ТЕМА ДНЯ: Одиночество 65+

© Евгений Мухортов / Фотобанк Лори
Гости
Юрий Конев
профессор кафедры поликлинической терапии Московского государственного медико-стоматологического университета, врач кардиолог
Владимир Букреев
генеральный директор сети пансионатов для пожилых людей «МИРРА»
Антон Андросов
председатель общественной организаци «Скорая молодежная помощь» (Белгород)
Анна Очкина
социолог, заведующая кафедрой Пензенского госуниверситета.

Иван Князев: В эфире «ОТРажение», мы продолжаем, в студии Тамара Шорникова с вами...

Тамара Шорникова: ...и Иван Князев.

Иван Князев: На фоне второй волны коронавируса сейчас во многих регионах вновь ввели обязательные ограничения для пожилых людей. По сути их снова закрыли дома: отменили проезд в транспорте, поликлиники, ну только если помирать будешь, тогда туда, наверное, можно идти. А что взамен дали? Ну, понятно, что сейчас тяжело всем, но старикам особенно, и вот мы как раз-таки хотим разобраться, каково вообще быть пожилым человеком в нашей стране.

Тамара Шорникова: Как живут в самоизоляции одинокие пенсионеры? Кто приносит им продукты, лекарства? Как они переживают затворничество и отсутствие живого общения? И что сейчас происходит в домах престарелых? К примеру, в Южно-Сахалинске жители одного из таких домов даже обратились к президенту с жалобой на принудительную изоляцию, уже месяц старикам не разрешают покидать свои комнаты, а условия проживания оставляют желать лучшего.

Иван Князев: Ну вот, кстати, о домах престарелых. В России действует 1,5 тысячи таких домов на всю страну, в них живет примерно 250 тысяч человек, а пожилых граждан у нас в стране 40 миллионов. Маленькая пенсия, отсутствие нормального лечения, элементарных удобств для пожилых, помощи, общения... Уважаемые телезрители, пожилые телезрители, расскажите, как вам сейчас живется. Ну а мы пока поговорим об этом с нашими экспертами.

Тамара Шорникова: Да. Мы подключаем к разговору первого эксперта, поговорим.

Иван Князев: Анна Очкина на связи, социолог, заведующая кафедрой Пензенского государственного университета. Анна Владимировна, здравствуйте.

Анна Очкина: Здравствуйте, добрый день.

Иван Князев: Анна Владимировна, вы знаете, я вот когда готовился к этой теме, мне понравилось мнение одного эксперта, который заявил, что у нас вообще, в принципе в стране нет культуры старости, при том что пожилых людей в России становится каждый день больше и больше. И вообще в России старость – это такая, знаете, социальная смерть, просто люди доживают свой век.

Анна Очкина: Да.

Иван Князев: Вот как вы считаете? Что у нас, может быть, делается, а чего не хватает?

Анна Очкина: Ну, вы знаете, это совершенно справедливо. Даже такая деталь чисто статистическая, что всегда прожиточный минимум для пенсионеров рассчитывается меньший, чем для взрослого, работающего населения и чем для детей. Я как-то высказалась в дискуссии против этого и была просто сражена тем отпором, который мне дала аудитория, потому что детям нужно много, работающим нужно много, в старости людям якобы ничего не нужно. Это общее мнение, которое, кстати, и пожилые люди часто транслируют, но это абсолютно не так.

Я помню, наш преподаватель говорил, что для достижения одного и того же уровня комфорта с возрастом вам нужно все больше и больше средств. И когда мы признаем, что прожиточный минимум пенсионера должен быть меньше и небольшой пенсии все равно хватит, мы как бы закрепляем даже законодательно, не говоря уже эмоционально, то, что с возрастом качество жизни снижается, снижается и должно даже снижаться, так у нас получается.

Иван Князев: Анна Владимировна, мы, кстати, буквально полчаса назад эту тему обсуждали. Но ведь помимо денег, хотя это очень и очень важно, помимо вот этих финансовых каких-то моментов жизнь могла бы быть лучше. Например, знаете, у нас в стране нет вообще элементарных, ну я не знаю, пандусов в подъездах, они не везде сейчас стоят. У нас постоянно какие-то барьеры для пожилых людей, тяжело бабушкам в автобусы залезать и так далее.

Анна Очкина: Ну, к сожалению, даже там, где они стоят, в новых домах, их уже не принимают без пандусов, но подобраться к этим пандусам совершенно невозможно, потому что они, как правило, заставлены автомобилями.

