ТЕМА ЧАСА: «Скорая» не спешит на помощь

Фото: Алексей Майшев / РИА Новости
Гости
Юрий Кобзев
член комитета Государственной Думы по охране здоровья
Михаил Коневский
выездной врач скорой помощи
Георгий Бовт
политолог

Денис Чижов: Продолжаем программу «ОТРажение». Нам практически каждый день люди пишут всегда, что проблемы со скорыми везде: то не могут дозвониться, то скорые не приезжают постоянно.

Ольга Арсланова: Да, давайте поговорим, посвятим большую тему проблемам со здравоохранением, которые обострились во время эпидемии. Проблема, кстати, со скорыми частная дошла до президента. Владимир Путин поговорил с министром здравоохранения и поручил разобраться в причине нехватки машин, ну и ускорить поставки, если это необходимо, в самые проблемные регионы, не дожидаясь начала нового года.

Михаил Мурашко: Сегодня почти 8 тысяч машин в регионах дополнительно привлечено. Но 8 регионов, мы видим, что пока транспорта недостаточно.

Владимир Путин: Как вы оцениваете этот объем? Насколько я понял, Михаил Михайлович сказал, 2 700 машин не хватает, по мнению ОНФ. А ваша какая точка зрения на этот счет?

Михаил Мурашко: Да, эта цифра верная.

Денис Чижов: Ну а вот несколько историй о скорых во время пандемии. Половина сотрудников станции скорой помощи в Бийске, к примеру, ушла на больничный. На единственный доступный телефонный номер «103» поступает по 500 вызовов в сутки на всего 23 кареты скорой помощи.

– Я вот сейчас заболела, скорая, во-первых, долго вообще приезжает. Вызов врача делаешь днем, приезжают в полдевятого, в девять вечера только. Нагрузка, конечно, большая у врачей, лекарств никаких нет, КТ сломалось, я не могу пройти. Сейчас вот пришла на прием, не знаю, примут меня или нет.

Ольга Арсланова: Не меньше 500 тех же самых вызовов в сутки поступает на скорую в Липецке. Там дежурных бригад, которые обслуживают город, чуть более 34. Также во время пандемии по домам развозят и врачей из поликлиники, ну пытаются как-то выйти из ситуации. Чиновники Липецкой области отдают в помощь медикам 8 служебных машин.

Наталья Попова: При этом все расходы транспортные, которые есть сейчас, будут осуществляться за наш счет. Водители работают с 08:30 до 17:30, они осуществляют отвоз документов различных, плюс вместе с врачами приезжают к грудничкам, к людям, которые страдают различными заболеваниями, не связанными с коронавирусом.

Ольга Арсланова: Каждый выделенный водитель от горадминистрации совершает дополнительно около 20 рейсов каждый день. Ну вот придумывают люди разные варианты, пока скорых не хватает, пока поставки еще не налажены, волонтеры развозят больных, есть предложение даже, кстати, от этого самого Министерства здравоохранения...

Денис Чижов: ...на такси?

Ольга Арсланова: Да, совершенно верно, развозить на такси. Давайте поговорим о том, что происходит и со скорой помощью, и с лекарствами, и с койками во время пандемии, это все на самом деле связанные вещи. Звоните в прямой эфир, рассказывайте, если вы сталкивались с дефицитом в вашем регионе, поделитесь вашей историей.

А с нами на связи сейчас Юрий Кобзев, член Комитета Госдумы по охране здоровья. Юрий Викторович, здравствуйте.

Юрий Кобзев: Добрый день.

Ольга Арсланова: Ну, мы видим, что проблема дошла и до президента, это хорошо, может быть, что-то изменится. Но тем не менее не один год мы шли к тому, что вот эта проблема возникла. Как вам кажется, почему сейчас, во время пандемии, мы выяснили вдруг неожиданно, что у нас не хватает скорой помощи, что у нас нет лекарств в аптеках и что у нас не хватает врачей, для того чтобы лечить людей?

Юрий Кобзев: Ну, мы не сейчас выяснили. Мы в рамках работы нашего комитета, работы в регионах всегда говорили, что есть нехватка кадров. В отношении машин скорой медицинской помощи идет ежегодная программа обновления автопарка, каждый год должно меняться где-то 20% парка скорой медицинской помощи, потому что в таких жестких условиях эксплуатации машина работает не более чем 5 лет, и ее постоянно меняют. Но так как у нас большинство субъектов Российской Федерации дотационные, то, соответственно, не каждый субъект может себе позволить заменять автопарк.

