Иван Князев: В эфире «ОТРажение», мы продолжаем. Переходим к главной теме этого дня. В студии по-прежнему Тамара Шорникова... Тамара Шорникова: ...и Иван Князев. Иван Князев: Не очень хорошие новости приходят с фармацевтического рынка: эксперты предрекают резкий рост цен на лекарства, уже к концу этого года он обгонит инфляцию и составит минимум 8%. Причем этот прогноз уже называют слишком оптимистичным. Тамара Шорникова: В чем причина? По оценкам специалистов, препаратов дорожают из-за снижающегося курса рубля и роста цен на сырье, которое завозят из-за рубежа, а у нас в стране около 90% субстанций для производства препаратов как раз импортные. При этом цены на это сырье, особенно для производства препаратов от COVID-19, подорожали за год в два раза и более. Иван Князев: Ну, тут еще речь идет о жизненно важных лекарствах, для них субстанции также растут в цене. В общем, не случится ли тут еще дефицита базовых лекарств? Почему вообще мы так мало препаратов производим, как это говорится, в режиме полного цикла? А также должно ли государство, например, субсидировать дешевые лекарства? Поговорим об этом с экспертами. Вас спрашиваем, сколько лекарства сейчас стоят в ваших аптеках, в вашем городе, в вашем регионе, сколько вы на них точка зрения, всех ли лекарств хватает. Пишите, звоните нам в прямой эфир. Тамара Шорникова: Подключаем к разговору экспертов. Сейчас на связь с нами выходит Татьяна Литвинова, заместитель генерального директора компании AlphaRM. Здравствуйте. Татьяна Литвинова: Добрый день. Иван Князев: Здравствуйте, Татьяна Львовна. Татьяна Львовна, хотим все-таки вот понять, что сейчас конкретно происходит на рынке лекарств в розничном, в оптовом сегменте, какая ситуация. И вот то, что называют уже оптимистичным этот рост цен на 8%, как вы оцениваете? Татьяна Литвинова: Ну, давайте про рост лекарств с вами сейчас поговорим поподробнее. Если так можно сказать, происходят определенные изменения в том числе потребительского спроса. Ранее мы применяли это выражение ко всему, что касалось продуктового рынка, касаемо FMCG, теперь будем говорить и касаемо, наверное, нашего аптечного рынка. Что такое перераспределение аптечного спроса? Увеличение, ну давайте возьмем даже 5 месяцев 2021 года, за 5 месяцев рецептурные препараты, если говорить о росте в рублях, выросли на 10%, это самый большой рост. Если говорить про прочий ассортимент аптек, это, соответственно, не лекарства и не БАДы, прочий ассортимент вообще имеет отрицательную динамику. Рост наблюдается, только если рассматривать его в национальной валюте. Если смотреть на количество проданных упаковок, то здесь динамика отрицательная и мы не увидели большого изменения в сторону плюса, наоборот, более того, это 11%. И приросли в этом сегменте, в упаковках, единственное что – это БАДы, которые не упали и всего лишь дали +9% в упаковках, все остальное, рецептурные препараты, безрецептурные препараты, прочий ассортимент, они показали отрицательную динамику. Давайте дальше посмотрим, что же у нас растет, а что у нас падает. Рассмотрим средние цены на иностранные и на российские препараты. Здесь несмотря на изменения курса рубля, совсем не позитивные динамики, про которые вот мы сейчас с вами говорили, средняя цена на иностранные препараты выросла на 10% и составляет 380 рублей в аптеках, средняя же цена на российские препараты 144 рубля, и выросла она на 21%. Несмотря на то, что препараты российские, давайте не будем забывать, что в том числе и субстанции, из которых они изготавливаются, оборудование, комплектация для оборудования, они у нас, как правило, используются иностранного производства. Более того, и в первую, и во вторую, сейчас уже и в третью волну определенный ажиотажный спрос на некоторые препараты в том числе присутствует. Про изменение спроса мы с вами говорили... Иван Князев: Татьяна Львовна, я прошу прощения, что вас сразу перебью. Смотрите, 21% роста на российские препараты, здесь вы говорите, что причина в том, что субстанции иностранные, а иностранные препараты подорожали на 10%. Тут какая-то странная у нас система получается, что мы закупаем там, производим здесь, и дорожают именно наши. А может, мы тогда будем закупать и не будем производить здесь? Почему вот здесь такая ситуация складывается? То есть производить у нас дороже, что ли? Татьяна Литвинова: Давайте вспомним ситуацию с «Преднизолоном», которая у нас была несколько лет назад, когда вдруг обнаружился резкий дефицит данного препарата. И мы с вами обнаружили довольно-таки интересный факт, что у ряда российских производителей, а препарат этот входит в перечень ЖНВЛП, есть регистрационное удостоверение на производство данного препарата, но компании его не производят. Почему? Потому что это невыгодно. Препарат входит в перечень ЖНВЛП, его стоимость регулируется государством, соответственно, при изменении на 30% стоимости сырья, из которого изготавливается данный препарат, препарат становится невыгодным к производству. Регистрационное удостоверение есть, препарат не производится, соответственно, большинство поставок было иностранными компаниями. Более того, я начала говорить как раз по поводу изменения спроса. Как мы понимаем, люди, не имеющие высоких достатков, они сократили потребление в аптеках, если так можно сказать, уменьшили количество покупок в аптеках, но увеличилось число продаж оригинальных препаратов, по стоимости которые выше, оригинальные в том числе иностранные препараты, стоимость упаковок, соответственно, которых больше. Поэтому