Ольга Арсланова: Добрый день! Петр Кузнецов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Это программа «ОТРажение» на Общественном телевидении России, и у нас впереди большая дискуссия. 2020-й войдет в историю не только из-за пандемии коронавируса, оказывается, это еще и самый теплый год за 130 лет, то есть за всю историю метеонаблюдений. Об этом заявил глава Гидрометцентра Роман Вильфанд. Вот недавно он у нас был в эфире, говорил, что будут сильные морозы в Центральной России в ближайшие дни, но это тоже часть глобального потепления, отметил он, так что вот таким парадоксам тоже в течение этого часа не будем удивляться. Петр Кузнецов: Кстати, такое ощущение, что мы как будто бы, чуть ли не каждый год слышим: «Это самый теплый год, такого еще не было за столько-то». Но тем не менее самый теплый он, как выяснилось, действительно не только в России, но и во всем мире, и ученые этим очень обеспокоены. По их данным, с климатом в мире большие проблемы, но в России чуть ли не самые большие. Ольга Арсланова: Ученые говорят, что источником всех этих процессов стали беспрецедентно высокие температуры в Арктике и Сибири. При этом потепление климата в России действительно идет в 3 раза быстрее, чем в других странах, это подсчитали специалисты. Стране якобы из-за этого грозят новые техногенные катастрофы. Насколько это все серьезно? Верите ли вы в эти прогнозы? Ощущаете ли какое-то изменение климата? Может быть, вам ваши предки рассказывали, не знаю, родственники о том, как было раньше, вам есть что сказать на эту тему? Давайте присоединяйтесь, будем это обсуждать. Петр Кузнецов: Еще несколько занятных цифр. За миллионы лет на Земле не раз менялись периоды глобального потепления и похолодания, вот они на нашем графике. (Можно как угодно называть, «слоны», «киты».) Ольга Арсланова: «Верблюды». Петр Кузнецов: «Верблюды», да. Соответственно, то, что красное, – это потепление, синее – это похолодание. Человек на это влияет мало, считают некоторые ученые. Почему? Потому что такое случалось не раз на нашей планете и в разное время, совершенно разные исторические пласты здесь представлены, то есть мы понимаем, что еще задолго-задолго до индустриальной эпохи были подобные скачки. Так стоит ли паниковать сейчас, то есть, можно сказать, в очередной раз, на очередном этом «слоне»? Ольга Арсланова: Но ученые, которые говорят, что ничего страшного не происходит, никакого глобального потепления нет, все-таки сейчас в меньшинстве, они так, на обочине науки считаются. Справедливо ли это, тоже будем выяснять прямо сейчас. Петр Кузнецов: Вместе с нашими экспертами и с вами. Подключайтесь, ваше отношение к потеплению, чувствуете ли его и что нас ждет, по-вашему, дальше. Александр Кислов, заведующий кафедрой метеорологии и климатологии географического факультета МГУ, с нами на связи. Здравствуйте, Александр Викторович. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Александр Кислов: Здравствуйте, здравствуйте. Ольга Арсланова: Ну, мы так понимаем, что данные ученых идут несколько вразрез с наблюдениями самих людей, потому что у нас в России не принято жаловаться на то, что уж прямо очень тепло; да, бывают какие-то скачки, какая-то аномально теплая зима, как как раз в прошлом году. Но мы понимаем, что, наверное, мы нашим повседневным опытом это не можем охватить. Вот откуда у ученых все-таки данные о том, что 2020-й был самым теплым? Как это измеряется? Насколько этим данным можно верить? Александр Кислов: Я, во-первых, не согласен, что мы, ученые (так я про себя скажу, тоже включим себя в это комьюнити), как-то стоим в стороне от народа. Прошлый год помнится, конечно, не только началом пандемии, я имею в виду зиму, но и тем, что эта зима была беспрецедентной, особенно в центральном районе, когда снежного покрова почти не было, он то устанавливался, то появлялся, и все это видели. Мы это видели по данным измерений и лично видели, все это было, поэтому тут нет какой-то, понимаете, такой тайны, что по измерениям что-то получается одно, а по человеческим ощущениям получается что-то иное. Просто так вот оно все устраивается. Петр Кузнецов: Хорошо. Что касается нас, правда ли, что мы теплее, это разные