Ольга Арсланова: Ну что же, мы продолжаем. Время большой дискуссии, нашей большой темы. Мы сегодня поговорим о демографии. Дело в том, что в правительстве начали активно спорить, как стимулировать рождаемость в нашей стране. Социальный блок правительства предлагает пакет мер по стимулированию. Собственно, есть несколько вариантов: я так понимаю, несколько министерств сейчас решают, что же будет наиболее эффективным. Виталий Млечин: Все дело в том, что Росстат зафиксировал снижение рождаемости в первые месяцы 2017 года по сравнению с этим же периодом прошлого года более чем на 10%. Эксперты заговорили о демографической яме. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим статистику. Социологические опросы показывают, что больше всего людям мешают заводить детей материальные трудности и неуверенность в завтрашнем дне. Действительно, реальные располагаемые денежные доходы населения снижаются три года подряд: если во время периода наибольшей рождаемости в 2014 году (вы сейчас видите это показатели) доходы снизились на 0.7%, то в 2015 году, когда рождаемость держалась на высоком уровне, доходы снизились на 3%. В прошлом году доходы упали еще почти на 6%, и число рождений сократилось более чем на 50 тысяч. Прямой взаимосвязи, может быть, и нет, но по крайней мере стоит обратить внимание на эти цифры. Более того, есть официальные данные о доходах, которые снижаются, но мы понимаем, что реальные доходы населения могут быть еще ниже. Виталий Млечин: В российском правительстве обсуждают меры по стимулированию рождаемости. Минтруд предлагает продолжить выплачивать материнский капитал до 2023 года (пока что программа действует до конца 2018). Минфин считает, что нужно платить материнский капитал только в тех регионах, где рождаемость ниже средней по России и только тем семьям, чьи доходы после рождения второго ребенка окажутся в 2.5 раза ниже прожиточного минимума. Еще одна идея соцблока – значительно увеличить пособие по уходу за ребенком женщинам, которые рожают до 25 лет. Но представители Минфина возражают: они считают, что молодые женщины тогда не успеют получить образование, приобрести профессию, а это уже обострит проблему дефицита работников. Ольга Арсланова: Мы хотим спросить у наших зрителей, у жителей России: как вы думаете, как можно улучшить демографическую ситуацию в стране? И если вы не рожаете детей, то почему, что вам мешает? А проблему со всех сторон будем рассматривать, изучать сегодня с нашими гостями: к нам пришли Юрий Оболонский, исполнительный директор Национального родительского комитета, шеф-редактор журнала "Живая психология" – здравствуйте… Юрий Оболонский: Здравствуйте. Ольга Арсланова: …и Александр Щербаков, доктор экономических наук, профессор. Александр Львович, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Давайте начнем с предложений Минтруда и Минфина. Знаете, складывается такое ощущение, что Минтруд предлагает какие-то довольно популярные меры, а Минфин жалеет денег – просто специализация такая. Просто не хватает, наверное, ресурсов на это все? Александр Щербаков: Ситуация, чтобы ресурсов всегда на все хватало, наверное, не будет никогда. Всегда будут какие-то направления, которые, в общем-то, будут рассматривать как менее рациональные, более рациональные и так далее. Ольга Арсланова: То есть это вопрос приоритетов? Александр Щербаков: Вопрос приоритетов, да. И совсем недавно, как раз в своем выступлении наш президент говорил о том, что когда речь идет о людях, то здесь приоритет все-таки человек, его жизнь и все, что с этим связано. Это, конечно, демография прежде всего. Поэтому вопрос демографии – это во многом вопросы социального состояния общества, вопросы социальной политики. Я думаю, что здесь все-таки приоритеты должны быть отданы именно социальному развитию. Ольга Арсланова: Я поясню свой вопрос: если мы вспомним как раз прямую линию, на которую вы ссылались – ведь президент четко дал понять, что когда был выбор, на что потратить деньги, на маткапитал или на более какие-то вменяемые пособия компенсационные, которые сейчас действительно очень низкие в регионах, все деньги были брошены на материнский капитал. И Минтруд и предлагает сейчас сохранить материнский капитал, продолжать эту программу. Но, например, многие наши зрители уже сейчас пишут: "А зачем материнский капитал, например, семьям, которые и так неплохо зарабатывают?", "А зачем материнский капитал в тех регионах, где демография и так хорошая?" То есть давайте мы сделаем это адресным. Александр Щербаков: То, что материнский капитал, как мне представляется, сыграл позитивную роль – это вообще-то сложно оспорить. Можно, конечно, спорить относительно того, что было причиной достаточно благополучных демографических тенденций в недавнем прошлом: то ли капитал материнский, то ли общая социально-экономическая ситуация. Но в любом случае именно появление и использование материнского капитала как раз и совпало по времени с тем, что стала улучшаться ситуация с рождаемостью. Поэтому я думаю, что это надо учитывать и понимать, что это достаточно сильный и эффективный фактор – материнский капитал. Поэтому он призван способствовать, помогать семьям. И даже если есть какие-то семьи, которые не находятся в состоянии бедности и могут как-то концы с концами сводить, все-таки материнский капитал для того, чтобы… Он направлен на улучшение ситуации с воспитанием детей, с положением родителей. Поэтому его роль я бы не стал снимать. Ольга Арсланова: Юрий Владимирович, давайте тогда с психологической точки зрения: насколько действительно материнский капитал может повлиять на решение завести второго ребенка? Его можно снять, потратить только на определенные вещи, не сразу. Это не очень удобно, скажем прямо. Это