Ольга Арсланова: В ближайшие полчаса поговорим о допинге. Дело в том, что на немецком телеканале ARD вышла очередная часть документального фильма о ситуации с допингом в нашей стране. Неоднократно мы об этом говорили, но очевидно, что появился какой-то интерес и у Германии, такое ощущение, что личный. Снять четыре серии о допинге в другой стране нужно действительно очень захотеть. Попробуем выяснить, что же происходит на самом деле. Действительно ли ситуация в российском спорте заслуживает всемирного внимания, или кому-то выгодно представить ситуацию в таком свете, чтобы наши спортсмены не были допущены к крупным соревнованиям. Ну, и главное, что изменится, если все-таки мы на эти соревнования попадем. Будем разбираться. Антон Алфимов: Да, разберем подробнее. Вот смотрите, в фильме представлено интервью с министром спорта Виталием Мутко. Ольга Арсланова: Он бежит? Антон Алфимов: Он не бежит. ARD считает, что главное ведомство покрывает ведущих спортсменов и не дает ход их делам по положительным допинг-пробам. Немецкие журналисты полагают, что слова министра о борьбе с допингом в России несколько расходятся с тем, что происходит на самом деле. Например, некоторые дисквалифицированные пожизненно тренеры по легкой атлетике продолжают работать. Это опять же утверждение немецких коллег. В ФРГ довольно сильная журналистика, вряд ли все эти истории просто выдуманы. Хотя и, так называемые, доказательства довольно сомнительны. Кто-то где-то что-то видел. Неважно. Другой вопрос: можно ли переносить отдельные случаи на всю систему государственного контроля? Сейчас кажется, что именно такого восприятия добиваются авторы, так называемого, документального фильма. Виталий Мутко, надо отдать ему должное, несмотря на все предыдущие серии, дал интервью немецким журналистам. После чего сказал, что выход нового фильма рассматривает как повышение внимания к российскому спорту. Представим одного из авторов фильма, это Хайо Зеппельт, журналист, который обнародовал информацию о допинговых проблемах одного известного испанского велогонщика. Обратил внимание на злоупотребление запрещенными веществами в Китае и Кении. То есть Россия не первая в этом списке, но так масштабно и в преддверии Олимпийских игр палки в колеса сборным Зеппельт еще не вставлял. На фоне международной политической обстановки сложно спорить, что Олимпийские игры не сильно далеки от политики. Все это вызывает много вопросов. Почему такое пристальное внимание к российским легкоатлетам? Я напомню: 4 серии про русский допинг! Почему сейчас? Насколько убедительны доказательства? Чем все это грозит нашим спортсменам? А главное, кто выиграет от того, что крупнейший спортивный турнир — Олимпийские игры — пройдет без таких видных игроков как наши? Вот эти вопросы мы обсудим с нашим экспертом. В студии Общественного Телевидения России Светлана Журова, депутат Госдумы, Олимпийская чемпионка. Здравствуйте, Светлана. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Светлана Журова: Добрый день. Антон Алфимов: Присаживайтесь. Расскажите, фильм удалось посмотреть? Светлана Журова: Нет, удалось посмотреть комментарии к фильму. Антон Алфимов: Аналитику, понятно. Светлана Журова: Конечно, просто не было возможности не по работе, никак. Антон Алфимов: Что нового? ВАДА знала, и давно, о нарушениях, но не реагировала Светлана Журова: Да нового-то ничего, наверное. В общем, мы же достаточно сложно реагируем на такие вещи. Имеется в виду сложно, потому что для россиянина нужны более неопровержимые доказательства. Да я думаю, что для самой ВАДА. Потому что в этой части фильма уже, в этой серии, мне кажется, для ВАДА тоже не самые лучшие времена, потому что некоторые люди начали высказывать мнение, что ВАДА знала, и давно уже, о нарушениях, но не