Иван Князев: В эфире «ОТРажение», мы продолжаем. Тамара Шорникова с вами... Тамара Шорникова: ...и Иван Князев. Миллионы подписчиков, шикарные квартиры и машины... Иван Князев: …и все это не у нас. Тамара Шорникова: Это не у нас, да. Дети в интернете могут зарабатывать больше взрослых, часто изображая их. Подростки публикуют откровенные фотосессии, матерятся, веселятся на вечеринках с алкоголем, участвуют в опасных флешмобах, и аудитория, сверстники в том числе, мечтают о такой жизни, тоже берут смартфоны, выкладывают в интернет все о себе и своей жизни. Даже безопасный контент, те же популярные танцы или переодевания, требуют времени. Чтобы подписчиков было больше, нужно выкладывать ролики регулярно, а школьная программа сейчас насыщенная уже с начальной школы, тоже нужно успевать каким-то образом все это. Иван Князев: Вот какое будущее ждет всех этих популярных Instagram-звезд, тиктокеров? Все ли смогут справиться с бешеным успехом и потерей интереса публики, а такое рано или поздно случается? В Китае вот власти уже запретили несовершеннолетним вести прямые эфиры. Эти запреты коснутся и взрослых: им нельзя вовлекать подростков в конкурсы с вознаграждением, демонстрировать богатство, поклонение деньгам. Интернет-сервисы обязаны следить, чтобы дети не смогли наткнуться на порнографическое видео, сцены насилия, различную неподходящую рекламу. А как у нас вот с этим? Как вы, уважаемые телезрители, контролируете активность ребенка в интернете? Сколько времени он там проводит, в этих соцсетях? Чем он там занимается? Вот вы это знаете? Позвоните, расскажите нам. Тамара Шорникова: Да, ждем ваших звонков и SMS. Представляем эксперта – Лев Пережогин у нас в студии, детский врач-психотерапевт, доктор медицинских наук, руководитель отделения Центра Сербского. Здравствуйте. Лев Пережогин: Здравствуйте. Иван Князев: Лев Олегович, прежде чем понять, с чем бороться, хочу вот спросить и с точки зрения родителя, у которого тоже подросток растет, и хочу узнать у вас как у профессионала: все-таки зачем они туда идут? Чего им не хватает? Лев Пережогин: Каждый идет за своим... Иван Князев: Ведь вряд ли изначально они только за деньгами туда идут, ребенок об этом не думает. Лев Пережогин: Да нет, каждый идет за своим. В основном, конечно, подростки идут в интернет за минутой славы, потому что ни одно средство массовой информации, ни одна телевизионная компания, даже самая большая в мире, какой-нибудь CNN, BBC или «Первый канал» московский, не может обеспечить такую аудиторию, какую может обеспечить интернет. Другое дело, что аудитория эта распределяется крайне неравномерно. Можно из кожи вон лезть, делать прекрасные ролики, выкладывать великолепные спортивные трюки или танцы, а подписчиков будет очень мало, зрителей будет очень мало на канале. Поэтому, естественно, когда видишь, когда ты делаешь все очень круто и все очень здорово, а на тебя совершенно никто не смотрит, то, разумеется, хочется сделать так, чтобы обязательно смотрели. Иван Князев: А какую-нибудь глупость смотреть будут. Лев Пережогин: Конечно, и тогда появляются вызывающие трюки, не очень конструктивное поведение, опасные какие-то трюки, для того чтобы лишь бы увидели. Ну помните прекрасную историю про Хлестакова, который появился в городе Nске, где все помещики мечтали только об одном, чтобы государь-император завтра услышал, что есть такой в городе Nск Добчинский и Бобчинский? Ну и мы сегодня же ничем не изменились, а возможностей стало больше, и вот... государь-император волнует наших подростков. Иван Князев: Ну вот как эти возможности используются? Я, конечно, понимаю, что хорошими делами прославиться нельзя, подростку это тяжело объяснить, что, например, на самом деле можно хвастаться своими успехами в школе. Но ведь можно же! А это что, это получается какой-то простой путь? Лев Пережогин: Нет, на самом деле можно хвастаться, прославиться и хорошими делами. Я очень часто смотрю подростковые флешмобы. Например, некоторые ребята настолько филигранно могут бросать мячик, ну просто загляденье, любо-дорого посмотреть, как мячик сначала прыгает по столу, потом попадает на лопасть вентилятора, потом с лопасти вентилятора в какой-то специальный желобок выкатывается через окошко и попадает в подставленный в это время специальный стаканчик для воды пластиковой. Ну это же правда филигранное мастерство, и опасного в этом ничего нет, молодцы такие ребята. У меня дочка, например, занимается тем, что выкладывает регулярно на свой YouTube-канал свои собственные выставки, она свои картины фотографирует, делается видеоприложение, всякий желающий может посмотреть, кто-то захочет, даже закажет эту картину, кто-то просто полюбуется, оставит какой-то отзыв. Это вполне спокойное, доброе и ни на чьи возможности не претендующее дело. Другое дело, что у нее всего где-то около 800 подписчиков... Иван Князев: Ну вот... Лев Пережогин: Конечно, хотелось бы 8 миллионов. Но она очень критично к этому относится, ей хватает и той аудитории, которая у нее есть. Тамара Шорникова: Вы знаете, можно еще танцевать, как делает, например, Анна Панькова, юный блогер, ей 11. Мы подключаем к разговору ее маму Алину Владимировну. Алина Владимировна, слышите нас? Алина Владимировна, подскажите, сейчас мы уже посмотрели в TikTok короткие ролики, девочка в маске Анонимуса танцует. Почему, во-первых, такой образ был