влияет? Юрий Оболонский: Вы знаете, эта проблема уже обсуждалась. Буквально недавно Национальный родительский комитет поднимал этот вопрос в Государственной Думе, собиралась экспертная площадка, где собиралось огромное количество, представлено было 50 экспертов, которые обсуждали этот вопрос. Конечно, я абсолютно согласен с коллегой в том, что неоценимую, конечно, поддержку семьям оказал этот материнский капитал, который действительно был направлен на решение каких-то жилищных, материальных проблем. Но это, наверное, не совсем то, что ожидают наши семьи. С психологической точки зрения каждая семья, когда принимает решение насчет того, чтобы завести, скажем так (может быть, это не очень красиво звучит), второго, третьего ребенка и так далее… Все-таки для них самое главное не те 400 тысяч, которые будут где-то законсервированы на счету и которые они будут тратить непонятно как (они еще не понимают, каким образом они их потратят, в какое время и так далее). Самое главное – уверенность в завтрашнем дне. Это проблема комплексная. С психологической точки зрения любой семье гораздо важнее этих там 400-500 тысяч уверенность в том, что общество отреагирует на то, что они хотят завести, теми вопросами, которые бы разрешили медицинское обслуживание, образование, доступное жилье. Это очень важно. Я, например, со студентами каждую неделю, и всегда всплывают такие вопросы, и я специально провожу некоторые после занятий опросы: "А что вам, например, мешает завести семью после окончания института? Какие бы вы хотели условия, для того чтобы вы завели ребенка?" Потому что многие молодые сейчас вообще не собираются до определенного возраста заводить ребенка. Ольга Арсланова: То есть их материнский капитал точно не соблазнит? Это отдельная категория? Юрий Оболонский: Не соблазнит, да. И первое, что они ставят – это, конечно, уверенность в завтрашнем дне. Уверенность в чем выражается? В безопасности для семьи, в обеспечении жильем и, самое главное, работе, справедливой оценкой их труда, где они будут работать (не имеет значения, какая отрасль экономики). Почему? Потому что, к сожалению, современный мир потребительского общества не нацелен на справедливую оценку труда. Уже многократно поднимается этот вопрос. Только что прошли выборы в Соединенных Штатах Америки – даже там, где, скажем так, расцвет капиталистического общества, Трамп сказал, что идет несправедливая оценка труда, потому что мигранты не дают возможности коренным жителям Америки справедливо конкурировать. То же самое и у нас в Российской Федерации, просто никто не хочет поднимать этот вопрос, но это серьезная проблема. Ольга Арсланова: Это, вероятно, неизбежно? Это происходит в благополучных европейских странах. Юрий Оболонский: Почему неизбежно? Все зависит от подхода правительства к этому вопросу. Регуляция миграции – это в ее ведомстве. И сделать такие стандарты, для того чтобы производители и бизнесмены брали на работу прежде всего граждан Российской Федерации, которые платят налоги, страховки, коммунальные платежи. Для семьи это огромная психологическая проблема, когда огромное количество денег из бюджета… В экономике (коллега не даст соврать) самое главное – это экономическая модель семьи. Сколько домохозяйство может себе позволить тратить? Это же направлено не только на деторождение, но и на наше ВВП. А, к сожалению, правительство, я считаю, не заботится о том, чтобы наша семья в Российской Федерации могла позволить себе оплатить медицинские страховки, позволить жилье и так далее. Мы сейчас идем в модели потребительского общества выживания, а это психологически очень сильно давит на молодежь и на тех, кто хотят, как вы сказали, второго и третьего ребенка. Перед нами ведь создается модель успешного человека, успешной семьи, успешной личности, правильно? А какая у нас модель, когда человек, наблюдая за тем, что уже взрослые мама с папой (я имею в виду студентов) не могут потратить достаточное количество денег на образование, потому что они экономят, у него у самого возникает вопрос: а зачем мне сейчас организовывать какую-то ячейку общества и тем более заводить ребенка одного или второго? Зачем, когда он уже видит модель, что мама с папой не справляются. А это же создание модели, это работает психологически на будущее. Виталий Млечин: Давайте послушаем Александра из Нижневартовска – здравствуйте, говорите, пожалуйста. Зритель: Добрый вечер. С одной стороны, я поддерживаю предыдущего оратора Юрия. Он, с одной стороны, хорошо берет, глубоко пашет, как у нас по-русски говорят. Но весь юмор… Почему вы чего-то пытаетесь всегда создать то, что уже, например, давно создано? Виталий Млечин: Что вы имеете в виду? Зритель: Почему мы не обращаемся к белорусскому опыту? Там многодетным семьям… Ольга Арсланова: …беспроцентный кредит предоставляется на покупку жилья. Зритель: Нет, вы немножко не правы, вы поверхностно смотрите. Там люди на строительство – пожалуйста, стройте. Рождается третий – ипотека сокращается, четвертый – еще больше сокращается. А если пятый, то вообще человек ничего не платит. Ольга Арсланова: Ну вот это и называется беспроцентный кредит. Виталий Млечин: То есть вы считаете, что если дать не просто беспроцентный кредит, а фактически бесплатное жилье многодетным родителям, то сразу все начнут рожать? Зритель: Нет, конечно. Это же надо разбираться, это же надо смотреть, кому давать. Тут правильно пишут: родили четверых и не платят за квартиру, денег не хватает. Но виноваты-то не родители, что у них денег не хватает, а государство. Ольга Арсланова: Понятно, виновато государство. Спасибо большое, что позвонили. Давайте теперь действительно к финансовой составляющей. Мы видим, что регионы не самые богатые показывают часто хорошую динамику, а