реагировала. Знаете, ВАДА, я ее хочу сейчас… То есть если полгода назад мы все могли сказать: "Ах, да они политизированы! Да Боже! Да какие же они плохие!" Когда с мельдонием вся ситуация была. Но видите, они приняли достаточно взвешенное решение. Тот, кто использовал, и доза превышала все вразумительные пределы, они не прощены. А тот, у кого видно было, что следы, в общем, всем вернули все, всех-всех простили. Как и было, кстати, у ВАДА и до этого момента. Антон Алфимов: Маша Шарапова, которая зачем-то сама созналась. Светлана Журова: Ну, Маша Шарапова, во-первых, созналась. Содержание мельдония в Машиных пробах было не таким, как у других спортсменов. Ольга Арсланова: В общем-то, не сознаться было бы довольно странно. Возможно, Марию Шарапову мы еще увидим на Олимпийских играх  Светлана Журова: Было бы странно. И Маша в этом созналась. Она допустила ошибку, но она призналась, что она не знала. Она тоже абсолютно искренне, кстати, как и другие спортсмены делали до этого, и их прощали за это, за предыдущие достаточно серьезные нарушения, причем с более серьезными препаратами, когда они признавались, и их для первого раза, так как имя, так как человек нужный спорту и мировому спорту, ему как-то это все спускали с тормозов. Сейчас этого не сделали пока. Но я предполагаю, что апелляционная, может быть, комиссия, суд как-то расценит это по-другому. И возможно, Машу еще мы увидим на Олимпийских играх. Чего мне очень бы хотелось. Антон Алфимов: Вот в этом году? Светлана Журова: Да. Даже в этом году. Потому что спонсоры к ней все вернулись в ближайшее время. Это тоже хороший знак. Знаете, когда не бегут с корабля, а наоборот на корабль прибегают те, кто должен с него убегать, казалось бы. Поэтому это говорит как раз о том, что, может быть, и у Маши тоже все правильно закончится. Может, каким-то предупреждением. Антон Алфимов: От Маши Шараповой сложно убежать, да. Светлана Журова:  Так вот здесь вот в этом отношении, правда, очень тяжело сейчас нашим спортсменам. Вы очень хорошую подводку сделали к нашему разговору. Да я теперь боюсь даже сказать (видите, какие махинации можно сделать) слово "водка" теперь. Даже использовать алкоголь, оказывается, как допинг. И мне Саша Зубков говорил, что "интересно, как бы я боб, будучи штурманом, вел, если бы там был какой-то алкоголь?" Просто какое-то абсурдное для него, эта интересная интерпретация, как можно, оказывается, использовать допинг. Но иногда, мне кажется, что, чем неправдоподобнее ложь, тем в нее начнут больше верить. Особенно на Западе. Ольга Арсланова: Вопрос: зачем? Светлана Журова: И, понятно, что этот фильм создан для них. И создание вот такого имиджа… Антон Алфимов: Для них или для Всемирного антидопингового агентства? Светлана Журова: Вы знаете, Всемирное антидопинговое агентство о каких-то фактах, которые даже вот в такой форме: письмо, домысел, разговор, "а может быть", , "а хочу быть инкогнито", "а не хочу, чтобы мою фамилию называли", - их это не устраивает. Никакой даже суд такие вещи не устроят. Потому что сразу разлетятся вдребезги все доказательства, если они не подтверждены фактами. Ольга Арсланова: То есть это просто формирование общественного мнения и не более того. Светлана Журова: Да. И ВАДА никогда на это не пойдет. Она пойдет только тогда, если бы это у нее было видео или какие-то доказательства каких-то документов. Четко. Они давно… Антон Алфимов: Где Виталий Леонтьевич, снимая себя на камеру, признавался, что да… Светлана Журова: И вообще сам замешан, и тут же выдает какому-то спортсмену, да. Тогда, я понимаю, что ВАДА могла бы на это отреагировать. Даже если этот спортсмен снимался скрытой камерой. Но единственное, к чему ВАДА всегда относится серьезно, это положительная проба, которая была проанализирована, и