Иван Князев: Ага.

Анна Очкина: Помимо того, что у нас очень мало материальных условий для даже не достойной старости, а для нормальной, полноценной жизни в любом возрасте, я бы так сказала, потому что мне не нравится формулировка «достойная старость», все равно это похоже на гетто. У нас нет еще и культуры, совершенно верно, культуры уважения к любой личности. Не нужно уважать специально старость, к любой личности и к ее потребностям уважения маловато, и это очень трудно будет меняться. Но вот насколько я вижу по молодому поколению, все-таки молодые люди восприимчивы были бы к социальным проектам, к социальной рекламе, к соответствующим, может быть, проектам художественным, передачам, но этого крайне мало. Я уж не говорю про то, что крайне мало работают, для того чтобы материальные условия создать.

Иван Князев: Ну, у нас так и говорят (прошу прощения, Тамара), что да, для молодежи мы всего делаем много, у нас там чего только ни существует для молодежи, молодым у нас дорога. Но ведь, понимаете, а старикам-то почет, почет-то уже исчез куда-то. Вот как поменять эту тенденцию?

Анна Очкина: Ну, это очень трудно поменять в рамках той социальной политики, которая есть. Но можно начать с малого на самом деле, я не знаю, каких-нибудь проектов хотя бы социальной рекламы, хотя, повторяю, они скорее должны быть, эти проекты, адресованы к людям зрелого возраста, а не к молодым. Молодые все-таки вот сейчас уже с более подвижным, каким-то открытым разумом, насколько я их вижу, меньше склонны вообще к дискриминации по любому критерию. У нас же вот эти дискриминационные отношения сидят везде: возраст дожития, например, «ты вступаешь в возраст дожития», вот одно даже это словосочетание...

Иван Князев: ...звучит ужасно.

Тамара Шорникова: ...уже пугает, да.

Анна Очкина: Ужасно. Можно сначала менять даже риторику, неплохо бы поменять. Это, конечно, выглядит смешно, может быть, но все-таки слова имеют определенное воздействие на сознание.

Тамара Шорникова: Да. Мы приглашаем к диалогу наших телезрителей: рассказывайте, как вам живется, что вообще, как изменилась ваша жизнь с выходом на пенсию. Рассказывайте...

Иван Князев: Что, может быть, сейчас бы сделало вашу жизнь лучше, комфортнее, чтобы вы почувствовали, что не просто какой-то остаток своих дней доживаете...

Анна Очкина: Пенсии вашей.

Иван Князев: Да, не просто существуете, а все-таки могли бы жить интереснее, могли бы больше общаться.

Тамара Шорникова: Да, это явно не период дожития...

Иван Князев: Да-да-да.

Тамара Шорникова: ...а полноценная счастливая жизнь.

Анна Владимировна, а вот как раз о полноценной счастливой жизни. Безусловно, и нам уже пишут наши телезрители, что с такой пенсией это невозможно, денег мало и так далее...

Анна Очкина: Ага, конечно.

Тамара Шорникова: Обсуждать это бессмысленно, действительно, пенсии должны быть больше, это очевидно. Но только ли в финансовых средствах дело? Или можно как-то по-другому организовать систему социальной помощи, какие-то культурные учреждения по-другому должны работать, чтобы было, где применить себя людям в возрасте, было, где почувствовать себя в компании, нужным? Что можно сделать?

Анна Очкина: Ну, вы знаете, я понимаю ваших телезрителей. Для того чтобы не потерять одну из важнейших ценностей для человека, независимость, конечно, нужна достойная пенсия, не чтобы нам повысили пенсию как пособие...

Пенсия – это не пособие, пенсию человек зарабатывает в течение всей своей жизни, соответственно, менять нужно не только размер и не столько размер, сколько правила, порядок расчета. Потому что у нас с определенного момента, вот ты упираешься в потолок так называемой максимальной пенсии и все, как бы ты ни работал, что бы ты ни делал, ты можешь получать только персональную пенсию, если ты депутат или еще кто-то, если тебе повезло, и разрыв получается колоссальный. То есть, конечно, это ключевой вопрос.

Конечно, мы можем делать дни пожилого человека в театре, в парках, организовывать волонтеров и так далее, но повторяю, для того чтобы иметь главное для человека в возрасте, независимость, сохранять самоуважение, нужны, конечно, хорошие пенсии, не просто не маленькие, а хорошие.

