Марина Калинина: Прямо сейчас – рубрика «Промышленная политика». Как всегда по вторникам в это время, в 14:30 по Москве, мы рассказываем о российских предприятиях, которые работают на территории нашей страны. Они могут быть маленькими, средними, большими – совершенно разными. Показываем продукцию, которую они производят. Показываем людей, которые там работают. Но сегодня не совсем обычная программа. Сегодня мы поговорим об утилизации бытовых и промышленных отходов на примере группы компаний «ГазЭнергоСтрой» и узнаем, что же делается в этом направлении, вообще как это все работает, какие сейчас применяются технологии, чтобы эту гадость убрать из наших озер, с нашей земли и так далее, и какая существует государственная поддержка. Впрочем, обо всем по порядку. Сначала посмотрим сюжет, как всегда. А я пока представлю моих сегодняшних гостей. Это Сергей Чернин, первый зампред Комитета по экологии Торгово-промышленной палаты, президент группы компаний Корпорация «ГазЭнергоСтрой». Здравствуйте, Сергей Яковлевич. Сергей Чернин: Здравствуйте, здравствуйте. Марина Калинина: И Николай Николаев – это председатель Комитета Госдумы по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям. Николай Петрович, приветствую вас. Николай Николаев: Да, добрый день. Марина Калинина: Давайте смотреть сюжет о предприятии из Дзержинска, а потом будем обсуждать. СЮЖЕТ Марина Калинина: Вот такой получился сюжет. Пока мы смотрели его, из Ленинградской области пришло сообщение: «Эти люди, которые этим занимаются, – боги». Сергей Яковлевич, почему было принято решение заниматься именно этим направлением – ликвидировать отходы? Это ведь достаточно сложное дело. Сергей Чернин: Вы знаете, раньше мы занимались немножко другим бизнесом – работали и в газовой промышленности, и в энергетике активно, и довольно хорошо себя там чувствовали. Но так получилось, может быть, исторически, что там же мы сделали и свои первые шаги по экологическим проектам. В частности, в 2001 году была пущена первая станция на попутном газе (то есть это тогда еще была тоже новинка), на попутном нефтяном газе, чтобы не сжигать, ну, чтобы, соответственно, преобразовывать ту энергию, которую дает попутный нефтяной газ, в электричество и тепло. Потом была сделана первая биогазовая станция. Это единственная, по-моему, такая промышленная… не единственная, а две их было, но первая промышленная биогазовая станция (в деревне Дошино Калужской области), которая тоже успешно технически работала и производила электроэнергию и тепло из отходов животноводства. Поэтому потихонечку мы начали как раз уходить в экологию. Потом я стал председателем Комиссии по экологии Общественной палаты. И вот, собственно говоря, первые объекты, действительно крупные, в экологии, так получилось по поручению президента, – это те, на которых вы сейчас были. Три или четыре уже даже года назад по поручению президента и постановлению Правительства передали нам. И мы саму стройку сделали в рекордные сроки – за полтора года. Получилось, что мы сделали замечательные, на мой взгляд, объекты. Два из них уже закончили с опережением сроков. Это полигон «Игумново» – крупнейший в Европе полигон твердых коммунальных отходов (формально). Но так как это город Дзержинск, то туда свозили всю таблицу Менделеева. Что касается «Белого моря» – это крупнейший накопитель в Европе, который представлял огромную угрозу для жизни и здоровья населения, для экологии. В частности, люди даже не могли от этой пыли едкой летом открывать форточки, то есть в нескольких километрах люди буквально задыхались от этой едкой пыли. Даже когда мы туда приезжали, наши проектировщики, у нас першило в горле порядка двух-трех дней. И сейчас… Марина Калинина: У меня тоже першило. Сергей Чернин: Тоже? Сейчас… Марина Калинина: Сергей Яковлевич? Прервалась связь. Николай Петрович, вы были в этом регионе, вы были в этом городе, вы были возле этой «прекрасной» «Черной дыры». Какие ваши впечатления? Что удалось сделать за это время? Масштаб всего происходящего… Это покрытый зеленью полигон бывший. Николай Николаев: Ну, что касается масштабов, то, конечно, они потрясают – и потрясают даже не с точки зрения