Денис Чижов: Мы возвращаемся в эфир. Ну вот самая громкая фраза минувших выходных: «Народ ест не болоньезе, а макароны по-флотски», – я думаю, все запомнили, это цитата Владимира Путина. Президент раскритиковал министров за рост цен на продукты в конце прошлой недели и потребовал за неделю принять меры для решения этого вопроса. Сегодня утром у премьер-министра Михаила Мишустина на столе уже должны были лежать необходимые нормативные акты, пока об их содержании в новостях официальной информации не было. Ольга Арсланова: Все говорят сейчас о росте цен, но бизнес отвечает на такую критику как может: дорожает доллар, вокруг пандемия, многие теряют работу и ресурсы. Ну вот миллиардер Дерипаска, например, объяснил рост цен на продукты высокими процентами по кредитам. Бизнесмен заявил, что чуда не будет, пока аграриям не предоставят нормальные займы. Но тем не менее решение о регулировании, очевидно, принимается, и сегодня стало известно о некоторых возможных действиях властей. Не исключено, что отрегулируют, то есть заморозят, цены на сахар и масло. Речь идет об оптовой цене на сахар 36 рублей за килограмм, для подсолнечного масла 95 рублей за литр. В рознице максимальная стоимость составит 45 и 110 рублей соответственно. Денис Чижов: Но цены растут не только на сахар и масло судя по тому, что мы видим в магазинах. На недавнем совещании Владимир Путин тоже заявил, что цены на сахар, к примеру, выросли больше чем на 70%, подсолнечное масло – на четверть, хлеб – на 6%, макароны на 10%. По данным Росстата, морепродукты подорожали на 3,5%, а мясо на 2%. В среднем инфляция чуть превысила 4%. Ольга Арсланова: Тут же у нас сообщение на SMS-портале: «Нужно не замораживать, а снижать», – ну вот такие меры предлагают наши зрители. Денис Чижов: Ну вот посмотрим. Ольга Арсланова: Звоните в прямой эфир, позвоните, расскажите, что у вас дорожает. Давайте вообще разбираться, что происходит с ценами, к чему может привести госрегулирование и вообще как формируется вот эта цена нынешняя, почему цены растут. В этом мы будем разбираться в течение ближайшего часа. Денис Чижов: И к нам присоединяется Владимир Рожанковский, экономист, управляющий директор компании Trade123. Здравствуйте, Владимир Юрьевич. Ольга Арсланова: Владимир Юрьевич, здравствуйте. Владимир Рожанковский: Здравствуйте. Ольга Арсланова: У нас главный вопрос, собственно, его же сейчас президент задает – а почему цены растут? Это сговор монополистов? Это пандемия? Это объективные какие-то факторы? Что происходит? Владимир Рожанковский: Ну, на самом деле вопрос действительно многогранный, и я уже высказывал свою точку зрения. Конечно, пандемия здесь напрямую ни при чем, но есть три фактора основных, каждый равноценный вклад вносит в то, что мы сейчас видим. Во-первых, конечно, это девальвация рубля, который с начала года потерял около 20%, на пике падения он терял около 25%, и, конечно, бесследно это не могло пройти для всех тех компонентов, которые мы по-прежнему вынуждены импортировать. Второй момент – это повышение тарифов естественных монополий. Честно говоря, я продолжаю удивляться, что в этом году, несмотря на пандемию, несмотря на падение цен на нефть и связанных с нею всех энергоресурсов, коммунальщики решили все-таки поднять тарифы. Честно говоря, вот когда говорят о том, что кто-то наживается, в первую очередь приходят на ум вот такие вот истории, потому что уж ну в этом году можно было, конечно, от этого воздержаться. И посмотрите, тут же следствие: если вы обратите внимание, овощи, которые выращиваются в парниках, то есть это культуры, которые потребляют в большом количестве электроэнергию, они уже в упреждающем режиме подорожали. То есть вот сейчас очень хорошо по соцсетям ходят вот эти фотографии, просто люди приходят и фотографируют на телефон стоимость вот этих вот наших парниковых овощей. И это мне четко дает сигнал в моей правоте, в том, что одна из компонент вот этого удорожания – это желание, естественное желание покрыть убытки производителей и ретейлеров, которые их теперь несут за счет повышения сумм в их платежках. Денис Чижов: Так, давайте разберемся. Это значимая составляющая, коммунальные платежи, как вы говорите? Владимир Рожанковский: Конечно, конечно. Денис Чижов: Но это в овощах понятно, а другие какие-то категории товаров? Ольга Арсланова: Мне