ТЕМА ДНЯ: Россия выбрасывает тонны еды

Фото: Syda Productions / Фотобанк Лори
Гости
Ростислав Гурман
эксперт по качеству и безопасности продуктов питания, председатель Ассоциации международного клуба любителей полезных продуктов питания
Артём Метелев
председатель комитета ГД РФ по молодёжной политике
Александр Калинин
генеральный директор Национального фонда защиты потребителей, академик РАЕН

Тамара Шорникова: Продолжаем. Прямой эфир, программа «ОТРажение». В студии Дмитрий Лысков…

Дмитрий Лысков: …и Тамара Шорникова. И впереди у нас большая тема. Ну, как-то получается, что мы все продолжаем и продолжаем гастрономические наши изыскания.

Тамара Шорникова: Магазины и торговые сети ежегодно отправляют на свалку 17 миллионов тонн продуктов общей стоимостью в 1,5 триллиона рублей. Один средний магазин у дома за неделю накапливает 600 килограммов отходов.

Дмитрий Лысков: В первую очередь это товары с коротким сроком годности. 45% всего объема приходится на овощи и фрукты, треть – на мясо, рыбу, птицу. Торты, молочные продукты, колбасы тоже часто отправляются в мусорку. Выкидывают не только просроченные товары. Если упаковка повреждена, продукт потерял товарный вид – тоже на выброс.

Тамара Шорникова: При этом 30% россиян экономят на еде – в основном из-за выросших цен на продукты. Стали меньше покупать тех же самых овощей и фруктов, траты на них в своем бюджете опрошенные сократили до 60%. На четверть урезали расходы на мясо.

Дмитрий Лысков: Почему магазинам проще выбросить еду, чем отдать нуждающимся?

Тамара Шорникова: Будем обсуждать это вместе с экспертами. Расскажите, на чем вы экономите, какие продукты исчезли из вашего холодильника и почему. Как отнеслись бы к такой инициативе, если бы появилась возможность получать продукты из магазинов по разным программам? Помогло бы вам это или нет?

Дмитрий Лысков: Ну а у нас в студии Ростислав Гурман, эксперт по качеству и безопасности продуктов питания, председатель Ассоциации международного клуба любителей полезных продуктов питания.

Ростислав Гурман: Добрый день.

Тамара Шорникова: И Александр Калинин, генеральный директор Национального фонда защиты потребителей, академик РАЕН. Здравствуйте.

Александр Калинин: Добрый день.

Тамара Шорникова: Уважаемые гости, предлагаем перед тем, как начать разговор, посмотреть небольшой видеоматериал, зарисовку, опыт, как конкретно это происходит в одном из регионов страны. Российские магазины ежедневно отправляют на помойку тонны продуктов с истекшим сроком годности. Дарить еду им выйдет себе дороже. Вот сейчас смотрим видео.

В этой сети калининградских супермаркетов не продается в положенный срок около 1,5% скоропортящихся продуктов: молоко, мясо, хлеб, а также фрукты, овощи и рыба. Чтобы сократить издержки, на товары с истекающим сроком годности менеджеры делают большие скидки, но даже за полцены продукты не всегда раскупают. Просрочку работники торговли обязаны изъять с полок и утилизировать.

Алексей Елаев, заместитель генерального директора торговой сети: Мы полностью соблюдаем законодательство об отходах производства и потребления, поэтому для нас очень важно, чтобы утилизация проходила в соответствии с требованиями законодательства. Поэтому это дорого. Это действительно дорого. Пусть будет дырка на полке, чем будет излишек товара по окончанию торгового дня.

Дмитрий Лысков: А вот подарить просрочку, например, бездомным запрещает федеральный закон «О качестве и безопасности пищевых продуктов». За это владельцев магазинов могут оштрафовать, а также возбудить против них уголовное дело за создание угрозы жизни и здоровью человека.

Ростислав Валерьевич, у меня странное ощущение. Зажрались мы, что ли, настолько, что выбрасываем продукты?

Ростислав Гурман: На самом деле это такая комплексная проблема, которая уже давно обсуждается различными ведомствами. И я уже радуюсь тому, что есть понятные результаты в нашем 2021 году. Все дело в том, что законодательно дарить продукты питания нужно ответственно и осознанно, потому как делать благое дело, помогать бездомным или нуждающимся в еде… Ну как сказать? Не всегда мы можем вовремя лабораторно оценить продукты питания, поэтому есть некая ответственность.

И на этом моменте нужно особым образом заострить внимание. Как мы с вами говорили не раз, вот тот поток и трафик продуктов питания, который завозится в нашу страну, мы не успеваем уследить на высоком уровне, лабораторно все продукты питания всех категорий, начиная от мяса, молока и всех остальных хлебобулочных изделий. Конечно же, есть такие лаборатории ключевые в центре – в Москве и Питере. Там, где есть порты, они, конечно, есть. Но уследить…

И еще есть моменты, что стандарты, которые есть, лабораторных технических оснащений, они еще сегодня пребывают в немножко советском формате. Поэтому здесь уровень химии, который добавляют так или иначе… Знаете, это та история, как мы с вами говорили про молоко, когда ты в стакан наливаешь, а оно не портится две недели или дня три-четыре. Это, конечно, странно. Поэтому здесь вопросов много. И слава богу…

Дмитрий Лысков: То есть отдавать молоко, которое не портится три-четыре недели, нельзя, а вот молоко, которое на грани срока годности получается выкинуть, чем людям отдать. Правильно я понимаю, Александр Яковлевич?

