Дмитрий Лысков: Ну а сейчас мы переключаемся на Сербию. Стеван Гайич, доктор политических наук, научный сотрудник Института европейских исследований, выходит с нами на прямую связь. Стеван, добрый вечер. Стеван Гайич: Добрый вечер. Дмитрий Лысков: Как в Сербии отреагировали вот на произошедшее? Стеван Гайич: Ну, зависит от того, кого спрашивать. Конечно, это шокировало общество, но не настолько. Потому что мы привыкли находиться в осажденной крепости, я по-другому это не назову. Сербия, тогда наша страна называлась Союзная Республика Югославия, Сербия и Черногория были одним государством, воевали против всего блока НАТО, причем достаточно успешно. Я хочу вам напомнить, что сербская армия, т. е. югославская на тот момент, которая в разы меньше по личному составу, технике, даже качеству техники и по размеру нашей территории украинской, сделала в разы более существенный ущерб НАТО. Их программа «Стелс» как последствие остановилась. Говорится по некоторым данным, что после ремонта оставшихся самолетов где-то 600 натовских самолетов было списано и т. д. То есть обида на нас существует большая, и только этой обидой и можно объяснить, почему все эти долгие годы нас на самом деле казнят. То есть процесс евроинтеграции, процесс интегрирования нас как-то в западную систему захлебнулся, и я думаю, что это из-за чистого безобразия и арроганции. На самом деле Запад себе сделал больно, потому что у них был шанс, я не говорю у нас, у них был шанс нас быстро взять, интегрировать до 2007 года максимально, с Румынией и Болгарией взять в НАТО, взять в Евросоюз. На тот момент еще наше общество могло с этим примириться на фоне того, что вот Милошевич уже не президент, значит, они ненавидели его из-за того, что это реликт старой системы и т. д. и т. п. Но дело в том, что после ухода Милошевича мы почувствовали, что никакого настоящего развития нет, т. е. все, что Запад обещал, как-то мало из этого реализовалось. И постоянно были какие-то требования: сначала выдать военно-политическое руководство в Гаагу... Причем и тех, про которых можно подумать, что есть какая-то вина, и абсолютно людей, чья единственная вина была в том, что охраняли страну. Например, генерал Павкович абсолютно, когда читаете даже, в чем его обвиняют, там нет преступлений настоящих, т. е. его единственное преступление было по сути то, что он сражался против НАТО. И сейчас он сидит в тюрьме где-то в Европе... Дмитрий Лысков: Это была позорнейшая просто вот эта вот гаагская история, это действительно был абсолютнейший позор. Стеван Гайич: Конечно. Но дело в том, что и нашему обществу, и политикам это подавалось как цена за то, что, когда наше общество пройдет через катарсис моральный и т. д., вот тогда мы станем приличными людьми, которые могут сидеть со «взрослыми». То есть буквально это абсолютно колониальный подход к нам, что, значит, мы как общество, как страна несовершеннолетние, мы постоянно делаем какие-то задания... Нам так и сказал... Вот недавно у нас была Виола фор Крамон из немецкой партии «Зеленых», которая про нас делает report в Евросоюзе. Вот она сказала, что мы должны сделать наши домашние задания и еще что мы должны быть на правой стороне истории. Причем она это сделала в день, когда именно немецкие натовские самолеты в маленьком месте на севере страны, Варварин, взорвали мост, натовские бомбы, и там дети в т. ч. погибли. Значит, немцы, которые три раза только в XX веке нас почти уничтожили, говорят нам, как быть на правой стороне истории. И в этом есть суть, т. е. проблема сербов – это проблема, которую немецко-австро-венгерская коалиция имела в 1914 году, когда собиралась наступать на Россию, в 1941 году, когда снова собиралась наступать на Россию, и опять сейчас, когда мы имеем по сути необъявленную войну НАТО против России, которая не идет с 24 февраля, а идет уже 30 лет, я