кажется, везде, в общем, те же ретейлеры пользуются услугами... Владимир Рожанковский: Они присутствуют везде. Смотрите, сейчас идет зимний сезон, фактически везде, на всех производствах необходимо, во-первых, отапливать помещения, на которых работают люди, и, во-вторых, использовать электроэнергию для производства. Ольга Арсланова: А давайте разберемся, Владимир, что в ЖКХ происходит. Сейчас очень многие управляющие компании поднимают стоимость своих услуг, ссылаясь на пандемию. Ну предположим, что стало меньше мигрантов и пришлось платить больше... Владимир Рожанковский: Я считаю, что на самом деле начинать разбираться нужно с этого. Ольга Арсланова: Но сырьевики-то, да, сырьевики почему поднимают, тоже непонятно. Владимир Рожанковский: Да, ну вот как раз с этого мы начинаем. Потому что, если обратиться к нашей истории, у нас всегда были всплески инфляции, когда вот эта государственная как бы система пыталась вмешиваться довольно грубо в вот эти вот тонкие рыночные процессы. А сейчас они очень тонкие, поскольку опять же сложный год, снижение рубля, выветривание рентабельности практически у всех видов бизнеса, начиная от производства продуктов и заканчивая их сбытом. И вот в этой ситуации что-то повышать, что-то директивно изменять... Мы прекрасно помним истории, когда вот эти все налоговые маневры, которые предлагались в рамках новой схемы для добычи и переработки нефти, выливались в то, что в сезон посева или сбора урожая внезапно резко возрастали цены на бензин. Сейчас не об этом речь, я не хочу говорить о том, чего нет, не об этом речь. Но смысл в том, что каждый раз, когда возникают вот такие внешние воздействия, такие брутальные, знаете, моментальные импульсные воздействия, итогом этого всего становятся вот эти вот как будто бы «непредвиденные» инфляционные процессы, в которых всегда начинают искать крайнего. Крайним всегда будет тот, кто ценник, естественно, переписывает в магазине, с него будет начинаться вопрос. Но когда он начинает говорить, что «я работаю с рентабельностью 1–2%, и я не могу этот ценник переписать вниз», тут уже начинаются вот эти вот все истории по поводу того, почему налоговый маневр не сработал в энергетической сфере, зачем поднимали коммунальщики платежи в этом сложном году несмотря на то, что ресурсы все, наоборот, дешевели, и так далее. То есть вот это пример того, как не надо вмешиваться вот в эти все, значит, истории... Естественные монополисты смешиваются... Ольга Арсланова: То есть с этим же – правильно я, Владимир, понимаю? – связано то, что цены на бензин растут? То, о чем вы говорите, – это попытка регулировать цены на бензин? Владимир Рожанковский: Да. Все будет теперь... Понимаете, мы сделали некую разбалансировку, вот этот очень тонкий механизм, тонкой настройки... Недаром же крупнейшие мировые центробанки делают так называемое таргетирование инфляции. Что это такое? Они фактически изучают различную сотню процессов, в экономике которые происходят, и пытаются удержать инфляцию в таких рамках, которые не позволяют, с одной стороны, экономике уйти вглубь, куда-то пропасть, с другой стороны, оно не позволяет разбушеваться ценам и таким образом вызвать недовольство народа. Вот эта вот тонкая настройка, как я не знаю чего, церковного органа, какой еще пример привести, арфы, вот ее когда настроили, ее трогать нельзя, понимаете, на ней можно только очень аккуратно играть. Мы же постоянно... Какие-то эксперименты происходят, налоговый маневр... Значит, все говорили еще в сентябре, многие мои коллеги-экономисты, я присоединился к их мнению: когда еще в сентябре начали говорить об очередном повышении цен естественных монополий, были сомнения высказаны, имеет ли смысл это повышение в этом сложном году. И заключение было, что нет, не имеет, что в этом году нужно просто ничего не трогать, постараться не воздействовать никакими внешними силами на этот сложный рынок. Но тем не менее решение было принято, то есть они имеют право это сделать, они это сделали, и вот результат мы видим. То есть там уже, соответственно, ситуация балансировала после падения рубля. Мы говорим о том, что те складские запасы, которые были закуплены еще при более-менее высоком курсе рубля, в конце концов были распроданы все, и новые партии товара, в том числе импортного, и если говорить даже о том же сахаре, мы знаем, что мы только