Константин Чуриков: Не прошло и нескольких дней, как мы в эфире обсуждали в проекте «Реальные цифры» ваши ощущения по поводу личной инфляции. Я напомню, что в пятницу мы подвели итоги большого социологического исследования. И вы сами в ответ на наш призыв писать, что и как подорожало за последний год, в общем, нам присылали самые разные данные. В итоге получилось, что личная инфляция у россиян, во всяком случае у зрителей ОТР, – это 87% за год. И это при том, что официальное ведомство Росстат нам говорит о том, что потребительская инфляция – 8%, а продовольственная инфляция – 10%, ну, почти 11%. Как и говорила Эльвира Набиуллина, выступая ранее в Думе. Она говорила, что инфляция двузначная. Действительно, двузначная. Наши зрители тоже согласны с этим. Двузначная, просто 87%. Двузначная. Тамара Шорникова: И вот сегодня на форуме «Россия зовет!» президент, действительно, в очередной раз подтвердил: для жителей страны рост цен – это настоящая проблема. И не исключил того, что Правительство вынуждено будет разрабатывать новые меры поддержки. Давайте послушаем. Владимир Путин, президент Российской Федерации: Во многом под влиянием внешних факторов рост потребительских цен в нашей стране ускорился. Это серьезная проблема и чувствительная для граждан, особенно для семей с небольшими доходами, и ее решение требует самого пристального внимания. Мы уже адресно поддерживаем производителей товаров, которые наиболее подвержены резким ценовым колебаниям, в первую очередь это продукты питания. В будущем году проведем дополнительную индексацию прожиточного минимума и минимального размера оплаты труда, социальных выплат. Константин Чуриков: Сейчас мы в эфир приглашаем Алексея Зубца – это директор Института социально-экономических исследований Финансового университета при Правительстве. Алексей Николаевич, здравствуйте. Алексей Зубец: Здравствуйте. Константин Чуриков: У меня дежавю, потому что год назад (это как раз было начало декабря) президент собирал министров, тоже по видеосвязи совещание было целое, как остановить цены на масло, на сахар. Тогда президент говорил: «Ну, при чем тут пандемия?» И сейчас, в общем-то, мы идем по какой-то спирали, все это повторяется. Что не так? Какие факторы повлияли? Может быть, где-то в Правительстве недожали, недооценили ситуацию? Или что? Алексей Зубец: Мы говорим о чем – о ситуации с ценами на сегодняшний день или о перспективах? Если мы говорим о сегодняшнем дне… Константин Чуриков: Мы говорим о сегодняшнем дне, мы говорим о сегодняшнем дне. Алексей Зубец: Понятно. Ну, та инфляция, которую мы имеем сегодня – это результат инфляционных процессов, которые стартовали как раз в конце прошлого и в начале этого года, и не утихомирились, и продолжаются по сегодняшний день. Они связаны, как известно, с международными ценами на продовольствие, с ростом международных котировок, и с внутренними котировками, когда внутренние производители стали подтягиваться к мировым ценам и стали подтягиваться к растущему спросу. Если говорить о перспективе роста цен на продовольствие, то наши прогнозы показывают, что к середине следующего года цены на продовольствие в целом успокоятся за счет стабилизации поставок, за счет увеличения производства продовольствия и так далее. Путин сегодня говорил о новом факторе, который сейчас возник в связи с продовольственным рынком, – это увеличение цен на удобрения. То есть в цене удобрений очень высокая доля энергетической составляющей, в частности в азотных удобрениях, сырьем для которых является газ. Соответственно, высокие цены на газ делают нерентабельным производство азотных удобрений. Соответственно, в следующем году урожайность может упасть. И для того, чтобы Россия не пострадала от мирового обвала на продовольственном рынке, предлагается увеличить внутреннее производство продовольствия. И об этом он сегодня сказал. Речь идет в первую очередь о сезонных овощах, которые… Ну, то есть мы можем произвести большое количество свеклы, моркови и капусты, но у нас очень большая проблема с хранением. Произвести-то мы