Марианна Ожерельева: Про газ, который мы также сегодня анонсировали. Итак, Украина оставила для транзита российского энергоносителя в Европу только один вход, это газоизмерительная станция «Суджа». Об этом заявил официальный представитель «Газпрома» Сергей Куприянов. Так вот сейчас по Украине проходит более 50 миллионов кубометров российского газа, это очень мало по сравнению с предыдущим периодом. Виталий Млечин: Ага. Марианна Ожерельева: Европейцы при этом продолжают отказную риторику, что газ им этот вообще не нужен, сами справятся, либо вот американский СПГ им в помощь. Так, кстати, решила поступить Болгария, перешла на сотрудничество с американцами. Но не тут-то было: оказалось, что помощь эта очень дорогая. Виталий Млечин: Иностранные журналисты подсчитали, сколько будет стоить отказ Европы от российских газа и нефти, получилось 195 миллиардов евро. Ну, это не только очень дорого, но и технически небыстро и непросто, как и, например, переход на чистые возобновляемые источники энергии. Давайте разбираться в ситуации. С нами на прямой связи политолог Александр Камкин. Александр Константинович, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Александр Константинович? Виталий Млечин: Александр Константинович, слышите нас? Александр Камкин: Да-да. Меня слышно? Виталий Млечин: Да, теперь и мы вас слышим. Марианна Ожерельева: Да, слышно. Там один из источников, который заменит российский энергоноситель, – это зеленый водород. Как вы считаете, ну это же очень дорого. Насколько вообще сегодня возможно и готова ли экономика стран Евросоюза платить за зеленые технологии в отказ, по политическим причинам, от российского относительно дешевого топлива? Александр Камкин: Лично на мой взгляд, тема водорода еще совершенно незрелая технологически. Это политическое решение, такое, знаете, политическое кликушество, говоря языком Достоевского, так же как и, собственно говоря, полностью отказ от углеводородов и переход на ветер, о чем так любят говорить немецкие «зеленые». Дело в том, что у водорода совсем другие свойства, перекачка его через трубопроводы существующие и всю запорную арматуру просто невозможно, это совершенно другая молекулярная структура газа и совершенно другие показатели. Соответственно, придется строить совершенно с нуля всю инфраструктуру: и емкости, хранилища, устройства транспортировки. То есть по факту водородный переход, если хотят водород использовать не только как топливные ячейки в поездах, в автомобилях, что пока что тоже существует только на уровне прототипов, придется полностью создавать новую всю трубопроводную инфраструктуру во всей Европе. Это даже не 195 миллиардов евро, это намного больше. Поэтому, на мой взгляд, тема водорода все-таки в большей степени раздута политически, и насколько это все-таки окажется экономически целесообразным, еще большой-большой вопрос. Марианна Ожерельева: Давайте другие альтернативы – атомная энергетика? Александр Камкин: У атомной энергетики есть возможности помочь европейцам, прежде всего Германии, потому что Германия приняла очень популистское, такое экологически популистское решение в 2011 году, после катастрофы на Фукусиме, о закрытии атомных станций, хотя ситуация в Японии и Германии совершенно несопоставима, ведь в Германии нет цунами, в Германии нет землетрясений, поэтому Германия и вообще европейские страны намного более благоприятны для развития атомной энергетики, нежели Японские острова. Поэтому уже раздаются голоса о том, что можно расконсервировать закрытые предыдущие атомные станции, потому что, согласно решениям федерального правительства, в этом году должна быть закрыта последняя атомная станция в Германии. Их, конечно, теоретически можно расконсервировать, но все равно уже часть специалистов утрачена, придется восстанавливать фактически если не с нуля, то с большим-большим временны́м отрывом. Но опять же, в отличие от Франции, доля атомных станций в Германии в общей генерации электроэнергии никогда не превышала где-то 12–15%, а доля природного газа была порядка 35–36%. Соответственно, все равно будет довольно большая недостача. И что касается очень любимой немецкими экологами ветряной энергетики, то здесь тоже ресурс уже практически исчерпан. Дело в том, что современный ветряк – это почти что 200 метров