выбран? Иван Князев: Страшноватый, честно говоря, немножко. Алина Панькова: Мы пошли заниматься танцами на хип-хоп и шафл. Соответственно, я, конечно, скажу сразу, что я категорически против любых контентов, потому что это, естественно, вот как сейчас сказал эксперт, это может приводить как к хорошему, выкладываем картины, свое творчество, так и, конечно, к этому вот ужасному хайпу, который приводит к трагедиям. Но так как мы идем в ногу со временем, мне приходится мириться с тем, что дочь начала снимать свой блог, именно TikTok выбрала платформой, которым я не пользуюсь, вот, у меня в основном рабочая платформа Facebook. Естественно, были разногласия, но мне пришлось смириться. Я стараюсь как бы контролировать ее контент, чтобы она не посещала нехорошие контенты. Но, к сожалению, страшно то, что я могу проконтролировать, а какой-то общий надзорный орган, хотелось бы усиленную программу контроля, чтобы дети не искушались и не посещали что-то очень страшное и то, что может навредить жизни ребенка. Иван Князев: Алина Владимировна, а вот интересно, как вы все-таки контролируете, если у вас у самой нет аккаунта в TikTok? Я помню, я, когда у меня моя дочь увлекалась еще одним таким приложением, Likee называется... Алина Панькова: Да-да. Иван Князев: ...мне приходилось смотреть хотя бы, с кем она переписывается, кто ей там хвалебные отзывы оставляет и тому подобное, потому что ребенок несовершеннолетний, прямо подросток-подросток, вот. Ну только таким вот образуются. Алина Панькова: Да, точно так же. Доверительные отношения у нас, дружественно мы к этому относимся, не то что я там строгая мама такая: «Покажи телефон». Нет, мы как-то находим в этом общий интерес. Мне сначала было странно, вот этот вот Анонимус, но потом я поняла, что в принципе вся группа, которая занимается танцами, они выкладывают, чтобы показать танец, так как ребенок маленький, блокируется аккаунт, они придумали такой выход. Это различные маски, которые как бы скрывают лицо ребенка, но показывают движения танца, что они разучивают, с чем они собираются ехать выступать, вот в таком ключе это происходит. В принципе как бы смотрю это я в основном по согласию ребенка, ну и, конечно же, она понимает, доверяет, так как все равно следить – это необходимость на сегодняшний день, следить за посещением страниц, кто что пишет, правильно вы сказали, отзывы, чтобы там не было каких-то неправильных тем. Потому что в комментариях у нас существуют хейтеры, это тоже нужно немножко контролировать, хотя это довольно-таки сложно делать. Тамара Шорникова: Сколько времени она сейчас тратит на запись таких роликов? Алина Панькова: Ну, в день я стараюсь ограничивать, чтобы это не больше часа происходило. Но, к сожалению, бывает так, что упрашивает, говорит, что нужно еще что-то записать, делают они различные челленджи. Соответственно, когда это лето, каникулы, времени уделяется этому гораздо больше. Иван Князев: Денег еще не просит ваш ребенок на привлечение подписчиков? Я опять же из личного опыта, я с этим сталкивался. Алина Панькова: Да, мы говорили на эту тему. Но так как я представитель области культуры и искусства, мне очень сложно объяснить, что в дальнейшем это, во-первых, ну как бы я не считаю, что блогер – это профессия, это мое личное мнение, да простят меня все блогеры. Это может быть частью профессии, частью направления, хобби, но никак не заменять, не должно взаимозаменяемо быть. Человек должен стремиться уже в подростковом возрасте к выбору профессии, к выбору интереса в жизни. Помимо интернета еще куча различных интересов, которые у нас офлайн, которые в жизни, вот они, воочию. И конечно же, пока что вот разговор о том, чтобы этот контент зарабатывал на рекламе, у нас отложен на неопределенный срок. Я, еще раз повторяюсь, против того, чтобы дети зарабатывали, потому что они потом уже не понимают. И давайте представим ситуацию, когда это все закончится, ну может же быть такое, что набрал обороты вот этот вот интернет, а потом бах! – и вот книга опять и учеба станут модными, как вот ЗОЖ, на сегодняшний день тоже ведь есть такое направление, занимаются все спортом, здоровым образом жизни, соответственно, тут то же самое. И когда вот маленький ребенок зарабатывает-зарабатывает, а потом этого нет, это уже трагедия будет для этого маленького человека, поэтому я этот вопрос отодвинула, пока что вот будем смотреть, как будет дальше развиваться интернет-индустрия. Тамара Шорникова: Спасибо. Алина Панькова, мама блогера Анны Паньковой. Если говорить вот все-таки о славе, сейчас сто подписчиков, завтра тысяча, послезавтра, я не знаю, ролик выстрелил и у тебя уже десять, сто тысяч – как реагировать родителям на такой успех? Как помочь справиться с ребенком? Это наверняка тоже стресс. Лев Пережогин: Ну, это тоже стресс. Но не забывайте, что стресс – это вкус жизни, без стрессов жизнь просто становится совершенно пресной и бессмысленной. Мы почему-то слово «стресс» воспринимаем всегда в негативном контексте, но стресс точно такой же бывает и позитивный. Поэтому любой успех – это очень здорово. Кто-то успешен на спортплощадке, кто-то успешен в учебе, кто-то создает какие-то исключительно произведения искусства. Любой позитив для ребенка – это все равно позитив. Иван Князев: А когда позитив сменяется негативом? Вот смотрите, к примеру, такая... Лев Пережогин: А дело в том, что