Виталий Млечин: Начинаем, как всегда, с главного, и сначала о делах военных. У нас в гостях Константин Сивков, заместитель президента Российской академии ракетных и артиллерийских наук по информационной политике, доктор военных наук. Здравствуйте, Константин Валентинович. Константин Сивков: Здравствуйте. Виталий Млечин: Константин Валентинович, много новостей, будем по порядку обсуждать важные события, за которыми следим. Правильно начать будет, наверное, все-таки с Совбеза. Владимир Путин вчера провел заседание с постоянными членами Совбеза, обсуждались вопросы обеспечения внутренней безопасности государства. Вот скажите, пожалуйста, о чем идет речь? Что сейчас самое главное в этой сфере? Константин Сивков: Сложный вопрос, но очень правильный вопрос, и Совет безопасности, который прошел на эту тему, это как раз говорит о том, что руководство страны понимает, что является главным источником угроз для нашей страны. Начнем с теории. Значит, любая война, в любой войне каждая из сторон в качестве какой-то главной ударной силы выбирает что-то свое. Вот Россия в противостоянии с Западом, в войне с Западом, Третья мировая война с Западом, Россия ставит на армию и народ, вот это главная ударная сила, на которую рассчитывает Россия. И мы сейчас ведем успешные действия в этой сфере. А вот Запад ставит в первую очередь на пятую колонну в России. Запад отчетливо понимает, что Россию военным путем не разбить, Россия – ядерная держава, хотя бы поэтому. К тому же все помнят, что попыток разбить Россию военным путем было много за всю историю и все они кончались печально для тех, кто пытался это сделать. А вот взорвать Россию изнутри получалось неоднократно и достаточно успешно. Поэтому американские аналитики и военные эксперты ставку делают именно на это. То есть против нас ведется именно классическая гибридная война. Гибридная война предполагает, что главной ударной силой выступает именно пятая колонна. И тут надо заметить, что у Запада на этом фронте имеется немало успехов. Ну, не буду вдаваться в подробности, это проявляется на разных гранях, в т. ч., кстати сказать, и в характере ведения самой специальной военной операции, не буду говорить. Поэтому вопрос внутренней безопасности, он главный. Я хочу напомнить, что Российская империя в 1917 году рухнула не из-за поражения на фронтах – она рухнула из-за того, что не был обеспечен тыл, причем стабильность тыла. И примеров таких можно вспомнить: Смутные времена, начало XVII века, и много других подобных вещей. Поэтому сегодня задача обеспечения внутренней безопасности – главная. И тут вопрос стоит как раз о том, как решить задачу парирования угроз, идущих со стороны пятой колонны. Пятая колонна – это не только те, которые бегают по улицам с плакатами, это лишь внешнее ее проявление. Это не те, которые пишут нехорошие посты. Это в первую очередь те лица, которые могут влиять на политику страны внутреннюю и внешнюю. Именно эти силы представляют наибольшую угрозу, поскольку именно эти силы в 1917 году в феврале осуществили разгром Российской империи, ее уничтожение. Виталий Млечин: То есть речь идет о какой-то политической угрозе или все-таки военной тоже? Потому что мы вот наблюдаем за тем, что произошла атака, например, на военный аэродром... Константин Сивков: Вот это отдельная статья, мы сейчас об этом поговорим. Это в первую очередь, конечно, угрозы со стороны предательской части политического и экономического класса России, определенной части, той части политического и экономического класса России, которая завязана на Запад, – вот это главная угроза оттуда исходит. И когда речь идет о внутренней безопасности, конечно, касалось в первую очередь этого. Что касается вопросов военной безопасности, вот внутренней безопасности, то здесь, конечно же, вот этот полет, он продемонстрировал самое главное. Сначала – что такое вот этот «Стриж»? Видимо, все-таки это был «Стриж», потому что... Ну, если говорить по признакам, которые назвал генерал Конашенков, это реактивный советского производства, то из всех данных, которые имеются в свободном пространстве, это может быть только «Стриж». Тем более он производился в Харькове и в Харькове хранились эти машины, эти самолеты беспилотные. Это машина, которая весит 5,5 тонн, это большая машина. У нее нет режима полета с огибанием рельефа местности, но, возможно, они его там сделали, этот режим, не скрою, возможно, потому что это был разведывательный самолет, его сделали боевым, естественно, т. е. это стала крылатая ракета. Установить там аппаратуру, которая обеспечивает полет с огибанием рельефа местности, возможно на малых