бы сказал, с 1991 года. Опять с точки зрения Западной Европы есть проблема юго-востока, вот так официально гитлеровская Германия нас называла, юго-восток, и просто мы не укладываемся в карту. Причем, возможно, наши политические лидеры это и сделали бы, но дело в том, что по всем соцопросам, даже по соцопросам, которые делает Евросоюз, недавно появились прозападные НКО, подавляющее большинство сербского народа открыто поддерживает Россию. У нас на улице, например, продаются майки с «Z», с ликом Путина и т. д., причем это делает не какая-то там государственная организация, это все снизу. То есть для нас образ России – это образ, как бы это символ оппозиции мироустройству, в котором Сербия всегда будет несовершеннолетней, в котором Сербия должна постоянно делать какие-то задания, чтобы могла быть приличной. Дмитрий Лысков: Стеван, но у вас же вот просто на глазах в связи с случившемся в т. ч. яркий пример, вот три страны, которые якобы приняли суверенные решения, о чем отчитался Госдепартамент США вообще за них. Стеван Гайич: Конечно. Дмитрий Лысков: Вот они вступили в Евросоюз и все прекрасно. И кстати говоря, опять же, посол Германии ведь сказал что? – «Как кандидат на вступление в Евросоюз Сербия обязалась присоединиться к внешней политике Евросоюза, включая решения о введении санкций против России». То есть Евросоюз и от Сербии напрямую требует уже, хотя Сербия всего лишь кандидат в члены Евросоюза, поступиться суверенитетом фактически. Стеван Гайич: Да, конечно. Нам уже 20 лет с лишним говорят о том, что мы решили когда-то вступить в Евросоюз. Я не помню такого референдума. Постоянно нам повторяют и наши домашние элиты, и собранные иностранные разного рода послы, что мы решили, и раз мы решили пойти в Евросоюз, то... Во-первых, никто этот вопрос не задавал ни на каком референдуме. Тем более, настолько эти страны, особенно Северная Македония и Черногория, они не находятся в Евросоюзе, но находятся в НАТО, т. е. НАТО осталось единственный... в городе для балканских государств. Единственные государства, которые не вступили в НАТО, все, пока это Сербия. И за счет того, что есть Республика Сербия и Босния и Герцеговина... Так что просто эти страны полностью не обладают собственным суверенитетом. Причем Черногория и Македония – это были части нашей страны. Кто-то может это толковать, что это все еще оккупированные части наших земель. Причем в Черногории, например, конкретно обещали 20 лет, что будет референдум о вступлении в НАТО, и в итоге тот самый бывший президент Черногории Филип Вуянович, один из главных людей Мило Джукановича, вечного государя Черногории, сказал, что: «О, я поменял свое мнение», – когда его спросили про референдум в НАТО. То есть просто так страна была... Причем, да, все это шло на фоне придуманного госпереворота, который якобы Россия в день выборов (как выгодно) хотела провести в Черногории. Вот в этот день случилось то, что, если кто-то смотрит из ваших зрителей вот этот сериал Narcos от Netflix, там есть такой же пример про мексиканские выборы, в которых участвовал наркокартель, вот то же самое случилось. Значит, случился voter suppression, как это называется на английском, когда напугиваются избиратели каким-то событием ярким, которое происходит в этот день. Вот по всем опросам Мило Джуканович должен был потерять власть в 2016 году. Придумывается в день выборов русский госпереворот и все. На фоне этого в следующем году уже Черногория вступает в НАТО. А в Македонии был какой-то референдум, который не состоялся, где 36% людей вышло вообще на референдум о том, хотят ли македонцы в Евросоюз и в НАТО. По итогам референдума, все политики натовские, Евросоюза сказали, что это был праздник демократии, что прекрасно там народ проголосовал. То есть они... стороны издеваются, например, конкретно референдума в Крыму, где явка реально