ТЕМА ДНЯ: Что c мусором в регионах? Кто и как его убирает?
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/tema-dnya-chto-c-musorom-v-regionah-kto-i-kak-ego-ubiraet-45353.html Иван Князев: «Отражение» в эфире. Переходим к главной теме дня.
Тамара Шорникова: Мы переходим, да? Иван Князев и Тамара Шорникова.
Иван Князев: И Тамара Шорникова.
Тамара Шорникова: Мусорные операторы попросили доплату из бюджета, если к раздельному сбору отходов привлекут некоммерческие организации. То есть какая логика? Давайте посмотрим. Бизнес и сейчас нерентабелен, при нынешнем объеме отходов, а если к сбору подключатся и другие участники, регоператорам будет доставаться меньше мусора – а значит, убытки вырастут.
Иван Князев: Сейчас покажем краткую справку: сколько мусора мы с вами производим и как его перерабатывают у нас в стране?
Ежегодно в России отправляется на свалку 65 миллионов тонн бытовых отходов. Сейчас в стране работают более 1 200 предприятий по утилизации этих отходов, способных переработать более 37 миллионов тонн мусора ежегодно. При этом текущий показатель утилизации варьируется в пределах 4–5% – то есть не более 3,5 миллиона тонн в год. Таким образом, менее 10% имеющихся мощностей занимаются утилизацией отходов, а остальные простаивают. Понимаете разницу в цифрах, да?
Тамара Шорникова: Будем разбираться, почему так происходит, вместе с экспертами.
А у вас хотим спросить: что с мусором в вашем регионе? Как убирают? Сколько платите за вывоз мусора? И вопрос: если немного прибавить в тарифе, но, допустим, улучшить инфраструктуру, сделать лучше вывоз мусора, то вы согласны на это? Вы согласны платить больше?
Иван Князев: Да и вообще улучшить экологическую ситуацию, чтобы было меньше у нас этих полигонов, меньше свалок. Готовы ли вы за это заплатить? Пишите и звоните нам.
Тамара Шорникова: Подключаем эксперта к разговору. Юрий Рябичев, президент Ассоциации русских уборочных компаний. Здравствуйте, Юрий Владиславович.
Юрий Рябичев: Добрый день.
Иван Князев: Добрый день, Юрий Владиславович.
Тамара Шорникова: Хочется узнать позицию уборочных компаний. Почему это нерентабельно сейчас? Расскажите немного об экономике. Сколько вы тратите на вывоз мусора? Сколько получаете?
Юрий Рябичев: Ну, тариф за вывоз мусора сложился более или менее одинаковый, но не всегда учитывая, естественно, логистику, потому что где-то приходится возить ближе, где-то приходится возить дальше. В данном случае к раздельному сбору отходов это – ну как вам сказать? – опосредованное отношение имеет.
Регоператоры просят сейчас увеличить размер оплаты. На самом деле в законе с самого начала предусмотрено, что за мусор, вывезенный раздельно или собранный раздельно, платят производители – те, которые произвели товары и получают вторичные ресурсы назад. Это заложено везде в мире.
Например, нам приходит батарейка. В основном все приходят из-за рубежа. Иностранный производитель у себя в стране платит за ее утилизацию. У нас он за утилизацию батарейки не платит. Поэтому эти деньги на то, чтобы эти батарейки утилизировать. Почему мы не можем их собрать с производителей, которые находятся даже за рубежом? Ну, не очень понятно. Это те деньги, которые нужно заплатить за раздельный сбор и за переработку этих батареек.
Так же и граждане. Возможно снижение тарифа для граждан. То есть тот мусор, который они передают несортированным, регоператор вывозит его, каким-то образом обрабатывает как несортированный. Это тяжелее. Его можно сортировать, можно размещать на полигоне. А тот мусор, который сортированный, граждане передают непосредственно организации (она может и вместе с регоператором действовать, неважно), которая занимается переработкой. И организация, которая занимается переработкой, фактически должна оплачивать этот мусор.
