Ольга Арсланова: Ну что ж, сейчас переходим к нашим темам. Время тушить свет и выключать телевизор, потому что электричество в России рекордно подорожало, цены сейчас максимальные за последние 5 лет, это посчитали экономисты. Энергия подорожала, по их данным, на фоне снижения спроса, максимального за 10 лет, и свою роль сыграли также нерыночные надбавки, в их число входит строительство нескольких электростанций в нашей стране. Александр Денисов: Да, звучит все это тревожно. Минэнерго весь день успокаивал сегодня, мол, на розничных ценах подорожание не отразится, рядовых потребителей не коснется, только оптовых. Хотя как в это поверишь: если подняли на оптовом рынке, то на ком отыграются в итоге? Сомнения либо развеем, либо укрепим в беседе с экспертами. Ольга Арсланова: И вместе с вами, потому что интересно, как у вас обстоят дела с электричеством, дорогое ли оно конкретно в вашем регионе, в вашем городе, в вашем населенном пункте. Вынуждены ли лично вы экономить на электроэнергии? Позвоните, пожалуйста, в прямой эфир и расскажите. Александр Денисов: Да. И у нас на связи наш первый собеседник – это Сергей Роженко, замдиректора практики по работе с компаниями сектора энергетики и коммунального хозяйства KPMG в России и СНГ. Сергей Витальевич, добрый вечер. Ольга Арсланова: Здравствуйте, здравствуйте. Александр Денисов: Сергей, сразу вопрос. Вот Минэнерго успокаивает, а, честно говоря, я не успокаиваюсь, потому что в России мы вполне овладели наукой, так сказать, вымещать зло на ближнем и перекладывать все издержки на полку с продуктами, дальше с услугами и так далее. Хорошо, для оптовиков подняли, что следующим шагом сделают они? – конечно же, каким-то образом засунут эти свои издержки в товары и услуги. Сергей Роженко: Добрый вечер, коллеги. Ну, как-то поспешу, наверное, с одной стороны, успокоить, с другой стороны, наверное, подтвердить ваши опасения. Действительно, в чем право Минэнерго, это в том, что тарифы конечные для населения и тарифы для бизнеса в Российской Федерации живут несколько каждая своей жизнью. Если, значит, в части прямых тарифов для населения и стоимость производства, и стоимость передачи электроэнергии регулируются на уровне действительно тарифообразования, то есть не подвержены никакой рыночной динамике, то для тарифов бизнеса, для них ситуация более сложная. Если мы говорим про них, то, безусловно, любое повышение оптовых цен в конечном итоге отражается на конечных ценах для предпринимателей и опосредованно будет так или иначе переложено в чеке для конечного потребителя, для населения. Ольга Арсланова: Сергей Витальевич, но мы понимаем, что, например, неплательщики – это в основном не физические лица, это юридические лица, там самые большие задолженности, там самые большие объемы. А почему в итоге должны платить мы за них в том числе? Сергей Роженко: М-м-м... Я, к сожалению, не могу так ваши данные подтвердить, тут надо разбираться. Наверное, отвечу немножко с другой стороны. Во-первых, надо разобраться, что же является причиной роста оптовых цен в Российской Федерации. И за последние 10 лет как раз наиболее значимым фактором вот этой динамики был как раз рост так называемых нерыночных надбавок в цене мощности, а именно стоимости, значит, той части себестоимости электроэнергии, которая относится на строительство новых энергообъектов, коих у нас было возведено существенные объемы, это касается тепловой генерации, атомной генерации и в последние годы увеличивающиеся объемы строительства возобновляемых источников энергии. Александр Денисов: Сергей, извините, что прерываю, вот здесь самый интересный момент, давайте заострим внимание: нерыночные механизмы, значит, повышения тарифов для оптовых покупателей, ну и, понятно, для крупной промышленности. С какой стати крупная промышленность должна оплачивать чужую головную боль? Вы хотите строить станции? – ребята, это ваши инвестиции, стройте за свои деньги, объясняйте