высотах. То есть это вполне возможно, что это именно так было сделано. Там, видимо, сделали еще GPS местоопределение для обеспечения точного попадания в цель... Эти доработки были сделаны. Вот эти доработки однозначно были сделаны с использованием натовской, т. е. американских или британской, аппаратуры, потому что на Украине такая аппаратура собственная не производится. И сам факт того, что эта ракета прошла с Харькова до территории Фрунзе, это демонстрирует серьезную уязвимость российской противовоздушной обороны. Виталий Млечин: То есть все-таки должны были бы сбить его, правильно? Константин Сивков: Конечно. Для сравнения я могу сказать: тот же самый приснопамятный Руст, который прилетел на нашу территорию и сел, он был обнаружен до входа в наше воздушное пространство, он отслеживался нашими системами, его сопровождали неоднократно истребители, и то, что он не был уничтожен, – это просто было политическое решение. Уничтожить его могли буквально на границе. Здесь несколько другая картина. Эта цель, вот эта ракета, с точки зрения объекта поражения ПВО достаточно простая, проблем ее уничтожить не представляет никаких. Если ее не смогли уничтожить, то причина одна: ее не смогли обнаружить. И стало это следствием того, что в результате 1990-х, 2000-х и отчасти 2010-х гг. времен Сердюкова в Российской Федерации происходило тотальное уничтожение инфраструктуры ПВО. А инфраструктура ПВО – это в первую очередь радиолокационное поле. И фактически у нас радиолокационное поле в глубине территории страны, судя по этому полету, не обеспечивает полноценное своевременное обнаружение и уничтожение такого рода ракет. Виталий Млечин: А чтобы восполнить этот пробел, это сколько времени должно уйти? Константин Сивков: Достаточно много времени и много сил, много ресурсов. Это надо развернуть радиолокационные станции, создавать соответствующие зоны контроля... У нас на момент получения Россией, скажем так, суверенитета на территории страны имелся 31 самолет радиолокационного дозора А-50 разных модификаций. Этими самолетами, 30 машинами, можно было обеспечить патрулирование в воздухе где-то 10 машин. Этого было вполне достаточно, чтобы перекрыть практически все основные границы на западе и даже отчасти на востоке. Этот самолет обеспечивает обнаружение ракет на очень малых и предельно малых высотах. Сейчас их осталось, судя по данным открытых источников, интернета, только 9 штук. Другие называют цифры там же 7 штук. Понятно, да? Надо наращивать выпуск этих самолетов, это становой хребет системы противовоздушной обороны, без них обеспечить эффективное функционирование системы ПВО невозможно. Вместе с тем надо принимать и экстраординарные меры. Объектами удара могут сейчас оказаться базы ядерных подводных лодок с баллистическими ракетами. Объектами удара могут оказаться атомные электростанции, гидроэлектростанции, далее предприятия химической промышленности, представляющие серьезную угрозу, важнейшие административно-политические объекты на территории каких-то городов. Беспилотник 5,5 тонн, у которого отсек разведывательной аппаратуры достаточно большой, может иметь боевую часть 500, 600 и больше килограмм, это очень мощная боевая часть. Вот то, что показывали в интернете, ну вот была показана фотография этого взрыва, – там был очень мощный взрыв боевой части очень большого калибра. Поэтому перспектива угроз очень серьезная, и вот эти объекты, которые я перечислил, как минимум, пока еще не развернута полноценная система противовоздушной обороны, будут прикрываться, я предполагаю, потому что это логично вытекает из той проблемы, которую поставил президент, системами, средствами противовоздушной обороны на объектовом принципе. Иным языком говоря, в районе этих объектов будут располагаться подразделения, или комплексы, средств противовоздушной обороны, которые будут решать задачу уничтожения вот этих объектов непосредственно при подлете к ним. Но тут важен еще один важный момент, который я хочу особо подчеркнуть и о котором тоже надо задуматься, об этом надо говорить. Обратите внимание на характер эскалации конфликта. После «жеста доброй воли», когда мы отвели войска их Харьковской области и противник подошел непосредственно к границам России, он одно время остерегался наносить удары по собственной территории России. Однако спустя некоторое время, буквально в конце марта – начале апреля, были нанесены пробные удары беспилотниками по территории Белгородской и Курской областей. Последовали жесткие заявления, что мы ответим ударами по центрам принятия решений, от самых высоких уровней российского руководства. Они попробовали