Александр Калинин: У нас много парадоксов в этой связи, и предстоит в современной России еще много поработать. Но я приведу абсолютно государственные цифры, не мною придуманные. Россельхознадзор доложил, что за пять лет, за последние пять лет (причем победоносно доложил президенту страны) арестовано на границе вместе с Таможенным комитетом 36 190 тонн пищевых продуктов, которые провозили контрабандой.

Дмитрий Лысков: Санкционка, та самая санкционка.

Александр Калинин: Совершенно верно. И они уничтожены, как победоносно доложили. Вот возникает вопрос: а что, эти продукты нельзя было проверить в лаборатории и отправить в детские дома, в дома престарелых, в психоневрологические диспансеры, в больницы, нуждающимся и так далее? Это, вообще-то, очень интересная ситуация.

Вы сказали, что торговые сети 17 миллионов тонн в год… Так вот, в Государственной Думе сейчас готовится закон об использовании просроченных продуктов, с истекшими сроками годности. Вносит это Комитет по экологии и охране окружающей среды Государственной Думы. Молодцы депутаты, что занимаются таким серьезным делом. Они посчитали, сколько же всего у нас не только в торговых сетях, а на границе, в пищевой промышленности. И вы знаете, все это превысило 50 миллионов тонн. Поэтому…

Дмитрий Лысков: А сколько народу можно накормить?

Ростислав Гурман: Как вы думаете, 50 миллионами тонн пищевых продуктов сколько можно накормить людей, если человек съедает за год 967 килограммов всяких продуктов в среднем?

Тамара Шорникова: Давайте сразу ясность, понимание внесем. То, что сейчас обсуждаем, давно уже обсуждается в Госдуме, и эксперты об этом говорят, – это все-таки о продуктах с истекающим сроком годности. Никакой речи о том, чтобы отдавать кому-то просрочку, не идет. Здесь важно это, мне кажется, подчеркнуть.

Александр Калинин: Да.

Тамара Шорникова: Потому что сразу посыпались сообщения: «Кто и чем хочет накормить бедных?» – и так далее.

Дмитрий Лысков: Но, с другой стороны, Тамара, вот социальный эксперимент. А если бы я тебе сказал, что мы накормим всех бедных России продуктами с истекающим сроком годности, как бы ты отреагировала?

Тамара Шорникова: Положительно.

Дмитрий Лысков: Положительно?

Тамара Шорникова: Да.

Дмитрий Лысков: А вот точно на это нужно реагировать положительно? Ростислав Валерьевич, все-таки истекающий срок годности ведь… Его и так, я понимаю, расширяют до максимума, чтобы продать продукты.

Тамара Шорникова: А на какие продукты? Это мы про молоко говорим или про рис, например, или про соль?

Ростислав Гурман: Если говорить про хлебобулочные изделия, что у нас считается по статистике…

Дмитрий Лысков: Вот! Накормить черствым хлебом нуждающихся, да?

Ростислав Гурман: Самые топовые продукты… Знаете, это как картофель – второй продукт у нас в стране, по статистике Сколково, независимых экспертов. Вы знаете, на самом деле много всяких экспертов и сообществ, которые так или иначе ту или иную статистику говорят и пишут в Интернете независимо.

Но если говорить по сути, что на самом деле происходит с продуктами питания, то, конечно, истекший срок годности… Есть сезонные колебания, летние периоды (зима, осень и так далее). Конечно, здесь внимательно надо относиться к составу продукции – ГОСТ или ТУ. Что находится на полке, где вы покупаете эту продукцию…

Дмитрий Лысков: Нет, даже грань срока годности. Вот вы, я, Тамара, все наши уважаемые друзья и гости – приходим мы в магазин. Смотрим, а срок годности продукта заканчивается сегодня в 00:00 часов. Ну, вернее, завтра, в 00:00 часов, понятно. Будете брать?

Ростислав Гурман: Вы знаете…

Дмитрий Лысков: Ну будете? Серьезно. «А малоимущим давайте отдадим. Они съедят, ничего!» Да? Правильно? Такая логика получается?

Ростислав Гурман: Здесь логики нет на самом деле. Здесь логика только в том, что надо более внимательно читать составы. Производители разные есть. И часто бывает такое, что производитель хлебобулочных изделий подписывает договора, если говорить про ритейл, и им надо вовремя привозить хлеб и ставить его на полку. И когда они подписывают соглашение вот такого формата A4, там очень много всяких юридических особенностей, с учетом пробок, пандемии и различных расходов, они несут большие накладные потери, в том числе экономические. Плюс еще валютная составляющая, вот эти колебания на рынке. Ну и еще пандемия.

Поэтому это агрессивная среда, конкуренция высокая, а хлеб вовремя привезти надо. Поэтому и получается, что бывает, что хлеб, нарушая технологический процесс, упаковывают в теплом виде и привозят. И иногда бывают случаи… Некоторые люди заходили, смотрели и говорили, что хлеб с плесенью, например, хотя срок годности еще пару дней, соответствует всем нормативным документам. Поэтому здесь это вопрос такой, знаете, бесконечный. Конечно, здесь слава богу, что контролирующие органы выполняют качественно свои надзирательные функции и вовремя, своевременно реагируют.

Дмитрий Лысков: Это все безумно интересно. Хорошо, что действительно реагируют. Между тем, мы же слышали, что это даже хорошо, что депутаты, например, разрабатывают закон, согласно которому можно будет отдавать. Мы сейчас вернемся к этому разговору. У нас есть много телефонных звонков.

Тамара Шорникова: Да. Дорогие телезрители, позвоните и расскажите. Например, Дмитрий считает, что день или неделя до конца срока годности…

Дмитрий Лысков: Не неделя, а день все-таки, день.

Тамара Шорникова: Раздавать это малоимущим – стыдно, не нужно. А нужно все это под каток, потому что: «Зачем мы будем травить наш народ?»