своим инвесторам, в том числе и зарубежным, что это ваше будущее. С какой стати в данный момент та же промышленность, те же оптовые покупатели должны оплачивать их будущее, их инвестиции в свою же собственную компанию? С какой стати, я вот не понимаю? Сергей Роженко: Вы задаете совершенно верные вопросы, ответ на которые наше, собственно, рыночное сообщество ищет уже довольно продолжительное время, собственно говоря, с начала реформ. Наш рынок, энергорынок России, так называемый ОРЭМ, оптовый рынок электроэнергии и мощности, задумывался скорее как рынок производителей, и те стимулы инвестиционные, которые в него закладывались, закладывались еще 15 лет назад, когда действительно остро стоял вопрос по привлечению инвестиций в российскую электрогенерацию, чего, собственно говоря, и удалось добиться в тот период. И наверное, отмечу очень важный фактор, что российская электроэнергетика – это одна из редких отраслей, которая не живет на государственные субсидии, то есть все деньги, которые, значит, используются для строительства новых объектов энергетики, они собираются с потребителей так или иначе... Александр Денисов: ...и в том числе с крупных потребителей. Сергей Роженко: Безусловно. Александр Денисов: Сергей, вот есть такая история про неписанное правило. Вот я упомянул иностранных инвесторов, действительно, они вложились в нашу энергетику, им обещали, так сказать, что их деньги отобьются. И есть такое объяснение, что вот эти вот повышения, в том числе нерыночные, это как раз игра в пользу вот этих зарубежных инвесторов: раз им обещали возврат, раз им обещали успех в России при инвестировании, вот они должны деньги свои получать и отыгрывать назад. То есть можем мы сказать, что вот это неписанное правило в данный момент мы и наблюдаем, оно работает? Да, вот нерыночное, ребята, но они деньги вложили, они должны их получить, вы им платите. Сергей Роженко: Ну, наверное, я вас с точки зрения остроты темы немножко разочарую. Основными получателями денег с российского рынка, в том числе надбавок, являются все-таки компании с отечественными корнями, в том числе, наверное, в большой, если не в большей, степени компании с госучастием. Ольга Арсланова: Но, Сергей Витальевич, тут вопрос по поводу госучастия. У нас многие зрители, которые жили долго в Советском Союзе, родились в Советском Союзе, вообще не очень понимают, был ли смысл реформы РАО, был ли смысл плодить посредников, постоянные перепродажи. Что в итоге мы получаем? Абсолютно непрозрачные тарифы, людям они неясны, мы не понимаем, почему все дорожает. Что нам вообще эта реформа хорошего дала? Сергей Роженко: Ну... Наверное, что реформа хорошего дала... Если честно посмотреть на эту историю, то у нас довольно много и очень позитивных моментов. Ольга Арсланова: Например? Сергей Роженко: Российская энергосистема является одной из ведущих по уровню надежности во всем мире, и те практики и технологии, организационные модели, которые используются у нас, наверное, на уровне, а в каких-то местах существенно даже идут на шаг, полшага впереди, не во всех частях, но в части, значит, системной надежности, в части надежности даже для конечных потребителей, мы здесь находимся скорее на очень безопасной стороне. И те последние события в мире, в том числе крупные системные аварии в прошлом году в Лондоне, несколько раз в США подтверждают, что та модель, которая выбрана у нас, по крайней мере с этой стороны имеет свои существенные преимущества. С другой стороны, тот же самый уровень цен и тарифов, у нас он очень разный. Если говорить про реформу оптового рынка, которая касается именно производства электроэнергии, то вот те зачастую региональные выплески цен скорее связаны с региональной сетевой составляющей, а не с вот этой той самой реформой Чубайса, которую так все любят ругать. Александр Денисов: Сергей, можете еще объяснить один момент? Среди объяснений роста тарифов, да, были вот эти нерыночные