ТЕМА ЧАСА: Государственный авитаминоз

© Дмитрий Неумоин / Фотобанк Лори
Гости
Наталья Шагайда
доктор экономических наук, директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС при Президенте РФ
Игорь Муханин
президент Ассоциации садоводов России, доктор сельскохозяйственных наук
Дмитрий Востриков
исполнительный директор Ассоциации «Руспродсоюз»

Петр Кузнецов: Добрый день! Спасибо, что вы с нами, спасибо всем тем, кто к нам только что присоединился. У нас впереди большая тема. Это программа «ОТРажение», Оксана Галькевич и Петр Кузнецов. Мы готовы, надеемся, что готовы и вы.

Оксана Галькевич: Вот о чем поговорим. Ну, мы не банановая, конечно же, республика, просто бананы у нас не растут, и даже в соседней Белоруссии, я слышала, у них тоже там как-то с этим сложно. Поэтому тут, конечно, без вопросов, бананы для нас – это 100%-й импорт. Но вот почему у нас столько привозной молочной продукции, вы когда-нибудь задумывались об этом? Тут вот не совсем понятно, кажется, что мы вполне можем себя самостоятельно, правда, здесь накормить сметанкой, молоком, творог тоже может быть российского производства, но пока не очень получается.

Петр Кузнецов: Да. Минсельхоз, кстати, проанализировал, чем и как мы себя обеспечиваем, где дела неплохо идут, где еще не очень. По молоку и молочным продуктам есть еще куда расти на самом деле, пока только 84% продукции на полках наших магазинов собственного производства, к 2027 году хотят довести до 90%. По овощам отставание всего 3% от плана, а вот по ягодам и фруктам провалище, почти 20%.

Оксана Галькевич: Речь, я повторю, не о какой-то, знаете, экзотике, а о вполне разумных возможностях наших. Никто, конечно, не будет ставить себе цель довести собственное производство, я не знаю, культивацию фейхоа и маракуйи, или как она называется, до 100%.

Петр Кузнецов: Так и называется.

Оксана Галькевич: А вот клубника, голубика, например, клюква, облепиха, в общем, понятные нам вещи, такие родные, почему бы и нет?

Петр Кузнецов: В доктрине продовольственной безопасности, где, собственно, все эти цифры и значатся, есть еще один пункт по собственному производству семян, тут пока тоже много работы, отставание существенное, кто бы мог подумать. Как ситуация с импортом продуктов и импортозамещением влияет на цены в наших магазинах, а также на их качество, конечно же, мы предлагаем обсудить вместе с экспертами.

Оксана Галькевич: В общем, друзья, наша любимая и ваша любимая тема, поговорим о том, что мы едим и сколько все это стоит, какие у нас перспективы сделать это лучше, качественнее и собственного производства. Подключайтесь, пожалуйста, к разговору, бесплатные номера телефонов и SMS-портала у вас постоянно, я напомню, на ваших экранах; на сайте «Общественного телевидения» есть чат, оттуда тоже можете отправлять сообщения, смотреть наш эфир; YouTube – все работает, ждем вас в прямом эфире.

А на связи у нас сейчас Наталья Шагайда, доктор экономических наук, директор Центра агропродовольственной политики Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте России. Здравствуйте, Наталья Ивановна.

Наталья Шагайда: Добрый день.

Оксана Галькевич: Наталья Ивановна, мы вот заглянули в эти показатели программы продовольственной безопасности. У меня сразу возникает вопрос. Ну, мы такими шажочками двигаемся вперед, естественно. Что более трудоемкое такое и сложное в этой работе, это растениеводство или животноводство? По продукции я имею в виду.

Наталья Шагайда: Ну, вы сразу легко увидите по тем продуктам, по которым у нас нет самообеспеченности, там и проблемы. В основном это животноводческие продукты, конечно, а сейчас это, в общем-то, молоко такая основная статья. Еще одна часть, как правильно заметил ваш коллега, – это семена и фрукты, вот это три основные таких группы товаров, в которых высокая доля импорта.