можем, а так как хранить негде, производители должны распродать свои запасы к зиме. И дальше возникает вопрос: где ее брать? Соответственно, появляется импортная морковка, которая кратно дороже, чем российская. И мы имеем рост цен. Вот об этом он говорил. То есть необходимо создать мощности по хранению для наших овощей. Константин Чуриков: Алексей Николаевич, получается, что за рубежом как-то им проще построить хранилища, вот эти стены, создать специальные условия. Им как-то проще, да? А что, у нас нет своих удобрений? По-моему, у нас несколько десятков предприятий занимаются этим. Алексей Зубец: Нет, удобрения-то у нас есть. Константин Чуриков: И газ есть. Алексей Зубец: Он говорил о том, что цены на мировом рынке не будут снижаться, потому что не будет хватать удобрений. А внутренние производители продовольствия будут подтягиваться за мировыми ценами. Вот это он хотел сказать. С удобрениями у нас, слава богу, все в порядке. Константин Чуриков: Ну да. Просто я думаю, смотрите, белокочанная капуста, которая где-нибудь, я не знаю, в Саратовской области или в Липецкой выращена, как она привязана к остальному миру, я не знаю, к условной Франции, я не знаю, Португалии и Испании? Есть должно быть плевать на это, да? Потому что ближе мы здесь, потребители. Алексей Зубец: Ну смотрите, смотрите. Если у нас не хватает, то придется поставлять капусту из-за границы. И мы очень часто видим поставки простых овощей из каких-то совсем экзотических стран, потому что с Европой у нас продовольственное эмбарго, контрсанкции, и приходится поэтому ее везти откуда-то из Латинской Америки, эту несчастную морковку, или из Китая. Поэтому общие цены на продовольствие, безусловно, влияют и на цены у нас внутри. И вторая проблема – это отсутствие хранилищ, при которой эта рязанская капуста, о которой вы говорите, она продается у нас, я не знаю… она кончается, и приходится завозить импортную, а она уже привязана к мировому рынку. Тамара Шорникова: Алексей Николаевич, а перебои, проблемы с местными овощами по весне, в начале лета – они, в общем-то, понятны. О них и президент говорил, признавался, что не хватает своего – видимо, как раз из-за отсутствия мощностей по хранению. Но сейчас, например, вроде недавно собрали свежий урожай, еще не распродали все, еще есть где хранить и как хранить, но, например, в нашем же опросе третье место самых подорожавших продуктов… Как раз отмечают зрители, что картофель в три раза подорожал в Ивановской, Нижегородской, Саратовской, Белгородской областях. Отмечают высокую цену и такой существенный рост, который не упал даже после сезона, после урожая. Как обещали все чиновники: «Цены нормализуются по осени». Сейчас почему так происходит? Алексей Зубец: Потому что производители этой продукции компенсируют те потери, которые они понесли за последние годы, когда инфляция была низкая, цены не росли. А сегодня как бы в рамках общего подорожания цен на продовольствие, в рамках общей – как бы сказать? – паники не паники, спекулятивной активности, скажем так, они могут поднять свои цены. И собственно производители это делают. А покупатели покупают эту продукцию по тем ценам, которые им предлагают. Потому что на сегодняшний день… Прошлый год, кончающийся год для нашей страны был достаточно успешным. У людей есть деньги, у людей повысилась реальная зарплата. Доходы растут медленно, фактически стагнируют, но тем не менее какая-то положительная динамика есть. То есть у людей получилось большее количество денег. Соответственно, производители, в том числе и за счет монопольных договоренностей, формальных и неформальных, повышают цены на свою продукцию сверх обоснованного уровня. Это задача для ФАС, для антимонопольной службы, которая должна задать им вопрос: «А с какой стати вы повышаете цены в таком темпе, – как это сказать-то? – в таком масштабе? И обоснованы ли ваши цены?» Производители будут ссылаться на подорожавшее топливо, на подорожавшие семена, на комплектующие для всякого рода оборудования и так далее, на запчасти, на строительство. Опять же, если вы