треть этого сахара производим, основная масса сахара производится из сахарного тростника, который в России, к сожалению, не растет. То есть вот эта вся история очевидна для меня, ну для любого как бы экономиста очевидна. И в этой ситуации нужно было четко изучать маржу, рентабельность предельную у ретейлеров, которые в состоянии по этим ценам товар реализовывать. И ни в коем случае в процессе того, как вот эта балансировка не окончательно выровнялась, не добавлять никакие внешние нагрузки в виде тех же самых тарифов естественных монополий. Но это история давнишняя, знаете, здесь ничего нового абсолютно для меня нет, как я уже говорил. К сожалению, мы любим наступать на одни и те же грабли. Денис Чижов: Владимир Юрьевич, тогда если будет все-таки введена заморозка на какие-то товары, вы говорите, что ретейлеры будут нести расходы дополнительные. То есть за счет чего это перекроется? Вырастут цены на другие какие-то продукты или откуда? Владимир Рожанковский: Конечно, конечно, как всегда это и было. Все равно, понимаете, если ретейлеры будут себе в убыток работать, они будут вынуждены закрыться, это всем очевидно. Это так же очевидно, как безработному человеку, который 2 недели назад получил налог, например, на имущество или еще на что-то. Это очевидно, что как бы невозможно изъять деньги там, где они отсутствуют. Можно взять кредит, например, оплатить налог, предположим, еще что-то можно сделать. Вот эти вещи как бы должны заранее продумываться. Ну понятно, что правительство менялось, прежнее правительство ушло в отставку, пришло новое правительство, необходим был какой-то адаптационный период, все это понятно. Но уже как бы сейчас нужно работать, потому что вот в этот вот переходный период, на мой взгляд, произошло очень много разных таких событий, последствия которых мы сейчас, к сожалению… Перед Новым годом, когда людям хочется отдохнуть, когда люди тяжелый год провели и им уже не хочется думать о том, где сэкономить еще раз копейку для новогоднего стола, – да, вот эти все истории, к сожалению, в этом году произошли. Теперь что касается компенсации, это стабильно, это очевидная вещь всегда. Есть у нас товары, на которые ФАС, антимонопольная служба, держит цены, это социально значимые товары, бо́льшая часть из них входит в потребительскую корзину. Сейчас дано распоряжение правительства, Кремля о том, чтобы сдержать цены на эти товары. Разумеется, эти цены будут сдержаны, как это уже было неоднократно в прошлом, но ретейлеры, для того чтобы покрыть свои убытки, сейчас будут их продавать ниже себестоимости за счет того, что коммунальщики подняли тарифы и прочие вещи, и им нужно будет, естественно, компенсировать эти убытки за счет роста цен опять же на ту продукцию, которая не входит в базовый пакет. Алкоголь, ну еще раз, там сложная история с акцизами, но тем не менее первое, что приходит на ум; различные там конфеты, сладости – это второе, естественно (кстати, он содержат тот же самый сахар, который подорожал). Значит, овощи несезонные будут очень сильно расти, то есть мы будем видеть, с одной стороны, наши яблоки, которые были собраны в этом сезоне, по одной цене, на которые будут цены, в общем-то, cap, что называется, на них будет крышка сверху придавлена, и будут яблоки, например, которые лучше выглядят, выглядят более аппетитно, которые приятно положить на новогодний стол, но они будут стоить в 3 раза дороже. Ольга Арсланова: Расскажите о долгосрочных перспективах вот такого госрегулирования. То есть сколько будут держать эти цены? Когда они под этой крышкой взорвутся и начнут расти? Каким будет ассортимент? Владимир Рожанковский: Ну, я надеюсь, что это долго не будут делать. Ольга Арсланова: Да. Что случится с ассортиментом, что случится с игроками на этом рынке? Многие уйдут, вероятно, просто потому, что невыгодно будет производить. Владимир Рожанковский: Ну смотрите, вот тепличные хозяйства сейчас находятся под очень большим стрессом из-за всей этой ситуации, поскольку, как мы говорим, они энергоемкие производства, им нужно очень много энергии тепловой, для того чтобы в зимний период эти овощи созревали. Соответственно, если им запретят эти огурцы продавать по 300 рублей за килограмм, то, соответственно, они не смогут эти огурцы выращивать. Где мы возьмем огурцы? Мы их нигде не возьмем. Поэтому на ум, конечно, придут