проделанной работы (это очевидно), а с точки зрения запущенности вопроса. Конечно, такие свалки ну невозможно сделать за пару-тройку месяцев. Это же десятками лет скапливались эти отходы. И то, что сейчас государство выделяет деньги на это – это, конечно, колоссальный прорыв. Марина Калинина: А вот если в целом по стране говорить (Николай Петрович, давайте картину обрисуем), совсем у нас все плохо? Сколько у нас таких «черных дыр» и таких гор мусора? Николай Николаев: Вы знаете, «Черная дыра» – это все-таки уникальное явление. А вот что касается гор мусора, то я думаю, что каждый человек, который сейчас нас смотрит, он сможет в своем регионе припомнить пару-тройку вот таких больших, маленьких, средних, неважно, этих помоек, гор мусора и так далее. Вы знаете, здесь важно то, что мы сейчас занялись этим вопросом. Но очень важно, чтобы мы поменяли свое отношение прежде всего и к этим отходам, к самим себе. Понятно, что самые старые, застаревшие проблемы мы вот таким образом решим. Но нам нужно думать и о будущем. Нам нужно относиться к этим отходам не только как к некому такому остатку от прошлого, но и подумать… Есть целый ряд отходов, которые можно использовать как ресурс. Эти площади как будут использоваться? Тоже нужно об этом думать. И самое важное, наверное, в этом, что, реализуя эти проекты, мы не должны забывать о том, что нам нужно строить инфраструктуру. То есть все должно быть комплексно решено. И здесь, конечно, решающую роль играют технологии. Вот мы сейчас посмотрели с вами и увидели, каким образом реализуется этот огромный проект. Эти технологии нужно тиражировать. Если они успешные, то их нужно применять на других площадях, в других регионах. И вот это нужно делать. Роль государства должна быть, мне кажется, такой решающей в этом вопросе. Марина Калинина: А мы сейчас Сергея Яковлевича спросим: какие технологии используются? И чем они отличаются от тех, что были раньше? Сергей Чернин: Ну, смотрите. В этих проектах, кроме того, что мы действительно… Здесь целый ряд уникальных технологий используется. В частности, наша гордость – это очистка фильтрата, потому что это один из самых сложных фильтратов в мире. И даже западные компании, которые считаются монстрами в обратноосмотических установках, отказывались очищать, так как действительно весьма сложный фильтрат. Мы добились этого. И у нас сейчас потрясающие показатели. Дело в том, что Россия – вообще самая жесткая страна по жестокости экологических показателей, особенно таких, например, как… По некоторым химическим элементам у нас получились на практике в 10 раз, а то и в 15 раз более жесткие показатели, то есть более экологически чистые, чем даже норматив. То есть воду, которая образуется там, я лично пил. Когда Николай Петрович у нас был, по-моему, он тоже пил. И Фетисов, наш знаменитый хоккеист. То есть мы все выпивали воду… Марина Калинина: Николай Петрович, как водичка была? Нормальная? Сергей Чернин: Она даже вкусная. И никаких последствий не было. Мы живы до сих пор, и слава богу. Марина Калинина: Ну, я даже с вами общаюсь, слава богу. Сергей Чернин: Там семь степеней очистки. Термолиз – это, безусловно, уникальная технология. По многим из них у нас вообще более 90 патентов. И термолиз, который мы применяем на «Черной дыре», тоже многократно запатентован нами в промышленном исполнении. Это также абсолютно уникальная технология. Здесь я бы еще хотел сказать следующее. Если «Игумново» и «Белое море» мы полностью от А до Я делали сами (и изыскания, и проектирование, и теперь уже эксплуатация, и стройка), то на «Черной дыре», к сожалению, нам достались данные от прошлого подрядчика. Это некая компания «Экорос», которая до нас это делала. Там был возбужден целый ряд уголовных дел, потому что неправильно был передан… И мы вынуждены были на ходу, можно сказать, изменять эту ситуацию и переделывать некоторые технологии части этой технологической линии. Но вдвойне мы гордимся, что это фактически происходило с минимальным количеством остановок. И мы даже более едкий, намного более едкий и химически более сложный субстрат, который мы берем из «Черной дыры», мы все равно смогли переработать. И делаем это