И то количество машин, о котором мы говорим, давайте сравнивать, есть стандартные условия работы скорой медицинской помощи, когда поступает расчетное количество вызовов, и условия работы, когда у нас идет пандемия, когда количество вызовов выросло в разы. Поэтому если у нас на 10 тысяч населения в среднем планируется 1 машина скорой медицинской помощи, но у нас и количество вызовов планируется немножко по-другому. Сейчас бригады скорой медицинской помощи выполняют до 30 вызовов в сутки, если в стандартный период они работают 12–13 вызовов в сутки.

Ольга Арсланова: Юрий Викторович, я конкретизирую свой вопрос. Мы прекрасно помним, что недавно была оптимизация и у нас сокращались бригады скорых, по-моему, были проблемы с водителями скорых, которых стало меньше. Ну то есть зачем нам так много людей?

Юрий Кобзев: Подождите, я вот сколько сталкивался со скорой помощью, норматив обеспечения на 10 тысяч населения, в условиях города 1 машина, как был, так и остался. В сельской местности, наоборот, мы сократили количество населения на машину, то есть можно закупать большее количество машин.

Ольга Арсланова: Так.

Юрий Кобзев: Я не слышал приказов о сокращении скорой медицинской помощи.

Ольга Арсланова: Подождите, но машины-то машинами, но, предположим, поставят в эти районы сейчас новые машины, а кто будет на них работать? Машина сама не поедет.

Юрий Кобзев: А вот, извините меня, в отношении кадров, здесь я с вами соглашусь, это одна из самых сложных, скажем так, одно из самых сложных направлений здравоохранения, скорая медицинская помощь, одно из самых опасных, и туда достаточно, скажем так, не очень большое количество людей идет работать. Я знаю, что в ординатуру по скорой помощи идет достаточно мало людей.

Раньше на скорой помощи мог работать любой врач, терапевт, хирург, пройдя курсы специализации. Сейчас врачом скорой медицинской помощи можно стать только после ординатуры по специальности «Скорая медпомощь». Соответственно, у нас идет переформатирование скорой медицинской помощи под фельдшерские бригады.

Я не скажу, что это плохо, опытный фельдшер – это суперпрофессионал, который прекрасно работает, и это доказала на протяжении многих лет Россия, что фельдшерские бригады, ну скажем так, в условиях неотложной особенно помощи не теряют по сравнению с врачебными.

Денис Чижов: Юрий Викторович, ну вот...

Юрий Кобзев: Поэтому мы делаем ставки сейчас больше на фельдшерские бригады, а это как раз подготовка на уровне регионов этих специалистов идет.

Денис Чижов: Да, вот как раз фельдшеров давайте из регионов и послушаем. Нам дозвонился Олег из Омской области, он как раз фельдшер. Олег, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Денис Чижов: Вот вас как раз...

Зритель: Я звоню с Омской области.

Денис Чижов: Да, вас как раз в Госдуме сейчас напрямую услышат.

Зритель: Омский район, работаю фельдшером... Да-да.

Денис Чижов: Вы в эфире, говорите.

Зритель: Да. Я работаю в Омском районе Омской области, БУЗОО Омская ЦРБ, работаю фельдшером 28 лет. У нас автомобиль «ВАЗ», которому 9 лет, который выработал все свои ресурсы... Вот водитель исправляет, 10 лет. Машина холодная, вся ржавая, один автомобиль на 10 населенных пунктов. Соответственно, больные ждут по 6–8 часов. Сегодня утром, ночью автомобиль сломался, отремонтирован он был вот только в 4 часа, то есть вызова вообще не обслуживались.

Денис Чижов: Ага, ага. Людей тоже не хватает для работы на скорых? Водителей, например?

Зритель: Бывает, бывает, но в основном фельдшера вроде бы есть. Нам городская скорая помогает, приезжают ребята с городской скорой, подрабатывают.

Денис Чижов: Ага. А вот скажите, время от звонка до приезда фактически какое? Понятно, что нормы есть, но фактически какое? Когда вы доезжаете?

Зритель: Бывает разное. Бывает, что и через 3 часа, и через 4 только приезжаем, потому что если одна бригада на вызове и повезла с населенного пункта в город больного, то других бригад нет, машина одна только.

Денис Чижов: Ага, ага. Понятно, спасибо большое, Олег.

Ольга Арсланова: Спасибо. Продолжаем нашу беседу с Юрием Викторовичем.

Денис Чижов: Юрий Викторович, ну вот вы послушали сейчас как раз, так сказать, первый ряд, люди, которые непосредственно с населением работают. Ну и вот на SMS-портал к нам приходят тоже сообщения, знаете... Из Ленинградской области: «Сейчас нельзя заболеть, скорая может не приехать». Из Башкирии: «Сколько людей не дождались скорой?» Курганская область: «Я заболела, скорую ждала сутки». Вот как быть этим людям-то на местах? Что-то вроде и делается...

