Стрельба на Лубянке: теракт или безумная выходка?

Гости
Александр Михайлов
член Совета по внешней и оборонной политике
Александр Лучин
политолог, эксперт по безопасности

Ольга Арсланова: Мы продолжаем, и сейчас к главным событиям, к развитию главных событий. С самого утра в Москве люди несут цветы на Лубянку, где накануне вечером произошла стрельба, погиб сотрудник ФСБ, пятеро человек пострадали. Известно, что только один из раненых гражданский, уже возбуждено уголовное дело по статье «Посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов», и уже известно, что официально это происшествие не расценивается как теракт.

Петр Кузнецов: Убит и сам стрелявший. В ФСБ сообщили, что злоумышленник действовал в одиночку. Позже была установлена и его личность: им оказался 39-летний житель Московской области, некто Евгений Манюров.

Ольга Арсланова: Мужчина жил в Подольске, получил юридическое образование, работал по большей части в ЧОП, затем пробовал себя в качестве индивидуального предпринимателя. Известно уже, что правоохранители провели обыски в его квартире. Что именно это было? Какие были мотивы у стрелка? Как идет расследование? Будем выяснять прямо сейчас.

Петр Кузнецов: С нами сейчас на связи Александр Михайлов, это член Совета по внешней и оборонной политике. Александр Георгиевич, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Александр Михайлов: Здравствуйте, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Александр Георгиевич, как вы можете оценить действия спецслужб в этой ситуации? Известно, что пострадал только один гражданский, это центр Москвы, людное место. Как можно оценить действия?

Александр Михайлов: Ну, этот переулок не очень людный, но нехватка, самое главное, что действовали действительно профессионально и быстро среагировали на эту стрельбу. Но по большому счету мы на сегодняшний день так и не можем понять мотив этого человека, поэтому пока квалификации «терроризм» нет. Но, с другой стороны, в общем, это свидетельство о том, что декабрь какой-то у нас очень турбулентный вообще для органов безопасности, у нас все события самые тяжкие происходят в декабре: начало Чеченской кампании, и реформы, и гибель нашего сотрудника при освобождении шведского дипломата…

Петр Кузнецов: Ну да.

Александр Михайлов: …и вот вчера еще…

Петр Кузнецов: Александр Георгиевич, это понятно, но все на декабрь, конечно, списывать мы не можем.

Александр Михайлов: Нет-нет.

Петр Кузнецов: Я хотел уточнить. Вы сказали, что достаточно оперативно сработали, но вот по словам очевидцев стрельба длилась 10–15 минут. Возникает, собственно, вопрос, почему шквалистым огнем его сразу не убрали? Вы тем более сказали, что не особо людное это место.

Александр Михайлов: Ну, во-первых, начнем с того, что для того чтобы какие-то меры принимать, нужно понять вообще диспозицию, что происходит, где находится стрелок; более того, нужно подтянуть какие-то силы, даже если внутренние силы комендантского взвода, и то на это требуется некоторое время. Хотя я должен заметить, что если бы действовали быстро, то, соответственно, выдвинута была бы версия о том, что тут все было подготовлено, как говорится. Я считаю, что действовали так, как могли действовать, и тут, как говорится, не стреляйте пианиста.

Но, с другой стороны, я считаю, что вот самая большая загадка – это мотив этого человека, в общем-то, цели, которые он преследовал, потому что все очень латентно, исходя из его биографии невозможно сказать о причинах подобного рода поступка.

Петр Кузнецов: Александр Георгиевич, но можно с большой долей вероятности сказать, что гражданское население не было целью?

Александр Михайлов: Ну, трудно сказать, трудно сказать, потому что ведь дело в том, что что значит «гражданское население»? Там же люди не в форме ходят. Если бы в форме ходили люди, тогда другое дело, тогда, так сказать, люди, которые служат на Лубянке, ходят в гражданской одежде, естественно, тут очень сложно определить, кого он избирал в качестве своей цели.

Петр Кузнецов: Окей.

Ольга Арсланова: Александр Георгиевич, вы сказали о том, что мотивы неизвестны, квалифицировать как теракт мы пока не можем. А учитывая, что стрелок убит, его мотивы вряд ли мы действительно можем узнать, лично от него уже точно не узнаем. В каких случаях, при, может быть, каких обстоятельствах квалифицируется дело как теракт, а при каких нет? То есть какие должны быть для этого условия?

Александр Михайлов: Когда есть цель четко обозначенная. Вы напрасно сказали о том, что мы не можем узнать его цели. Дело в том, что на сегодняшний день вступил в действие «закон Яровой», мы можем сегодня анализировать многие, так сказать, остаточные «хвосты» и в Интернете…

Ольга Арсланова: Ага, понятно.