Дмитрий Лысков: Да странно. Ну человек не купит такого в магазине, правда.

Тамара Шорникова: Как вы считаете?

Дмитрий Лысков: Галина из Хабаровска с нами на прямой связи. Галина?

Зритель: Здравствуйте.

Тамара Шорникова: Да, здравствуйте.

Зритель: Я хочу сказать свое мнение. Хуже, наверное, выбрасывать, чем помочь и раздавать малоимущим. Представьте себе, нет гарантии, что мы берем без срока давности, нарушаются все равно. Допустим, сколько-то часов или сутки до того, как кончается срок годности. Поэтому я считаю, мое мнение: у нас столько сейчас нищих, бедных в стране, что лучше, конечно, поделиться и отдать.

Дмитрий Лысков: Галина, вопрос: а давно вы покупали, например, сливочное масло, срок годности которого истечет через 12 часов?

Зритель: Я не покупала сливочное масло, у которого срок годности истекает через 12 часов.

Дмитрий Лысков: А почему?

Зритель: Ну, купила бы, если бы, допустим, была приемлемая цена. Купила бы, наверное.

Дмитрий Лысков: Но не покупали пока. Слишком дорого?

Зритель: Дорогое у нас масло, представьте. У нас дорогое масло сливочное.

Тамара Шорникова: Да, спасибо.

Давайте послушаем следом Виталия из Москвы. Здравствуйте.

Дмитрий Лысков: Виталий, здравствуйте.

Зритель: Да, здравствуйте. Вот я живу в Москве. Что я наблюдаю? У нас много вот этих магазинов торговых, «Дикси» и так далее. Наверное, мы бьем рекорды по Москве. Во дворе столько их! Невозможно! И я наблюдаю такую картину, несколько раз видел. У меня помойка буквально перед окном. Батонов по сто хлеба выкидывают в целлофане. Это уже беда. Да плюс еще некоторые батоны заплесневели. Где же они их хранили? Магазин не ведет статистику своей торговли, что ли? В общем, ваша тема обширная. Я думаю, что надо отдельную передачу на эту тему посвятить. Вот у вас сидит с фамилией Гурман. Я не помню, кто он.

Дмитрий Лысков: Ростислав Валерьевич.

Тамара Шорникова: Ростислав Валерьевич, да.

Зритель: Да-да-да. Вот он про молоко сказал, что четыре дня не киснет. Этот человек, наверное, в деревне своими руками ничего не делал. Где он воспитывался? Мы на Волге были в советское время, покупали молоко от коровы. Неделю молоко не кисло! Мы пытались, чтобы оно скисло, чтобы простоквашу сделать. И черный хлеб туда бросали, и отпивали от него – ну не кисло натуральное молоко!

Дмитрий Лысков: Разное бывает молоко. И микрофлора в молоке бывает разная. И не надо, пожалуйста, оскорблять наших экспертов.

Зритель: Вы знаете, что такое русское масло? Это перетопленное сливочное масло, которое хранится годами.

Дмитрий Лысков: Спасибо вам огромное за ваше мнение.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Ростислав Гурман: Хотел бы дополнить мнение Виталия. Я благодарен за ваш звонок. На самом деле я имел в виду, когда не топленое масло, не обработанное термически температурным режимом, а обычное молоко, которое мы повседневно видим на полке в ритейле, в магазинах от разных производителей (я не говорю названия). А вот вы говорите – это действительно так. В Древней Руси топленые масла и молочные изделия хранились долго и не портились, особенно когда естественным образом в печи или другими способами термически обрабатывали. Поэтому вы совершенно правы.

Дмитрий Лысков: Я даже немножечко добавлю. Почему-то все показывают эксперименты с булочками из фастфуда, которые не плесневеют месяцами, а иногда и годами. Почему-то людям не приходит в голову, что плесень и грибки не сами по себе заводятся в продуктах, а их туда нужно либо добавить, либо они там появляются в силу нарушения технологии. А если их там нет, то им и взяться-то там неоткуда. Ну, не заплесневеет он. И что такого?

Александр Яковлевич, вы упомянули, что депутаты-то молодцы, идя по этому пути раздачи продуктов с истекающим сроком годности малоимущим. А насколько это этично?

Александр Калинин: Давайте посмотрим реалиям в лицо, как говорится. Я недавно был приглашен в Институт мясной промышленности Российской Федерации на дегустацию тушенки, которую привезли с Северного полюса, два ящика, которые забыл Иван Дмитриевич Папанин, когда там был. И вот было интересно (в лаборатории мы все собрались покушать), что случилось с тех пор с этой тушенкой. Это я к тому, что абсолютно нормальная тушенка. Видите, я жив.

Дмитрий Лысков: Ну, вы знаете, я не так давно читал…

Александр Калинин: Дмитрий…

Дмитрий Лысков: Ну как – не так давно? В юности читал про мамонта, которого в вечной мерзлоте выкопали и поели мяса, нормально тоже сохранился.

Александр Калинин: Никаких токсинов там не обнаружено. Я хочу сказать что этим примером? Конечно, нам надо в законодательстве и в нормативно-технических документах, которые сейчас уже и действуют, и будут еще действовать, подходить дифференцированно. Одно дело, когда у тушенки говяжьей сегодня истекает срок. Конечно, ее можно есть, и вопросов тут нет никаких. Другое дело, когда заплесневевший батон – с ним уже ничего не сделаешь.

