Евгений Ямбург: До тех пор пока чиновник будет единственным игроком на поле оценки квалификации учителя, унижение неизбежно

Гости
Евгений Ямбург
заслуженный учитель России, директор Центра образования № 109 города Москвы

Оксана Галькевич: Как мы уже говорили, на этой неделе мы ежедневно приглашаем в нашу студию, в студию программы "Отражение", разных специалистов из совершенно разных областей. Обсуждаем с ними те события, которые именно им кажутся важными за последнее время. Вот сейчас представим нашего гостя. В студии программы "Отражение" Евгений Александрович Ямбург, доктор педагогических наук, академик, директор московской школы 109. Здравствуйте, Евгений Александрович.

Евгений Ямбург: Добрый день.

Петр Кузнецов: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Мы должны обратиться к нашим телезрителям, еще раз напомнить о том, что мы предельно интерактивны. Друзья, если у вас есть какие-то вопросы к нашему гостю, если вы хотите поделиться своим мнением, пожалуйста, пишите на наш СМС-портал или звоните нам в прямой эфир.

Евгений Александрович, вы, наверное, тоже видели эту информацию. Соцопросы, какие-то статистические данные фиксируют тревожную тенденцию: доля учителей, которые довольны условиями своей работы, в 2016-2017 году сократилась с 42% до 22%. Это весьма существенное снижение.

Евгений Ямбург: Да. Меня это очень тревожит. Пожалуй, для меня это самая серьезная новость, которая вместе с тем удивления у меня не вызывает. Я понимаю, почему это происходит.

Петр Кузнецов: То есть это действительно происходит, да? Мы, как правило, когда говорим о какой-то статистике, мы, например, в "Отражении" проверяем это реальными цифрами. По вашим ощущениям, по вашим наблюдениям, действительно это происходит?

Евгений Ямбург: Да, действительно происходит. И я понимаю, с чем это связано.

Оксана Галькевич: Здесь очень важна формулировка. Недовольны условиями своей работы или, может быть, работой?

Евгений Ямбург: Это, конечно, комплексный вопрос. И здесь можно говорить и об экономическом положении, потому что оно очень разное в регионах. Скажем, в Москве, в Санкт-Петербурге. Есть регионы, где до сих пор еще отпускные не выплатили. Это одна сторона дела.

Но я вам должен сказать, будучи в профессии больше 40 лет, что возможность самореализации, возможность творчества человека греет не меньше, чем заработная плата. И как только усиливаются методы и функции контроля над учителем, связанные с недоверием к учителю, вот тут начинается, конечно, депрессия довольно серьезная. А эта тенденция наблюдается.

Причем, я могу понять, что происходит по той простой причине… Возьмем средства массовой информации. Мы периодически читаем о том, что какая-то учительница заклеила рот ребенку, чтобы он не мешал. В общем, много таких вещей, связанных с психологическим и прочим насилием над детьми. На мой взгляд, это связано, конечно, с низкой квалификацией учителя, потому что очень сложный стал контингент. Сегодня в одном классе может сидеть ребенок с имплантом, ребенок с синдромом дефицита внимания и гиперактивности, ребенок на коляске. И никто учителя нормально не учил с этим работать. Вот отсюда возникла необходимость создания новых профессиональных стандартов.

Но самый простой способ, бюрократический – устроить учителям такое ЕГЭ, контролировать их и так далее. Я не против контроля. Но когда эта функция гиперболизируется, если нет доверия, понимаете, даже самый тяжелый труд… А, кстати говоря, это действительно многогранный, тяжелейший труд. И Братья Стругацкие не зря в своих романах на лестнице профессий на самую высшую ступень ставили учителя.

Но самый тяжелый труд дает удовлетворение, когда не уничтожается творчество, когда нет совершенно дурной стандартизации. А это происходит сегодня.