вся жизнь – это всегда качели. Другое дело, что понимаете, в чем дело... Иван Князев: А все ли эти качели смогут пережить? Я просто вот еще раз уточню: 12, 13, 14 лет, ты популярен, у тебя растут подписчики, они переходят в какое-то неимоверное количество, неимоверный рубеж очень высокий, ты даже начинаешь деньги за это получать какие-то. Наступает тебе 18 лет, твой контент, то, что ты там выкладывал, перестает быть интересным; тебе 18 лет, ты понимаешь, что ты уже непопулярен, у тебя нет денег. Что ребенок может начать делать? Лев Пережогин: Нет, стойте, но ведь мы всегда готовим ребенка к взрослой жизни, мы ребенку всегда объясняем, что, понимаешь, ты должен что-то уметь, ты должен что-то знать, у тебя должен быть за плечами какой-то навык, какой-то опыт. И естественно, в течение жизни... Сегодня в современном мире невозможно прожить, придерживаясь одних и тех же традиций, как когда-то раньше: дедушка валял валенки, папа валял валенки, я буду валять валенки, и дети мои будут валять валенки – ну нет такого больше, нет уже таких вещей. Поэтому мы постоянно меняемся, и пройдет еще совсем немного времени, человек в течение жизни будет вынужден менять несколько профессий, потому что профессии просто будут уходить с профессионального рынка. Иван Князев: А блогер – это профессия разве? Лев Пережогин: Блогер, на мой взгляд, – это не совсем профессия, но это что-то ближе к современному понятию журналистики. Другое дело, что опять-таки все зависит от контента: один блогер выкладывает одну информацию, другой выкладывает другую; сегодня вектор смотрит в вашу сторону, завтра смотрит в сторону кого-то еще. Это особенность нашего современного меняющегося мира, и ребенок должен быть готов к тому... Вот вы сказали, он в 14 лет, выкладывал, в 15 лет выкладывал, а тут ему 18 и его контент никому не интересен. Если он не успел проэволюционировать за эти 4 года в плане своего контента, значит, это просто не для него занятие. Иван Князев: Сейчас, я прошу прощения, Тамара, я просто хочу завершить мысль. Уважаемые телезрители, да, прошу прощения, сейчас возьму обязательно звонки. Как он будет эволюционировать? Сначала он танцует, чтобы привлекать своих подписчиков, а потом начинает, я не знаю, своих подружек бить головой об стол и становится... Лев Пережогин: Ну зачем же обязательно бить подружек головой об стол? Иван Князев: А у нас такие... У нас уголовные дела в стране возбуждаются по таким историям. Лев Пережогин: Нет, послушайте, вы говорите приблизительно так, что если я купил молоток, то завтра я кому-то обязательно стукну им по голове, но ведь это же не так. Очень многие люди покупают молоток, для того чтобы забивать им гвозди. На самом деле любое дело можно повернуть в любую сторону, можно в хорошую, можно в плохую, а в какую сторону мы повернем, зависит от того, какое ядро воспитания заложила нам наша семья. Иван Князев: Вот, это очень важно. Лев Пережогин: Поэтому я всегда говорю, вот сегодня прозвучала фраза у мамы девочки-блогера: «Я за ней контролирую». Вот я очень не люблю фразу «контролирую» по одной простой причине: когда мы начинаем кого-то контролировать, это значит, что доверия уже нет. Если мы изначально воспитали ребенка в контексте доверия внутри семьи, то нам не контролировать его придется, нам ему придется помогать. Ребенок подойдет к нам и скажет: «Ну слушайте, родители, я хочу вот это сделать, у меня не получается, помогите, как мне справиться с этой задачей». А когда мы начинаем контролировать, извините, ходит ли он на порносайты или там что-то плохое другое делает, вдруг он наркотики уже купил... Когда он уже купил наркотики, поздно контролировать, уже катастрофа. Иван Князев: Это уже лечить надо. Лев Пережогин: Катастрофа произошла. Поэтому вы говорите про уголовные дела, бьет подружек – значит, что-то раньше случилось с этим человеком. Ни с того ни с сего, спонтанно, вдруг подобные поступки не совершаются, они совершаются в силу того, что личность уже перешла некоторую грань между состоянием здоровья и нездоровья. И тут, конечно, не уголовные дела надо возбуждать, там надо было бы раньше подумать о том, что же с ребенком такое случилось вдруг, что он начал думать о подобных действиях. Помните, недавно был скандал такой (ну как недавно, уже несколько лет назад), девочки убивали маленьких зверушек, выкладывали в Сеть. Ну а теперь представьте себе, что не было бы Сети, вот было бы Средневековье сейчас, девочки бы убивали маленьких зверушек и об этом бы стало известно, предположим, приходскому священнику. Разве бы его оценка отличалась чем-нибудь от той, которую сегодня мы даем подобному поступку? Человеческая этика, человеческое представление о добре и зле – это довольно-таки стойкое явление, поэтому говорить о том, что добро и зло вдруг поменялись, потому что у нас появился интернет, – это совершенно не так. Это просто интернет как лупа стал показывать крупным планом, на что же мы, люди, способны... Иван Князев: Ну понятно, да. Лев Пережогин: ...