высотой мачта, огромные лопасти. По требованиям безопасности, расстояние между двумя ветряками должно быть минимум 2 километра, т. е. в 10 раз больше, чем его высота. Теперь попробуйте найти в густонаселенной индустриальной европейской стране такие свободные пустующие площади, где можно было бы воткнуть, например, 50 или 60 ветряков. Банальная арифметика говорит нам о том, что все свободные площади уже заняты. Недаром последние лет 10 активно развивается т. н. офшорная ветроэнергетика, где мачты ставят на шельфе в Северном, отчасти Балтийском море. Но здесь также опять же возможности не безграничны. Плюс сам ветряк чем негативен для экологии: за счет вибрации от огромных лопастей практически уничтожается вся микрофлора в почве вокруг. Кроме того, еще не найдено способа утилизации этих самых лопастей, конструкций мачт, то же самое касается и солнечных батарей. А сейчас подходит время активного списания ветряков первого поколения, которые проработали 20–25 лет. Это все тоже затраты, это все тоже дополнительная нагрузка на бюджет. Поэтому в целом европейцы и немцы в частности выбрали самое неудачное время для отказа от российского газа. Марианна Ожерельева: Но, может быть, тогда пусть не «зеленая», но все-таки – уголь, о чем тоже... ? Потому что немцы же сказали, что это навсегда, значит, они уходят от российского газа и нефти, все, другого решения быть не может, на все последующие годы. И тут заявление, что в принципе а чем и уголь нам, было же когда-то и сейчас будет. Польша поможет, может быть, Великобритания собралась там, значит, новую шахту открывать, вернемся к прошлому. Александр Камкин: Возвращаемся в XIX век, Манчестерские угольные копи, Рурский бассейн и по сути дела вот та самая деиндустриализация и уничтожение высокотехнологичных отраслей европейской экономики, о чем так мечтают американцы. То есть по сути дела весь этот цугцванг с Украиной – это вода на мельницу американских транснациональных компаний и жесткий удар по экономике Евросоюза. Уголь, да, в качестве временной меры возможен, но это очень неэкологичный вид топлива, и опять же российский уголь тоже поставляется в Европу. Соответственно, придется либо расконсервировать заброшенные собственные угольные месторождения, либо поставлять откуда-то из Австралии, из Южной Африки. В любом случае, это будет все равно крайне невыгодно и крайне неэкологично, потому что из всех углеводородов природный газ – это самое экологичное топливо. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Ну и, наверное, последний вопрос. Из вот этой ситуации теперь только в одну сторону движение, или в какой-то момент может включиться задняя и все-таки отыграть назад немножко, как вы считаете? Александр Камкин: Здесь будет вопрос экономической целесообразности. Вот господин Хабек, министр экономики Германии, съездил в Катар, и там фактически на него выкатили холодный душ в виде предложений долгосрочных контрактов на 20 лет, что противоречит логике европейцев, которые предпочитают спотовые соглашения. И в совокупности условия, предложенные Катаром, по наращиванию мощностей СПГ для поставок в Европу намного более невыгодные для европейцев, нежели поставки «Газпрома». Поэтому сейчас, по идее, должно быть активное накачивание подземных хранилищ газовых в Германии для грядущего отопительного сезона. Если этого сделано не будет, то уже рекомендации на грани сарказма, поменьше мойтесь, поменьше включайте отопление, чтобы не помогать путинской России, это будет уже, наверное, такая методичка к действию, которая будет находиться в каждом домохозяйстве Германии. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Политолог Александр Камкин был с нами на прямой связи. Марианна Ожерельева: А сейчас к нам подключается Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, первый проректор Финансового университета, кандидат политических наук. Здравствуйте. Виталий Млечин: Константин Васильевич, здравствуйте. Константин Симонов: День добрый. Виталий Млечин: По поводу газа все-таки. Расскажите, пожалуйста, что происходит, почему вдруг сейчас возникли такие сложности с прокачкой российского газа через территорию Украины? Константин Симонов: Ну, на самом деле действительно это любопытная история. Почему? Потому что Украина все последние годы, даже