доказано, что спортсмен использовал тот или иной препарат. Вот здесь никаких вариантов быть не может. Причем, как мы видим, с течением времени не является, как если тебя брали 8 лет назад (как мы сейчас видим, в Пекине), то твоя проба может и сейчас быть проверена, и ты можешь быть лишен медали. Или наоборот, ее получить, как, например, Вячеслав Екимов совсем недавно, не так давно получил медаль, потому что первого медалиста дисквалифицировали. И наш Вячеслав неожиданно становится олимпийским чемпионом через много-много лет после Олимпиады, на которой он был второй. Антон Алфимов: Ну, понимаете, с другой стороны, мы привыкли к тому, что отдельных спортсменов лишают, они  перемещаются по пьедесталу туда-сюда, но здесь речь идет о теоретическом исключении целой сборной. Светлана Журова: И теоретически оно пока, я надеюсь, невозможно, потому что это решение должен принять МОК. Антон Алфимов: А такое бывало вообще когда-нибудь? Светлана Журова: Нет, такого не было. Антон Алфимов: Никогда. Светлана Журова: Надо понимать, что даже когда были бойкоты. Ольга Арсланова: А на основании чего? Светлана Журова: Вот смотрите, МОК всегда был в этом смысле независимой организацией. И она может ориентироваться только на мнение общественной федерации. Если какая-то общественная федерация примет таковое решение, и ее уставом, ее правилами прописано… Как в тяжелой атлетике. Вы помните? Да, были случаи. Не всю страну, по-моему, болгар, тогда дисквалифицировали, а отдельный вид спорта. Потому что у них было прописано: "Если в год такое-то количество спортсменов были уличены в использовании допинга, в этой стране дисквалифицируется вся команда". И они это правило приняли заранее. И все спортсмены были об этом предупреждены, все организации были предупреждены, и все знали. Антон Алфимов: Это болгарская федерация сама? Светлана Журова: Да. И тогда они, насколько я помню, не поехали на Олимпиаду. Там были на грани еще несколько федераций, но не хватило какого-то количества людей, и они приехали. МОК сам никогда такого решения не примет. Потому что, во-первых, для него надо понимать. У них есть Олимпийская хартия, я всегда не перестаю это говорить, где написано: "Олимпийские игры — это соревнования спортсменов, а не стран". Поэтому они в первую очередь всегда оперируют к спортсменам. И заметьте, что даже когда был бойкот в Москве, например. Вот я сейчас не беру бойкот в Америку. Это был Советский Союз, когда императивно сказали не ехать, и они все не поехали. И они не имели права, понятно, в той политической ситуации это сделать. Они, во-первых, паспортов бы не имели. Просто банально. Ольга Арсланова: Но сейчас ситуация… Светлана Журова: Сейчас другая. Но тогда же приезжали спортсмены в нашу страну, которым страны запретили ехать, и которые в целом политики этих стран бойкотировали участие в Олимпийских играх в Москве. Но приезжали и выиграли медали. И эти медали при них. Кто-то помнит, где они выиграли это? За что было? Кто был? Где? Чего? Нет, у них просто есть золотая медаль. Никто и не вспоминает про эти факты бойкотов. Так вот у МОКа есть только одна возможность дисквалифицировать опять же не страну. Вот понимаете, они будут выступать, эта страна под белым флагом, если государственное влияние было оказано на национальный олимпийский комитет. Например, нечестно были проведены выборы президента федерации национального олимпийского комитета, или какие-то манипуляции на государственном уровне кто-то делал в олимпийском комитете. Вот в этом случае страну лишают права участвовать под своим флагом, но спортсмены туда все равно приедут. Так было с Индией на Олимпиаде в Сочи. Они первую неделю выступали не под своим флагом. Антон Алфимов: А под чьим? Светлана Журова: Под никаким. Под флагом