Антон Алфимов: Далее мы поговорим о новой российской стратегии борьбы с распространением ВИЧ-инфекции. Премьер-министр Дмитрий Медведев утвердил этот документ. Программа рассчитана до 2020 года. Предполагается, что реализация этой стратегии позволит снизить число новых случаев заражения ВИЧ, увеличить охват населения проверкой на ВИЧ-инфекцию и сократить частоту развития осложнений и смерти от ассоциированных с ВИЧ-инфекцией заболеваний и СПИДа. Поговорим сегодня об этом с Антоном Красовский. Директор фонда "СПИД-центр" сегодня у нас в студии. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте, Антон. Хорошая новость заключается в том, что хоть какое-то внимание обратили на эту проблему. Но главный минус: по слухам, эта программа никакими деньгами не подкрепляется. Антон Красовский: Вопрос не в том, что подкрепляется она деньгами или нет. Вопрос в том, что в этой программе написано. Ольга Арсланова: Это по сути просто декларация? Антон Красовский: Любая программа – это декларация. Антон Алфимов: "Давайте бороться с ВИЧ". Антон Красовский: Да. Вопрос в том, каким образом будем с этим ВИЧ бороться. И вопрос – что государство будет делать для того, чтобы остановить эпидемию ВИЧ. На протяжении десятилетий… Антон Алфимов: Я читал, у вас не очень лестные отзывы об этой программе. Антон Красовский: Не очень лестные. И мы спорим с коллегами из правительства, спорим с коллегами из Министерства здравоохранения. Антон Алфимов: А они слушают? Антон Красовский: Судя по тому, что написано, не очень слушают. Но это их проблемы. Потому что в конечном итоге им придется отвечать за то, что людей с ВИЧ становится все больше и больше. А происходит это потому, что Министерство здравоохранения и правительство Российской Федерации отказываются признавать очевидный факт, что единственным способом борьбы с ВИЧ-инфекцией внутри главного двигателя российской эпидемии потребителей инъекционных наркотиков является заместительная терапия. В России заместительная метадоновая терапия запрещена. Более того, наше Министерство здравоохранения – единственное в мире, которое находится в этом смысле на позиции правоохранительных органов. Везде медики спорят с правоохранительными органами, когда правоохранители против выдачи метадона инъекционным наркопотребителям. Россия – единственная страна в мире, где медики – они как менты. Антон Алфимов: В каком плане? Антон Красовский: В прямом плане. В России медики хуже ментов. С ментами еще можно договориться и их можно еще в чем-то убедить. Медиков убедить нельзя в том, что метадон лучше героина. Антон Алфимов: Потому что у них нет. Антон Красовский: Метадона есть везде. Метадон – это как воздух: он стоит 20 копеек, он как нафтизин, как зеленка. Метадон не стоит вообще ничего. Ольга Арсланова: У нас медики, видимо, очень переживают за наркоманов. Антон Красовский: Нет, не переживают за наркоманов совершенно. Медики вообще ни за кого в России не переживают. Медики переживают только за себя. Как правило, медики переживают за то, что у них сокращенный бюджет, медики переживают за то, что кто-то из медиков сидит на закупках, а кто-то не сидит на закупках. Глобально медики плохо разбираются в проблеме. То, что мы видим сейчас в этой программе. Медики даже не знают цифр. Например, в этой программе написано, что всего за 30 лет эпидемии в России было выявлено 870 000 случаев. На самом деле в прошлом это же самое профильное Министерство здравоохранения говорило, что 870 000 живых. А еще 270 000 мертвых. Ольга Арсланова: А по независимым подсчетам? Антон Красовский: По независимым подсчетам сейчас, видимо, где-то от 1.5 млн до 1.7 млн. Антон Алфимов: Зараженных живых? Антон Красовский: Людей, живущих с ВИЧ сейчас в России. Ольга Арсланова: Вот эти цифры, о которых говорил Вадим Покровский – 100 тысяч случаев в год. Антон Красовский: Это официальная. Но, во-первых, Вадим Валентинович сам официальное лицо. Он является главным внештатным специалистом, если я правильно понимаю, Роспотребнадзора. Ольга Арсланова: Но даже он, насколько я понимаю, не очень доволен тем, что там написано. Антон Красовский: Он и не может быть доволен, потому что, вообще-то говоря, в нашей стране Министерство здравоохранения и Роспотребнадзор, несмотря на то что вроде как входит в систему Министерства