примеры, что, мол, мы построили станции, надо это оплатить, и было еще такое объяснение: 2020 год, спад производства, ну понятно, все сидели по домам, смотрели телевизор, Оля говорит выключить, а все, наоборот, включили, сидели по домам. Ольга Арсланова: Ага. Александр Денисов: Заводы простаивали. И им объяснили: понимаете, простаивали, не все пользовались электроэнергией, число плательщиков уменьшилось, поэтому всю мощность мы разделили на число оставшихся, так сказать, могикан, вот вы поэтому и должны заплатить чуть подороже. Вот такое объяснение я прочитал, вот как разложили все по полкам промышленности. А это как понять? Потребление упало, а платить дороже, что-то загадка какая-то. Сергей Роженко: Ну, ваше... Опять-таки, наверное, как потребитель сам, как потребитель электроэнергии или со стороны, значит, коммерческих потребителей эта претензия совершенно понятная и объяснимая. Как аналитик из электроэнергетики я могу вам рассказать, как это технически работает. Да, действительно, у нас существуют два сегмента рынка, первый – это так называемый «рынок на сутки вперед», рынок электроэнергии, где при снижении объемов потребления действительно происходит снижение цены, и оно действительно произошло. В тех же самых отчетных материалах, которые вы читали, об этом так или иначе говорится. Но другое дело, что есть второй сегмент, «рынок мощности» так называемый, который предполагает... Если первый – это компенсация переменных топливных затрат, которые меняются в зависимости от загрузки, то второй как раз касается вот этого фиксированного объема денег, которые должны быть собраны с потребителей, чтобы покрыть текущие издержки всех электростанций, включая зарплату работников и так далее, а также вот эти инвестиционные, значит, надбавки, которые там сидят. Кстати, не только инвестиционные надбавки, у нас год от года повышается, например, объем компенсационных платежей в области Дальнего Востока для снижения тарифов на Дальнем Востоке, а также финансирование ряда стратегических проектов в Калининграде и в Крыму. Александр Денисов: Сергей, вот сейчас вы все прекрасно рассказали, мы все поняли. Предварительный итог хочется подвести. Не кажется ли вам, что слишком много переменных в этой формуле оплаты за электричество? Если это, то то, если то, то се... Так же и с потребителями рядовыми, вот сидели все на дачах, в прошлом году по одной цене платили, в этом значительно по другой, приносит садовому товариществу председатель и говорит: «Ну вот теперь по такой цене, к сожалению, вот такая цена, платим». А может, там даже и мощность маленькая, вырубаются все эти, выскакивают тумблеры на счетчиках, ну и тоже объясняют: ну да, мощность маленькая, станция не тянет, ну вот так живем. Не кажется ли вам, что слишком много разных условий? Сергей Роженко: Вы знаете, в любой отрасли, наверное, хотелось бы каких-то «серебряных пуль», как говорят на английском, или у нас каких-то довольно простых решений, но простых решений не бывает. Я перефразирую ваш вопрос в две темы, которые действительно стоят на повестке дня в отрасли. Первая тема – это вопрос такой публичности, прозрачности и понятности отчетности, для конечных потребителей в том числе, который будет складываться, вообще складываться в мире по международным практикам из стандартов раскрытия информации рынком, первое, и второе – стандартов раскрытия информации в конечных счетах, так чтобы каждый потребитель, будь то коммерческий потребитель или бытовой потребитель понимал, что конкретно находится в его счете, и почему он возрастает на федеральном уровне, и почему он возрастает на региональном уровне, что также немаловажно. Собственно говоря, это первая значимая часть. А вторая часть, которую нам опять-таки нужно ввести на энергорынке, касается того, что принимаемые инвестиционные решения, принимаемые модельные решения также должны, наверное, открыто и более публично обсуждаться, так чтобы это