Олимпийского комитета. Ольга Арсланова: Независимые спортсмены. Антон Алфимов: Вольные. Ольга Арсланова: Да, вольные стрелки. Светлана Журова: Я больше скажу, они когда приехали в Олимпийскую деревню, мы единственной стране, которой не делали презентацию приветствия, это была Индия. Но потом, когда в итоге было проведено дополнительное заседание (потому что все члены МОК приезжают на Олимпийские игры), они приняли решение, что Индия справилась, что все свои внутренние процессы они завершили, и можно вернуть флаг. И мы посреди Олимпиады в моей Олимпийской деревне приветствовали команду Индии, которая приветствовалась уже как страна, а не как спортсмены, которые на открытии Олимпийских игр шли под белым олимпийским флагом. Ольга Арсланова: С Олимпийскими играми, со спортсменами примерно понятно. А насколько сильный удар лично по Мутко? Светлана Журова: Слушайте, начали заговор уже говорить про Мутко. Ольга Арсланова: Ну, он же один из главных героев. Светлана Журова: Я не думаю, что это заговор личный. Это не заговор лично против Мутко. Ольга Арсланова: Нет-нет, понятно. Но какие могут быть последствия для него? Светлана Журова: В данный момент времени нет доказательств, что это Мутко, во-первых, делал лично на государственном уровне, да еще и систему целую выстроил. Вот этого же нет. Ему же это предъявляют. Можно ему отчасти предъявить. Но ему ли это? Или правоохранительным органам тогда, которые допускали, как мы видим теперь из этих всех сюжетов, какие-то моменты, когда лично какой-то спортсмен лично с каким-то человеком из лаборатории договаривался. И, возможно, договаривался, наверное, за деньги или еще как-то. Вот это министр или кто-то может контролировать? Антон Алфимов: Просто странно было бы, если бы он договаривался через министра. Светлана Журова: Вот это я и хотела сказать. Это системой не сделать, потому что тогда в ней слишком много риска, чтобы случилось то, что сейчас происходит. Потому что если бы действительно так было, фильмы бы были совсем другие. Что вы считаете, что спецслужбы какой-нибудь страны давно бы уже не смогли это все разоблачить? Да с удовольствием бы это сделали. Антон Алфимов: Зачем? Ольга Арсланова: Просто, может быть, иностранцы не могут понять, как министр может быть не в курсе таких проблем. Светлана Журова: При нашей огромной стране, конечно, не может. Ольга Арсланова: Ну, в целом не в курсе того, что происходит в подведомственной отрасли. Светлана Журова: Конечно, он может быть не в курсе. А это не его подведомственная отчасти отрасль допинга. Потому что та же РУСАДА — это подведомственная организация ВАДА, и они должны были реагировать. Почему у них есть информаторы? Почему у них есть слепые пробы? Вы знаете, да? Есть такая процедура — слепая проба — когда специально в лабораторию подсовывается уже своими какими-то путями проба, в которой, например, есть допинг. Лаборатория делает анализ и говорит: "Нет, она нормальная". Он говорит: "Как нормальная? Подождите. Мы-то знаем, что она была заряжена специально". И это косвенно доказывает, что в этой лаборатории не все в порядке. Вот такие вещи тоже имели место быть, это нормальный внутренний контроль, внутренние проверки в лабораториях. Это делает та же ВАДА. Они должна это делать, ей тоже как-то нужно быть уверенной, что той или иной стране она дает все документы разрешительные на ведение деятельности такой важной, как допинг. И у них тоже должно было быть доверие. Поэтому, видите, они тоже ведь не ориентировались на разговоры, на информаторов, которые якобы что-то им сигнализировали всячески. Им нужны были абсолютно достоверные доказательства. И у них их, видимо, не было достаточно. Да, они сделали независимую комиссию, которая отчасти опосредованно какие-то доказательства сделала. Но