Поэтому здесь должен быть дифференцированный подход. Такой, как, например, в Сингапуре, где, вы знаете, навели порядок во многих вопросах, в том числе и в этом. Там очень жесткое законодательство в плане сроков годности продуктов и их использования дальнейшего. Во всех магазинах есть специальные отделы, так называемые уцененные, в связи с истекшим сроком годности. Потребитель имеет права выбора. Хочешь – покупай тушенку с истекшим сроком годности, а хочешь – не покупай. Это право выбора международное, и оно не нами придумано.

Должен вам сказать, что в мире сейчас очень большое движение наблюдается в связи с тем, о чем мы сейчас с вами говорим. 11 августа прошлого года Си Цзиньпин, который очень занятый человек, вообще-то, посвятил обращение к нации, целиком оно было посвящено экономии пищевых продуктов в Китайской Республике. Почему? Были времена, когда три четверти китайцев питались одной горсткой риса. Потом пришел рынок, несмотря на коммунистический режим, появилось право выбора, расширился ассортимент. И появились батоны, так сказать, и не только батоны в помойных ящиках, уже ребятишки играют вместо футбола в батон. И когда лидер Китая это увидел, он был возмущен! Он вырос в сложных условиях. Он говорит: «Как же так? Мы должны что-то делать».

И в Китае сейчас разработана целая серия мер по экономии пищевых продуктов с истекшим сроком годности и целая серия мер по созданию отделов в магазинах, по торговле для населения, для малообеспеченных слоев.

Тамара Шорникова: Давайте продолжим как раз…

Александр Калинин: И ничего в этом нет. Есть и европейский опыт.

Тамара Шорникова: Давайте продолжим как раз международную панораму, что называется. Буквально несколько примеров. Естественно, такие «банки еды» создаются в разных странах, куда торговые сети отправляют еду с испорченной упаковкой, с тем же самым истекающим сроком годности, чтобы оттуда могли забирать благотворительные организации и так далее. Как это работает?

Например, активную кампанию против такого небережливого отношения к еде проводят в Австрии, там создаются как раз такие «банки еды». Во многих странах вводятся налоговые льготы для того, чтобы стимулировать компании, торговые сети пользоваться такой системой. На Апеннинах, например, предлагаются налоговые льготы для тех поставщиков, которые раздают, жертвуют еду, и пропорционально количеству этой пожертвованной еды как раз устанавливаются и разный, варьирующийся размер налогов. В Польше крупные магазины также обязали отдавать все непроданные продукты малоимущим. Запрещено при этом жертвовать просроченные или уже испортившиеся товары.

Как эти самые «банки еды», как эта система работает за рубежом и как может работать у нас? Что нужно простроить? Какие налоговые льготы предусмотреть, логистику и так далее, чтобы это могло и у нас работать безопасно для тех, кто эту едой будет пользоваться?

Ростислав Гурман: Вы знаете, на самом деле хорошую тему вы затрагиваете, но здесь я бы исходил… Вот много может быть частных мнений разных организаций. Их очень много! На мой взгляд, здесь системность проблемы в том, что нужно относиться к образовательной части, начиная со школы.

Если говорить о Европе и Германии… А я отчасти, наполовину немец. И я знаю о том, что когда мы ходили в детский садик, нам объясняли, что выбрасывать лишнюю еду – это является признаком дурного тона. Надо съесть столько, сколько у тебя есть в данный момент в тарелке. И идет это образование с детства.

У нас ведь как? Если в школах, в садах нет каких-то программ, которые обучают детей правильно готовить, правильно есть, заниматься каким-то творчеством с едой, то мы впитываем информацию от кого? От родителей либо от общества страны, в которой мы живем. Поэтому, на мой взгляд, именно здесь нужно возвращаться к образовательной части в первую очередь, к программам. Конечно, благодаря государству и другим организациям ведется такая работа. И мы уже видим успехи.

Дмитрий Лысков: Кстати говоря, категорически поддержу. Александру Яковлевичу вопрос: а может быть, немножко по-другому поступить? Давайте обеспечим наших граждан нормальной и качественной пищей. А вот пища, которая с истекающим ли истекшим сроком годности… Ну, возьмем на вооружение хороший советский опыт. На моей Ташкентщине (а я вырос в Ташкенте) по утрам ходили специальные люди из колхозов и совхозов с огромными бадьями и собирали черствый хлеб, собирали недоеденную пищу и так далее. И это все шло на корм животным. Почему бы не перерабатывать? Вот я не понимаю, зачем обязательно людям-то раздавать.

Александр Калинин: Именно об этом и идет речь. Есть группы пищевых продуктов, которые можно продавать в магазинах по сниженным ценам для населения. Но подавляющее большинство… Я сказал о 50 миллионах тонн, которые даже превышают. Во-первых, вы даже не представляете, сколько у нас портится на предприятиях пищевой промышленности, если бы вы видели, и на хлебозаводах, и на кондитерских, и на молочных предприятиях, сколько чего выливается, вывозится на свалку. Но ведь это все может идти на свинофермы, на птицефабрики и так далее, для того чтобы кормить животных. И речь не идет о том, что кормить надо только людей заплесневелым хлебом. Об этом и речи не может быть.

И я поддерживаю своего коллегу, который сказал, что надо начинать с образовательных программ. Конечно! Нам надо формировать целую систему нового типа поведения потребителей, чтобы и родители, и дети в школах, и студенты понимали, о чем вообще идет речь, и бережливо относились к тому, что создано. Ведь представьте себе, сколько труда затрачено, чтобы получился батон хлеба и попал к нам на стол.

Дмитрий Лысков: Старого доброго нового поведения. Потому что мои бабушки, прошедшие Великую Отечественную войну, меня воспитывали в том духе, что недоедать нельзя, ну просто. Вот то, что положили в тарелку, нужно съесть – вне зависимости от того, хочется тебе или не хочется. Потому что это грешно – выбрасывать еду, ну, в том числе.