было понятно каждому потребителю. Ольга Арсланова: А скажите, не должно ли здесь быть все-таки еще и конкуренции какой-то? Просто вот этот механизм, который вы описали, что бы ни происходило, каким бы ни был спрос, людям нужно обеспечивать мощности, обеспечивать инфраструктуру и платить зарплаты. Но если это бизнес, тут такой момент: если вдруг спрос на вашу продукцию упал, вы сокращаете издержки, вы сокращаете зарплаты людям, ну вот если мы говорим о рыночной экономике. Но тут такая история, люди не могут отказаться от электроэнергии, тут ситуация естественной монополии. Сергей Роженко: Хотелось бы одним махом решить все вопросы, но, наверное, здесь тоже, значит... В энергетике есть одна особенность, она очень большая и значимая, – это очень большая инертность в принятии инвестиционных решений. Ну, те решения, которые мы принимаем сейчас о строительстве энергообъектов, о строительстве каких-то магистральных сетей ключевых, они будут реализованы в лучшем случае через 5–6 лет, а объект будет работать еще 50 лет как минимум. Ольга Арсланова: То есть конкуренция в этой сфере в принципе невозможна? Сергей Роженко: Конкуренция в этой сфере возможна там, где она может быть практически реализуема, это первая часть. Например, в этой мере не мне хотелось бы тоже сгущать краски относительно нашего регулирования, у нас есть целый ряд хороших примеров, когда действительно проводятся конкурсы, например на строительство новых объектов, и там снижается цена. Другое дело, что вы задаете совершенно правильный вопрос о том, что выгоды и риски, наверное, инвестиционные должны быть как-то более пропорционально распределены между инвесторами и потребителями, когда и та и другая сторона должна соразмерно нести вот эти риски форс-мажоров или изменения рыночной конъюнктуры. Ольга Арсланова: У нас просто получается, вот нам зрители очень многие пишут о том, что постоянно экономят, от многого отказываются (электрочайник, морозильная камера и так далее), то есть люди экономят, для того чтобы платить меньше, а энергетики им говорят: «Ага, экономите? Ну ничего, мы вам тогда поднимем». То есть... Сергей Роженко: Вот смотрите, давайте немножко тоже поделим на две вещи. Вопрос доступности энергоснабжения – это действительно большой и значимый вопрос для российской федерации, к сожалению, и вопрос этот связан, наверное, не только и не столько с электроэнергией, как больше с тепловой энергией, там примерно от 2/3 до 75% чека бытового потребителя составляют тепло и горячее водоснабжение. И вот в этой связи огромную роль играет правильная настройка тарифного меню для потребителей и энергоэффективность жилищ, это большая отдельная тема. В мире существует целый ряд методик, которые позволяют оценить так называемый уровень энергетической бедности населения или доступность энергетических услуг для базового домохозяйства. Если мы эту практику переложим на Россию, мы увидим, что у нас разлет просто гигантский: для кого-то... Есть такая эмпирика, которая говорит о том, что энергетический чек не должен превышать 10% дохода домохозяйств, ну это такой benchmark, сравнительная практика на уровне международных энергосистем, если он выше, то... Александр Денисов: А у нас как? Уровень энергетической бедности какой? Сергей Роженко: Вы знаете, по нашим оценкам, он, наверное, достигает 25% от всего населения, то есть примерно для четверти населения энергетика действительно является значимым и недоступным, в какой-то мере там возникают сложности с оплатой, для 75% населения объективно... Ну это предварительные очень данные, не хотелось бы, чтобы так на слове ловили, но в меньшей степени энергетика значима, для кого-то вообще является... Александр Денисов: Кто-то не обращает внимания на эти тарифы. Сергей Роженко: Я приведу, если позволите, простой жизненный пример. Оказывается, например, что люди у нас в новостройках, в домах с высоким классом энергоэффективности, и там в принципе платежеспособные люди, платят за ЖКУ кратно меньше, например, чем их же сосед в щелеватой пятиэтажке, которая продувается всеми ветрами. Ольга Арсланова: А дома рядом стоят при этом. Сергей Роженко: Да, а дома рядом стоят. Значит, там есть и вызовы в части тарифного меню для электроэнергии, потому как оно тоже внутри одного региона разное. Александр Денисов: Сергей, ну это понять можно, это, кстати, правило простое, да, раз дом энергоемкий, то, действительно, там издержки меньше. Сергей, спасибо большое за интересные цифры. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Сергей Роженко, замдиректора практики по работе с компаниями сектора энергетики и коммунального хозяйства KPMG в России и СНГ. Ольга Арсланова: Нам пишут зрители. Вот в Краснодарском крае подорожала, 5 рублей 2 копейки за киловатт – дорого, кстати, очень действительно. Еще жалуются на социальную норму 150 киловатт, это зритель из Орловской области, «а сверху тариф повышается – по какому праву?». О тарифах поговорим прямо сейчас. С нами на связи Владимир Рожанковский, экономист, управляющий директор компании Trade123. Владимир Юрьевич, добрый вечер. Владимир Рожанковский: Здравствуйте, да. У меня нет каких-то обязательств перед вот этими компаниями, они не являются моими клиентами, поэтому я, наверное, буду говорить чуть более жестко по сравнению вот с моим предшественником. Ольга Арсланова: Хорошо. Главный вопрос... Владимир Рожанковский: Ну смотрите... Ольга Арсланова: Первый вопрос: расскажите, пожалуйста, нам и зрителям, как складывается тариф для населения. Почему мы в итоге имеем вот эту цифру? Владимир Рожанковский: Он правильно складывается. Смотрите... Александр Денисов: 25%, 25% относятся к энергетической бедности, вот мы услышали. Владимир Рожанковский: Значит, у меня экономическое образование двойное, одно российское, другое британское, везде примерно одинаковая практика. У каждой компании есть так называемая инвестиционная программа. Инвестиционная программа финансируется с так называемой нераспределенной прибыли. Никогда и нигде инвестиционные программы не финансировались из тарифов, вот, это просто какой-то, я не знаю, даже мне каких-то эпитетов не хватает... Александр Денисов: Ну это наше изобретение. Владимир Рожанковский: Да. Смотрите, это очень важно... Александр Денисов: Владимир Юрьевич, а вот тариф для населения? Ольга Арсланова: Все-таки. Владимир Рожанковский: Вот если считать как раз специфику, на что же пошло повышение этих тарифов, основной вклад внесли, значит: «На 21% вырос платеж в рамках конкретного отбора мощности из-за ускоренной индексации…» То есть, смотрите, это циклическая ссылка здесь: значит, индексация тарифов произошла из-за ускоренной индексации – ну казуистика, да, если вещи своими именами называть. Читаем дальше: «...и объем различных надбавок, ДПМ и запуск ВИЭ, увеличился на 7%. В частности, ожидаются запуски второго энергоблока Ленинградской АЭС-2 на 1,2 гигаватта и третьего энергоблока Березовской ГРЭС на 800 мегаватт». То есть вот эти все вещи – это все очень хорошо, вы совершенно правильно сказали, что это позволяет увеличивать емкость, позволяет увеличивать мощность этих электростанций, соответственно они позволяют больше запитывать потребителей... Александр Денисов: Владимир Юрьевич, вот это ключевой вопрос, извините, что я перебиваю, Владимир Юрьевич... Владимир Рожанковский: Но вопрос в том, что эти все вещи никогда нигде не финансировались за счет повышения тарифов, они финансировались из нераспределенной прибыли... Александр Денисов: Владимир Юрьевич, извините, что перебиваю, вопрос ключевой... Владимир Рожанковский: ...и целевым образом, это называется капитальные расходы. Вот почему этого не произошло? Да потому, что эти компании все платят всю нераспределенную прибыль в дивиденды, понимаете, это указ правительства, нераспределенная прибыль уже лет 5 или 6... Александр Денисов: Владимир Юрьевич, да, мы поняли, это очень интересно. Владимир Юрьевич, ключевой вопрос... Владимир Рожанковский: ...