еще раз, и ничего не последовало. Первый рубеж был пройден, и они стали долбить по Белгородской и Курской областям уже без ограничений. Следующая прошла проба – ударили по мосту. Ответ пошел. Но этот ответ был в виде удара высокоточным оружием. Высокоточное оружие предназначено для поражения точечных целей, разрушением которых обеспечивается ликвидация каких-то ключевых фигур, уничтожение фигур или объектов. А если цель площадная, то по площадной цели высокоточным оружием бить – это все равно что вскапывать поле при помощи хирургического ланцета. Тут должны другие действия быть. Если рассматривать высокоточные удары, это нанесение ударов булавочным уколом в уязвимое место организма, то сейчас подошло время, когда нужно бить молотом. А молот – это ковровые бомбежки. Я не говорю об ударах по городам, но площадные цели должны уничтожаться ковровыми бомбежками. Виталий Млечин: Ну а цели какие? Вот, скажем, инфраструктура энергетическая явно поражается, сами украинцы это признают. Константин Сивков: Инфраструктура да, она точечная, а вот предприятия военно-промышленного комплексы Украины – это классическая площадная цель. И два или три самолета Су-24 или Ту-22М это предприятие превращают в лунный ландшафт, т. е. стирают его с лица земли. Виталий Млечин: А предприятия какие? Константин Сивков: Предприятия, которые занимаются производством вооружения, ремонтом вооружения, это вот первая цель. Вторая цель... Виталий Млечин: А их много? Они функционируют по-прежнему? Константин Сивков: Они функционируют. По ним удары наносятся, проходит какое-то время, неделя, две, три, они восстанавливают. Надо его стереть полностью. Второе – это железнодорожные станции: станции, где производится смена колес, это у границ с Польшей; станции узловые, по которым ведется транспортировка грузов военного назначения по территории Украины, это ключевые станции. Не надо бить по городам. У нас есть система СВП-22, СВП-24, об этом много раз говорилось, фирмы «Гермес», которая обеспечивает бомбометание бомбами свободного падения времен Великой Отечественной войны с точностью, сопоставимой с точностью применения высокоточного оружия. Надо бить. Говорят, система ПВО есть у Украины? Но, простите, мы эту систему ПВО в рамках проведения воздушной операции, воздушной наступательной операции, в самом начале СВО, специальной военной операции, успешно провели и подавили систему противовоздушной обороны не где-нибудь, а непосредственно где она была наиболее концентрированной, – в передовой зоне ведения боевых действий, т. е. на востоке Украины. Там было уничтожено больше сотни зенитных ракетных комплексов. Что нам мешает сейчас это сделать? То, что у них ПВО дырявая, это хорошо видно хотя бы по тому, как летают наши ракеты. Поэтому говорить, что надо бояться украинского ПВО, нет никаких оснований. Надо просто провести нормальную, полномасштабную воздушную наступательную операцию с привлечением 300–400 машин. Почему не проводят? Я отношу это дело к чисто политическому решению. Да, после этого железнодорожная коммуникационная сеть Украины прекратит свое существование. Да, после этого возникнут проблемы с транзитом из России на Запад определенных материалов, большие проблемы. Ну что ж, это надо делать, это надо делать, по моему твердому убеждению, потому что это враг, а воевать с врагом и одновременно с ним торговать я не считаю возможным. Подчеркиваю, это мое частное мнение. Виталий Млечин: Что касается вооружений, которые поставляются западными партнерами, так сказать, они какой вклад вносят? Потому что вот вроде и ПВО начали поставлять, и ракеты, которые достаточно далеко могут лететь... Константин Сивков: Значит, в настоящее время эти вооружения... Так вот я закончу еще. Это вот первый этап, вот это был первый этап. Второй этап был нанесен по мосту, мы ответили так, скажем так, неполновесно ответили, могли бы полновеснее ответить, я рассказал, как полновеснее. А теперь они сделали следующий шаг эскалации: они нанесли удар по ядерным объектам, по объектам стратегических ядерных сил России ни много ни мало. А это уже подходит под документ «Основы государственной политики в сфере ядерного сдерживания». Там, я не помню точно, по-моему, в 19-й статье четко говорится, что удары по объектам стратегических ядерных сил сдерживания являются основанием для перехода к применению ядерного оружия. Таким образом, мы смотрим цепочку. Ударили беспилотниками по Белгородской и Курской области – решимость не продемонстрировали, адекватного ответа, несмотря на обещания. Ударили по мосту, важнейшему инфраструктурному объекту России – ответ последовал, но