Оксана Галькевич: Возвращаемся, мы снова в прямом эфире, друзья. Сейчас будем говорить вот о чем. Мы уже много раз с вами обсуждали в прямом эфире то, как все подорожало, посмотрите на динамику только этого года, то есть на прирост всего лишь двух месяцев в ценах. Ну вот мы, наверное, с вами думали, что все, остановятся они где-то, успокоятся, дело-то сделано, но нет, цены на месте не стоят, и самое главное, что даже и не собираются. И с разных сторон мы получаем в последнее время предпредпредпоследние предупреждения, что вот то гречка, то овощи, то пшеница, то еще что-то вот-вот снова пойдут в рост. Александр Денисов: В прошлом году наши агропроизводители поставили очередной экспортный рекорд, продали за рубеж продукции на 30 миллиардов долларов, это в кризисный-то год. Для экспортеров благо, рост примерно составил 20–30%, предварительно такие итоги. Для них благо, для нас не особо: внутренние цены начинают подтягиваться до зарубежных уже на уровне оптовых закупок. Оксана Галькевич: Ну а там, на самом деле, еще и за оптовыми закупками подтягивается розница, но это только одна из причин роста цен. Еще одна – это утилизационный сбор, например, как один из вариантов, на сельхозтехнику, который хотят ввести, это тоже за собой потянет стоимость продуктов в наших магазинах. Потом опять же маркировка молочной продукции, тоже обсуждали ее в прямом эфире, еще одна причина, по которой цены могут подниматься. Александр Денисов: Да. Сейчас мы видим график оптовых цен на подсолнечное масло в России. Вот хорошо бы разобраться, какова доля субсидий в данном виде производства, чтобы понимать, на какую скидку мы можем рассчитывать, ведь при господдержке мы вправе, казалось бы, ожидать разумных наценок. Оксана Галькевич: Но почему правительство этих вопросов не задает тогда? Это тоже будем выяснять. В первую очередь речь у нас сейчас идет с вами о продуктах питания, которые мы каждый день в магазине с вами приобретаем, поэтому здесь очень ощутимо, конечно, изменение цен в одну или в другую сторону, но почему-то они в основном растут. Ну и, соответственно, мы это видим еще и потому, что доходы-то наши не растут, они только падают. Давайте посчитаем, уважаемые зрители, сколько сейчас вы тратите на еду. Напишите нам прямо вот на наш SMS-портал или позвоните, в прямом эфире расскажите, сколько вы на еду тратите, попробуем еще прикинуть, сколько мы будем тратить в связи с тем, что вот этот рост не останавливается. Расскажите также, где вообще предел, тот предел финансовый, который вы можете тратить на продукты, на еду, на питание в вашей семье, потому что, в конце концов, надо же еще «коммуналку» оплачивать, надо, в конце концов, кому-то лекарства покупать, мало ли вообще, какие у кого траты. Александр Денисов: Да. И все телефоны у вас на экранах, SMS-портал, можете сюда написать, позвонить, пожалуйста, ждем вас. И в студии у нас Георгий Владимирович Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Георгий Владимирович. Георгий Остапкович: Здравствуйте. Оксана Галькевич: И еще одного гостя мы ждем, с минуты на минуту Николай Лычев должен быть здесь, партнер компании Agrotrend. Георгий Владимирович, снова здравствуйте. Мы, кстати, вот только что, буквально час, наверное, назад, может быть меньше, говорили еще об одном факторе, который тоже может потянуть за собой цены, это бензин. Нас Счетная палата предупредила, что грядет, чуть ли не грядет какой-то новый бензиновый кризис по образцу 2018 года. Факторы прямо, знаете, падают и падают на нашу голову. Георгий Остапкович: Ну да. Оксана, во-первых, давайте подойдем к этому вопросу философски. Цены на продукты питания растут везде, во всем мире, и в России, и в США, и на Каймановых островах, и в Республике Кирибати. Проблема в том, что вот эта пандемическая атака, фактически против нее борются все правительства тем, что заливают деньги для бизнеса и для населения. А когда увеличивается как бы денежная масса, пускай даже фиатная, то есть не наличная, всегда растут цены. Во все кризисы экономические, санитарные, пандемические, в период даже локальных войн первое, что растет, – растут активы, и в качестве активов это продовольствие. Продовольствие – это достаточно серьезный актив. Оксана Галькевич: То есть это инфляция? Я пытаюсь разобраться с этим экономическим... Георгий Остапкович: Вы понимаете, ну фактически это инфляция. Оксана Галькевич: Да? Потому что заливают, масло растет... Георгий Остапкович: И потом, понимаете, вот что такое инфляция? У нас представление об инфляции, что это рост цен. На самом деле это не так. Оксана Галькевич: Так. Георгий Остапкович: Если исходить из классического определения, чему нас учили, так сказать, отцы-основатели современной экономики, Адам Смит, Давид Рикардо и Альфред Маршалл, инфляция по экономике – это падение стоимости денег, то есть деньги становятся дешевле. И поэтому вторично... А предприниматели под упавшие деньги, стоимость денег, подгоняют цены. То есть инфляция, первое, это падение стоимости денег. Оксана Галькевич: Да. Георгий Владимирович... Александр Денисов: Георгий Владимирович, а вот у меня вопрос... Оксана, прости... Оксана Галькевич: Саш, одну секунду, просто я