хотите построить картофелехранилище, то вы за него заплатите в полтора раза больше, чем в прошлом году. Соответственно, на это они будут ссылаться. Но в ряде случаев, действительно, мы имеем случаи, когда цены растут необоснованно. И с этим надо бороться. Константин Чуриков: Алексей Николаевич, абсолютно согласен, кроме фразы (может, случайно сорвалась она у вас): «У людей есть деньги». У людей в нашей стране есть деньги? Алексей Зубец: У людей есть деньги. Константин Чуриков: Есть деньги, да? Алексей Зубец: Да. Константин Чуриков: Ну, сейчас нам позвонят и расскажут. Алексей Николаевич, а в принципе нам как стране… Ну как сказать? Нам нужно как-то, я не знаю, стесняться того, что мы такая аграрная держава… ну, чувствовать какое-то неудобство, что мы крупнейшая страна, как известно, мы самые большие, и тем не менее мы не можем обеспечить наших граждан капустой, картошкой? В общем, они переживают, для них чувствительно любое подорожание, не знаю, этих товаров. Алексей Зубец: Ну, мы можем обеспечить. Это вопрос стимулирования развития инфраструктуры агрокомплекса. Если бы Правительство озаботилось этой темой не сейчас, а три-четыре года назад и выделило бы достаточное финансирование для строительства этих самых мощностей по хранению, о которых мы сейчас с вами говорим, плюс к этому помогло бы, наверное, льготными кредитами, дешевыми стройматериалами, дешевой техникой, лизингом дешевой техники и так далее, то, наверное, у нас бы этой проблемы не было. Наоборот – мы были бы экспортерами моркови, капусты и чего хотите. Константин Чуриков: Я просто коряво сформулировал. Стыдно должно быть за это, мне кажется. Алексей Зубец: Нет. Почему стыдно? Смотрите. Россия, действительно, одна из крупнейших агродержав мира. Но если мы вспомним, кто у нас крупнейший поставщик продовольствия на международный рынок, то это Соединенные Штаты, которые почему-то не стесняются продавать и пшеницу, и кукурузу, и мясо, и курятину, и все остальное. Россия также много поставляет на международный рынок этой продукции, в частности курятины, свинины. Ну, за счет этого она и растет в цене. Потому что если мы связаны, как два сообщающихся сосуда, с внешним рынком продовольствия, то понятно, что если там растут цены, то они растут и у нас. Плюс у нас есть ограничения по ВТО. То есть мы, в принципе, можем ввести какие-то ограничения на экспорт и экспортные пошлины на какое-то время, на несколько месяцев. По-моему, пять месяцев – это максимум. Если мы возобновим еще на пять месяцев эти ограничительные меры по экспорту, чтобы сохранить цены на внутреннем рынке, то ВТО имеет право заинтересоваться нашими делами. А что это у нас тут происходит? Почему мы сдерживаем экспорт? Почему мы снижаем искусственно цены на свою продукцию? Если бы у нас не было обязательств по ВТО, то ограничения на экспорт нашей продукции, вот эту связь между внешним рынком и российским внутренним рынком было бы разорвать гораздо проще. Но она есть, и Россия пока из ВТО выходить не собирается. Вот отсюда мы имеем полную интеграцию российского рынка продовольствия во внешний международный рынок, ну и связь этих двух рынков. Другое дело, что, наверное, было бы разумно достаточно давно еще, в начале года, ввести какие-то сверхналоги для сверхдоходов агрокомплексов, которые зарабатывают на экспорте, и эти сверхдоходы направить на компенсацию цен на продовольствие для самых бедных. Но вот не было сделано. Почему? Это вопрос к Правительству. Константин Чуриков: Ну, успокаивает то, что в Америке такая же ситуация. Вы говорите, что она тоже поставляет за рубеж продукты. Я подумал: неужели в Америке тоже, не знаю, бабушки звонят на NBC и просят понизить цены на кукурузу? Алексей Зубец: Смотрите. У них есть такая вещь, как рождественский набор, то есть набор продовольствия… Ну, у нас борщевой набор, а у них есть рождественский. Он по сравнению с прошлым годом (то есть это набор товаров, которые американская семья хотела бы купить для того, чтобы отпраздновать Рождество) вырос на 14%. Для Америки это колоссально много! У них такой