неполновесный. Теперь ударили по объекту стратегических ядерных сил, и ответа полноценного тоже не последовало пока; будем надеяться, что потом он последует, в ближайшее время, потому что после удара по мосту ответ последовал через 3–4 дня, будем надеяться, что сейчас будет так же. Но явно прослеживается, что Запад пробует, где границы решимости, где можно, куда можно бить. Если сейчас ответа не последует, вот в течение недели, по факту удара по «Энгельсу» и «Дягилево», вот по этим двум аэродромам, то дальше надо ожидать, что они будут и дальше наращивать удары. Потому что у них формируется представление, что можно начать войну против России, можно разгромить российские Вооруженные силы, можно отнять часть российской территории, даже уже не вновь приобретенные, а старые, Крым, Белгородчину, Курскую область, выйти к Туле, к примеру, а Россия не решится на применение ядерного оружия – вот что они пробуют. И уже сейчас поступает информация, тоже поступала информация, что Польшу начинают интенсивно накачивать боевой техникой. Разные есть данные, я не буду повторять эти непроверенные данные, но речь идет о большом, огромном, о сотнях танков и тысячах боевых бронированных машин. Виталий Млечин: Это очень тревожно... Сейчас побеседуем с Алексеем Мухиным, генеральным директором Центра политической информации, он с нами на прямой связи. Алексей Алексеевич, здравствуйте. Алексей Мухин: Здравствуйте. Виталий Млечин: Алексей Алексеевич, вот вышел опрос в Соединенных Штатах, большинство американцев выступает за продолжение оказания Украине помощи, 65% опрошенных поддерживают снабжение Украины оружием, экономическую поддержку 66%, прием украинских беженцев – 73%. Но самым популярным методом поддержки Украины стало введение санкций против России, это поддерживает 75% опрошенных. Как вы считаете, вот о чем свидетельствуют такие результаты опроса? Алексей Мухин: Я считаю, что следует учитывать, что социология очень часто является площадной девкой политики, и демократы сейчас, накануне масштабной проверки тех поступлений, которые они организовывали на территорию Украины в направлении крупных компаний, которые с ними аффилированы через лоббистские связи, они пытаются прикрыть нежные места, т. е. набрать социологию, что, дескать, население нас поддерживает. У меня есть большие подозрения, что эта социология носит заказной характер. Виталий Млечин: Но таким образом получается, что правящий класс в Соединенных Штатах заинтересован в том, чтобы продолжать поддержку, да? Для чего это делается? Алексей Мухин: «Правящий класс», как вы выразились, конкретно демократы, сейчас встроены в финансовые цепочки, которые осваивают те средства, выделенные недавно, 43 миллиарда, сейчас еще 37 миллиардов они пытаются выцарапать. Эти средства осваиваются, их необходимо освоить. На Украину попадает лишь малая доля, да и та часто разворовывается. Тем не менее утилизация советского вооружения и части натовского вооружения на Украине идет прямым ходом, это обоснование для выделения все новых и новых средств. К этому нужно относиться серьезно, но при этом обращать внимание на коррупционную составляющую. И я думаю, что с течением времени ситуация развернется следующим образом: республиканцы начнут проверки, выйдут на очень серьезные нецелевые траты и в обмен потребляют просто включить себя и свои компании в эти цепочки, на этом все и закончится. Не следует обольщаться, что сейчас придут республиканцы в США и начнется, что называется, откат назад, – нет, они просто будут встроены в эти цепочки, от которых раньше оказались отрезаны. Виталий Млечин: Конгресс США согласовал проект рекордного оборонного бюджета, 858 миллиардов долларов, и 6 миллиардов на сдерживание России в Европе, дополнительно 800 миллионов на помощь Украине. Как вы считаете, на что пойдут эти деньги? Алексей Мухин: Во-первых, 6 миллиардов – это копейки, судя по развернутой инфраструктуре информационной, военной и т. д. Я думаю, что часть этих средств пойдет прямым образом на подкуп европейских чиновников. Вы, наверное, видите, что часть из них делают заявления, которые прямо противоречат интересам европейских стран, европейской экономики, более того, наносят прямой вред и ущерб. Вот эти деньги, судя по всему, пойдут именно на эти взятки, на то, чтобы сформировать и поддерживать в рабочем состоянии корпус атлантистских лоббистов в европейской политике. Виталий Млечин: Такое ощущение может сложиться, что потихонечку так охлаждаются отношения между Соединенными Штатами и Европой. Вот Макрон летал, например, к Байдену, пытался договориться, но такое ощущение, что не очень