данные, чуть ли не в 2,5–3 раза, неважно, но у нас теплее, чем в других странах? Почему мы теплее? Что это, какие-то географические особенности, особенности нашего пояса? И вообще так ли это, давайте начнем с этого, по-вашему? Александр Кислов: Давайте начнем, да, с того, так это или нет. Ну вот как раз сейчас про это можно говорить уже, потому что подведены итоги за 2020 год, и карта есть соответствующая. Если бы я мог эти карты показать, эти карты сделал Гидрометцентр, то вы бы увидели на Северном полушарии такое пятно такого красно-розового цвета, которое приходится как раз на Россию, и центр этого пятна приходится на Таймыр примерно. И судя по этой карте, можно уверенно сказать, что по всей территории Северного полушария аномалия составляет примерно 1 градус Цельсия, а вот у нас в России это даже и 3, и 4, и даже 6 градусов. Поэтому сказать, как вот вы спрашиваете, правда ли, что больше, чем в 3 раза, я скажу, что в 2020 году на огромной территории России аномалия была в 6 раз больше, именно аномалия. А связано это... Тут понимаете как, это вопрос очень тонкий, с чем связано. Потому что мы привыкли вот к такому слогану, что глобальное потепление – увеличение антропогенного углекислого газа в атмосфере и все. Но если бы это было бы просто так, я это нисколько не отрицаю, я просто хочу показать эту тонкость, – если бы это было просто так, то весь бы земной шар теплел примерно одинаковым образом. А вот наличие этих вот как раз аномалий, пятен на карте говорит о том, что здесь играет в конкретном регионе важнейшую роль циркуляция атмосферы. Ольга Арсланова: Ага. Александр Викторович, правильно мы вас понимаем, это не значит, что в России этот антропогенный фактор более активно выражен? То есть у нас, например, на территории больше предприятий, которые влияют на атмосферу? То есть здесь еще какие-то глобальные процессы климатические включаются, почему неравномерность? Петр Кузнецов: Которые невозможно контролировать уже? Александр Кислов: Я хотел сказать не совсем это. Я хотел сказать о том, что если мы рассматриваем весь земной шар, то ответ довольно простой: глобальное потепление происходит вот из-за этого антропогенного влияния, которое совокупно действует в каждом регионе мира, в России в том числе вносит свой вклад. Но если мы берем конкретный какой-то регион, будь это Россия, Европа, Китай, Северная Америка, что угодно, то здесь главное, что создает аномалию, – это та циркуляция атмосферы, которая здесь развивается. Вот в прошлом году как зимой южные потоки установились, вот эти южные потоки все время несли к нам тепло, вот, как говорится, ответ. Другой вопрос, а вот это установление южных потоков является следствием глобального потепления, изменения фоновых условий? Вот это вот, к сожалению, вопрос очень сложный, и на него... Петр Кузнецов: Да, кстати, а почему так получается, что ученые не могут предсказать, какие именно погодные аномалии нас ждут? Причем не только следующей зимой, а, например, даже вот ближайшим летом. А скорее они дают прогноз, который, что ли... То есть не дают прогноз, а они обозначают тренд, который будет на десятилетия ближайшие, без какой-то конкретики, потому что это до сих пор невозможно предсказать даже на год вперед. Александр Кислов: Вы понимаете, что вот это как раз сделать очень трудно. А смысл тут заключается в том, что если мы рассматриваем далекую перспективу, говорим о конце столетия, например, то мы понимаем, что климат должен привязаться к тем изменениям параметров, которые климатом управляют, я имею в виду главным образом изменения парниковых свойств атмосферы. Петр Кузнецов: Ага. Александр Кислов: И мы говорим: да, будет теплее. Причем мы же не расписываем там погоду по годам, мы говорим, что в целом последнее 20-летие XXI века будет более теплым на столько-то градусов по сравнению с современным. А вопрос ваш еще заключается в том, а следующий-то год какой или следующее лето какое будет. Вот здесь нужно в деталях просто рассказать, как сложатся условия циркуляции атмосферы, а вот это сделать – это совсем другая проблема. Ольга Арсланова: Ага. Петр Кузнецов: Вот, да-да-да, это проблема. Так в принципе, подытоживая нашу первую часть разговора, в принципе человек своими парниковыми газами может повлиять на климат? Александр Кислов: Конечно, конечно. Петр Кузнецов: То есть мы вовсе не песок по сравнению с солнечными циклами, с вулканами, с океанами и прочими силами природы? Александр Кислов: Нет, вы понимаете, все это оценивается, все это оценено, и каждому фактору, который вы назвали, и солнечной активности, и вулканическим крупным извержениям, им отведена определенная роль. Но эта роль гораздо оказывается слабее в настоящее время, чем вот этот вот антропогенный прирост... Петр Кузнецов: Вот. Александр Кислов: ...