происходит такая интересная тенденция увеличения непосредственно продаж в рублях, но уменьшение в упаковках. Тамара Шорникова: Татьяна Львовна, еще раз все-таки хочется вернуться к этому моменту, чтобы проговорить его четче, понятнее для телезрителей. Когда мы говорим, что подорожали на 21% российские препараты, мы имеем в виду препараты, произведенные на территории Российской Федерации отечественными компаниями, локализованными производствами, в любом случае на территории РФ, правильно? То есть даже если компания имеет все документы, да, на производство, но не производит, а закупает, мы не можем назвать эти препараты российскими. Соответственно, все равно вопрос, почему у нас здесь производить дороже, чем закупать за рубежом? Есть ли в этом какой-то смысл? Иван Князев: Есть ли какое-то объяснение вообще этому? Татьяна Литвинова: Давайте чуть поподробнее разберем. Тамара Шорникова: Ага. Татьяна Литвинова: Есть производство препаратов полного цикла, то есть начиная от производства субстанций на территории Российской Федерации, соответственно, уже до окончательного выпуска препарата, тоже это будет российский препарат. А есть производство российских препаратов, но при этом субстанция закупается за рубежом, опять же, при производстве этого препарата он будет тоже российским препаратом. Есть одна небольшая разница: несмотря на уже многолетний, наверное, курс фармацевтической промышленности на импортозамещение и определенные преференции производителям полного цикла, как мы знаем, данных производств не так много на данный момент находится, и 90% всех фармацевтических субстанций у нас, соответственно, закупаются. А давайте сейчас вспомним такую ситуацию, как, например, изменение экологического курса Китая, что привело к непосредственному удорожанию, причем очень серьезному, производства тех же самых субстанций, как мы говорим, большинство из которых у нас все-таки ввозятся и используются, значит, соответственно, Китай и Индия, по производству большинство из этого Китай, удорожание непосредственно субстанций привело и к закупке, необходимой для производства российских препаратов, – вот оно, изменение по стоимости. Плюс изменение логистики, плюс к тому же изменение непосредственно курса рубля. Иван Князев: Еще раз, еще раз, почему производить в России дороже? Татьяна Литвинова: Производить в России не дороже. Мы с вами говорим про среднюю цену на иностранные препараты и российские препараты. Иностранные препараты в большинстве своем – это оригинальные препараты, соответственно, средняя цена у них больше. Мы говорим с вами про изменение на 21% этой средней цены. Среди российских препаратов, их производить действительно не дороже, но необходимо производство полного цикла, поддержать производства полного цикла, да, на территории Российской Федерации, и плюс к тому же дополнительно ряду производителей необходимы, наверное, определенные преференции, для того чтобы иметь возможность иметь производство полного цикла. Потому что, как мы знаем, ряд препаратов у нас находится в перечне ЖНВЛП, стоят они у нас с вами не так дорого, и некоторые лекарства производить, в том числе российским производителям, просто невыгодно. Тамара Шорникова: Вот что касается этой формулировки «невыгодно», она звучит в последнее время все чаще как раз из-за того, что субстанции дорожают, все-таки препараты из этого перечня жизненно важных государство цены держит, нерентабельно производить. Может ли быть здесь вариант обязательного производства, то есть, условно, государство дает разрешение на деятельность, государство дает какие-то субсидии и так далее, вы производите не только, наверное, эти препараты, зарабатываете на других, эти обязаны производить, выгодно или не выгодно? Или решение все равно за производителем всегда? Татьяна Литвинова: Ну, наверное, для того чтобы не произошло определенное перераспределение у производителя в сторону увеличения стоимости препаратов, не входящих в линейку ЖНВЛП, за счет иных препаратов, конечно же, необходимы дополнительные субсидии от государства. Потому что, как мы уже говорим, либо пересмотр цены необходим, либо определенные субсидии. Иван Князев: А если мы полностью перейдем на полный цикл, у нас будет расширена линейка этих препаратов полного цикла, они станут дешевле? Чтобы мы не завозили субстанции из Китая, чтобы мы не включали туда логистику и всякое остальное, что, как говорят производители, отражается потом на... Тамара Шорникова: ...конечной цене. Иван Князев: ...конечной цене? И чтобы производители не работали себе в убыток. Татьяна Литвинова: Ну, давайте не будем забывать про производства полного цикла. Плюс к тому же есть оборудование, на котором, соответственно, производятся лекарства, и очень часто оно иностранное, потому что... Иван Князев: То есть еще и оборудование у нас иностранное, да? Татьяна Литвинова: ...