Оксана Галькевич: Вы знаете, у меня по молоку как раз вопрос: а молоко, о котором мы говорим, которое теперь нашего собственного производства, – это молоко-молоко? Это вот то, что, знаете, от коровки пришло на завод и по бутылкам потом разливается, поступает в магазин? Или это в том числе из сухого молока? Сухое молоко, насколько я помню, была в свое время проблема, в основном у нас завозилось из-за границы, и тогда здесь уже о таком импортозамещении говорить не приходится.

Наталья Шагайда: Нет, это молоко, конечно. У нас сейчас происходит довольно серьезная структурная перестройка. У нас раньше бо́льшая часть молока производилась в хозяйствах населения, теперь это все смещается в такие сельхозорганизации и фермерские хозяйства. Надо сказать, что фермерские хозяйства по темпам прироста производства молока вообще побили все рекорды, вот. И конечно, у нас есть закон, принят, по которому молочная продукция, цельным молоком называется именно молоко, которое от коровы, которое прошло, конечно, какие-то стадии обработки.

Петр Кузнецов: Ну то есть... Я немножко еще подкреплю по молоку, у меня тоже был как раз вопрос на примере молочных продуктов. Не получается ли так, что мы вот эту продовольственную безопасность, обеспеченность достигаем за счет того, что мы не стали больше производить и подавлять импорт, а за счет того, что мы просто стали меньше есть натуральных молочных продуктов, а пользуемся всякими суррогатными вот этими консистенциями, соответственно, ингредиенты из которых в основном зарубежные, что молоком уже не назовешь, конечно, рядом не стояло молоко?

Наталья Шагайда: Молоко все-таки тихонечко, очень-очень тяжело, но увеличивается его производство в таких крупных промышленных масштабах. То, что вы видите изобилие продуктов, изобилие... Эти продукты бывают разные. Так вот у нас принят закон, по которому все добавки должны быть указаны, и вот то, что называется традиционными продуктами, «молоко», «творог», «сметана», это продукты из натурального молока. А когда вы видите какое-нибудь такое название «творожок» или «сметанка», там уже возможны варианты, и эти варианты должны быть написаны на этикетке.

Оксана Галькевич: Интересно.

Петр Кузнецов: Наталья Ивановна, но все-таки высокая импортная составляющая у нас во многом, даже, казалось бы, в родном. Возьмите сельхозтехнику – у нас импортная составляющая. Мне кажется, даже коровы, они тоже из-за рубежа привозятся.

Наталья Шагайда: Ну да.

Петр Кузнецов: Вон, у нас пишут: «Коров нет, откуда молоко?» – Хабаровский край пишет.

Наталья Шагайда: Ну конечно, часть животных была привезена из-за границы. У нас действительно проблема с породным скотом, в этом смысле есть куда развиваться. Но мы же говорим сейчас о продуктах, мы говорим о том, что то, что называется молоком в магазине, оно должно быть из молока; то, что называется сливочным маслом, должно быть из сливочного масла; что называется творогом, сметаной... Все остальные варианты, я же говорю, «творожок», «сметанка», там возможны варианты. Если это не соответствует действительности, то это уже нарушение закона. Конечно, огромное количество скота мы потеряли за...

Петр Кузнецов: Я пытаюсь понять, Наталья Ивановна, отойдем от молока на вот эту продовольственную безопасность. Давайте разберемся все-таки, что это такое, чем она обеспечивается в России, есть ли она у нас вообще, вот политика продовольственной безопасности, учитывая, что куда ни ткни, везде импортные составляющие.

Наталья Шагайда: Ну, импортные составляющие, мы же живем в мире, правда, в современном мире, где есть специализация, где кто-то производит лучше одно, кто-то второе, и происходит торговля, и так, между прочим, народы богатеют. Тот народ, который пытается закрыться от всего и пытается произвести все сам, он не разбогатеет. Поэтому то, что у нас кругом есть вот эта импортная составляющая, – это нормально. Россия очень много вывозит зерна за рубеж. Вот это представить себе... Я защищала диссертацию в 1985-м, нет, около 1990 года, я помню, что 40 миллионов зерна ввозил Советский Союз, а мы теперь вывозим огромное количество зерна, только Россия вывозит, не говоря о том, что все остальные бывшие советские республики сколько вывозят, поэтому производство продукции есть.