Иван Князев: Спасибо. Анна Очкина, социолог, заведующая кафедрой Пензенского государственного университета, была с нами на связи.

Ну вот очень много SMS, как раз-таки связанных с размером пенсионных выплат. Из Кировской области: «Живется плохо, маленькая пенсия, сейчас еще этот коронавирус, очень-очень тяжело». Из Калужской области: «У пенсионера должен быть прожиточный минимум выше, на лекарства очень много денег уходит». Из Московской области: «Мне 68 лет, я как прокаженная не могу выходить на улицу даже в магазин в шаговой доступности», – вообще человека дома заперли.

Тамара Шорникова: Нижегородская область: «Дома престарелых должны быть как санатории, чтобы можно было старичкам выйти на улицу, в парк. Еще бы при всех домах престарелых был сад с фруктами и огород с овощами, – ну правильно, чтобы можно было как раз еще и занять себя чем-то. – Это возможность не лежать в постели, а двигаться», – пишет зритель. Краснодарский край: «Уходим на пенсию и отдаем рабочие места молодым, а на что нам жить? Пенсия мизерная, значит, работать надо до последнего вздоха».

Иван Князев: А давайте прямо сейчас посмотрим несколько историй постояльцев центра домашней заботы в деревне Мостовая Пермского края, как они там живут.

СЮЖЕТ

Иван Князев: Ну вот худо, бедненько, да, Тамара, но все-таки чисто, и знаешь, вот одно радует во всем этом – они все-таки вместе, они живут там, они общаются. Я думаю, что, конечно, они там не едят икру черную за завтраком с бутербродами, но тем не менее. Но еще что очень смутило, в этом сюжете было, что ждать 3 года пришлось согласования различных каких-то инстанций, чтобы открыть вот этот пансионат, вот это вот очень возмущает. Всегда ли так сложно получается? Спросим нашего следующего эксперта.

Тамара Шорникова: Владимир Букреев, генеральный директор сети пансионатов для пожилых людей «МИРРА». Здравствуйте.

Иван Князев: Здравствуйте, Владимир.

Владимир Букреев: Да, здравствуйте, коллеги, здравствуйте. Очень интересно было посмотреть сейчас сюжет, потому что я смотрю и вижу самый, пожалуй, большой по потенциалу сегмент рынка, которого сейчас практически не существует. И вот это очень интересный пример с «Ковчегом», то есть фактически как ухаживать за пожилыми людьми так, чтобы хватало одной пенсии. Это, конечно, браво, браво, что у моей коллеги такое получилось. Если бы это еще помогало государство здесь, была бы поддержка и по всей стране такие «Ковчеги» получили бы развитие, то миллионы пожилых людей, конечно, уже бы не мучились, как в начале сюжета, о том, что приходилось доедать пожилому человеку то, что... В общем, сын его не кормил, ну я не буду повторять, вы понимаете, о чем я говорю.

Иван Князев: Да, конечно.

Тамара Шорникова: Владимир, а вы вот сейчас говорите так, что это сегмент рынка.

Владимир Букреев: Да.

Тамара Шорникова: Не знаешь, как к этому относиться.

Иван Князев: Владимир бизнесмен потому что.

Тамара Шорникова: Ну понятно, просто сложно к этому относиться, потому что, с одной стороны, это наши бабушки, дедушки, как-то сложно представить, что они клиенты на каком-то рынке и так далее. Но вот если говорить про алгоритмы, как вообще попасть пожилому одинокому человеку в пансионат, дом престарелых? Во сколько ему это обойдется? Как механизм этот работает?

Владимир Букреев: Так, ну кратко, почему рынок, – потому что люди моего поколения уже считают это идиомой, это обычная фраза, которая не вызывает отрицания. Но у людей старшего поколения, действительно, это режет слух, поэтому извиняюсь, вот, мне так проще.

Значит, есть несколько типов стационарного ухода. Государственный сектор – это 290 тысяч месяц по всей стране, и чтобы попасть в стационары, надо дождаться, пока такое место освободится. То есть у них просто нет мест, они переполнены.

Иван Князев: А частные?

Тамара Шорникова: А сколько ждать приходится? (Прости.)

Иван Князев: Да-да-да, хорошо.

Владимир Букреев: Ну, очереди достаточно большие, десятки человек на место.

Иван Князев: Если 40 миллионов пожилых в стране, а 290 тысяч, тут осталось только посчитать... А сколько частных у нас? Наверное, там небольшая доля будет, да?