рост цен был последний раз в 92-м году или в 93-м. То есть для них та же самая проблема – инфляция – существует точно так же, как и для остального мира. Другое дело, что американское правительство напечатало денег и раздало их всем. За счет чего инфляция? За счет того, что Америка залила свою страну даровыми деньгами. Вот они за счет этих раздач смогут компенсировать повышение цен. У нас таких раздач, к сожалению, пока не было. Тамара Шорникова: К сожалению? Алексей Зубец: Ну конечно. Было бы здорово, если бы они были. Тамара Шорникова: Есть просто разные мнения экспертов, которые выступают как раз против раздачи денег, потому что это неминуемо приведет к еще большей инфляции внутри нашей страны, а не где-то на другом конце. Алексей Зубец: Ну не знаю. Немножко инфляции при росте доходов, при реальном росте доходов населения – это была бы терпимая беда. Главное, чтобы доходы росли. Константин Чуриков: Немножко инфляции не повредит. Тамара Шорникова: Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Алексей Зубец, директор Института социально-экономических исследований Финансового университета при Правительстве России. У нас очень много звонков! Тут много и комментариев, конечно. Краснодар: «Вы достали мировыми ценами!» «Почему картошка дороже бананов?» «Откуда появились деньги у людей? Что за инфа?» – Москва. Тамара Шорникова: И еще из Москвы, как раз тоже про «деньги в карманах», Балашиха… Константин Чуриков: Которые просто падают из карманов, потому что их очень много. Тамара Шорникова: Да. «Семья из четырех человек, двое деток. Уже боюсь ходить в магазин. Детям купить творожок на полдник – это праздник. Я в декрете. Страшно», – пишет телезритель. Рост цен на лекарства тоже неоднократно считали. Краснодарский край: «Яйца – 280 рублей, яблоки – 450 за килограмм. Как жить?» Константин Чуриков: Давайте звонок послушаем – Алла из Новосибирска. Алла, здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Зритель: Добрый вечер, уважаемые ведущие! Константин Чуриков: Добрый. Зритель: Добрый вечер. Так рада вас слышать! И я хочу поделиться своими впечатлениями о ценах в городе Новосибирске. Константин Чуриков: Давайте. Зритель: У нас же такая большая область, где большие поля. Так нам отрегулировали и сказали, наше Министерство сельского хозяйства, что борщевой набор у нас будет дешеветь. Но, заходя в магазин «Пятерочка», видим цены на картофель… У нас огромные поля, засаженные картофелем! И где же этот картофель? А картофель у нас – 80 рублей/килограмм, грязная и немытая. Хотя наш министр торговли и промышленности говорит: «Это же вам моют, пожалуйста, вот она и дорогая». Но нам и грязный картофель продают по 80 рублей. И морковь – точно такая же цена. И на яйца – баснословная! Хотя у нас большие птицефабрики. Константин Чуриков: Алла, не проблема. Мы картошку и морковку сами помоем, мы люди не гордые. Чтобы только цена была нормальная и качество продукции, правильно? Зритель: Ну хорошо, 1 декабря, зима. Но где же этот картофель? Что, она уже сгнила, что ли? Константин Чуриков: Ну да. Те же вопросы у всей страны. Спасибо, Алла. Сергей Балаев, первый заместитель председателя Московского крестьянского союза, владелец фермерского хозяйства «ЭкоДеревушка». Сергей Валерьевич, здравствуйте. Сергей Балаев: Да, добрый вечер. Константин Чуриков: Спасибо, что оперативно согласились дать комментарий. Мы знаем, что вы обычно говорите всегда про то, что не пускают небольших производителей. Ну скажите, вот здесь комплексно… Вот президент поручил Правительству разобраться, увеличить объем производства продуктов. Ну и что дальше? Вот что по-хорошему надо делать? Помимо того, чтобы небольших производителей стимулировать, что вообще комплексно надо делать? Сергей Балаев: Ну, комплексно… Первое, что я хочу сказать: какая нам с вами разница, сколько стоит курица в Америке или в Уругвае? Вот нами с вами какая разница? Константин Чуриков: Никакой вообще. Сергей Балаев: У них там растут цены… Меня слышно? Константин Чуриков: Слышно, да-да-да. Тамара Шорникова: Да. Сергей Балаев: Алло. Константин Чуриков: Да, слышно. Продолжайте. У них там растут цены. Сергей Балаев: В общем, какие цены за границей – нас с вами совсем не должно волновать, вот нисколько ни одного грамма. Ну смотрите. Например, мы можем поговорить про какие-то сельхозпредприятия, которые я назвал бы конструктором. Вот этот конструктор берет западную технологию, берет все удобрения на Западе, берет все премиксы на Западе, берет яйцо на Западе и начинает выращивать курицу. В общем-то, можно ее, конечно, назвать нашей, отечественной, но, конечно, она будет дорожать в цене. Ну а как ей не дорожать, если она – конструктор, который куплен за границей? Здесь она только 28 дней поела то, что ей предложили, иностранное. Вот это первое. Второе. Я не знаю, когда люди говорят: «Дайте нам льготных процентов», – я хочу сказать: да дайте хоть каких-то! Вот почему, я не знаю, любой бомж может получить на телефон, на компьютер, у него нет работы, и он все равно получит пятый или восьмой кредит, а в сельское хозяйство кредитов не дают? Ну не дают нам кредитов вообще! Я постоянно спорю с «Россельхозбанком», который постоянно рассказывает: «Мы – банк фермеров». Из двух тысяч желающих пойдет сто человек. Из ста человека дадут пяти. И эти пяти человек круги ада пройдут, для того чтобы получить кредиты. И от запрашиваемой суммы 10% они получат. Ну на какие деньги развиваться? Ну как мы можем развиваться? Дальше. Вы вырастили молоко, вы сделали сметану. Куда вы ее денете? Понимаете, самый главный ответ сетей для того же фермера, если вдруг с ним начали разговаривать, ему говорят: «Хорошо, сделай так, чтобы, например, твой сыр никогда в жизни не портился. Вот когда он проедет все наши логистические хранилища, пускай он ногами кидается из одной фуры в другую, но только чтобы он не испортился». Фермер спросит: «А как же это сделать?» Ему скажут: «Ну, насыпь туда химии как можно больше, положи антибиотиков». Но 90% фермеров говорят: «А мы бы хотели натуральную продукцию». Если мы будем говорить про овощной набор, то, вы знаете, эти стандарты западные: морковка должна быть одним весом, одним цветом, таким-то размером и так далее. А нашему потребителю сейчас нужна еда недорогая. Ну пускай, конечно, дорогая морковка, красивая, лежит рядышком… Ну знаете, пожалуйста. Если люди не могут продать свою продукцию, то они разоряются, они больше не занимаются сельским хозяйством. Ну вы посмотрите, дворники в стране все в курьеры убежали. А кто будет заниматься сельским хозяйством? Должны пустить всех мелких производителей. Мелкий производитель навоз в поля возит, понимаете? Он не зависит от иностранных цен. Он много от чего не зависит. Должна быть конкуренция. Но когда в сетях 60% картошки поставляет один производитель, то он потом, в конце концов, будет диктовать цену. Константин Чуриков: А почему ФАС до сих пор не вмешалась в эту ситуацию? То, о чем вы говорите – возможно, это предмет интереса Федеральной антимонопольной службы. Сергей Балаев: Я даже уверен, что нашему президенту докладывают какие-то небылицы сказочные, какие-то пути решения на бумаге, как сделать так, чтобы у нас солнышко расцвело, как сделать так, чтобы у нас урожай был больше, но почему-то погода плохая. Посмотрите на нашу технику и посмотрите на французского фермера. У него стоят четыре новых трактора, и какая бы ни была погода, он всегда найдет время, когда выехать. И мы бы нашли время, чтобы выехать в поле. Но – на чем? У нас фермеры между собой тракторами делятся, починить их не могут. Посмотрите на сельхозпредприятия, как они выглядят. Это разбитые какие-то колхозы. Вот я вам говорю точно: чем больше коров у фермера, тем тяжелее ему жить… Константин Чуриков: Сергей Валерьевич, подождите. И у вас даже в «ЭкоДеревушке»? Вы говорите, что разбито все. У вас тоже разбитое предприятие? Сергей Балаев: Я другой, я другой. У меня лучше. Я, в общем-то, занимаюсь улиткой. Это продукция с высокодобавленной стоимостью, и у меня нет проблем со сбытом. Но я, в свою очередь, хочу сказать, что предложения от европейских сетей меня устраивают