детские годы таких людей, как я, уже, так скажем, среднего возраста, когда огурцы по большому блату зимой доставали к новогоднему столу, и то они не у всех были. Конечно, естественно, если эта история с регулированием затянется, то это, естественно, приведет к тому, что производителям будет невыгодно, невыгодно производить огурцы, которые будут стоить 150 рублей за килограмм, а не 300 рублей за килограмм. Это большая проблема, потому что мне, честно говоря, жаль, потому что вот это тепличное хозяйство подмосковное создавалось, рождалось в таких муках. Помните, как сложно было еще лет 20 назад зимой к новогоднему столу добыть где-то какие-то более-менее съестные овощи? Как правило, это все был дорогущий импорт и так далее. И мы все-таки наладили это тепличное производство подмосковное, которое начало поставлять вполне, на мой взгляд, приемлемую по качеству продукцию... Ольга Арсланова: Терять жалко, это правда. Владимир Рожанковский: И если теперь мы каким-то образом, неумелыми вот этими действиями приведем к банкротству этих хозяйств, московский совхоз и так далее, то, конечно, ничего хорошего нам от этого не будет. Поэтому я, конечно, думаю, я надеюсь, что это регулирование долго не продлится, потому что если оно продлится долго, естественно, оно приведет уже к экономическим дисбалансам, а если говорить обычным, простым, мирским русским языком, то к нашему продуктовому дефициту, естественно, приведет. Поэтому, конечно, как разовая мера, которая позволит сдержать рост цен в преддверии Нового года, это, по-моему, единственный выход, честно говоря, я не знаю даже, что еще можно было бы в этой ситуации придумать, и, скорее всего, эти цены будут сдержаны, Новый год все-таки люди должны справить, а дальше большой вопрос. На мой взгляд, необходимо, конечно, пересмотреть все вот эти, так сказать, плановые повышения, которые... Во-первых, нельзя никоим образом с 1 января повышать плату на проезд. Прекрасно мы знаем, что у нас, знаете, как в этом фильме известном, «мы с друзьями каждый год 31 декабря собираемся», вот то же самое и здесь: значит, каждый год 1 января... Ольга Арсланова: ...«поднимаемся». Владимир Рожанковский: Да, пересматриваются тарифы на общественный транспорт. Так вот я еще раз наш, мой и моих коллег-экономистов, голос не был услышан в сентябре, может быть, через вас он будет услышан: в этом году нельзя повышать цены на общественный транспорт, поскольку это составляющая большая бюджетов всех людей, в том числе и тех, которые для нас производят этот сахар и эти подмосковные огурцы и помидоры. Если у них повысятся траты на то, чтобы им поехать на работу и собрать для нас эти помидоры, соответственно, эти помидоры вырастут в цене. Нельзя сейчас, вот это сложный год, надо как-то пережить, правительству найти средства... Я понимаю, что сложный бюджет, я понимаю, что не хватает средств, например, для выплаты пособий на детей, на инвалидов и так далее, все это понятно. Но у нас есть долговые инструменты, Минфин размещает хорошие бумаги ОФЗ, которые пользуются спросом, у них хорошее соотношение доходности к риску. Значит, необходимо какие-то другие инструменты рассматривать. В этом году нельзя делать то, что мы делали в 2018 году или даже в 2019-м, этот год особенный. Сейчас нужно приструнить всех естественных монополистов, может быть, даже откатить эти цены назад, вот это будет решение серьезное. Денис Чижов: Спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Денис Чижов: Владимир Рожанковский был с нами. Примем несколько звонков от наших телезрителей. Нам из Архангельской области дозвонилась Нина, да? Нина, здравствуйте, вы в эфире. Ольга Арсланова: Добрый день. Зритель: Да, здравствуйте. Вот я слушала уважаемого экономиста, говорят, что цены на масло растительное поднялись на 25%. Ну как же так? Вот я, например, весной покупала «Аннинское» масло, это наш российский производитель, масло стоило в пределах 60 рублей... Ольга Арсланова: А сейчас? Зритель: Сейчас оно стоит 117 рублей. Ольга Арсланова: Ну то есть это почти в 2 раза, да. Зритель: Какие же 25%? Да, какие 25%? Ладно там евро растет, доллар растет, но когда наши, родные наши производители обдирают нас как липок, ну это совершенно... Ольга Арсланова: Это же не зарубежный какой-то, не экспортный продукт. А на какие продукты еще цены выросли, по вашим