Юрий Кобзев: Давайте внесем ясность все-таки.

Денис Чижов: Давайте.

Юрий Кобзев: Есть скорая медицинская помощь, и есть неотложная медицинская помощь. В большинстве субъектов руководство не разграничивает эти два направления. Если, допустим, в Москве сформирована служба неотложной медицинской помощи, в некоторых субъектах на юге России тоже сформирована неотложная медицинская помощь, которая может на себя взять функционал по обслуживанию таких вызовов, как температура, самый один из частых, немножко давление поднялось, бабушки звонят, просят скорректировать, туда выходит бригада неотложной медпомощи. Скорая помощь как раз рассчитана на ту самую экстренность, когда надо быстро прибывать.

Но, насколько я знаю, в Омской области у нас нет такого разделения, соответственно, они выполняют все вызова одновременно, ну то есть у них нет разделения: если бригада ушла, то им надо будет откуда-то с другого места перенаправлять бригады для выполнения экстренных вызовов.

Соответственно, сейчас 10 ноября министр здравоохранения Российской Федерации Михаил Альбертович Мурашко направил всем руководителям субъектов России рекомендации рассмотреть возможность уже разделения по вызовам, то есть формирование, скажем так, отделений неотложной медпомощи на уровне участковых поликлиник с формированием выездных бригад, которые могли бы взять на себя ту самую температуру. Люди дожидаются вызовов с температурой действительно 3–4 часа, такое есть, и мы не будем этого отрицать, это действительно есть, потому что очень большое количество вызовов.

И соответственно, у нас машины приходят, если пациентов забирают на госпитализацию, в следующее бутылочное горлышко: у нас большинство стационаров крупных переоборудовано в ковидные моногоспитали. Они подходят к стационарам и по несколько часов могут стоять ждать, пока они своего пациента передадут на руки сотрудникам приемных отделений. Поэтому в своем письме все-таки министр уже взывает к руководителям субъектов, чтобы были организованы при крупных стационарах отделения emergency.

Там, где такие отделения работают, практически нет очередей, там другая технология работы со скоропомощными пациентами. У нас уже показал этот пример Калининград, у нас показали Набережные Челны, у нас показал Волгоград. Это уже давно написано, но не все руководители субъектов прислушиваются к этому, соответственно, таких отделений, к сожалению, по России не очень много, это другая форма.

Ольга Арсланова: Но мы понимаем, что проблема с нехваткой скорых не только российская. Во время пандемии с этим столкнулись все страны.

Юрий Кобзев: Конечно, конечно.

Ольга Арсланова: Скажите, но раз ситуация эксклюзивная, сложная, почему нельзя разрешить людям приезжать на своих автомобилях самотеком и не брать их?

Юрий Кобзев: Поясните, что значит «не разрешено».

Ольга Арсланова: Ну, у нас люди...

Юрий Кобзев: Допустим, у нас в Ростовской области организовано несколько штабов, конкретно я представляю Таганрогский округ, у нас работают волонтеры. Волонтеры сейчас работают на своих машинах, ребята возят врачей с поликлиник на вызов, мы занимаемся документооборотом, волонтеры перевозят бумаги между санэпид..., так называемые экстренные извещения об инфекционных больных, и все это делают ребята на своих машинах.

Ольга Арсланова: Это прекрасно. Вот человек почувствовал себя плохо, как вы говорите, у него высокая температура, он понимает, что к нему не приедут в ближайшие несколько часов...

Юрий Кобзев: Да.

Ольга Арсланова: Он, не знаю, берет своего родственника, садится в его автомобиль или сам за руль как-то из последних сил, приезжает в больницу, и нам пишут об этом люди из разных городов, им говорят: «Нет, вызывайте врача, сидите дома, что вы сюда приехали?»

Юрий Кобзев: Ну а в какую больницу он приехал? Потому что есть сейчас особый порядок маршрутизации пациентов. Если он обращается в скоропомощной стационар, то ему никто не вправе отказать в приеме, по крайней мере его врач должен осмотреть.

Ольга Арсланова: Обязан оказать помощь.

Юрий Кобзев: У нас обязанность оказать экстренную, четко послушайте, экстренную неотложную медицинскую помощь, она записана у нас в Конституции и везде. Помощь обязаны оказать, но смотря опять же экстренно. Если вы приезжаете, «вы знаете, я боюсь, у меня там что-то в пятке колит», и в этом экстренности нет, то, вполне возможно, сотрудник, медицинский работник посмотрит и скажет: «Извините, но это плановая история, в настоящий момент плановые пациенты, у них особый порядок обращения, мы работаем только по скорой, только по COVID». И на этом основании он может его перенаправить в другое учреждение и не оказывать помощь здесь…

Ольга Арсланова: Это здравый смысл.