здравоохранения – это конкурирующие организации. И Вадим Валентинович Покровский – он как бы конкурент главному специалисту Министерства здравоохранения Евгению Воронину. Антон Алфимов: Вы сами сказали, что обычные медики конкурируют с теми, которые на закупках сидят. Антон Красовский: В данном случае Вадим Валентинович, все-таки человек, который сидит на этой проблеме, действительно 30 лет он первый вообще главный специалист в области ВИЧ в этой стране. Ему можно доверять на самом деле. Вадим правда искренне хочет с этой эпидемией бороться и правда с ней борется на протяжении десятилетий. Делает это просто теми силами, которыми он может это делать. А сил у него не так много. У нет этого рычага в Министерстве здравоохранения, у него нет бюджета. И вообще любые коллеги могут поехать, посмотреть, как выглядит федеральный центр по борьбе со СПИДом, который находится на Соколиной горе и увидеть, что это два таких не очень отремонтированных этажа в старом брежневском корпусе, где сидят, например, человек 20. Это весь федеральный центр. Ничего там другого нет. Антон Алфимов: Давайте звонок примем и вернемся. Воронеж у нас на линии. Юлия, здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, муж моей дочери ВИЧ-инфицированный. Он не лечится принципиально. Дочери моей не разрешает обследоваться и принимать лечение. На уговоры он не идет. Скажите, пожалуйста, как-нибудь юридически в принудительном порядке можно ли заставить его лечиться? Антон Красовский: Понятно. Если я правильно понимаю, и муж вашей дочери, и сама ваша дочь являются половозрелыми взрослыми гражданами Российской Федерации. Ольга Арсланова: Ну раз они женаты. Антон Красовский: Соответственно, они сами вправе выбирать, жить или умирать. Если ваша дочь, которая, как вы считаете, пока еще не живет с ВИЧ, не хочет идти обследоваться, значит она выбрала такой путь. Ничего, кроме как убедить ее с этого пути сойти и пойти обследоваться, и в случае, если у нее ВИЧ найдут, получать лечение, мы не знаем. Но могу вас утешить… Мы считали недавно, что процентов 87 из так называемых вич-диссидентов, кем является муж вашей дочери, то есть тех, кто отрицает наличие ВИЧ, приводящего к СПИД. Они же СПИД не отрицают. Они ВИЧ отрицают, сам вирус отрицают. 87% все равно в итоге приходят к врачам и начинают получать лечение, когда у них начинаются оппортунистические заболевания. Условно говоря, начнется у мужа вашей дочери саркома Капоши, придет он как миленький, наверное, в местный воронежский центр СПИДа за таблеточками и даже за онкологической помощью. Ольга Арсланова: Вот о таблеточках давайте поговорим. Я так понимаю, что написано, опять же, что будет получать большее число людей лечение. Это сейчас действительно необходимо? Антон Красовский: Конечно, необходимо. Вообще необходимо получать лечение всем сразу. Всем людям, которым поставили диагноз, все люди, которые не хотят получать лечение. За ними надо бегать с вот этими таблеточками. Условно говоря, есть страна Норвегия, в которой действительно 100% получают лечение. Там всего 4000 людей, живущих с ВИЧ, у них всего 2 схемы рабочие: это одна таблетка в день (в зависимости от того, какой у них тип вируса, резистентности и так далее). Вот у них две такие таблетки находятся в первом пуле. В России сейчас, если я правильно понимаю официальную статистику, по-моему, 27% из тех, кто находится на диспансерном учете, не из тех, у кого выявлен ВИЧ, а кто стоит на этом самом диспансерном учете и ходит честно отмечаться в этот самый диспансер. Антон Алфимов: А это не обязалово разве? Антон Красовский: Нет, конечно. У вас могут найти ВИЧ. А вы можете сказать "Я никуда ходить не буду" и не ходить. Муж же не ходит никуда. И дочь его не ходит никуда. Ольга Арсланова: Все скажут: "Слава богу. Меньше нагрузки на бюджет". Антон Алфимов: Красная наклейка у него на карте все равно… Антон Красовский: Во-первых, не существует никаких красных наклеек. Антон Алфимов: Я видел своими глазами. Правда, очень давно. Антон Красовский: Вы, видимо, давно живете. Я лично своими глазами никаких красных наклеек не видел никогда в жизни. Более того, карта находится, где написано, что он ВИЧ, в местном центре СПИДа. А ни в какой местной поликлинике у него никакой карты с наклейкой нет, если он сам об этом не