То есть это – за счет расширенной ответственности производителей. У нас почему-то эта часть – важнейшая часть «мусорной реформы» – никак не включается. Средства идут в бюджет и никак не попадают тем организациям, которые занимаются раздельным сбором.
Иван Князев: Скажите, пожалуйста, я правильно понимаю, что региональным операторам, которые вывозят мусор, им же вроде как не должно быть выгодно, чтобы мусора у нас становилось меньше, чтобы он был раздельным, чтобы его сортировали? Для них ведь чем больше мусора – тем больше работы, тем больше прибыль, заработок и так далее. Я правильно понимаю?
Юрий Рябичев: Правильно. Мы уже с вами неоднократно это обсуждали, наверное, раза три на моей памяти, когда я был на передачах. Мы говорим о том, что у нас действующая система оплаты регоператорам фактически… Если они начинают раздельно этот мусор собирать и передавать на переработку, то это исключается из объема, за который они получают по тарифу. Поэтому если регоператор сейчас не делает ничего с раздельным сбором, то он имеет полный объем и полный тариф за него получает.
Иван Князев: То бишь, по большому счету, региональному оператору наплевать, будут ли разделять мусор или нет?
Юрий Рябичев: Да, в действующей системе ему абсолютно…
Иван Князев: Ему чем больше мусора, тем лучше? Лучше вообще не разделять.
Юрий Рябичев: Именно так, да. Тариф и объем, все. Больше объем – больше оплата.
Иван Князев: Понятно.
Тамара Шорникова: Юрий Владиславович, тогда поясните, я не могу понять одну вещь. Они же, наверное, все-таки не благотворительностью занимаются.
Иван Князев: Это же бизнес.
Тамара Шорникова: Даже раздельный сбор мусора. Это же, наверное, не соцнагрузка. То есть они, возможно, получают деньги из наших карманов в виде тарифов от перерабатывающих компаний.
Юрий Рябичев: Вот как сейчас это происходит? Организации, которые раздельно собирают… Вы знаете, что выбирают бутылку пластиковую, выбирают металл. Они отдают на переработку – и им платит организация-переработчик. Например, металл идет на металлургические заводы. Им оплачивают за этот лом, который приходит. Вот им этого хватает на то, чтобы по некоторым видам отходов… им этого хватает для того, чтобы поддерживать свой бизнес. То есть какая-то прибыль есть. Не идет разговор о том, что это сверхдоходная вещь. Фактически это на уровне выживания. Если это бумага та же самая, то там тоже предельная оплата, стоимость за собранную бумагу. Поэтому не удается собирать в полном объеме – так невыгодно.
Значит, сюда должны прийти дополнительные деньги – взносы, которые назвали расширенной ответственностью производителей, которые дополнительно должны стимулировать этот раздельный сбор. Вот пока они никак не придут в эту «мусорную реформу». И пока они не придут, раздельный сбор будет профанацией. Понимаете? Потому что этот бизнес должен быть выгодным, по-настоящему выгодным, а сейчас она находится на выживании.
Тамара Шорникова: Давайте вместе послушаем телефонный звонок – Александр из Удмуртии. Здравствуйте.
Иван Князев: Здравствуйте, Александр.
Зритель: Здравствуйте.
Иван Князев: Расскажите, как «мусорная реформа» проходит в Удмуртии. Сколько у вас там мусора? Как работают операторы?
Зритель: Ну как сказать? Я не согласен. Город и село у нас разделены. В городе примерно 98 рублей, а у нас – 95. На 3 рубля разница. И я с тарифами не согласен. Мы живем в сельской местности и половину мусора утилизируем. На самом деле пищевых отходов у нас нет из-за чего? Потому что держим скотину. Во-вторых, мы живем, отапливаем печки зимой, баню топим, у нас мусор сжигается.
И я бы хотел вернуться… При Советском Союзе было стекло отдельно, бумага отдельно, пластик отдельно. И это было на государственном уровне, а не частный бизнес. Вот у меня такие пожелания.
Иван Князев: Ну а вы сами в быту сортируете мусор? Готовы отдельно выбрасывать?