Хороший вопрос, что такое продовольственная безопасность. Долгое-долгое время, наверное, даже и сейчас еще, многие чиновники думают, что продовольственная безопасность – это тогда, когда мы можем сами все произвести. На самом деле это совершенно не так. Продовольственная безопасность – это тогда, когда люди могут все купить для своего полноценного питания и не потратить для этого значительную часть денег из своего кошелька.

Петр Кузнецов: Ага.

Наталья Шагайда: А вот какое оно будет, импортное или свое, – это вопрос второй. И когда говорят о своем, то пытаются снять риски, например, какой-то произойдет катаклизм и кто-то не привезет продукцию, поэтому лучше, когда есть своя, это понятно. Но своя при этом должна быть конкурентная по цене и по качеству. Вот если мы удовлетворены сыром собственным и если цена этого сыра, в общем-то, такая же, как, например, в Финляндии такой средний сыр, в Германии или в Сербии, значит, хорошо. А если мы, извините, не можем произвести хороший сыр по такой цене, ну вот я бы думала о том, что лучше тогда пусть сохраняется импорт, потому что...

Оксана Галькевич: Наталья Ивановна, но потребитель не всегда ведь разбирает, хорошо не хорошо в каких-то продуктах, в том же сыре, например, у нас иногда он другой, уже его хочется попробовать, да, он должен быть, естественно, хорошего качества. Я к тому, что вот смотрите, ну а к чему тогда эти показатели ставятся по овощам, по фруктам, по молоку, по ягодам? Ведь наращивая производство таким образом, мы должны будем уже и рынки сбыта для этих товаров тоже предоставить.

Наталья Шагайда: Вы понимаете, вы зациклились на первые показатели продовольственной безопасности, самообеспеченность, и там действительно стоят у нас, ряд продуктов..., стоят коэффициенты. А есть другой показатель в этой же доктрине продовольственной безопасности, о котором я говорю, – это экономическая доступность продовольствия. И там говорится, что когда считается, что экономическая доступность продовольствия в России обеспечена? – это когда 100%-но каждая семья может купить продукты по рекомендуемой норме. Вот этого сейчас у нас нет. Если мы посмотрим по группам населения по разным, по 10%-м группам по доходам, то видно, что вот четыре группы по доходам, ну существенно, они покупают меньше, чем... Точнее они тратят столько денег, что они могут купить меньше рекомендуемой нормы. А первые три группы даже 85% не покупают. Вот это продовольственная безопасность.

Оксана Галькевич: Наталья Ивановна, а вы знаете, наверное, почему зациклились-то на этих первых показателях? Потому что на высоких совещаниях в первую очередь вот они недавно обсуждались. Вопрос, может ли себе население в большинстве своем это позволить, не потратив, как вы сказали, существенную часть своих доходов, я не слышала такого...

Наталья Шагайда: Да, вы не слышали, вот это действительно вы не слышали, а в доктрине у нас есть.

Оксана Галькевич: А в доктрине есть, да.

Наталья Шагайда: В доктрине государство объявило, что оно гарантирует, что будет достигнута экономическая доступность продовольствия, под которой понимается критерий 100%-го достижения каждым человеком...

Оксана Галькевич: Да, но это уже, видимо, с работой над другими проблемами просто связано, как бедность искоренить, как повысить доходы населения, поэтому, наверное, да.

Петр Кузнецов: Наталья Ивановна, с вами в диалог вступает телезритель из Краснодарского края, он пишет, что Союз ввозил фуражное зерно, а Россия продает элитное зерно, о разнице, вы вот упомянули, раньше мы ввозили, теперь вывозим.

Наталья Шагайда: Значит так, Союз ввозил разное зерно, вот скажем так, он ввозил разное зерно, не только фуражное зерно.

Петр Кузнецов: Давайте телезрителей продолжим выслушивать, еще один диалог.

Оксана Галькевич: Так, еще один звонок у нас, да, Алтайский край, Александр. Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Алло?

Оксана Галькевич: Да-да, говорите, вы в прямом эфире.