десятилетия защищала транзит через свою территорию, это даже был такой определенный парадокс: Украина, которая говорила о том, что она собирается разорвать с Россией все культурные, политические, даже экономические связи, тем не менее решительно настаивала на том, чтобы транзит сохранялся, т. е. это был вот такой принципиальный момент. Понятно, в чем экономическая предпосылка для такой позиции: Украина зарабатывала приличные деньги, и продолжает, кстати, зарабатывать, на этом транзите, порядка 2 миллиардов долларов в год. Но вот сейчас впервые Украина сама остановила часть транзита через свою территорию. Потому что, еще раз повторю, это было решение «Нафтогаза», компания «Нафтогаз» официально уведомила компанию «Газпром», что через территорию Луганской области она обеспечивать прокачку газа не в состоянии. Она объявляет форс-мажор, предложив перенести весь объем на соседнюю станцию «Суджа» в Харьковской области. «Газпром» заявил о том, что в контракте четко прописаны газовые коридоры, по которым осуществляется транзит. Технически перенести весь объем с одной компрессорной станции на другую нельзя. Еще раз повторяю, Украина сама сознательно пошла на нарушение контракта и остановила прокачку. Причем тут тоже масса вопросов возникает, действительно зачем она это сделала. Скажем, ведь вы знаете, что Луганская Народная Республика, она ведь образована была не сейчас, и в этом плане граница между Луганской областью или республикой, как угодно, и Российской Федерацией давно не контролируется Украиной, Киевом, скажем так. Но на газоизмерительной станции, которая там находится, всегда находились представители «Нафтогаза», это не мешало им работать. Военная операция, специальная операция на Украине началась, как вы знаете, 24 февраля, прошло уже почти 3 месяца, все это время прокачка газа через сохранную газоизмерительную станцию, через компрессорную станцию «Новопсковская» продолжалась. И только теперь Украине вдруг понадобилось объявлять форс-мажор по этому участку, который функционировал, еще раз повторяю, все эти годы в рамках Луганской Республики и последние 3 месяца в рамках специальной операции. Там ничего с точки зрения военной ситуации рядом с этим газопроводом сильно не поменялось. И вот теперь возникает вопрос ваш, который вы задали, – зачем Украина это сделала? Просто это важная преамбула, которая показывает на самом деле, что позиция Украины радикально поменялась, и радикально поменялась именно сейчас. Еще раз повторяю, это позиция... То есть если раньше любая власть на Украине, а на Украине, вы помните, был и Порошенко, и Ющенко, и даже они всегда настаивали на том, чтобы транзит сохранялся, Украина вела отчаянные переговоры в конце 2019 года за продление контракта. И вот теперь она сама, добровольно перекрывает вентиль и отказывается от части транзита. Почему это сделано? Ответ на самом деле может быть только один: соответственно, кто-то четко и внятно объяснил Украине, что сейчас не время думать о зарабатывании денег на транзите, нужно решать другие задачи. Кто это может сделать? По-моему, ясно, что это могли сделать только Соединенные Штаты, которые все последние 50 лет борются с поставками российского газа на территорию Европейского союза. И вот теперь мы понимаем, какую роль отводили Украине все эти годы, – ей отводили роль транзитной страны, которая в нужный момент времени должна перекрыть транзит российского газа, дискредитировать окончательно Россию как поставщика и объяснить европейцам, что теперь у них вариантов уже нет. Хорошо, что мы построили обходные газопроводы, против которых, кстати, когда мы их строили, многие выступали и в России, а зачем мы это делаем, – ну вот за тем и делаем, построили «Северный поток», «Турецкий поток», «Ямал – Европа» через Белоруссию. То есть у нас есть сейчас альтернативы, которые могут нам... Я уже молчу про «Северный поток – 2», который, между прочим, достроен и готов к использованию. Вот, собственно, поэтому этот фокус и не удастся с точки зрения вытеснения российского газа с европейского рынка, но идея именно в этом. Вот вы спросили, почему это произошло, – вот, собственно, произошло то, что давно планировалось, и «наконец-то» сейчас этот план реализуется публично. Марианна Ожерельева: Теперь следующий вопрос – кто в