который все время работает. Петр Кузнецов: Ага, ага. Ольга Арсланова: А правильно ли мы понимаем, что речь сейчас идет не о том, что у нас максимально тепло за всю историю нашей планеты, мы понимаем, что были периоды, когда на планете было значительно холоднее и значительно теплее, а речь идет о скорости изменений, и вот эта скорость вызывает опасения ученых? Александр Кислов: Знаете что? Тут надо... Вы показывали рисунок первый, он на самом деле не совсем убедителен именно потому, что на том рисунке шла речь о десятках миллионов лет. За десятки миллионов лет факторы работали другие, все было другое, планета была другая, поэтому... Петр Кузнецов: И измерять-то было нечем особо, да? Александр Кислов: Ну, сравнивать современный климат с мезозоем просто неправильно, потому что другое было расположение материков и океанов, содержание углекислого газа в атмосфере было в 10 раз выше, чем в современную эпоху, то есть все было иначе. Поэтому давайте говорить о климате ближайшем к нам. Ну и если говорить о климате ближайшем, то, например, в Москве, по данным метеорологической нашей обсерватории МГУ, с 1780 года есть ряд измерений, и самая высокая температура была именно в 2020 году. Петр Кузнецов: Ага, в прошлом. Александр Кислов: Причем это по данным измерений. А если вспомнить, что предшествовал XVIII веку холодный период, который длился примерно 500 лет, то можно сказать, что вот эта современная температура 2020 года самая высокая за 500 лет. Петр Кузнецов: Ага. Ольга Арсланова: Но мы можем это воспринимать как издержки индустриализации, активной деятельности человека, его развития, его прогресса, ну что поделать, за это тоже нужно платить, предположим, это так. Простой вопрос, в том числе и от наших зрителей: а что в этом такого уж страшного? Ну на один градус у нас стало теплее. Вот нам пишут: «Для России это даже хорошо, наконец-то будет теплее в нашей стране». Вот что вы можете ответить на такие предположения? Александр Кислов: Я вообще считаю примерно так же. Почему это считать издержками? Это издержки, только если мы вот как-то с точки зрения привычки, мы привыкли жить в определенных условиях. И здесь дело не только в жизненном укладе, а под словом «мы привыкли» я имею в виду и определенную такую «привычку», скажем, и нашей экономики, сельского хозяйства и так далее. Вот мы привыкли к определенным условиям, а вообще для холодной страны России, которая холодная, ничего не поделаешь, потепление можно считать и некоторым плюсом. Хотя если рассматривать потепление в ближайшей перспективе, не отдаленной хоть немного, но в ближайшей, то это все-таки минус, потому что это слом привычных традиций определенных. Ну, я имею в виду, вот в нашей стране огромные территории, больше 50%, покрыты вечной мерзлотой, которая сейчас активно тает, – это плюс? Это плюс. Но при этом... Петр Кузнецов: Но при этом площадь суши, например, значительно превосходит площадь водной поверхности, наверное, это тоже важно, это скорее минус. Александр Кислов: Нет, я имею в виду не это, я имею в виду, что плюс несомненный... Петр Кузнецов: Это если об особенностях... Александр Кислов: Это определенный плюс при таянии, но это минус с точки зрения устойчивости тех зданий, которые тут стоят. Петр Кузнецов: Понятно. Да, об этом, кстати, еще поговорим. Александр Викторович, скажите, пожалуйста, очень много звучало сейчас «норма», «отклонение от нормы» сейчас во время нашего разговора, и Оля предположила, что на самом деле почему снова забили тревогу? – потому что слишком резкие изменения. Как вы в связи с этим относитесь к мнению о том, что никакой нормы