Зритель: Вот вы разговариваете сейчас о молоке, якобы не хватает молока у нас, закупаем где-то. У нас в Алтайском крае, по-моему, полно молока, не знаем куда девать, потому как у нас была последняя цена по весне 6 рублей, теперь обещают 17 рублей за литр. Вот такая ситуация.

Оксана Галькевич: Падает, ясно. Наталья Ивановна, прокомментируйте, пожалуйста, тут молоко ведь такой скоропортящийся продукт, его далеко, наверное, не повезешь, во Владивосток, еще куда-то, где его меньше производят.

Наталья Шагайда: Конечно, это очень большая проблема. Собственно говоря, количество производимого молока упало именно по этой причине, потому что цена, которую предлагали производители, была неадекватна затратам. И сейчас у нас есть территории, где есть молоко, это может быть молоко сельхозорганизаций, а может быть очень много молока в личных подсобных хозяйствах. Но вот эти системы ужесточения всякой сертификации, когда нужно каждую партию молока показать, откуда она пришла, она все время отсекает этих мелких производителей.

Есть территории, где много молока, но меньше потребление, поэтому для этих территорий нужно, конечно, делать какие-либо, стимулировать производство сухого молока, чтобы потом можно было из него что-то делать. Вот не надо пугаться сухого молока, как будто это какой-то отвратительный продукт, сухое молоко – это вполне доброкачественный продукт. И в летнее время, когда молоко поднимается, производство молока растет, а спрос падает, то тогда нужно какую-то помощь оказывать, чтобы изымать эти излишки и платить нормальную цену производителю. Потому что, если ему заплатят 17 рублей, на следующий год мы опять коров недосчитаемся, не одной десяткой, сотнями, и тогда уже мы не сможем получить молоко и зимой, поэтому это очень важный вопрос. Нужно ему обеспечить достойную цену круглый год.

Оксана Галькевич: Ну и потребителям тоже, да, достойную цену какую-то, доступную, достойную и доступную, тоже надо об этом подумать. Спасибо большое. Наталья Шагайда была у нас на связи, наш эксперт.

А мы как раз о доступности продуктов, которые покупают наши потребители, продолжим разговор, посмотрим небольшой сюжет из Липецка и Чебоксар. Наши корреспонденты прошлись по магазинам и по рынкам, посмотрели, что, где, почем.

СЮЖЕТ

Оксана Галькевич: Интересно.

Петр Кузнецов: Мы вернулись в студию, и к нам присоединяется Игорь Муханин, доктор сельскохозяйственных наук, президент Ассоциации садоводов России. Игорь Викторович, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Игорь Муханин: Добрый день.

Оксана Галькевич: Игорь Викторович, ну давайте к вам тогда по садоводческой части. Вот люди, если вы смотрели сюжет, говорили, что у нас и яблоки, посмотрите, импортные, и черешни вот хочется, но как-то по таким ценам не можется. Клубнику, кстати, вот я вспомнила тоже, сезон начался, а на прилавках ну есть, конечно, наша, но много и сербской, кипрской, еще какой-то. Когда мы здесь-то, собственно, уже себя накормим ну хоть как-то, чтобы мы видели, понимаете, что у нас тоже много, а не только сербы, киприоты и все прочие нас кормят, турки еще, азербайджанцы.

Игорь Муханин: Ну давайте данные по яблокам, это основной продукт, который выращивают российские садоводы. Еще буквально...

Оксана Галькевич: А еще сербы и поляки вам хорошую конкуренцию составляют, да?

Игорь Муханин: Конечно, конечно.

Оксана Галькевич: Так.

Игорь Муханин: Еще 8 лет назад мы получали 500 тысяч тонн, из них практически 70% было не товарных яблок, а технических яблок из старых садов. Но Минсельхоз поменял политику и вот в последние 10 лет всячески помогает садоводам. Мы закладываем ежегодно где-то по 15–16 тысяч гектаров садов, и в основном интенсивного. И сейчас мы вышли на такой этап, что ежегодно мы увеличиваем на 250 тысяч тонн своих яблок. Плюс структура сменилась. Вот в том году мы получили уже 1 миллион 250 тысяч тонн, в этом году планируем 1,5 миллиона тонн получить, и структура уже хороших яблок более 80%, то есть технических яблок очень мало, потому что яблоки получаем из интенсивных садов, свои собственные.