при этом ВАДА в итоге сделала рекомендации, которые были нормальные, рабочие. Как и должно быть в органе, который этим занимается. Антон Алфимов: Вы имеете в виду, эту дорожную карту? Светлана Журова: Дорожная карта, которую мы выполнили. Кто-то об этом говорит? Нет. Продолжают снимать фильмы. Ведь никто же не снял фильмы о том, что "а Россия, смотрите, сделала вот это, уволила того, сняла того, поставила этих, уже там работают иностранцы" и так далее. Но никто же не снимет об этом фильм. Вы знаете, у меня один пример. Просто почему-то этих спортсменов никто не спросил. Мне очень хочется, чтобы их кто-то спросил, наверное, в итоге. Особенно иностранные СМИ. Это два спортсмена: Виктор Ан и Вик Вайлд, которые являются натурализованными спортсменами, принесшими нашей стране 5 медалей на Олимпиаде в Сочи. То есть из 13-ти, которые были, их — 5. То есть их сейчас накачали чем-то, чтобы они не говорили? Их убивали, им пригрозили, что никогда не выпустят? Что им надо было сказать вот этой системе, как якобы она существующая, чтобы они молчали? Что сказали Пихлеру, тренеру, и еще другим тренерам? У нас, например, тренер француз в федерации шорт-трека, конькобежный тренер у нас голландец. Вот можно нам сказать, с ними что делали? Их пытали или что? Они не видели системы, они мимо проходили? Ольга Арсланова: Их не коснулось. Светлана Журова: То есть одному спортсмену давали, другому не давали, и они не видели? Вот где сбой-то? Где тогда этот государственный масштаб? И друг с другом спортсмены не делились, да? И так далее. Легкая атлетика как отдельный вид спорта показала по всему миру системные ошибки, которые кроются и в Международной федерации в том числе. Вот с ними и надо разбираться   Вы знаете, наверное, отдельно выделенный вид спорта, как легкая атлетика, показал по всему миру системные ошибки, которые кроются и в Международной федерации в том числе. Вот с ними и надо разбираться. И они, я думаю, что… надеюсь по крайней мере, этим займутся и серьезно к этому отнесутся. Потому что скандалы в легкой атлетике, как были, так есть, так и продолжаются. И целыми финалами, как в 1988-м году, снимаются спортсмены с Олимпийских игр. За допинг. Антон Алфимов: Как вам кажется, на сегодняшний день нашей стране, лично господину Мутко удалось договориться с ВАДА? Светлана Журова: Мне кажется, что у ВАДА как раз претензий к Мутко, ну, не то, что нет, но по крайней мере в том рабочем режиме, который у них есть и должен быть у общественной организации с государством какой-то страны, очень плодотворный, очень понятный. "Вот вам, пожалуйста, закон. Вам надо вот это? Пожалуйста, вот это". Абсолютный конструктив, никакой политизации, надо понимать. И, даже если мы поначалу думали, что это процесс очень жестко политический и ту же ВАДА в это вовлекли, или тот же МОК, то в любом случае я отчасти вижу доказательства обратного. И мы стараемся… "А! Что ж вы раньше говорили, что это политика, теперь вы поаккуратнее стали в своих оценках". Да, я считаю, что мы стали поаккуратнее, потому что партнеры, а я сейчас так их называю, доказывают, действительно, что это не так. Даже с этой ситуацией с мельдонием. Разобрались объективно. Да, не сразу. Но мы сразу заговор всемирный, конечно, придумали. Но мы не можем по-другому, потому что журналисты нас подогрели. Нас всех подогрели журналисты, не только русские. Антон Алфимов: Это наша работа. Светлана Журова: Но и иностранные, для того чтобы мы начали так думать, чтобы мы вовлеклись в этот круговорот вот этих совершенно человеческих историй, судеб, событий. И нас закрутили. Ольга Арсланова: Но согласитесь, действительно обидно. Светлана Журова: Да, конечно. Нас закрутили да еще как закрутили. Мы все поддались на эту провокацию. Но самое обидное, мне не