хочу сказать. Александр Денисов: Да-да-да. Оксана Галькевич: Но ведь бизнес не может не учитывать, он же не в вакууме существует, он не может не учитывать покупательную способность людей, которая, в общем, не раздувалась никакими деньгами, ну по крайней мере у нас особенно не заливали деньги. Георгий Остапкович: Согласен, согласен. Это конкуренция, это основной мировой порядок, это сознательно... Оксана Галькевич: Кто первый, что ли? Кто первый успеет поднять? Георгий Остапкович: Нет, конкуренция с точки зрения, конкуренция давит инфляцию. Почему? Если вы создаете много производителей, то у вас конкуренция повышается и производители опускают цены или по крайней мере не так интенсивно их повышают. Если у вас (мы как-то с вами уже говорили) в радиусе 3–4 километров стоит один магазин, торговая точка, то он может ставить любые цены, но если у вас стоит 5, 6, 10 магазинов продуктовых, даже маленьких, пускай какие-то «Gregory», «Магазин у дома», то у вас цена пойдет вниз, у вас яйца упадут на 5, 10, а то и 15%, если будет высокая конкуренция со стороны торговых... Александр Денисов: Георгий Владимирович... Оксана Галькевич: Георгий Владимирович... Георгий Остапкович: Это закон экономики, я понимаю... Оксана Галькевич: Он не работает, Георгий Владимирович. Александр Денисов: Мне нравится, да, слушать экономистов, приятно услышать много доводов. Вот вы говорите, закон экономики, любят говорить, это рыночное. Мы долго будем в положении, говоря уголовным языком, терпил? Вот мы все время это будем терпеть? Нам обещают: зарплата вырастет, когда экономика поднимется; инфляция – ну вот поэтому у вас и цены растут. До каких пор мы это будем терпеть? Я приведу пример, вот мы с этого начали. Государство субсидирует? Субсидирует. Почему Россельхознадзор и кто уж там, не знаю, Минсельхоз не посадит перед собой и скажет: «Ребята, а что у вас масло-то вдруг резко на дрожжах поперло? Мы вам деньги давали? Давали. Что у вас такие наценки адские? Мы вообще должны бесплатно все это получать от вас при такой господдержке». Первое правило. Второе правило. Чуть только подскочили цены, почему не разобраться, не вызвать опять же на ковер, сказать: «Обоснуй цену»? Вот как в контрактах, бизнесмены покупают, если они видят что-то дорогое, они говорят: «Вы вскройте контракт и покажите нам, где складывается эта цена». Мы заглядываем в это или нет? Георгий Остапкович: Александр, вам грамотный предприниматель всегда обоснует свою цену, понимаете? Ведь факторов поднятия цены масса. Мы уже говорили на ваших передачах, один из факторов – это падение рубля, то есть у нас издержки, на 20% за год импортные издержки повысились. Александр Денисов: То есть нам бессмысленно бороться с этим, должны терпеть? Георгий Остапкович: Вы знаете, а я бы не сказал, что прямо нужно вести какие-то оборонительные, военные действия. Ведь проблема в чем? Александр Денисов: Но мы сейчас ведем. Георгий Остапкович: Так давайте так, давайте попробуем, может быть, поднять доходы, а не бороться с инфляцией. Александр Денисов: Это, знаете, еще одна любимая песня, поднять доходы: вначале должна вырасти экономика... Георгий Остапкович: Нет, зачем? Александр Денисов: Да, вырасти ВВП, потом вырастет ВВП, вырастет производительность труда, вырастут доходы. Георгий Остапкович: Нет... Александр Денисов: Знаете, мы в конце цепочки стоим всегда. Георгий Остапкович: Ну, не в конце цепочки. Поднять доходы в принципе на уровне инфляции – это не такая крупная задача, если смотреть, условно говоря, наши ЗВР в 600 миллиардов, наш ФНБ в 13 триллионов рублей и попробовать там... Александр Денисов: Так что же не поднимут, если так все просто? Георгий Остапкович: Это ко мне вопрос? Александр Денисов: Да. Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, но это как раз те самые «вертолетные деньги», то есть это просто субсидирование населения, да? Индексация пенсий, индексация зарплат бюджетников... Георгий Остапкович: Продовольственные карточки, снятие налогов... Вы же понимаете, что даже олигарх, который 500 миллионов зарабатывает, и санитарка в Нижних Мамырях, которая 12 300 по МРОТ сидит, они платят 13%, одинаковую сумму. Ну поставь ты ему 20–30%, как во всем мире, во всей Европе, а эти деньги пусти на помощь низко... Инфляция, она... Кстати, знаете, как «инфляция» прямой перевод с латинского? Оксана Галькевич: Так. Георгий Остапкович: «Вздутие». Оксана Галькевич: Вздутие. Георгий Остапкович: Да, вот будем называть вздутие. Оксана Галькевич: Мы это в принципе понимали где-то на уровне ощущений, понимаете, но не знали, что такой перевод. Георгий Остапкович: Так вот, она в первую очередь... Александр Денисов: У нас, наоборот, сдувается при инфляции, Георгий Владимирович. Георгий Остапкович: Ну да. Она в первую очередь бьет по низкодоходному населению, вот где создается проблема. Оксана Галькевич: Проблема еще в том, что у нас, понимаете, среднедоходное население стремительно перемещается в категорию невысокодоходного, прямо скажем, именно в связи с тем, что год ударил, надо сказать, по всем. Там люди где-то наверху удержались, вот эти вот с большими кошельками, а среднему классу тоже нездорово пришлось. Георгий Остапкович: Доходы реально располагаемые упали на 3,5%, в абсолютных цифрах это более 2 триллионов рублей. Что такое 2 триллиона, чтобы вы представляли, – это больше, чем ежемесячный оборот всей розничной торговли продуктовыми товарами. То есть, естественно, платежеспособный спрос упал. Оксана Галькевич: Давайте выслушаем Людмилу из Орла. Людмила, здравствуйте, вы в прямом эфире. Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать вот именно о растительном масле. Я покупаю масло растительное «Золотая семечка», оно сейчас стоит 109 рублей 99 копеек. Оксана Галькевич: 109 рублей. Зритель: Раньше были в магазине скидки, можно было купить и за 67 рублей, за 76, а сейчас четко, цена уже не меняется никогда и нигде. Говорят, что мясо, куры, все дорожает, сахар, это все дорожает, только назначили цены, все, магазины никаких скидок не делают. Вот что хотела вам сообщить. Оксана Галькевич: Ой, спасибо, Людмила, что сообщили. Я еще зачитаю несколько сообщений с нашего SMS-портала, потому что сообщают нам со всей страны. Петербург пишет: «Семья четыре человека, двое детей, тратим 25 тысяч в месяц на еду, предел у нас 30 тысяч». Владимирская область: «Пенсионер, 10 тысяч оплата, 5 тысяч на еду, не хватает, стаж 38 лет». Москва, Московская область: «Хожу в сетевой магазин практически ежедневно, в среднем 1000–1300 выкладываю». Челябинская область пишет: «За вычетом квартплаты вся пенсия уходит на еду». Александр Денисов: Георгий Владимирович, хотел вас спросить по поводу масла, пока далеко не отбежали. 109 рублей – это цена, которая удерживается искусственно. Вот если рядом посмотреть на полке, стоит нерафинированное масло, оно стоит 150 рублей, то есть масло, где меньше издержек, где меньше производственных процессов, оно стоит практически на 50% дороже. Долго это может продолжаться, вот эта вот история? Ну на масло мы сейчас подержим, потом подержим на хлеб цены, что там у нас еще, макароны, вот так и будем все время держать? Георгий Остапкович: Нет, Александр, конечно, это нерыночный механизм ставить и удерживать цены на все продукты, в конце концов образуется дефицит, потому что предприниматель, ясное дело, уйдет с рынка, ему будет невыгодно делать этот продукт, или перейдет в какой-то другой, более ликвидный бизнес, или перейдет на другую продукцию. Но, насколько я понимаю правительство, это не на постоянной основе... Александр Денисов: Хорошо, как бороться тогда с ценами? Вот они пытаются, инструменты, наверное, не... Георгий Остапкович: Как бороться с ценами? Ну как, в общем-то, опять же учили классики, я другого механизма не вижу. Александр Денисов: Конкуренция? Георгий Остапкович: А? Александр Денисов: Опять конкуренция? Опять ларек во дворе? Георгий Остапкович: Это опять, в первую очередь конкуренция. Это субсидирование на определенном этапе. Если выпадает критический продукт, это субсидировать, масло. Если действительно это объективные проблемы с маслом, это неурожай. Потом нужно смотреть всю цепочку от производителя до торговли, как себя ведет «РЖД», оно же перевозит все эти продукты, что там происходит. Александр Денисов: А в цепочке есть паразитирующие элементы? Георгий Остапкович: Ну, слушайте, наверное, в любой цепочке, как говорится, в стране не без урода, наверняка кто-нибудь где-нибудь стоит. Александр Денисов: И тут тоже не разобраться? Георгий Остапкович: Ну, понимаете, если поставить задачу сделать какой-нибудь НИР, оплатить 2 миллиона, можно всю эту цепочку раскрутить... Александр Денисов: Или ОБХСС возродить. Георгий Остапкович: Ну, я не думаю, что ОБХСС – это метод воздействия. У нас этот ОБХСС и сейчас есть, понимаете, иногда он очень уж, чрезмерно регулирует, иногда люди отказываются идти в торгово-денежные отношения, потому что вот этот ОБХСС через два дня к тебе придет и спросит, а что это ты тут (мы уже говорили на одной передаче), понимаешь, что это у тебя все хорошо, а не поделишься ли ты своими успехами... Александр Денисов: В общем, ждем конкурентной борьбы и дождемся? Георгий Остапкович: Ну конкурентная, рост производительности, ну классические методы. Оксана Галькевич: Рост в экономике какой-то, да? Георгий Остапкович: Производительность... Оксана Галькевич: Слушайте, Георгий Владимирович, а вот интересно, мы сейчас еще одного эксперта подключим к нашей беседе, но прежде вот хочу спросить. Я понимаю, что рост экономики такой стремительный нас, наверное, выручил бы. Вы знаете, как в начале нулевых, все росло, доходы росли, все прекрасно было, замечательно, и, в общем, не замечали как-то особо этих проблем. Какой рост нас спасет? На уровне китайской экономики, или нам достаточно каких-нибудь там среднеевропейских, еще каких-нибудь? Георгий Остапкович: Оксана, вот, кстати, вы вспомнили про тучные годы, это вы имели в виду, наверное, 2003–2007-е гг... Оксана Галькевич: Да, вот до 2008 года. Георгий Остапкович: Когда у нас примерно среднегодовой темп роста ВВП был на уровне 7%. Оксана Галькевич: Так. Георгий Остапкович: А вы знаете, что инфляция ниже 10% не опускалась, 10–12% инфляция. Оксана Галькевич: Так вот я же говорю, высокий рост экономики, высокую инфляцию мы особо не замечали. Георгий Остапкович: А ключевая ставка, ну раньше она