повышенные дивиденды. У них ничего не остается... Александр Денисов: Или мы не слышим друг друга? Похоже, мы не слышим. Владимир Рожанковский: И для того, чтобы достроить их вот эти все... хозяйства, им приходится деньги вытаскивать у нас, у потребителей. Я считаю, что это форменное без-об-ра-зи-е. Александр Денисов: Владимир Юрьевич... Владимир Рожанковский: Еще раз повторю: без-об-ра-зи-е. Ольга Арсланова: Да, но вопрос… Александр Денисов: Владимир Юрьевич, вопрос такой. Мы привыкли, нам все время говорят: «Это рыночная экономика, мы живем при рынке». Простейшее рыночное правило: чем больше производство, тем ниже должна быть цена. Столько станций понастроили, сколько там, 52, 54 они построили, издержки возлагая, выложили на оптовых потребителей, почему цена-то тогда не падает на электроэнергию? Из чего она тогда складывается для рядовых потребителей? Владимир Рожанковский: Ну, мы же с вами уже говорим, что компаниям возникла необходимость завершать инвестиционные программы. Если бы они инвестиционные программы финансировали из нераспределенной прибыли, а не из повышения тарифов, то по идее ваша логика верна. При падении, так сказать, потребления, тарифы должны были бы ну как минимум не меняться. Ольга Арсланова: Владимир Юрьевич, если они... Простите, пожалуйста... Владимир Рожанковский: В принципе поднимать тарифы – это достаточно неэластичная материя. Ольга Арсланова: Я прошу прощения, а если то, о чем вы сказали, следуя вашей логике, вот эти новые проекты, новая инфраструктура, новые станции, потом будут напитывать население, значит, в дальнейшем тарифы могут снизиться, правильно? Владимир Рожанковский: Смотрите, вот здесь вы правильно все говорите. Ольга Арсланова: Стоит нам этого ждать? Владимир Рожанковский: Дело в том, что тарифы нигде в мире, они везде неэластичная как бы составляющая. Тарифы в принципе и хороши тем, что они стабильны. Везде, а я жил и в Британии, я в Европа жил достаточно долгое время, в США у меня был вид на жительство, я платил все эти биллы, я эту ситуацию... Понимаете, это не теоретическая какая-то ситуация, а совершенно практическая: тарифы людям вводятся, для того чтобы они к ним привыкали и четко знали, сколько они должны платить, в какое время и когда. Поэтому когда недобор мощности идет, скажем, у..., у электроэнергетиков, тарифы немножко выравниваются, у них чуть меньше получается денег на инвестпрограммы. И наоборот, когда идет некое пиковое потребление в результате постройки какого-то крупного предприятия, еще чего-то, у них, соответственно, идет пиковое потребление, они могут высвободить эти деньги. Внутри бухгалтерии происходит такое вот искусственное выравнивание. Для чего? Для самого главного – для того, чтобы не дергать эти тарифы для населения. Вообще по закону в США не может ни одна из компаний электроэнергетических повышать тарифы более чем на 1,5% в год, 1,5%! Хорошо, у нас 4% в квартал – ну совесть какая-то должна быть? Понимаете, смысл в том, что вот эти тарифы у нас... Действительно, на нас, как всегда, в России это очень много примеров можно привести, за все расплачивается обычный вот обыватель, повседневный человек. То есть какие-то происходят метаморфозы, реформы РАО ЕЭС, взяли реформу дивидендных выплат корпораций, увеличили дивиденды, то есть там что-то сделали, а потом, если чего-то не хватает, ну в крайнем случае всегда, значит, обложим потребителей. Я могу свой личный пример привести. Вот у меня вырос на 30% мой коммунальный счет, это, правда, не электротарифы, а у нас управляющая компания, значит, повысила на 150% за год платежи по коллективным приборам учета, то есть это то, что стоит у нас где-то там в basement, в подвале дома. Соответственно, в COVID, в эту эпоху пандемии у них возникли какие-то, видимо, кассовые разрывы, и они опять же просто как бы легким движением руки и не