у климата не существует, а единственной нормой для климата является его изменение? Александр Кислов: Ну, разумеется, это так, это, разумеется, так. Даже сами слова, которые очень часто звучат, «современный климат и отклонения от него», а современный климат – это что такое? Под этим мы можем понимать климат столетия, который был; мы можем понимать климат того межледниковья, в котором мы живем и вся цивилизация развивается на протяжении нескольких тысяч лет; мы можем понимать под современным климатом вот эту эпоху смен ледниковых состояний и межледниковий, которая длится больше миллиона лет, и это все будет называться словом «современный климат». Поэтому да, слово «норма» – это некое условное понятие, которое искусственно применяется, выбирается норма, близкая к современной эпохе. Вот долгое время нормой был период времени средний с 1960-го по 1990-е гг. прошлого столетия, сейчас это так на 10 лет сдвинуто. В общем, вот что-то в этом роде, вы правы несомненно. Ольга Арсланова: Давайте послушаем нашего зрителя, у нас на связи Игорь из Казани. Наблюдения простых зрителей потом вместе обсудим. Петр Кузнецов: У каждого свои наблюдения, а потом сверим, да. Игорь? Ольга Арсланова: Добрый день. Зритель: Да, я слушаю, вернее готов говорить. Петр Кузнецов: Чем меряете, Игорь? Пожалуйста. Зритель: Добрый день программе «ОТРажение», каналу ОТР. Я хотел сказать о своих наблюдениях. Вот у нас в Татарстане, например, еще лет 25–30 назад, а мне уже 59, например, выращивание винограда было экзотикой, а сейчас у нас виноград выращивают очень многие. Причем последние годы перестали убирать его на зиму, то есть не укрывают, ну опускают, может быть, лозу, но не укрывают специально, и при этом виноград не вымерзает. У нас перестали вымерзать яблони, последний такой случай был у нас в 1979 году. Ольга Арсланова: Ага. Зритель: У нас перестали вымерзать сливы. В общем, это вот такие сдвиги произошли, что касается, скажем так, садовых участков, что очень наглядно на самом деле. Ольга Арсланова: Ага. Зритель: Но я вот сомневаюсь, что у нас сейчас идет именно антропогенное потепление... Вернее, оно антропогенное в некоторой степени, конечно, действительно антропогенное. Но мне кажется, поскольку у нас были периоды даже и в историческое время, когда у нас были теплые годы, теплые даже столетия, если можно сказать… Вот по литературным данным, насколько я знаю, есть понятие «средневековое потепление», которое длилось, ну я не знаю, 100 лет или около того. Даже на Руси, которая, в общем, страна холодная, по летописям в один из годов XIV века было вообще без зимы. То есть тогда, естественно, не могло идти речи о какой-то промышленности и так далее, то есть это естественный природный процесс. Петр Кузнецов: Игорь... Зритель: Задачей ученых, мне кажется, является то, что надо определить, в какой степени потепление антропогенное. И в любом случае надо готовиться к тому, что у нас площадь океанов увеличится, поэтому надо защищать страны, которые... Петр Кузнецов: Или... Да, спасибо большое, Игорь, за ваш пример показательный, Игорь из Казани, наш телезритель. Или, Александр Викторович, не противостоять потеплению, а, может быть, стоит приспосабливаться к нему? Вы вспоминали про инфраструктуру на северных территориях – может быть, начать строить так, чтобы они из-за повышенной влажности не сыпались, эти инфраструктуры? Ну то есть в целом строить экономику нового типа, которая будет подстраиваться под этот климат? Все равно эти Парижские соглашения, всяческие договоры – ну когда они сработают? Результат будет явно через поколение, через два, через три. Может быть, стоит просто принимать правила игры? Ничего критичного погода не подбрасывает. Александр Кислов: Да, я хочу сказать, я поддержать хочу телезрителя, который сказал очень правильно. Он привел пример того, что изменения климата вообще – это синтез естественных вещей, которые выглядят как такие флуктуации разного масштаба, и наложенные на них в последние 100 лет или, даже более сильно скажем, в последние 50 лет сильный антропогенный тренд. Мы знаем, разумеется, про потепление средневековое, оно было, и генезис его известен. Но то, что происходит сейчас, это некое