сертификация определенным стандартам. Да. Иван Князев: Но если мы все-таки добьемся полного цикла на максимально широкую линейку, вы будете их производить дешево или нет? Татьяна Литвинова: Вы знаете, я не отношусь к производителю... Иван Князев: Хорошо. Татьяна Литвинова: Я отношусь к аналитической компании, это вопрос напрямую к производителю. Иван Князев: Хорошо. Татьяна Литвинова: Среди российских компаний действительно большое число дженериковых компаний, которые, как мы видим даже по средней цене, производят недорогие препараты. Это не оригинальные иностранные препараты, и даже средняя цена, как мы говорили, 144 рубля, она гораздо ниже, чем иностранная. Поэтому в аптеках, как мы сейчас приобретаем препараты именно по назначению врача по действующему веществу или по МНН, соответственно, непосредственно пациент имеет возможность выбора, приобрести ему оригинальный препарат, который гарантированно будет дороже, либо того же действующего вещества приобрести дженериковый препарат, в том числе и российский, стоимость которого, как мы понимаем, меньше, наверное, в два раза. Тамара Шорникова: Татьяна Львовна, у нас далее будет эксперт из Госдумы, сможем на законодательном уровне выяснить, что нужно поменять, для того чтобы у нас появилось больше производств полного цикла. Если как раз с точки зрения аналитики, может быть, есть подсчеты, какие инвестиции нужны и какие сроки, для того чтобы максимально расширить линейку российских препаратов полного цикла? Татьяна Литвинова: Вы знаете, у российских препаратов на самом деле очень большая линейка. Действительно, если посмотреть по числу дженериковых препаратов, их число превышает значительно число оригинальных препаратов, соответственно, и ввезенных, и производимых на территории Российской Федерации. Поэтому в плане того, что есть какое-то ограничение ассортимента у российских производителей, нет, его нет. Иван Князев: Давайте послушаем наших телезрителей. Людмила из Челябинской области сейчас на связи, потом вернемся к обсуждению. Людмила, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Я хочу сказать, что вот, значит, мы люди пожилого возраста и в основном нам нужны лекарства, ну как, успокоительные, типа снотворных. Раньше у нас в аптеке по рецепту врача продавался спокойно «Феназепам», 50 таблеток стоили 187 рублей. Буквально полгода назад они исчезают совсем, их почему-то приписывают типа как к наркотикам. Месяц их не было, потом они появляются по цене 250 рублей 10 штук, и доза уменьшена в 1,5 раза. Как жить нам-то теперь? Мы должны как-то спать, успокаиваться... Иван Князев: Да, Людмила, понятно... Зритель: Мы проработали столько лет... Иван Князев: Да, спасибо, Людмила, за ваш звонок. Правда, надо заметить, что все-таки «Феназепам» – это не совсем успокаивающий препарат, а все-таки рецептурный серьезный препарат. Тем не менее, действительно, Татьяна Львовна, а что там с «Феназепамом» произошло? Почему он пропал, потом опять появился, но уже дороже? Татьяна Литвинова: Давайте опять же обратим внимание на то, что «Феназепам» у нас производят несколько производителей, фасовки, дозировки, формы выпуска у всех производителей разные, так же как и разная стоимость, у одного производителя цена может отличаться от другого, наверное, в два раза. Поэтому, опять же, существуют дозировки 50, 100 миллиграммов, которые мы с вами видим, и должны быть... Для того чтобы понимать, насколько изменилась цена, понимать, что это один и тот же производитель. Тот же самый, давайте не будем брать сейчас «Феназепам», просто я бы тоже не говорила про то, что это простое успокоительное, это рецептурный препарат, причем довольно-таки серьезный, самостоятельно его никогда не рекомендуется назначать... Иван Князев: Да-да-да. Татьяна Литвинова: ...как и вообще не заниматься самолечением, довольно-таки специфичный все-таки препарат. Он действительно на некоторое время пропадал в аптеках. Связано это с тем, соответственно, с ажиотажным спросом, как мы говорим, поэтому люди, у которых были рецепты на несколько упаковок, они просто, опасаясь дефицита этого препарата, соответственно, скупили несколько пачек, для того чтобы потом не страдать от возможного... Иван Князев: Только ли ажиотажный спрос повлиял на то, что он исчез? Или, может быть, действительно его опять же перестало быть выгодным производить? Татьяна Литвинова: Нет, его не перестало быть выгодным производить. В данном случае некоторое время, как мы понимаем, вот это понятие «ажиотажный спрос» фактически у нас присутствует в аптеках начиная с прошлого года, а конкретно начиная с 12-й недели, с первой волны коронавируса, когда у нас не только противовирусные препараты были скуплены в аптеках и мы как раз наблюдали дефектуру, или отсутствие препаратов, но и в том числе препаратов для курсового лечения, когда люди приобретали упаковки, и большие упаковки, заранее, опасаясь неконтролируемой ситуации, хотя, к огромному нашему счастью, в нее мы не попали. Поэтому вот этот вот фактор существующий, да, есть в данном случае. Мы тоже понимаем прекрасно, что, читая в интернете про то, что препарат может непосредственно исчезнуть из продаж, соответственно, приобретается, да, несколько упаковок взамен одной. По рецепту если прописано две упаковки, очень часто человек сначала приобретает одну, заканчивается, отметка существует в рецепте, потом покупает вторую, но при определенных, допустим, слухах или возможностях изменений приобретаются непосредственно сразу две пачки. Плюс к тому же, как я уж сказала, тот же самый «Феназепам» – это несколько производителей, российские, латвийские производители у него есть, и по цене они очень серьезно отличаются, в дозировке тоже. Скорее всего, это был именно другой производитель. Я хотела бы обратить внимание... Иван Князев: И это было, наверное, решение аптеки, да, перейти на другого производителя. Тут смотрите, какие интересные данные есть... Татьяна Литвинова: Это, возможно, не решение в аптеке. В отсутствие поставок одного из производителей, предположим иностранного, аптека закупает российский, для того чтобы не было дефицита, не было бы дефектуры препарата, поскольку на него есть спрос. Иван Князев: Ну, вряд ли же российский