Оксана Галькевич: Ага, это хорошо, конечно, знаете, это так рапортово звучит. А тогда к вам вопрос, почему в этом году мы увидели такой резкий рост на яблоки в магазинах? Это было действительно для нас удивительно, внезапно. На фоне даже других товаров, продуктов, которые мы привыкли, что они в сезон дорожают, яблоко прямо ух как скакнуло. Что произошло? Вы закладываете, территорий все больше, Минсельхоз вас поддерживает.

Игорь Муханин: Никаких секретов нет, и вы это тоже прекрасно знаете. В этом году с неба упали цены по железу в 2,5 раза, пестициды 50–70%, удобрения 30–40%, зарплату пришлось поднимать на 20–30%, то есть любая составляющая, энергетика – все подорожало, подорожало так... Вот металл – почему металл подорожал в 2,5 раза, объясните? А у нас шпалера, у нас проволока, у нас запчасти, запчасти подорожали почти на 50%. Все, то есть сумасшедший дом, а не цены. Поэтому и, так сказать, отреагировала себестоимость, себестоимость поднялась практически в 2 раза по яблокам.

Оксана Галькевич: Так подождите, а вы продавали-то, это же еще прошлого сезона урожай-то.

Игорь Муханин: А вы думаете, дальше мы разбегаемся и уходим за границу? А дальше пестициды покупать? А удобрения покупать на следующий год? У нас многолетнее производство. А холодильники? Вот холодильники, самый простой холодильник, у меня свое предприятие есть здесь под Мичуринском, элитное предприятие, самые лучшие яблоки, самые лучшие ягоды у нас. Холодильник начали в сентябре обговаривать, наш объем, он стоил меньше 50 миллионов, а вот сейчас вышли когда на подписание, он уже больше 75 миллионов, представляете?

Оксана Галькевич: Да...

Игорь Муханин: Подорожание за несколько месяцев. А как на это реагировать? А все равно же оно кладется на себестоимость. Это теперь по яблокам, но по яблокам по крайней мере сейчас динамика, так как Минсельхоз помогал уже в течение 10 лет, динамика такая положительная, я думаю, за 5 лет мы выйдем на 60% обеспеченности, то есть мы выйдем на 2 миллиона тонн. В то же время мы закупаем яблоки, раньше мы закупали 1,5 миллиона тонн яблок, то есть Россия была самым большим импортером яблок, в этом году мы уже получали менее 600 тысяч тонн, то есть мы уменьшили почти в 2,5 раза, и каждый год мы уменьшаем на эти 200 тысяч тонн яблок. Я думаю, через 5 лет мы прекратим покупать, будем покупать только элитное какое-то яблоко, которого у нас нет.

Оксана Галькевич: Ну не растет у нас, да, по климатическим каким-то...

Игорь Муханин: Груша, допустим, у нас проблема по груше, у нас в стране очень большие проблемы с производством груши, так как очень большой, два вредных объекта, бактериоз и медяница, они практически уничтожили всю грушу. Но сейчас программу запускаем новую восстановления и груши в том числе.

По землянике Минсельхоз более 10 лет, сейчас тоже начинает развивать. У нас в 1990-е гг. практически ягодоводство было потеряно, ни малины, ни земляники, ни голубики, ничего не было. Вот где-то с 2010 года начали восстанавливать, сейчас уже своей земляники мы получаем несколько тысяч тонн, и практически на всех рынках летом только наша земляника, практически мало кто завозит. Я понимаю, что зимой, ранней весной везут с Турции, везут с Ирана, везут с Израиля, да. Но когда у нас в теплицах в нашей зоне, особенно в средней полосе, очень трудно получать экономически выгодную землянику. А вот начиная с парников и легких теплиц в Краснодарском крае мы уже с начала мая имеем свою землянику по югу, по центру, а с начала июня практически сотни хозяйств, которые в Воронеже, в Курске, в Белгороде, в Тамбове, в Рязани, в Туле, мы получаем свою землянику.