Зритель: Отдельно, да, как раньше. Заготконтора принимала бумагу, тряпку. Ну все принимали! Мусора при Советском Союзе, извините, пожалуйста, не было. Мы на этом мусоре зарабатывали, простые рабочие, крестьяне.
Иван Князев: Спасибо вам.
Зритель: Вот я хотел бы, чтобы это вернули.
Тамара Шорникова: Да, понятно.
Иван Князев: Спасибо, Александр.
Тамара Шорникова: Юрий Владиславович, как вам кажется, реальны ли мечты нашего телезрителя? Можно это вернуть как-то в упрощенном виде и с прибылью для тех, кто мусор сортирует?
Юрий Рябичев: Если в Советский Союз вернемся, то можно.
Иван Князев: Хорошо. Юрий Владиславович…
Юрий Рябичев: Вы знаете, этот вопрос не обсуждается. Понимаете, в международном сообществе сложился хороший нормальный механизм, который мы уже много лет пропагандируем, но почему-то то ли не слышат, то ли не хотят слышать. Ну, наверное, есть еще какие-то проекты по сжиганию. Нужно сразу большие деньги потратить на сжигающие заводы и не заниматься раздельным сбором – так вроде бы проще. А на самом деле у нас многие компании раздельный сбор делают.
За границей как это осуществляется? Есть производители и есть объединения тех компаний, которые участвуют в переработке этого мусора, в его сборе и так далее. Производители от своих объемов, которые они передали на рынок (то есть просто потом будет утилизировано), они какой-то процент уплачивают этим объединениями, которые занимаются сбором, предварительной обработкой и передачей затем этой вторички производителям. И эти объединения отчитываются перед государством.
Эта система выстроена, прямо онлайн идет отчетность, как это все происходит. Они отчитываются перед государством. И государство понимает, что те объемы, которые продекларированы, по раздельному сбору, они осуществляются.
Иван Князев: Но в нашей стране этого не происходит сейчас?
Юрий Рябичев: У нас мы никак к этому не перейдем. Мы все что-то думаем. Еще раз говорю, у нас даже…
Иван Князев: Полтора года уже думаем.
Юрий Рябичев: Нет, поверьте, значительно больше.
Тамара Шорникова: Полтора года активно говорим, обсуждая постоянно.
Юрий Рябичев: Полтора года как запустилась сама реформа, а говорим мы про это уже, знаете, наверное, лет восемь или десять. И в Правительство, и в Госдуму мы конкретные предложения делали. Были попытки сделать «Зеленую точку». Эта система называется «Зеленая точка», когда вся информация сходится в государстве в один центр, который является центром, который декларирует эти объемы, который получает эти доходы от производителей.
Но самое главное, что… Не в пику, конечно, скажу, но в этой новой системе (не в Советском Союзе) организовано, что эти тарифы между собой решают объединения. То есть компании, которые занимаются, они могут быть государственными, полугосударственными, они могут быть частными, но они между собой решают эти объемы.
У нас государство, к сожалению, иногда устанавливает эти тарифы за раздельный сбор, за утилизацию отдельных отходов в процентах и так далее, но они очень часто не совпадают с реальной действительностью, поэтому они либо меньше, либо больше. И некому их утрясти на профессиональном уровне.
Иван Князев: Спасибо вам.
Юрий Рябичев: Ну, может быть, сложно я объясняю. Система эта действует в Европе давно и успешно.
Иван Князев: Спасибо вам. Юрий Рябичев был с нами на связи, президент Ассоциации русских уборочных компаний.
Уважаемые телезрители, звоните нам и рассказывайте, как убирают мусор в вашем регионе, в вашем городе. Как работают операторы? Сколько вы платите за вывоз мусора? И насколько хорошо все это дело происходит?