Владимир Букреев: Ну, сейчас я вам расскажу. Во-первых, нуждающихся в стационарном уходе около 3,5, 3,7 миллиона человек в России.

Иван Князев: Ага.

Владимир Букреев: Из них меньше 10% обслуживает государство, остальные так или иначе получают услугу на дому, и небольшой сегмент, что-то порядка 2–3%, получают услугу в частных стационарах различных ценовых категорий. И вот то, чем занимается «Ковчег», это мог бы быть потенциально самый мощный, самый большой сектор оказания услуг. Потому что в мире такие вещи, допустим, в Штатах это называется boarding house, в Италии называется casa família, это форматы таких вот как бы частных небольших заведений, как правило, 12–15 резидентов, и там, значит, стоимость проживания примерно соответствует пенсии.

Иван Князев: Ага. Владимир, а расскажите, условия жизни ну вот сейчас у нас в России в частных и в государственных сильно различаются? Потому что мы когда говорим о доме престарелых, на ум приходит только одно слово «богадельня», особенно когда речь идет о государственных, мы все их видели.

Владимир Букреев: Ну, тоже по-разному, то есть государственные есть образцово-показательные...

Иван Князев: Ага.

Владимир Букреев: ...которые могли бы составить конкуренцию на мировом уровне. Ну и есть, соответственно, основной сектор государственных домов престарелых, где фонды изношены, как правило, насколько я помню, на 70%, то есть это все требует обновления или закрытия и при этом строительства и открытия новых домов престарелых. Это большая работа, то есть государство не может, условно говоря, на это закрыть глаза и строить новые дома, если старые изношены, поэтому это большой-большой процесс, и, конечно, они неоднородны.

Тамара Шорникова: Давайте послушаем вместе телефонный звонок. Лидия, Курск, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Да, сначала Лидия из Марий Эл, две Лидии к нам дозвонились.

Зритель: Да, ага. Здравствуйте, Марий Эл. Я звоню сказать, что, знаете, очень тяжело в основном живется женщинам, одиноким пенсионеркам-женщинам. У мужчин все-таки пенсия побольше. Вот именно женщинам тяжелее живется, маленькие пенсии... Вы меня слышите, да?

Иван Князев: Да, слышим.

Тамара Шорникова: Да. Лидия, а вы оказались в такой ситуации?

Зритель: Вот знаете что, я оказалась в такой ситуации, что мне надо было поменять розетку заключительную, по газете позвонила, пришел мужчина и говорит: «Полторы тысячи». У меня пенсия 9 тысяч. Полторы тысячи поменять розетку.

Иван Князев: Ничего себе.

Зритель: Пошла в…, говорю: «Почему нет такой службы у вас? Допустим, слесарь был бы, электрик подешевле, чем из ЖКУ».

Иван Князев: А вы этому электрику не сказали, что совесть у него есть или нет? Не спросили у него, что он за одну розетку за замену 1,5 тысячи просит?

Тамара Шорникова: А это, Ваня, рынок, понимаешь?

Иван Князев: Это рынок, да.

Зритель: А они частники, они как хотят, они такие цены и назначают, не нравится – повернулся и ушел.

Тамара Шорникова: Лидия, скажите, а вы общаетесь с соседями у себя дома?

Иван Князев: Подружки у вас есть?

Тамара Шорникова: Меня сейчас больше друзья интересуют, которые розетку могли бы поменять.

Зритель: Ну, у нас в подъезде в основном одинокие женщины, весь подъезд, вот.

И еще знаете, что я столкнулась? У меня подружка, да, заболела, у нее рак, она ездит в Йошкар-Олу, ей на автобус только каждую неделю надо ездить за таблетками, за лекарствами, 600 рублей надо, пенсии маленькие. И еще знаете как, взятку она не может дать, пенсия маленькая, а обращаются безобразно: вы, говорят, нам надоели ездить взад-вперед.

Очень-очень трудно живется именно пожилым одиноким женщинам, потому что вот у меня подружка, у нее дети есть, они ее на машине и до больницы, и что надо помогут, все равно дети. А надбавка к пенсии за детей больше дается, чем одиноким.

Иван Князев: А у вас, Лидия, дети?

Зритель: У меня из-за халатности врачей детей нет, не могли полип разглядеть вовремя.

Тамара Шорникова: Да, Лидия, спасибо за вашу историю.

Иван Князев: Ну вот так вот человек и остался один на старости лет.

Тамара Шорникова: Давайте послушаем Лидию из Курска. Лидия, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Да, слушаем вас.

