Оксана Галькевич: Переходим к следующей теме. Как там у Пушкина Александра Сергеевича? «Ныне церковь опустела; школа глухо заперта». Российские школы перешли на удаленное обучение. Дети-то теперь у многих дома. Ну а что делать работающим родителям? Младших без присмотра же никак не оставишь на самом деле. Константин Чуриков: Есть предложение от Национального родительского комитета – выдавать больничные, в общем-то, всем взрослым, у кого дети младше 14 лет. Тем более что все-таки вирусологи, эпидемиологи настоятельно просят не прибегать к помощи бабушек и дедушек. Даже есть отдельное разъяснение от Всемирной организации здравоохранения. Оксана Галькевич: И вот почему. Константин Чуриков: Потому что пожилые люди – они в группе риска по коронавирусу. Оксана Галькевич: В основной группе риска, да. Ну, больничный. Давай посмотрим, что у нас закон говорить об оплате больничных, потому что людям же жить надо на что-то. Во-первых, оплата больничного зависит от стажа сотрудника. Если меньше шести месяцев, то есть самый минимум рабочий, то и минимум получите, уже исходя не из вашей зарплаты, которую получаете на этот момент, а из МРОТ. Если у вас стаж до пяти лет, то это уже 60% может быть. Если меньше восьми лет, то 80%. И только тем, кто трудится больше восьми лет, можно рассчитывать на какую-то более или менее полную компенсацию при временной потере нетрудоспособности. Константин Чуриков: Но тут тоже все не так гладко, потому что максимальная сумма тоже ограничена законом. Ежегодна она устанавливается. В этом году можно рассчитывать… Самое большее – 76 тысяч рублей (многие, кстати, и таких денег не видели), даже если ваша зарплата больше этих показателей. Оксана Галькевич: Ну да, если зарплата приличная, то это самое большее, на что можно рассчитывать. Друзья, что делать-то на самом деле? Вот как в этой ситуации, надо сказать, совершенно необычной, у нас прежде таких кризисов, таких масштабов не было, кто в эту ситуацию должен включиться? Все мы? Может быть, работодатели наши? Родители? Дети? Я не знаю, семья? Давайте какай-то такой мозговой штурм начнем в прямом эфире. Звоните нам или пишите. Телефоны у вас на экранах, все это совершенно бесплатно. Константин Чуриков: Ну а в студии у нас – Светлана Барсукова, профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики. Светлана Юрьевна, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Светлана Юрьевна. Светлана Барсукова: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Ну, вам эта ситуация понятна – вы же трижды мама. Вы знаете, как это. Светлана Барсукова: Да. Но я единожды оказываюсь в такой ситуации. Оксана Галькевич: Впервые мы все на самом деле. Светлана Барсукова: Мы дома. Причем закрыты ведь не только школы, а закрыта музыкальная школа, все кружки, изостудии. То есть это совершенно новый такой опыт, когда ребенок сходит с ума. Я пытаюсь в это время работать. Ну, как-то продержимся какое-то время. Но я хочу сказать, что далеко не все, в Подмосковье школы некоторые работают. Я сегодня звонила в Новосибирск – там вообще все без изменений. Ну, это у тех людей, с которыми я разговаривала. Я понимаю, что ситуациями меняется очень быстро. Может быть, буквально уже завтра или в момент записи нашей программы что-то изменится. Потому что, например, еще два дня назад, в понедельник, Высшая школа экономики работала, а во вторник резко просто были отменены все очные занятия, прием экзаменов запрещен. То есть студенты, которые у меня прозанимались весь модуль, и им осталось только прийти на экзамен, они не смогу этого сделать. И мы сейчас просто решаем, что же с этим делать. Константин Чуриков: Светлана Юрьевна, а с точки зрения законодательства, насколько родители, которые… Кстати говоря, руководствуясь Уголовным кодексом, ребенка нельзя оставлять в опасности. Ну, кроме того, что ребенка просто страшно оставлять одного дома, если он, например, маленький, ему 7–8 лет. То есть насколько у нас готова законодательная база к этому? Светлана Барсукова: Нет, насколько я знаю, все-таки для учеников начальной школы, если их действительно не с кем оставить (мы исключаем бабушек и дедушек), все-таки в школах такие аварийные группы, грубо говоря, созданы. То есть этот формат предусмотрен. По крайней мере, те школы, с которыми я взаимодействую, они предлагают все-таки, если уж совсем безвыходная ситуация: «Ну приводите ребенка». Но все мои знакомые все-таки держат детей дома, потому что… Понимаете, дети тоже настолько измучены! Весна, авитаминоз, вот эта тяжелая учебная нагрузка. Очень многие знакомые дети спят до обеда. Они просто как сурки сейчас спят. Константин Чуриков: Их измотали просто этими уроками. Светлана Барсукова: Их настолько ухайдокали, да, что я сильно подозреваю, что разговоры про дистанционное обучение каких-нибудь пятиклассников быстро накроются медным тазом, и им просто позволят какое-то время отдохнуть. Я сегодня выписала из электронного дневника домашние задания по всем предметам – у меня получилось два листа. Биология, химия… И все это должен сделать ребенок, который спал до обеда. Он мутным взглядом посмотрел на это и сказал: «Мама, только математика». Я говорю: «Ну давай хотя бы математику тянуть». Я думаю, что самодисциплины ни у детей, ни у родителей не хватит, чтобы дистанционно проходить всю школьную программу. Константин Чуриков: Посмотрим, насколько еще хватит учителей. Им же все это дело проверять. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, вашему сыну повезло, вы там рядом находитесь на самом деле. А вот мы-то говорим как раз о родителях, которые работаю, как эту проблему решать? Светлана Барсукова: Это тихий ужас… Оксана Галькевич: Знаете, я вспоминаю, у меня был такой момент. Еду я с работы, а ребенок мне звонит и говорит: «Мама, я тебе пеку пирог». Я аж поперхнулась! Константин Чуриков: Хороший ребенок! Оксана Галькевич: Да. «Я тебе пирог пеку». Ну, вы понимаете. Я, конечно, очень рада, что он такой творческий ребенок. Константин Чуриков: Это что он натворил, что он решил пирог испечь? Оксана Галькевич: Нет, все слава богу… Константин Чуриков: Да? Оксана Галькевич: Да. Но у меня в этот момент перед глазами пожарные автомобили, уже выдвигаются лестницы, звонят соседи. Это в моем воображении. Я к тому, что для родителей, которые работают еще, как эту проблему для них решать в такой ситуации, беспрецедентной абсолютно по мерам принимаемым? Светлана Барсукова: Ну, я думаю, что эти родители будут с работодателями пытаться выторговать вот эту самую дистанционку. Тем более, насколько я понимаю, Собянин сказал, обратился ко всем работодателям, что от 15 до 30% сотрудников фирм все-таки уводить на дистанционку. И в первую очередь будут уводить, конечно, родителей детей-школьников, которые не должны оставаться одни дома. Но с дистанционкой тоже такая сложная история, потому что… Ну, во-первых, что будет с оплатой труда? Оксана Галькевич: Вот! Это важный вопрос. Светлана Барсукова: Сколько фирмы смогут тянуть на себе бремя вот таких затрат? Потому что эффективность этих работников, естественно, резко упадет. Константин Чуриков: Особенно если семеро по лавкам, все орут и всех надо кормить, как всегда. Светлана Барсукова: Да-да-да. Константин Чуриков: Или все одновременно что-то захотели. У нас сейчас есть возможность поговорить с Алексеем Мазуровым – это эксперт в области управления персоналом. Алексей Михайлович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Алексей Мазуров: Здравствуйте, здравствуйте. Константин Чуриков: Одно дело – перевод работодателями работников на дистанционку. Другое дело – если не переводит работодатель своего сотрудника, а ребенок дома один, или брат/сестра и маленький. Вот как быть в этой ситуации? Алексей Мазуров: Как быть? Если не переводит – значит, выходить на работу. Как еще быть? Константин Чуриков: То есть оставлять детей в опасности, согласно Уголовному кодексу, букве закона, да? Алексей Мазуров: Нет, ну смотрите. У нас же есть законодательство трудовое и есть