Александр Калинин: Совершенно верно.

Дмитрий Лысков: Ну, в том числе. У нас есть еще телефонные звонки…

Александр Калинин: Я хотел бы подчеркнуть, что вот эти 36 тысяч тонн, которые доложили победоносно нашему руководству, что они уничтожены, – это вообще ни по-христиански, ни по-мусульмански, ни по-иудейски. Никто этого не поймет, когда уничтожается пищевой продукт, который можно съесть.

Дмитрий Лысков: У нас на связи Татьяна из Санкт-Петербурга. Татьяна, добрый день. Слушаем вас.

Зритель: Добрый день. Я хожу, как говорится, за просрочкой уже несколько лет. Первое время очень хорошо было, очень много брала, помогала и родным, и близким этими продуктами. Сейчас невозможно ничего взять. Это уже примерно с Нового года. Они разрешили работникам магазинов, супермаркетов забирать себе. У них выстраиваются очереди. И, допустим, на улице те же охранники разбирают все себе. Что останется – они на помойку выбросят.

Тамара Шорникова: Татьяна, а где вы забирали, как вы говорите, просрочку? Что это были за продукты?

Зритель: «Перекресток», «Пятерочка», «Вкусвилл». Но «Вкусвилл» – забирают машины. В «Пятерочках» некоторых разбирают сами, и приезжает машина. И на рынке очень много продается просрочки, но хорошей просрочки, вот видела на трех рынках у нас: Апраксин двор, Удельная…

Дмитрий Лысков: А как вы определяете, хорошая просрочка или плохая?

Тамара Шорникова: Нет, а мне все-таки непонятно, как в торговых сетях, в том же «Перекрестке» и так далее. Там же достаточно жестко следят за тем, чтобы товар с истекшим сроком годности не оказался на прилавке. Как и у кого вы забирали?

Зритель: Нет, он не на прилавке. Они уже вывозят типа списанное, уже списанное вывозят, как говорится. Ну, вывозят просрочку на помойку. Допустим, они должны выкинуть. И там забирают уже себе свои люди. В «Пятерочке» они прямо себе забирают.

Дмитрий Лысков: То есть это целая схема такая обращения просрочки? Я так понимаю, она потом еще и на рынок через какие-то пути интересные попадают, правильно?

Зритель: Да, да, да.

Тамара Шорникова: А вы-то как в число своих людей попали, Татьяна?

Зритель: Вы знаете, я случайно увидела, что люди роются, извините меня, на помойке. Ну и подошла, посмотрела.

Дмитрий Лысков: Понятно. Спасибо вам за ваш рассказ. Это выглядит очень интересно, конечно.

Александр Калинин: Дмитрий, я абсолютно поддерживаю все, что сказала сейчас Татьяна. Она ничуть не позволила себе сорвать. У меня в доме живет охранник одной уважаемой торговой сети под названием «Азбука вкуса». Я должен сказать, что я с ним беседовал несколько раз. Он постоянно приносит то, где истек срок годности, всякие торты, пирожные и многие другие пищевые продукты. И рассказывает, что создана абсолютно параллельная схема в стране, когда торговые сети избавляются, а все это идет потом и на рынки, и соседям, и знакомым, и друзьям. То есть это параллельная система. Конечно, здесь должно быть законодательство, здесь должно быть вмешательство каких-то регулирующих органов.

Дмитрий Лысков: Я боюсь спросить: а если (не дай бог, конечно) кто-нибудь отравится, то кто будет отвечать?

Александр Калинин: В данном случае – никто.

Дмитрий Лысков: Ага!

Александр Калинин: А нам надо, чтобы был закон и были подзаконные акты соответствующие. У нас сейчас есть санитарные требования по срокам годности и службы наших товаров. Они прекрасно сделаны, грамотно. В каждом ГОСТе расписан обязательно срок годности. Как правило, в конце любого ГОСТа есть срок хранения и срок годности (а это разные вещи). Это понятно.

Нам нужно больше подзаконных актов, нам нужно законодательство. Я жду от депутатов, так сказать, этого закона, чтобы они перестали всякой ерундой заниматься, типа что звезды на Кремле надо поменять или чемоданчик у Байдена забрать, всякой ерундой, а вот этим занимались. Это очень серьезная вещь.

И я надеюсь, что уполномоченный президента Иванов Сергей Борисович, который курирует это направление, подаст жару – и в новом составе Государственной Думы, которую изберем в сентябре, одним из первых законов будет закон о порядке использования пищевых продуктов с истекшим сроком годности.

Ростислав Гурман: Хотелось бы добавить, короткий комментарий к уважаемому коллеге и Татьяне, которая звонила. На самом деле это проблема, которая была еще 20 лет назад, по поводу таких сертификатов, международных привозов. На мой взгляд, мы говорим о том, что в то время, в 90-е годы, были сложные времена в стране, и производители, которые помогали нам в трудную минуту, продавая нам свое оборудование и технологические процессы свои, привязывая к контрактам, чтобы мы у них покупали сырье. Конечно, вот эта динамика была.

И у нас одна из проблем, на мой взгляд, с которой сейчас мы успешно боремся… И такие примеры есть в Краснодарском крае, и в других регионах – Кавказ и другие республики. Все дело в том, что у нас есть проблема с семенным фондом своим собственным. А вот эти крупные международные корпорации нас привязывают, продают нам свои семена и заставляют покупать. То есть если мы захотим, чтобы была некая ротация, свое производство, сельское хозяйство, в этом есть сложности на самом деле.