получилось, и Макрон уже сам начал делать такие заявления проевропейские, чуть ли не антиамериканские. Как вы оцениваете этот процесс? Алексей Мухин: Я бы не обольщался, что господин Макрон будет противопоставлять себя великим и ужасным Соединенным Штатам. Но камень преткновения, безусловно, есть, это пресловутый акт о борьбе с инфляцией, который был недавно подписан Байденом, который, по сути, является надгробным камнем для европейской экономики. Европейцы, естественно, те, которые очень аффилированы в т. ч. с Соединенными Штатами Америки, пытаются с помощью переговоров решить урегулировать эту проблему. Нормальные европейцы, которые стоят на страже интересов своих, прежде всего экономических, говорят прямо о начале торговой войны между Европейским союзом и США. Атлантисты, атлантически ориентированные политики, в т. ч. некоторые главы государств, я имею в виду знаменитые высказывания Урсулы фон дер Ляйен, они говорят о том, что этого не произойдет никогда. Но ближайшее время уже покажет, произойдет или нет. И результаты, последствия, которые для европейских компаний будет иметь принятие этого акта, уже сейчас отражаются на стабильности европейской экономики. И наступит самое страшное. Ладно, бог с ними, с социальными протестами, ладно, бог с ними, с теми гражданами, которые выходят против помощи Украине, самое страшное – это когда эти граждане потеряют работу, они не смогут оплачивать счета. И тут включится, что называется, вот эта цепочка, которая очень похожа будет на замкнутый круг: граждане не смогут оплачивать счета компаний – компании начнут банкротиться – граждане теряют работу... То есть все рушится. Европейские экономисты сейчас осторожно говорят о начале рецессии – нет, ребята, это полноценный, полномасштабный кризис, который, собственно, во имя, видимо, атлантической солидарности ваши американские партнеры на отлично организовали на площадке Европейского союза. Виталий Млечин: А Европе есть что противопоставить Соединенным Штатам, как-то отстоять свои интересы, или они вынуждены просто наблюдать за американцами? Алексей Мухин: Взять себя в руки, вернуть свою суверенность и отменить эти идиотские антироссийские санкции, которые вредят на самом деле только европейской экономике. Виталий Млечин: Ну а это насколько реалистичный сценарий в нынешней ситуации, как вы думаете? Алексей Мухин: Рецепт прост до безобразия, но он нереализуем, потому что у власти в Брюсселе, у власти в разных европейских странах стоят атлантисты – особая каста европейских чиновников и т. н. госдеятелей, которые преследуют интересы совсем не Европы и европейских экономик. Пока эта коррумпированная каста будет там находиться у власти, Европа будет бодренько нестись, как птица-тройка, к пропасти экономической. Виталий Млечин: Замглавы МИД России Сергей Рябков заявил, что Россия готова вернуться к обсуждению гарантий безопасности в случае готовности Запада. Вот готовность Запада как-то прослеживается или не очень-то? Алексей Мухин: Проблема в том, что мы понимаем ровно противоположные вещи под европейской безопасностью. Под европейской безопасностью российская сторона понимает то, что НАТО должно себя взять в руки и перестать организовывать эскалацию в разных странах, а также вести себя, что называется, в рамках международного права. Наши «западные партнеры» понимают под европейской безопасностью капитуляцию России. Конечно же, мы пока не можем найти общий язык, мы просто в разных плоскостях с ними эти переговоры собираемся вести. Виталий Млечин: А что должно произойти, чтобы все-таки как-то хотя бы начался этот процесс поиска общего знаменателя, скажем так? Алексей Мухин: Здесь тоже нет никакого секрета – должен произойти перелом на поле боя. Как только Россия перейдет в убедительное наступление, тут же, сразу появятся и переговорщики, и медиаторы, и нормальные предложения. Виталий Млечин: «Россия принципиально согласна с идеей создания зоны безопасности у Запорожской АЭС», – об этом заявила представитель России на 77-й сессии Генассамблеи ООН Наталья Кармазинская. Как вы считаете, это о чем тут может идти речь? Потому что неоднократно были заявления, что Россия не отдаст контроль над Запорожской АЭС. Алексей Мухин: Слушайте, зона безопасности не подразумевает передачу контроля ядерного объекта, который уже встраивается в систему «Росатома». Это уже закрытый вопрос, как с Крымом. Европейские коллеги, американские коллеги, особенно украинские коллеги пытаются просто банально вытеснить разными силовыми приемами Россию с этого объекта, потому что у каждого там свой резон. Украина страдает от отсутствия электроэнергии, Европа