самые богатые регионы – Москва, Петербург, крупные мегаполисы, большие города – там на всю страну 1% многодетных семей. Казалось бы, деньги есть, но люди не хотят. То же самое мы видим во многих благополучных европейских странах. То есть не всегда, я так понимаю, деньги являются определяющим фактором? Александр Щербаков: Вы знаете, если посмотреть существующие на сегодняшний день теории, то здесь есть такая точка зрения, что действительно до определенного какого-то уровня повышение материального благосостояния не влечет за собой увеличение детности, повышение рождаемости и так далее. Но это только до определенного уровня. После определенного уровня – так называемого индекса ИРЧП, то есть индекса развития человеческого потенциала – эта ситуация меняется, и тогда дальнейший рост материального благосостояния влечет за собой повышение детности и увеличение рождаемости. Даже у нас в Москве самые богатые люди – это далеко не самые бездетные люди. Как раз они могут представлять из себя образцы такой сложной, большой многодетной семьи. Это сплошь и рядом, в Москве в том числе. Виталий Млечин: Но давайте не будет только деньги обсуждать. Мало же просто родить детей, надо еще и семью сохранить, и привить понимание того, как это должно выглядеть, какой должна быть семья. Об этом вообще речь нечасто идет – речь идет только о деньгах. Юрий Оболонский: Вы подняли действительно серьезный вопрос. Только вчера мы за одним круглым столом в "Вечерней Москве" обсуждали этот вопрос. Он настолько всколыхнул зрительскую аудиторию… В чем она выражается? Проблема семьи – это проблема воспитания, а проблема воспитания ребенка, к сожалению, у нас, можно сказать, потеряна. Почему? Взрослые мальчики и девочки в 30 лет, которые занимаются бизнесом или же идут на работу на предприятие, имеют двух детей – они практически не занимаются этими детьми, вот в чем вопрос. Ольга Арсланова: А что же им остается? Они должны зарабатывать. Юрий Оболонский: Вот именно. И мы можем это проецировать уже на будущее. Дети в этих семьях не получают абсолютно внимания материнского и отцовского. Взрослые откупаются от детей какими-то интересными подарками – гаджетами и так далее. Ольга Арсланова: Подождите, вы так говорите, как будто бы они сознательно бросают этого ребенка и бегут на работу, где им платят деньги. Они вынуждены работать, чтобы прокормить семью. Юрий Оболонский: А это не имеет значения. Это, к сожалению, общество, социальные институты составили такую модель потребительского общества, при которой родители должны с утра до вечера уделять внимание только заработку, но не семье. Ольга Арсланова: Вспомните советское время: детей очень часто отдавали в пятидневку, потому что социалистический работник был занят на производстве постоянно. То есть сейчас как раз очень многие уходят… Юрий Оболонский: Вот, пятидневка. Значит, был институт, который уделял внимание какому-то хотя бы воспитанию. Ольга Арсланова: Но это не родители. Юрий Оболонский: Но сейчас этого нет. Сейчас большинство воспитывает улица. Вы только что подчеркнули, что в каких-то регионах – вы, наверное, хотите подчеркнуть южные регионы, где рождается гораздо больше… Ольга Арсланова: Дагестан, Чечня. Юрий Оболонский: Совершенно верно. Так там сохранилась именно преемственность воспитания, потому что там если мама с папой работают где-то на производстве или же в другом месте, то бабушка и дедушка обязательно уделяют внимание воспитанию детей. Они воспитываются в той традиции, которая говорит, что семья – это главное, главное – это родители, ближний круг, а потом уже общество. И интеграция общества и семьи и дает такой, скажем, мультипликационный эффект. А когда ребенок… Я просто не представляю, каким образом ребенок, родившийся в такой техносемье в городе Москве или Петербурге, Екатеринбурге и так далее, который живет практически (я назову это метафорически) на подачки внимания родителей, когда он в воскресенье может быть у телевизора, папа под бутылочку пива даст возможность с ним пообщаться. А в процессе недели вообще только улица, телевидение и гаджеты дают. Школа как институт, если вы хотите сразу же мне это вменить, не дает воспитательный эффект, потому что у нее нет такой компетенции – воспитывать. Она может только преподавать какую-то дисциплину – математику, физику – а воспитательной функции нет. Это еще одна проблема очень серьезная. Ольга Арсланова: Слушайте, с вами тут спорят наши зрители, которые говорят, что, может быть, тогда и не стоит таким детей рожать? Если человек внутренне не хочет, не готов. Пускай у нас большей небольшой демографический провал, который заполнял мигранты – это схема Европы. Приедут другие люди… Юрий Оболонский: И к чему эта Европа пришла? И мы потеряем страну через 5-10 лет, страна будет потеряна. Нам нужно воспитывать детей и воспитывать родителей в том числе, чтобы они уделяли внимание своим детям и давали возможность им получать столько внимания, сколько нужно, чтобы…  С психологической точки зрения у каждого родителя со своим ребенком должно быть общее время, общий интерес, какая-то общая проблема, которой они каждый день должны заниматься. Может быть, это прогулки, может быть, это походы в театры. То есть любая просветительская деятельность родителя в том числе и его будет просвещать, и создавать какое-то общее время, которое в дальнейшем будет действительно воспитывать личность, а не просто бизнесмена или какого-то чиновника. Ольга Арсланова: Бизнесмены и чиновники тоже бывают разные. Смотрите, мы сейчас уже говорим о каких-то таких более метафизических вещах. А сейчас очень у многих складывается ощущение, что государство им как бы говорит: "Вы, пожалуйста, рожайте, потому что нам эти налогоплательщики, солдаты и так далее