наблюдениям? Зритель: Ну, на хлеб из продуктов возросли, на мясо, конечно, немножко, на рыбу так, но вот в основном сахар, кондитерские изделия... Я вас не слышу. Денис Чижов: Да-да, мы слушаем. Ольга Арсланова: Да-да, это мы вас слушаем потому что. Зритель: Да. Кондитерские изделия, вот сахар очень, значительно так цена скакнула. Ольга Арсланова: Да, спасибо вам большое. Денис Чижов: В общем, категории товаров совпадают с теми, о которых мы рассказывали. Ольга Арсланова: При этом зарплаты наши вообще, конечно, не выросли в основном, а у многих и сократились, такова ситуация. Это была Архангельская область, то есть там подорожало масло подсолнечное, сахар, хлеб, немножко мясо. Давайте узнаем, что в других регионах. Денис Чижов: Московская область на очереди у нас, Сергей дозвонился, как раз там, где огурцы у нас выращивают, помидоры. Ольга Арсланова: Подмосковье большое, но тем не менее. Денис Чижов: Сергей, ваши наблюдения? Зритель: Да, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Я вот что хотел сказать. В июле месяце пошли годы на огороде, вот, мы покупали песок в нашей «Пятерочке» по 21 рублю. За месяц до того, как президент рявкнул на них, он стоил 45 рублей, а за 3 дня, перед тем как он рявкнул, 57 рублей. И какие же 71%, извините меня, пожалуйста? Денис Чижов: Ага, ага. А еще на какие... ? Зритель: Двадцать один и пятьдесят семь. Очень сильно дорожает в магазинах в принципе все. У нас соседка работает в сетевом магазине, каждый день цены повышают на рубль, на полтора, на два. Денис Чижов: Ага. Зритель: И это бесполезно что-то с этим бороться, потому что это личное мое мнение, производитель и сетевой магазин, а перед ними 2–3 посредника, и все хотят заработать. А на продуктах питания каждый день люди покупают. Денис Чижов: По-вашему, дело в посредниках, да? Зритель: Конечно, конечно, 2–3, а то и 4 посредника есть. Ольга Арсланова: А как должно быть, как вам кажется? Вот фермер российский изготовил и сам продал? Зритель: Ну ка? Я думаю, как раньше, производитель, одна база и на базе брать продукты. Ольга Арсланова: Спасибо вам. О продуктах, о ценах на них мы продолжим говорить с Аркадием Злочевским, президентом Российского зернового союза. Аркадий Леонидович, здравствуйте. Аркадий Злочевский: Здравствуйте. Денис Чижов: Здравствуйте, Аркадий Леонидович. Ольга Арсланова: Для регулирования цен власти могут ввести мягкие экспортные ограничения. Насколько это хорошая идея, как вам кажется? Аркадий Злочевский: Ну, она сама по себе, скажем так, обоснована как раз ростом цен, желанием их подавить. Но в плане эффективности воздействия на рынок работает ровно наоборот задуманной задачи. Поскольку мир, мировой рынок зависит от поставок пшеницы российской, то любые ограничения, введенные по поставкам именно пшеницы на внешние рынки, а именно так ставится задача, то есть ограничить вывоз на внешний рынок, с тем чтобы подавить внутренние цены, приводят к прямо противоположному эффекту, поскольку мировые потребители тут же пугаются, боятся, и это вызывает рост цен на нашу пшеницу на мировом рынке. И когда мы вводим пошлину, а об этом сейчас речь и обсуждение, 2 тысячи рублей за тонну, то, соответственно, на эти 2 тысячи мировой рынок и вырастет, толку-то от введения этой пошлины особо нет. Вызовет, да, может быть, как-то там остановим, скажем так, вот этот дополнительный рост, который сами же и вызвали, не более того. Но снизить с помощью таких мер цены вряд ли удастся. Здесь вот коллега правильно говорил, Владимир, до меня о том, что никто же не принимает никаких мер в отношении издержек, а они-то растут вообще никак не ограниченно. У нас рост цен на зерно текущий вызван всего-навсего лишь падением рубля. У нас большой урожай... Ольга Арсланова: Всего-навсего? Это существенный момент. Аркадий Злочевский: Да, но вот вызван именно этим. Надо смотреть же на нашу взаимосвязь с мировым рынком. Мы как только объявили и начали обсуждать в августе месяце еще о том, что надо ограничивать чего-то, и тогда идею выдвинули, мы тем самым подняли мировой рынок. У нас в августе цены были 220 долларов за тонну, а сейчас 250 с лишним, вот итог. А в результате потом нам бумеранг возвращается, и тоже надо понимать, как это влияет на все продукты. Ведь надо справляться на самом деле не с ценами на зерно, ну и на конечную продукцию, которую