Оксана Галькевич: Евгений Александрович, а время и силы у нашего учителя есть на какое-то творчество? Я помню, читала про финскую школу. Учитель там находится полдня в школе. И это обязательно и строго. Потому как вторую половину дня учитель как раз посвящаем тому самому творчеству – подготовке к работе, повышению квалификации.

Евгений Ямбург: Мне очень нравится, вы вспомнили финскую модель образования. А я бы ее сравнил с американской. Вот там очень жесткий контроль. Хотя в разных штатах, конечно, по-разному, такая республиканская позиция. "Вы предоставляете услугу…". А мы тоже все время говорим об услугах, что довольно унизительно, и контролируем… и так далее. Не очень хороший результат среднего образования. Не путайте с высшим, где мозги стекаются со всего мира. И небольшая Финляндия… Когда-то мне министр информатизации сказала: "Вы знаете, мы маленькая страна и бедная… Мы должны быть умной страной". И что там происходит? Там само профессиональное сообщество вырабатывает те кейсы, с помощью которых оценивается учитель. И поэтому есть доверие и к стандартам, и к методам контроля учителя. И они идут вперед.

То есть отсутствие доверия несовместимо с творчеством и высоким престижем. Есть такие учителя в России? Да, конечно, есть. Я счастлив, потому что я много езжу. И я вижу достаточно молодых людей, очень интересных, современных, доброжелательных. И они, конечно, очень расстраиваются, когда их занимают дурной работой, отсиживанием в школе. Потому что сегодня можно работать и в дистанте, сегодня можно общаться с учениками и через планшеты и так далее.

Оксана Галькевич: Вот вы говорите о дурной работе, просиживании в школе. У нас сообщение из Татарстана. Я отложила его специально. Потому что в самом начале нашего эфира вопрос Ямбургу: "Почему директор школы заставляет учителя делать непрофильную работу? В том числе косить траву, разбивать газоны, пилить, таскать что-то. Законно ли это? Марат. Казань, Татарстан".

Евгений Ямбург: Я в Татарстане не так давно был. И там есть совершенно блистательные школы. Вообще школа ведь как театр: очень много зависит от директора школы. И очень много… Там они пытаются модели сингапурские внедрять, и прочие, прочие, прочие. Я не могу прямо ответить на этот вопрос по одной простой причине. Вот я, скажем, учитель истории. Но я классный руководитель. И никто не отменял обслуживающий труд. Если я со своим классом… Не я лично выхожу косить, как одинокая гармонь. Если ребята мне верят, мы пошли, мы живем здесь, в этой атмосфере, я не считаю, что это не моя работа как классного руководителя. А я знаю другой регион, где учителей заставляют чуть ли не жвачки отдирать от плитки в этом городе-герое. Вот это, конечно, худо. То есть использование этой силы.

Поэтому в данной ситуации, конечно, я не могу отделить… Понимаете, есть творчество – создание проектов, всевозможные великолепные исследовательские работы детей. А есть черновая работа. И то, и другое нужно. Человек не живет в вакууме.

Оксана Галькевич: Евгений Александрович, вы нам за кадром говорили о том, что 25 августа будет большое очень важное событие.

Евгений Ямбург: Вы знаете, я его очень жду. Сейчас создается такая Ассоциация педагогов XXI века. В чем задача этой ассоциации? Во-первых, внедрение профессионального стандарта. Во-вторых, внедрение этой национальной системы роста учителя. Учителя должны расти. В связи с этим много сплетен идет: о том, что отменят квалификации, категории, отменят звания. Я ответственно заявляю: никто ничего этого не собирается отменять. Более того, в прошлом году на педагогическом совете с премьер-министром Медведевым мы договорились, что ни одна льгота учителя, пенсия по выслуге не должна быть отменена. Но звания – это звания. Люди их получают, кстати, довольно поздно. Уже как итог своей жизни.

Оксана Галькевич: Как водится у нас.