Юрий Кобзев: …ту самую, которую ожидает человек.

Ольга Арсланова: Здесь все понятно. Но самое главное мы услышали, надеюсь, наши зрители тоже услышали, что скоропомощная больница, если вы приехали самотеком, самостоятельно, обязана вас принять, если это действительно экстренный случай, ну а мы, собственно, только о таких и говорим, это понятно.

Юрий Кобзев: Конечно. Если так, то это однозначно экстренного пациента принимают, там даже первоочередный порядок принятия есть.

Денис Чижов: Юрий Викторович, ну а если ты не с болью в пятке приехал, действительно что-то серьезное и тебя отказываются принимать, у родственников, которые привезли вот этого человека, куда нужно позвонить, пожаловаться, чтобы все... ?

Юрий Кобзев: В каждом приемном отделении... Во-первых, знаете, сначала надо разобраться. Вы сразу вызываете старшего врача либо, если это ночное время, то дежурного врача по больнице, исполняющий обязанности. И в каждом приемном отделении в обязательном порядке находятся телефоны всех служб: дежурный по департаменту либо министерству здравоохранения, служба Росздравнадзора и те самые пресловутые медицинские компании, которые обязаны защищать права пациента, там точно так же. Вы смотрите на полис на свой, там написан телефон вашей страховой компании, вашего страхового представителя, который должен заниматься вашими вопросами в силу закона, это их обязанность.

Денис Чижов: Ну, это еще...

Юрий Кобзев: Вы звоните им, и сразу же вами должен заниматься страховой представитель и урегулировать ваши взаимоотношения с медицинской организацией, работающей в системе обязательного медицинского страхования.

Денис Чижов: ...в принципе возможно, когда с тобой родственники, но если как-то один добрался, то, конечно, ходить изучать, где там какие телефоны написаны, достаточно сложно.

Ольга Арсланова: Ну что делать, да.

Юрий Кобзев: Есть телефоны горячих линий, они в основном всегда у всех есть и известны.

Ольга Арсланова: Я думаю, что дальше зрители, да, разберутся сами, если ситуация возникнет.

У нас звонок из Брянска, Марина на связи. Здравствуйте, Марина, что произошло у вас?

Зритель: Алло, здравствуйте.

Вот хочу вам рассказать тоже такую ситуацию «Скорая не спешит на помощь». Мы вызывали скорую, и нам сказали, что скорая приезжает в течение суток, то есть может даже приехать на следующий день, так как сейчас больных очень много. Но в данный момент, когда приезжала скорая, у моей мамы было 20%...

Ольга Арсланова: Поражение легких?

Зритель: Но скорая ездила, и забрали ее уже с 60%. Ну так же, как всегда, нет мест...

Денис Чижов: Да-да?

Ольга Арсланова: Сколько, Марина, в итоге вы ждали?

Зритель: Мы ждали... Ну 5 часов точно мы ждали, и то звонили раз 5 туда, чтобы приехали, нам точно так же объясняют, что очень много народа таких же, с заболеванием.

Ольга Арсланова: Что, в общем-то, правда. Потом вашу маму положили в больницу? Как дальше развивались... ?

Зритель: Положили, да, но обзвонили все инстанции, чтобы ее положили.

Денис Чижов: Как ваша мама чувствует себя в итоге? Хорошо все?

Зритель: Ну, на данный момент, слава богу, хорошо, лучше.

Денис Чижов: Спасибо большое, это у нас Брянск был.

Такие же сообщения приходят из разных регионов. Вот Краснодарский край: «Скорая помощь на вызов едет двое суток», – то есть вдвое, еще больше. Тюменская область тоже: «Ждали двое суток, скорая причем так и не приехала», – из Тюмени конкретно.

Юрий Викторович?

Юрий Кобзев: Я здесь, да, я слушаю.

Денис Чижов: Ну вот видите, что проблемы все-таки есть. Вот только одно сообщение у нас, так сказать, позитивное пришло из Еврейской автономии, там пишут: «У нас в районе много новых машин скорой помощи», – но опять же не написали, есть ли водители, которые могут на них работать.

Вот это распоряжение президента по скорым, по их ускоренным поставкам когда даст какой-то результат? На ваш взгляд, когда скорые будут быстро доезжать? Через месяц, через два или в следующем году?