население... Ольга Арсланова: Аркадий Леонидович, я прошу прощения, просто вот наивный вопрос, но, если мы такие крупные экспортеры зерна, у нас с этим действительно все хорошо, с нами же расплачиваются валютой, а валюта дорожает. Аркадий Злочевский: И что? Это вы к чему? Ольга Арсланова: Я к тому, что можно хорошо заработать и для внутреннего потребителя цены не увеличивать. Аркадий Злочевский: Это практически невозможно на зерновом рынке. Это можно говорить по такой продукции, как удобрения, например, наши, которые на 85%, ну более 50%, поставляются на экспорт. Мы все-таки основную часть зерна, которую производим, потребляем внутри страны, несмотря на приличные объемы и доминирование на мировом рынке это все равно не львиная доля от наших урожаев. Поэтому одним компенсировать другое не получится, надо тогда превалировать в объемах, в объемах реализации продаж, чтобы одни компенсировали другие, и установить какой-то маленький уровень цен для внутреннего рынка. Потом на сырье это так не работает, я говорю, надо справляться с ценами на полке, на конечную продукцию, а мы действуем как? Мы взяли, ограничили, ввели запрет на вывоз подсолнечника, это же наше сырье, на котором мы, в общем, зарабатываем на экспорте, аграрии зарабатывают. Что мы этим самым сделали? Мы подняли мировые цены на подсолнечник, и, естественно, это отразилось в ценах на масло, а теперь мы удивляемся, что это у нас так скачут цены на масло подсолнечное, – так наши же производители гонят это масло точно так же на экспорт, но им-то никто не вводит никаких ограничений. Вот запрет на подсолнечник мы ввели и тем самым обеспечили как бы понижение внутренних цен на подсолнечник для наших маслодобывающих заводов, для тех, кто производит это масло, а на масло-то никаких ограничений нет, и в результате, соответственно, цены на масло и скачут. Мы воздействовали через подсолнечник на цену на масло? Нет, естественно, нет. Ольга Арсланова: Все эти механизмы кажутся действительно очень сложными, и разбалансировка очень возможна. Но с другой стороны, просто пустить на самотек в период, когда у людей проблемы с доходами и у нас дорожают, как зрители рассказывают, буквально все... Аркадий Злочевский: Никто и не говорит о том, что надо пускать на самотек. Ольга Арсланова: А как нужно? Аркадий Злочевский: С ценами надо разбираться на полке, а не у сельхозпроизводителя. Ольга Арсланова: То есть разбираться нужно с продавцами, правильно мы вас понимаем? То есть только с ними, только от них это зависит? Аркадий Злочевский: Нет, надо со всей цепочкой разбираться. Я вам объясню элементарную вещь. Вот внутренние цены на зерно, с которыми мы сейчас пытаемся бороться и вводим всякие ограничения на экспорт, внутренние цены на зерно у нас ниже, чем у наших конкурентов, американцев, канадцев, австралийцев, у них внутренние цены на внутреннем рынке их выше, чем наши. Ольга Арсланова: Но у них много что дороже... Аркадий Злочевский: А внешняя цена абсолютно одинаковая. Ольга Арсланова: Так. Аркадий Злочевский: Откуда же, спрашивается, вот эта разница берется? Она из стоимости всей инфраструктуры. Мы ввозим дороже на всех видах транспорта, чем наши конкуренты; переваливаем в портах дороже, чем наши конкуренты; стоимость всяких процедур сертификации и прочего в оценке безопасности у нас дороже, чем у наших конкурентов, то есть все абсолютно дороже, за исключением самого зерна. А на мировом рынке торгуем по одинаковым ценам. Так, может, надо разобраться с издержками? Может, правильно акцентировал Владимир до меня еще о том, что у нас с естественными монополиями-то никто не хочет бороться и связываться, разбираться с их ценообразованием, а почему же мы с конечным потребителем этих ресурсов начинаем разбираться по ценам его реализации? Они же напрямую зависят от стоимости ресурсов, того, что закладывается в себестоимость. И если мы «утрамбуем» сельхозпроизводителя сейчас по ценам, мы получим обратный бумеранг, эффект один – мы просто сократим производство той продукции, которую «утрамбуем», и в результате будет ее дефицит, вот чем это закончится. Ольга Арсланова: Ага. Прошу прощения, Дерипаска еще также сказал, что аграриям сейчас под какие-то грабительские проценты выдаются кредиты. Вы согласны с этим, что если... ? Аркадий Злочевский: Есть такие факты, да, очень высокие проценты. Аграрии зависимы