Поэтому, с точки зрения сертификации, конечно, много сейчас продают, много стихийных продаж, «с колеса», фурами привозят. Вот это комплексная проблема. И уследить, сертифицировать всегда… Раньше помогали нам сети крупные, как Cash & Carry, METRO, вот эти крупные гиганты, которые… Всегда мы знали, если говорить про малый бизнес, про хореку, то всегда ты знаешь, что ты придешь и получишь сертификат для малого бизнеса. И любой контролирующий орган всегда знает, что если приобретен товар у надежных поставщиков, то вопросов по ритейлу, по продажам, по бизнесу не возникнет.

Но сейчас, конечно, разные моменты. И слава богу, что сейчас мы видим, особенно в 2020 году, вот эти все программы, которые помогают нам развивать своего внутреннего сельхозпроизводителя, помогают нашу продукцию выводить в рынки. И мы сами себя можем как бы обеспечить ключевыми продуктами питания мясной, молочной и хлебобулочной промышленности.

Дмитрий Лысков: Ростислав Валерьевич, спасибо.

У нас сейчас на связи, присоединяется к нам Артем Павлович Метелев, председатель совета Ассоциации волонтерских центров. Здравствуйте, Артем Павлович.

Артем Метелев: Добрый день.

Тамара Шорникова: Я думаю, можно как раз выяснить сейчас на конкретном примере, как осуществляется в стране вот эта идея фудшеринга, когда делятся едой крупные торговые сети.

Дмитрий Лысков: Я просто поясню, что Артем как раз, насколько я понимаю, занимается и продвигает идею фудшеринга в нашей стране, то есть раздачу… Вот сейчас поправляйте меня, если я ошибаюсь. Раздача малоимущим или нуждающимся продуктов с истекающим сроком годности. Правильно?

Артем Метелев: Да, с истекающим, но не истекшим. Это очень важно отметить. Ну и не только с истекающим. Причин очень много: может быть нетоварный вид, может быть какое-то новогоднее печенье, которое на Новый год не продалось, а его куда-то реализовать надо. И причин на самом деле очень много.

Как сегодня в России идет фудшеринг? Идет тяжело. И идет он в том числе, как сегодня говорили не раз, к сожалению, из-за неэффективного законодательства нашего, которое обязывает ритейл и производителей платить 20% НДС, в случае если они передают продукты питания на благотворительность нуждающимся семьям. Им проще уничтожить. Если они это уничтожают, то они компенсируют себе 20% цены. Таким образом, никто особо не заинтересован из крупных производителей передавать эту еду.

Вы говорили, что 7 тысяч. Ну, по последним данным – 9 тысяч тонн в год передается на фудшеринг из 17 миллионов. По экспертным оценкам, как коллеги говорили, минимум 10% можно спасти, минимум 10% – а это 1 миллион 700 тысяч тонн. Если мы это спасем, мы накормим всех бедных. А их у нас 20 миллионов. Почему это не делается? Это вопрос.

Тамара Шорникова: Артем, а как это на практике происходит? Вот торговые сети отвозят это в какие-то сортировочные центры? Кто проверяет, какие продукты – качественные/некачественные, есть ли там плесень или нет? Через сколько, действительно, через неделю или через 12 часов истекает срок годности? Кто следит за безопасностью? И как продукты в конечном счете попадают к людям?

Артем Метелев: Вариантов несколько. Например… На конкретном примере скажу. Волонтеры могут приехать. У нас есть Prime такой в Москве. То есть волонтеры приезжают в Prime, там раздельные камеры. То есть все необходимые нормы, с точки зрения охлаждения, хранения продуктов, соблюдаются некоммерческими организациями, которые это реализуют. Продавец передает волонтерам ту еду, которая осталась, потому что они завтра ее продавать уже не будут. Волонтеры в тот же вечер едут в семьи, в специальные точки. В таких «фудбанках», назовем это так, собираются семьи, приходят и забирают еду.

Или наоборот – крупные производители, типа Danone, отправляют целые фуры свои с едой до расфасовочных пунктов. Это тоже так называемые продовольственные банки, которые есть в 30 регионах нашей страны, где волонтеры сортируют эти продукты питания по пакетам нуждающимся семьям, исходя из их рациона.

Дмитрий Лысков: Артем, а сколько единомышленников у вас? Сколько людей, сколько человек занимаются непрерывно этой деятельностью?

Артем Метелев: Слава богу, людей достаточно. Ну, они всегда нужны. Но я вам должен сказать, что большинство волонтеров, например, «Фонда продовольствия РУСЬ» – это сами нуждающиеся семьи, это семьи, которые знают ценность еды, которые получают эту еду, например, после того, как они отработали смену. И это очень важно. Потому что на самом деле думать, живя в Москве, что у нас все в порядке, нельзя. Огромное количество людей, к сожалению, сегодня нуждаются в продуктах питания. И мы должны сделать все для того, чтобы те миллионы тонн, о которых мы сегодня говорим, попали в эти семьи.

Тамара Шорникова: Артем, и коротко еще: это все-таки какие продукты? Вряд ли это весь перечень на полке.

Артем Метелев: Нет, в основном это то, что хранится долгосрочно: фрукты, сахар, подсолнечное масло, газировки. Ну, какие-то такие вещи. Но в том числе, если мы говорим, например, про кафе, то там продаются готовые салатики, какие-то булочки, круассаны. Им еще жить минимум дней четыре-пять, но, по правилам Prime, они продают только свежее. Поэтому они все равно это выкинут.

Дмитрий Лысков: Артем, спасибо огромное за рассказ.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Дмитрий Лысков: К сожалению, связь оставляет желать лучшего.