Юрий Кобзев: Вы знаете, чтобы... Никто, ни вы, ни я, не скажет, когда скорая будет приезжать быстро. Как только снизится накал с таким количеством вызовов, мы сможем их диспетчеризировать, потому что люди иногда говорят: «Вот мне плохо, умираю, задыхаюсь», – туда сразу несется машина буквально, поскольку это одно из экстренных показаний. Приезжаем, ну там нет экстренности, соответственно, это неотложный вызов.

Если 2 700 машин, как сказал Владимир Владимирович Путин, будут выделены, безусловно, это улучшит доступность. Как вот мы сейчас с вами проговорили, фельдшер, 9 лет машина работает, он просто несколько часов не работал из-за того, что машина была сломана. Вот такие, безусловно, вызова станут более проще в обслуживании, связанные с техническими неполадками.

Но количество вызовов никто не отменял. Я в свое время проходил, когда мы сами принимали в день 30–32 вызова за сутки, один раз мы обслужили, еще работая на бригаде скорой медицинской помощи, это, честно говоря, выше человеческих сил. А сейчас наши коллеги на скорой помощи работают именно в таком режиме в большинстве субъектов Российской Федерации. Будет снижаться накаленность с пандемией, будет снижаться количество вызовов, безусловно, скорая будет приезжать быстрее.

А количество машин, которые выделили, как только они придут в регион, вы это сразу почувствуете. Водители, я не слышал, чтобы была какая-то катастрофическая нехватка водителей, у нас есть нехватка именно медицинского персонала. Мы сейчас принимаем определенные меры, у нас на перевозки уходит средний медперсонал, мы разделяем фельдшерские бригады, но опять же это вынужденная мера, из двух человек переходит, один человек на работу выходит в составе бригады, но это делается в связи с такой ситуацией. Поэтому я думаю, что система здравоохранения делает все, что зависит от нее, чтобы выполнять свою непосредственную задачу, помогать людям.

Ольга Арсланова: Дай бог, да. Спасибо, Юрий Кобзев, член Комитета Госдумы по охране здоровья, был с нами на связи.

С самими врачами поговорим прямо сейчас. Михаил Коневский, выездной врач скорой помощи, у нас в эфире. Михаил Ильич, добрый день.

Михаил Коневский: Добрый день.

Ольга Арсланова: У нас зрители, это совершенно понятно, жалуются на скорую помощь, на то, что долго ждут, долго едут, люди болеют, хотят, чтобы все работало идеально. Мы понимаем, что в обстановке пандемии это невозможно ни в одной стране. Как сейчас врачи скорой помощи, диспетчеры принимают решения, к кому ехать, к кому не ехать? Приходится все равно выбирать, это нормально.

Михаил Коневский: Понимаете, бригады... Алло, я могу говорить?

Ольга Арсланова: Да-да.

Михаил Коневский: Да. Бригады просто задыхаются от огромного количества необоснованных и пустых вызовов. Нас очень часто вызывают по пустякам, чтобы не ходить в поликлинику, из-за этого все проблемы. И реальные больные, у которых не дай бог инфаркт, инсульт, где-то ножевое ранение, огнестрельное, техногенная катастрофа или ДТП, таким больным приходится ждать скорую помощь, таковы вот реалии нашей работы.

Денис Чижов: Михаил, а кто принимает решение, куда направить бригаду, а куда не направить? Это на каком этапе происходит?

Михаил Коневский: Понимаете, в чем дело? Это диспетчера, которым отдана команда принимать все подряд. Зачем принимать все подряд, когда часть, огромную часть, львиную долю этих вызовов можно передать на поликлиники? Поликлиника должна заниматься тоже работой, а мы очень часто приезжаем на поликлинические вызовы, где бабушке надо дать таблетку, что-то посоветовать, как лечиться дальше, и так далее, и тому подобное. Кто-то вызывает скорую помощь, чтобы взяли мазок, кто-то вызывает даже скорую помощь, чтобы взяли мазок у кота, понимаете, ну это вообще уже бессмыслица полнейшая. Привезти продукты, вынести мусор вызывают... У меня из карты вызова, я распечатывал специально, где диспетчер приняла вызов, справкой к вызову было «поменять памперсы» – ребята, это уже ни в какие ворота не лезет.

Ольга Арсланова: Ага.

Смотрите, вот какой момент. В первую пандемию, ну то есть в первую волну, в Италии, в Испании был такой порядок. Человек звонит на скорую (уж не знаю, как она там называется, мне просто мои знакомые рассказывали), и там ему говорят, что, если у вас очень яркие симптомы коронавируса, очень высокая температура, одышка и так далее, ждите ответа, и тогда человек будет ждать ответа сколько необходимо; если у вас что-то другое, повесьте трубку. Ну давайте посмотрим на ситуацию пусть и цинично, но реалистично: вот сейчас ситуация такова, что в первую очередь спасают тяжелых больных с COVID, все остальные, вероятно, должны повесить трубку.