нужны. Вы рожайте, рожайте. Но мы вам медицину – ну вот какая есть, с оптимизацией; детские сады – ну извините, не хватает; школа – такая, какая есть, поборы и прочее". А где движение навстречу? Александр Щербаков: Тут сложно с вами не согласиться, но я хотел бы, прежде чем прокомментировать эти ваши слова, все-таки согласиться с моим визави в том смысле, что институт семьи имеет действительно большое значение в развитии общества. Этот институт семьи как таковой довольно-таки длительное время дискредитируется как у нас в стране, так, в общем-то, и за рубежом. И вот такая дискредитация, особенно начиная с советского времени еще, ведет к тому, что само семейное воспитание, семейная политика как бы уходит куда-то на задворки, этому не уделяется должное внимание. А должное внимание – это как раз и есть развитие социальной сферы, как раз то, о чем вы говорите: развитие и доступного здравоохранения, это и жилищная политика, о чем говорил только что наш телезритель, который сообщил, что в Белоруссии есть какой-то интересный момент. Я думаю, что в этом плане у нас есть еще много резервов для совершенствования именно государственной, семейной и потом уже демографической политики. Но прежде всего семейной политики. Виталий Млечин: Давайте Сергея из Волгограда послушаем. Здравствуйте, Сергей. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Добрый день. Вот слушаю вас, у вас стимулирование рождаемости как вопрос стоит. У нас в Волгограде закрываются абсолютно все предприятия, все производство. Средняя заработная плата по региону – 15, максимум 17 тысяч, если очень сильно удастся найти работу, то 20. У меня на данный момент двое детей, квартплата 8 тысяч рублей – скажите, как жить? Ольга Арсланова: А зарплата? Зритель: Зарплата у меня 13 тысяч. Помимо этого приходится искать подработки, чтобы где-то как-то… Приходится работать по 18, а то и по 20 часов в сутки, чтобы просто выжить – не то чтобы жить, а просто выжить. Виталий Млечин: Сергей, скажите, если бы у вас не было проблем с деньгами – скажем, если бы вы были олигархом – сколько бы у вас было детей. Зритель: Не знаю. Не могу точно сказать. Дети – это счастье, это наше будущее. Ольга Арсланова: Представить себе такое простой россиянин не в состоянии, что он стал олигархом. Спасибо, Сергей. Виталий Млечин: Мне просто интересно было бы узнать, насколько действительно материальное положение влияет на количество детей. Ольга Арсланова: Попробовать на 5 тысяч прожить с двумя детьми, я думаю, будет полезно, включая наших чиновников. Юрий Оболонский: Оно влияет, но не совсем. В Европе… Я часто бывал, например, в Мюнхене. Они там до 35-40 лет не рожают, о чем вы говорите? При этом там каждый сантехник, извините меня, от 2.5 тысяч евро получает. И это никак не стимулирует их рождаемость. Ольга Арсланова: Так у них продолжительность жизни выше. Виталий Млечин: Да, они живут подольше, чем мы. Ольга Арсланова: Давайте вернемся в Россию и посмотрим, с какими проблемами сталкиваются многодетные семьи в разных регионах нашей страны – это репортаж наших коллег. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Ну что же. Виталий Млечин: Так что, получается, не всегда все-таки материальное положение влияет. Если люди готовы восьмерых детей рожать… Юрий Оболонский: Здесь по форме у нас прекрасные законы. Мы только что на этом примере увидели: по форме президент нашей страны создал все условия – пожалуйста, участки. Исполнительные органы власти должны просто что сделать? – исполнить закон: выделить участки там, где нужно. Ольга Арсланова: Они и выделили. Юрий Оболонский: Я предлагаю вот этим гражданам, которые представляют исполнительную власть в этом Ангарске, всем составом написать заявление об уходе и переселиться в это болото, а все участки комфортные, которые они занимают, передать как раз многодетным семьям. Это будет справедливо. А вот это называется очковтирательство: они, естественно, перед центром отчитались, что они какие-то гектары выделили, а на самом деле они просто в унизительное положение поставили людей, которые приходят на эту помойку с болотом и любуются своими участками. Вот поэтому, я говорю, нужно воспитывать в нашей стране, к сожалению, институты, которые раньше были. Вот раньше была Высшая партийная школа – мы только что с коллегой об этом говорили – она воспитывала какие-то действительно ценности в руководстве, которое даже в коммунистической партии хотя бы за что-то отвечало. А здесь просто абсолютное беззаконие и безобразие в исполнительной власти, которая делает наши семьи какими-то обреченными. Я все-таки выступаю за адресную поддержку кроме материнского капитала как мотивационной модели развития семьи, чтобы она мотивировала. Должна быть обязательно адресная поддержка, потому что наши семьи сейчас, особенно малообеспеченные… Совершенно верно, я сейчас со многими согласен – нужна сейчас экстренная помощь, чтобы каждый месяц мама, которая заботится о воспитании сына, кормит его каждый день, готовит завтрак, обед и ужин, знала, что общество и государство каждый месяц выделяет 2-3 тысячи рублей, для того чтобы ее ребенок был сытый, когда идет в школу, одетый, когда он идет зимой по морозу, и получал медицинское обслуживание. А сейчас мифический этот капитал и те законы, которые дали возможность выделить эти участки – ну что это? Это получается безобразие. Я уверен, что и с материнским капиталом то же самое, такой же беспредел творится. Если они не могут его монетизировать каким-то образом, так он и распределяется. А потом получаются обманутые люди, обманутые семьи, обманутые ожидания, самое главное, и абсолютная бесперспективность. Как в такой модели жить? Виталий Млечин: А вы считаете, что с адресной помощью такого не будет? Юрий