больше, чем работа с нашими сетями. Константин Чуриков: Так? Сергей Балаев: Например, METRO в Чехии делают наценку в 25%. И там не надо, чтобы полгода вам мозг промывали с бумагами. А с нашими – ну, попробуйте, зайдите. Не пускают вас, не пускают! Константин Чуриков: Сергей Валерьевич, вы говорите, что производите улиток, да? Сергей Балаев: Да. Константин Чуриков: А что-то такое сейчас… Видите, какие времена у нас тяжелые. А что-то такое более народное? Сергей Балаев: Благодаря президенту… Я обратился к нему с просьбой. Под меня сняли эмбарго, мне помогли завезти из Европы маточное поголовье, заниматься наукой и так далее. В 2020 году опять же благодаря президенту мне удалось улитку ввести в сельхоздеятельность. И теперь это новая отрасль. Я открыл новую отрасль. У всех министерств теперь план по выращиванию улитки. Они меня за это, наверное, ненавидят. Ну что делать? Надо выращивать. Три с половиной килограмма мяса на квадратном метре можно вырастить в стране. Эта отрасль потихоньку развивается. Константин Чуриков: Не хватает хлеба – будем есть пирожные. Не хватает мяса – будем есть улиток. Все в порядке! Сергей Балаев: Нет, ну мы с вами говорим про морковку, капусту и все остальное. Но нам нужно сделать так, чтобы наши фермеры смогли столько производить, чтобы у них не было головной боли, куда это деть, чтобы не было такого. Тамара Шорникова: Сергей Валерьевич, все-таки возвращаюсь к технике. Важный момент в сельхоздеятельности. Вы говорите, что те самые «конструкторы» работают на всем иностранном и так далее. Ну, тоже не дураки, наверное. В том смысле, что у нас то санкции, то доллар скачет. Гораздо выгоднее должно быть работать на нашем, использовать наши удобрения, чтобы не зависеть ни от кого. Почему нет? Сергей Балаев: А где взять? У нас все заводы стоят, у нас техника не производится. Вот я последний раз купил… Спасибо Росагролизингу, не банку, а Росагролизингу, который за три дня одобрил мне трактор белорусский. Вот сегодня я еду, в плохую погоду, в метель я пахал поле. Вот я сейчас остановился в пробке, чтобы поговорить с вами после работы. То есть у нас нет ничего, у нас промышленность не производит оборудования. Нам приходится, к сожалению, пользоваться импортным оборудованием. Ну, ничего страшного. Можно это все наверстать. Нужно, чтобы с годами все менялось. Тамара Шорникова: Сергей Валерьевич, прерву вас. Коротко. Я, конечно же, не такой специалист в этой сфере, как вы, безусловно, но в нашем же эфире, в нашей рубрике… Константин Чуриков: Ты не любишь улитки? Тамара Шорникова: Улиток я люблю. Я про сельхозтехнику говорю. В нашей же рубрике «Промышленная политика» мы не раз показывали компании, которые производят и тракторы, и какую-то технику, и так далее. Но тоже говорят, что продают в основном за рубеж. Как так получается, что вам выгоднее работать с зарубежными компаниями? Наши, может быть, немногочисленные фирмы, которые производят тракторы, тоже куда-то во Францию отправляют. А вы никак не можете познакомиться и помочь друг другу. Константин Чуриков: Полминутки буквально. Сергей Балаев: Послушайте меня, нет никакой отечественной техники, если говорить про фермеров. Чтобы получить трактор «Беларус», вы после предоплаты ждете четыре-шесть месяцев. Четыре-шесть месяцев их нет, вы в очереди стоите. Тамара Шорникова: Нет? Понятно. Сергей Балаев: То есть вы оплатили и ждете. Можете не успеть. И это только про «Беларус» я сейчас говорю. Вы посмотрите последнюю выставку сельхозтехники, что там было-то. Два прицепа, и больше нет никого. Мы сейчас должны быстро, срочно сделать так, чтобы была реализация продукции, чтобы… Ну, там целая история. Можно расписать на бумаге, что нужно сделать. Константин Чуриков: Спасибо, спасибо, Сергей Валерьевич. Сергей Балаев, первый заместитель председателя Московского крестьянского союза, владелец фермерского хозяйства «ЭкоДеревушка». Спрашивают: «А для кур тоже нужны хранилища?» «Кто в курсе себестоимости наших овощей? Говорят, что копейки стоят». Мы уходим на полчаса, после выпуска новостей вернемся.