Станислав Митрахович: Сделка ОПЕК+ – это что-то вроде перемирия на время. Нам придётся либо сокращать добычу нефти, либо ждать, когда уйдёт коронавирус

Гости
Станислав Митрахович
ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, научный сотрудник Финансового университета при Правительстве РФ
Дмитрий Абзалов
президент Центра стратегических коммуникаций

Александр Денисов: «Рубль подкрепился перед сделкой»: национальная валюта росла в ожидании хороших новостей с конференции ОПЕК+, где ведущие экспортеры нефти договариваются насчет объемов добычи, пытаются понять, что делать с упавшими ценами, а также с резко снизившимся спросом.

О результатах договоренности и о том, что сейчас происходит на конференции ОПЕК+, онлайн-конференции, мы поговорим со Станиславом Митраховичем, ведущим экспертом Фонда национальной энергетической безопасности, научным сотрудником Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Анастасия Сорокина: Станислав, добрый вечер.

Александр Денисов: Здравствуйте, да.

Станислав Митрахович: Здравствуйте.

Александр Денисов: Станислав, ну вот пока по ленте новостей сложно понять, договорились или нет, вот выдвигаются только цифры, 10 миллионов баррелей в сутки понизить вот предложение, а конкретно согласились или нет, пока непонятно.

Станислав Митрахович: Да, то есть нужно ждать результатов более подробных, чтобы нам сказали, кто именно будет сокращать, в какие сроки будет сокращать. Ну то есть есть какие-то конкретные вещи, вот надо их знать, без них очень сложно сказать, насколько эта сделка будет эффективной или не эффективной. Будут ли в ней участвовать американцы, будут ли в ней участвовать норвежцы, бразильцы? Я называю страны-«безбилетники», то есть которые...

Александр Денисов: А еще непонятно, подключились они или нет, еще неясно, да?

Станислав Митрахович: Ну пока вот мы с вами обсуждаем слухи «Reuters», я думаю, что пройдет немного времени, и будут уже бо́льшие подробности. Пока вот «Reuters» сообщили, что Россия и Саудовская Аравия согласились об ограничении добычи нефти на 10 миллионов баррелей в сутки. Россия добывает около 11, то есть мы должны с вами понять, кто будет тот другой игрок, который сократит, условно говоря, то, что будет делать, кроме того, что будут делать Россия и Саудовская Аравия, будут ли это делать «безбилетники» либо нет, когда это нужно будет сделать.

То есть российские компании ждут, что, например, через 2 месяца могут сойти с дистанции какие-то другие производители в мире, скажем, африканские, ну наиболее слабые. То есть если они сократят свое производство, возможно, нам придется сокращать меньше или нам нужно будет сокращать меньше через 2 месяца. Ведь мы если остановим сейчас скважины, нам будет их сложнее, чем многим другим, запускать через 2–3 месяца из-за специфики наших условий работы, у нас гораздо холоднее, чем на Ближнем Востоке. Поэтому тут очень много нюансов, связанных с тем, какие особенности этой сделки, я думаю, что нам скоро про них расскажут.

Анастасия Сорокина: Станислав, мы очень пристально следим за этой ситуацией, понимаем, что от этого зависит, в общем-то, жизнь всех нас. Какие могут быть изменения по итогам сегодняшнего переговоров?

Станислав Митрахович: Ну, если мы представим себе, что в сделке будут участвовать в том числе и «безбилетники» либо что будут участвовать хотя бы все страны ОПЕК+, что эта сделка действительно как минимум через полтора дня не развалится, то есть там не будет какого-то глобального недоверия между игроками, то тогда мы увидим рост цен на нефть, для России это будет означать снижение давления на российский рубль, иностранные товары перестанут расти так быстро в стоимости, как это происходит сейчас, товары иностранного производства. Поэтому для нас это, конечно, будет плюс.

Другое дело, что поскольку перевес производства над потреблением нефти сейчас очень высокий в мире, около 20–30 миллионов баррелей в сутки, поэтому сделка ОПЕК+ есть как бы такая маленькая часть «лечения», это что-то вроде перемирия на время. Дальше все равно придется либо сокращать добычу, либо ждать, пока уйдет коронавирус и восстановится мировой спрос.