этом случае теряет больше? Телезрители пишут: «И хорошо, что наш газ не уйдет, у нас будет больше газа, он будет дешевле внутри страны», – предположение их. Дальше все-таки мы помним, что 20 стран, как минимум 20, открыли свои счета в «Газпромбанке» и готовы покупать российское топливо. Что дальше? Здесь сужается возможность его поставлять, теряют европейские потребители, мы теряем, получается, какие-то финансовые возможности свои, что нам не заплатят за этот год, потому что он просто не пойдет туда. Константин Симонов: Значит, вот здесь давайте не будем спешить с выводами. Я знаю позицию очень многих российских граждан, которые ждут того момента, когда мы сами перекроем все вентили и прекратим поставки газа в Европейский союз. Я принципиальный противник такого подхода и могу привести вам массу аргументов, почему... Марианна Ожерельева: Объясните, да, вот прямо на пальцах объясните почему. Константин Симонов: Давайте коротко, объясню по пальцам, будем загибать пальцы. Значит, аргумент первый: в этом случае Россия потеряет достаточно солидные деньги. А что, ваши телезрители не интересуются деньгами, им не интересно, какой бюджет в России? Вот я вам одну цифру назову свежую минфиновскую: за первые 4 месяца 2022 года нефтегазовые доходы Российской Федерации составили 4,7 триллиона рублей, а в прошлом году за первые 4 месяца они составили 2,5 триллиона рублей. То есть мы зарабатываем. Давайте, ну давайте откажемся от денег, а дальше будем задавать вопросы, а где моя пенсия, где моя зарплата и т. д. Виталий Млечин: Константин Васильевич, вы, несомненно, правы, просто я думаю, что наши зрители не видят прямой связи между доходами в 2,5 триллиона и 4,7 триллиона... Константин Симонов: Почему же они не видят прямой связи между экспортом газа и своими доходами? Не забывайте, дорогие телезрители, что примерно 40% государственного бюджета – это прямые налоговые и таможенные сборы с нефтегазового комплекса, прямые налоговые и таможенные сборы. А в этом году, я вас уверяю, эта цифра еще будет выше. Идем дальше, идем дальше, на самом деле это далеко не единственный аргумент, хотя довольно важный. Если мы не сможем экспортировать газ в Европейский союз, мы быстро альтернативы найти не сможем. Это означает, что мы должны будем сокращать добычу природного газа, опять же это скажется на занятости в газовой отрасли, это тоже плохо. Но самый главный аргумент мой заключается в том, я его уже назвал: понимаете, все 50 лет, что мы поставляем газ в Европу, Соединенные Штаты мечтают о том, чтобы это прекратить. Они европейцам поэтому и предлагают свой газ, они европейцам... Потому что это и политическая их задача, и экономическая задача. Так вот если мы сами перекроем трубу, это означает, что мы сами и выполним план Соединенных Штатов, вот и все. То есть мы сами подыграем им и выполним их 50-летнюю мечту. Так вот, что касается ситуации нынешней, пожалуйста, не ставьте знак равенства между прекращением транзита через Луганскую область и прекращением поставок в Европейский союз. Никакого прекращения поставок газа в Европейский союз не произошло... Марианна Ожерельева: Сокращение, мы говорим о сокращении поставок. Константин Симонов: Мы говорим о сокращении транзита через Украину, сейчас там порядка 25–30%, но сегодня уже заявка еще ниже, но это уже связано с объемами спроса, объемами спроса и заявок, которые прислала, например, Германия. То есть в этом плане мы сохраняем транзит, у нас есть альтернативные маршруты, мы продолжаем поставки на европейский рынок. Другое дело, что Соединенные Штаты активно выкручивают руки Европейскому союзу, они его толкают к достаточно абсурдным решениям по отказу от российского газа. Вы знаете, вот сейчас будет решаться вопрос о переходе за рубли в торговле. Почему сейчас? Потому что именно вот во второй половине мая должны состояться платежи основных покупателей «Газпрома», я имею в виду немецкие, итальянские, французские, австрийские компании, и мы узнаем, перешли они на новую схему или нет. И мой прогноз, что основные покупатели перейдут на эту схему, потому что никаких реальных альтернатив по получению газа у Европейского союза просто нет, и он это понимает. Но еще раз повторяю, его запихивают в этот... Марианна Ожерельева: Константин Васильевич, а можно про эти