задумываясь решили эти кассовые разрывы закрыть вот таким образом. Я уже написал письмо, потому что это просто курам на смех. Смотрите, дом за один год увеличил на 150% потребление на собственный обогрев – да что же с этим домом должно было случиться, понимаете? Это сплошь и рядом. Вот мне девушка пишет, которая, соответственно, тоже клиент моей компании, вот она пишет следующий момент по поводу ремонта и эксплуатации, это Санкт-Петербург: тариф в 2018 году был 4 рубля за квадратный метр... Это ремонт и эксплуатация, это уже другое, просто мы переходим немножко от энерготарифов, дальше вот эти вот тарифы по общему теплоснабжению, которые невозможно проверить, потому что прибор стоит в другом месте, я ничего не могу с этим сделать. Дальше вот девушка пишет по поводу ремонта и эксплуатации в Санкт-Петербурге: тариф в 2018 году был 4 рубля за квадратный метр, в 2021-м уже 16 рублей за квадратный метро, то есть тариф вырос в 4 раза. Ольга Арсланова: Ничего себе. Александр Денисов: Владимир Юрьевич, да, вам девушка пишет, а нам звонит. Владимир Рожанковский: ...вот это вот все надо как-то... Ольга Арсланова: Да, давайте пример послушаем. Александр Денисов: Владимир Юрьевич, со зрителями поговорим. Валентина из Карелии дозвонилась до нас. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Вот по поводу электроэнергии. Смотрю вашу передачу, сижу перед телевизором. Вот очень хотелось бы узнать, скачок вообще интересный. Допустим, грубо говоря, за прошедший месяц 1 494 пришло за январь, у нас резко поднялись цены. Причину хотелось бы узнать. Ольга Арсланова: А до этого, в предыдущем месяце сколько было? Зритель: Ну вот я вам грубо говорю, тысяча. Ольга Арсланова: Тысяча. Зритель: Да, там 900 с копейками, тысяча, сейчас у нас получается почти 1,5 тысячи – это как понять? Александр Денисов: Ну, может быть, вы накрутили больше, Валентина, или как? Ольга Арсланова: На 50%? Обогревались, может быть, дополнительно, еще что-то? Зритель: Мне обогревать, ребята, нечего, извините, полдня меня дома не бывает, это во-первых. И вот у нас день прибавляется, слава богу, уже на час-полтора прибыл. Ольга Арсланова: То есть у вас где-то на 50% за один месяц. Сейчас обсудим. Давайте Калужскую область еще послушаем, какой рост там, был ли он, узнаем у Евгения. Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Да, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Ну вот у меня друг, он работает на Десногорской атомной станции. Себестоимость электроэнергии 40 копеек, вы представляете, 40 копеек, а нам продают в 10 раз дороже. Где эти деньги, непонятно. Раньше была единая электрификация страны, единая, резервные линии были и прочее. Сейчас только ЧП, неделю сидим без света, ЧП – неделю сидим без света, все резервные линии уничтожили. В Китай электроэнергию продаем по 2 рубля. Ну что же мы творим? Чубайс создал компании-прокладки, сейчас, например, у нас 4 компании, первая сбытовая, вторая, которая линии тянет, третья компания счетчики проверяет. К кому ни обратись к ним... Ольга Арсланова: ...всем нужно заплатить. Зритель: …«нет, это не к нам». Сломалось? – «нет, это ремонтники должны делать»; счетчик надо опломбировать? – «нет, это другие должны делать». Пять человек сидят на этой компании. Ольга Арсланова: Да, спасибо, Евгений. Мы говорили о посредниках тоже. Владимир Юрьевич, а давайте про Китай действительно поговорим, очень много интересует, почему для россиян дороже, чем для китайцев. Владимир Рожанковский: Ну, это конечно, «Интер РАО», это экспорт электроэнергии, он всегда был выгоден за рубеж, потому что это твердая валюта, соответственно мы можем продавать по более высоким ценам. Но, честно говоря, у нас в принципе есть оператор единый, который... Правило его гласит, так сказать декларация, о том, что продавать за рубеж можно только излишки, излишки электроэнергии, которые возникают после продажи электроэнергии всем внутренним потребителям. Как на