насколько мы добрые и насколько мы злые, насколько мы порядочные и насколько мы скоты. Тамара Шорникова: Телефонные звонки. Тимур, Московская область, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, Тимур, сколько тебе лет, можно узнать? Зритель: Мне 10 лет. Тамара Шорникова: Так. Иван Князев: Чем занимаешься? Зритель: Я снимаю видеоролики в TikTok, не показывая своего лица. Тамара Шорникова: А что ты делаешь в этих роликах? Зритель: Я не показываю самого себя, я монтирую видеоролики, делаю их, скачиваю материалы, монтирую их, добавляю звуки... Иван Князев: Что в этих роликах, Тимур? Тамара Шорникова: Да, о чем они? Зритель: О чем они? Это кадры из аниме, получается, которые... Я накладываю туда всяких эффектов, добавляю переходы и монтирую их. Тамара Шорникова: Так, понятно. Иван Князев: Тимур, можно такой вопрос? – а зачем тебе это? Зритель: Зачем мне это? Это для моего ну хобби, получается. Иван Князев: Ага, тебе нравится монтировать видеоролики, ты знаешь какие-то программы, да, специальные для этого? Зритель: Ну да, многие знают. Тамара Шорникова: Эти ролики популярны? Зритель: Да, некоторые набирают по 20 тысяч просмотров, по 10, по 5. Тамара Шорникова: Ого. Скажи, а тебе важно, сколько именно наберет ролик? Зритель: Нет, мне не важно, сколько наберет один ролик, мне важно, чтобы люди, которые посмотрели этот видеоролик, оставили хороший комментарий, чтобы с ними можно было пообщаться, чтобы мы могли понять друг друга, например, потом сотрудничать. Иван Князев: А если комментарий плохой будет? Тамара Шорникова: Ты расстроишься? Зритель: Если комментарий плохой, я попытаюсь узнать причину, почему комментарий плохой, попытаюсь выяснить. Тамара Шорникова: Скажи еще, ты нашел друзей, например, вот в такой переписке, в таких комментариях? Зритель: Да, я нашел некоторых себе людей, которые подписались на меня, которые оставляют комментарии, мы там общаемся с ними в переписках. Иван Князев: Тимур, скажи, пожалуйста, ты давно тиктокером стал? Зритель: Да, давно, где-то около года назад. Несколько аккаунтов, получается, потому что некоторые были из реальной жизни, где там прыгали в бассейн, например, из деревни, ну, некоторые... Много аккаунтов было, но сейчас этот аккаунт самый профицирующий. Иван Князев: Ну то есть ты уже год этим занимаешься. Зритель: Да. Иван Князев: Тимур, а можно такой вопрос? – а кем ты хочешь стать в жизни? Зритель: Я хочу поступить в какой-то университет, какой-нибудь, может быть, за границей, может быть, в России, потому что TikTok – это, можно сказать, хобби, да, которое не принесет прибыли, получается, просто чтобы оно было. Но хочу поступить, например, на адвоката. Тамара Шорникова: На адвоката? Понятно. Просто ты монтируешь ролики – может быть, режиссер анимационный? Иван Князев: Да, может, наш будущий коллега? Зритель: Как получится, я сейчас об этом несильно думаю... Тамара Шорникова: Понятно. Зритель: ...потому что я еще перехожу только в 4 класс и еще об этом не задумывался. Иван Князев: Тимур, и еще один маленький-маленький вопрос, прости, что дергаем тебя. Ты же знаешь, что в TikTok много нехороших роликов, много как мы сейчас, взрослые, это называем, нехорошего контента. Ты смотришь, есть желание посмотреть, не знаю, подписан на таких людей, нет? Тамара Шорникова: Попадались ли такие ролики? Иван Князев: Попадались такие? Зритель: Не думаю, что попадались, потому что TikTok сразу блокирует такие видеоролики. Даже если ты случайно вышел на..., когда тебе нет 14 лет, без маски или без скрытия, как это, лица своего, тогда тебя заблокируют почти сразу. Тамара Шорникова: Ага. Хорошо, спасибо. Спасибо тебе! Иван Князев: Понятно. Спасибо большое, Тимур! Удачи тебе во всех начинаниях. Лев Пережогин: Молодец, хороший мальчик. Тамара Шорникова: Отличный! Поговорили с Тимуром об оценках, о комментариях, о лайках, о просмотрах. Вы говорили о том, что стресс – это, в общем-то, неплохо, нужно убрать такую коннотацию отрицательную у этого слова. Но желание понравиться, очевидно, захватывает, когда твой ролик лайкнули, посмотрели все больше и больше людей, тебе хочется, чтобы и следующие посмотрели не меньше. Вот это как влияет на жизнь? Лев Пережогин: Ну, во-первых, давайте все-таки разделять. Желание понравиться свойственно нам и в обычной жизни, и, естественно, переживание... Тамара Шорникова: Но интернет концентрирует это желание. Лев Пережогин: …от того, понравился или не понравился ты своему собеседнику в реале, намного более яркое, чем переживание от того, понравился или не понравился в онлайн. И естественно, понимаете, должна быть определенная прививка, должна быть определенная толерантность. Помните «451 градус по Фаренгейту»: «Скажи, пожалуйста, Милдред, рыжий клоун любит тебя?» Рыжий клоун, которым были заняты три стены из четырех в комнате Милдред, конечно, ее не любил, но в то же время для нее лично он был, видимо, чем-то очень важным. И когда мы переходим в постиндустриальную эпоху, вот сейчас у нас как раз этот электронный прорыв, коммуникации, мы должны прекрасно понимать, что ни один рыжий клоун не заменит ни в коем случае настоящего близкого друга. Ребенок должен это тоже прекрасно понимать. Мы же всегда говорили, помните, Голливуд, кинематограф – это большая иллюзия; интернет – это такая же большая иллюзия, только еще больше, потому что сопровождает она нас уже постоянно, всю жизнь практически мы не расстаемся со смартфонами, всю жизнь мы находимся около экранов. И понимать прекрасно, что это иллюзия, мы должны, и ни один ребенок, не получивший такую прививку, конечно, будет получать очень большие неприятные подзатыльники и хлопки со стороны интернета. Так мы, родители, должны прекрасно ребенку это объяснить: понимаешь прекрасно, что вот есть твой друг, его зовут Вася, он живет в соседнем подъезде, он для тебя намного важнее, чем все остальные лайки. Лайки могут быть тоже очень важны, они показывают вектор, они показывают, как общество в целом относится к тому или иному твоему начинанию, но ни одни лайки не должны повлиять на твою принципиальную позицию, если твоя позиция соответствует нормам морали, этики и, в конце концов, она справедлива. Иван Князев: Елена, Московская область, у нас сейчас на связи. Здравствуйте, Елена. Зритель: Да, добрый день, здравствуйте. Иван Князев: Слушаем вас. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Зритель: Вы знаете, вот все-таки мое мнение, что во всем виновата пандемия. Потому что если брать на примере своей семьи, своих детей, которые активно занимались футболом, гуляли целыми днями на улице, имели десятки друзей, знакомых, то как мы перешли в режим самоизоляции вот больше года назад, естественно, они не могли участвовать в тренировках, посещать их, гулять на улице. В общем-то, именно тогда они взялись за телефоны и компьютерные игры, потому что мы, родители, я работала, папа тоже на дистанционке. Я считаю, что именно тогда произошел этот, скажем так, провал. Иван Князев: Ну, скажем так, TikTok работал и до пандемии, Instagram и все остальное. Зритель: Тогда мои дети не сидели, абсолютно не сидели ни в телефонах, ни в компьютерных играх. Иван Князев: Ну да, но это в вашей семье так случилось. Зритель: И плюс я считаю, что все-таки виноваты мы, взрослые, которые подаем дурной пример. И мама и папа вечером вместо того, чтобы общаться с детьми, к сожалению, вынуждены сидеть в телефоне, в работе, отвечать на какие-то вопросы... В общем, мы сами подаем дурной пример, и это тоже факт, и это нужно признать. Что делать, мой вопрос. Тамара Шорникова: Да, спасибо вам за него. Иван Князев: Мне кажется, частично наш телезритель уже сама ответила на свой вопрос: что делать? – больше проводить времени с детьми, мне кажется. Лев Пережогин: Нет, на самом деле действительно наша телезрительница права, пандемия усилила те негативные тенденции, которые были и до нее. Иван Князев: Ну да. Лев Пережогин: Но действительно, она послужила своего рода катализатором для подобного поведения. Но и люди-то оказались к этому явлению не готовы, люди оказались совершенно бессильны против того, что однажды вдруг пришлось остаться дома, никуда не выходить, запереться со своей семьей, и вдруг оказалось, что это тесное общение, на которое мы так сильно уповаем... Иван Князев: ...к которому мы не готовы. Лев Пережогин: ...которого, мы говорим, нам не хватает, вдруг оказалось многим людям в тягость – вот парадокс, который вскрыла пандемия. Иван Князев: Общаться-то не умеем. Лев Пережогин: Но за этот год можно было бы уже давно научиться. Иван Князев: Александр, Тверская область. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем. Зритель: Как всегда, вы поднимаете очень важные проблемы. Меня зовут Александр Ушин, я из Весьегонска Тверской области. В общем, ситуация такая. Я предполагаю, что интернет – это всего лишь один из инструментов в том числе воспитания детей. Лев Пережогин: Конечно. Зритель: Понимаете, в чем дело, если этот инструмент использовать неправильно, значит, соответственно, мы не воспитаем вообще никого. Подумайте сами, вот если государство не будет вникать вот в эти основные вопросы в том числе воспитания ребенка, как оно сейчас не вникает по сути в вопросы экономики, да, то по сути и воспитываем мы совершенно непонятно кого. Подумайте сами, вот в царской России, да, были основные приоритеты выставлены, ну по крайней мере было понятно: православие, самодержавие, народность. Далее там появилось, началось строительство коммунизма, соответственно появились другие приоритеты, да. Кого мы воспитываем? Тамара Шорникова: Александр, а как вы считаете, а сейчас какие приоритеты должно транслировать государство в интернете? Зритель: Да, а вот на сегодняшний день фактически к нам пришли такие приоритеты в воспитании детей, это жажда наживы, деньги, это популярность какая-то, понимаете, мнимая причем подчас. Понимаете, это то, что дети начинают считать себя талантливыми, если их просмотрели тысячи или десятки тысяч человек, знаете, просмотров, лайков и все остальное. Это не является показателем талантливости, понимаете? Тамара Шорникова: Как это изменить? Иван Князев: Как это изменить? Запретить это? Зритель: Это изменить должно государство, государство должно более активно участвовать во всех сферах жизни, и государство должно понимать, кого оно хочет воспитать, кого оно хочет видеть, понимаете. Если оно хочет видеть разрозненную непонятную публику, которая будет, каждый ребенок будет заниматься своим, значит, соответственно, тогда государство уходит, покидает фактически эту сферу. Иван Князев: Да, Александр, спасибо, спасибо, поняли, услышали вас. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Наши корреспонденты спросили жителей Калининграда, Владикавказа и Екатеринбурга, что нужно запретить детям в интернете. ОПРОС Иван Князев: SMS из Карелии: «В России, похоже, уже нет детей, одни зомби». Из Орловской области: «Если с детства ребенок никогда не видел своих родителей читающими книгу, то что с него взять?» Из Приморского края: «Доступ в интернет всегда должен быть под контролем родителей и государства, потому что очень много ужасной информации». Тамара Шорникова: Да. Запреты работают вообще, как вам кажется? Лев Пережогин: Нет, если мы закрутим гайки до упора, например обрежем все провода, запреты будут работать. Но я категорически против самого факта запрета. Понимаете прекрасно, Господь как-то тоже запретил человеку кушать с одного дерева, что из этого потом получилось, вы прекрасно помните. Но вопрос-то в том, что каждый ребенок должен понимать, что есть понятие безопасности и это понятие работает не только в лифте, в темном подъезде, в темном переулке, но и в интернете. Поэтому, разумеется, для ребенка должен быть соответствующий урок преподан, может быть, родителями, может быть, педагогами в школе. Но понимать о том, что можно и что нельзя, точнее не что нельзя, а что опасно, что рискованно, ребенок должен с малолетства. Постольку-поскольку ребенок сегодня в среднем становится обладателем собственного мобильного телефона к 7 годам, как правило, ребенок идет в школу, родители приобретают ему гаджет, то к этому времени ребенок должен владеть основами безопасности в интернете. Иван Князев: Пока он этим основам научится, пока родители научатся доносить эти основы, Лев Олегович, мы не получим поколение психопатов, я не знаю, невротиков... ? Лев Пережогин: Стойте... Иван Князев: Вот Китай уже понимает, что с этим справиться вот на таком вот уровне, на уровне воспитания, невозможно, и начинает вводить различные запреты. Лев Пережогин: Поколение психопатов и невротиков можно прекрасно вырастить и без интернета. Иван Князев: Ну понятно. Но если этот вал уже идет... Лев Пережогин: Другое дело, что на сегодняшний день действительно, может быть, многие люди, взрослые даже вполне, к тому происходящему, тем событиям, которые происходят во всем мире, к обновлению нашего общества не готовы. И естественно, пытаться их от этого оградить совершенно неразумное занятие. Иван Князев: То есть китайский опыт нам не подходит? Лев Пережогин: Нет, у китайцев совершенно другой опыт, вы немножко не представляете себе цели и задачи, которые ставит перед собой Коммунистическая партия Китая. Главная цель и задача Коммунистической партии Китая – это всемирная экспансия Китая. Помните прекрасно, с чего начиналась книга Мао Цзэдуна, цитатник, она начиналась с замечательной фразы: «Я пришел, чтобы прославить Китай». Эту фразу Мао Цзэдун сказал, когда он, будучи маленьким мальчиком, еще под стол ходящим, прорвался в школу и попытался там начать учиться, хотя еще по возрасту не тянул. Его учитель спросил: «Зачем ты, маленький мальчик, сюда пришел?» – он пришел, чтобы прославить Китай. Китайская модель образования принципиально отличается от российской модели образования, и, наверное, она на сегодняшний день более эффективная, чем российская модель образования. И китайцы прекрасно понимают, что такое ценность образования, китайцы стремятся к этому. На сегодняшний день в Российской Федерации среди школьников и, не будем скрывать, среди их родителей тоже ценность и уважение к образованию очень невысоки. Почему? А вот тут как раз Александр, который звонил, он сказал: государство должно что-то сделать. Государство действительно должно что-то сделать, государство должно открыть определенную систему общенациональных приоритетов, и эти приоритеты должны быть не на словах, эти приоритеты должны быть на деле. Помните, как в Китае опять-таки в Средние века раздавались чиновничьи должности? – чиновники сдавали экзамены, императорская комиссия принимала эти экзамены, и кто сдавал лучше, получал должность выше, а кто сдавал хуже, получал должность маленькую. И на это нельзя было повлиять никаким образом, ни деньгами, ни общественным положением твоих родителей. В Российской Федерации сегодня точно не так. Поэтому, когда прекрасный мальчик или прекрасная девочка заканчивает школу на все пятерки, а потом заканчивает институт с отличием, с красным дипломом и не может устроиться на работу, более того, заранее знает, еще до получения этого диплома, что не сможет устроиться на работу по профилю либо будет получать копеечную зарплату в каком-нибудь НИИ, извините меня, государство должно эту систему изменить. Иван Князев: Понятно. Лев Пережогин: Это только политическая воля государства может сделать, ни я, ни вы не изменим эту ситуацию. Тамара Шорникова: Или есть возможность хорошо заработать в интернете, да. Лев Пережогин: А тут альтернатива, пусть призрачная, но все-таки альтернатива. Иван Князев: Лев Олегович, у нас просто сейчас еще один эксперт очень сильно ждет, когда мы свяжемся с ним. Лев Пережогин: Давайте. Иван Князев: Рустем Богданов, основатель продюсерского центра. Здравствуйте, Рустем. Рустем Богданов: Привет. Тамара Шорникова: Да. Хочется поговорить о том, кто зажигает звезды в интернете и кому это нужно, как это происходит. Иван Князев: И сколько это стоит для вас. Рустем Богданов: Ну, у нас сейчас порядка 400 наших резидентов, которые достаточно хорошо известны в российском интернете, в российском TikTok. В прошлом году даже Forbes считал доходы ребят, которые начали в TikTok зарабатывать, три призовых места заняли наши резиденты. Это всем известные имена тиктокерские: Дина Саева, Алексей Савко и Рахим Абрамов. Тамара Шорникова: Рустем, смотрите, Дина Саева, аудитория более чем из 7 миллионов подписчиков приносит блогеру контракты с брендами масштаба Coca-Cola, Dolce & Gabbana, более 800 тысяч рублей дохода в месяц, да? Лев Пережогин: Это еще не так уж много... Рустем Богданов: Сильно больше она зарабатывает. Тамара Шорникова: Уже больше, да? Это как раз вот данные Forbes были. Каким образом можно добиться таких доходов? Кто подсказывает тренды, кто подсказывает приемы? Рустем Богданов: На самом деле TikTok – это же немое кино, которое существует больше века. Первыми тиктокерами были Бастер Китон, Чарли Чаплин. То, что сейчас происходит в TikTok, по сути технологии, которые позволили любым артистам проявлять себя, и, естественно, это стало намного проще, чем съемка фильма, которую век назад осуществляли. Сегодняшние технологии позволяют молодым ребятам очень быстро проверить то или иное направление, в котором им интересно. Они могут шутить, они могут красиво делать макияж, они могут стильно одеваться, танцевать – это же все те хобби, про которые спикеры ранее говорили, что мы их утратили. На самом деле тиктокер – это достаточно подвижный образ жизни, это даже не только подвижный образ жизни, это очень коммуникативный, для подростков это особенно важно, очень коммуникативная платформа, они встречаются на улице и начинают снимать тиктоки вместе, это та же самая дружба. Иван Князев: Рустем, это мы поняли. Такой вопрос. Вот смотрите, вы 2 раза, когда говорили об этих замечательных ребятах, один раз назвали их ребятами, два раза назвали резидентами. Вот сейчас вы на них зарабатываете деньги, они зарабатывают деньги. Если они перестанут это делать, что с ними дальше будет? У вас как у продюсера хочу узнать. Рустем Богданов: Да ничего не будет. Это понятный этап: человек приходит, пробует новое для себя ремесло; если он становится в этом успешен, он может продолжить и дальше, развивая свои жанры, может от этого устать, как это происходит с большинством топовых блогеров, но это связано скорее с возрастом, потому что в 16–18 лет, когда тебя на улицах узнают все, это достаточно сильная нагрузка, многие из них уходят из блогосферы. Так, например, случилось с ютубером Марьяной Ро или с Яном Гордиенко, они перестали вести свои каналы, потому что они сказали все, что хотели сказать, через блоги. Дальше они ищут себя в релевантных профессиях, Ян Гордиенко, например, продюсирует проекты, это понятный вектор развития после того, как он поснимал челленджи на YouTube и его посмотрело несколько миллионов человек, им можно доверять. Тамара Шорникова: Да. Рустем, как раз о челленджах. Смотрите, мы уже говорим о том, что огромные заработки, огромные контракты, соответственно, нужно большое количество видеоконтента и так далее. Если в контрактах с вашими резидентами, с ребятами какая-то этическая сторона? Условно, ну вот сейчас такой тренд, безумный челлендж, я не знаю, выпить как можно больше воды, посмотреть, на что способен твой мочевой пузырь, много глупых, опасных флешмобов есть, вы говорите: «Слушайте, вот это точно принесет огромное количество просмотров, мы это делаем, потому что так мы зарабатываем» или «Мы этого не делаем, потому что тебе (условно) 12, 13, 14 лет, вот в это ты точно не ввязываешься»? Кто эти границы выстраивает в ваших отношениях? Рустем Богданов: М-м-м... Вообще, когда к нам приходит молодой резидент и он только начинает работать с платформой, только привыкает к своим охватам, мы, естественно, подсказываем ему, что стоит делать, что не стоит делать. Но ребята, у которых уже по 10–20 миллионов подписчиков, им мы особо ничего не советуем. Единственное, мы говорим о том, чтобы они не высказывались о тех вопросах, в которых они некомпетентны, обычно это какие-то политические высказывания. Вот такие высказывания мы стараемся ограничивать. Тамара Шорникова: А откровенные фотосессии, например? Ну это же точно увеличивает охваты. Рустем Богданов: Откровенные фотосессии, естественно, увеличивают охваты, но ребят до 18 лет этим не занимаются. После 18 лет мы не можем их каким-то образом заставлять. Иван Князев: Не можете им это запретить. Рустем Богданов: Это задача родителей прежде всего. Иван Князев: Да, понятно, хорошо. Спасибо, спасибо вам большое! Рустем Богданов, основатель продюсерского центра, был с нами на связи. Еще один эксперт... Вот, кстати, очень интересный момент затронули, когда вот им не разрешают высказываться о политике, еще о чем-либо. У нас сейчас на связи Игорь Ашманов, эксперт в области информационной безопасности, член Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и права человека. Здравствуйте, Игорь Станиславович. Игорь Ашманов: Добрый день, здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, слышите нас? Игорь Станиславович, вот сразу... Игорь Ашманов: Я вас слышу. Тамара Шорникова: Да, отлично. Сразу две свежие новости. Режиссер церемонии открытия летних Олимпийских игр в Токио, артист комедийного жанра Кентаро Кобаяси был уволен после того, как в интернете начали курсировать записи его выступлений аж 1998 года, он там иронизирует над Холокостом. 