хотелось бы, чтобы это было провокацией. А провокация может заключаться в чем? А вот родитель сейчас сидит, смотрит вот это все и говорит: "А слушайте, а зачем мне ребенка в спорт отдавать? Его там ждет вот такая судьба". Ольга Арсланова: Как минимум, мельдоний. Светлана Журова: "Вы говорите здоровье, национальная идея, здоровье нации. Так вон там что творится!" Вот знаете, мне не хочется, чтобы нас этими событиями… И не этой ли целью отчасти являются эти фильмы: показать нашей широкой общественности, что "ваша национальная идея — пшик! Что ваши занятия спортом ничего не стоят". Антон Алфимов: Ну, я думаю, в нашей стране фильмы телеканала ARD смотрят крайне редко. Пусть даже про нас. Светлана Журова: Но все мы смотрим, как и я, комментарии к ним. Антон Алфимов: Да. Светлана Журова: Поэтому вот этот момент: мы не читали, не смотрели, но мнение свое имеем. Поэтому, к сожалению, у нас мнение тоже есть. И я думаю, что сейчас кто только не знает, что такое мельдоний. И у каждого свое мнение на этот счет. Я хочу сказать, мне иногда даже кажется, что вот эта вся ситуация, особенно закрученная тем же господином Родченковым, напоминала мне, что он понимал, что надо что-нибудь такое придумать, чтоб реально не одну-две пробы подменили, к примеру, а сто уже сразу выплыло. То есть чтобы масштабности придать. То ли он над ними реально смеется отчасти, что они верят в это все. Показывая где-то даже немножко глупость, да, неужели можно в такое поверить. Я уже начала даже так думать. Другой момент, троллинг (сейчас такое слово) происходит. Вот в Интернете эти процессы, кто общается в соцсетях, он видит, что отчасти этот характер имеет и здесь. Мы все поддались на этот троллинг. Я сама иногда в сетях поддаюсь на него, начинаю реагировать, и понимаю, как… Вот вы говорите, фильм, который, возможно, другой бы канал никогда не показал, потому что, действительно, доказательств чего-то там нет. Но, когда его так раскрутили, он вдруг приобретает какую-то невероятную значимость. И человек понимает: "О! Так надо еще снять фильм! Да еще. И десять фильмов". Смотрите, как пошло-то хорошо. Ольга Арсланова: А как мы должны реагировать? У нас зрители спрашивают: "Нужно ли нам оправдываться? Ведь если наша сборная поедет в Рио, вы представляете, как ее будет воспринимать мировая общественность?" Вообще, что нам теперь делать? Светлана Журова: Вы знаете, мне кажется, я то, что вижу, даже смотрите, спортсмены замерли. Поначалу я помню, как очень многие дали не очень лицеприятные комментарии по поводу того же мельдония. Ну, понятно, что это манипуляция прессы: подойти быстро к спортсмену, как только все горячо, он еще не разобрался, знать не знает. "Вот все, Шарапову дисквалифицировали, этого дисквалифицировали. Ну-ка быстро скажи, что ты думаешь по этому поводу?" Он: "Да как так можно!" А он не знает даже процесса, ничего. А потом, возможно, все, кто там комментировал про Марию, про всех остальных спортсменов… Голландцы комментировали про нашего Кулижникова и нехорошие какие-то вещи говорили. Кто поумней, просто чуть-чуть помолчал, особенно спортсмены. Они понимали: "Давайте сначала разберемся до конца. А потом начнем оголтело ярлыки вешать на того или иного спортсмена". Но кто-то уже все, уже и не отступить никак. Вот понимаете, эта вся ситуация заходит в тупик. И на Олимпиаде уже будет тяжело объяснять тем спортсменам, которые наговорили себе уже на смертный приговор. Просто уже общения никогда другого не может быть. Никто ж не сказал при этом про Елену Исинбаеву что-то плохое. Но она тоже в этой Федерации легкой атлетики. Потому что она не доказывала обратное, что какой-то допинг есть и так далее. Видите, а на ней тоже этот след теперь будет. Ольга Арсланова: Так просто, может быть, есть тогда смысл подать