называлась ставкой рефинансирования, знаете, какая была? Оксана Галькевич: Знаю. Георгий Остапкович: 12%. Оксана Галькевич: Я знаю, я ипотеку первую платила тогда, под 18% брала. Георгий Остапкович: Это не 4,25% сегодня, и всем было хорошо. Как же так? Потому что бизнес работал. Оксана Галькевич: Потому что росли доходы, да. Георгий Остапкович: Потому что люди входили в бизнес, у них не было ни административных преград, они как входили, могли выйти, у них меньше было проблем, у них больше было возможностей, стартапов масса, стартапов. Ну не получилось, не состоялось, он сходил с рынка, но ничего страшного не было, все было нормально. И что вы, конкретный вопрос, я его приготовился слушать? Оксана Галькевич: Ну вот я как раз вас и спрашивала, какой рост экономики, какие темпы нас бы спасли, чтобы мы перестали об этом говорить без конца. Георгий Остапкович: Рост экономики? Вы знаете, я бы сейчас даже не стал говорить о какой-то цифре, 2, 3, 4%... Александр Денисов: 2,7% конкретно на этот год нам пророчат европейцы ВВП. Георгий Остапкович: Это не рост ВВП, это компенсационный восстановительный рост. То есть если мы потеряли 3,1% в 2020-м, то 2,7% – это мы будем отбивать еще потери 2020 года, на рост мы выйдем в 2022 году. И нам нужен не какой-то там заоблачный 7, 5, 4, 3, 2, 1, а... Оксана Галькевич: А хотя бы... ? Георгий Остапкович: ...нужен устойчивый рост. Оксана Галькевич: А-а-а. Георгий Остапкович: Устойчивый. Оксана Галькевич: Даже не какой-то, а устойчивый. Георгий Остапкович: Пускай он будет 2%, пускай он будет 3%, но чтобы это было постоянно, устойчиво, чтобы нас не бросало, мы 2 года растем по 2–4%, потом год вниз поехали на -3%, понимаете? Оксана Галькевич: Как в том детском лагере: «Что ни день, 100 граммов, что ни день, 100 граммов, а то и 150». Георгий Остапкович: Вы понимаете, нам нужен не рост, а развитие экономики, а рост и развитие – это совершенно разные экономические категории. Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, давайте, во-первых, представим еще одного нашего гостя, который за это время к нам в студии присоединился, – Николай Лычев, партнер Agrotrend. Здравствуйте, Николай Александрович. Николай Лычев: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. И еще у нас один собеседник, который тоже готов присоединиться к нашему разговору. Уважаемые друзья (это я к зрителям обращаюсь), мы по-прежнему призываем вас звонить и писать нам на SMS-портал, а вы, уважаемые эксперты, тоже можете беседовать между собой, включаться в разговор. А сейчас у нас на связи Павел Репников, президент Ассоциации дилеров сельскохозяйственной техники «АСХОД». Павел Николаевич, здравствуйте. Павел Репников: Здравствуйте, дорогие слушатели. Оксана Галькевич: Павел Николаевич, вы знаете, мы тут разные уже факторы обсуждали с начала этого года, которые так или иначе повлияли на рост цен и продолжают влиять. Но совсем не ожидали, что прилетит такая новость со стороны Минпромторга о повышении утилизационного сбора. Вы-то вообще, в принципе эту меру как, поддаетесь? Как на нее смотрите? Правильный шаг, своевременный, кстати, тоже вопрос? Павел Репников: Ну, во-первых, для нас она так же прилетела, наверное, как и для вас, хотя мы знали, что планируется повышение утилизационного сбора еще в декабре. Мы рассчитывали действительно индексацию утилизационного сбора, она не индексировалась с 2016 года, и мы ориентировались на то, что будет индексация в соответствии с инфляцией. Однако мы увидели в проекте постановления правительства о том, что планируется увеличить кратно, то есть в 2–3 раза, а по некоторым видам спецтехники и выше, и для нас это было очень большой неожиданностью. Тем более что все это произошло в преддверии посевных работ, когда уже заключены контракты, когда заказаны машины, и для всех это было, для участников рынка, достаточно серьезный удар. Оксана Галькевич: Павел Николаевич, но всегда ведь есть некая обосновательная часть в этих документах. Павел Репников: Да. Оксана Галькевич: Что сказано? Павел Репников: Значит, сказано... Здесь тоже очень интересный момент. Была пояснительная записка Минпромторга на тему, для чего это вводится, – для того, чтобы оградить рынок от старой техники, для того чтобы дать стимул роста отечественным заводам, которые не загружены, и для того, чтобы улучшить экологическую составляющую. Оксана Галькевич: Ну, дело, кстати, хорошее, поддержать отечественных производителей, экологию опять же поберечь. Павел Репников: Да. Но, к сожалению, вот видите, в процессе, как мы начали задавать вопросы, начали меняться обоснования. Во-первых, непонятно, как это связано с экологией, есть только обоснование одно у нас о том, что не завозить бывшую в употреблении технику, мы с этим согласны, мы считаем, что там действительно должен быть, может быть, даже и заградительные сборы, для того чтобы старая техника не проникла на российский рынок, вот. Каким это образом экология касается новой техники, непонятно, тем более что пунктов по приему и утилизации спецтехники нет и пока не планируется вводить, это первое. Оксана Галькевич: Павел Николаевич, ну вот вы говорите, что в преддверии сезона нового поступил этот