наложение еще одной причины, тут нет противоречия. А что касается ваших слов, что надо приспосабливаться, – разумеется. Вот сейчас такая главная идея того, как надо быть с климатом, – это надо к нему адаптироваться, адаптация к климату. Но эта адаптация – это сложный процесс, который часто требует финансовых вложений. Ну сами подумайте, вы говорите «давайте будем по-другому строить» – ну давайте будем по-другому строить... Петр Кузнецов: Да, но и меры борьбы с потеплением тоже предполагают большие финансовые вложения. Ольга Арсланова: Но мы же прекрасно понимаем, что все равно человечество не откажется от промышленности... Петр Кузнецов: Безусловно. Ольга Арсланова: ...от наиболее эффективных его форм. Сейчас, наверное, речь идет о каком-то таком немного психологическом эффекте: мы говорим об этом, мы признаем свою ответственность, мы отчасти приходим где-то, в каких-то частях мира, исключительно локально на «зеленую» генерацию, но мы понимаем, что глобально это ситуацию не меняет. Петр Кузнецов: Ага, то есть научиться жить с антропогенным фактором. Александр Кислов: Вы понимаете как, тут очень вообще интересная штука. Вот вы сказали, я зацеплюсь за вашу последнюю фразу... Ольга Арсланова: Давайте. Александр Кислов: «В некоторых регионах мира переходят на «зеленую» промышленность». Но это, как правило, те регионы, которые вклада в глобальный парниковый эффект никакого практически не вносят. Ольга Арсланова: О том и речь. Александр Кислов: Если вся даже Великобритания, а это не так, если она даже вся перейдет, например, на «зеленую» технологию, отключит абсолютно сжигание топлива и так далее, мы в мире не почувствуем этих изменений, потому что их вклад маленький. Вклад-то определяется Соединенными Штатами, всей Европой в целом... Ольга Арсланова: ...Китаем. Александр Кислов: ...Китаем, вот чем, Индией, вот эти основные игроки, и каждый вносит 20–30%, вот такие масштабы. А когда какой-то отдельный регион или страна гордо заявляет, а мы, дескать, вот так вот побеждаем всех, – да никого они не побеждают, их вклад минимален. Ольга Арсланова: С другой стороны (спасибо, Александр Викторович), они могут почувствовать себя какими-то лидерами в этой новой политике и в новой экономике; возможно, Индия и Китай со временем возьмут с них пример, кто знает. Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. Это Александр Кислов. А сейчас наши телезрители, люди на улицах различных городов, спрашивали у них наши корреспонденты: «Заметили ли вы изменение климата? Верите, что на это влияет именно человек?» ОПРОС Петр Кузнецов: Ну, кто-то верит, кто-то нет. С нами сейчас Юрий Шевчук, эколог, председатель регионального отделения Международного Зеленого Креста. Юрий Сергеевич, здравствуйте. Ольга Арсланова: Добрый день. Юрий Шевчук: Добрый день, здравствуйте. Петр Кузнецов: И вот у нас сейчас опрос был, я думаю, что вы внимательно изучили ответы наших граждан, наших телезрителей. Есть недавний опрос ВЦИОМ, там вообще почти половина населения России, получается, в глобальное потепление вовсе не верит. Скажите, пожалуйста, то, что потепление некоторой частью общества воспринимается как миф, мешает противостоянию этому потеплению? То есть это можно назвать проблемой? Юрий Шевчук: Ну, вообще хотелось бы отметить, что ученые даже переходят постепенно от этого выражения «глобальное потепление» к «изменениям климата», «катастрофическим изменениям климата», «быстрым изменениям климата» и так далее... Петр Кузнецов: А почему? Потому что речь не только в потеплении? Юрий Шевчук: Потому что где-то потепление бывает, где-то похолодание, да. Петр Кузнецов: Понятно. Юрий Шевчук: Вот катастрофические изменения климата – это есть, это на самом деле правда. Вы совершенно правильно отметили, что для климата нормы никакой не существует, для климата существует как норма его постоянная изменчивость, это совершенно так. Но эта изменчивость подчиняется определенным циклам. Ученые выявили сейчас более 17 различного рода циклов, в том числе, как один ваш телезритель отметил, это изменение магнитного поля Земли, это тоже верно. Каждые 70 тысяч лет у нас (в среднем это, не очень точный цикл) взрывается какой-либо супервулкан и