может быть дороже, если он потом появился в 2 раза дороже, вряд ли российский аналог может быть дороже иностранного. Тут просто вот какие... Татьяна Литвинова: Скорее всего, препарат покупался по именно действующему веществу, и, увидев аналогичное название упаковки, был приобретен. На самом деле мы довольно-таки часто сталкиваемся с такими вещами. Да, есть определенное удорожание... Иван Князев: Да я про другое, я про другое хочу сказать, Татьяна Львовна, потому что вот есть данные, что выручка фармретейлеров выросла, во-первых, в 2020 году аж на 10,5%, всего 1 триллион, даже чуть больше, была выручка, в 2021-м уже на +6,7%. Вот просто хочется понять, за счет чего тогда выручка растет, на что переходят именно аптечные сети. Татьяна Литвинова: Вы знаете, на сегодняшний день не уже именно на 6%, а всего лишь на 6%, потому что буквально 5–6 лет назад эти динамики были немножко другими, цифры прироста были двузначными. Иван Князев: Ага. Татьяна Литвинова: На самом деле такая небольшая статистика: если посмотреть за 5 месяцев 2021 года, на одного жителя Российской Федерации лекарств было куплено на 3 279 рублей, это вот наше как раз с вами потребление. Собственно говоря, по поводу 6% давайте обратим внимание: сейчас нам открылось новое доступное направление, как онлайн, которое в том числе и вмешались такие площадки, как Ozon и Wildberries, то есть в том числе и покупка препаратов для нас стала несколько проще. Несмотря на то, что мы видим новых ретейлеров, в том числе и крупнейших, потому что посмотрите на объемы продаж Ozon и Wildberries, рынок показывает не двузначные цифры, а всего лишь 6%. Иван Князев: Я вам просто... Татьяна Литвинова: Более того... Иван Князев: Я просто к чему? Я сейчас вам объясню логику, потому что есть еще одни данные, DSM Group их приводит, что по итогам 5 месяцев в 2021 году, если считать в упаковках, проданных упаковок, то их продажи сократились на 15%, при этом выручка аптечных сетей растет. То есть отсюда такая получается логика, что, скорее всего, продавать стали в упаковках меньше, но дороже. Татьяна Литвинова: Все верно. Как раз чуть-чуть возвращаясь к началу... Иван Князев: Вот я поэтому и спрашиваю, на что переориентировались аптечные сети. Татьяна Литвинова: Как мы уже сказали, люди с небольшим доходом стали действительно меньше покупать препаратов, а люди непосредственно с высоким доходом покупают более дорогие препараты, переходят с дженериковых препаратов на оригинальные препараты и покупают более дорогие упаковки полным курсом. Тамара Шорникова: Да, просто вот эта тенденция связана с тем, что условно люди, у которых и так было мало денег, просто не имеют возможности купить то, что им нужно, а люди побогаче, соответственно, тоже лишены выбора, потому что на прилавках стоят дорогие выгодные фармретейлу препараты? Татьяна Литвинова: Если мы с вами приходим в аптеку, мы всегда можем поговорить с фармацевтом, показать ему действующее вещество, да, естественно, и фармацевт должен нам предложить как оригинальный препарат, так и более дешевую форму дженерикового препарата. Приходя в аптеку... Иван Князев: Ну, если он вообще есть, в принципе в аптеке, если он есть в аптеке. Татьяна Литвинова: Как правило... Иван Князев: Поэтому я и пытаюсь понять, на что переориентировались аптечные сети. Татьяна Литвинова: Плюс к тому же давайте обратим внимание, что все-таки концентрация аптечных сетей, в том числе в городах-миллионниках, довольно-таки велика, и среди аптечных сетей в том числе, как в FMCG-ретейле, присутствует определенная конкуренция, в том числе и за, соответственно, потребителя. Среди аптечных сетей сейчас точно так же присутствует формат дискаунтера, как мы с вами знаем, в том числе и форматы иногда существуют так называемых, да, более дорогих форматов, более элитных, так скажем, аптек, в которых есть свои определенные ассортименты. Опять же, соответственно, у потребителя есть выбор, особенно это касается Москвы и Санкт-Петербурга, где у нас очень высокая концентрация аптечных сетей, как мы знаем, ну не в каждом доме, но буквально рядышком несколько аптек мы с вами видим. Тамара Шорникова: Да. Иван Князев: Это да. Татьяна Литвинова: Опять же, ассортимент, как правило, в них бывает разный. Плюс к тому же, опять же давайте не будем забывать, всегда есть возможность заказать препарат онлайн, средний чек в онлайн, поверьте, в три раза выше, чем при обычной покупке в аптеке. Тамара Шорникова: Татьяна Львовна, коротко еще, чтобы зафиксировали уже четко: ваш прогноз, на сколько вырастут цены на препараты до конца, на лекарства? Татьяна Литвинова: Вы знаете, пока я могу назвать прогноз оптимистичным, вырастет он примерно вместе со стандартным приростом фармацевтического рынка. Опять же, двузначных цифр в этом году не будет, но если рынок вырастет примерно на 6%, порядка на 9% еще должны вырасти лекарства. Иван Князев: Понятно. Спасибо вам большое. Татьяна Литвинова, заместитель генерального директора компании AlphaRM. Тамара Шорникова: Давайте послушаем Людмилу из Ставрополя. Иван Князев: Здравствуйте, Людмила. Зритель: Здравствуйте-здравствуйте. Тамара Шорникова: Да. Расскажите, сколько у вас стоят лекарства, какие подорожали серьезнее всего, что вы для себя отметили. Иван Князев: Каких не хватает? Зритель: Все. Вы знаете что, все лекарства очень подорожали, потому что я часто хожу в аптеку, пользуюсь ну как бы лекарствами необходимыми. Ну вот, смотрите, я пошла в поликлинику, мне врач назначает лекарство, у меня там ревматоидный артрит, второй