Евгений Ямбург: Меня интересует. Те ребята, в которых я влюблен – это 25-30 лет, которые современные, очень интересно развиваются вперед. Вот там вводятся должности. Просто учитель, старший учитель, ведущий учитель, со своими функциональными обязанностями, которые включают многие вещи, которых раньше не было. То есть, скажем, создание индивидуальных программ для детей, которые имеют трудности в развитии. Потому что надо работать с каждым ребенком. Инклюзия… Здесь от слов надо переходить к делу.

Но дело не только в этом. Самая тонкая вещь – это оценка квалификации учителя. Вот в Финляндии оценивает профессиональное сообщество. До тех пор, пока чиновник будет единственным игроком на этом поле, унижение неизбежно. И задача наша – на деле реализовать принцип государственно-общественного соуправления. И в это сообщество мы открыты. Это целый пул. Вошло сообщество российских учителей химии, истории. Виднее профессионалам оценивать. Это не только ЕГЭ по предмету. Тут еще такие нужны психолого-педагогические компетенции, умение подойти к ребенку. Сразу это не будет. Но мы договорились, что внедрение нельзя начинать с сентября, как пугают людей. Нужно это апробировать, опять через профессиональные сообщества, нужно хотя бы до 2019 года получить рекламации. Мы тоже бога за горло не взяли, мы во многом можем ошибаться. И постепенно гармонично все это внедрять.

Петр Кузнецов: Программа по привлечению молодых специалистов в профессию. Даже судя по названию этого проекта, я думаю, что такие вопросы сейчас будут. Предполагает ли она увеличение зарплат педагогам?

Евгений Ямбург: Вот это сейчас обсуждается на самом высоком уровне. Есть поручение президента, есть желание министра (мы общались на эту тему) сделать так, чтобы молодые люди органично входили в профессию и были защищены.

И, более того, есть очень интересный опыт. Кстати, нижегородский опыт и так далее. И долго рассказывать, как это все происходит. Но если говорить конспективно, потому что подробно долго рассказывать… в чем это заключается? Вот окончил молодой специалист высшее учебное заведение. Заключает с ним контракт. И территория фактически платит ему стипендию, приличную – где-то до 10 000, иногда до 30 000 – в течение первых трех лет, пока он не приобретет необходимый… И это закрепляет.

Я знаю, что в Нижегородской области, особенно в сельских школах, просто губернатор выделял машины, молодым семьям жилье, для того чтобы закрепить. Это правильная позиция. Потому что, знаете, меняется время – меняется и мир. И какой бы ни был опытный старый Ямбург, Иванов, Петров, Сидоров, конечно, сегодняшние дети хотят видеть молодого, "прикольного" учителя. А особенно это важно знаете где? Я веду еще одну программу – открытие школ при клиниках, где тяжелые дети, с онкологическими заболеваниями и так далее. Не очень мне нужна там плачущая бабушка у постели больного. Они должны быть красивые, внушать оптимизм этим детям, поднимать дух. И, кстати говоря, программа идет, они сегодня сдают ЕГЭ на общих основаниях, поступают в вузы. А там ведь выгорание страшное, эмпатия тяжелейшая. Вы вошли в этот бокс заниматься, а на следующий табличка не висит – ребенок умер. Это какие надо внутренние силы… Для этого нужна молодость, настроенность, профессионализм. И такие люди есть. И сегодня я счастлив, потому что мы открыли такие школы в Хабаровске, в Калининграде, в Воронеже. Сейчас будем в Ленинградской области, в Орле. И люди идут на это. Им это интересно, потому что, помимо прочего, это творческая работа.

Петр Кузнецов: Два сообщения можно? Брянская область пишет, что чтобы знать, чему учить, надо иметь проект будущего страны. Согласны ли вы с этим? И тут же из Костромской области человек призывает будущее искать в прошлом. Он пишет: "Хватит издеваться над учителями, учениками, родителями. Верните советское образование".