Тамара Шорникова: Масса SMS приходит к нам. Воронеж, пишет телезрительница: «Живу одна, плачу 100 рублей, а мусор выношу всего один раз в неделю. Очень дорого! Плату нужно снижать, а не повышать». Саратовская область: «У нас такие смешные пенсии, что и этот тариф не по карману. Мусором топим баню». Иркутская область: «Никакой реформы нет и не было, просто повысили цены за вывоз мусора. Очередное повышение цен, ничего больше». Это мнение нашего телезрителя.
Иван Князев: SMS из Ярославской области: «Три месяца назад поставили контейнер, убирают хорошо. А за что мы платили два года до этого?» – спрашивает наш телезритель. И еще о тарифах из Краснодарского края SMS: «Сочи, 256 рублей с человека». Интересно!
Тамара Шорникова: И узнаем, как дела в Ростовской области обстоят. Григорий, наш телезритель, дозвонился оттуда, сейчас расскажет. Здравствуйте.
Иван Князев: Здравствуйте, здравствуйте, Григорий.
Зритель: Здравствуйте. Я бы просто хотел насчет «мусорной реформы» сказать. Сколько она уже длится! Это просто забивание гвоздей в воду. Даже ваш эксперт это подтверждает. Ведь технологии переработки давно отработаны, даже этого пластика. И пока люди, которые производят – я, вы в том числе, все в нашей стране, – не будут заинтересованы в раздельном сборе и переработке мусора, ничего не двинется. Просто хотят эти мусорные гиганты даже тот материал, который можно переработать (бумагу, пластик, стекло), хотят просто это получать на халяву, ничего взамен не давая. Вот в чем вопрос.
Ведь показывали Швецию: стоит возле магазина автомат, кидает туда пол-литровую бутылочку пластика наша журналистка какая-то – и ей выдается чек на 1 евро. И она его может использовать в магазине или обменять на деньги, покупая товар. И эти деньги идут ей в зачет даже.
Ведь стекло всегда перерабатывалось. Да даже бумага. Пионерами были, мы же собирали эту макулатуру, все это шло. Почему сейчас этого нет? А все ходят какими-то скидками, какими-то обглоданными костями людей удовлетворить после переработки или сдачи раздельного мусора.
Иван Князев: Да, спасибо вам, Григорий, спасибо вам за ваше мнение. Поэтому в Швеции и свалок, наверное, меньше, там вот такие схемы придуманы.
А какие схемы придуманы у нас? Точнее – пока думают. Полтора года реформа идет, и драка продолжается. Кому перерабатывать? Кому не перерабатывать? Как это делать? Тем временем, однако, друзья, в России разработали мусоропровод, который поможет разделять отходы. Людям теперь не надо выходить на улицу в поисках пунктов приема.
Тамара Шорникова: Конструкторы одной из московских компаний добавили стандартному стволу мусоропровода специальный клапан. Жителю надо просто нажать на кнопку, чтобы выбрать, какой тип отходов он хочет выбросить. После умный мусоропровод отправит, вернее, подведет нужный контейнер с бумагой, пластиком или стеклом.
СЮЖЕТ
Иван Князев: Как обещают разработчики, модернизированный мусоропровод решит проблему с сортировкой отходов в многоэтажках и будет дешевле переработки. Кроме того, инновационную систему можно будет устанавливать не только в новых домах, но и в старых. Вот так вот.
Тамара Шорникова: Только как же это будет дешевле переработки, если это пока решает проблему только сортировки?
Иван Князев: Да, вот это интересно.
Тамара Шорникова: Может быть, просто не все рассказали нам разработчики, что-то есть еще в перспективных планах.
Давайте послушаем мнение нашего эксперта. Полина Вергун, председатель Комитета по реформированию отрасли обращения с отходами «Опоры России», председатель совета директоров группы компаний «Чистый город». Здравствуйте, Полина Валерьевна.
Полина Вергун: Здравствуйте.
Иван Князев: Полина Валерьевна, вот смотрите, какие технологии есть. Может, уже и не нужно, понимаете, никуда деньги вкладывать, точнее, давать их, закладывать в тариф, чтобы региональные операторы перерабатывали, либо некоммерческие организации сортировали отходы. Вот в ноу-хау нужно вкладывать. Как считаете?