документ, а уже документы все подписаны, я имею в виду, контракты все заключены. И что? Их ведь уже не разорвать и уже не перезаключить. Как будут, собственно, действовать производители в этих обстоятельствах? Павел Репников: Производители как? Здесь моментов два. Первый момент: в любом случае производители никаких скидок не дадут, дилеры тоже, достаточно низкая маржинальность сейчас у дилеров, она составляет порядка 3–5%, максимум 10%, годовая причем, это маржинальность, поэтому дилеры тоже вряд ли смогут дать какие-то особые преференции и скидки для потребителей. То есть ситуация такая: либо сельхозпредприятия будут отказываться от контрактов, либо будут покупать по более высокой цене, что в конечном итоге приведет к достаточно значительному росту себестоимости. Учитывая то, что это кратные подъемы, ну, скажем, трактор утрированно 170 лошадиных сил, если раньше утилизационный сбор на него был 0,5 миллиона рублей, то сейчас он будет 1,5 миллиона рублей. То есть добавка 1 миллиона на один трактор – это достаточно большая цифра. Георгий Остапкович: Если не 2. Александр Денисов: Да. Павел Николаевич, а поясните, что происходило с утилизацией тракторов, что потребовало такие деньги взимать? Что там их, бросали посреди поля и ничего с ними не делали? Павел Репников: Нет-нет-нет. Ну, я вам объяснил, что утилизация на самом деле, вот то, что вводится, оно не имеет никакого отношения. На самом деле это некая заградительная мера для поддержки отечественных сельхозмашиностроителей, заградительная для импортеров, для импортной сельхозтехники. Александр Денисов: То есть будут взимать только с импортных производителей, не с отечественных? Павел Репников: Значит, с отечественных будет компенсироваться со стороны государственного бюджета, будет компенсироваться, соответственно, на них этот утилизационный сбор обременением не ляжет. Александр Денисов: Тогда о чем же мы горевали все вот эти 5 минут? Вы рассказывали нам о пересмотре контрактов и так далее. О чем тогда мы плачем? Павел Репников: Мы плачем? Нет, мы не плачем. Дело в том, что это ситуация, которая нервирует рынок... Александр Денисов: ...в будущем? Павел Репников: ...в преддверии посевной. Понимаете, дело в том, что... Оксана Галькевич: Павел Николаевич, но, если у нас невелика доля импортной техники, я вот прочитала в ответе ваших коллег, что, собственно, импортозамещение там полным ходом идет, в этой сфере, и так используют нашу отечественную технику многие производители. Если доля импортной техники не так велика, так, собственно говоря, что бы тогда не особо обращать внимания на этот фактор? В основном работают наши. Павел Репников: Ну так тем более, если доля техники невелика, если идет активно импортозамещение, то зачем вводить тогда этот утилизационный сбор? Оксана Галькевич: А, дополнительно. Павел Репников: Если он до этого прекрасно работал, если идет модернизация отечественного сельхозмашиностроения, уже идет, появляются новые модели техники? То есть старый утилизационный сбор прекрасно работает. Плюс есть другие программы поддержки, они прекрасно работают. Здесь задача стоит полностью убрать иностранные машины с рынка. Александр Денисов: Павел Николаевич, сейчас вас отпустим. Я бы хотел вас спросить. Читал, что наша техника, это мы раньше думали, что у нас все плохое, и комбайны, и тракторы, мы сейчас одними из экспортеров становимся и за рубеж поставляем. Я не ошибаюсь? Павел Репников: Да, я понимаю, о чем вы говорите. Значит, на самом деле надо обратить внимание, кто является потребителем машин. Потребителями машин являются сельхозтоваропроизводители, это наши сельскохозяйственные предприятия, их доля экспорта в этом году уже превысила 30 миллиардов долларов, в прошлом году это было 28–29, это огромный экспорт, и он был достигнут за счет того, что были, пришли на нашу землю технологии. Технологии – это целая совокупность факторов: это техника, семена, удобрения. Сейчас вот запрет на импорт – это вмешательство, скажем, в эти технологии. Оксана Галькевич: В некую технологичную цепочку. Павел Репников: Это просто эти технологии мы можем разрушить, мы можем разрушить наше конкурентное преимущество, которого мы добивались долгими годами, что мы сейчас вышли на западные рынки по сельхозпродукции. И это надо делать поэтапно, нельзя ни в коем случае это делать, вот знаете, какими-то атаками, постепенное замещение. Александр Денисов: Спасибо. Оксана Галькевич: Понятно, не совсем своевременный какой-то шаг. Павел Репников: Утилизационный сбор... Постепенное замещение. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Александр Денисов: Спасибо, Павел Николаевич. Оксана Галькевич: Павел Репников, президент Ассоциации дилеров сельскохозяйственной техники «АСХОД», у нас был на связи. Вот у нас продолжают люди писать и звонить. Вот пишут, опять же мы спрашивали, какие у вас расходы, сколько вы тратите на еду, Владимирская область: «20 тысяч рублей в месяц, это не шикуя». Нижегородская область пишет, что либо «коммуналка», либо еда, и немного лекарства. В общем, пишут, что на полноценное питание при необходимых доходах нашим людям не хватает. Николай Александрович, снова здравствуйте. Понимаете, вот эта тема продовольствия и подорожания продуктов, – а мы так, получается, концентрируем внимание в основном на этом, – такая очень болезненная для нас, поэтому понятно, что такой вот отклик со стороны наших зрителей приходит. Вот ощущение, что мы разговариваем, обсуждаем эту тему и у всех свои причины, что называется: вот у производителя одни причины, у дилеров другие причины, а мы как бы вот такое крайнее звено в этой цепочке... Александр Денисов: Последнее звено, дожидающееся. Оксана Галькевич: Как сказал, да, последнее звено, и нам вообще ничего не остается, выбора у нас нет, все равно покупать придется по повышенным ценам. Николай Лычев: Да, придется покупать по повышенным ценам. Для того чтобы не было всей этой истории, ради которой мы сегодня здесь собрались, во-первых, это рост цена на продовольствие, во-вторых, утилизационный сбор, в-третьих, видимо, без меня уже успели обсудить какие-то регулятивные меры государства, которое пытается сдержать, прессуя производителей... Всего этого ничего бы не было при двух условиях. Первое: мы должны вернуться к экономическому росту, потому что нет плохих цен, есть плохие доходы, недостаточный доход. И второе и самое главное: нужно наконец, уже многие годы Минпромторг предлагает разработать механизмы дотирования потребителей продовольствия, так называемые food stamps, продовольственные карточки, марки, не нужно этого пугаться. И сейчас бы ничего этого не было, если бы у нас был этот механизм. Александр Денисов: Ну вы же понимаете, продовольственные карточки – это для абсолютной бедности, вот для категории. Есть категория относительной бедности, когда люди хотели бы что-то купить побольше, получше, но они не могут. Карточки – это для абсолютной бедности, она у нас не такая уж большая, а люди, в общем, им не хватает... Николай Лычев: Ну... Оксана Галькевич: 20 миллионов, как сказать, небольшая? Александр Денисов: 20 миллионов – это не абсолютная, это относительная. Николай Лычев: Карточки не только для абсолютной бедности, это для недоедающих людей, для социально незащищенных, для спецпотребителей то и дело. Александр Денисов: Я правильно говорю, Георгий Владимирович? Георгий Остапкович: Ну, я бы не концентрировался только на абсолютной бедности, то есть на 20 миллионах. Этих людей в первую очередь, потому что... 20 миллионов, кстати, это не такой большой уровень бедности, 13%, вон, в Америке и в Китае он повыше или равнозначен. Но проблема в том, что в этих 20 миллионах семей живет 25% детей от общего числа детей, а вот это уже беда. А так это только горе. Александр Денисов: Георгий Владимирович, а давайте вот такой сразу вопрос и зададим. Вот мы обсуждаем, цены придавить и так далее, не особо они придавливаются. Капитализм заинтересован в борьбе с бедностью? Давайте скажем откровенно. Я смотрел недавнее совещание у Путина по инвестиционной политике, там собрались все наши боссы, так сказать, бизнес-элита. И о чем там шла речь? Президент чуть ли перед ними не извинялся, он говорил: «Вы знаете, да, вот цены накидываете, вот как-то надо все-таки поразумнее...» Да, мы понимаем, у нас рынок, давайте тогда скажем прямо: была диктатура пролетариата, теперь диктатура рынка, все, терпите. Георгий Остапкович: Да. Александр Денисов: А что мы скрываем? Что мы лукавим-то? Георгий Остапкович: Нет, а мы ничего не скрываем. Александр Денисов: Ни о какой борьбе с бедностью... Давайте прямо так и скажем. Николай Лычев: Диктатура рынка... Георгий Остапкович: Подождите, мы официально признаны, причем это не мы себя позиционируем, а нас мировое сообщество признало страной рыночной экономики в начале 2000-х гг. Кстати, Китай не признан страной с рыночной экономикой, на всякий случай. И никто не отрицает прерогативу рынка. Но каждый рынок ошибается, каждый рынок дает сбои... Александр Денисов: Так давайте прямо скажем, что бедность – это неотъемлемое свойство рыночной экономики, все? Георгий Остапкович: Бедность в любой стране, даже в самой богатой стране, Монако и Лихтенштейн, все равно есть какой-то свой уровень бедности. Вопрос другой, как бороться с бедностью. Я абсолютно согласен с Николаем Александровичем, food stamps. Что мы боимся этих карточек? Сейчас обсуждается: «Нельзя называть карточки, потому что это блокадный Ленинград», «Нельзя называть талоны, потому что это развал СССР». Оксана Галькевич: Ну, Георгий Владимирович, наверное, здесь какие-то другие есть на самом деле причины, потому что это какие-то... Георгий Остапкович: Какие причины? Потому что... Оксана Галькевич: А мы вот не знаем, кстати, какие, это, наверное... Георгий Остапкович: А я вам очень просто скажу. 