Александр Денисов: Да. Скажите, нам нужны союзники в переговорах с Саудовской Аравией, вот непременно чтобы США встали на нашу сторону, чтобы договориться, или нет, мы можем сами играть, невзирая на других «безбилетников»? Или это такой важный момент для России?

Станислав Митрахович: Ну вот даже если верить слуху «Reuters», то общее сокращение – это 10 миллионов баррелей в сутки, это очень большая величина. Например, месяц назад, в начале марта обсуждался вариант, чтобы Россия и Саудовская Аравия, а также их партнеры по ОПЕК+, сократили все вместе на 1,5 миллиона баррелей, а сейчас мы обсуждаем 10 на всех. Это намного-намного больше, то есть еще месяц назад не был понятен масштаб этой коронавирусной проблемы. Поэтому здесь всем придется договариваться, здесь одна Россия не сможет ничего сделать и одна Саудовская Аравия ничего не сможет сделать, это вопрос именно общего такого водяного перемирия в период большого общего кризиса. Поэтому и важно понять, кто будет участвовать и кто какие обязательства на себя возьмет.

Надо понимать, что для российских компаний, например, даже на 1,5 миллиона сократить – это очень большие убытки будут, потому что компании привыкли работать именно в стандартном механизме. Если компании сейчас сократят производство, им придется в дальнейшем потратить ресурсы, для того чтобы возобновить работу скважин. У нас не то же самое, что в Саудовской Аравии, у нас не то же самое, что в Америке, нам это сделать сложнее будет и дороже. Поэтому здесь огромное количество сложных моментов, именно поэтому обсуждение до сих пор продолжается, и вот это не то что встретились на 5 минут и разошлись из видеоконференции – там обсуждается огромное количество принципиально важных технических деталей.

Александр Денисов: Спасибо большое.

Анастасия Сорокина: Спасибо. Станислав Митрахович, ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, научный сотрудник Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, был с нами на связи.

Александр Денисов: Да.

А сейчас мы пообщаемся с Дмитрием Абзаловым, президентом Центра стратегических коммуникаций. Дмитрий, добрый вечер.

Анастасия Сорокина: Здравствуйте.

Дмитрий Абзалов: Добрый вечер.

Александр Денисов: Вот за месяц, который прошел, или месяц с небольшим, между предыдущей встречей и вот сегодняшней, что поменялось? Тогда была главная проблема объемы добычи, а сейчас прибавился, наверное, даже самый главный фактор – это понижение спроса. И что поменялось в позициях у стран, которые договариваются? Учитывая, что вот с этим фактором вообще непонятно, что делать. Если еще по объемам можно было договориться, а что с этим сделаем?

Дмитрий Абзалов: Смотрите, следует отметить, что решения, которые принимались до массовой пандемии, конечно же, остались в прошлой нормальности, их сейчас нет и не будет. Вот для примера: мы сейчас сокращаем больше, чем нам предлагала Саудовская Аравия на момент, соответственно, когда мы вышли из сделки, то есть фактически и они намного больше сокращают по факту, если 4 миллиона подтвердится, 4,2 миллиона соответственно. Также важным фактором является еще то, что целый ряд стран, которым придется физически сокращать добычу. Причем мы все и так сокращаем добычу в связи именно с спросом.

Если бы сегодня не было принято решение и в ближайшее время оно не будет оформлено, то до конца второго квартала мы забьем все хранилища нефти в мире. Это означает то, что, если мы не начнем быстро потреблять энергоносители, это время, которое сейчас мы получили, это определенная отсрочка, то есть это несколько месяцев максимум. Для того чтобы система эффективно заработала, для того чтобы эффективно заработали все производственные цепочки, необходимо, чтобы страны начали выходить из карантина. Если в ближайшее время, в ближайшие несколько месяцев, в ближайшие даже несколько недель целый ряд стран-потребителей не выйдет на плато, то есть, грубо говоря, коронавирусная инфекция не выйдет на плато, то есть не будет перелома с точки зрения заболеваемости, а следовательно не будут сниматься карантинные меры, которые сейчас представлены, то в основных точках потребления мы столкнемся с очень большими проблемами, связанными именно с потреблением черного золота. Это прежде всего США, Европейский союз, где ситуация плюс-минус стабилизируется, но не везде ровно, это страны Юго-Восточной Азии.