Петр Кузнецов: Игорь Викторович, у меня вопрос еще по логистике, попытаемся к ценам все-таки не привязываться. Объясните мне, пожалуйста, все-таки почему проще турецким, польским яблокам попасть на наши прилавки, чем нашей продукции? Вот фермеры неоднократно, не первый год уже, не знаю, не первое десятилетие, можно сказать, жалуются на то, что не пускают их в крупные торговые сети. Есть ли здесь проблема? В чем она заключается? Или недопуск фермеров, сложность попадания в крупные торговые сети – это не те масштабы, которые мы должны обсуждать?

Игорь Муханин: Нет, это важнейший вопрос.

Петр Кузнецов: Ага.

Игорь Муханин: Потому что садоводство – это не только получение такой свежей продукции, яблок, земляники, малины, голубики, это еще огромная задача восстановления сельских территорий. Дело в том, что развитие вообще сельского хозяйства в последние 20 лет было только за счет больших агрокомплексов, а для больших агрокомплексов, они поскупали сотнями тысяч гектаров земли, а люди им не нужны, местные люди, понимаете? Трактора приехали вспахали, засеяли, комбайны пришли убрали. Ни люди, ни медицина, ни школы – ничего им не нужно вот в этих районах, где они имеют сотни тысяч гектаров земли.

Именно вот сейчас восстановление сельских территорий в основном идет за счет грантов и стартаповцев по садоводству. Любое село возьмите, два-три фермера по садоводству – практически все село задействовано в работе, все имеют зарплату, село начинает жить. И сейчас эти многие области это поняли и постоянно дают сотнями гранты для начинающих фермеров. И для садоводства не нужно больших площадей, для ягодоводства в принципе от гектара можно работать, но если 5–10 гектаров есть земли, это вполне можно работать, будет и семья себя кормить, и еще вокруг них будет сто человек кормиться.

Оксана Галькевич: Игорь Викторович, но сети… Большие агрохолдинги, они ведь могут выполнять требования сетей, правда, как сказать, по стандартизации продукции, по качеству, по уровню. Как вот простой фермер или простой садовод эти требования выполняет?

Игорь Муханин: Правильно, в этом-то и проблема, что сети работают, заключают договора только там, которые производители могут их обеспечить длительный период, так сказать, торговли. Со 100 тоннами яблок вообще ни в одну сеть вы не войдете, нужно от 1 тысячи тонн, а 1 тысяча тонн – это уже только крупные хозяйства, а крупных хозяйств у нас, будем так говорить, единицы в области, такие как «Сады Придонья», «Сад-Гигант», «15 лет Октября», «Агроном». Вот крупные, они как работали, так и работают с сетями, а вот мелким хозяйствам с небольшим объемом очень трудно подняться. Поэтому пытаются сделать кооперативы, создать кооперативы, но это очень сложно. В Восточной Европе, та же Польша почему пошла? Самые основные затраты по садоводству – это холодильники. Посадить можно, и государство сейчас помогает по всем областях, вот в нашей Тамбовской области практически субсидирует 100% закладки садов, то есть сколько потратил, столько получил, ну 85%.

Но самое сложное – это когда подходит вопрос холодильников, потому что яблоко в сентябре у нас никому не нужно, ни сентябрь, ни октябрь. У нас не то что нехватка яблок, у нас в разные периоды совершенно разная потребность в яблоках. У нас начиная с августа по Новый год яблок избыток своих отечественных, трудно продать, потому что нехватка холодильников. А после Нового года, да, завозится большое количество яблок. Но с ними уже конкурируют наши самые крупные хозяйства, у которых и база хорошая, и холодильники с газовой средой, то есть мы не боимся конкуренции после Нового года, а вот перед Новым годом это, конечно, большая проблема. В Восточной Европе в той же Польше обеспеченность холодильниками более 85%, то есть практически все яблоко они прячут в холодильники и спокойно уже торгуют.

Оксана Галькевич: Понятно, то есть вы намекаете, что государство надо бы не только закладку садов, как это, поддержать, но еще и строительство вот этой холодильной техники, складов ваших тоже поддержать. Спасибо.