Михаил Коневский: Тяжелых больных... Значит, у кого сатурация, насыщение организма кислородом меньше 93%, у кого высокая температура несколько дней, у кого пропадает обоняние, пропадает чувство вкуса, вот тех госпитализируют и смотрят по состоянию больного, понимаете? А не потому, что человек, который наслушался по телевидению и по радио всяких страшилок (а они многие там, страшилки, тоже есть), он начинает немножко нервничать и вызывать скорую помощь: «Ребята, вы меня успокойте, послушайте меня».

В позапрошлую ночь я дежурил, я сутки отдежурил, полчетвертого ночи женщина вызвала, чтобы ей послушали легкие. Я говорю: «Мадам, через 4 часа открывается поликлиника, вы можете сходить туда, и там вас послушают, зачем скорую гонять на это?» Вы понимаете, люди не могут понять, для чего существует скорая помощь, а она существует для экстренных и срочных вызовов, а не для того, чтобы полчетвертого ночи приехать и послушать легкие, это абсурд.

Денис Чижов: Да. Михаил, вот на ваш взгляд от сообщества врачей, ну а что сделать? Что бы вы предложили, какое нужно правило ввести? Диспетчеров обязать более внимательно проводить эту градацию пациентов или отдать, может быть, на откуп врачам?

Михаил Коневский: Я понял. Сейчас многие вызовы принимаются службой «112». Служба «112» Подмосковья работает отвратительно, они принимают все подряд, там нет врачей-консультантов. Туда надо посадить несколько врачей-консультантов, которые могли бы все это дело проконсультировать и объяснить больному или его родственникам, что надо конкретно делать в той или иной ситуации. Пока этого не будет, мы будем задыхаться просто-напросто.

Денис Чижов: Ну хорошо, врачей же и так не хватает, а если еще часть врачей мы отдадим в диспетчеры, кто тогда на вызовы будет ездить?

Михаил Коневский: Нет, не в диспетчере, а консультации, это во всех странах мира существует.

Денис Чижов: Ага.

Михаил Коневский: Я просто был во многих странах Европы, я знаю, как там работает скорая помощь.

Ольга Арсланова: Там по телефону людей проконсультировали.

Михаил Коневский: Там, извините, по каждому чиху и пуку не будет ездить бригада скорой помощи. Там есть консультационный центр, который консультирует всех больных, вот и все. Можно решить этот вопрос, просто надо задуматься над этим, собрать действительно врачей, которые работают, как говорится, на земле, а не тех, которые сидят в теплых кабинетах зимой и хорошо вентилируемых летом.

Ольга Арсланова: Михаил, если сейчас в российские регионы поставят дополнительные машины скорой, как распорядился президент, эту вашу работу облегчит?

Михаил Коневский: Это хорошо, конечно, но надо будет найти людей, которые там будут работать за столь низкие зарплаты, которые существуют в регионах.

Ольга Арсланова: Это какие зарплаты?

Михаил Коневский: Понимаете, поставить машины – это одно, нафаршировать их аппаратурой – это другое, но найти людей, которые будут там работать, и работать не по одиночке, как у нас во многих регионах работают, а полноценной бригадой хотя бы в 2 человека, врач и фельдшер, вот тогда можно о чем-то говорить. Потому что в одни руки, в две руки проводить реанимационные мероприятия не-воз-мож-но, нужно минимум 2 человека.

Ольга Арсланова: Вот вы про зарплаты сказали. А что, сейчас, в период пандемии, зарплаты по-прежнему низкие у скоропомощных врачей?

Михаил Коневский: Нет, зарплаты более-менее нормальные. Но я знаю, что в некоторых регионах происходят некоторые аферы с этими зарплатами, людям не выплачивают положенные деньги, и местное руководство выдумывает свои законы, как оплачивать ковидных больных. Вот с этим делом тоже надо разбираться.

Ольга Арсланова: Спасибо вам, спасибо. Михаил Коневский был с нами на связи.

Денис Чижов: Примем несколько звонков, Людмила из Перми дозвонилась нам. Людмила, здравствуйте, вы в эфире. Людмила?

Зритель: Да, здравствуйте.

Денис Чижов: Да, вы в эфире.

Зритель: Я вот заболела 21 октября, температура была у меня 39,5. Вызывали скорую, неотложку, скорая приехала только 29 октября.

Денис Чижов: Ага, через неделю.

Зритель: Да. Но перед этим как бы скорая, это самое, перекладывает на неотложку, что до 12 они должны приехать, ну вот так вот, как бы друг на дружку. Там, правда, участковая приехала, я к больнице не прикреплена, она мне выписала лекарства, вот я как бы пропивала, единственное, так температура у меня не спала.