весьма успешно. Что касается самой главной оценки. И Росприроднадзор, и университет Лобачевского на входе у нас намеряли второй класс опасности, а на выходе – четвертый или пятый. То есть даже лучше, чем наши проектные величины, которые у нас в проекте. Марина Калинина: Сергей Яковлевич, я вас поняла. Николай Петрович, а скажите, вообще по России много ли таких предприятий, предпринимателей, которые готовы выкладываться в этот бизнес, хотя он очень сложный и очень, наверное, затратный? И как простимулировать, чтобы люди хотели этим заняться и избавили нашу страну, нашу землю ну хотя бы от части этих мусорных свалок и полигонов? Николай Николаев: К сожалению, компаний таких достаточно мало. И проблема заключается в квалификации. Дело в том, что, наверное, количество предпринимателей или компаний, которые готовы так или иначе освоить деньги, ну, их всегда будет много. А вот кто это сможет сделать эффективно – это большая проблема. Поэтому здесь нужно, конечно, тиражировать эти компетенции и смотреть очень серьезно за качеством. И здесь нормативные вопросы тоже должны сыграть большую роль, потому что у нас, например, жуткий разброс цен по проведению таких работ. У нас пока еще нет механизмов, которые бы сделали этот бизнес выгодным как модель – не как осваивание, пусть и эффективное осваивание государственных средств, а чтобы отношение было как к ресурсу. Вот это у нас пока еще не решено. Но я думаю, что с таким опытом, который мы сейчас, в эти годы, зарабатываем, я думаю, что мы постепенно будем приходить к тому, что это будет настоящий бизнес, экологический бизнес. И давайте не забывать, что цель создания «зеленой» экономики – она присутствует. Это важно стратегически для нашей страны, да и для всего мира. Марина Калинина: Сергей Яковлевич, а насколько рентабельный и инвестиционноемкий, так скажем, этот бизнес, включая проектирование, саму ликвидацию, строительство этих установок и так далее? И чего вам не хватает? Вот Николай Петрович сказал, что на законодательном уровне есть вопросы большие. Сергей Чернин: Вы знаете, всегда, наверное, тяжело быть первопроходцем, поэтому довольно много было неопределенностей, в том числе и на законодательном уровне. Это объект капитального строительства или не объект капитального строительства? Опять-таки – приемка. То есть когда мы все сделали по проекту, согласно соответствующим экспертизам (и Государственной экологической экспертизе, и местным экспертизам), то методологически еще нет разработок, как принимать подобные объекты, то есть в каком месте делать соответствующие анализы. Ведь это процесс, который в долгосрочной перспективе может… не может, а он точно приносит соответствующую пользу. Я говорю сейчас… Животный мир приходит сам. Бобры и выдры сами выбирают, где им лучше жить. На этих полигонах их не было 40–50 лет. Даже гадюки у нас на полигоне, наверху там поселились. Они тоже любят, в общем-то, экологически чистую обстановку. И этих проблем было много. Мы гордимся, что мы сделали уникально и по цене, и по качеству, потому что по соотношению «цена/качество» мы точно можем сказать, что это лучшее в России то, что есть. И даже, к сожалению, мы в убытках определенных, потому что не все мы могли сразу просчитать. И конечно, на этих объектах… Мы хотим поблагодарить Глеба Сергеевича Никитина, который тоже включился в этот процесс – и не только как глава региона, но и как глава рабочей группы Госсовета по экологии. Потому что он сам видел, с каким трудом и сколько проблем приходилось решать во время реализации этих действительно сложных проектов. Ведь, например, под полигоном «Игумново» только газосборная система – это порядка 7 километров труб, это порядка 200 километров сварных швов на геомембране и так далее. И важно было при этом использовать только экстракачественные материалы, потому что если они будут некачественными, то это будет сизифов труд, и это никому не нужно, потому что будет так же просачиваться фильтрат, будет так же выходить биогаз или свалочный газ, как его еще называют. А это очень вредно. Ведь содержание метана достигает там 60%, а он в 21 раз вреднее по парниковому эффекту, чем СО₂. Вот эти вещи мы