Полина Вергун: Ну смотрите, давайте все-таки вернемся. Мы очень много говорим про раздельный сбор, но основные цели и задачи – это вовлечь как можно больше вторсырья в переработку. Для того чтобы это сделать, мы должны сделать и раздельный сбор умеренный, и ставить сортировочные мощности, так как никакой суперраздельный сбор, к которому у нас та же Европа шла не один десяток лет, не справляется без сортировочных мощностей.
Что касается того, кто этим должен заниматься. Ну, учитывая, что у нас основная масса вторсырья, которое подлежит переработке, лежит в твердых коммунальных отходах, за которые сейчас отвечают регоператоры в субъектах, которые отвечают за цели и задачи нацпроекта, то, соответственно, целесообразно им этим заниматься.
Но у нас есть нюансы. Много дискутируют, почему у нас тормозится эта проблема. Тут все просто.
Во-первых, почему регоператорам это невыгодно? Потому что в тариф регоператора не вложены допрасходы на транспортировку раздельно собранных отходов.
Второе. Почему обработчики у нас не очень стремятся, наверное, качественно отбирать? Потому что неважно, сколько они отобрали вторсырья, неважно, сколько они получат денег – миллион или сто миллионов. У них все равно отберут это из тарифа.
И третье. Почему у нас сортировочные мощности так тяжело строятся? Опять возвращаемся к тарифу. Потому что при вводе в эксплуатацию объектов мы превышаем предельный индекс, и многие субъекты просто отказываются от строительства данных сортировок.
Иван Князев: Ой, как-то все это очень сложно звучит! Простите, пожалуйста, что перебиваю вас, Полина Валерьевна. Ну, не вложены в тариф – и не вложены. Ну хорошо, а куда еще вкладывать? Тарифы и так высокие. Пусть занимаются эти общественники. Чем плохи некоммерческие организации? Как они заявляют, они ближе к народу. Они соберут, сами рассортируют, еще и какую-то работу с людьми проведут. И контейнеры поставят.
Полина Вергун: Смотрите по практике. Эти некоммерческие организации уже не один год… Мы около десяти лет работаем с такими организациями. Все очень много заявляют, но на практике это все заканчивается тем, что: «А заплатите нам деньги».
То есть этот бизнес не может работать на самоокупаемости. Либо это какой-то мизер, и эти предприятия работают непосредственно… Ну, допустим, такие большие предприятия, как «Магнит» и «Пятерочка», у которых они просто закупают вторсырье, а потом перепродают. В масштабе никто не занимается этим вопросом, чтобы это было выгодно. То есть необходимо экономическое стимулирование.
Иван Князев: Полина Валерьевна, понимаете, самое смешное, что одни просят деньги, региональные просят деньги: «Дайте нам, мы будем перерабатывать». Как вы говорите, некоммерческие организации просят деньги: «Дайте нам их, мы будем перерабатывать». Так что делать-то в итоге? Не очень понятно.
Полина Вергун: Ну смотрите. Если получается, что и одна, и вторая сторона просит деньги, то надо дать деньги той стороне, которая несет ответственность. Некоммерческие организации тоже просят денег…
Иван Князев: Или которая меньше попросит?
Полина Вергун: Правильно. Ну, на самом деле это правильно. И кто будет нести ответственность за чистоту и порядок в городе. Потому что тоже не забывайте, что как только две эксплуатирующих организации появятся на контейнерной площадке, будут коллапсы, будут споры и так далее.
И давайте не будем забывать про то, как контролировать эти потоки отходов, которые будут вывозить эти некоммерческие организации. Куда они их будут везти? Мы на практике знаем, что это порождение «черного» рынка. А у нас все-таки задача реформы направлялась на то, чтобы «выбелить» этот рынок. А мы опять приходим к тому, что он опять в «черный» уйдет. Наверное, лучше отдать это одному и спрашивать четко с одного лица. Тем более это одно лицо – регоператор, и он проверяется всеми тарифными органами.