говорит. Но, тем не менее, у нас около 650 000 людей находилось в конце 2015 года на диспансерном учете. Сейчас, видимо, уже в районе 790 000. Из них 27% получают лечение. Это значит, что 73% из тех людей, которые наблюдаются, лечения не получают. Конечно, получать все 100%. Но это на прошлой правительственной комиссии, результатом которой стала удивительная бумага, это было 23 октября прошлого года, было принято решение, что мы должны к 2020 году прийти к этой цифре 90-90-90, то есть когда 90% всех людей в России будут знать о своем ВИЧ-статусе, а 90% из них получать терапию. Но сейчас мы видим по этой стратегии, что все-таки правительство не берет на себя такую ответственность, понимает, что денег у него не будет. И приходит к цифре 60%. Она более реалистична к 2020 году. Если действительно все-таки решить проблему с наркопотреблением. Антон Алфимов: До 2020 года 4 года осталось, даже 3. Антон Красовский: Действительно до 2020 года осталось 3 года. Еще, как нам кажется, много воды утечет. С другой стороны, видите, третий президентский срок президента Путина… Инаугурация была как вчера, а уже 5 лет прошло почти. Антон Алфимов: Нет, я к тому, что времени ни о чем для таких масштабных программ. Давайте еще звонок возьмем. Юрий, Санкт-Петербург, здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. У нас правительство тратит очень много денег на борьбу со СПИДом. Скажите мне, пожалуйста, где наши отечественные презервативы. Два предложения. Я служил в Германии. В любой общественный туалет заходишь – и там стоят автоматы по продаже презервативов. Сделайте, пожалуйста, чтобы презерватив стоил 10 рублей. Получается так: студент получает 1000 рублей стипендию, и один презерватив стоит 100 рублей. И о какой борьбе со СПИДом может идти речь? Вот эти правительственные деньги, которые на борьбу со СПИДом тратятся, сделайте, чтобы отечественные презервативы производились. 10 рублей презерватив. И в автоматах, и все. И я думаю, что борьба со СПИДом будет… Ольга Арсланова: Наверное, речь все-таки идет не о том, где он сделан, а о том, сколько он стоит и кто его покупает. Антон Красовский: Юрий абсолютно прав. Но самое главное даже не в том, где он сделан (а сделан он, конечно же, в Тайване), не в том, кто его покупает. Юрий прав, что презерватив в России очень дорогие. И действительно, когда подросток идет со своей подругой, когда родители уехали, домой, он смотрит на презервативы и на бутылку шампанского "Надежда". И, разумеется, он покупает бутылку шампанского "Надежда", потому что даже в самом дешевом варианте это будет стоить то, что называется раз на раз. Ольга Арсланова: И надеяться на лучшее. Антон Красовский: Он вообще ни на что не надеется. Подросток вообще про это не думает. У него надежда на другое: что все-таки ему дадут. Но дело даже не в этом, а дело в том, как государство вообще стало относиться к вопросу контрацепции. И мы видим, что на самом деле даже в этой самой программе одним из основных профилактических направлений является пропаганда, условно говоря, традиционных ценностей и так называемой крепкой семьи. Там прямо профилактика – традиционные ценности. Баба только своя, мужик только свой, налево не ходить. Буквально там написано в этой программе. Про презервативы там ни слова. Потому что у нас официально считается, и, более того, я сам слышал собственными ушами, как какой-то замминистра здравоохранения, не хочу называть его фамилию, хотя скажу, что его фамилия Краевой, говорил, что мы же все взрослые люди и мы понимаем, что презервативы не защищают от ВИЧ. Хочется сказать, конечно, заместителю министра, что все-таки, заместитель министра, вы как-то прочтите научную литературу, не читайте только газету "Правда". Презервативы все-таки в 100% случаев защищают не только от вируса иммунодефицита, но также от других заболеваний, передающихся половым путем: от гепатита С, сифилиса, гонореи и так далее. Презерватив вообще – это очень хорошо. В России последнее время считается, что презерватив – это очень плохо. И мы видим, что происходит с рекламой презервативов на телевидении, как количество сократилось. Считалось, что презервативное лобби вообще двигает тему ВИЧ. Такая у нас тема была. И в Москве она очень популярна. Об этом говорят, что… Ольга Арсланова: Подождите, о