Только 29 октября приехала скорая. Сами мы сделали КТ, объем поражения у меня был 45%, сделали КТ 22-го числа, 3-го числа дочь мне говорит: «Пойдем в больницу». Пришли как бы в больницу к дежурному врачу, она посмотрела, вызвала скорую, и меня 3 ноября положили в больницу.

Денис Чижов: Это уже из поликлиники вас увезли, из больницы, только не из дома, да?

Зритель: Нет, она мне сказала: «Идите домой». Мы пришли домой, минут через 5 скорая приехала и увезла. И я вот с 3-го, только в понедельник выписали меня из больницы.

Денис Чижов: Ага, понятно, понятно. Спасибо большое, выздоравливайте, Людмила.

Ольга Арсланова: Мы продолжаем наш эфир. Нам пишут из разных регионов, все то же самое: скорые едут медленно, лекарств не хватает, в больницу не кладут. А сейчас еще, как напоминают наши зрители, будут выписывать раньше коронавирусных больных из больницы при первом же отрицательном тесте, то есть человек еще не долечился, его выписывают, он продолжает лечиться дома. А что делать, мест на всех не хватает.

Сейчас с нами на связи политолог Георгий Бовт. Георгий Георгиевич, здравствуйте.

Георгий Бовт: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Ну вот Владимиру Путину сообщили, узнал он о том, что в регионах не хватает машин скорой помощи, о том, что нет лекарств в аптеках региональных. Очень многие наши зрители считают, что виноваты сами россияне, пишут: «Скорая едет долго, потому что много вызовов, а лекарства покупают впрок и сидят на них». Правда ли, что этот дефицит и эти проблемы создаем мы сами?

Георгий Бовт: Попытка перевалить на обывателя – это типичный чиновничий прием, и они заражают этим коронавирусом, перекладыванием вины с себя на обывателя, в том числе и обывателя.

Да, люди скупают лекарства, но, во-первых, например, весной такой ситуации не было, а сейчас она появилась. Что же случилось между весной и сейчас? А случилось то, что введена обязательная маркировка лекарств была 1 июля, и вот эта система маркировки дала сбой. Сбой привел к эффекту домино, и огромные партии лекарств просто не поступили вовремя в аптеки, люди заметили дефицит начинающийся и отреагировали на дефицит так, как реагирует любой нормальный обыватель, а именно паникой, и начали скупать действительно все подряд.

Вторая причина – это то, что в России происходит давно уже вымывание многих лекарств, в том числе самых простых и дешевых. Происходит это не первый год, начиная с 2010 года примерно, когда, значит, Минздрав доблестный ввел систему предельных цен на лекарства из жизненно важного списка препаратов. И вот эти предельные цены оказались таковы, что их производить стало не только нерентабельно, вообще невыгодно, себе в убыток просто, поэтому еще до нынешней пандемии многие производители отечественные отказывались участвовать в тендерах по госзакупкам, такой уровень отказа доходил до 80%. Это значит, что многие лекарства просто исчезли из оборота, потому что их невыгодно производить.

Теперь умножьте это все на ситуацию пандемии. Лекарства российские, и это не секрет, производятся из зарубежных компонентов, прежде всего китайских и индийских. Они, естественно, подорожали, поскольку девальвация рубля произошла, если кто не заметил, на 20% с нового года, и плюс к тому дефицит во всем мире этих лекарственных препаратов. Плюс еще ко всему вводится вот эта вот непонятная маркировка, когда каждую пачку, в буквальном смысле каждую пачку нужно вручную просканировать на всем пути от производства до аптеки не один раз, а чуть ли не раз 20. Понимаете, с дешевыми препаратами никто просто так возиться не будет, это еще одна причина, почему они исчезли из аптек. А так, конечно, можно винить всех, значит, обывателей, которые раскупили все лекарства.

Но обращаю ваше внимание, что исчезли не только лекарства, которые, как считается, помогают при коронавирусе, исчезли другие препараты, которые никакого отношения к коронавирусу не имеют. Например, только в этом году, в год окончания специализированной программы борьбы с онкологией (а онкология и коронавирус – это разные вещи, как мы понимаем), так вот только в этот год, за один год исчезло 30 наименований препаратов от онкологии, 30, понимаете? Это вот из-за этой системы, которая введена и с предельными ценами, и с маркировкой, и со всей остальной вот этой вот лицензионной лихорадкой и паранойей, которые охватили наших чиновников.