врач, у меня там глаза, нам назначают по глазам. В итоге я прихожу в аптеку, подаю, значит, список этих лекарств, мне, значит, по одному заболеванию на 5 тысяч, по второму на 4, по третьему на 5. В итоге вышло 15 тысяч, вот так у нас лечат врачи, понимаете? А у меня пенсия 9 тысяч. Когда я спрашиваю врача в поликлинике: «Пожалуйста, выпишите мне лекарства, которые дешевле, ну русские, советские препараты, все», она говорит: «Они действовать не будут». В итоге она мне выписывает вот «Детралекс» от ревматоидного артрита за 1 тысячу рублей. Я, конечно, его купила, пить я его не смогла, потому что он сильно действует на желудочно-кишечный тракт. И в итоге я пошла, купила «Нимесулид» за 100 рублей и стала его пить, хотя говорят, он тоже вреден. Вот скажите, как можно лечиться у нас в России? Иван Князев: Людмила, знаете, мне сразу почему-то в голову приходит один вариант – попробовать проконсультироваться, может быть, у другого врача. Неужели он скажет, что действительно только вот этот препарат? Зритель: Ха-ха. Вы знаете, у нас так трудно попасть в поликлинике к одному врачу... Иван Князев: Ну да. Зритель: Если ходить по всем другим врачам, то, извините, у меня просто уже... Я хоть и пенсионер, но, извините, я работаю... Тамара Шорникова: Денег на лекарства не останется, да. Спасибо. Иван Князев: Да, Людмила, понятно, спасибо, спасибо вам большое за ваш звонок. Тамара Шорникова: Подключаем еще одного эксперта – Виктор Дмитриев, генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей. Иван Князев: Здравствуйте, Виктор Александрович. Виктор Дмитриев: Добрый день. Иван Князев: Виктор Александрович, ну тогда уже теперь хотим с производителями разобраться в основных причинах подорожания лекарств. Какими вы их видите и почему? Виктор Дмитриев: Ну, если говорить, из чего складывается себестоимость лекарства, конечная цена его, то складывается она из нескольких составляющих. Первая и, наверное, наиболее существенная – это цена субстанции, из которой как раз производится лекарственный препарат, и это то активное вещество, которое оказывает терапевтический эффект. Большинство субстанций производятся за рубежом, это где-то порядка 90%, соответственно, мы их все закупаем за валюту, курс валютный у нас постоянно идет вверх, вниз я уже не помню, когда он шел, соответственно, это все приводит к подорожанию конкретной либо таблетки, либо, так сказать, раствора. Второе – это, к сожалению, дорожает и упаковка, как картон, так и алюминиевая фольга, которой мы блистеруем наши блистеры. Соответственно, здесь идет подорожание. Третье, как вы знаете, дорожает бензин, соответственно, дорожает логистика, и, первое, транспортировка субстанций и упаковки до производства, а после этого транспортировка лекарства от производителя до конечной аптеки либо, так сказать, до амбулатории, госпиталя, больницы, где оно будет применяться. Иван Князев: Ну, упаковка +15%, средняя стоимость, рост получается. А логистика, получается, на сколько тогда выросла? Виктор Дмитриев: Ну, я сейчас в цифрах вам не скажу, но вы прекрасно понимаете, что бензин дорожает, дорожает все обслуживание, потому что многие лекарства требуют холодовой цепи, а это, соответственно, удорожает транспортировку. Мы платим, соответственно, страховки, потому что не дай бог там какой-нибудь дорогой препарат, взять те же вакцины, разморозится по дороге, это приводит к серьезным потерям. Соответственно, вот это все увеличивает себестоимость, она там ну минимум, мы считали, 15–20% идет вверх. Иван Князев: Виктор Александрович, а можно такой наивный вопрос? А что бы производителям не вложиться, не проинвестировать самих себя, в том числе чтобы мы не 90% лекарств производили из иностранных субстанций, а как-то поменьше? Виктор Дмитриев: Ну, дело в том, что в советское время... Иван Князев: Денег-то много ведь. Виктор Дмитриев: ...мы производили достаточно субстанций, для того чтобы обеспечить полностью производство внутри Советского Союза, плюс их еще и экспортировали. Но, к сожалению, так сказать, все это фармпроизводство было фактически уничтожено, разрушено, и сегодня мы вынуждены покупать субстанции за рубежом. То, о чем вы говорите, безусловно, мы пробовали это делать, и мы рассчитывали, но сегодня Китай, учитывая те объемы, которые он производит, у него себестоимость значительно ниже получается, чем у россиян. Поэтому в экономике мы идем туда, где дешевле, соответственно, покупаем у них. Иван Князев: Но так же не будет до бесконечности продолжаться, понимаете. Может быть, какой-то китайский опыт позаимствовать? Виктор Дмитриев: Понимаем, да, понимаем, мы все это прекрасно понимаем, но только, когда мы считаем свои деньги, то понимаем, что все-таки, наверное, выгодно покупать там, где это дешевле. Значит, для того чтобы конкурировать с Китаем, мы должны иметь такой же рынок. Сегодня есть предложения по поводу того, чтобы хотя бы Росрезерв российский наполнялся собственными препаратами, мы об этом уже много говорим, тогда, наверное, у нас будет гарантия сбыта. А так вы поймите, что мы конкурируем в том числе и с зарубежными компаниями, которые покупают дешевое сырье, а мы будем производить свое дорогое. Соответственно, здесь мы уже будем проигрывать и внутри России, и на внешних рынках. Поэтому есть конкуренция, есть законы экономики. Понятно, что у нас есть хотелки, но для этого государство должно повернуться лицом к фармпроизводителю, создать какие-то определенные льготные условия, будь то налоговые, будь то субсидиарные, для того чтобы производить