И если мы не стимулируем спрос в ближайшее время, в ближайшие полгода, то для рынка это будет очень серьезный удар. Он будет связан прежде всего с тем, что сначала это приведет к низкой цене на нефть, потому что на фоне стагнирующего спроса пройдет массовое сокращение добычи. Это причем будет происходить во всех странах, особенно подвержены этому будут, например, американские сланцевики, которые уже как бы очень серьезные проблемы испытывают. Но потом, когда экономики восстановятся, из-за того, что циклы инвестирования длинные в нефтегазовой сфере, то мы столкнемся с высокими ценами на нефть, потому что спрос восстановится, а производство в тех же объемах, в которых оно работало, условно говоря, в январе, к этому времени не запустится в полном объеме. А вот уже высокие цены на нефть могут стать серьезным стресс-фактором и добить экономический рост восстановления. Поэтому для нас всех важно правильно выйти на нужные цены по энергоносителям.

Александр Денисов: А как это сделать? Как можно правильно выйти, если вдруг резко начнется спрос, то как его можно предвидеть?

Дмитрий Абзалов: Первое: во-первых, мы должны из коронавирусной инфекции выходить синхронно, совместно, потому что все наши производственные цепочки взаимосвязаны. Ну, например, Китай вышел раньше, 97% производства в Пекине уже восстановлено, около 100%, где-то 95% производств в Ухане восстановлены, автомобильная заводы запустились. И какое-то время Китай сможет существовать на... потреблении, какое-то время, но без запуска других точек потребления куда будет экспортировать Китай? Если Китай никуда не будет экспортировать, то как он будет потреблять те энергоносители, которые он потреблял до этого?

Это означает то, что мы должны совместно постепенно выходить, мы не сможем поодиночке решить эту проблему. Если мы все вместе, условно говоря, не выйдем медленно относительно на нормальные темпы потребления, то у нас возникнут проблемы с производством. Все энергоносители, которые сейчас производятся без восстановления спроса, будут не востребованы на рынке. А если, например, у нас произойдет полностью затоваривание, то есть, например, запасы будут полностью заполнены, предположим стресс-сценарий такой, то в этом случае это может привести к очень фундаментальным изменениям на рынке энергоносителей.

Александр Денисов: Дмитрий, а игроки это понимают, вот сейчас которые собрались на конференции? Они понимают вот общую беду, которая над ними нависла?

Дмитрий Абзалов: Если бы они не понимали эту общую беду, они бы не наступили на горло собственным песням... Я напоминаю, что у нас идет энергетическая война с Саудовской Аравией, и мы вышли, и саудиты вышли, и соответственно Трамп как бы сверху тоже свой ряд решений принял. Но сейчас все взяли, наступили на свои позиции, понимая, что все вместе мы оказались в очень сложной ситуации и что, если сейчас все вместе мы хотя бы не стабилизируем цены на энергоносители и не сократим добычу, мы просто в конкурентной борьбе затоварим рынки, и это будет очень большой риск для стран. Хорошо, мы, например, можем себе позволить дольше продержаться за счет нефтегазовых запасов, но мы можем дольше продержаться год, мы можем дольше продержаться полтора года? – конечно, нет.

Поэтому с этой точки зрения и для нас, и для саудитов, и для Норвегии, и для Нигерии, и для США сейчас крайне важно спокойно и эффективно выйти на нормальную цену сбалансированную и прежде всего на нормально восстановленный спрос. Это важно и для наших экономик, и важно для экономик потребителей энергоносителей, прежде всего для стран Юго-Восточной Азии, Европейского союза и США.

Анастасия Сорокина: Дмитрий, но ситуация застигла всех врасплох, видимо, не были готовы к тому, что мир столкнется с пандемией и будут вот такие последствия. Сейчас сложно прогнозировать, как будут развиваться события. Мы надеемся на положительный сценарий, поэтому ведутся переговоры, за которыми мы все следим. Но все-таки по течению как дальше будет происходить система восстановления экономик мировых? Все-таки это будет какое-то такое сплоченное действие, или каждый будет находить свой способ?

Дмитрий Абзалов: Ну я напоминаю, что на самом деле уже где-то в январе-феврале были понятны на самом деле последствия экономические, которые будут, поэтому решение о выходе из сделки было, мягко говоря, специфическим, потому что мы фактически остались при своих, даже в худшей ситуации, это первое.