Игорь Муханин: Бьемся почти 10 лет, субсидии 20%, и то после строительства.

Оксана Галькевич: Да вы с таким жаром говорите, рассказываете про свою работу, что уже прямо... Мне уже садоводом захотелось стать.

Петр Кузнецов: Никакая холодильная установка вас не остановит, ваш жар. Спасибо.

Игорь Муханин: Нет, не остановит.

Оксана Галькевич: Спасибо. Удачи вам!

Петр Кузнецов: Спасибо большое! Игорь Муханин, доктор сельскохозяйственных наук и президент Ассоциации садоводов России.

А теперь наши садоводы в прямом эфире. Денис из Омской области, это наши телезрители.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Денис.

Зритель: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Зритель: Да, меня зовут Денис, Омская область, Усть-Ишим. Ну, мы не фермеры, мы жители, как говорится, села, мы кормимся своим хозяйством, у нас больше нет ни работы, ничего. Могу только одно сказать: закупочные цены у нас на картошку 5–8 рублей за килограмм.

Оксана Галькевич: Ну это прямо...

Зритель: Ягоды, вот ягоды у нас, клюквы, голубики, брусники, этого немерено, и закупочные цены 15–20 рублей за килограмм. Приезжают коммерсанты просто как, ну нам некуда деваться, и мы сдаем, мы живем этим, мы, как говорится, лето растим, осень собираем и год живем на это.

Оксана Галькевич: Денис, скажите, ну вы, получается, ваша деревня, про которую вы рассказываете, вот просто сами люди, да, соседи, кто-то ходит и все отдельно продаете, или вы какой-то кооператив организовали?

Зритель: У нас нет никакого кооператива, у нас нет ничего просто, сам выживает сам по себе как хочет.

Оксана Галькевич: Так. А не думали все-таки более такую структуру организованную создать?

Петр Кузнецов: И собственно, повлиять на закупочные цены?

Оксана Галькевич: Ну да.

Зритель: Никто не думал. У нас приезжали нормальные люди и закупали, просто приехали азербайджанцы и выжили всех. Они выжили, другие люди не стали закупать, просто они, никто не стал приезжать, и они ездят, сейчас сами диктуют нам цены свои. Но у нас этой картошки мы садим гектарами, держим вот до весны, весной снег сошел, открываются ямы...

Оксана Галькевич: Разговор-то о том, чтобы вы как сбытчики, а не как закупщики... Понятно, да, спасибо.

Петр Кузнецов: Ну подумайте, хорошая идея.

Оксана Галькевич: Да, подумайте, сколько у нас людей договариваются...

Петр Кузнецов: Дмитрий Востриков, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз», с нами на связи. Здравствуйте, Дмитрий Владимирович.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Дмитрий Владимирович, мы знаем, что вы были как раз на этом совещании, на этой коллегии министерства, где, собственно, обсуждалось, приведены были цифры и говорилось очень много о продовольственной самообеспеченности нашей страны. Расскажите подробнее, чтобы мы понимали больше даже эмоциональную, что ли, составляющую, как реагировалось на то, что вот у нас проседание по многим позициям. Была выражена озабоченность? Как планируется цифры эти подправлять?

Дмитрий Востриков: Да, добрый день.

Мы действительно участвовали в совещании, вот. Но надо отметить то, что у нас если говорить по объемам поставляемой продукции, то мы реально вышли на импортозамещение и продовольственную безопасность, потому что основными продуктами мы все-таки обеспечены. У нас входит 11 критериев в доктрину продовольственной безопасности, и если смотреть зерно, вот оно все наше, 167% при уровне в доктрине 95%. По маслу растительному мы практически в 2 раза больше производим масла, чем мы можем потреблять, в доктрине у нас 90% заложено. Сахар практически 100%-я обеспеченность, мясо и мясопродукты – 99,5%, рыбная продукция практически 150%, вот, при уровне в 85%. По этим критериям мы себя обеспечиваем.