Оксана Галькевич: Это, кстати, о консервативности…

Евгений Ямбург: Я никак не могу являться рабом прошлого и рабом будущего. Я сейчас объясню свою позицию. Поверьте, я больше 40 лет в профессии. И я достаточно поработал в советской школе. Камень я в него не кину. Там были многие положительные вещи, которые мы потом забыли, сейчас восстанавливаем. Еще раз говорю – камень не кину. Но это иллюзия, что там все было прекрасно. И мир настолько сейчас меняется. Я приведу очень простой пример. Сегодня в новых профессиональных стандартах, многие из которых не понимают, помимо задачи дать предметные знания, есть задача, чтобы дети овладели метапредметными умениями и навыками, чтобы они овладели общеучебными умениями и навыками, и так далее. Это требует других компетенций. Обработка информации, умение работать в команде и проектная деятельность. Ну, не было этого в советской школе. А, потом, давайте не забывать и не врать друг другу: в институты там шли не более 12-15%. В старшие классы шли нацеленные дети. Большинство шло в профтехучилища. Не потому что кто-то гнал, а потому что для того, чтобы заработать деньги, особенно в деревнях, надо было сразу приобрести профессию. Она тоже была селективной, советская школа. Но ведь раньше и вода была мокрее. Мы ее идеализируем.

Оксана Галькевич: И трава зеленее

Евгений Ямбург: Да. И мы молоды были.

Оксана Галькевич: Там телезрители пишут. Я так понимаю, что со знанием дела, возможно, ваши коллеги. Например, из Костромской области пишут, что очень велик штат чиновников от образования. "Сократить бы штат РАНО, ОБЛАНО в три раза", - Герман нам написал. Действительно пресс велик, и людей еще много, которые этот пресс дожимают.

Евгений Ямбург: Да. Понимаете, удивительная вещь. Нам многие вещи не идут впрок. Во всем мире электронный документооборот освободил людей и дал возможность работать в дистанте. Кстати, и сегодня с тем же учителем я могу, подписывая договор, договориться, что часть времени… Мне не нужен учитель, который сидит с утра и до поздней ночи в школе. Мне нужен учитель, который может пойти в библиотеку, работать с документами, иначе он не будет передавать дух науки, и так далее. Но у нас зачастую в некоторых регионах чиновники стали рабами документооборота.

Петр Кузнецов: О чем как раз пишет Нижегородская область: "Я молодой специалист. Люблю свою работу. Хорошу лажу с детьми. Но просто убивает бумажная волокита. За классные часы, за волонтерство, за работу с родителями, за летнюю практику, за лагерь и так далее – за все нужны отчеты".

Евгений Ямбург: Вот это такая беда. Тем более это нигде не прописано никаким законодательством. То есть вот эта бюрократическая система начинает сама работать на себя. Но тут есть одна тонкость. Ведь функция контроля так гиперболизирована, потому что введена была диференцированная заработная плата. И разговор с фининспектором о поэзии довольно сложен. Если вы какие-то баллы начисляете, нужно доказать, что не потому что я люблю Марьванну, а Петра Петровича ненавижу. Поэтому здесь вырастает эта формальная сторона. Дальше начинают подсчитывать рейтинги школ и многие другие вещи. Это, конечно, угнетает.

Тем более молодому специалисту, которому столько надо еще прочитать, походить к коллегам-мастерам на уроки и так далее. Это безусловный бич.

И, вы знаете, самое интересное, поверьте… Я ведь общаюсь и с коллегией министерства. Сколько бы ни писал специальных писем министр образования предыдущий и новый о том, что недопустимо перегружать отчетами, но это глас вопиющего в пустыне. Потому что управление в значительной степени децентрализовано. И вопрос аттестации учителей – это не вопрос федерации. Это вопрос региона. Это их полномочия. Поэтому когда я вижу, что в одних регионах сдается портфолио килограмм 50, которое некогда читать, а в другом бедолага-учитель отвечает на 500 вопросов компьютеру, конечно, это извращение. Но здесь надо наводить порядок. И в этой ситуации, поверьте, я выступаю за профессиональную централизацию управления. Потому что это же зависит от того, кто батька в этом регионе и какой дискурс он задает.