20 миллионов, предположим, по тысяче рублей, это 12 тысяч в год на человека, умножить на 20 миллионов – 240 миллиардов. Есть деньги? А предлагает ЛДПР по 3 тысячи в месяц, это 720 миллиардов, а 720 миллиардов – это затраты на здравоохранение и чуть ли не на... Это федерального бюджета. Оксана Галькевич: Вот, ну вот видите. Вот, собственно, вы все и объяснили. Николай Лычев: Вы знаете, эти деньги в стране есть, у нас есть на Сирию, на Донбасс, но почему-то нет на людей, которые нуждаются в дополнительных доходах. Георгий Остапкович: Ну, я бы политическую часть не брал... Александр Денисов: А что вы имеете в виду «на Донбасс»? Мы что, на Донбасс вливаем деньги? Николай Лычев: Косвенное дотирование Донбасса идет, что это, секрет какой-то? Александр Денисов: Откуда такая информация? Николай Лычев: Ну, сейчас просто эфир не про Донбасс в любом случае. Александр Денисов: Нет никакого секрета, цифр нет. Оксана Галькевич: Давайте перейдем к звонкам наших зрителей, Вера из Еврейской автономной области и Елена из Кемеровской области тоже ждут. Здравствуйте, Вера. Георгий Остапкович: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Алло, вы меня слышите? Оксана Галькевич: Слушаем вас внимательно, говорите. Зритель: Вот сейчас сижу слушаю вашу передачу, вы знаете, постоянно, очень люблю, и мне бы хотелось задать вопрос вашим представителям, которые бывают у вас в студии. Вы знаете, вот никогда ничего конкретного у них не услышишь, вот вокруг да около ходят, ходят... Александр Денисов: А почему, Вера? Мы сейчас конкретно услышали... Вера, Вера, мы конкретно услышали, вот экономика у нас, так сказать, начнет процветать, ну тогда и вам станет жить лучше, может быть. Вы конкретно услышали. Зритель: Вы знаете... Вы меня слышите? Александр Денисов: Да-да. Оксана Галькевич: Слышим... Зритель: Дело в том, что вот я вчера была в магазине у нас, да, яйцо у нас было, вот неделю назад было 70, сейчас 99. Сегодня пошла в магазин, уже 102 рубля. У нас масло подсолнечное, начали с сахара и с масла... Николай Лычев: Из какого региона? Оксана Галькевич: Это Еврейская автономная область. Зритель: ...а сейчас у нас масло есть даже по 165 рублей, понимаете? И начинаем спрашивать почему, масло 0,8 литров стоит 90 рублей, 87, по-разному в магазине, хотя вот там вот представитель один говорит, что если где-то есть конкуренция, то, значит, там цены снижутся, – ничего подобного! У нас в шаговой доступности магазины друг от друга, сахар в одном магазине 53 рубля, в другом 52, сегодня пошла, правда, в супермаркете 49 рублей. Оксана Галькевич: А, вот, видите, все-таки работает. Георгий Остапкович: Да, все-таки работает. Зритель: А вы говорите... Надо решать конкретно. Оксана Галькевич: Вера, спасибо вам большое. Давайте сравним цены в Биробиджане с ценами в Кемерово, Елена у нас на связи, здравствуйте, Елена. Зритель: Здравствуйте. У нас..., у нас сахар стоит 50 рублей килограмм... Георгий Остапкович: Ну нормально. Оксана Галькевич: Так. Зритель: ...яйцо 80 рублей килограмм, курица 150 рублей, масло растительное 200 рублей 1,8. При... птицефабрике «Яшкинской» у нас куры дорогие, яйца дорогие. Живем мы..., тоже дорого. Оксана Галькевич: Елена, а сколько в месяц вы тратите на еду? Зритель: Что? Оксана Галькевич: На еду сколько тратите в месяц? Зритель: Ну вот при моем окладе 4 900, я работаю в больнице уборщицей, ну и вот, я не знаю, я всегда в долгах. Оксана Галькевич: Понятно. Александр Денисов: Спасибо, Елена. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Александр Денисов: Еще Лариса у нас из Саратовской области. Лариса, добрый день. Оксана Галькевич: Да. Здравствуйте, Лариса. Лариса пока задерживается, давайте пока с вопросом. Николай Александрович, скажите, ну вот аграрный сектор у нас в последнее время представлялся как некий такой локомотив экономики. Нам говорили, что здорово растет, у нас успехи такие, там успехи, сям успехи. Ну так, собственно говоря, если такие успехи, если рост не вообще в экономике у нас какой-то там прекрасный, 3, 5, 10%, а в отдельном некоем аграрном секторе все-таки наблюдается, тогда почему, неужели не накопили какого-то жирку, что называется, чтобы как-то где-то вот в сложной ситуации проседания, я не знаю, самим сдерживать, регулировать все эти сложные моменты с ценами, я не знаю, еще с чем-то? Николай Лычев: Ну, во-первых, аграрный сектор никогда не был локомотивом экономики... Оксана Галькевич: Как это? Нам рассказывали об этом все последние годы. Николай Лычев: Простите, пожалуйста, нам много чего рассказывают, в том числе ваши слушатели. 5% ВВП страны – это еще никакой не локомотив. Вот торговля – это локомотив, я понимаю, это 25%, хорошо. Но вы правы в том, что действительно рост, когда экономика страны не растет уже больше 10 лет, в реальном выражении мы падаем примерно на 1% в год. Чего нам не хватило? Мне кажется, нам не хватает адекватного госрегулирования и адресных мер поддержки, о которых я начал говорить. То, что сейчас говорили ваши слушательницы, еще раз подтверждает мой тезис: нет плохих цен, есть плохие доходы. В Еврейской автономной области яйцо не может стоить 50 рублей, как в Москве, потому что это отдаленный регион с плохой логистикой и инфраструктурой. Значит, надо дотировать потребителей, чтобы сейчас не звонили и не говорили такие вещи, от которых просто плакать хочется, чтобы могли купить все то, что необходимо. Допустим, адресная поддержка, food stamps с дальневосточным коэффициентом, всегда же это было, помните, первый, второй пояс, третий пояс в советское время... Оксана Галькевич: Было давным-давно. Николай Лычев: Сейчас этого нет, а это должно быть, тогда все будет хорошо. И не надо прессовать бизнес. Поверьте мне, чем меньше его трогаешь, тем больше и лучше