Тамара Шорникова: У меня только вопрос. Отдать? Хорошо, давайте отдадим. Но где возьмем эти деньги? Потому что если опять из бюджета, то…
Иван Князев: То это получается – с нас.
Тамара Шорникова: Мы как-то часто разбираем такие моменты: то, что взято из бюджета, оно как-то из воздуха не материализуется. Это значит, что наши тарифы потом вырастут в итоге. Ну, как-то все компенсироваться должно государству. Никто просто так деньги не дарит никому.
Полина Вергун: Ну, правильный вопрос вы задаете. Во-первых, и жители должны быть замотивированы. Предложение от Минприроды, насколько я слышала, было в том, что те, кто сортируют, соответственно, должны быть освобождены от частичной оплаты. Здесь я полностью это поддерживаю.
А что касается этих расходов, которые должны компенсироваться федерацией, то у нас есть механизмы. Предприятия, которые производят товары и упаковку, они уплачивают в федерацию. Соответственно, из этого источника должны компенсировать эти допрасходы, которые не могут быть включены в тариф. Здесь, в принципе, просто.
Тамара Шорникова: Но сейчас же речь о российских предприятиях. А если мы говорим о зарубежных товарах, которые из-за границы к нам приехали?
Полина Вергун: Они точно так же уплачивают, импортеры уплачивают данный взнос в Российскую Федерацию.
Тамара Шорникова: Просто говорили с экспертом, выясняли, что там, в стране, они платят какие-то утилизационные сборы и так далее, а у нас – ничего.
Полина Вергун: Нет, у нас все производители товаров и упаковки, которые работают на территории Российской Федерации, уплачивают, а также импортеры, которые ввозят, они точно так же облагаются уплатой экологического сбора. Соответственно, этот экологический сбор у нас оседает в уполномоченном органе. Соответственно, при разработке программы распределения предприятиям вся система будет запущена.
Тамара Шорникова: Давайте послушаем телезрителя.
Иван Князев: Давайте послушаем мнение из Сочи, нам Лариса дозвонилась. Лариса, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте.
Тамара Шорникова: Как в Сочи?
Зритель: У меня три суждения. Я проживаю в большом комплексе, который называется «Остров мечты», прямо в центре города, за вокзалом. У нас с января месяца, к сожалению, сменился оператор. Во всяком случае, это мое суждение. У нас сменился оператор с приходом нового мэра. Вот это я тоже с этим связываю. Видимо, какую-то новую структуру подключили.
Если раньше у нас оператор приезжал, выгружал мусор, чисто выметал асфальт и туда заставлял контейнеры, то новый оператор сейчас не убирает асфальт. Они говорят: «Пусть это делают дворники». Представляете? Опять вытащить контейнер, опять подмести, поставить назад? Это первое.
С 1 января у нас город вообще не убирали. Когда менялся оператор, видимо, не предусмотрели, кто кого сменит, поэтому крысы у нас по комплексу ходят просто свободно. Свободно ходят крысы! И это центр города.
И третье… Первое – что убирают плохо. Раздельный мусор? Да, у нас поставили под пластик и один под картон. Представляете? Это все – профанация. Они делают вид. Пять комплексов по 19 этажей. Представляете? Что делает дворник? Он берет и рвет картон, кидает в мусорные ящики. Все кидают туда же.
Обращаемся в управляющую компанию, говорим: «Послушайте, вы же видите, что не хватает». А им надо на свои деньги покупать. И они этого не делают, никто за этим не следит. Значит, платим мы 255 рублей.
Смотрите. В январе месяце я написала в Роспотребнадзор Краснодарского края. Мне пришел ответ: «Мы посмотрели, у вас сейчас на площадке чисто». Я им пишу: «Я прошу вас сказать, кто виноват, что 15 дней не убирали в начале января, город был в помойке». Следующее пишу письмо – и опять обман. Естественно, в масштабе края все делается, поэтому установить это невозможно.