начинается вулканическая зима. Иногда это мощный бывает такой выброс, а иногда... Полторы тысячи лет назад взорвались три вулкана, и был такой климатический пессимум и в Европе, и по всему миру, похолодание было такое, это 500-й год нашей эры. Но так, чтобы вообще вымерла бо́льшая часть человечества, такого не было, все равно это... Ольга Арсланова: Юрий Сергеевич, извините, такой вопрос. А если вот мы правда исчезнем не дай бог с лица Земли, это что, как-то оздоровит планету моментально? Все придет в норму? Все-таки... Юрий Шевчук: Нет, никак, климат будет меняться точно так же. Ольга Арсланова: То есть мы, наверное, свое влияние часто переоцениваем. Юрий Шевчук: Да. Я могу вас успокоить, это не мы выпили всю воду из-под крана. Ольга Арсланова: Ага. Юрий Шевчук: Слушайте, у нас есть основной такой цикл, это цикл Бонда так называемый, есть такой человек с фамилией Бонд, он гляциолог, он изучал керны льда в Гренландии и вывел определенную закономерность изменчивости температуры, климата и так далее. Потом сопоставил эту изменчивость с социальными всякими, политическими, культурными изменениями в человечестве и выяснил, что это совпадает. Когда у нас где-то засуха, то после этого начинается нашествие диких племен, после этого разрушаются цивилизации и так далее; когда у нас, наоборот, выпадают дожди, то цивилизация развивается, возникают империи. И все это прослеживается на протяжении последних 12 тысяч лет, то есть до ледникового периода. Я на всякий случай напомню, что последний большой лед у нас, ледниковый период, ушел всего 13–12 тысяч лет тому назад с европейской части России, до того на том месте, где я нахожусь, а именно в Петербурге, был лед высотой в 2,5 километра, теперь его, как видите, нет. Вот эти самые циклы Бонда в общем ученым известны, и они служат для прогноза климата не такого, чтобы вот предсказать погоду в этом году, но для прогноза климата на 100–200 лет вперед. И мы отлично также понимаем, что кроме этих циклов Бонда существует еще и антропогенный фактор, который, конечно же, сказывается. Сказывается, как опять-таки одна из телезрительниц ваших говорила, как на локальном уровне, вот в городе теплее, чем в деревне, так и на уровне достаточно широком, когда вот, допустим, из-за перевыпаса скота возникают пустыни, это тоже у нас есть, или из-за количества поливного земледелия возникают пустыни, тоже такое у нас было, и не только сейчас, не только в XX веке, это было и раньше, это было даже до нашей эры. То есть человек постоянно влиял на окружающую среду, истреблял животных, крупных животных типа мамонтов, в пещерах медведей и так далее (есть такая гипотеза, что именно он истребил), а теперь он еще влияет на климат. Но в данном случае происходит совмещение и верхушки цикла Бонда, и вот климатических изменений антропогенного характера. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Юрий Сергеевич, спасибо за ваш комментарий. Юрий Шевчук, эколог, был с нами на связи. А с нами сейчас на связи наши телезрители. Это в данном случае Галина из Ивановской области. Здравствуйте, Галина. Ольга Арсланова: Добрый день. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Какие у вас наблюдения за климатом? Зритель: У меня наблюдения такие. Мне 66 лет... Петр Кузнецов: Хорошее наблюдение. Зритель: Климат, конечно, изменился, по какой причине, я не могу сказать. Зима раньше была как бы холоднее, а лето было теплее. Зимой были очень крепкие морозы, снега было очень много, вот такие мои наблюдения. Зима была зимой, а лето было летом. Летом было очень жарко, больше было жарких, солнечных дней, купались больше, чуть ли не с мая начинали, вот. А сейчас, в общем-то, покупаться надо еще время как бы поймать. Ольга Арсланова: Да, спасибо. Вот еще несколько примеров от наших зрителей. Еврейская автономия: «У нас под 30 градусов мороз и при этом голая земля без снега». «В Карелии нет дождей с весны по осень, это нонсенс для этого региона», «Живу у Черного моря, заметил последние 5 лет, что нет резкого понижения температуры воды летом, а раньше в июле наблюдалось падение и за неделю выравнивалось, и ветра в северо-восточном направлении тоже нет, реже он дует». Петр Кузнецов: «У нас в Пермском крае, – пишет телезритель оттуда, – лет 50 назад были очень жаркое лето и холодные зимы до -50 градусов, а сейчас это редкость. Если холод до -30, то длится один день и снова потепление». Ольга Арсланова: С нами на связи... Петр Кузнецов: ...