светят перед тобой деньги где-то там, 1 миллион долларов, 2 миллиона долларов, выиграешь своей идеей – забирай деньги, начинай внедрять этот продукт. 500 команд, непрерывно такие фильтры, IT-системы. И я удивляюсь, когда я был, как профессор говорил, что я как профессор университета, мне все говорили: «Ты-то откуда здесь взялся? При чем здесь университеты?» А я как раз и хотел сказать, что среда. Давайте откроем все возможности. Люди, которые понимают, что они что-то уже знают, что-то умеют, их ищут эти команды, отбирают, чтобы к себе взять и пойти дать эффект. Так я хочу сказать, вот представьте себе, 500 команд, в среднем в команде по 10 человек, вот у вас примерно уже 5 тысяч человек, а где-то 10, где-то 20 вот эти команды, пелетоны, – вы представляете уже статистику, если 500 групп запускается, 500 групп запускается? Им там читают лекции, навыки, значит, чтобы команда выиграла состязание, и они снова уходят вот в это море проектов или в свою проектную задачу, чтобы вырвать свою битву за эти деньги. Представляете, как растет профессиональное мастерство? Чем же не модель, которая могла бы скопирована быть вузами? Нет, есть Министерство образования, которое выстроило всех, вот есть чиновники, есть вся эта система, которая неживая, она не дает возможности человеку реализоваться. Помести любого из вас в состязание между дикторами, и мастерство будет невероятное идти. Но все говорят: можно ли без состязания? Помести меня как профессора в состязательную среду, и не факт, где я окажусь как профессор, завтра выиграю ли позицию. Александр Денисов: В мастерстве делать ошибки, конечно, могут все посостязаться, сейчас все с ошибками говорят. Да, Сергей Владимирович, вот невозможно не обратить внимание, вот я упорно вас спрашиваю про среднее образование профессиональное, вы упорно все съезжаете, точнее уезжаете наверх, на высшее. Вы почему так смотрите на ситуацию? То есть для вас это решенный вопрос? Ну вот 60 %и молодцы, то есть вы как-то не видите тут перспектив роста, вы упорно вот платформы... ? Сергей Кибальников: Вы знаете, я бы так сказал. Я за среднее, я двумя руками. Я даже больше скажу. Вот сейчас у меня есть еще, так сказать, я тоже занимаюсь инновационным бизнесом, у меня есть ООО «Изобретатель», мы выиграли два этапа Фонда Бортника, мы уже сделали, так сказать, конкурентоспособный продукт. Так вот кто у меня работает? У меня как раз работают выпускники средние, то есть это после колледжей, но они пришли и учатся снова в вузе, вот в университете «Дубна», например. Вот это вот уже как... То есть вот этот самый путь, про который говорил один наш слушатель, что вместо того, чтобы вкладываться в сдачу ЕГЭ, человек заканчивает колледж, он получает образование, он может прийти уже работать, и когда он работает, он уже выбирает ту профессию, которая ему уже... Он уже знает, он уже идет на это как бы с открытым забралом. И вот мне кажется, вот такой вот поэтапный алгоритм обучения очень сейчас может быть конкурентоспособным. Александр Денисов: И это лучше, чем сразу в вуз идти? Сергей Кибальников: Да, я считаю да. Владимир Морыженков: Да. Сергей Кибальников: Потому что вы очень много... То есть вы... Я объясню, почему я так считаю. Вот я кроме того, что работаю в вузе, я еще преподаю в школе, школа «Юна», которая частная школа в городе Дубна. И у меня там дети, я там работаю бесплатно, просто мне интересно проверять некие методики. Так вот 5–8-е классы, я учу детей изобретать. И в 8-м классе у меня дети уже подают заявки на патенты, настоящие взрослые и т. д. Почему это не делают в 9-м классе? Потому что, когда уходит ребенок в 9-й класс, его начинают натаскивать на сдачу ЕГЭ, и основной его уже мотив, зачем он ходит в школу, не для того, чтобы получить знания, а для того, чтобы сдать ЕГЭ. Так 9–11-е классы, 3 года потерянного времени – не очень ли это большая плата за... ? А можно идти по пути совершенно другому. Александр Денисов: И там не потерянное время? Сергей Кибальников: И там уже не потерянное. А вы же не тратите десятки, сотни человеко-часов дорогих, не бесплатных, потому что ни один репетитор с вами бесплатно работать не будет. Вот поэтому если вы умножите вот эти, получатся миллионы человеко-часов, которые просто были затрачены на то, чтобы получить вот этот балл. А потом... Вот я просто знаю, что в МГУ у нас проводят на том же журфаке потом диктант, и делают стобалльники там по 50 ошибок, и сразу – и зачем? И зачем это все? То есть получается такое, что гора родила мышь. Александр Денисов: Спасибо большое, теперь понятно, теперь понятно, Сергей Владимирович. Тамара Шорникова: Да. Ну и теперь выясним, пойдут ли по вашей схеме наши телезрители. Наши корреспонденты спрашивали: «Ваш ребенок будет поступать или поступил в вуз или колледж? Почему?» Давайте выясним. Владимир Морыженков: Давайте. ОПРОС Тамара Шорникова: Да. Владимир Алексеевич, вот вы услышали результаты нашего мини-опроса. Коротко, как вы считаете? Мы вот сказали в самом начале программы о новом распределении, кто куда идет, в вузы или в колледжи. Как вы считаете, через 5–10 лет какое будет процентное соотношение? Владимир Морыженков: Через 5–10 лет я думаю, что мы увидим гигантские платформы, IT-платформы по образованию, которые поглотят практически по всем уровням профессионального мастерства людей и уведут их у университетов, моя точка зрения. И если этот вопрос будет платности решен... Мы, кстати говоря, стоим перед фактом того, что страна или мир будет переходить на какие-то вмененные возможности доступа людей к образованию, вполне возможно, бесплатно, это будет колоссальная проблема, которая вот решается очень просто. Насколько ты можешь профессионально в IT быть, оттестировано, вот там и будет твоя справедливая оценка, и там скажут «парикмахер» или здесь скажут «потенциал врача», и ты будешь в этой иерархии довольно справедливо отобран. Это будет не нравиться огромному количеству людей, но сделать что-нибудь с этим искусственным интеллектом будет нельзя. В чьих руках будет искусственный интеллект, так и будет распределяться. Александр Денисов: Ну, тогда нужно свой интеллект проявлять, чтобы победить... Тамара Шорникова: Прокачивать. Владимир Морыженков: Ура, именно так. Александр Денисов: Спасибо, Владимир Алексеевич. Тамара Шорникова: Спасибо. Александр Денисов: Владимир Морыженков, профессор бизнес-школы МИСиС, был у нас в студии, Сергей Кибальников, профессор, ведущий научный сотрудник Института проблем образования МГУ. Сергей Владимирович, спасибо большое, Владимир Алексеевич, спасибо. Тамара Шорникова: Спасибо. Владимир Морыженков: Спасибо вам. Сергей Кибальников: Спасибо. Владимир Морыженков: Мне кажется, хороший разговор получился. Александр Денисов: Ха-ха. Тамара Шорникова: Безусловно.