Понятно, что этих объемов нам не то что хватает, нам их просто не съесть внутри России, поэтому ряд предприятий поставляют на экспорт, за счет этого получают довольно-таки платежеспособный спрос. Поэтому здесь мы считаем, что если даже рассматривать баланс экспорта и импорта продовольствия, то мы первый год за всю историю России и Советского Союза вышли на то, что Россия стала нетто-экспортером, то есть мы на бо́льшую сумму продаем, нежели чем покупаем продовольствия, и это уже, собственно, уровень. Другое дело...

Оксана Галькевич: Нет, ну это круто, да.

Дмитрий Владимирович, вы знаете, я вот вас слушала, особенно в самом начале, вы говорили, вот здесь у нас 167%, здесь у нас тра-та-та, больше нам столько не съесть, я аж так, знаете, заслушалась, подбоченилась, думаю: елки-палки, здорово! А почему тогда мы наблюдаем по всем фронтам рост цен, включая и те самые зерновые продукты, по которым у нас вообще перепроизводство, 167%, вы сказали?

Дмитрий Востриков: Ну, вопрос в том, что 2020 год был очень специфический, наверное, я не открою ни для кого новости, вот эта пандемийная угроза и определенная паника на рынках плюс помощь многих стран и бизнесу, и населению в восстановлении выпадающих доходов, они выкинули на мировой рынок довольно-таки большое количество денег, часть из которых пошла в те же закупки commodities, ну это те товары, которые обращаются на бирже, то же зерно, масло растительное, сахар, они котируются на международном рынке.

Оксана Галькевич: Да. Дмитрий Владимирович, скажите, ну вот у нас первый эксперт был Наталья Ивановна Шагайда, она говорила, что продовольственная безопасность, в которую вписаны вот эти показатели, в том числе те, которые вы привели, она включает в себя не только, так скажем, самообеспеченность, но и доступность, которую доступность продуктов со стороны населения. Вот эти вопросы на совещании в министерстве поднимались?

Дмитрий Востриков: Нет, эти вопросы не поднимались. Но абсолютно правильно отметили, что второй критерий – это доступность продовольствия. И доступность продовольствия реально связана с нашими доходами, с покупательной способностью населения. И здесь, к сожалению, у нас эксперты 7-й год подряд фиксируют снижение реальной покупательной способности населения. Вот в этом у нас основная, собственно, проблема, потому что экспорт мы можем побороть, но мы нанесем определенный урон по сельскому хозяйству, потому что гораздо больше...

Оксана Галькевич: Нет, понимаете, здесь еще ведь, Дмитрий Владимирович, возникает вопрос. Если, допустим, производители зерна, пшеницы, что там еще, подсолнечного масла, которого нам тоже столько самим не съесть, прекрасно могут зарабатывать на зарубежных рынках, могут ли они обеспечить нам, своим потребителям, родненьким, какую-то доступную... ? Ну накормите нас по нормальным, доступным ценам, а там, пожалуйста, на загранице уже заработайте – такое возможно, такая схема экономическая, или нет? Там поползли цены, значит, мы и здесь вам поднимем, и ничего, что мы 167% производим, больше денег, много денег не бывает?

Дмитрий Востриков: Ну, в последнее время мы как раз и видим попытки отрегулировать рынок и ввести те механизмы, которые позволят компенсировать доходностью поставки на экспорт продукции внутренние цены. Другое дело, что они как бы направлены сейчас на то, что да, вот мы экспортной пошлиной изымаем у аграриев, у трейдеров определенное количество денег, а потом мы обязуемся какую-то часть отдать аграриям. Насколько вот этот обратный поток будет работать... Потому что здесь очень важно не отбить желание у аграриев производить продукцию, потому что все-таки лучше добросовестной конкуренции и предложения большого объема продукции на рынок мы ничего не знаем. Мы даже по той же гречке, которая постоянно у нас в эфирах обсуждается, мы видим, что то перепроизводство и цена падает, мы видим пшено дороже, чем гречка, чего практически не было в предыдущие периоды. Это как раз связано с тем, что произвели больше, чем мы можем...

Оксана Галькевич: Да. Спасибо, спасибо. Дмитрий Востриков был у нас на связи, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз».

Друзья, а мы идем дальше.

Что мы едим? Сколько всё это стоит? И как как достичь экономической доступности продовольствия?