субстанцию и покупать ее внутри страны, ту субстанцию, которая производится здесь, стало выгодно, чтобы она была конкурентоспособна хотя бы внутри, на внутреннем рынке. Тамара Шорникова: Виктор Александрович, но государство как минимум вводит, например, определенные правила для госзакупок, условно третий лишний, выбивает фактически ваших конкурентов с рынка вот именно, хотя бы в этом сегменте. Соответственно, какие еще нужны льготы, что нужно? Иван Князев: Да и прибыли в принципе у производителей лекарств тоже немаленькие, вы уж простите, Виктор Александрович. Виктор Дмитриев: Ну а что же прощать-то? Прибыли у нас в рамках тех показателей рентабельности, которые в том числе устанавливаются, за которыми следит антимонопольная служба, вот, это первое. Второе: вы забываете о том, что сегодня, я говорю сейчас только о производственной сфере, это 65 тысяч точек, это огромные коллективы, рабочие, которые также должны получать зарплату, также должны соответствовать тем социальным требованиям, которые предъявляют не только на федеральном уровне, но и каждый регион. Потом мы должны развиваться. Вот вы сейчас сами говорите о том, что необходимо подумать о производстве субстанций, но для этого нужны средства, где их взять? Вы представляете ставки, по которым мы кредитуемся? Вот. Поэтому для всего для этого нужна прибыль... Иван Князев: Я поэтому ее и вспомнил. Виктор Дмитриев: ...и тут не за что извиняться, мы их не воруем, мы их зарабатываем. Тамара Шорникова: Да. Виктор Александрович, безусловно, зарабатывать тоже нужно. Хочется тогда услышать, например, о планах каких-то: условно, мы вот сейчас зарабатываем, есть какое-то принципиальное решение, вот через 5 лет, соответственно, профинансируем какой-нибудь завод по производству, я не знаю, вложимся в обучение фармацевтов нового поколения и так далее, и так далее. Ну то есть понимание, что эта прибыль не просто оседает в карманах. Виктор Дмитриев: Мы это все прекрасно понимаем, и мы работаем. Если вам нужны какие-то конкретные факты, то я вам могу сказать, что начиная с 2009 года более 200 миллиардов долларов было вложено в развитие фармпрома в Российской Федерации как российскими инвесторами, так и зарубежными. Тамара Шорникова: Так. Виктор Дмитриев: Мы построили колоссальное количество новых фармацевтических площадок, причем ряд из них уже опережают мировых лидеров, потому что просто строились в последнее время и, соответственно, оборудование там новейшее стоит. Иван Князев: А что это за площадки? Что на них делается, что на них производится? Виктор Дмитриев: Ну, лекарства производятся, безусловно. Если взять ну хотя бы вот два кластера, чтобы вы понимали, о чем идет речь, возьмем Ярославль, это такой яркий достаточно пример, там построено на сегодняшний день четыре новых завода: это «Р-Фарм», это Teva, это Takeda компания. «Р-Фарм» там построил как раз рядом с Ярославлем, в Ростовской области в том числе производство по производству субстанций «Фармославль». У нас шикарный кластер фармацевтический в Калужской области, где опять же есть как отечественные инвесторы, так и зарубежные, причем транснациональные, AstraZeneca, Novo Nordisk.... Novartis в Санкт-Петербурге построились. При этом есть российские вложения, это «НоваМедика», «Ниармедик» в Оболенске. Вложений очень много, и сегодня мы полностью можем обеспечить не только свою страну, но и все СНГ произведенными на территории Российской Федерации лекарствами. Иван Князев: Ну, вопрос... Тамара Шорникова: Хорошо, Виктор Александрович. Иван Князев: Прервемся немножко. Тамара Шорникова: Сейчас, секунду. Огромное количество SMS от телезрителей, которые, разумеется, жалуются на цены, многим лекарства не по карману и так далее. Вы рассказываете об инвестициях в фарминдустрию, о строящихся заводах и так далее. У вас как человека изнутри такого ваше видение, сколько нужно лет, заводов, инвестиций, чтобы препараты стали доступны большому количеству россиян? Как вам кажется? Виктор Дмитриев: Вы знаете, здесь, наверное, надо сейчас вести речь не столько об инвестициях, потому что препараты-то есть на рынке, а об изменении системы как лекарственного обеспечения через лекарственное страхование, так и в принципе системы здравоохранения. Вы поймите, что сегодня во всем мире лекарства достаточно дорогие, это не то, что было 50, 100 лет назад, это высокотехнологичные препараты, которые просто три копейки стоить не могут. Поэтому сегодня во всем мире речь идет не о цене конкретной таблетки, а о цене, во-первых, курса терапии, и, во-вторых, о системе покрытия. А система покрытия, что показывает зарубежный опыт, работает там, где работает страховая медицина и где работает лекарственное страхование. У нас, к сожалению, этого пока нет, поэтому люди 90% вынуждены платить из собственного кармана, из-за этого возникают вот эти проблемы. Иван Князев: Ну, страховая медицина, тоже здесь маленький нюанс, ты за страховку тогда будешь платить, тут еще непонятно тоже, что дешевле получится. Виктор Дмитриев: Ну понятно. Но в любой страховой ситуации здоровый платит за больного, по крайней мере это мировая практика, так мы живем. Иван Князев: И страховки там тоже недешевые. Виктор Дмитриев: Недешевые, согласен. Причем чем больше мы развиваем вот это направление, тем больше появляется юристов, которые работают именно в сфере здравоохранения и, я извиняюсь, бомбят лечебные учреждения своими исками, если где-то что-то сделано неправильно, вот. Поэтому тут да, свои сложности. Но, когда мы говорим о ценах, давайте