Но свою вину они никогда не признают, они будут говорить, что это мы виноваты, мы вызываем скорую помощь, чтобы поменять себе памперсы. Вы хотите, господа чиновники, чтобы люди вели себя в условиях пандемии как солдаты и действовали по уставу? Так не бывает. Во всякой панике виноваты вы, господа чиновники. Вот, собственно, и весь спич на эту тему.

Ольга Арсланова: Но вышестоящие чиновники пытаются как-то эту проблему решить или делают вид, я не знаю. Я к чему? Премьер Мишустин же сказал, что давайте маркировку остановим. Прошло недели 2 с того момента, с этого заявления, почему-то сигнал в регионах то ли не поступил, то ли что... Почему ничего не изменилось?

Георгий Бовт: Мишустин такого не говорил, насколько я понимаю. Он говорил, и Мантуров, который курирует Минпромторг, который курирует эту систему, они говорили, что ладно, раз система не работает, давайте переведем ее в уведомительный характер. Ведь до этого с 1 июля как надо было? Пока ты не получишь ответ от этого монополиста, который регистрирует лекарства и получает 50 копеек с каждой пачки, ты не можешь ее продать.

Они говорят: ладно, раз не работает, тогда продавайте, значит, без того, чтобы получить обратный сигнал. Но что такое уведомительный характер? Это все равно на каждой стадии от производства до, значит, перевозки и продажи в аптеке вы должны эту пачку просканировать вручную. А для того чтобы просканировать, вы должны ее ввести в систему все равно, а система висит, вы ее не можете ввести. А потом это физически очень трудоемкий процесс, сканировать бесчисленное число препаратов, особенно дешевых, когда пачка, сама упаковка стоит дороже, чем сам препарат. Система по-прежнему не работает.

Дума пыталась было заикнуться о том, чтобы на время пандемии вообще действительно отменить эту систему, но там есть заинтересованные люди, этим единым оператором владеет группа товарищей, это господин Усманов, это корпорация «Ростех» и господин Галицкий. И они, так сказать, заинтересованы в том, чтобы эта система продолжалась. Поэтому Думе сказали, видимо, сверху, что вы там, значит, не особенно задирайте эту систему, пусть она внедряется, иначе мы так никогда не введем эту обязательную маркировку.

Ведь Евросоюз же ввел маркировку еще с 2017 года, и это якобы помогло бороться с контрафактом. Только вот ни я, ни один мой знакомый, ни один мой родственник, вообще никто никогда в жизни не сталкивался с контрафактными лекарствами. Может быть, вы сталкивались, я не знаю. Ради чего это все придумано, непонятно.

У нас и так достаточно сложная забюрократизированная система лицензирования всего, что попадает на медицинский рынок. Вводить еще и обязательную маркировку – это просто дать каким-то людям возможность создать такую цифровую систему, на которой они заодно и заработать, а чиновники отчитаются, что вот у нас все, каждая пачка лекарств под контролем, понимаете? В общем, может быть, это и имело бы какой-то смысл, чтобы отслеживать каждую пачку вплоть до того, как она поведет в рот, а потом дальше пойдет по вашему организму, но только это не надо делать в условиях пандемии, наверное, было.

Ольга Арсланова: Но вы же сказали, что маркировка существует и в других странах, то есть там государство как-то несет ответственность за все, что продается. Вероятно, и у нас это тоже имеет смысл в каком-то, может быть, более эффективном виде.

Георгий Бовт: Есть маленькая разница, о которой наши чиновники обычно не говорят. Они все время ссылаются на международный опыт, но забывают существенную часть этого международного опыта. В Евросоюзе маркировка лекарств существует по принципу блокчейна, там нет монополиста, оператора, у которого вы все время запрашиваете разрешение, на сервер которого обращаетесь и все время с ним коммуницируете. Нет, вы в уведомительном порядке в этот блокчейн вбрасываете эту систему, действительно, один раз, и потом государство, если ему любопытно, может это отследить в блокчейне, понимаете, но единого оператора нет. В Америке вообще несколько конкурирующих систем между собой маркировки лекарств.

Кроме того, я еще раз говорю, европейский рынок и американский рынок при всей их зарегулированности более открытые рынки в отношении медицинских тех же препаратов, нежели наш, поэтому там проблема контрафакта якобы была, там Черногория куда-то что-то поставляла, еще чего-то кто-то куда-то поставлял. У нас проблема контрафакта лекарств была высосана абсолютно пиарщиками из пальца, пиарщиками той системы, которую создали, потому что...

Ольга Арсланова: Ну, мы видим, Георгий Георгиевич, что пиарщики по крайней мере у нас работают хорошо.

Спасибо. Георгий Бовт, политолог, был на связи.

Не хватает медиков, машин - всего? В чем корень проблемы?