в суд за клевету и разбираться уже в правовом поле? Светлана Журова: А клевета в том, что может быть в фильме? Они же тоже хитро это делают. Вы же заметьте, они достаточно хитро формулируют. Ольга Арсланова: "Не исключено, что", да? Светлана Журова: Да. Знаете, мне очень нравилась эта гениальная фраза - "в России принято это", "чаще всего так бывает", "такие традиции", "именно так это происходит". Как слово "курс". Я помню, когда была одна из серий, там звучало слово "курс". И оно было воспринято так: "в России имеется практика, что когда говорят слово "курс", это курс анаболических стероидов". Знаете, у нас слово "курс", начиная от путешествия корабля, который идет каким-то курсом, заканчивая витаминами и массажем, курсом массажа. Поэтому в этом отношении даже запись, где спортсменка говорит "курс", а потом обрезается, а дальше закадровый голос: "Это скорее всего курс анаболиков. Она именно это имела в виду". Антон Алфимов: Тем не менее, разбирательство будет? Решение окончательное еще не принято. Светлана Журова: Решение не принято. Оно будет 17 числа. И, я думаю, мы будем свидетелями некоего решения. Возможно, после этого решения, кстати, если оно будет принято не в нашу пользу и наша команда не поедет, не вся команда, а команда легкой атлетики, надо это понимать, то, возможно, им тогда надо будет тоже объяснять свои действия и вводить какие-то правила по поводу того, сколько спортсменов за какой период дисквалифицировано. Потому что просто так тогда получается, что если два спортсмена из какой-то страны были дисквалифицированы и дальше это все домыслы, любую страну можно по угоде кого-то, даже Международной федерации, дисквалифицировать в любой момент. За любой проступок. За вообще любой проступок. За все, что угодно. У спортсменов вообще не появляется никакой гарантии в том, что они столько времени занимаются, готовятся и их могут за не их же грехи наказать. Антон Алфимов: Вы говорите, что сейчас идет конструктивный диалог между Россией и антидопинговым агентством. Понятно, что можно делать какие-то прогнозы. Как вам кажется, каким будет это решение все же? Я практически уверена, что наша команда поедет на Олимпиаду. Но фон, который был создан, очень неприятный Светлана Журова: Окончательно я практически уверена, что наша команда поедет. Но фон, который был создан, очень неприятный. Я здесь соглашусь абсолютно с вами, что спортсменам будет очень непросто. Тем более, видите, если раньше это было бы лет 15 даже назад, любой тренер мог отобрать все телефоны, компьютеры, выключить телевизор и сказать спортсмену: "Сиди, готовься, никуда не смотри". При этом ты занимаешься стрельбой из лука. И тебе должно быть по барабану, где что там происходит в федерации легкой атлетики. Ты вообще никогда в жизни в этой федерации, никаких допингов не было. И допинг тебе не нужен. Может, только если для смелости что-нибудь. Это запрещено. Алкоголь, я думаю, у них тоже нельзя. И им каково? Они же тоже находятся в этой информационной турбулентности, которая их закрутила уже со всеми нашими спортсменами. И здесь хотелось бы, наверное, призвать, что мы должны обсудить, конечно, это все прекратить и больше, возможно, прекратить о тех шагах, которые делает Россия навстречу антидопинговому агентству, дабы решить все эти вопросы, дабы избавиться от этой… Я считаю элементом коррупции, которая присутствует в нашем обществе. Мы это признаем и не говорим, что ее нет. Она есть бытовая, она есть разная. Это тоже элемент коррупции в данной среде. Но это не государственная политика. Вот это большая разница. Это желание отдельных людей одних – заработать, а других – обмануть всех остальных и сделать что-то нечестно. Как на дороге, когда ты нарушаешь (я не нарушаю, стараюсь все-таки этого не делать) правила