не получает электроэнергию с Украины, которая была обещана и законтрактована, а Соединенным Штатам Америки нужен очевидный пиаровский проигрыш России в этом смысле. Поэтому мы не против, конечно, создания зоны безопасности, но эта проблема кроется лишь в одном: как только МАГАТЭ, а именно Рафаэль Гросси, признает, что обстрелами Запорожской АЭС занимается Ук-ра-и-на, проартикулирует это, эти обстрелы по какому-то, я не знаю, волшебному мановению палочки прекратятся, потому что Украина-то не хочет отвечать за это. Собственно, ее политика, ее тактика строится ровно на том, что Запад, как те самые обезьянки, закрывают ушки, глазки и ротик себе. Все вопросы к Гросси сейчас. Виталий Млечин: Спасибо вам большое! Будем внимательнейшим образом наблюдать. Алексей Мухин, генеральный директор Центра политической информации, был с нами на прямой связи. Константин Валентинович, тут такая новость: губернатор Курской области Роман Старовойт показал фотографии с места работ по установке противотанковых заграждений в регионе. Вот скажите, пожалуйста, ситуация уже настолько тревожная, что можно ожидать какого-то танкового прорыва? Константин Сивков: Ну, в принципе, если учитывать, что главная цель Запада и цель войны на Украине со стороны Запада состоит в том, чтобы создать в России революционную ситуацию и за счет этого сместить с поста президента Путина, а это так и есть, то демонстративные атаки на нашу территорию с захватом части территории – это будет вполне осуществимая вещь, они могут это попытаться сделать. Виталий Млечин: А есть силы на это? Константин Сивков: Вы понимаете, в чем соль? Если брать ситуацию на фронте, то мы имеем следующие вещи. В воздухе мы господствуем, мы имеем огневое превосходство. Мы имеем превосходство, это уже все признают, в сфере тяжелой боевой техники, в первую очередь бронетанковой. Мы имеем превосходство в сфере выучки личного состава и его морального духа. И мы имеем превосходство в сфере оперативного уровня подготовки командного состава, вопросов нет. Вот это пять слагаемых успешных действий армии. А на самом деле получается несколько иное. Мы, по сути дела, только один глубокий удар осуществили, прорыв, это было в самом начале СВО, когда прошла классическая наступательная операция. В дальнейшем все шло по-другому, мы фактически целенаправленно бились, прогрызали укрепрайон, создаваемый 8 лет, и продолжаем этим же заниматься, продвигаясь в день... Да, мы берем какие-то населенные пункты, но это все с большим трудом и с большим расходом времени и боеприпасов. А вот украинцы могут рассчитывать, имея менее подготовленные силы, не имея господства в воздухе, тем не менее принудили нас оставить Херсон, захватили территорию в Харьковской области, взяли Красный Лиман и продолжают даже атаковать. Поэтому они рассчитывают, что Российская Федерация не решится на крупномасштабные наступательные действия, не решится на нанесение ударов молотом, я уже говорил каким, и это позволит им с учетом действия пятой колонны, подчеркиваю еще раз ключевую вещь, добиться таких политических решений, которые позволят ВСУ нанести этот удар. Поэтому я еще раз подчеркиваю, и это центральный вопрос: характер военных действий на Украине определяется не оперативно-стратегическими факторами. Это моя личная оценка – на 90% он определяется чисто политическими решениями, начиная с т. н. «жеста доброй воли», после которого мы оставили огромные территории освобожденные, начиная с Бучи, с Сумы, Чернигов, Чернобыль тот же самый, мы все это оставили. Поэтому надо это четко понимать: Запад рассчитывает на то, что российские Вооруженные силы будут скованы политическими решениями, которые будут приниматься под давлением недружественных России сил внутри нашей страны. И подчеркиваю я еще раз: то, что президент сейчас проводил вот этот Совет безопасности, – это очень актуальный Совет безопасности. Я думаю, что та часть, о которой я говорил, наверняка она обсуждалась, далеко не только вопросы противовоздушной обороны, я думаю, что эти вопросы тоже ставились, о которых я говорил, т. е. противодействие пятой колонне, это центральный вопрос. Виталий Млечин: Вооруженные силы Украины стягивают дополнительные войска в район Артемовска, об этом заявил офицер Народной милиции ЛНР Андрей Марочко в Telegram-канале. Сейчас вот как раз в этом районе основные силы сосредоточены? Константин Сивков: Ну, в настоящее время под Артемовск они стягивают свои войска, потому что взятие Артемовска будет означать крушение значительной части фронта вот в этой зоне, т. е. укрепрайон, само существование укрепрайона оказывается под угрозой. С