Оболонский: Если мы… Да это все отработано во всем мире давно: родился ребенок – пожалуйста, на счет мамы или этого ребенка каждый месяц выделяй по 2-3 тысячи рублей, и все, и вся проблема… Виталий Млечин: На каждого? Или только на тех, кто нуждается? Юрий Оболонский: Кто нуждается, конечно, прежде всего. Виталий Млечин: А как определить, кто нуждаются? Юрий Оболонский: Существуют критерии абсолютные. Экономист, наверное, лучше скажет. Ольга Арсланова: У кого ниже 10 тысяч, тот нуждается, а у кого 10 тысяч и 1 рубль, уже не нуждается. Юрий Оболонский: У кого 500 тысяч, тот и сам может себе позволить. Виталий Млечин: Но в наших-то реалиях нуждаться будут те, у кого чиновники родственники. Ольга Арсланова: По поводу материнского капитала. Действительно вы говорите, что помогает. Но я вот представляю себя. Вот Москва, 400 тысяч. Александр Щербаков: 453, если быть точным. Ольга Арсланова: Значит, это там какая-то, допустим, 10-я часть квартиры, которую у меня 9/10 нет, чтобы купить. И они где-то там. А мне уже сегодня нужно купить ребенку еду, обеспечить его медицинской какой-то помощью и так далее. То есть не логичнее ли действительно сделать какие-то постоянные осязаемые выплаты на ежемесячной основе – то, о чем мы сейчас говорили? Юрий Оболонский: А самое главное, понятные всем. Александр Щербаков: Эти вещи надо разделить. Одно дело это нуждаемость, одно дело это состояние бедности семьи или человека, здесь нужна другая социальная помощь – это помощь малоимущим, помощь бедным людям и так далее. Ольга Арсланова: Но у нас же помогают тем, кто за гранью. А тот, кто чуть-чуть выше, но все равно бедный… Александр Щербаков: Это другая тема, понимаете. Это надо понимать просто людям, которые находятся в нищете или не имеют доходов – это отдельная программа должна быть. А вот эти меры – материнский капитал, родовые сертификаты и тому подобное – направлены именно на содействие повышению рождаемости. То есть они имеют все-таки более узкую направленность. Конечно, разделить это полностью сложно, потому что и то, и другое – социальная политика. Но с точки зрения профессионал желательно эти вещи разделять и для бедных людей выделять отдельные суммы, чтобы помогать им как-то концы с концами сводить. Ольга Арсланова: Если мы посмотрим структуру бедности людей, которые бедные, но работают (то, о чем сейчас очень много говорят в правительстве, это около 20 миллионов по предварительным подсчетам), среди них чуть ли не большинство – это семьи с детьми. То есть каждый следующий рождающийся ребенок делает семью чуть беднее. Александр Щербаков: Да. Я могу к этому добавить, что у нас как бы так получилось, сложилось за последнее время, что самые бедные люди – это многодетные семьи. То есть у них доходы как раз наиболее мизерные. И второй момент: сам капитал материнский тоже теряет в своей значимости, в своей ценности: если взять ряд лет, то он с точки зрения своего такого… смысла теряется, сужается, потому что вот эта сумма в 453 тысячи существуют уже порядка 3 лет и не меняется. До того она, конечно, возрастала, но возрастала в меньшей степени, чем, скажем, какие-то другие потребности людей. Поэтому, если перевести это на какие-то социальные параметры – скажем, выразить материнский капитал в средней заработной плате, в прожиточном минимуме или в средней пенсии – окажется, что он делается все меньше и меньше с годами. Конечно, он должен быть увеличен, для того чтобы быть более осязаемым и более весомым подспорьем для воспитания детей. Виталий Млечин: Есть звонок из Дагестана – Магомед, здравствуйте. Зритель: Алло, здравствуйте. Вот я безработный. Я бы хотел сказать: у меня трое детей. Чтобы старшего отправить в армию, я еле собрал 70 тысяч, чтобы в армию призывать (за деньги у нас только берут). Плюс еще, чтобы стать безработным, надо получить справки с последнего места работы. А когда давно уже не работаешь… Сейчас вообще не работает… Как жить в такой стране? Что делать? Ольга Арсланова: Магомед, извините, я немного просто зафиксируюсь на платной армии. Что это? О чем сейчас вы говорите? Юрий Оболонский: Речь идет о взятке, скорее всего. Зритель: У нас чтобы призываться, деньги надо было платить. Александр Щербаков: За призыв. Виталий Млечин: Хм. Ольга Арсланова: Очень интересно. Зритель: За деньги у нас только берут. Юрий Оболонский: Сейчас это самое интересное: престиж армии такой высокий, тем более если южные… Ольга Арсланова: То есть не всех еще берут? Юрий Оболонский: Реально это я уже не от одного человека слышу, что на юге реально платятся взятки, для того чтобы пойти в армию. Потому что пойти в армию – это значит, что в будущем ты практически попадаешь в когорту чиновников, сотрудников внутренних дел, а без армии это невозможно. Получается такой замкнутый, парадоксальный абсолютно круг. Ольга Арсланова: Нам надо отдельную программу сделать об этом. Юрий Оболонский: У нас поднялся престиж армии, и у нас теперь детей за взятку, получается, нужно устроить в армию, для того чтобы он там прошел службу. Ольга Арсланова: Но смотрите: Магомед безработный, но при этом многодетный отец. Юрий Оболонский: А вот я и говорю: это воспитание. Это остатки той модели, как ни парадоксально, системы, которая осталась у нас на юге, где преемственность – бабушки, дедушки, род, община – это те понятия, которые там не девальвировались. У нас, к сожалению, в Москве, Петербурге понятия семьи, рода, мамы, папы, бабушки и дедушки уже настолько девальвировались. Поэтому и нет понимания, что это такое, потому что нет воспитательного процесса. Вот раньше, в советское время, когда я еще после службы в армии… Были такие прекрасные передачи, где мотивировались такие системы: "Мама, папа, я – здоровая семья". Куда это пропало? Все телевидение