Оксана Галькевич: И есть определенная инерция все-таки процесса.

Евгений Ямбург: Конечно.

Оксана Галькевич: И, опять же, образ будущего. Это то, про что спрашивают наши зрители.

Евгений Ямбург: Про образ будущего я вам хочу сказать. Это самая тонкая задача. Я не беру на себя смелость. Хотя у меня сейчас выходит довольно жесткая книжка. Скоро она выйдет, в конце августа. Она будет называться "Беспощадный учитель. Педагогика нон-фикшн". Это "XXI век". Я глубоко убежден, что жизнь не будет проще. Она будет намного сложнее. И ресурсы планеты исчерпаны. Я боюсь, что будущие войны будут за воду. И многие конфликты не погаснут. И многие сегодняшние проблемы мы передаем детям и внукам. Значит, для решения этих проблем понадобится когнитивно сложный человек, умеющий брать на себя ответственность, а, с другой стороны, способный к аскезе, к самоограничениям. Если говорить в общих словах, это рост свободы и ответственности личности. Раб не может решить ни одну проблему. Он боится взять на себя ответственность. Поэтому расширение пространства внутренней свободы будущего гражданина и сегодняшнего – это, во всяком случае, мой образ будущего. А иначе нас ждут печальные события.

Поэтому в этом смысле я не могу согласиться с многими чиновники от культуры, которые говорят: "Урок истории не имеет дискуссии". Как это не имеет дискуссии? Именно методы дискуссии, именно самые сложные и тяжелые вопросы, от которых нельзя уворачиваться, надо откровенно обсуждать с детьми. Иначе они будут выходить на площади рано или поздно и громить все вокруг себя.

Петр Кузнецов: Давайте послушаем Новокузнецк. Дозвонился Валентин. Его мысли, вопросы.

Зритель: Алло, здравствуйте. Я быстренько вам скажу комплимент. Вы меня, ведущие, убиваете. Я поражаюсь вам. Разные темы – и вы всегда в теме. И ведете интересно. Ну, это так.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Зритель: Я что хотел сказать? Я давно ждал такую передачу про учителей. Меня сильно убивает, когда показывают, как дети учителей избивают, родители избивают учителей. При этом для нашего возраста (я пенсионер) учитель и врач – это что-то такое святое. А тут такое творится.

И вот в тему теперь дальше. У меня мама в 1939 году закончила Переяславское педучилище. Это район Новая Кахолка, Херсонская область, Украина.  Она попала в деревню по распределению, наверное. Я не знаю, как. Меня тогда не было. Но мне это проверенные источники рассказывали. Моей бабушке говорили соседки: "Тебе хорошо, у тебя богатая невестка". А эта невестка, на минуточку, была сиротой. Вы прикиньте, как оно было тогда. Когда мама отработала, она в 1980 году ушла на пенсию, очень долго работала, у нее пенсия была 120. А пенсия максимальная для гражданских была в то время 120 рублей. То есть просто вот отношение к учителям. И труд адский. Я изнутри знаю эту тему.

Каждый вечер план на завтра, дневники на завтра, план работы и так далее. Это что-то было жуткое. Потом тетради обязательно проверить. И я вам скажу… Были проверяющие с района. Но как-то было все по-человечески. Это не то, что сейчас. "Вот, замучили проверками". И тогда, наверное, это было. Но, вы знаете, как-то…

Оксана Галькевич: Спасибо.

Петр Кузнецов: Спасибо, Валентин, Новокузнецк.