контрацепции ничего нет. Антон Красовский: Контрацепция разная бывает. Мы сейчас речь ведем конкретно о презервативах. Ольга Арсланова: Мы говорим о презервативах. То есть о них практически ничего нет. О том, что делать с наркоманами, с этой группой, тоже ничего нет. А что ж тогда там есть? Там есть декларативные такие пожелания увеличить количество лечений, например, на 30% до 2020 года. Но самое смешное, что эти 7 страниц писались год. Более того, премьер-министр 23 октября прошлого года говорит министру здравоохранения Скворцовой, он говорит: "Даю вам полгода". - "Полгода мало. Год дайте". И вот за год они написали эти 7 страниц текста, которые я из головы могу написать за 1.5 часа. Год все профильное министерство вместе с комитетами писали вот эту хрень, а теперь еще на расписку этой самой программы, то есть на программу реализации программы они взяли еще 4 года. Антон Алфимов: Она в 2020 году уже должна кончиться. Антон Красовский: Нет. Там до 2030 года. Но до 2020 года они должны написать программу реализации. Но вообще это выглядит очень смешно. Антон Алфимов: А исполнителем кто назначен? Антон Красовский: Министерство здравоохранения, разумеется. Антон Алфимов: Чудесно. Еще звонок. Здравствуйте, Валентин. Московская область. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Рад, что попал на эту программу совершенно случайно. Я полностью присоединяюсь к уважаемому собеседнику. Много интересного. Он очень конкретно разговаривает. Но перед вопросом такая небольшая ремарочка, чисто о наболевшем. В основном люди в России умирают не от СПИДа, люди умирают от оппортунистических заболеваний. И с этим вообще проблемы очень большие. Особенно это касается так называемой целой серии препаратов-иммуноглобулинов, без которых людям просто с крайними стадиями ВИЧ просто не выжить практически никак. А с этим вообще большие проблемы. Но теперь, собственно, сам вопрос. В Московской области, в России огромное количество времени уходит на снабжение необходимым лекарственным обеспечением для людей. Вспомните, какая была катастрофическая ситуация по всей стране в прошлом году. Это же ужас. Задержки были от нескольких, допустим, недель до полугода. Хотя каждый препарат нужно принимать буквально по часам. То есть ежедневный прием. Люди вынуждены были покупать за свои деньги, если такие средства у людей были. Как справочная информация (мой собеседник, конечно, знает об этом больше), препараты недешевые, мягко говоря. А когда начались задержки, цена их выросла в разы. Подчеркиваю, в разы. И все было шито-крыто, всех кормили в областных центрах, в том числе федеральном, завтраками. Вот будут, вот договор подписан, вот идет реформа здравоохранения, вот бюджетирование переходит из региональной формы в федеральную опять. И вся эта фигня, извините, продолжалась очень долго. Ольга Арсланова: Валентин, давайте вопрос уже. К сожалению, мало времени у нас. Зритель: Вопрос такой. Существуют ли какие-то внегосударственные фонды, которые могут помочь в обеспечении лекарственными препаратами. Спасибо. Извините ради бога. Антон Алфимов: Спасибо. Антон Красовский: Хороший вопрос действительно задает ваш зритель. Государство в Российской Федерации взяло на себя ответственность обеспечить всех нуждающихся лекарствами от ВИЧ. Это обязанность государства. В этом смысле государство пошло на некую конфронтацию с международными организациями в том числе, которые предоставляют лечение больным с ВИЧ. Государство перестало торговаться по цене, государство перестало приглашать действительно большие мировые фонды. Государство фактически прекратило свои отношения с глобальным фондом, который обеспечивает такую борьбу с ВИЧ по всему миру. Ольга Арсланова: Это потому что это иностранный агент? Антон Красовский: Нет. Глобальный фонд такой глобальный, что он не может быть иностранным агентом. Там и Россия является частью этого глобального фонда. Просто Россия в последнее время и ООН воспринимает как иностранного агента, хотя является сама не просто частью ООН, а даже учредителем этого самого ООН. Но здесь понимаете, в чем проблема? Действительно правильно человек говорит. Были огромные перебои летом. Это было связано и с тем, что были полностью провалены закупки по всей стране, была провалена вообще система контрактов по всей