самом деле все происходит, честно говоря, не знаю, потому что это уже контрольно-ревизионный комитет, который видит... Я думаю, что продают в любом случае больше, так же как, например, тех же самых камчатских крабов вылавливают, у нас в магазине они пропали, потому что невыгодно их за рубли продавать... Александр Денисов: Владимир Юрьевич, ну вы, конечно, взяли элитный продукт... Мы, конечно, понимаем, у вас интерьер богатый, как в Англии, камчатские крабы в меню, мы поняли. Владимир Юрьевич, самый интересный вопрос. Вот привел пример наш зритель, что 40 копеек киловатт-час... Ольга Арсланова: ...себестоимость. Александр Денисов: ...себестоимость, да. Ну вот я посмотрел, где-то там в зависимости от ТЭЦ, или ГЭС, или прочее, там бывает, даже 10 копеек стоит киловатт-час. Остановимся вот на московских тарифах. У нас, если по одной ставке тариф на электроэнергию, то есть нет там разделения на день и на ночь, 5 рублей 66 копеек за один киловатт-час. Как мы с 40 копеек вырастаем почти до 6 рублей? Вот эту механику можете нам раскрыть? Владимир Рожанковский: Ну вот смотрите, как раз-таки мой предшественник с KPMG более подробно рассказал, потому что они аудиторы, они в принципе занимаются именно тем, о чем он рассказывал, в этом смысле он более компетентен, чем я. Но опять же я вам говорю следующий момент, что по идее этот mark-up, это увеличение, так сказать, тарифа от цены, от себестоимости производства до конечного потребителя, здесь есть несколько составляющих. Во-первых, потери электроэнергии в сетях, они достаточно существенные, чем больше расстояние от генератора, от производства этой электроэнергии, тем больше эти потери, соответственно, этой электроэнергии должно быть больше передано, для того чтобы на том конце, во-первых, обеспечить стабильное напряжение 220 вольт, чтобы приборы работали, во-вторых, покрыть вот эти все потери, это первое. Второе – это, соответственно, вот эти вот все посредники, о которых очень справедливо было сейчас замечено. Раньше этих посредников практически не было, поскольку был оператор, в прежней структуре РАО ЕЭС была распределительная компания, которая просто фактически отвечала за отпуск электроэнергии. Александр Денисов: Владимир Юрьевич, то есть вот это паразитирующий элемент, вот это паразитирующий элемент главный, вот сейчас мы подошли к нему? Владимир Рожанковский: Да, ну а как же без этого? Есть момент, разрастание, разбухание обслуживающих организаций. Понимаете, это очень такая приятная, комфортная работа... Ольга Арсланова: Подождите, хорошо, а какая-нибудь служба за этим следит, я не знаю, ФАС или кто-то? Владимир Рожанковский: ...поток платежей, вот этот денежный поток идет постоянно, фактически на этот денежный поток можно сколько угодно людей сажать в общем-то. Ольга Арсланова: А кто-то ограничивает вот этих паразитов? По закону может кто-то их остановить? Владимир Рожанковский: Я считаю, что назрела... Слушайте, коллеги, я просто на самом деле, без всяких шуток, я за всем этим наблюдаю, этот год очень показательный, поскольку у людей очень сильно снизились доходы, люди остались без работы, на этом фоне повышение их коммунальных платежей, я считаю, это просто партизанщина и происки. Поэтому я смотрю... Я свою ситуацию смотрю, но также я изучаю активно эту проблему, вот я вам привел и Санкт-Петербург, и другие, у каждого, наверное, таких примеров будет пару дюжин как минимум. И это говорит лишь о том, что, по-моему, назрела очень серьезная очередная, к сожалению, реформа ЖКХ, вот у меня такое есть мнение. Александр Денисов: Спасибо большое, Владимир Юрьевич. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Потери по пути, это напоминает, так сказать, стоимость бутылки, ну вина или водки, списывают часть еще на бой посуды по пути. Ольга Арсланова: Партизанщина и происки, считает наш эксперт. Спасибо вам. Александр Денисов: Спасибо. Владимир Рожанковский, экономист, был у нас на связи.