в первую очередь от залоговой базы при кредитовании, у них ее очень мало, и очень мало возможностей обеспечения по кредитам. Ну естественно, под эту дудочку банкиры отжимают все что можно. Они декларируют, что риски слишком высокие, нет гарантии по возвратности, и начинают задирать ставки. Денис Чижов: Аркадий Леонидович, давайте примем... Аркадий Злочевский: Потом есть еще один момент, на который хочу обратить ваше внимание. Денис Чижов: Так. Аркадий Злочевский: Смотрите, что дальше-то происходит. Вот мы сейчас с сырьем, соответственно, какие-то меры принимаем, это поднимает мировые цены, а потом эти мировые цены на сырье закладываются во всю импортную продукцию продовольственную, которую мы завозим на территорию Российской Федерации. А у нас ведь затраты в общих расходах выше, чем выручка от экспорта, затраты на продовольственные товары. Вы в курсе, что мы экспортировали в историческом разрезе максимум на 25 миллиардов долларов, а завозили, в прошлый год завезли на 30 миллиардов долларов? То есть в результате эти цены и это повышение мировых цен возвращается к нам бумерангом через всю продукцию, которую мы завозим по импорту. И опять мы ударяем по карману населения, правильно, мы вынимаем деньги оттуда. Ольга Арсланова: Спасибо за ваш комментарий. Денис Чижов: Да, понятно, спасибо. Ольга Арсланова: Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза, был у нас в эфире. Денис Чижов: Вот население как раз нам очень много пишет. Да, вот все пишут, что действительно цены дорожают, сегодня одна цена, завтра уже +30 рублей, если стоило что-то 20. Давайте послушаем, какая ситуация в Тамбовской области, в Тамбове, Нина нам дозвонилась. Нина, здравствуйте, вы в эфире. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Ольга Арсланова: Добрый день. Зритель: У нас такая ситуация. Хлеб подорожал, стоил батон 38, который я всегда покупала, вчера... Денис Чижов: Ага, бумеранг уже прилетел. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Да-да, сколько стоит сейчас? Зритель: Сейчас батон стоит 44 рубля, вот. Сахар подорожал, масло растительное подорожало, как и везде. Пенсия у меня 8 600. Если даже вот я начну экономить на белом хлебе, то мне вместо батона придется полбатона просто покупать, вот такая ситуация. Ольга Арсланова: Ну вот видите, да, о чем говорят наши эксперты, что нужно смотреть на тарифы естественных монополий, услуги ЖКХ. Вот мы тоже вас хотим спросить, наши уважаемые зрители, что у вас с этим. У вас подорожал свет, тепло, ЖКХ? Зритель: ЖКХ? Ольга Арсланова: Да. Зритель: Тоже подорожало. Ольга Арсланова: Тоже подорожало? Зритель: Да, подорожало, ЖКХ подорожало, очень много платим за квартиру, и продукты подорожали, так что вот такая ситуация. Ольга Арсланова: Спасибо. Обстановка в Мурманской области, давайте о ней поговорим с нашей зрительницей Дарьей. Добрый день. Зритель: Добрый день, да. У вас вот только что женщина говорила, что батон ей дорогой, а у нас черный хлеб, блин, 30 рублей стоит, просто черный хлеб теперь едим, да. У нас масло... Если они в Тамбовской, это все равно средняя полоса, где-то свой огородик, где-то картошку, редиску, что-то покупают, а у нас зелень 400 рублей, блин, пучок укропчика за килограмм, ну мы покупаем 200 граммов... Масла растительного меньше 100 рублей нет, 107–110 и выше. Крупы, рис самый дешевый, блин, 100 рублей. (Извините, волнуюсь, первый раз дозвонилась.) Ольга Арсланова: Ага. Зритель: Горох, суп гороховый, 70 рублей горох обыкновенный. Мяса дешевле 300 рублей, курица 150 рублей самая дешевая. Денис Чижов: Да-да. Зритель: Извините, у нас тут самолеты летают. Ольга Арсланова: Хорошо, что еще пока летают. Зритель: Да, у нас Мончегорск, это у нас рядом военная база, вот они летают. Ольга Арсланова: Так. Зритель: У нас цены вообще запредельные просто, в магазин идешь просто за хлебом, молоком, не знаю, крупу какую-то и кусочек мяса, тысячу рублей сразу несешь. А у нас зарплата, извините, такая же, как в средней полосе, это еще с полярками, что у нас 80% полярок нам платят, у нас такая же зарплата, 30 тысяч мы получаем. У нас и... своего огородика, нигде ничего нету. Денис Чижов: Понятно, спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Денис Чижов: Это Мурманская область у нас была на связи. Ольга Арсланова: Тут вообще, мне кажется, все регионы уже отметились на нашем SMS-портале, цены действительно растут, растут везде... Денис Чижов: Очень много сообщений приходит, да. Михаил Беляев к нам присоединяется, эксперт Российского института стратегических исследований, кандидат экономических наук. Михаил Кимович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Михаил Беляев: Здравствуйте. Денис Чижов: Ну вот, на ваш взгляд, то есть, очевидно, государство что-то должно делать, ну нельзя же просто это пустить на самотек. Но и заморозка, очевидно, получается, ни к чему не приведет, вот как говорили наши предыдущие эксперты. Как же быть? Михаил Беляев: ...