Слушайте, но все равно я остаюсь при своем мнении. У меня все это вызывает серьезные сомнения, потому что те же самые салаты, о которых мы только что услышали…

Александр Калинин: Дмитрий…

Дмитрий Лысков: Сейчас, ну секундочку! Которые вроде бы живут еще дня четыре. Ну, я даже в магазине не покупаю, извините, салаты вечером, когда иду с работу, потому что я понимаю, что они там лежат целый день.

Тамара Шорникова: Я беру.

Александр Калинин: Дмитрий, вы меня опередили. Мы совершенно забываем сказать, что у нас есть громадная сеть ресторанов, кафе и кулинарий. Не далее как в июле прошлого года Национальный фонд защиты потребителей решил проверить качество полуфабрикатов, продающихся в торговых сетях, ресторанах и кулинариях города Москвы и Подмосковья. Проверили в семи крупнейших сетях, закупили и отдали в три лаборатории. Каждая лаборатория не знала о том, кто что делает. Понятно, да? Это независимая экспертиза.

Докладываю вам. Начиная с лаборатории биологической безопасности Института питания, который вы знаете, наверное, у вас были они в гостях, 83% получилось обсемененных полуфабрикатов.

Дмитрий Лысков: В общем, не годных к употреблению.

Александр Калинин: Когда вы сказали это, вы меня…

Дмитрий Лысков: Ну, просто, что называется, на слуху.

Александр Калинин: Это нельзя есть.

Дмитрий Лысков: О чем и речь.

Тамара Шорникова: Александр Яковлевич, это отдельный разговор о качестве продуктов. Качество не выдерживается в абсолютно свежих, свежайших, я бы сказала, продуктах. Это, мне кажется, отдельная большая тема.

Дмитрий Лысков: А что говорить о продуктах, которые полежали до вечера?

Ростислав Гурман: То, что вы сейчас обсудили, на самом деле так оно и есть, это так и происходит в кулинарии, в частных случаях. А если говорить комплексно по всей промышленности пищевой, то, конечно, здесь очень много работы предстоит еще сделать, потому как важной особенностью является репутация, марка, имиджевая составляющая бренда.

Если говорить про Европу, то там как бы контролирующие органы менее связаны с этим видом деятельности, потому как понимают точно: если, не дай бог, будут какие-то нарушения ГОСТа, технологического процесса или еще каких-то обстоятельств, то потребитель просто автоматически перестанет покупать данную продукцию. И они это прекрасно знают. Плюс еще их оштрафуют, и много будет предписаний – вплоть до того, что предприятие остановит свою деятельность.

А у нас здесь есть определенные особенности. Конечно, предписания и штрафы происходят, но мы видим, что спустя какое-то время предприятие продолжает свою деятельность, независимо от того, что были случаи, в Интернете описанные, что какие-то…

Дмитрий Лысков: Ну, опять же некачественные продукты.

У нас есть еще один телефонный звонок – Ольга из Московской области. Ольга, здравствуйте, вы в прямом эфире.

Зритель: Здравствуйте. Я живу в Подмосковье. И я абсолютно официально, по доверенности забираю продукты из нескольких «Пятерочек». Вот что творится в Москве, извините, я не могу, конечно, сказать. Но у нас тут, в Московской области, я беру скотине отходы. И что? Я беру кислые помидоры, огурцы, листья капусты, они очесывают кочаны. Женщина передо мной говорила, что на рынке торгуют. Мясного вообще ничего нет, хотя у меня расширенная доверенность, там все: рваные макароны, рваные крупы, все мясное. Они имеют право мне отдавать, у меня расширенная доверенность. И что? Они сами все там разбирают. Так что вы не волнуйтесь, все сытые, продавцы у нас в Подмосковье все сытые.

Тамара Шорникова: Ольга, а что за документ у вас такой хитрый – расширенная доверенность? Кто выдал?

Зритель: Они заключают какие-то договоры, и вот по «Пятерочкам» они берут скотине. Я под ветеринарным наблюдением, я скотину держу официально. И вот они как-то… А потом нам дают доверенность, и мы сами ездим по магазинам и берем эту просрочку. А на рынке торговать нечем.

Дмитрий Лысков: Ольга, это как раз то, о чем я и говорил. То есть на корм скотине прекрасно идут и отходы от овощей, те же самые капустные листья, и фрукты, утратившие товарный вид.

У нас есть еще один телефонный звонок – Марина.

Тамара Шорникова: Марина из Курганской области. Давайте послушаем. Марина, выключите, пожалуйста, телевизор, слушайте и говорите с нами через телефонную трубку.

Зритель: Хорошо, хорошо.

Тамара Шорникова: Так, ваше мнение или вопрос.

Зритель: Ну, у меня есть предложение. Допустим, к концу рабочего дня не дожидаться суперпросроченного продукта, а за сутки, за двое выставлять. И люди по усмотрению собственному… Согласитесь, много кто нуждается. Вот у нас в Курганской области это вообще, наверное, очень бы пошло, у нас тут половина людей недоедает.

Тамара Шорникова: Да, понятно.

Дмитрий Лысков: Марина, скажите, пожалуйста, а неужели у вас в магазинах нет такой практики, чтобы на продукты со сроком годности, который уже приближается к концу, там шла скидка, например?

Зритель: Вы знаете, это все очень хитро. Допустим, стоит молоко – 50 рублей. Им нужно его продать срочно. Они ставят 60, перечеркивают – и 47 рублей.

Тамара Шорникова: Да-да-да.

Зритель: А молоко уже почти просроченное. Понимаете? Тут проблема знаете какая? Проблема в менеджменте и маркетинге вот этих сетевых магазинов. Ведь согласитесь, на базаре ни одна бабушка, которая торгует молоком, сметаной, мясом, она же ведь ничего не выкидывает на помойку, потому что у нее…

Дмитрий Лысков: Конечно, она все сбывает. Ей удобнее так сделать.