Евгений Ямбург: Вам огромное спасибо. Мне настолько понятно, что вы говорите. Потому что я внук учительницы, сын учительницы, муж учительницы и отец учительницы. А моя мама после войны работала в деревне под Харьковом учителем. Я вам должен сказать, что, во-первых, с тех пор, конечно, очень многое изменилось. Учитель был единственным источником информации. И за 10 метров местные жители снимали перед ним кепку и так далее. Сегодня, увы, мы объективно не являемся…

Оксана Галькевич: Почему увы? Это жизнь такая.

Евгений Ямбург: Я Валентину говорю "увы". И в этом смысле такого пиетета быть не может. Очень много разных источников информации – телевидение, интернет и так далее. Это первое.

Во-вторых, тогда тоже была работа тяжелая. Я помню, что моя мама чуть не была снята с работы. Она в плане воспитательной работы поставила проверку на педикулез (то есть на вшей) в день рождения Сталина. Чуть не полетела с работы. Проверяли идеологически так, что мало не покажется на самом деле.

Вторая сторона. Да, по отношению к всему остальному населению…. И моя мама, которая учительница русского языка, к сожалению, умерла уже, 120 рублей была приличная пенсия. Сегодня на эту учительскую пенсию по сравнению с этими ценами прожить нельзя. Это очень серьезная проблема. Согласен.

И наконец третье, последнее. Вот такая бинарная позиция, когда в средствах массовой информации учитель либо злодей, либо жертва. Либо он издевается над детьми. И это драматургия такая, это показывают. Либо его гоняют с палкой по классу. Надо понимать, что средствам массовой информации нужна драматургия. Я всегда очень хорошо отношусь к жизни, и сейчас работаю с детьми. Нормальные дети, без эксцессов не очень нужны средствам массовой информации. Они не создают этого…

Оксана Галькевич: Драмы нет.

Евгений Ямбург: Драмы нет. Поверьте, их немного. А вот тут я скажу. Вы, наверное, на меня обидитесь. Вот поверьте мне: если учительницу гоняют по классу, особенно в музыкальном лицее (я это видел год назад), значит, она сама виновата. По той простой причине, что учитель, который не обладает харизмой, не умеет себя поставить, выглядит жалко перед современными тинейджерами, значит, надо все-таки уходить из профессии.

Петр Кузнецов: То есть это даже дело не в отсутствии каких-то знаний…

Евгений Ямбург: А это все вместе. Понимаете? В этом смысле это же профессия еще и артистическая на самом деле. И отсутствие знаний, конечно.

Петр Кузнецов: Вы имеете в виду именно музпедагог, или вообще?

Евгений Ямбург: По-моему, учительницу физкультуры гоняли. Это неважно. Или какой-то прапорщик, который избивает…

Петр Кузнецов: Я имею в виду, что математик тоже должен обладать…

Евгений Ямбург: Конечно. Еще больше других. Потому что я не стал математиком. Но мне повезло с коллегами. Много лет уже. Марк Баскин такой. Я у него учился. Он входил – и все девушки были влюблены в математику, потому что любовь к предмету начинается с любви к учителю, понимаете? Он может обладать остроумием…

Петр Кузнецов: Любовь к учителю может отвлекать.

Евгений Ямбург: Вы знаете, всяко бывает. И в этой ситуации я вам хочу сказать, что обаяние учителя, умение пошутить, чувство юмора. А если ты зверски серьезен…

Петр Кузнецов: То и отношение зверское будет. Ряд вопросов про ЕГЭ. "Как вы относитесь, действительно ли это проблема современного образования. И касается ли ваша программа этого вопроса?".

Евгений Ямбург: Я вам должен сказать, что когда это только возникало, не было большего противника ЕГЭ, чем я. Я объясню, почему. Потому что это все делалось на коленке, очень быстро. И я как гуманитарный человек, когда я видел блок этих тестов "Угадайка". Например, лет 10 назад был такой вопрос: "Любил ли Онегин Татьяну?". Там было три ответа: "да, любил", "нет, не любил", "когда как". Правильный был "когда как".

Петр Кузнецов: Серьезно? Это реально?