он произведет и тем быстрее снизятся цены на сахар, растительное масло, яйца и все остальное. Александр Денисов: А вот про доходы вы все говорите, надо повышать доходы населения, – а вы уверены, что эти доходы, вот те зарплаты, которые платят ну вот Елене, у нее маленькая зарплата, Вере, наверное, они обоснованы? Вот нам все время что-то достают из кармана разные фокусные штуки: производительность труда у нас низкая – это вообще объяснение? Я вот вообще не уверен, что это объясняет те зарплаты, которые нам сейчас платят. Может, нам вообще недоплачивают? У нас, вон, там же в Давосе все сидели и согласно кивали головами, когда Путин говорил: при развитии технологий и прочего доходы населения вниз, доходы верхушки, называл 1% золотой, идут вверх. То есть у них все нормально, у них прибыль, а те стремятся вниз. Это как объяснить? Им по-прежнему объясняют, что у них плохая производительность труда и они будут получать низко, потому что они что-то недорабатывают. Я в это не верю, Георгий Владимирович. Георгий Остапкович: Нет, вы можете не верить... Александр Денисов: Можно какие угодно сказки рассказывать. Георгий Остапкович: Вы можете верить или не верить, но это экономический закон: чем выше производительность труда, то, естественно, у вас выше оплата труда. Производительность труда достигается чем? Уровнем знаний, уровнем компетенций. Только знающий, компетентный человек может поднять производительность труда, и тогда у него, соответственно, повышается заработная плата и доход, а заработная плата – это где-то 65% от дохода. Александр Денисов: Да, вот вы... Полчаса мы сидим разговариваем, у меня ощущение, что экономика – это, знаете, как погода: вот февраль месяц, холодно и все, вот ты должен в шубе ходить и в валенках. Да это не погода, экономику делают люди. Давайте ее выстроим так, чтобы нормально было... Георгий Остапкович: Согласен. Александр Денисов: ...и зарплаты обоснованные, и чтобы... Николай Лычев: Так кто же против? Георгий Остапкович: Согласен. Александр Денисов: ...нам не рассказывали сказки про производительность, что мы, мол, что-то недотягиваем. Давайте наладим. Георгий Остапкович: Производительность – это один из основных совокупных факторов роста экономики. Александр Денисов: Хорошо, давайте искусственно поднимем... Георгий Остапкович: Численность занятость, производительность, труд и капитал – вот они, вот здесь нужно концентрироваться. От чего зависит производительность? Вы думаете, почему у нас низкая производительность? Потому что у нас рабочие ленивые, или менеджеры ленивые, или мы меньше работаем, чем... Оксана Галькевич: Это мы не знаем, это вы нам расскажите. Георгий Остапкович: Да. Мы работаем по времени где-то 4–5-е по занятости, по времени, и не ленивые у нас рабочие – у нас технологии старые. Александр Денисов: Ну вот я и говорю. Николай Александрович, давайте поднимем зарплаты сначала в госсекторе, вот принудительно бах! – и все, и понеслась. Потому что, очевидно, большой кусок пирога, он у них все больше и больше, а у нас и... Николай Лычев: В госсекторе зарплаты и так очень хорошие. Александр Денисов: Врачей, учителей и так далее. Николай Лычев: Вы нам после этого не говорите, что не надо ничего поднимать... Знаете, что я хочу сказать? Производительность труда, я вот, в отличие от коллеги, здесь не эксперт, но я понимаю, что ее просто так не поднимешь, и люди у нас работают не меньше, чем в других не менее развитых странах. Георгий Остапкович: Конечно. Николай Лычев: Но что можно предположить вот в порядке теории какой-то? Я, правда, не экономист, но тем не менее знаю, что делается в других странах мира. Другие нефтяные страны, такие как Норвегия или Объединенные Арабские Эмираты, помимо выплаты зарплат, пенсий (если они там есть) и всего остального гарантировали государством часть получения ренты от сверхдоходов, от нефтяных сверхдоходов, которые получают их страны. Почему бы не придумать вот такой вот механизм и для нашей страны теоретически? Ведь за последние 20 лет за рубеж было выведено порядка 6 триллионов долларов, понимаете, эти деньги могли бы работать на наших людей. Оксана Галькевич: Ну, по сути дела нефтедоходы и пополняют бюджет страны, они в виде социальных пособий все-таки распределяются... Николай Лычев: И это тоже, но это капля просто. Оксана Галькевич: Эта тема, знаете, такая достаточно популярная... Георгий Остапкович: Она скользкая, и главное, она турбулентная. Но в принципе нефтедоходы сейчас уже не пополняют... Оксана Галькевич: Ну вот экономисты нам говорят, что это, в общем, не настолько целесообразно. Георгий Остапкович: Их доля уже где-то 33–34%, но за счет падения цен... Оксана Галькевич: Уважаемые гости, спасибо вам большое за ваши мнения, за этот разговор в студии. Георгий Владимирович, знаете, нам пишет теперь вся страна, что у них в округе по 15–20 магазинов, а цены везде, собственно говоря... Николай Лычев: Высокие, да? Оксана Галькевич: ...неконкурентные, да. Спасибо. У нас в студии сегодня были Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики (спасибо, Георгий Владимирович), и Николай Лычев, партнер Agrotrend (Николай Александрович, спасибо большое). Николай Лычев: Спасибо.