Зритель: Она никогда не позволит себе это сделать. Ни один фермер себе этого не позволит сделать. А сетевые магазины экономят на персонале. То есть следить за товаром, выкладывать товар вовремя, убирать вовремя, смотреть за холодильниками, за всем – это же нужно людей содержать, согласитесь, а это же дополнительные затраты. Правильно? Они на всем экономят, людям платят мало. Поэтому так и происходит, что выкидывают все.

А вообще идея Артема… не то что идея Артема, а и согласна с ведущим о том, что надо вспоминать, напоминать о блокадном Ленинграде, о том, что это грех – еду выкидывать. Этот Артем выступал, молодой парень, о том, что фудшеринг нужно развивать. Я полностью со всеми согласна, кто выступал.

Тамара Шорникова: Да, Марина, спасибо вам за ваше мнение.

Ростислав Гурман: Тамара, я хотел дополнить по поводу Ольги, которая звонила. Очень хороший вопрос – ну как сказать? – момент она поднимает. Законодательная часть по утилизации продуктов питания, которые подходят к истекшим срокам годности. На самом деле, видимо, она просто не знает о том, что утилизировать официальным путем, если даже для скота, если испортилась продукция, хлеб либо другая продукция, – это достаточно долгий путь и достаточно затратный. Поэтому многие утилизируют это без этого шага, а сразу кормят скотину испорченными продуктами питания или около того.

И вторая ситуация. Конечно, законодательно… Это хорошее направление, это надо развивать, но только не в частных случаях, а по всей стране, чтобы каждый брал на себя ответственность, ту или иную нишу, которая будет отвечать за свою продукцию, как в советское время.

Дмитрий Лысков: Есть еще один крайне важный аспект, который я обязательно хотел бы затронуть. Важное направление, не спорю. Хорошо, мы согласились, что можно некоторые продукты питания, которые действительно не заплесневелые, которые сохранили свои свойства. Тушенка та же самая, я не знаю, упакованная. Главное, чтобы она была нормальная.

Но кто будет проверять? Какие лаборатории у нас вообще существуют? Это же, простите, деньги. А где брать деньги на такую экспертизу той массы продуктов, которая идет у нас сейчас на помойку? И как избежать, простите, ситуаций, когда человеку привезут йогурт с истекающим сроком годности, он откроет, а там плесень? Вот вам и помощь, помогли малоимущему! Наверное, он огромное спасибо скажет такому волонтеру. Александр Яковлевич, как быть-то?

Александр Калинин: Значит, надо, еще раз я говорю, подходить дифференцированно: что-то должно идти на корм скоту или птице, а что-то можно пустить в продажу.

Дмитрий Лысков: Нет, а лаборатории такие вообще есть?

Александр Калинин: Сейчас скажу вам. У нас есть такая организация – Росрезерв, закрома родины.

Дмитрий Лысков: Да-да-да, конечно.

Александр Калинин: Ну, когда-нибудь в закромах родины истекает же срок годности, например, молочных консервов или мясных консервов.

Дмитрий Лысков: И они идут в продажу обычно.

Александр Калинин: Они, естественно, дают в продажу. Вот эта модель – очень важная. И ее тоже надо не забыть и изучить при формировании законодательства. Так что надо дифференцированно.

Дмитрий Лысков: А лаборатории-то есть такие?

Александр Калинин: Лаборатории у нас есть, их очень много, которые аккредитованы в Росаккредитации (есть такая организация у нас специальная), они аккредитованы в той или иной области использования пищевых продуктов. Проблему здесь нет.

Тамара Шорникова: А насколько это дорогостоящая процедура при таких масштабах? Потянут ли это благотворители или сетевики, которых мы хотим от налогов освободить?

Александр Калинин: Тамара, у нас таких лабораторий не десять, а тысячи.

Дмитрий Лысков: Но масштабы-то тоже миллионные!

Александр Калинин: В лабораториях работают люди…

Дмитрий Лысков: …которые хотят получать зарплату. Это логично.

Александр Калинин: …которые хотят получать зарплату, кормить свои семьи и где-то брать эти деньги. Вот законодательство должно ответить и на этот вопрос, потому что это уже должен быть госзаказ.

Дмитрий Лысков: Я знаю, Ростислав Валерьевич! Нужно в стоимость продуктов питания ввести утилизационный сбор.

Ростислав Гурман: Это один из вариантов. А у меня есть другое предложение.

Дмитрий Лысков: И все сразу подорожает в магазинах – и все будут счастливы!

Александр Калинин: Ни в коем случае!

Дмитрий Лысков: Зато мы накормим малоимущих, слушайте.

Ростислав Гурман: Вы знаете, я верю в какой-то тандем с участием государства и разных некоммерческих и общественных организаций, в том числе на лабораторном уровне, когда с помощью дотаций либо с помощью финансирования не будет это накладываться на потребителя или на производителя, а именно с помощью льгот. И мы сможем вместе проверять ответственно перед тем, как дарить, продукцию, которая испортилась либо около того. Мы можем внимательно проверить ее уровень качества, чтобы не было последствий по здоровью.

Дмитрий Лысков: К сожалению, к сожалению, мы вываливаемся уже из прямого эфира.

Тамара Шорникова: Да, спасибо.

Дмитрий Лысков: Я не могу, к сожалению… Огромное спасибо за эти мнения. Тема безумно важная! Ну а мы продолжим…

Тамара Шорникова: Через несколько минут будем говорить о «Дальневосточном» и «Арктическом гектарах».

Почему мы живём так расточительно?