сейчас идет по какой модели? – "Дом-2". Если говорить психологическим языком, пирамида Маслова… Ольга Арсланова: Там тоже про любовь все. Юрий Оболонский: Секундочку. Пирамида Маслова – самые низшие инстинкты. Почему? Потому что телевидение привлекает рекламные деньги, а рекламные деньги идут, когда на них смотрят. А смотрят, когда прославляют низменные инстинкты. К чему мы придем? Это прославляет институт семьи? Это парадокс, который я вообще не понимаю. Вот Общественное телевидение… Ольга Арсланова: У нас нет рекламы. Юрий Оболонский: Вот оно как раз и должно пропагандировать действительно семейные ценности, так называемые базовые. Оно должно воспитывать новое поколение, начиная с детского сада, дальше школа, институт, в том числе и взрослых, потому что и взрослые сейчас, которые последние 20-30 лет не понимают, что такое институт семьи, особенно молодежь, которая попала в эти перестроечные жернова. И теперь они не понимают, что такое семья и что такое будущее семьи. Ольга Арсланова: Если читать наши СМС, которых уже несколько тысяч, складывается ощущение, что люди все-таки прекрасно понимают, что такое семья, и внутренне искренне к этому стремятся… Юрий Оболонский: Слава богу. Ольга Арсланова: И даже не хотят "подачек от государства". Достаточно просто обеспечить всех стабильной работой с каким-то нормальным уровнем дохода. И тогда не понадобятся ни материнский капитал, ни какие-то дополнительные деньги. Юрий Оболонский: Так мы с этого начали. Александр Щербаков: Безусловно. Ольга Арсланова: Может быть, как-то начать с этого, а потом уже… Александр Щербаков: Помимо неуверенности в завтрашнем дне… Это стыкуются понятия – уверенность в завтрашнем дне опирается на социально-экономическую устойчивость. Если есть такая социально-экономическая устойчивость в развитии общества, тогда появляется и уверенность в завтрашнем дне, тогда человек может планировать, хоть как-то видеть свое будущее, в том числе будущее своих детей. Поэтому без работы, без рабочего места и без достойного заработка... Юрий Оболонский: Без достойной оплаты. Александр Щербаков: …говорить только о демографической политике, оторвано невозможно – это, конечно, иллюзия. Виталий Млечин: Когда мы говорим о том, что надо всех обеспечить рабочими местами, что мы имеем в виду? Александр Щербаков: Мы имеем в виду, чтобы люди имели возможность самостоятельно зарабатывать себе на жизнь деньги. Рабочее место – это доход. Виталий Млечин: Это государство должно создать рабочие места, или государство должно создать… Юрий Оболонский: …условия, конечно. На самом деле это очень просто, и я не понимаю, почему у нас правительство этого не понимает. Создание условий для рабочих мест – это экономическая политика Центрального банка, всех финансовых институтов, которые дают возможность предпринимателям прежде всего увеличивать рабочие места и достойно платить людям деньги – почасовую заработную плату. Не вот эти мифические 8 тысячи – я не знаю, экономист подскажет – минимальная заработная плата, на которую невозможно прожить, только что телезрители говорили: как можно прожить на минимальные 8 тысяч, если квартплата достигает 15 тысяч? Это естественный идет уход… Мы что стимулируем? Мы стимулируем тех бизнесменов, которые уходят от налогов… Ольга Арсланова: Они по-другому не могут работать просто. Юрий Оболонский: Так поэтому модель правительства и экономического блока такая – уничтожение, я считаю, нашего бизнеса. Почему? Как можно брать кредит под 12-15% годовых? Как можно обеспечить конкурентоспособную среду? Поэтому они и берут на работу мигрантов за 15 тысяч рублей. Зачем им граждане нужны? Поэтому я всегда говорю о социальной ответственности бизнеса. Бизнес и правительство должны вместе, в едином порыве обеспечивать рабочие места. А они, получается, обеспечивают рабочие места 15 миллионам мигрантов. Почему? Они выгодны, потому что они в экономике уменьшают себестоимость труда, а себестоимость труда – это конкурентоспособность на рынке, а конкурентоспособность на рынке – это прибыльность, это успешность в бизнесе. А получается, что 15 миллионов граждан Российской Федерации из-за демпинга рабочей силы не могут устроиться ни на стройки… Я раньше работал на стройке, когда был в институте. У меня была зарплата в 20 лет 220 рублей. На эти деньги я мог спокойно и учиться вечером, и ходить в клубы, посещать кино, театры, телевидение; мало того, даже за девушкой ухаживал. А сейчас что происходит? Что можно сейчас за эту зарплату получить? Ольга Арсланова: Это да. Виталий Млечин: На 200 рублей точно ничего. Юрий Оболонский: Сейчас это эквивалент, наверное, тысячам 100. Ольга Арсланова: Но в глубинке и мигрантов-то нет, нет их там. Юрий Оболонский: И нет рабочих мест. А рабочие места нужно создавать. А созданием рабочих мест должен заниматься экономический блок правительства, для того чтобы создать условия для бизнеса, чтобы они шли в регионы и создавали там промышленность, заводы, фабрики и так далее. А у нас занимаются только покупкой американских облигаций (уже больше 100 миллиардов), а наши семьи на эти 100 миллиардов долларов не получили финансирования, бизнесмены не получили дополнительного финансирования и по долгам… Александр Щербаков: …и по кредитам. Юрий Оболонский: …и по кредитам, и так далее. Зато американские производители в полном шоколаде. Виталий Млечин: Да, американские должны быть довольны. Наталья из Челябинской области нам дозвонилась – здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня такой вопрос, может быть, даже предложение. Чуть ранее с этим уже Юрий обращался, что немножко как-то есть некомпетентность чиновников на местах. Получается, что на данный момент мер социальных поддержки тоже уже немало сделано, но люди просто