Зритель: Ну, я хотела высказаться по поводу одиночества, это моя тема.

Тамара Шорникова: Так.

Зритель: Несмотря на то, что я по жизни одинокий человек, я никогда не была замужем, поскольку меня выдержать никто не сможет, я дракон, скорпион, но у меня есть сын, у меня есть внучка. Я не чувствую ни душевного одиночества, ни одиночества на пенсии, я этого не чувствую, поскольку я дома не сижу, а веду активный образ жизни. Я постоянно в лесу, я собираю землянику, грибы, вчера только в лесу была, весь день я в лесу. Несмотря на то, что у меня там проблемы со здоровьем, полетели все суставы, надо менять, я плюнула на все.

И я сама себя развлекаю: я общаюсь с молодежью, я хожу на рок-концерты, я могу просто спеть в подземном переходе любую рок-музыку с молодежью, вот, я человек-праздник. И бабушки меня ждут, чтобы я им подняла настроение, около дома сидят на скамеечке. Как бы не надо загонять себя в одиночество, вот что я хотела сказать, нужно как бы заниматься чем-то, цель какую-то иметь в жизни, вот. Вот так я хотела сказать.

Тамара Шорникова: Ага.

Иван Князев: Ну, это хорошо, если у вас есть такой вот оптимизм, столько жизнерадостности, еще к тому же и финансовые, наверное, условия какие-то...

Зритель: Могу поделиться, с кем угодно могу поделиться, я делюсь. Я на улице с кем-то, с незнакомым человеком могу полчаса общаться, и мне говорят: «Ой, можно я завтра к вам приду?»

Иван Князев: Спасибо.

Тамара Шорникова: Ой, вот это вы осторожнее, Лидия, пожалуйста. Все, конечно, люди открытые и прекрасные, но вот сразу домой... Все-таки лучше где-нибудь в кафе встретиться.

Иван Князев: Спасибо вам, Лидия.

Владимир, скажите, пожалуйста, сейчас, ну вот мы уже видели, что достаточно сложно открыть какой-то частный пансионат для пожилых людей. Вот 3 года, например, «Ковчегу» пришлось ждать, чтобы им там все согласовали. Возможно ли какие-нибудь, ну я не знаю, совместные истории, чтобы эти пансионаты открывались совместно с государством? И пойдут ли на это частные инвесторы, частные люди, чтобы для них это тоже было выгодно, ну и старикам было где жить тогда?

Владимир Букреев: Ну, я думаю, что такие программы возможны. Но пока то, что мне приходилось видеть, это, как правило, несколько другая история. Это, допустим, государственный дом престарелых, который после расформирования может по государственно-частному партнерству перейти, поменять собственника с государства на предпринимателя, тот априори более эффективно ведет дела... Потому что если вы посмотрите на структуру бюджета и, собственно, логику существования государственного и зададитесь вопросом, насколько же бюджету обходится содержание одного пожилого человека, то у любого гражданина, очевидно, станет явным ответ, что, значит, весь государственный сектор, конечно же, необходимо интегрировать с предпринимательством, поскольку тут просто априори более эффективная система управления, более рачительное отношение к ресурсам, ну и прочее.

Иван Князев: А они не хотят?

Тамара Шорникова: А сколько уходит денег?

Владимир Букреев: Ну, я скажу, что это пятая часть миллиона в месяц, примерно столько, сколько государству обходится содержание одного пожилого в доме престарелых в среднем по стране.

Иван Князев: А они не хотят интегрироваться на уровне региональном?

Владимир Букреев: Ну, на уровне региональном вообще все сложно, то есть на региональном уровне необходим... Опять же регион региону рознь, у нас не монолит, но тем не менее, значит, если мы будем говорить о Москве, конечно, все проще, лучше, в Петербурге тоже простроено. А если мы возьмем, например, Саратов, то...

Ну, мы там, например, пытались попасть в реестр поставщиков социальных услуг как частное предприятие, задумайтесь, с ноября прошлого года по апрель этого года, и мы не попали по той простой причине, что у местных специалистов «социалки» просто нет методики, как переквалифицировать или присоединять частные организации к себе, и это вызывает массу вопросов. То есть единственный человек, который этим владел, этой методикой, она молодец, она ушла рожать ребенка, после нее просто некому было дальше заниматься. Это реальность немаленького региона, это реальность региона почти, ну если считать с Энгельсом, миллионника, где по факту не знают, как взаимодействовать с предпринимателями, такой задачи, видимо, не стоит.