была огромная, где реально огромная часть населения хотела присоединиться к России. Но когда в Македонии делали референдум о намерении присоединения к Евросоюзу и НАТО и когда вообще общество не заинтересовано в этом... Дмитрий Лысков: Нет, ну правильно, там, где надо, там для ЕС и НАТО праздник демократии, а где не надо, там никакого праздника и нет. Но вот объясните мне вот какой момент. Я читаю в новостях: Сербия должна ускорить свой путь интеграции в Евросоюз, заявил в свете предстоящего саммита «ЕС – Западные Балканы» президент Александр Вучич. Я так понимаю, что это заявление было сделано буквально вчера во время обращения в связи с отложенным визитом Лаврова в том числе. А как вот одно соотносится с другим? Вы же говорите, что Сербия уже имела горький опыт, когда и поучали, и требовали, и продолжают поучать, и до сих пор требуют. А зачем же тогда поступаться суверенитетом, зачем ускорять? Я не очень понимаю позицию Александра Вучича. Стеван Гайич: Вы должны понять, что каждая наша власть после 2006 года пришла и остается во власти с согласием Запада. В том числе Александр Вучич, который получил власть за счет того, что в 2012 году Томислав Николич победил на выборах, это был предыдущий президент, а подготовка была разбивание сербской радикальной партии, когда Воислав Шешель был в Гааге, Николич и Вучич, говорится, при обстоятельствах встречи в гостинице Ritz в Париже, при которой присутствовал и Мило Джуканович, и т. д. То есть это была, естественно, западная сделка. Но, находясь в кресле силы, рычагов силы Сербии, трудно выполнять все, что Запад от тебя требует, просто потому, что общество не такое. Дело в том, что любая наша власть сидит между обществом, которому, конечно, до выборов говорит одно, а потом делает то, о чем договорились с иностранцами, а с другой стороны, давление идет с Запада. Причем, конечно, во время их местонахождения у власти накапливается компромат, весь этот компромат – это как бы рычаг дальнейшего давления западных сил на Сербию. Но тоже сейчас в таких обостренных ситуациях, когда сербское общество наэлектризовано и разными другими опросами, но особенно из-за того, что мы видим, Сербия думает, что это война Россия – НАТО, мы думаем, что НАТО хочет уничтожить православие, что, собственно говоря, Карл Бильдт открыто говорил без всякого подтекста. И просто мы находимся за вражеской линией фронта, т. е. для России, хотели бы об этом люди в России думать или нет, Сербия – то же самое, что и Калининград, только на юге, причем без «Искандеров», где власть такая балансирующая, но положение народа такое же, т. е. мы осаждены. И конечно, все здесь понимают, что Черногория, Северная Македония и Болгария здесь не участвовали. Но тем не менее, когда поменяется мировое устройство, а оно точно поменяется по итогам и спецоперации, и, я сказал бы, всей перестройки мировой, которая происходит и в Латинской Америке, и в Африке, и особенно в Тихоокеанском регионе... Я знаю, конечно, ваши зрители только думают, что происходит под Авдеевкой, Макеевкой, не знаю, другими разными многочисленными местами, чьи имена я выучил и многие сербы тоже, следя за событиями. Но дело в том, что события, при которых мы присутствуем, они имеют глобальный характер. Дмитрий Лысков: Стеван, вы не совсем правы. Конечно, и мы думаем, и наши телезрители думают в т. ч. о происходящем в Сербии, и происходящем вокруг, иначе бы просто не было нашего разговора вот сейчас. И огромное вам спасибо за такой рассказ, за исчерпывающий анализ. Действительно, я тоже считаю, что время перемен в мире, ну очевидно, назрело, потому что в таком виде конфигурация просто исчерпала себя. Стеван Гайич, доктор политических наук, научный сотрудник Института европейских исследований, был с нами на прямой видеосвязи из Белграда. Ну а мы вернемся в эфир буквально через минутку.