в силу своей неинформированности не могут их получить. Допустим, на моем примере: у нас ребенок болен с рождения, генетическое заболевание, но инвалидность нам дали только в 2 года, притом пришлось дойти чуть ли не до Законодательного собрания области, потому что на месте нам просто отказывали. В связи с этим до 2 лет все обследования, все дорогостоящие доктора наук, у которых в Москве мы проходили лечение, мы оплачивали за свой счет. При этом я не могла работать, так как ребенка не берут ни в садик – то есть мы такие как недоинвалиды, ни туда и ни сюда. И вот у меня такой вопрос: может быть, стоит создать какие-то центры, не знаю, при ЗАГСах, что ли, чтобы при рождении ребенка (неважно, какой он по счету) человек обращается за получением того самого свидетельства о рождении и мог получить правовую, я не знаю, поддержку, то есть знать, что ему положено. А то, получается, приходишь на местах, вроде бы заявляешь о своих правах, тебе на местах чиновники говорят: "Нет, вам не положено". Идешь выше – говорят, что вроде положено. Возвращаешься на местный уровень – нет, не положено. И ты просто не можешь найти правды. Виталий Млечин: Понятно, Наталья, ваш вопрос понятен. Есть какая-то возможность все-таки четко узнать… Александр Щербаков: Я думаю, что вот эта тема, которая затронута, тоже очень актуальная, поскольку недоинформированность населения не дает возможность людям пользоваться теми возможностями, которые для них так или иначе все-таки создаются. У нас большая, довольно разветвленная система пособий по разным случаям, по разным поводам, по случаям болезни и каким-то другим сложным жизненным ситуациям, которые возникают в семьи. Но это настолько сложная система, причем в каждом регионе есть свои дополнения, свои какие-то отклонения от общепринятых федеральных норм, что, в общем-то, даже посвященному человеку, профессионалу сложно в ней разобраться. Конечно, с одной стороны, необходимо, как мне кажется, сделать это более четким, в более упрощенном варианте, а с другой стороны, информировать население как можно больше. Здесь и ваши какие-то усилия могут оказаться полезными, и другие средства массовой информации должны, наверное, поставить себе такую задачу – просто просвещать население в этом плане. Юрий Оболонский: На самом деле в Москве и крупных городах я не вижу в этом проблем, потому что везде сейчас стоят центры "Мои документы", где ты можешь прийти, получить какую-то помощь, в том числе и правовую. К сожалению, в глубинках такой информированности нет. Я думаю, что это проблема все-таки исполнительной власти, губернаторов, в том числе и местных Дум, которые должны делать такие законы, которые бы на месте, во-первых, исполнялись… В чем проблема существует? На самом деле парадокс: только что была прямая линия президента. Президент говорит прекрасные слова, издает прекрасные распоряжения, указы так называемые (майские в том числе), которые говорят об адресной поддержке семьи. А исполнительная власть, как ни парадоксально, которая напрямую подчиняется и премьер-министру, и президенту, это абсолютно игнорирует, всех отправляет на помойку – прекраснейшая метафора, которая не идет ни конкретной индивидуальной помощи семьи, ни разработке нормальных законов, которые бы удовлетворяли действительно те наши слои населения, которые абсолютно не защищены. Ни для кого не секрет, что 15% населения Российской Федерации сейчас испытывает серьезные экономические проблемы. Сейчас лето пройдет, опять нам грозят новые санкции, опять нам рубль обновит низины – за сотню, наверное, улетит – и мы получим осенью прекрасную инфляцию. Я не понимаю, чем будет потом оправдываться Набиуллина, рассказывая о стабильной тихой гавани, и что она будет потом говорить семьям и бизнесменам, которые не получают кредиты, потому что была зажата денежная база, не получали пособия и финансирование, когда было возможно дать населению какую-то адресную поддержку. И мы сейчас получим прекрасную революционную осень 2017 года. Кому это нужно, я не понимаю. Виталий Млечин: Никому не хотелось бы. Геннадий из Оренбургской области, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я по поводу материнского капитала. Настоящий материнский капитал на сегодня выгоден только банкирам. Виталий Млечин: Почему? Зритель: А потому что люди квартиру начинают покупать – он 450 тысяч отдает, а остальное (больше миллиона) в кредит берет и в кабалу попадает. А зарплаты маленькие. Виталий Млечин: Зато квартиру получает. Зритель: Нет, вы понимаете, что только банкирам выгоден материнский капитал? Ольга Арсланова: Не очень. Виталий Млечин: Не согласен с вами, потому что лучше в кредит, но квартиру иметь, чем без кредита и без квартиры. Зритель: Как не согласен? Он миллион в кредит берет, этот миллион выплачивает. Понимаете? Ольга Арсланова: Ну банк-то, конечно, заработает, это понятно. Зритель: Поэтому у меня есть предложение конкретное: при рождении второго ребенка выделять квартиру бесплатно. У нас в Оренбурге есть такая возможность. Ольга Арсланова: Я думаю, что все наши зрители вас поддержат: да, отлично, мы тоже согласны. А дальше мы будем выяснять, за счет кого будут выделяться эти средства. Виталий Млечин: И какие квартиры это будут. Ольга Арсланова: А вы же понимает, что очередной стадион все равно построят. Зритель: Значит, это решить должны власти, за счет кого они должны делать это. У нас в Оренбурге домов… Ольга Арсланова: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо, Геннадий. У нас постоянно репортажи о том, что должны выдавать квартиры, квартиры выдают, а жить в них нельзя. Ольга Арсланова: У нас пишут: "За 15 лет брака так и не удалось решить квартирный вопрос – живем на 40 метрах втроем. Был бы сейчас второй ребенок, кроватку