Иван Князев: Ну вот откуда начинать, наверное, и надо, вот где это все и хромает. Спасибо. Владимир Букреев, генеральный директор сети пансионатов для пожилых людей «МИРРА», был с нами на связи.

Тамара Шорникова: Да. Слушаем Зою из Челябинской области.

Зритель: Слушаю-слушаю.

Тамара Шорникова: Мы вас внимательно слушаем, Зоя.

Зритель: Смотрю-смотрю.

Иван Князев: Рассказывайте, Зоя, как живете.

Зритель: Да как живу? Вот сижу и смотрю вашу передачу и чуть не плачу. Тоже живу одна, тоже никому не нужна. Сын у меня в Магнитогорске в доме престарелых, 67 лет, инсульт у него. Вот пишу письмо, сижу, ему все время письма пишу, он не может ничего. Я один раз ездила чуть-чуть, далеко очень, от Кыштыма далеко до Магнитогорска ездить, надо же платить ведь. Живу вот, все нанимаю, все платить надо, сама уже ничего не могу. Соцпомощь обслуживает, ну и что, надо все варить, себя кормить, вот в чем дело-то, как. И сижу вот одна, вашу передачу все время смотрю на ОТР, ну.

Тамара Шорникова: Зоя, а соцработники, вы говорите, все оплачиваете, бесплатно вам не положено?

Зритель: Нет-нет, ей государство оплачивает, а я плачу, что вот нанимаю женщину, она мне пропылесосит, мыться тоже надо, помыться и... Да все, уже ничего не могу, о чем говорить, 89-й год мне, уже ничего не могу, вот в чем дело-то, ну. Уже так с трудом, ноги болят, я инвалид II группы, вот сижу, как кукла, и все, вот так вот, ну, вот.

Иван Князев: Ой, господи... Соцработники хоть часто ходят? Наверное, нет же, да?

Зритель: Ну как, 3 раза в неделю, 3 раза, понедельник, среда и пятница, ходят. А в выходные дни вот так умрешь, окочуришься, и никого нет, никто не придет, и сгниешь, сгниешь, вот так.

Тамара Шорникова: Жуть какая, Зоя.

Иван Князев: Ужас.

Зритель: Вот так живем.

Тамара Шорникова: Мы желаем вам долгих лет жизни.

Зритель: Вы знаете, у нас в Кыштыме сколько таких, как я? Очень много, живут очень плохо очень много, очень много, вот. Не знаю, как быть, не знаю, что делать, вот так вот.

Иван Князев: Я очень надеюсь, что какие-то социальные службы региональные смотрели сейчас, смотрят нашу программу и хоть что-то в связи с этим сделают.

Тамара Шорникова: Да. Подключаем к разговору еще одного эксперта – Юрий Конев, профессор Московского государственного медико-стоматологического университета, врач-гериатр. А я, знаешь, Вань, все-таки еще надеюсь, что смотрят еще и соседи той же Зои, я вот не оставляю эту идею, неужели сложно лишний раз в магазин сходить...

Иван Князев: Я хотел, хотел это отметить, но боюсь, что там и соседи примерно такого же возраста либо их вообще нет.

Тамара Шорникова: Ну вдруг, вдруг.

Иван Князев: Ладно, вернемся к нашему эксперту, точнее поздороваемся. Здравствуйте, Юрий Владимирович.

Юрий Конев: Добрый день.

Иван Князев: Юрий Владимирович, вот знаете, как-то очень обидно было, когда, я помню, как-то был в одной европейской стране, увидел там бабульку, которая в 11 утра переходила дорогу. Вот ей по возрасту, мне кажется, вот прямо на переходе могли бы ее жизненные часы остановиться, она упала бы. Но при этом, понимаете, она вся в косметике, она совершала какие-то покупки и шла в какую-то соседнюю кафешку, выглядела достаточно бодро. Вот наши пенсионеры, видимо, не так бодры, да, в таком-то возрасте?

Тамара Шорникова: Почему?

Юрий Конев: Ну, большинство. А почему? Да потому что исторически сложилось так, что наши пенсионеры, увы, мягко говоря, иждивенцы. Они ждут, что их обслужит государство.

Иван Князев: Ну подождите, они...

Тамара Шорникова: У нас тут люди пишут, которые по 50 лет отработали, как-то сложно их называть иждивенцами.