альтернативы? Вот тут Болгария, значит, громкая статья в «Коммерсанте»: Болгария будет покупать дешевле, чем у «Газпрома», сжиженный природный газ из Америки. Два вопроса. Для этого же нужна некая инфраструктура в самой Болгарии, есть она там или нет? И все-таки оно же должно как-то доплыть. По Босфору там есть некое законодательство, там военные корабли, не военные. Поясните, вот эти СПГ-танкеры могут теоретически и практически доплыть до той же Болгарии? Или все-таки труба из Азербайджана и Турции будет газ поставлять, а не по воде они будут ехать к ним? Константин Симонов: Ну вот на самом деле пример с Болгарией прекрасен с точки зрения того, как работают, кстати, и российские медиа в том числе. Вот я вас уверяю, что когда наступит лето, а ведь Болгария обещала, что она начнет закупки уже в июне, и этот СПГ не придет в Болгарию, я думаю, что две трети российских СМИ, которые написали про этот замечательный контракт века, даже не упомянут то, что этот СПГ до Болгарии не дошел. Я вам массу таких примеров могу сказать. Марианна Ожерельева: Расскажите, почему не дойдет. А вот почему не дойдет, объясните. Константин Симонов: Я сейчас объясню. Значит, был период, например, когда «Газпром» сокращал поставки в Турцию, – все российские газеты и все телевизоры рассказали: «Газпром» потерял рынок Турции. А когда «Газпром»... То есть на самом деле это была ситуативная ситуация, и, когда «Газпром» стал восстанавливать поставки, потом уже никто не написал по итогам года, что «Газпром» эти поставки увеличил. Но это вы сами задайте вопрос, как организована поставка информации. Теперь на ваш прямой вопрос, что же там произойдет. Смотрите, Соединенные Штаты давно уговорили Болгарию на покупку доли в терминале. Этот терминал находится не в Болгарии, на черноморском побережье Болгарии никаких терминалов по приему СПГ не строится. У них есть доля, примерно 20%, в терминале, называется Александруполис-СПГ, этот терминал находится в Греции. Так вот, если вы посмотрите заявление греческой стороны, например премьер-министра Греции, который выступал в т. ч. и на заседании, министр энергетики выступал на заседании недавнем министров энергетики Европейского союза, он прямо называл цифру ввода в эксплуатацию этого терминала, – он говорил, что это в лучшем случае 2023 год, 2023 год. В июне 2022 года терминал Александруполис-СПГ не будет работать. И дальше, там есть еще сложности с пропускной способностью газотранспортной системы между Грецией и Болгарией. Там есть интерконнектор, но в этот интерконнектор надо еще запихнуть азербайджанских газ. У них тоже, у Болгарии, есть контракт с Азербайджаном, но нет еще технической способности прокачать миллиард кубов в год. Таким образом, на самом деле никакого контракта вчера подписано не было. И вы посмотрите, даже кто это сказал? Это сказал премьер-министр Болгарии, не назвав ни одной цифры, но все уже написали про какие-то мифические поставки СПГ в Болгарию. А между прочим, самое-то фантастическое – вы найдите мне хоть одно заявление американской стороны. Кто поставлять-то будет? Хоть одну компанию – скажите, кто будет поставщиком СПГ? Кто это признал? Так вот я вам скажу, что произошло вчера, – вчера премьер-министр Болгарии встречался с вице-президентом Соединенных Штатов госпожой Харрис, и по итогам этой встречи премьер-министр Болгарии заявил, что Америка ему даст в июне супердешевый СПГ. А теперь возьмите и прочитайте пресс-релиз самой вице-президентши Соединенных Штатов, где вообще ни слова не сказано про то, что она ему чего-то там обещала. Марианна Ожерельева: Константин Васильевич, а вот про «дешевое» скажите... Константин Симонов: Да какой «дешевый»? Там... Марианна Ожерельева: Даже пусть все будет – а оно как может быть дешевле, если оно едет по воде дольше? Константин Симонов: Покажите мне контракт, назовите мне поставщика, с какого терминала, и я вам рассчитаю себестоимость этой поставки, понимаете. Марианна Ожерельева: Ладно, давайте теоретически, оно может быть дешевле, нежели по трубе? Вот просто в теории, может ли быть СПГ, плывущий танкером через Атлантику и дальше, дешевле, чем то, что идет по трубе? Константин Симонов: Если вы сравниваете себестоимость доставки – конечно нет, конечно нет. Но если вы берете контрактные, например, обязательства, то