стране. И это связано также с тем, что действительно в стране началась серьезная эпидемия. Это когда люди перестали предсказывать на самом деле, сколько к ним людей придет завтра. Понимаете, если раньше можно было сказать: "У нас в этом году было 10 тысяч человек на лечении, а в следующем году мы возьмем 11". И мы закупаем 11 тысяч комплектов чего-нибудь там. А получилось так, что у тебя было 10 тысяч человек на лечении, а стало, например, 14 тысяч на лечении. И ты никак не можешь меньше. И у тебя действительно не хватает таблеток. И это произошло в нескольких регионах этой страны. Во многих регионах эти проблемы не решились. В каких-то регионах проблему стараются решать власти. Например, была чудовищная ситуация в Подмосковье. Подмосковные власти попытались эту проблему решить, добавили много денег действительно местному подмосковному СПИД-центру. И подмосковный СПИД-центр начнет сейчас действительно по-серьезному лечить больше людей, чем он лечил, и лечить качественнее, чем он лечил. Я отвечаю, что качественнее, чем большинство центров СПИДа в России. Антон Алфимов: А ваша программа лечения сильно отличается от того, что предлагает государство? Антон Красовский: Наша программа? Антон Алфимов: Да. Антон Красовский: В смысле какая наша программа лечения? Антон Алфимов: СПИД-центра. Антон Красовский: СПИД-центр является благотворительным фондом. Это не медицинская организация, мы никого ничем не лечим. Антон Алфимов: Вы же обеспечиваете препаратами? Антон Красовский: Нет, мы, конечно, не обеспечиваем препаратами. Я ровно об этом и говорю, что государство само обеспечивает людей препаратами. А общественные организации никого ничем не обеспечивают, потому что государство не дает ничем обеспечивать, потому что, условно говоря, если у вас есть препараты, значит у вас должна быть лицензия на хранение и торговлю, например, или на распространение медикаментов. У вас этой лицензии нет, вы не являетесь аптечной сетью. Более того, большие мировые фонды, которые обеспечивают каких-то людей в странных странах типа России препаратами, они как раз связаны с базовой сетью аптек. Например… Health Foundation, такой большой мировой фонд – он построен на большой сети аптек. Именно потому что нужна лицензия… Антон Алфимов: Все, понятно. Вы сами сказали это слово – эпидемия. Как вы думаете, принятие этой стратегии – это какая-то плановая история, или на государственном уровне чиновники признали, что эпидемия началась? Антон Красовский: Во-первых, если вы прочтете эту стратегию, вы увидите, что там нет слова "эпидемия". Государство не признает эпидемии. Государство говорит, что у нас сложная эпидемическая ситуация, которая полностью находится под контролем министерства здравоохранения. Но при этом никакой эпидемии у нас нет. И, может быть, когда-нибудь, если мы сейчас все не соберемся здесь, красивые люди министерства здравоохранения на улице Неглинка, то эпидемия у нас начнется. Государство всячески занижает эти цифры. Поэтому сейчас в этой стратегии 870 000 всего, а не 870 000 живых. Потому что если бы был миллион, уже пришлось бы что-то говорить по поводу эпидемии. Государство считает, более того, у нас есть абсолютное убеждение, что есть такое распоряжение, исходящее не из правительства, а выше, эту эпидемию не признавать, потому что считается, что эпидемию СПИДа в России, эпидемию ВИЧ в России используют западные информационные агентства и разведки в борьбе против России. Это как бы такой идеологический напор, идеологическая война против России, которая идет, в частности, по теме эпидемии ВИЧ. Ольга Арсланова: Но была же информация о том, что у нас прирост ВИЧ-инфицированных сейчас самый быстрый в мире. Это действительно так? Антон Красовский: Не совсем так. У нас действительно сейчас самый быстрый прирост… в России и в Украине. У нас действительно сейчас относительный процент населения, самый быстрый прирост в нашем регионе. И у нас сейчас самый быстрый прирост среди белых стран. Потому что все-таки африканские страны – там удалось, с одной стороны, сдержать эпидемию, туда идут масштабные вливания, в том числе и денежные, международных фондов. И лекарственные. И там совершенно другая цена на таблетки. Вот человек правильно сказал про таблетки, которые выросли в цене. Они не в разы, конечно, выросли в местных аптеках, но они подросли в цене. И, условно говоря, у нас среднегодовой комплект плохой. Всех всяким дерьмом кормят. Например, среднегодовой комплект у нас стоит что-то в районе 1000 долларов. А вот, например, среднегодовой комплект в Анголе хороших препаратов, которых у нас почти нет, стоит 57 долларов. 