Александр Михайлов: …и в переговорах этого человека. Поэтому для следствия сегодня определенная база есть. Вопрос заключается в том, как его вычленить, определить и так далее.

Ольга Арсланова: Смотрите, вы сказали о том, что эти «хвосты» мы можем в том числе благодаря «пакету Яровой» выявить. Но насколько эффективно идет вообще такая оперативная работа с потенциальными преступниками, учитывая, что у стрелка было оформлено оружие, ну понятно, что он проходил официально стрелковые курсы, все это было легально, но тем не менее, получается, его особо никто не вел, не подозревал и вообще не обращал на него внимания, а он был опасен.

Петр Кузнецов: Я вот хотел дополнить, что все-таки есть информация, что источники, близкие к ФСБ, говорят, что спецслужбы были проинформированы о готовящейся атаке, но не знали, где она произойдет.

Ольга Арсланова: И кто…

Петр Кузнецов: То есть как будто бы, если учитывать эти данные, как будто бы это уже не может быть порыв одного человека, если они знали о готовящейся атаке.

Александр Михайлов: Вы знаете, мы можем предполагать умозрительно, что в любой момент может где-то что-то произойти, но это опять-таки не информация. Информация – это когда спецслужбы располагают сведениями, кто, где, когда, все остальное, как говорится, такой белый шум.

Ольга Арсланова: Но судя по тому, что развивались события, мы можем все-таки предположить, что не были готовы спецслужбы конкретно к этой атаке, судя по тому, как это все происходило.

Александр Михайлов: Ну, вы знаете, в принципе у нас для того, чтобы привести в действие специальные службы, нужно какое-то все-таки время, хотим мы того или нет, хотя бы открыть «оружейку», взять оружие, выдвинуться на угол атаки, разобраться, кто где стреляет, какими силами и так далее, и так далее. Для этого все-таки нужно небольшое время, тут нельзя так говорить, что прямо сразу раз! – и побежали стрелять на поражение. Для этого нужно… Все-таки есть какой-то такой временно́й лаг. Но в данном случае он был очень минимальным, я считаю, что сработали правильно.

Вопрос заключается только в том, что вот сегодня действительно очень важно понять мотивы, вот какие были у этого человека мотивы. Потому что вот опять-таки разговоры о том, информация о том, что кто-то уже готовился, в принципе могли знать, – ну это не информация, понимаете. Мы можем постоянно говорить, что по нашим данным есть террористы, намеренные осуществить какой-то террористический акт, правда, где, когда и какими силами, мы не знаем. А если они были осведомлены, то они в первую очередь должны были быть осведомлены о личности. Если личность неизвестна, соответственно, так сказать, искать кота в черной комнате практически невозможно.

В данной ситуации, я полагаю, он не находился в поле зрения, и вот сегодня те возможности, которые предоставлены законом по борьбе с терроризмом, дадут возможность проанализировать не только, так сказать, его мысли наглядно, но и его связи, это тоже очень важный момент.

Ольга Арсланова: Спасибо вам.

Александр Михайлов: Это в руках следствия.

Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Михайлов.

Петр Кузнецов: Мама уже его дает интервью, мы к нему обязательно вернемся.

А сейчас побеседуем с Александром Лучиным, это эксперт по безопасности. Александр Николаевич, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Александр Лучин: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, предыдущий эксперт, Александр Михайлов сказал, что сработали правильно, по его словам. Правильно ли сработали, учитывая, что есть погибший, тем более это сотрудник спецслужб?

Александр Лучин: Вы знаете, сложно сказать, правильно сработали или нет, потому что даже если принять все, любые беспрецедентные меры безопасности, поставить около каждого выхода из метро сотрудника полиции, то это не гарантирует того, что человек не сможет пострелять и убить нескольких человек, потому что он подъедет на машине, выйдет и все равно успеет сделать несколько выстрелов. Поэтому подготовиться к такого типа теракту совершенно невозможно.

Ольга Арсланова: Вы говорите, вы упомянули, слово «теракт» произнесли.

Александр Лучин: Конечно.

Ольга Арсланова: Вот если проанализировать с самого начала и до момента убийства стрелка все его действия, то, как он начал стрельбу в здании ФСБ, вышел на улицу, потом долго отстреливался. Все, что о нем сейчас известно, – то, что он учился стрелять, у него было оружие. Можно ли сделать по этой стратегии уже какой-то вывод? Это действия сумасшедшего человека, или это спланированный теракт? Что это? Как эксперт по безопасности вы как это можете оценить?