И конечно, хотелось бы, чтобы контроль и над управляющей компанией тоже кто-то держал. Они делают что хотят. Спасибо вам большое, что вы этим интересуетесь. Я считаю, что общество давно созрело, и препоны устраивает только система государства. У нас в доме очень ответственные люди, они каждую бутылочку ставят рядом. А обрастает это все к вечеру большой помойкой.
Иван Князев: Да, понятно, Лариса. Спасибо, спасибо вам огромное за вашу историю.
Вот видите, Полина Валерьевна, все зависит от регионального оператора. Пришел другой оператор и не хочет ничего убирать. А вы говорите про ответственность. Вот как здесь спросить-то с них?
Полина Вергун: Ну, на самом деле сейчас регоператоров очень качественно проверяют все контролирующие органы, мне кажется, каждый день. Так что в данном случае…
Иван Князев: Видимо, в Сочи не очень проверяют.
Полина Вергун: Может быть. Но на практике сейчас контроль гораздо лучше, чем раньше, чем это было несколько лет назад.
Что касается… Вот женщина сказала по поводу того, что площадки не убираются. Вы знаете, ни один из регоператоров не сможет содержать 20 тысяч дворников, которые будут подметать каждую площадку рядом с каждой управляющей компанией. В принципе, всегда система работала, были дворники. И всегда операторы отвечали за сбор отходов, загрузку их в машины и транспортировку, соответственно, в определенные места.
По поводу раздельного сбора еще раз. Вы знаете, говорят: «Мы готовы каждую бутылочку отдельно складировать». Еще раз, раздельный сбор – это не панацея. У нас задача – отобрать как можно больше вторсырья. У нас технологии сегодня по сортировке позволяют отобрать оптическими датчиками абсолютно все виды отходов. Единственное, что у нас портится при нераздельном сборе – это картон. Все остальные фракции могут быть отобраны и качественно переработаны. И тоже такие технологии есть, которые отмывают, в том числе и сильно загрязненные отходы.
Так что, по моему мнению, раздельный сбор надо без фанатизма внедрять, потому что это приведет к серьезному удорожанию. Просто надо вкладываться в серьезные технологии на сортировках – не такие, как у вас сейчас по видео показаны.
Иван Князев: Ну понятно.
Полина Вергун: Руки – это хорошо, но это прошлый век. Надо все-таки переходить уже к таким технологиям, которые в том числе за границей внедряются.
Иван Князев: Когда бы еще эти технологии пришли к нам… Спасибо большое.
Тамара Шорникова: Спасибо.
Иван Князев: Полина Вергун, председатель Комитета по реформированию отрасли обращения с отходами «Опоры России», председатель совета директоров группы компаний «Чистый город».
Тамара Шорникова: Мы спросили у телезрителей (сейчас посмотрим видеоматериал с ответами): «Готовы ли вы доплачивать за сортировку мусора?» Выясняли корреспонденты наши у жителей Новосибирска, Самары и Уфы.
ОПРОС
Тамара Шорникова: Да, это точно непросто.
Иван Князев: Вот интересно на самом деле мнение наших людей, которые все-таки даже готовы доплатить за то, чтобы было поменьше свалок в нашей стране, чтобы экология была получше. Все-таки хотят развивать мощности. То есть даже уже снизу люди хотят и сортировать, и чтобы кто-то его потом перерабатывал, сортировал.
Тамара Шорникова: А почему верхи не могут? Об этом сейчас будем спрашивать эксперта, да?
Ольга Штемберг выходит с нами на связь, председатель подкомитета по новому качеству жизни и устойчивому развитию регионов Комитета по природопользованию и экологии Торгово-промышленной палаты России. Здравствуйте, Ольга Николаевна.
Иван Князев: Здравствуйте, Ольга Николаевна.
Ольга Штемберг: Здравствуйте.
Иван Князев: Ольга Николаевна, смотрите – вот та графика, те цифры, которые мы показывали в самом начале обсуждения. Можно перерабатывать 37 миллионов тонн мусора в год, а фактическая переработка – 3,5 миллиона. Почему так? Нет перерабатывающих заводов у нас?