57 и 1000, да? Но, тем не менее, все-таки нельзя говорить, что в России прямо хуже всех. В России прямо все очень плохо. Но не хуже всех. Все-таки мы не Ботсвана. Все-таки у нас не четверть населения живет с ВИЧ. Все-таки мы не Ангола. Не каждая 12-летняя девочка стремится стать женщиной, потому что этот заложено в традициях нашего народа. У нас есть все-таки надежда, что эту эпидемию можно взять под контроль, если какие-то нормальные люди будут этим заниматься, будут признавать эту эпидемию, будут признавать то, что, например, наркомания не является преступлением, а является заболеванием, и будут работать нормально с некоммерческими организациями, которые хотят эту эпидемию побороть. Антон Алфимов: Еще один звонок. Елена, город Новокузнецк. Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. У меня такой вопрос. У меня сын – бывший наркозависимый. Он стоял на учете в наркодиспансере, где проходил постоянные обследования. То есть ВИЧ ему не выставляли. Когда они с женой пошли на искусственное оплодотворение, ему выставили ВИЧ-инфекцию. Конечно, были все в шоке. Потом я обратилась в наркодиспансер. Они сказали, что мы зависим от Новокузнецка. ВИЧ выставил кемеровский центр. То есть им все равно, кто от кого зависит. А человека просто бросили вот так. Антон Алфимов: Что вы имеете в виду? Что значит зависит? Какое-то ограничение… Антон Красовский: Правильно я понимаю, что в Новокузнецке ему отказались ставить диагноз ВИЧ, чтобы не лечить. Правильно, да? И в итоге в Кемерово ему поставили в местном центре. Это очень распространенная такая в Восточной Сибири… Зритель: Прошло года два. Антон Красовский: Я думаю, даже больше. В итоге какие у него сейчас цифры? Зритель: Цифры такие, что он в туберкулезном диспансере. Антон Красовский: Понятно. То есть у него уже СПИД, у него уже там… Зритель: Нет, он ВИЧ. Антон Красовский: Если он в тубдиспансере, значит у него туберкулез на фоне ВИЧ. Правильно я понимаю? Зритель: Да. Ольга Арсланова: Объясните, пожалуйста, это зачем делается. Антон Красовский: Делается это затем, что денег нет, но мы держимся. Особенно это очень характерная история для Западной Сибири и начала Дальнего Востока. История, когда мы отказываемся ставить на учет и отказываемся признавать, что у человека ВИЧ, чтобы, не ставя его на учет, не давать ему терапию, и отправлять его бог знает куда умирать. Это не только там, это и в центральных больших городах (не буду называть этот город, хотя скажу, что это Москва) происходит. Да, это региональная история. Люди, врачи, центры отказываются ставить человеку диагноз и ставить его на учет, потому что следствием этого будет их обязанность этого человека лечить и это увеличит их статистику по ВИЧ-инфицированным. Ольга Арсланова: Что тогда этому человеку нужно делать? Антон Красовский: Здесь ужасная ситуация. Здесь совсем ужасная ситуация. Здесь не просто человека отказались ставить на учет, здесь ему не сказали о том, что у него ВИЧ. Ольга Арсланова: По сути врачи виновны в том, что… Антон Красовский: Врачи фактически отправили его умирать. И здесь на самом деле надо бы посмотреть случай. Надо попытаться найти, кстати, это случай. Возможно, надо там прямо засудить этот центр местный новокузнецкий, потому что они совсем обнаглели. Но в принципе что человеку? Идти и добиваться своих прав, идти и добиваться терапии. Государство обязано ему терапию предоставить по его желанию. Более того, если прямо отказывается, надо идти и судиться. И в итоге дадут. Проще дать, чем судиться. Антон Алфимов: Хорошо. Завершая нашу беседу, чего вы хотели бы увидеть, какое решение на государственном уровне? Стратегию приняли слишком обще. Антон Красовский: Еще раз говорю. Вопрос не в обще. Антон Алфимов: Ни о чем. Антон Красовский: Вопрос в том, что не ту стратегию приняли. В этом проблема этой стратегии. Что значит ни о чем? Ни о чем – если бы они написали "у нас есть ВИЧ, давайте с ним бороться". Антон Алфимов: По вашим словам, именно