в какие-то моменты времени может трубопроводный газ быть дороже, но это связано не с тем, что мы не способны снизить цену, а с тем, как структурировано ценообразование на европейском рынке. Много раз уже на этот парадокс обращал внимание. Вот сейчас цены в Европе, вы знаете, на хабах опять за 1 100 долларов за тысячу кубов. Это не потому, что мы их заставляем платить по тысяче долларов, да нет, конечно, мы на самом деле гораздо дешевле могли этот газ продавать, – они сами нас заставили привязать стоимость газа к хабовым ценам. Ну что же мы, мы теперь разводим руками и говорим: ну ладно, ребята, вот у вас за год цены выросли в 10 раз, вы сами создали такую модель рынка. Это часть вот этого, я и говорю, часть того плана, который предполагает, что Европейский союз просто загоняют в эту энергетическую ловушку, а он сам туда идет, еще и радуется и рассказывает, как здорово получать американский СПГ по каким-то мифическим супердешевым ценам, при том что его просто, еще раз говорю, его физически не будет там в июне, ну не будет его там. А что касается цен, показывайте мне контракты, поставщиков, и я вам рассчитаю себестоимость. Это очевидная липа, очевидная липа, которую премьер-министр Болгарии сейчас пытается втюхать, извините за выражение, своим избирателям, может быть, они там и поверят в эту историю. Потому что болгарский бизнес ему задает вопрос: что ты натворил?! Отказался от поставок российского газа – что мы будем зимой делать? И он говорит: не волнуйтесь, товарищи, у нас будет американский СПГ. Марианна Ожерельева: Американский. Виталий Млечин: Ха-ха. Константин Симонов: А когда зимой его не будет, я не знаю, может, и премьер-министра не будет. Но до зимы дотянет, до зимы, наверное, дотянет. Марианна Ожерельева: Но это к вопросу еще производств... Константин Симонов: Вот и вся политическая технология. То есть сейчас он откровенно врет, для того чтобы выиграть время, ну и все. Значит, еще раз повторяю, не объясняя вообще, откуда возьмется этот газ, как он будет доставлен и что за такие загадочные поставщики, которые будут бесплатно ему из Америки этот газ возить. Назовите их! Но он этого не делает, потому что их нет. Виталий Млечин: Минутка всего у нас осталась. Как вы считаете, как дальше будут развиваться события, насколько быстро? Транзит газа через Украину вообще такими темпами остановится, или, наоборот, вернется все к тому, что было? Константин Симонов: Мне нравится ваш вопрос: осталась минута – расскажите, как дальше будут развиваться события. Виталий Млечин: Ха-ха. Константин Симонов: Ха-ха. На самом деле события бурно будут развиваться, понимаете, бурно будут развиваться. Забудьте пока про Украину, сейчас самый главный вопрос из ближайшего времени, перейдут ли европейские страны на новую схему оплаты газа, основные европейские страны. Вот это сейчас главное поле битвы. Мой прогноз, что основные поставщики перейдут пока, перейдут пока на эту схему. Но это не завершение этой истории, потому что мы будем наблюдать очень много нового и интересного и у нас будет еще не один повод с вами встретиться и эту ситуацию обсудить. Марианна Ожерельева: Как минимум в июне, когда не приплывет СПГ. Виталий Млечин: Нет, вот это-то хорошая новость... Константин Симонов: Напомните, да, правильно. Марианна Ожерельева: Обязательно, мы позвоним вам. Главное, чтобы вы не были в отпуске, а мы позвоним. Спасибо большое. Константин Симонов: Нет, я не буду в отпуске. Марианна Ожерельева: Хорошо. Виталий Млечин: Спасибо, Константин Васильевич! Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, первый проректор Финансового университета, кандидат политических наук, был с нами на прямой связи. Говорили про газ, про нефть, про энергоносители. Марианна Ожерельева: Да. Немало сообщений, вот нам пишут из Москвы: «Чем меньше природных богатств мы будем продавать кому-либо, тем больше и богаче будет наша страна», – вот такие доводы. Ну и, конечно же, сообщения о том, что газ надо оставить себе, как я уже говорила, ожидания у наших телезрителей, что на этом фоне стоимость его внутри страны будет значительно дешевле. Будет ли так, покажет только время, ну а мы продолжаем эту тему обсуждать, конечно. Виталий Млечин: Естественно. После небольшого перерыва вернемся, оставайтесь с нами.