Юрий Конев: Я говорю про иждивенчество не в том смысле, что они иждивенцы, а в том смысле, что они не привыкли решать эти проблемы. К сожалению, социалистический реализм был построен на том принципе, что все решало государство, и инициатива пожилых людей практически полностью отсутствует, понимаете? Ведь человек должен задуматься о своей пенсии начиная с возраста практически младенческого. Мы же откладываем все это на потом и думаем, что за нас кто-то это решит. Поменялась жизнь.

Иван Князев: Юрий Владимирович, позвольте не согласиться по отношению к нынешним пенсионерам, тем, которым уже не только за 60, но уже за 70 и за 80. Это люди, которые отпахали на производствах, на сложных производствах, это люди, которые в свое время войну прошли, большинство из них приобрели болячки, которые в обычной жизни, в сытой жизни не приобретешь. Ну вот и как им, на кого им еще надеяться-то?

Тамара Шорникова: Да, я просто еще добавлю, что...

Иван Князев: Они уже все сделали для этой страны.

Тамара Шорникова: ...при этом они жили при системе, в которой действительно была четкая уверенность в завтрашнем дне, и, естественно, не нужно было копить со школы, условно. Часть поэтому эту возможность уже упустили, часть копили, но все потеряли в 1990-е гг., например, наше государство тоже не очень здорово себя вело по отношению к вкладчикам нашим.

Юрий Конев: Совершенно правильно. Поэтому, вы понимаете, ведь поменялся полностью общественный строй, в котором мы с вами живем, понимаете, и предъявлять претензии стало некому, некому предъявлять претензии. А государство, к сожалению, не всегда выполняет свои обязательства по отношению к этим пожилым людям, потому что это другое государство. Да, делаются большие программы, допустим, программа «Старшее поколение», которая существует уже несколько, более 10 лет, трижды запускалась для борьбы с этими ситуациями. Но средств явно недостаточно. Вы сами прекрасно понимаете, что все упирается в финансирование.

Иван Князев: Юрий Владимирович, а вот из тех средств, которые у нас сейчас есть, которыми располагает наша страна, как мы лечим наших пожилых людей? Как специалиста, как врача хочу спросить, какие здесь, не знаю, нужны подвижки? С какими сложностями вы сталкиваетесь?

Юрий Конев: Ну вот специальность, которая занимается пожилыми людьми, называется гериатрия.

Иван Князев: Ну вот я поэтому вас и спрашиваю.

Юрий Конев: Да, гериатрия. До недавнего времени у нас даже не было главного специалиста по гериатрии в стране, и только с появлением несколько лет назад этого специалиста немножко сдвинулась с места эта ситуация. Потому что лечение пожилых и старых больных значительно отличается от лечения более молодых возрастных категорий, понимаете?

Иван Князев: Ну, оно специфическое. А вообще специалистов таких, как вы, в стране много?

Юрий Конев: К сожалению, пока немного, к сожалению, пока немного. Хотя вот решения Минздрава последние позволяют в каждом лечебном учреждении завести именно такого специалиста, врача-гериатра. Он должен выполнять методическую в основном нагрузку, потому что в основном лечением пожилых людей с неотягощенным анамнезом занимаются врачи-терапевты, врачи общей практики. А вот прерогатива врача-гериатра – это уже когда развиваются осложнения в виде старческой астении или возраст-ассоциированных заболеваний, вот это прерогатива уже врача-гериатра.

Тамара Шорникова: Юрий Владимирович, а разве не прерогатива гериатра в том числе разработать какую-то, не знаю, диету ту же поддерживающую или что-то профилактическое, чтобы поддерживать человека дольше в его бодром состоянии, на то, на что наверняка не хватит времени у терапевта того же, врача общей практики?

Юрий Конев: Существует еще такая специальность, как геронтолог, друзья мои. Вот геронтолог – это исследователь, который занимается, изучает процессы старения и возможности влияния на эти процессы доступными средствами, понимаете? Врач-гериатр – это практик, он лечит пожилых и старых больных, учитывая особенности течения этих заболеваний, а вот геронтолог изучает именно сами процессы старения и возможности влияния на них.

Иван Князев: Ну да, это специалист по старости.

Юрий Владимирович, скажите, пожалуйста, а у нас сейчас вообще где-то готовят врачей-гериатров? В каком количестве, как? Есть ли какой-то, ну я не знаю, целевой план по ним, или вообще об этом пока еще даже речи не идет?