дорожного движения и есть или нет сговор с сотрудником, который тебя остановил за нарушение. Но хотелось бы повесить камеру, где неопровержимые доказательства и никакого этого процесса, личного общения даже с этим сотрудником нет. У тебя есть фотография, ты пошел платить. Все. Теперь все нарушения чаще всего… Все сразу начали оплачивать. Да, извините, пожалуйста, да, тут пересек, тут на красный свет, тут еще что-то. Как попробовать это сделать в спорте? Как это попробовать делать в жизни и в других организациях? Да, каждый, наверное, хочет минимализировать эти риски и сделать эту систему более прозрачной, более контролируемой и более доказательной, где тебе не надо будет оправдываться в том, что ты не делал, особенно если ты честный. В этой машине за рулем ехал один водитель. Но в машине еще сидело 5 человек. И даже если они при этом были выпившие, а водитель, например, нет, или наоборот, они были трезвые, а водитель – пьяный, то они же не виноваты, что они были трезвые, а водитель пьяный, или он проехал на красный свет. А накажут всех в этой машине. Антон Алфимов: Да. Я как раз хотел сказать, что нервы наверняка потрепят. Пристальное внимание наверняка к нашим спортсменам будет, и их будут гонять на эти допинг-пробы через одного. Светлана Журова: Да, скорее всего, будут. Но вообще на Олимпиаде каждому спортсмену надо быть к этому готовым. И там есть нормы, стандарты, по которым работает ВАДА. И помимо того, что соревнования обычные, могут спортсмена взять, и еще несколько раз. Причем, я больше скажу, как относиться к ВАДА в этом смысле. Я видела много случаев, кстати, не только по отношению к россиянам, в своем виде спорта. Когда если какой-то спортсмен вдруг неожиданно по каким-то причинам попадал на контроль, например, пробу сделали, а там не то, что доказывает допинг, но какие-то косвенные моменты что-то как-то не нравятся. И надо понять, это были показания терапевтические, просто он заболел и чем-то лечился, или, например, это генетическая вещь, или он там действительно заболел, или еще что-то. Если потом начнутся эти подтверждения, да, будут расследования, будет понимание. И, кстати, я хочу сказать, что достаточно часто делали замечания. И надо было это устранить, и надо было доказать, объяснить. Поэтому в этом отношении тогда такого спортсмена даже на Олимпиаде будут брать чаще. Это надо понимать. Антон Алфимов: Наверное, последний вопрос. Вы упомянули тут лучников. Есть ли какие-то спортсмены, у которых допинг-пробы вообще не берут? Кроме шахматистов. Светлана Журова: Нет такого вообще в принципе. Но есть виды спорта, которые берут, и, в общем, каждый раз остаются с отрицательными пробами. Причем, как говорят в этом случае, отрицание – это хорошо, а положительное – это плохо. В допинге это все наоборот. Конечно, я думаю, что в ряде видов спорта, где допинговых скандалов не было или было на уровне глупости, когда даже мы не знаем об этом, на каком-то юниорском спорте… Вот это, кстати, для ВАДА, когда специалисты сюда приезжали, для них это был очень серьезный сигнал, очень плохой сигнал по всему миру, по всем странам. Это марихуана. Молодые спортсмены зачастую не знают, что марихуана введена в допинг, и, грубо говоря, покурив ее с товарищами, выясняется, что через некоторое время его дисквалифицируют на какое-то количество времени. У юниорского спорта эта проблема по всему миру присутствует из-за незнания. Это было особенно на первом этапе, когда марихуану ввели. Там много. Не только марихуана. В общем, как-то они тоже озабочены этим, потому что это обычно бывает на уровне молодежного спорта, к сожалению. Антон Алфимов: Спасибо. Наше время вышло. В студии Общественного телевидения России была Светлана Журова, депутат Госдумы, олимпийская чемпионка. Спасибо.