прекращаем. То есть прекращается негативное воздействие на окружающую среду, и поэтому экосистема восстанавливается. Марина Калинина: Николай Петрович, есть национальный проект «Экология». Вот он есть. А как он работает? Что по нему реализуется? И какие там телодвижения и действия происходят? Николай Николаев: Национальный проект – это системный документ, он охватывает много аспектов. Ну, один из них – это как раз управление и бытовыми отходами, и ликвидация накопленного вреда, который, к сожалению, у нас практически во всех регионах присутствует. Здесь очень важно относиться, мне кажется, к реализации этого проекта не просто как к неким средствам, которые выделяет государство, на которые нужно решить те или иные задачи. Он предполагает в том числе включение так называемых внебюджетных средств, привлечение этих средств. А это значит, что нам нужно сделать этот бизнес и эту сферу деятельности выгодной, в том числе и для инвестора. Марина Калинина: А как это сделать? Ведь я спрашивала вас: как привлечь? Как сделать так, чтобы это было выгодно? Николай Николаев: Ну, во-первых, существует целый ряд инструментов, в том числе финансовых инструментов, которые позволяют привлечь в эту деятельность инвесторов. Я думаю, что подробно здесь не имеет смысл сейчас говорить. Ну, это в том числе и ценные бумаги, и займы различные, и так далее. Но здесь не надо забывать еще о том, что у каждой такой свалки есть свои авторы. И ответственность бизнеса за вред, который наносится окружающей среде, – вот об этом нужно не забывать. И сейчас мы видим с вами, что постепенно этот вопрос решается. И Росприроднадзор очень активно работает в этой сфере. Недавно по итогам такой печальной катастрофы в Норильске был предъявлен рекордный иск компании, которая допустила такую утечку. Я думаю, что такой комплексный подход, когда мы говорим и об ответственности бизнеса за окружающую среду, и о включении вот таких инструментов, финансовых инструментов, которые позволят привлекать средства в такие проекты, – вот все это в том числе является задачей национального проекта. Марина Калинина: Сергей Яковлевич, буквально полторы минуты у нас остается. Если коротко, то что в планах? Какие еще проекты? Сергей Чернин: Вы знаете, у нас сейчас более 50 проектов, проектирование и строительство объектов накопленного вреда. Мы почти полностью, хотя у нас есть еще и энергетическое подразделение, переключились на экологические проекты – они намного более творческие, более такие интересные, что ли, и уникальные в мире. Я хочу сказать, что если по энергетике у нас фактически не было экспортного потенциала, мало мы чему можем научить такие компании, как General Eleсtriс или Siemens (скорее у них будем учиться), то в экологическом машиностроении нам не просто есть кого поучить, а многие крупнейшие западные компании намного отстают от нас. Огромный экспортный потенциал у нашего машиностроения. Например, на наши очистные, на «Черную дыру» приезжали такие очень серьезные инженерные, инжиниринговые компании из Швейцарии, из Германии, из Австрии. И они говорили четко, что у них такого даже близко нет – ну, по инновациям, по наукоемкости и так далее. Это действительно творческий и интересный процесс. Я еще хотел сказать, конечно, спасибо большое всем, кто нас поддерживал. Пусть сейчас это и бывший министр, но это Дмитрий Николаевич Кобылкин. Он приехал на эти объекты, и встретились они с Глебом Сергеевичем Никитиным. И стало действительно намного легче работать, с точки зрения даже такой моральной поддержки, что ли. А что касается Николая Петровича, который там тоже был… И депутаты Госдумы, и члены Совета Федерации, и руководство иных палат, они были. Действительно, все восторгались этими уникальными объектами. Марина Калинина: Спасибо. Сергей Яковлевич, я так понимаю, что мы еще не раз вернемся к этой теме. Спасибо. У нас просто время, к сожалению, закончилось. Сергей Чернин, первый зампред Комитета по экологии ТПП, президент корпорации «ГазЭнергоСтрой», и Николай Николаев, председатель Комитета Госдумы по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям. А прямо сейчас – производственные портреты из Дзержинска.