взятием Артемовска мы можем выйти на т. н. оперативный простор, где у противника дальше не будет серьезных укрепрайонов. Ну, Славянск укреплен, Краматорск укреплен, но их можно в конечном итоге обходить. А сплошной линии обороны, которую вот мы сейчас прогрызли, там уже нет. Поэтому они стягивают силы к Артемовску, чтобы не допустить вот этого удара. При этом надо иметь в виду, что, даже не имея тяжелой техники, но находясь в бетонированных укрепленных районах, Вооруженные силы Украины могут вести эффективную оборону и боевые действия. Вот наступать, не имея танков, они не могут, они несут большие потери. Обратите внимание, кстати: все данные, которые вчера поступали, позавчера, – все попытки ВСУ наступать пресекаются даже не огневым, ближним огневым боем, а они пресекаются превентивными ударами артиллерии. При этом один уничтоженный танк в лучшем случае, а так в основном легкая техника и грузовики, т. е. у них нет уже даже танков для нанесения крупномасштабного удара. Без масс танков, 200–300 машин, осуществить глубокий прорыв, подобный тому, который был в Харькове, они не смогут никогда. Поэтому ВСУ сейчас оборону могут вести, поэтому под Артемовск они стягивают силы, для того чтобы защитить этот город и не допустить падения, крушения всего фронта. Виталий Млечин: И Донецк обстреливают снова... Константин Сивков: Донецк обстреливают, естественно. В первую очередь надо иметь в виду, Донецк – это уже территория России, поэтому обстрел Донецка, массированный обстрел Донецка – это в первую очередь удары по России, а значит, это удары по политической стабильности в России, я вот прямо так хочу сказать. Поэтому скорейший разгром вот этой авдеевской группировки – это вопрос центральный. Но не только этот вопрос. Я еще раз хочу сказать: группировки войск, особенно находящиеся в укрепрайонах, берут и уничтожают путем их окружения, не локальных маленьких окружений, а окружений крупномасштабных. Сил для этого у России сейчас достаточно, особенно после проведенной мобилизации. Поэтому тут вопрос чисто политического характера. То, что политика влияет на принятие оперативных решений, – это очевидно, поэтому... Вот даже простая вещь. Мы бьем после удара по мосту и по энергосистеме, и по станциям – а что нам мешало это делать в марте, в апреле, в мае, в июне, в июле, в августе, в сентябре? Ничто не мешало. Виталий Млечин: А как сказывается наступление зимы сейчас на ходе спецоперации? Константин Сивков: Значит, наступление зимы на ходе спецоперации может сказаться по-разному. Если говорить чисто с оперативной точки зрения, то создаются благоприятные условия для крупномасштабного российского наступления с применением тяжелой бронетанковой техники, путем глубоких ударов с окружением группировки войск противника на востоке Украины, на оставшейся части контролируемой Украиной донецкой территории и с выходом на освобождение даже Харьковской области. Для ВСУ тоже создаются благоприятные условия для каких-то действий, в т. ч. наступательных, потому что у них колесная техника, колесная техника легкобронированная. Но в условиях превосходства России в том, что я уже говорил, шансов на успешное крупномасштабное наступление у них нет. То есть они могут осуществить это наступление лишь в том случае, если со стороны России будет принято политическое решение об отводе войск из каких-то районов. Если такого политического решения принято не будет, то шансов на успех у ВСУ нет никаких, это совершенно четко. Поэтому наступление холодов, стабилизация, устранение распутицы и замерзание почвы создают благоприятные условия, для того чтобы нам начать интенсивные боевые действия. В любом случае это будет сопровождаться нарастанием интенсивности боевых действий, по моему прогнозу, если опять-таки будут руководствоваться чисто оперативной необходимостью. Однако если вмешаются факторы политического характера, инициируемые недружественными силами в нашей стране, то может и не произойти интенсификации военных действий. Виталий Млечин: Такой прогноз западный, что энергетическая инфраструктура Украины может перестать функционировать, даже называется дата, к 25 декабря, об этом в американском журнале Newsweek написано. Соответственно, если это произойдет, украинские города станут почти непригодными для жизни в течение нескольких месяцев, потому что очень холодно будет. Как вы считаете, дойдет до этого действительно? Константин Сивков: До этого вполне может дойти, но это никак не скажется на боеспособности ВСУ по той простой причине, что центры управления Украиной будут обеспечены дизель-генераторами и остатками того энергетического