Александр Лучин: Ну, вы знаете, действия сумасшедшего человека всегда характеризуются каким-то хаотичным действием, то есть он не может свои действия планировать на долгосрочную перспективу. Тут человек спланировал, выехал из дома, заранее уже зная, что он будет стрелять, взял с собой боекомплект определенный, понимал, в какой обстановке ему действовать, оделся в соответствующую темную одежду, потому что понимал, что это будет вечером стрельба, то есть это уже заранее подготовлено. Сумасшедшим его тут назвать сложно, можно назвать только умалишенным, потому что человек, который идет убивать людей, у него уже не нормально с психикой. По подготовке можно также сказать, что он взял с собой взрывное устройство, гранаты, боекомплект, он понимал, что при первом выстреле ему придется занять засаду, и он эту засаду уже запланировал, уже знал, где будет, около каких колонн…

Ольга Арсланова: Но почему тогда это сейчас не квалифицируют как теракт? Просто боятся лишний раз такие громкие слова произносить?

Александр Лучин: Ну потому что недавно сказали, что предотвратили 39 терактов, а тут вот человек портит статистику. Но слово «теракт» опять же психологически достаточно пугает людей.

Петр Кузнецов: Ну да, это так же, как слово «взрыв» менять на слово «хлопок».

Александр Лучин: Да.

Петр Кузнецов: Скажите, вот непосредственно во время стрельбы известно, что Владимир Путин находился как раз на концерте, посвященном профессиональному празднику сотрудников ФСБ…

Александр Лучин: Недалеко.

Петр Кузнецов: И как-то сложно не обратить на это внимание. Это совпадение, или здесь все-таки может быть попытка дискредитации спецслужб, об этом тоже сейчас говорят в качестве одной из версий (их много, конечно)?

Александр Лучин: Ну конечно, подобрав такую дату, тем более зная, что в этот день усиление, потому что президент выступал перед общественностью в центре Москвы, плюс вот это поздравление сотрудников ФСБ. То есть понимая, что будет усиление, в центре определенные улицы будут перекрыты, тем не менее он идет в эту дату и начинает всю стрельбу. Конечно, это спланированная операция по дискредитации спецслужбы.

И надо смотреть, какие у него мотивы были. Если это были личные мотивы, а с учетом того, что он к спецслужбе имел косвенное отношение, в «Вымпеле» работал, которое было ассоциацией… спецподразделения, плюс он участвовал в ведомственных соревнованиях ФСБ в октябре месяце этого года, то есть он косвенно соприкасался с бывшими или действующими сотрудниками. И какие у него были мотивы, может быть, это какая-то личная месть кому-то была, может, кто-то что-то ему пообещал и не выполнил, потому что человек, я так понимаю, искал какое-то место в этой жизни, искал работу, может, он и стал по этой линии, как-то пытался устроиться, у него не получалось. Возможна месть.

Петр Кузнецов: Да.

Смотрите, мама, давайте так говорить, предполагаемая мама ликвидированного стрелка, на нее ссылается «Комсомольская правда», они с ней побеседовали – она говорит, что последние годы работал сразу в нескольких охранных фирмах, потом отовсюду уволился, в последнее время не работал, общался с какими-то, вот, внимание, цитата, «арабами по телефону; я ничего не понимала, о чем, ведь они говорили по-английски».

Ольга Арсланова: Но при этом с арабами.

Петр Кузнецов: Тут уже какая-то прослеживается попытка связать все произошедшее с проклятым ИГИЛ, запрещенной организацией в России.

Александр Лучин: Ну, вы знаете, тут я эту информацию тоже промониторил, посольство Арабских Эмиратов отказалось уже от того, что этот человек работал в посольстве, занимался охраной, безопасностью. Но то, что он мог по своим этническим каким-то признакам – отец у него все же, по-моему, из Средней Азии – вполне в этом кругу каком-то общаться, и в этом кругу достаточно большое количество поклонников, сторонников этой запрещенной организации. Вполне возможно, они его могли вербовать в эту организацию, притом зная, что он умеет стрелять, постоянно участвует в соревнованиях, он для них был вполне ценным объектом для вербовки.

Петр Кузнецов: В таком случае его должны были вести как-то по тем же телефонным переговорам.

Александр Лучин: Да, конечно, ведут, по этнической преступности, по террористам постоянно работают.

Петр Кузнецов: Но не довели.

Александр Лучин: Но походу он не высвечивался на переднем плане, как бы был где-то в тени. Работают обычно по главарям и по окружению главарей, он в это окружение, скорее всего, мог и не входить, если он был, опять же предположим, в этой сети, поэтому его не отрабатывали. И также он был вполне добропорядочным с точки зрения спецслужбы, потому что он участвовал в соревнованиях ведомственных, получал какие-то награды, то есть находился в поле их зрения, поэтому, скорее всего, не отрабатывался.

Ольга Арсланова: Спасибо за ваш комментарий. Александр Лучин, эксперт по безопасности, был в прямом эфире. Мы говорили о стрельбе в центре Москвы, которая произошла накануне, и продолжаем следить за развитием событий.

Эксперты считают, что база для следствия есть