Второе, что касается восстановления: есть несколько сценариев базовых. Самый лучший для нас – V-образное восстановление, V-shape восстановление, то есть ситуация, при которой мы выйдем все дружно на плато, например, то есть мы будем отставать примерно на неделю, условно говоря, США где-то, положим, через 2 недели, то есть это у нас будет апрель, по представлению Трампа это вообще до 20-х чисел должно было быть, но по базовому сценарию примерно где-то вторая половина апреля. После этого мы пройдемся по этому плато какое-то время, с учетом того, что мы где-то 1,5 месяца «вкатывали» в эпидемию, где-то 1,5 месяца из нее будем «выкатываться». То есть примерно июнь есть тот временной промежуток, к которому как бы будет происходить такое базовое восстановление.

При этом надо понимать, что к этому времени ситуация будет развиваться плюс-минус нормально, будет постепенно восстанавливаться, снижаться карантинный режим в разных территориях. Надо понимать, что ситуация, которая развивается в Москве, в основной точке эпидемиологической, и, например, ситуация, положим, в каком-нибудь поселке в Якутии, принципиально разная, поэтому регионы у нас тоже будут по-разному восстанавливаться, как и в США ситуация разная, например, в Вашингтоне, положим, и в какой-нибудь Орегоне. Поэтому с этой точки зрения мы будем постепенно «вкатываться» по схеме Китая, то есть постепенно снимать определенные ограничения, надеясь на то, что мы не получим вторую волну заражений, как в Сингапуре или, например, в Японии, или в том же самом Китае.

Александр Денисов: Дмитрий, если вернуться, простите, к ценам на нефть, что с ними будет? Вот рынки уже, так сказать, воодушевились, цены стали подниматься, но это фьючерсная нефть так называемая, как ее эксперты называют, а реальная нефть... То есть фьючерсная, не добытая еще, будущая. А реальная нефть продается по цене, сколько, поправьте меня, 21 доллар за баррель, 22? Когда реальная поднимется в цене?

Дмитрий Абзалов: Вот смотрите, надо понимать, что везде разные сорта нефти, мы по-разному их продаем на разные рынки. Urals – это отдельное направление, мы работаем по Европе, там отдельная ситуация, потому что саудиты еще скидывали со своей стоимости, они фактически демпинговали на нашем рынке.

Вопрос в том, что сейчас цена на нефть – это цена чисто виртуальная. Все прекрасно понимают, что пока не решена проблема с коронавирусной инфекцией, принципиально ситуация, структура на рынке не изменится фундаментально. Сейчас те действия, которые принимаются, – это действия, которые направлены на цену на нефть, которая определяется на самом деле в том числе исходя из финансовых особенностей. То есть основная задача сейчас заключается в том, что эта сделка – это инвесторам прежде всего информация, чтобы стабилизировать цену, чтобы вывести ее, например, за 40 долларов за баррель, было бы очень неплохо на самом деле. А вот как мы дальше потом будем реально со спросом работать, только будет зависеть от восстановления.

Потому что все прекрасно понимают, что, если сейчас будет ухудшение ситуации в США, например, или ухудшение ситуации в Европейском союзе, не дай бог повторное заражение в Китае, все эти договоренности разобьются о рынок, о спрос, проблема именно в этом. Второй очень важный момент будет заключаться в том, сколько мы будем восстанавливаться. Одно дело мы будем восстанавливаться в течение нескольких месяцев и до конца года выйдем на те показатели по потреблению, которые у нас были в январе, и совсем другая ситуация, если мы скатимся в рецессию, и тогда потребление снизится на несколько лет, и нам надо будет привыкать к новой нормальности, ценам, условно говоря, 45+ на нефть, и это будет очень хорошая цена, честно говоря, если ситуация будет плохо развиваться. Поэтому сейчас вот то, что сейчас происходит, это соглашение – это попытка выиграть время, во-первых, и во-вторых, соответственно, попытка избежать более серьезных проблем и сложностей в цене на энергоноситель.