потенциала, который сохраняется на Украине, это раз. Боеспособность войск также будет обеспечиваться за счет применения дизель-генераторов. А вот морально-психологическое состояние страны и конкретно населения страны руководству ВСУ глубоко безразлично, не только ВСУ, а вообще [руководству] Украины глубоко безразлично. Более того, они могут даже рассчитывать, что, стремясь попасть в более благоприятные условия жизни, ряд граждан Украины могут добровольно идти в состав ВСУ, чтобы там иметь возможность получить и тепло, и питание, и все остальное. Но остальная часть территории Украины, конечно же, будет замерзать. Поэтому города будут пустеть и население будет перемещаться в сельскую местность, там будет располагаться. Естественно, это будет приводить к возникновению внутренних конфликтов, это будет приводить к столкновениям на местах, росту, возможно, даже преступности, резкому росту преступности, вот таким эффектам. К тому же еще не известно, как подготовятся эти города к зиме. В каких-то городах воду могут спустить из системы отопления, а в других нет, и в этом случае система отопления полностью выйдет из строя, а вывод системы отопления городов из строя – это уже достаточно долгое дело. То есть даже потом если появится у них электроэнергия, обеспечить отопление таких городов будет невозможно. Поэтому много нюансов есть. Виталий Млечин: Россия запросила на 9 декабря заседание Совета Безопасности ООН по проблеме поставок западного оружия Украине. Скажите, пожалуйста, какой все-таки вклад наносит западное оружие? Если бы его не было, скажем так, то... ? Константин Сивков: Если бы его не было, сопротивления Украины уже не было бы. Я хочу заметить, что за прошедшее время демилитаризация Украины де-факто произошла. Вот заявила Урсула фон дер Ляйен, что погибло 100 тысяч украинцев. Виталий Млечин: Потом удалили это из записи ее речи. Константин Сивков: Неважно, об этом прозвучало. Далее: Кривонос говорил об уничтожении нескольких сотен тысяч украинцев, о гибели нескольких сотен тысяч украинцев. Такая организация OSINT, западная тоже, которая анализирует потери по данным похоронных агентств, которые размещаются в открытых источниках, оценивает количество безвозвратных потерь Украины в 406 тысяч человек. Тут так или иначе, даже если брать, отталкиваться от 100 тысяч человек, Вооруженные силы Украины, с которыми они начали военные действия, прекратили свое существование, сейчас Россия воюет уже с мобилизованными. То же самое касается и боевой техники Украины: все, что Украина имела на момент начала военных действий, уже де-факто уничтожено. Поэтому сегодня Украина воюет исключительно, практически в подавляющем большинстве западными вооружениями. Это то оружие советского производства, которое было поставлено в страны Варшавского договора, оно сейчас поставлено на Украину, это модифицированное на Западе советское вооружение, вот танк Twardy польский, например, тоже воюет на территории Украины. Это артиллерия советского калибра, но уже пошла и артиллерия западного калибра. Мы знаем про пушки, орудия, гаубицы M777, мы знаем про HIMARS; еще есть 105-миллиметровый калибр, действуют эти орудия, принятые на вооружение, американский калибр и немецкий, кстати, калибр, они действуют на территории Украины. Общее количество орудий, поставленных на территорию Украины, которое вот прозвучало по данным на начало августа, составляет 607 орудий. Для сравнения, украинская армия, вот этой группировки в районе Донбасса, имела 1 100 орудий, т. е. 607 они уже поставили. И около 1 600 боевых бронированных машин, это танки и пр. Вот танков несколько сотен было поставлено, эти танки по большей части уже уничтожены, все практически уничтожены за небольшим исключением. Поэтому демилитаризация состоялась. И сегодня Украина воюет оружием, поставляемым с Запада. Вот достаточно сказать... Сейчас запасы советского оружия уже на Западе исчерпаны, и вот по данным, которые поступают со стороны открытых источников, Соединенные Штаты Америки даже танки врага т. н., Т-72, которые они использовали на полигонах, провели модернизацию и в количестве 45 штук бросили на территорию Украины. Виталий Млечин: Понятно. Спасибо вам большое! Внимательно следим за тем, что происходит, спасибо вам за ваше мнение, за ваш анализ. Константин Сивков: Всего хорошего. Виталий Млечин: Константин Сивков, заместитель президента Российской академии ракетных и артиллерийских наук по информационной политике, доктор военных наук, был у нас в гостях. Обсуждали все самое важное, что произошло за эти сутки. Сейчас прервемся буквально на две минутки и вернемся в эту студию.