так и есть: "Мы запускаем сайт о духовных…". Антон Красовский: В этом и есть смысл. Они все-таки назвали направление, как мы будем бороться. Они не сказали "давайте будем бороться и поговорим об этом". Это было бы прекрасно. Они сказали: "Давайте будем бороться крепкой семьей и сайтом o-spide.ru. И будем не признавать заместительную терапию наркопотребителя, а будем просто признавать, что наркопотребителей вообще очень тяжело довести до врача. Вот, что в этой стратегии написано. Стратегия просто неверная. Это направление неверное. Мне бы хотелось видеть верное направление. Мне бы хотелось, чтобы министерство здравоохранения, министр Скворцова за последние полгода несколько раз выступала в ООН. Она прямо туда летает, как на работу. Она даже там кого-то спасала в самолете, как потом выяснилось. Мне хотелось бы, чтобы эти люди слышали, что им говорят, а международные организации слышали, что им говорят специалисты в этой болезни в мире. Потому что эти люди победили эпидемию. Потому что таблетки от СПИДа, от рака, от гепатита, да от чего угодно, я не знаю, любой антибиотик придуман не в России. Они придуманы там, потому что там люди понимают, как лечить. А здесь люди борются с этим пониманием вот этими своими духовными скрепами и приковыванием наркозависимого к батарее. Антон Алфимов: Как вам кажется… Вы говорите, что хотелось бы, чтобы слышали. Почему не слушают? Антон Красовский: Это вообще сейчас такая проблема России. Россия отказывается слушать тот мир, в котором что-то происходит. Люди, которые сидят в костюмах, которые сшиты в Италии, общаются в телефонах, которые придуманы в Соединенных Штатах, переписываются в e-mail’ах в интернете, который создан в Купертино, бесконечно рассказывают о том, что на самом деле все это придумано в России. Есть такая специальная тема. Здесь даже у соседнего здания памятник стоит человеку, который здесь якобы в России придумал телевидение. Зворыкин. Никто не говорит о том, что телевидение на самом деле все-таки придумано в Соединенных Штатах Америки человеком, который сбежал из этой страны, потому что здесь невозможно находиться. Антон Алфимов: Ну ладно. Зато радио… Антон Красовский: А что ж тут аккуратнее? Спросили – давайте я вам отвечу. Поэтому и не хотят слышать. Поэтому и не хотят слышать. Потому что они живут сейчас в таком странном мире, где они лучше всех. А это не так. Не лучше всех. И есть прямо научные доказательства, что прямо по всем пунктам хуже всех. Просто признать это довольно тошно сейчас. Но все равно признать придется… Антон Алфимов: Вернемся к нашей теме. Последний вопрос. В дальнейшей разработке этой стратегии вы и ваши коллеги будете принимать участие? Антон Красовский: Нас, во-первых, никто не звал в этой стратегии участвовать. Более того, они… Антон Алфимов: Вы говорили, что какие-то консультации были. Антон Красовский: Консультаций у меня нет с Минздравом, у меня с какими-то людьми личные мои, просто потому что я много людей знаю в этой стране и со многими людьми общаюсь и дружу. Дело не в этом. Дело в том, что у них было общественное обсуждение этой стратегии, оно было выложено в интернете. И то, что было в итоге подписано премьер-министром, очень сильно отличается от того, что было выложено в этом интернете и то, что проходило общественное обсуждение. То есть это значит, что все так называемые общественные обсуждения пошли коту под хвост. Они никому на самом деле не интересны. Там сидит какая-нибудь девочка в каком-нибудь отделе Минздрава, а рядом с ней бабка какая-то в этом отделе Минздрава. И вот они вдвоем пишут вот этот текст. А потом этот текст еще заверяют в каком-нибудь РИСИ, ИСИ и прочем каком-нибудь бессмысленном институте, где сидят старые кгбшники, которые эти все тексты переписывают потом и несут на подпись какому-нибудь президенту, главе администрации президента, министру или премьер-министру, а потом премьер-министр это подписывает, потому что принесли на подпись. Вот так это происходит. Антон Алфимов: Очень радужная картина. Спасибо. Антон Красовский был в студии Общественного телевидения России, директор фонда "СПИД-центр". Говорили мы сегодня о новой российской стратегии борьбы с распространением ВИЧ-инфекции. Она рассчитана до 2020 года. Премьер-министр Медведев утвердил эту стратегию. Спасибо.