А вот как ситуация будет развиваться, будет зависеть исключительно от экономической позиции основных стран в ближайшие месяцы. То есть понятно, что мы будем стимулировать производство, мы будем заливать экономики деньгами, это уже делает и ЦБ, и ЕЦБ, и соответственно ФРС, но вопрос будет заключаться в том, что без снятия карантинных мер в этих территориях эти стимулы эффективны не проработаются. А те же самые США, например, с учетом того, что у них еще президентская кампания, напоминаю, в ноябре, выборы президента, в которых Трампу необходимо изобразить что-то с экономикой более-менее нормальное, здесь накладываются еще политические факторы. То есть целому ряду игроков, и Китаю, и США, надо показать, что они вышли относительно без потерь из коронавирусной инфекции. Поэтому политический фактор тоже будет очень важен с точки зрения темпов и схем выхода из пандемии.

Александр Денисов: Ну если подвести итог, то и ждем реакции Китая: чем быстрее они начнут восстанавливаться, чем больше будут потреблять нашей нефти, тем скорее это поднимет цену, правильно я рассуждаю?

Дмитрий Абзалов: Нет, мы ждем... Китай и так восстановился и восстановится, они программу свою внутреннюю запустили по стратегическим инвестициям. Мы сейчас ждем Европу и США, то есть нам необходимо понять, что с ними будет. То есть в Европе сейчас по идее происходит падение, то есть они на плато, скорее всего, уже забрались, а вот в США ситуация очень сложная, а цена на энергоносители определяется в США. На металл она в Китае определяется, а на нефть она определяется в США в массе своей.

То есть сейчас нам необходимо дождаться того, что будет именно с американской экономикой в ближайшие 2 недели, что будет с нами в ближайшие 2 недели, и посмотреть, насколько Европа спокойно «выкатится» с плато в течение конца апреля. Вот для нас это самый важный показатель. Китай в этом плане, конечно, важен, но без восстановления этих основных центров потребления Китай не сможет поддерживать цены на энергоносители достаточно высоко.

Александр Денисов: А имеет значение, что у Америки свои запасы достаточные той же сланцевой нефти? Они же, наверное, не все распродавали, учитывая, что все это падало ниже плинтуса, цена на нефть? Этот фактор имеет решающее значение или нет?

Дмитрий Абзалов: Смотрите, надо понимать, что у сланцевой нефти есть некоторые особенности. Во-первых, она начала падать задолго до февраля-марта, то есть еще как бы в конце прошлого, в этом году. Основная часть месторождений сланцевой нефти, даже… какой-нибудь соответственно техасский, там осталась нефть на очень высокой себестоимости добычи. У нас, кстати говоря, тоже разная себестоимость добычи на разных месторождениях, на новых, например, за 25 долларов за баррель, поэтому не надо рассказывать, что у нас там все по 3,7–3,9 долларов.

Но в США ситуация как бы достаточно сложная, она заключается в том, что все легкодоступные месторождения активно осваиваются, и также надо понимать, что если с классическими энергоносителями мы можем, например... То есть, например, 7–10 лет разрабатываются месторождения, выходят на добычу. В США, например, сланцевые месторождения достаточно быстро закрываются и быстро расконсервируются. То есть на самом деле если цена на нефть выйдет на определенный порог, то некоторые месторождения станут рентабельными, они станут активно добываться.

В США проблема сейчас заключается в том, что эти компании могут не пережить банкротств, то есть идут банкротства, идет сейчас массовая консолидация на рынке, то есть крупные мейджоры, например, типа «Exxon» могут потянуть такого типа нагрузки, но небольшие компании могут просто столкнуться с занятостью, с проблемой, связанной с финансовой составляющей. Поэтому нам надо понимать, что даже если сейчас ситуация восстановится, сланцевики в США понесут очень серьезные потери, но так же быстро и восстановятся, в отличие от, например, традиционных стран типа нас и Саудовской Аравии. Поэтому у США не так уж много маневренных возможностей.

Плюс надо понимать, что вопрос не в том, сколько у них нефти, а вопрос в том, сколько она стоит. Если вы купили нефть, например, когда она стоила, положим, 60–80 долларов за баррель, условно говоря 60–70 долларов за баррель, а сейчас ее цена, соответственно, менее 40 долларов за баррель, вы будете себе продавать ее в убыток. Важна цена.

Александр Денисов: Дмитрий, спасибо большое.

Анастасия Сорокина: Дмитрий, спасибо.

Александр Денисов: Спасибо большое.

Анастасия Сорокина: Спасибо. Это был Дмитрий Абзалов, президент Центра стратегических коммуникаций.