Ольга Штемберг: Я думаю, что… Прежде всего хочу предварить свой ответ, если вы позволите.
Иван Князев: Конечно.
Ольга Штемберг: Есть очень хорошее в русском языке слово «сосредоточение». То есть мы все на нашей планете заточены на определенную среду. И всегда чисто там, где мусорят… не там, где убирают, а где не мусорят. Вот это самое главное.
С точки зрения применения технологий… Я очень внимательно послушала предыдущую коллегу. Она абсолютно верно сказала, что раздельный сбор мусора – не панацея. Я совершенно с ней согласна, что огромное количество технологий у нас в стране существует давно, уже лет сорок как.
У меня сорокапятилетний стаж работы в сфере качества жизни. И то, что наше качество жизни с каждым годом ухудшается – это не только государственная политика, а те установки, что ли, которые мы сами себе даем. Я сейчас живу за городом, я уехала из Москвы, чтобы посмотреть, а что происходит в Подмосковье. В Подмосковье все завалено, все места, несмотря на то, что здесь практически все время есть уборка, леса очень сильно загажены мусором! Извините за мое некорректное выражение. Мне приходится ходить в перчатках и убирать эти пакеты, всю ту дрянь, которую оставляют за собой отдыхающие.
То есть, как говорится, мусор у нас в голове. Вот это самое главное. А технологии – это уже вторично.
Тамара Шорникова: Ольга Николаевна, простите, короткая пауза. Просто я помню, например, видео из Японии, мы тоже обсуждали здесь, в студии, эту тему. И там же целые помещения, там не три контейнера, не два, как у нас, а там их тридцать, сорок и больше. И люди методично все это делают.
Иван Князев: Каждую бумажку, каждый стаканчик…
Тамара Шорникова: Почему в развитых странах, на которые мы как-то с придыханием вечно смотрим и говорим, что у них и ВВП хороший, и так далее, почему там такое большое внимание уделяют раздельному сбору мусора, если это не панацея, вообще прошлый век и так далее?
Ольга Штемберг: Я хочу сказать про Японию отдельно. В Японии эта система раздельного сбора мусора существует порядка 50 лет. Во всяком случае те партнеры, с которыми мы работаем, из Японии, они давно на этом зарабатывают, у них бизнес очень и очень прибыльный, очень важный. Но при этом они достаточно активно меняют технологии, они достаточно активно модернизируют те принципы и методы, которые они применяли ранее.
И потом, нужно все-таки, с моей точки зрения, учитывать менталитет наш и менталитет японцев. Мы привыкли, что у нас все за нас делает кто-то. В Японии от этого уже давно отвыкли. Они привыкли следить за тем, в чем они живут и как они существуют.
Иван Князев: Ольга Николаевна, прошу прощения, что перебиваю. А наши граждане уже давным-давно готовы сортировать мусор. Самый главный момент, почему они этого не делают: они боятся, что потом все равно это все свалят в одну кучу. И нет просто контейнеров. А так они уже давным-давно готовы. Это к вопросу о менталитете.
Ольга Штемберг: Ну, вероятно, наши граждане готовы. Хотя, знаете, я немножко послушала эфир и про себя такую статистику отметила: готово-то в основном молодое поколение. А вот поколение среднее, мое поколение – они, в общем-то, понимая и имея за плечами определенный опыт, понимают, что такие вещи, как обращение с отходами – это прежде всего наша забота, наши возможности и наш уровень сознания, уровень осознанности.
Вот если мы не требуем от властей, чтобы они исполняли свои обязанности в соответствии с теми тарифами, которые они нам выставляют – ну простите, значит, тогда мы еще недостаточно созрели. Потому что японцы требуют, например.
Иван Князев: Ну, тогда будем созревать дальше.
Спасибо вам большое. Ольга Штемберг, председатель подкомитета по новому качеству жизни и устойчивому развитию регионов Комитета по природопользованию и экологию Торгово-промышленной палаты России.
Тамара Шорникова: Эту тему подхватят наши коллеги вечером. Ну а мы со следующей темой скоро вернемся.