19 июля прошение об отставке с должности композитора церемонии открытия Олимпиады подал 52-летний японский музыкант: там было дело в том, что в СМИ нашли отрывки из его интервью 1994 года, в котором он без раскаяния рассказывал о том, что издевался над своими одноклассниками с ограниченными возможностями. У людей известных, с большой карьерой, с большим будущим эта карьера, возможно, разрушилась, ну точно огромный урон из-за того, что в какое-то время они были откровенны в соцсетях. Сейчас соцсети – это действительно «новая искренность», как сейчас все говорят: дети все, подростки все транслируют туда. Иван Князев: А интернет все помнит. Тамара Шорникова: Что с этим делать, когда через 20–30 лет им захочется Белый дом, ретривера, хорошую работу, а они там, не знаю, в 15 странно танцевали на барной стойке, например, и этот ролик гуляет по Сети? Игорь Ашманов: Ну смотрите, значит, во-первых, они не были откровенны в соцсетях, они творили в соцсетях всякую дрянь, вот это надо понимать, или в своей юности творили всякую дрянь. То есть все-таки надо не путать: одно дело, когда рассказываешь про глупости или гадости, которые ты делал, а другое дело, что кто-то узнал об этом с помощью соцсетей, взял это на учет и потом, конечно, все это извернется и ухватит тебя за одно место, когда ты уже будешь солидный член общества, захочешь сделать карьеру, иметь семью и так далее, нормальных друзей. Но кто позволяет вот это все делать? Вот вы же сейчас только что вывели совершенно мерзкого персонажа и дали ему возможность себя рекламировать. Вот то, что ваш этот продюсер говорил, примерно на 50% реклама, остальное чистое вранье. Конечно, он занимается сексуализацией детей, он сказал, что нет, до 18 лет он не позволяет, – это неправда, это, конечно, ложь. Он, вообще говоря, нарушает все законы о труде, потому что он заманивает в свои резиденты... А что такое резиденты? Это, извините, они у него там тусуются или даже живут, дети 12–14 лет. Как они туда попадают? Он вообще не имеет права этого делать, это, вообще говоря, по-моему, в принципе уголовка, даже не административное правонарушение. Но он убеждает их родителей, что он поможет им заработать миллионы. То есть это все вокруг денег, это абсолютно наглый, бесстыдный чувак, и вот они-то помогают делать всякие глупости в интернете, в том числе связанные с сексуальным подтекстом. Конечно, потом это все в интернете будет можно найти всегда: все, что ты сказал в интернете, где угодно, даже на своем смартфоне, даже только для друзей, это всегда и для всех сразу, это надо понимать. Вы помните историю... Иван Князев: То есть фактически всем нам сейчас, мне кажется, Игорь Станиславович, всем нам нужно помнить, что мы оставляем информационные следы и это нам может аукнуться в любой момент, что бы ты там ни делал? Игорь Ашманов: Конечно, конечно. Поэтому все, что вы бы не стали делать на вокзальной площади при всех, не надо делать даже в собственном смартфоне для друга, подружки или нескольких друзей, потому что это всегда будет для всех, утечка будет обязательно, и это очень неприятно. Иван Князев: Как с этим бороться? Игорь Ашманов: Ну вот посмотрите, вы же начали с Китая. Китайцы все делают правильно, эти вещи может регулировать только государство. Родители не способны, более того, такие, как этот продюсер, их соблазняют деньгами, дети не соображают, дети у нас неспроста поражены в правах, ну не имеют достаточно прав до 18 лет, у них нет рефлексии, они многие вещи не понимают. Следовательно, этим должно заниматься государство. Те законы, которые вы сейчас обсуждаете, запрет гнать треш-стримы с детьми, про запрет сексуализации детей и так далее, у китайцев это абсолютно правильное движение. Я считаю, что и у нас должно быть примерно то же самое. Иван Князев: Понятно, в общем, государство должно вмешиваться. Спасибо, спасибо вам большое! Игорь Ашманов, эксперт в области информационной безопасности, член Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека. Я вижу, Лев Олегович, вы со многим не согласились. Лев Пережогин: Я бы добавил очень важную фразу в качестве... Нет, я не сказал бы так, как вы сейчас интерпретировали. Просто квинтэссенцией только что произнесенной речи я бы сказал следующее: интеллигентный человек интеллигентен не на обществе, а в одиночестве. Вот то, как мы себя ведем тет-а-тет, лично с собой, так же, собственно говоря... Иван Князев: ...такие мы и есть. Лев Пережогин: ...такие мы и есть. Поэтому на самом деле не только сдерживающие барьеры, хотя они, конечно, важны, но и внутреннее ощущение самого себя и собственного поведения – это самый главный регулирующий фактор. Вот я постоянно говорю: у нас в России большая проблема, у нас в России не понимают смысл психотерапевтической работы с детьми. У нас психотерапевта считают страшным дядькой с огромными волосатыми ручищами и с железной палкой с гвоздями в руках, примерно так. Иван Князев: Так оно и есть. Лев Пережогин: Ну вот я чего-то как-то, видите, без палки к вам пришел. А на самом деле функция детского врача-психотерапевта – это как раз создание у человека навыков, создание у человека инстинктов, для того чтобы собственное внутреннее мировосприятие переносить наружу. И когда мы учим человека тем или иным поведенческим паттернам, мы, естественно, учим его так, чтобы это соответствовало и общественному контракту, и его внутреннему... Иван Князев: Да, спасибо. Тамара Шорникова: Категорически не хватает времени, это значит, что мы к этой теме еще вернемся. Лев Пережогин, детский врач-психотерапевт, доктор медицинских наук, руководитель отделения Центра Сербского. Говорили о детях в интернете. Иван Князев: Скоро продолжим. Спасибо вам. Тамара Шорникова: Да. Скоро поговорим о том, как климат меняет нашу жизнь на планете.