некуда поставить", "Мать троих детей, в разводе, не могу добиться, чтобы бывший муж платил алименты. Где муж, неизвестно", "Вырастили одного, 24 года, выучили платно, теперь мается: без блата приличной работы не найти, до сих пор на иждивении. Какое будущее ждет? Зачем рожать и обрекать ребенка на такую жизнь?" – это Архангельская область нам пишет. Виталий Млечин: Оль, а можно я прочитаю СМСку, которая меня лично очень обрадовала и к которой я хочу присоединиться? "Почему нет отцовского капитала?" – из Омской области. Я поддерживаю этот вопрос: почему нет отцовского капитала? Юрий Оболонский: Я абсолютно согласен и солидарен с вами. Я бы немножко сделал рефрейминг, выражаясь психологическим языком: должен быть семейный капитал. Не имеет значения… Александр Щербаков: Он и есть семейный. Юрий Оболонский: Да, он должен быть семейный. Все должны прекрасно понимать, что это не просто для мамы… Александр Щербаков: Он по-настоящему называется семейный капитал… Юрий Оболонский: …это все-таки и для мамы, и для папы. А так я, конечно, солидарен. Ольга Арсланова: Но, наверное, можно поговорить вообще о некотором отношении к равноправию в семье и о том, какие социальные гарантии этой семьи предоставляются. Мы же все восхищаемся скандинавскими странами, где в декрет может уйти и отец, а мать может продолжить работать. И есть некое уважение к этому декретному домашнему труду. С этим, мне кажется, у нас тоже есть сложности: ты сидишь дома и как будто ты не работаешь, хотя это очень тяжелая работа. Юрий Оболонский: Это самая настоящая работа. Мы сейчас все равно к экономическому блоку вернемся. Мама или папа – нужно все-таки гендерное равенство, потому что у нас некоторые мамы зарабатывают больше, чем папы, уже есть такие семьи (это, наверное, не большинство, но все равно какой-то процент есть)… Ольга Арсланова: Папа, наверное, тоже хочет общаться с детьми. Это нормально. Юрий Оболонский: Да, совершенно верно. И я считаю, что нужно приравнять все-таки материнство, особенно когда семья позволяет себе третьего, четвертого, пятого, шестого, к работе. Мало того… У нас удивительная страна. У нас семье финансирования уделяется гораздо меньше, а если ты возьмешь на воспитание ребенка, то удивительным образом финансирование получается больше. Почему мы не можно по крайней мере выравнять эти условия? Если мама с папой решили завести третьего, четвертого, пятого или шестого и они сами родили, это получается большая хорошая семья, которая приветствовалась в наши старые времени, особенно в допетровской России, когда были так называемые староверы. Тогда был культ семьи, где никто не пил, не курил, где были большие семьи, где большое внимание уделялось действительно воспитательному процессу. Воспитывалась не просто семья, а она воспитывалась как община, а община, когда сильная семья, сильное и государство. Поэтому мы, наверное, должны равняться на такие устои. И тогда, когда будет действительно финансироваться напрямую, адресно семья, каждая семья, которая рожает детей, особенно те, которые действительно получают относительно небольшую заработную плату, мы и получил всплеск рождаемости. И еще раз хотел бы подчеркнуть: у меня есть шесть критериев счастья нашей семьи. Счастье в чем выражается? Когда оно бывает и для человека, и для семьи? Это, во-первых, уверенность в завтрашнем дне – это первое: гарантия безопасности. Второе: доступное жилье, образование, медицинское обслуживание. Чтобы человек видел перспективу в завтрашнем дне. И самое главное, которое я последним скажу, но на самом деле это №1 – это достойная заработная плата, которая является самым лучшим мотиватором, которая должна дать нашему мужчине возможность позволить своей семье, когда жена не работает, а рожает пятого, шестого и седьмого, а он относится к ней уважительно. А папа у нас будет уважительный вдвойне, потому что он будет добытчиком. Виталий Млечин: Спасибо. Минута осталась. Александр, давайте тоже подведем итоги. Александр Щербаков: Вы знаете, что касается этого гендерного равенства, которое вы затронули: у нас в полуторагодовой отпуск по уходу за ребенком может уйти как мама, так и папа, а могут уйти даже бабушка и дедушка. Соответственно, они будут получать 40% от своей заработной платы за последние месяцы работы. Поэтому действительно здесь можно выбирать, у кого большая зарплата, тот может больше получить и соответствующее пособие по уходу за ребенком. Ну и, мне кажется, что все-таки, если говорить про конкретно демографическую политику, то здесь то, что предлагал Минфин, я бы согласился с ним в первой его части, когда он говорит о том, что нужно проводить дифференциацию по территориям: то есть там, где у нас какие-то ситуации проблемные с рождаемостью, там нужно повышать государственную поддержку рождаемости; там, где ситуация более-менее благополучная, я думаю, это излишняя трата денег из бюджета на вот эти цели. Ну и другие элементы, связанные с демографической политикой – их довольно много, начиная от повышения весомости самой суммы материнского капитала, то есть так, чтобы это было не просто увядающая ежемесячно сумма, а весомая ежедневно. А второе: нам необходимо стимулировать рождение не второго ребенка, даже не первого, а именно третьего, и надо в этом отношении переориентировать государственную демографическую и главное семейную политику. Ольга Арсланова: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо большое. Юрий Оболонский был у нас в гостях – исполнительный директор Национального родительского комитета, шеф-редактор журнала "Живая психология" – и Александр Щербаков, доктор экономических наук, профессор. Говорили мы о рождаемости. Спасибо вам большое, что пришли.        Юрий Оболонский: Спасибо. Александр Щербаков: Спасибо.