снова наш эксперт. Ольга Арсланова: ...Владимир Малахов, доктор биологических наук, академик Российской академии наук, профессор, заведующий кафедрой зоологии беспозвоночных биологического факультета МГУ. Владимир Васильевич, здравствуйте. Владимир Малахов: Добрый день, рад вас видеть. Ольга Арсланова: Много говорят сейчас о том, что изменения климата серьезно влияют, и необратимо влияют, на экосистемы на планете. Насколько все серьезно? Владимир Малахов: Ну, изменения климата происходят, и, как ваши эксперты говорили, это всегда происходит, климат всегда меняется. Лучше подумать о том, полезно это или вредно для нашей страны. Вот в любом природном процессе есть плюсы и минусы. Ну вот какие плюсы, скажем, для нашей страны есть в потеплении климата? Плюсы очевидные. Например, у нас появляется возможность судоходства по Северному морскому пути, и вот за последние 10 лет у нас объем перевозки грузов по Северному морскому пути возрос в 10 раз. Мы сейчас перевозим по Северному морскому пути примерно 34 миллиона тонн в год, это в 10 раз больше, чем в 2010 году, и в 5 раз больше, чем максимально перевозили по Северному морскому пути в советское время, а к 2024–2025-м гг. предполагается довести объем этих перевозок до 50 миллионов тонн. И конечно, это огромная выгода для нашей страны, в том числе в этом не только СПГ, но и транзитные перевозки, потому что Северный морской путь в Европу на 10 тысяч километров короче, чем путь через Индийский океан. Кроме того, за Суэцкий канал надо же довольно много платить, судна же не бесплатно проходят через канал, а пока за проход по Северному морскому пути никаких денег не взимается. Таким образом, это для нашей страны большое благо. Потом повышение температуры, ну оно происходит, мы это знаем по повышению концентрации углекислого газа, потому что при более высокой температуре океан, который является главным хранилищем углекислого газа, выдыхает углекислый газ. И вот, скажем, за последние 100 лет концентрация углекислого газа возросла примерно на 30%, было 300 ppm, а сейчас 400 ppm. Это очень благотворно сказывается на жизнедеятельности растений, особенно тех, которые осуществляют фотосинтез по так называемому С3-пути, а это прежде всего пшеница, гречиха, вот такие вот сельскохозяйственные растения. Ольга Арсланова: Да, у нас может быть более хороший урожай. Владимир Малахов: Урожайность не может быть, а она, это известно, просто растет. И вот вы прекрасно знаете, что в этом году... Петр Кузнецов: Подождите, а засухи как же? Разве... Владимир Малахов: Вообще говоря, повышение температуры приводит к тому, что климат будет становиться более влажным. Это вам... так говорит, что раз выше температура, то засухи. Как раз в истории Земли, когда холодный период, тогда засушливые получаются области, возникают пустыни, а когда теплый период, то, наоборот, влажная получается биосфера. И вот у нас, посмотрите, за последние годы идет непрерывный рост урожая зерновых в России, Россия все выше и выше поднимается в мировом рейтинге вот этого производства зерна. Ольга Арсланова: Владимир Васильевич, у нас, к сожалению, осталась минута, а мы еще к минусам не подошли. Владимир Малахов: К минусам? Ну, минусы есть. Дело в том, что минусы какие могут быть? Они могут состоять только в том, что... Петр Кузнецов: Один только, мы один плюс назвали и один минус, если можно, 30 секунд. Владимир Малахов: Ну, минус... Петр Кузнецов: Вот, время для минуса и... Никаких минусов. Ольга Арсланова: Узнаем в следующий раз. К сожалению, связь нас подвела. Петр Кузнецов: Владимир Малахов, доктор биологических наук, академик РАН, профессор, заведующий кафедрой зоологии беспозвоночных биологического факультета МГУ, был с нами на связи. О минусах обязательно продолжим говорить. Говорили в большом часе о том, что происходит с климатом, в том числе и в нашей стране, которая и здесь отличилась. Продолжайте оставаться с нами, следующий час – новые темы.