будем говорить о платежеспособности населения. Может, мы будем увеличивать зарплаты, пенсии, тогда смогут покупать? А то мы как-то в одну сторону только смотрим. Иван Князев: Давайте, да, все-таки теперь уже прервемся на звонки. Людмила из Калининграда, очень много звонят нам люди. Людмила, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Очень приятно с вами пообщаться, первый раз дозвонилась до вас. Я с Калининграда позвонила. Вот, вы знаете, слушаю всех этих экспертов, и вот противно их слушать. Значит, упаковки какие-то начинают приплетать. Можно же многие лекарства делать без этих картонных упаковок, они на фиг не нужны. Делали обыкновенные блистеры, нам, пенсионерам, чтобы доступно. А то уже скоро и валидол не будет доступен, ничего, уже элементарные жизненно необходимые лекарства. Просто нет порядка, когда же порядок в фармацевтике наведут? А то перекупщики какие-то, закупщики, каждая аптека свою цену нагоняет... Пожалуйста, уже не знаем, к президенту, что ли, обращаться. И еще попутный вопрос не по теме можно задам? Иван Князев: Если только коротко. Зритель: Вот мы делали прививки от COVID, и через полгода мы хотим проверить антитела, 1,5 тысячи у нас стоит – это вообще обалдеть. Как бы достучаться до кого-то, чтобы хотя бы для пенсионеров бесплатно сделали? Спасибо, извините. Тамара Шорникова: Людмила, да, достучались в прямой эфир федерального канала, уже немало. Спасибо вам за звонок. Иван Князев: Я просто, Виктор Александрович, позвольте мне еще одну мысль сформулировать, и, если возможно, вы на нее ответите. Смотрите, по поводу опять же все-таки инвестиций. Понятно, что на 100% конкурировать с тем же Китаем, с другими производителями смысла нет никакого, законы рынка просто это не позволят, ни мощностей, ни ресурсов не хватит. Но тем не менее выбрать какую-то определенную линейку, вложиться, например, как это делают мировые производители, в том числе в научную составляющую, потому что и научные разработки, тоже производители этим занимаются, и выбрать какой-то определенный сегмент, который как раз-таки мы сможем, инвестировав туда, закрывать. Либо работать по простой схеме: я покупаю составляющие за рубежом, здесь делаю производство, какая цена получится, такая и получится. Просто здесь вот в первом варианте нужно подумать на годы вперед – вот этот вариант возможен? Потому что вторая схема, понятно, проще. Виктор Дмитриев: Безусловно, возможен, и он нужен. Но здесь в первую очередь должны думать не фармпроизводители, а система здравоохранения. Вот у нас с какими болезнями мы собираемся бороться? У нас, к сожалению, парадигма сегодня нашей фармы такова, что, во-первых, у нас сначала зарубежный препарат попадает в список и мы видим, что государство начинает его закупать, вкладывает в него деньги, а после этого мы уже его воспроизводим и идем по этому пути, чтобы, так сказать, попасть в эти списки. Производство нового препарата без гарантированного сбыта – это деньги, выброшенные на ветер. Понимаете, мы разговариваем с Минздравом и пытаемся понять, все-таки какое направление для нас сегодня перспективное: онкология, сердечно-сосудистые заболевания и так далее. Вот только так мы сможем выйти как раз на ту страховую медицину. Я должен сказать, что мы должны были запустить «пилот» по сердечно-сосудистым заболеваниям как раз, в 47 регионах должны были 23 препарата для сердечно-сосудистых заболеваний использоваться, но, к сожалению, пандемия нам помешала. Я очень надеюсь, что в следующем году этот «пилот» будет все-таки возобновлен и мы посмотрим хотя бы на этом примере, насколько у нас все это получается, какие это дает результаты, просчитаем все это. Потому что пока мы, к сожалению, может быть, я там где-то резко скажу, но, честно, как слепые котята. У нас самое интересное, что порой структура заболевания не соответствует структуре потребления лекарств: мы очень любим самолечение, мы сами себе ставим диагнозы. Вот сейчас, видите, «специалист», «эксперт» выступила, что там не нужна упаковка... Мы можем прийти к тому, что из одной бутылочки будем разливать и ложкой давать каждому пациенту, который заходит в аптеку, тот или иной препарат, можно ведь и до этого маразма дойти, правильно? Поэтому вот давайте мы все-таки будем полагаться на систему здравоохранения, она должна определить для себя основные перспективные направления, а мы уже как отрасль будем под это подстраиваться и соответственно реализовывать проекты. Тамара Шорникова: Да. Виктор Александрович, и коротко, много сообщений на эту тему, пишут зрители о том, что вот как только начинается подорожание в любом сегменте, продукты ли, препараты ли и еще что-то, сразу ряд экспертов с абсолютно точными, конкретными объяснениями, контейнеры, логистика, курс евро, упаковка, сырье и так далее, и так далее. Вопрос конкретно: в ту самую ажиотажную волну, например, когда люди сметали с полок противовирусные препараты, эти самые противовирусные препараты сделали неимоверный скачок в цене. Вот за такие конкретные взлеты кого все-таки винить, вас, аптеки? Кто в этом виноват? Вряд ли контейнеры сразу прыгают на фоне такого взлета. Виктор Дмитриев: ...