трудовой договор, в соответствии с которым работник должен присутствовать на своей работе и выполнять трудовые обязанности. То есть здесь вопрос стоит именно так. Не выходя на работу, он является нарушителем, прогульщиком. Соответственно, работодатель имеет право его уволить. Оксана Галькевич: Алексей Михайлович, ну смотрите, ситуация просто… На самом деле это все понятно с точки зрения закона, который работает в обычной ситуации, в обычных условиях. Мы с вами говорим о том, что ситуация беспрецедентная, такого прежде в масштабах страны никогда не было. Что в данной ситуации мы все можем предпринять в общественном смысле, работодатели со своей стороны, родители, нормальные и сознательные работники? Что мы можем сделать? Может быть, работодатель может пересмотреть, так скажем, подход к организации труда ну некоторых хотя бы сотрудников? Алексей Мазуров: Да, я понимаю. Оксана Галькевич: Что? Давайте искать решение, а не просто цитировать закон. Алексей Мазуров: Я вам сейчас его скажу. Я предложу несколько вариантов. На самом деле перед этим я отвечал на прямой вопрос. Был задан прямой вопрос вашим коллегой – я на него ответил. Если мы говорим о том, что делать с такой беспрецедентной ситуацией, то здесь должно в первую очередь свое слово сказать государство. Почему? Потому что, во-первых, работодатели… Хорошо, когда это какая-то крупная компания, знаете, транснациональная, с большими доходами. Но мы же с вами не забываем, что у нас очень много предприятий средних, мелких бизнеса, которые просто физически не вытащат этот груз, то есть не вытащат груз дополнительных работников, потому что работу надо будет выполнять, а они сидят дома. Здесь нужно, чтобы государство устроило какие-то, я не знаю, каникулы по налогам, каникулы по кредитам, по выплате кредитов, разговаривало с банками. Потому что работодатели себе не враги. Они с огромным удовольствием сохранят своих людей, потому что, как правило, люди – это самая большая ценность предприятия. И, как правило, работодатели дорожат своими работниками. Но у них зачастую просто нет сил, нет возможностей, нет финансов платить и содержать дополнительных людей. Или, допустим, какой-то объем работы будет не выполняться – они потеряют контракты, они потеряют бизнес, который выстраивали годами, вкладывая туда всю свою силу. И это из-за этой ситуации. Поэтому здесь должна быть всесторонняя поддержка. Будет поддержка от государства… Допустим, очень много сдается арендных помещений, которые принадлежат именно государству. Ну, сделать каникулы по аренде, по налогам, как я уже говорил, по кредитам. И тогда работодатели смогут средства, которые высвободятся, пустить на увеличение, может быть, больничных по срокам, на оплату того же карантина как две трети, допустим. Константин Чуриков: Главное, чтобы он только долго не продлился, потому что если это история на несколько месяцев, то понятно, что никто этого не потянет. Оксана Галькевич: А может быть, и лет. Алексей Мазуров: Я про это и говорю. Потому что если мы сейчас все свалим на плечи работодателя, мы просто получим массу банкротств. И люди… Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Алексей Мазуров, эксперт в области управления персоналом. Нам звонит Елена из Ростова-на-Дону. Елена, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, вот у меня такая проблема. Я приехала в Ростов-на-Дону на работу из маленького нашего города в Ростовской области, потому что у нас не было работы. Теперь я плачу за квартиру, все на свете. Вот у меня перед этим ребенок заболел, я была на больничном. Сейчас вышла – копейки денег я получила. Сейчас школа закрывается. Родители у меня просто пенсионеры и инвалиды, они не приезжают помогать. Что делать? На какие деньги жить? А мне надо платить и за квартиру, и ребенка кормить. Какое обучение может быть? Вот объясните мне! Я уже сижу и реву заранее! А меня не будет никто на работе держать. Вы понимаете или нет? Ну это дикость! Я не знаю, что нам делать. Куда нам идти? На