потому что все приведет, и ситуация предельно ясна. Денис Чижов: Так. Михаил Беляев: Пытаются решить вот эти вот проблемы рынка с помощью каких-то классических таких методов спроса и предложения, еще чего-то. Хотя на самом деле уже давным-давно классического рынка, где балансируется спрос и предложение, давным-давно нет, существует рынок, где царят монополии, ну не единственная монополия, а, допустим, группа компаний, которым... Им даже не нужен формальный сговор, они очень хорошо себя чувствуют, кто из них как себя ведет, они движимы единым корпоративным интересом, поэтому у них такая согласованная ценовая политика. И вот это вот, пока мы не поймем, что у нас на рынке и ЖКХ, и продовольственных продуктов, и везде диктуют цены монополии и не предадим должные полномочия нашей Федеральной антимонопольной службе, которая бы имела полные полномочия для того, чтобы разбираться на рынке с вот этими конечными ценами, все будет на своих вот этих местах. И я полагаю, что нас специально, со знанием уводят вот некоторые эксперты в сторону того, что нужно разбираться с каждым отдельным каким-то звеном, смотреть на какие-то внешние цены, то на топливо, то на погоду, то еще на что-то. Это специально уводят, распыляют сознание, вместо того чтобы действовать и ударять туда, где действительно есть корень проблем, а именно это должна быть действенная антимонопольная служба. Вот как она есть в Соединенных Штатах, как она есть в Великобритании, вот они сами разбираются с тем, как растут цены, почему они растут, а самое главное, имеют право применять санкции, и санкции, которые исчисляются не десятками и сотнями тысяч рублей, а миллионами и десятками миллионов долларов. Ольга Арсланова: Но, Михаил Кимович, разве не было бы действенным решением просто эти монополии устранить и создать настоящий рынок, о котором вы говорите, чтобы не одна компания этим занималась и сама себе тарифы устанавливала, какие ей нравятся, а была бы конкуренция? Михаил Беляев: А вот, вы знаете, эволюция, все-таки ее не переломишь. То есть рынок сначала был, вот как учили, рынок, допустим, ярмарочный, да, действительно, кто-то привозит горшки, кто-то ложки, их там, значит, несколько производителей, и все это, так сказать, уравнивается именно спросом и предложением. Вот эволюция действует таким образом, что вот каждый, собственно, производитель, особенно крупный производитель, в данном случае давайте ограничимся этим рынком продовольственным, сетевые магазины. И рынок действует таким образом, что каждый стремится на рынке завоевать доминирующую позицию, чтобы уже действовать с позиции силы, и это общемировая тенденция. Недаром в Америке еще в начале того века появился акт Шермана, мощнейшее антитрестовское законодательство, мощнейшие антикартельные вот эти вот всякие законодательства и прочее, прочее. То есть раздробить это все совершенно невозможно, распылить на это, потому что мировая тенденция и законы рынка, сбыта и прочего требуют крупных вот таких вот, в общем-то, сбытовых точек. Ольга Арсланова: Ага. Михаил Беляев: Собственно, надо взять вот этот вот мировой опыт и им пользоваться. Была, конечно, я могу ссылаться на, допустим, опыт Людвига Эрхарда в Германии, который, прежде чем прийти к этому немецкому чуду, сначала создал, раздробил вот эти вот военные концерны, но это отдельная история. Ольга Арсланова: Да. Михаил Беляев: В общем, опыт мировой такой, что есть сети и есть антимонопольная... Ольга Арсланова: Бороться, бороться с... Точнее даже не бороться, а контролировать монополии, вот рецепт от Михаила Беляева. Денис Чижов: Ну и про цены мы продолжим говорить в вечернем выпуске программы «ОТРажение», потому что тема действительно не одного дня, на ближайшие несколько растянется.