был взлет, я, например, такого не слышал. Мы четко представляем, что есть список жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов, на которые цены, а там как раз основная доля противовирусных препаратов, держатся, они не могут подниматься выше, чем на официальный уровень инфляции, только один раз в год с разрешения Минздрава и ФАС. Растут цены на те препараты, которые в этот список не входят, и растут они как раз из-за того, что, если у компании портфель достаточно большой и они могут вот те убытки, которые они несут за счет удержания цены на список жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов, они компенсируют за счет тех препаратов, которые в этот список не входят. Эта вот картина наблюдается ежегодно с тех времен, как было введено регулирование цен вот именно на этот список. Как правило, цены на препараты, входящие в этот список, оказываются ниже уровня инфляции, а те, которые вне этого списка, как правило, в два раза идут выше инфляции. Иван Князев: Да, понятно. Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо вам большое. Виктор Дмитриев, генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей, был с нами на связи. Ну, если на жизненно важные цена держится, то понятно, что компенсируем за счет градусников и всего остального. Тамара Шорникова: Да, ну и понятно кто. Теперь давайте послушаем наших телезрителей, есть звонок у нас сейчас. Иван Князев: Николай из Рязани у нас на связи. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте, алло. Тамара Шорникова: Да, Николай, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я вот слушаю вашу передачу «ОТРажение» и удивляюсь по поводу цен на лекарства. Вот у меня мама лежачая здесь, ветеран войны, и вот я за ней ухаживаю. «Фурацилин» стоил у нас 6 рублей, а в данный момент у нас в аптеках продают 20 таблеток в упаковках... Вот сейчас я слушаю из фармацевтики директора генерального и удивляюсь, он так защищает всех, вообще ужасно. «Фурацилин» стоил 6 рублей, а в аптеках у нас 115 рублей 20 таблеток – это разве не удивляет? А бабушка-пенсионер получает пенсию, ну чего, мизер пенсия. Какое лекарство? По несколько таблеток в день, промываю этот, катетер мочевой. Иван Князев: Ага. Зритель: И как это? Я не говорю вот про эти таблетки, но много таблеток выпускают вот эти в упаковках, они не нужны, упаковки, нам, нам нужна цена, чтобы цена была дешевая. И таких пожилых людей много по России, вот меня удивляет что. Иван Князев: Спасибо вам, Николай, за эту информацию, за ваш звонок. Тамара Шорникова: Подключим к разговору еще одного эксперта. Сергей Натаров, первый заместитель председателя Комитета по охране здоровья Государственной Думы Российской Федерации. Иван Князев: Здравствуйте, Сергей Васильевич. Сергей Натаров: Добрый вечер, здравствуйте, Иван, Тамара. Тамара Шорникова: Сергей Васильевич, конечно, многие телезрители пишут, что нужно фиксировать цены, нужно контролировать их. Какие есть возможности здесь? Сергей Натаров: Ну, безусловно, я так понимаю, уже эксперты много сказали, цены растут и будут расти. Доходы у многих людей падают и будут падать, потому что ничего... Предпосылок других нет с учетом того, что курс рубля ослабляется, доллар растет. Все, что касается влияния на цену лекарств, это и вот та маркировка, которая в прошлом году прошла... Иван Князев: Сергей Васильевич, вы простите, это мы все знаем, а делать-то с этим что? Тамара Шорникова: Вернее, уже услышали даже в этом эфире, как вы подтвердили. Иван Князев: Делать-то с этим что? Сергей Натаров: Что делать? Вводить лекарственный сертификат, вот что делать нужно. Тамара Шорникова: Так. Сергей Натаров: Хотя бы защитить тех людей, которые сегодня за чертой бедности, которые не могут сегодня реально справиться с тем бюджетом на лекарства, который сегодня есть при заболевании. Поэтому каким-то образом если нам разговаривать и говорить, как что сделать и как обеспечить население, которое не может приобрести лекарства, выпустить сертификат лекарственный, его можно выдавать в поликлиниках, можно выдавать в аптеках... Тамара Шорникова: Сергей Васильевич, вот по аналогии с продуктовым сертификатом, там по крайней мере понятен условно тот же борщевой набор, можно посчитать. Здесь как справляться? Одному человеку нужны таблетки за 100 рублей, у другого один укол может стоить 10 тысяч. Каким номиналом может быть этот сертификат? Кому будут выдавать? Сергей Натаров: Ну, его нужно, вероятнее всего, подвести под список жизненно важных препаратов и максимально гарантированно обеспечить хотя бы то, что минимальный набор лекарств, который нужен при каждом заболевании. У нас определен механизм, и мы понимаем, и врачи в поликлинике понимают, что нужно выписывать и что нужно для каждого пациента, человека при различных заболеваниях, вот это самое главное хотя бы прогарантировать всем людям. Дальше уже, я так понимаю, вступает, должно правительство вступать со своими различными механизмами, чтобы стимулировать и все, что касается субстанций, развитие на территории России производства и всего остального, и льгот, возможно, каких-то для производителей, и всего остального. Но самое главное, нужно защитить самые незащищенные слои населения, вот это самое главное сделать. Можно сделать это только через какой-то сертификат, который понятен, его можно ввести в систему медицинского страхования, его можно ввести через ОМС, и вот это будут выдавать в поликлиниках, в аптеках, это уже второй вопрос, механизм можно разработать, но... Иван Князев: Да, понятно, Сергей Васильевич, спасибо, спасибо вам за ваш комментарий. Сергей Натаров, первый заместитель председателя Комитета по охране здоровья Государственной Думы России, был с нами на связи. Продолжим уже через несколько минут. Тамара Шорникова: Да, будем говорить о возможном переформатировании целевого набора в университеты и о том, что может прийти в наши дворы вместо клумб с покрышками.