Юрий Конев: Нет, существует и целевой план, и подготовка врачей-гериатров осуществляется на постдипломном только уровне, к сожалению, на додипломном уровне эта подготовка не осуществляется. То есть это ординатура, аспирантура, раньше была еще интернатура, но сейчас интернатуры нет, поэтому только получив базовое образование терапевтическое в дальнейшем врач может специализироваться по специальности «Гериатрия». Потому что это же вся медицина, сдвинутая на пожилой возраст, понимаете, и говорить о том, что, не имея базового образования, можно было бы заняться гериатрией, неправомочно просто.

Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонные звонки, не отключайтесь, пожалуйста, сейчас вернемся к разговору.

Иван Князев: Из Кисловодска нам дозвонилась Галина.

Тамара Шорникова: Галина, Кисловодск, да.

Иван Князев: Галина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте-здравствуйте.

Я с чего хочу начать? Мне тоже 66 лет, я на пенсии, пенсия минимальная. Но первое, что хочу вам сказать, большой-большой комплимент от души, вы настолько приятные ведущие, вы так красиво ведете передачу, и столько полезного... Но сейчас, вот на данный момент, я смотрю «Одиночество на пенсии». Да, это ужасно.

Но я хочу другое сказать. Вот, допустим, не будем там якать, у меня двое детей, дочери 48 лет, сыну 43, но дело все в том, что ведь эти люди, у которых нет деток, они сейчас страдают, так как вот... В основном 90%, эти люди, которые одиноки, они не хотели сами, то есть они спали ночь спокойно, дети не плакали у них на ухо, вот, не соскакивали ночью с температурой у ребенка или как-то что-то, вы понимаете? А сейчас, конечно...

Да, пенсия 8 800, говорят очень много, но вот здесь в принципе больших нет, ну нет, не добавляют нам пенсию. Ну ладно, слава богу, я замужем 50 лет, у меня муж подрабатывает, ему тоже 67 лет, как-то мы выдерживаем. Остальным, конечно, очень трудно. Вот эту тему бы почаще поднимали по поводу, конечно же, немножко хотя бы поднимать пенсионерам.

Тамара Шорникова: Ох, поднимаем, поднимаем, поднять не можем. Да, спасибо вам большое.

Иван Князев: Спасибо, Галина.

Тамара Шорникова: Масса SMS у нас, конечно. Вот, кстати, тоже пишут о том, что: «Поддерживаем со старым друг друга, очень страшно остаться одиноким, подбадриваем. Держим кур, собаку, кота, есть сад, огород», – пенсионеры, 69 лет.

Юрий Владимирович, очень много SMS по поводу дороговизны как раз стоматологических услуг для пожилых, что, мол, все, не знаю, 70+, «о новой челюсти уже и не мечтаю, положил на полку и забудь» условно. Приходят к терапевту, говорят: «Ну а что вы хотите, это уже старческое», – даже никто, собственно, разговаривать с тобой не хочет. Почему так? Почему нормальное лечение, во-первых, недоступно многим старикам у нас в стране, и, во-вторых, почему от них отмахиваются?

Юрий Конев: Ну, именно это традиционное отношение к пожилым людям сложилось не сейчас, а уже на протяжении многих лет. И вот этот вот подход неправомочен по своей сути, потому что пожилые люди в принципе ведь ничем не уступают практически более молодым возрастным когортам, а за счет своего опыта профессионального могут еще и опережать их. Поэтому вот это отношение, еще и отсутствие грамотности гериатрической. Вы понимаете, вот гериатрическая грамотность, я когда работал в клинике пожилого человека, молодые ординаторы приходили к нам, я их вел в психосоматическое отделение. И вы знаете, что значительная часть ординаторов после посещения этого отделения отказывались от ординатуры по гериатрии, понимаете? Это уже...

Тамара Шорникова: Это призвание должно быть, безусловно.

Иван Князев: Ну просто, видимо, это должно быть призвание, да, а чтобы такое призвание появилось, мне кажется, надо вообще в нашей стране на государственном уровне менять отношение к нашим пожилым людям.

Тамара Шорникова: Да. Был у нас на связи Юрий Конев, профессор Московского государственного медико-стоматологического университета, врач-гериатр. Говорили о том, как живется пожилым у нас в стране. Эту тему продолжат наши коллеги вечером.

Иван Князев: Продолжат вечером.

Тамара Шорникова: Ну а мы скоро вернемся с другими темами.

Как живётся одиноким пенсионерам? Как им помогает государство и как можем поддержать мы?