паперть? Константин Чуриков: Да, спасибо, Елена, за ваш звонок. Есть какой-то ответ на этот сложный вопрос? Светлана Барсукова: Ну, коронавирус – это не вопрос чихания, кашля и даже смерти, а это начало очень большого кризиса. И надо откровенно об этом сказать. Вы оказались, видимо, на передовой этого кризиса. Но он будет захватывать все новые и новые слои населения. Ну да, надо признать, всем будет очень тяжело в ближайшее время. Потому что мы говорим сейчас… Вот предыдущий оратор выступал, что фирмы дорожат людьми. Но дело в том, что уход на дистанционку может быть поводом для такого плавного избавления от этих людей, потому что в период кризиса фирмы все-таки сокращают потребность в трудовых ресурсах. И этот переход на дистанционку – это такой намек на то, чтобы тратить свое время на поиск нового рабочего места. Константин Чуриков: Вы хотите сказать, что переведут на удаленку немножко лишних, да? Оксана Галькевич: А потом… Светлана Барсукова: Конечно. И потом, нужно понимать, что вообще понятие «удаленка» на западном рынке труда – это считается сейчас нормальной и очень прогрессивной формой найма сотрудников. То есть вообще фирмы как бы сейчас идут по пути сокращения личного присутствия людей на работе. Но удаленка – это означает какой-то непонятный, полухалявный режим работы. Существует масса техник, которые отслеживают ваше поведение в домашнем формате. И не дай бог, что вы… Оксана Галькевич: Ну а что нам мешает в таком режиме эффективно работать? Светлана Барсукова: Авральность перехода. Оксана Галькевич: Авральность перехода? Светлана Барсукова: Авральность перехода. Там разработаны технологии. Онлайн-преподавание тоже сопряжено с определенными методическими подвижками в образовании. Оксана Галькевич: Мы к этому не готовы оказались? Светлана Барсукова: Абсолютно! То есть это как бы чрезвычайная ситуация, в которой мы оказались. И поэтому говорить… Константин Чуриков: Мы совершенно не хотели такой цифровой революции. Светлана Барсукова: Абсолютно, абсолютно! И понятно, что то, что мы называем дистанционной занятостью сейчас, и то, что на Западе существует последние годы как дистанционный труд – это просто две большие разницы. И сейчас работодатели, конечно, таким образом отчасти избавляются от сотрудников. Где-то они действительно проявляют человеколюбие, отправляя тех, у кого маленькие дети. В некоторых фирмах, где, кстати, нет маленьких детей, отправляют на дистанционку людей, которые пользуются метро, потому что остальные сотрудники все-таки более защищены, поскольку приезжают на автомобилях. То есть сейчас ситуация развивается очень творчески, я бы так сказал. Ну не знаю, какое тут слово использовать. Оксана Галькевич: Ну и человеколюбие компания, которая зарабатывает деньги, может проявлять только в рамках некоего бюджета. Светлана Барсукова: Безусловно, безусловно. Оксана Галькевич: Когда компания терпит грандиозные убытки, то она тоже уже не может… Светлана Барсукова: Я думаю, что если турфирмы сейчас отправят сотрудников на дистанционку, то это завуалированное обозначение увольнения. Ну кто сейчас куда ездит? Причем по всей стране. Потому что западная часть России не поедет в Европу, а Сибирь и Дальний Восток не поедут в Китай. Константин Чуриков: Ну понятно. Бесполезно этих людей вообще отправлять на какую-либо работу сейчас, потому что все равно они ничего не заработают. Оксана Галькевич: Так и внутренний туризм, как говорят, на паузу встает. Константин Чуриков: Нам звонит Ирина из Воронежской области. Ирина, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Ирина. Зритель: Здравствуйте. Я хочу просто спросить. Вот как можно нашему правительству… Моему ребенку 12 лет, учится в шестом классе. Приходит в обед и говорит: «Мама и папа, все, у нас карантин». Почему заранее не могли сказать? Почему не могли позвонить и сказать: «Все, дети уходят на карантин»? Мы работаем, мы работаем по 12 часов. И как нам теперь быть? У нас были кружки. Мы работаем, чтобы оплатить ребенку кружки – танцевальный, художественный. Все это позакрывалось. Константин Чуриков: Ирина, с другой стороны, ситуация чрезвычайная, такого не было. Заранее, в общем, никто не мог это предполагать. Никто вам не мог сказать: «Через месяц школы закроют». Зритель: Вот в Воронеже закрыли, но предупредили. В Москве закрыли, но предупредили. А тут взяли – и все, ребенок дома. Константин Чуриков: И как вы действуете в этой ситуации? Что, он один сидит? Оксана Галькевич: Ирина, вы знаете, я просто хочу, чтобы вы тоже понимали: в Москве никого заранее тоже не предупреждали Константин Чуриков: Да-да-да, все было впритык. Оксана Галькевич: Нам тоже сказали, причем уже в выходные нам это сказали, вот серьезно. Просто чтобы вы понимали, что мы с вами в абсолютно одинаковой ситуации находимся. Константин Чуриков: Ирина, а как выкручиваетесь в этой ситуации? Зритель: Ну как мы выкручиваемся? Мы достаточно хорошо зарабатываем. Мы теперь просто платим репетиторам. У нас ребенок ходит один и занимается, чтобы не заразиться, чтобы инфекцию не подхватить. Константин Чуриков: Ходит к репетитору, чтобы не заразится? Зритель: Ну да. Чтобы и программу нагоняла, чтобы не было заражения. Я просто не представляю, как вот так вот… Такая огромная страна. Раз! – и все. Константин Чуриков: Мы тоже не представляли. Оксана Галькевич: Все будем выкручиваться. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, вы знаете, наш один собеседник сказал о том, что, может быть, нужны какие-то налоговые каникулы, я не знаю, каникулы по выплатам ЖКХ, кредитам и так далее. Я видела сегодня новость о том, что Минфин, в принципе, уже оценил потери из-за отсрочек по налогам – минимум 200 миллиардов рублей. Допустим, на какую-то часть этих расходов государство пойдет. А на долго ли хватит ресурсов и терпения? Мы, в принципе, привыкли за нашу долгую жизнь, что в сложных ситуациях у нас, наоборот, гаечки подкручивают, из нас сок-то последний выжимают. Вот здесь вроде как шаги навстречу, готовы пойти. А всем ли? И на долго ли хватит? Светлана Барсукова: Ну, речь же идет не только о кризисе внутри России, это мировой кризис. И от него в первую очередь пострадают державы, бюджет которых имеет сырьевое наполнение. Оксана Галькевич: А нефть уже ниже 26, друзья. Светлана Барсукова: Безусловно. Ну и экономики, которые на развлечениях, на туризме, на зрелищах построены. Россия, безусловно, в группе риска. Константин Чуриков: Зато в последние дни мы узнаем, сколько у нас россиян за границей отдыхает. Вот нам зрительница звонит и говорит: «Мы хорошо зарабатываем». Удивительные какие-то открытия параллельно. Светлана Барсукова: Ну, у нас 70% к среднему классу принадлежит – это очень радостная новость. Константин Чуриков: Мы сегодня это будем обсуждать. Оксана Галькевич: 70%? Это прямо очень оптимистично! Константин Чуриков: Еще сейчас успеем послушать Любовь из Тульской области. Любовь, здравствуйте. Только, если можно, коротко. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Кто у вас дома остался? Зритель: Говорить можно, да? Константин Чуриков: Да, можно, можно. Давайте. Оксана Галькевич: Да-да, слушаем вас. Зритель: Скажите, пожалуйста… Я вот пенсионерка, но пенсионерка, которая еще и подрабатывает. Пенсии, естественно, не хватает. Кредиты, детям помогаем. Я бы с удовольствием осталась в самоизоляции, но кто же будет подработку делать? Я дворник. Меня ни в коем случае никто не отпустит. Это одно. Чем я буду платить кредит? Вот чем? Этот вопрос возникает у меня уже второй день, когда смотрю вашу программу. Константин Чуриков: Любовь, на ваш вопрос ответим совершенно точно завтра, потому что у нас будет вторая серия, «Один дома 2», и там как раз по поводу взрослых дома: что и как им делать? Оксана Галькевич: Спасибо большое. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: В студии у нас сегодня была профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики Светлана Юрьевна Барсукова. Спасибо, Светлана Юрьевна. Константин Чуриков: Спасибо.