Евгений Ямбург: Это не анекдот. Меня это, конечно, бесило.

Петр Кузнецов: Это в первый год?

Евгений Ямбург: Ну, не первый, а, может быть, второй или третий. Потому что он до Москвы докатился поздно. Москва сопротивлялась. Сначала было в регионах. Но постепенно, во-первых, он стал очеловечиваться. И вот эта угадайка уже была снята. Во-вторых, все-таки, поверьте, для меня провинция – не территориальное понятие, и в центральных городах могут деревенские школы, а в Новониколаевском районе (Волгоградская область) я вижу блестящих учителей, прекрасных ребят. Возможность этого социального лифта и возможность поступления в центральные вузы – это огромное достижение ЕГЭ.

Второй момент. Там были колоссальные нарушения, приписки и так далее. А что вы хотели? Ведь это была огромная борьба предыдущего министра и нашего Общественного совета, потому что в показателях работы губернаторов был "уровень сдачи ЕГЭ". Ну, кто же будет подводить своего губернатора? Поэтому началось социалистическое соревнование между территориями за процент сдачи.

Стоило все-таки отменить этот показатель. И эта процедура стала честная: пусть под контролем, пусть под этими камерами, но сегодня это процедура прозрачная. Может быть, прозрачнее, чем даже наши выборы. И дай бог здоровья. И врать не надо нигде.

В чем есть проблема? Вы понимаете, безусловно, если во главу угла поставлена дрессура к ЕГЭ, то тогда, конечно, многие фундаментальные вещи уйдут. Уйдет проектная деятельность, творчество и так далее. И значительная часть школ в разных регионах на это настроены. Но еще больше настроены родители. Вот, кто заводит детей. "Ты не сдашь, ты не поступишь" – и начинается эта гонка. Перегрузки есть, безусловно.

И, поверьте, никакой Рособрнадзор не дает команды раздевать детей до белья (а я знаю случаи в регионах) и проверять, есть ли гаджеты. Поэтому, зная нашу медвежью хватку, стремление отрапортовать, здесь не все еще в порядке. Но тенденция в общем правильная. Теперь в гуманитарных предметах предварительно введено сочинение. Это правильно.

История – дело не только в датах. Там есть, например, про картину эпохи. То есть дети должны, описывая картину эпохи, понимать, что мушкетеры и Алексей Михайлович Тишайший – это современники. Списать уже не так просто. То есть он будет модернизироваться. Введена устная часть (аудирование) по английскому языку. То есть процесс тут идет. Но формы получает разные: в зависимости от такта, ума и ретивности местных администраторов.

Оксана Галькевич: Тула спрашивает: "Считаете ли вы правильным созданием модельных центров в системе дополнительного образования?"

Евгений Ямбург: Для термина "дополнительное образование" не существует. Я не понимаю, что такое дополнительное образование. Для меня это сообщающиеся сосуды. В той школе, которой я руковожу, сейчас много таких центров, туда интегрированы и кузнечное дело, и гончарное производство, и клуб путешественников и так далее. Я сейчас поясню свою мысль.

Дело в том, что иногда родители по старинке очень жестко обращаются с детьми: "Вот ты получил двойку по математике – на хор не пойдешь". Причем тут хор? Не пойдет на хор – пойдет пить водку или колоться в подъезд. И иногда усилия одного кружковода стоят больше, чем всего педагогического коллектива. Потому что там дети голосуют ногами. Это работа в психологической сфере клуба. Вы знаете, многие конструкторы, великие артисты от Шмыги до… Они прошли через эти кружки, через эту систему дополнительного образования. И в этой ситуации я отдаю себе отчет, что в каждой школе (я просто очень давно работаю, я 41 год в одной школе) таких условий не создашь. Поэтому иметь какие-то модельные центры дополнительного образования, на мой взгляд, это благо. И даже любя свою школу, я понимаю: я тоже не могу всего дать детям. И по субботам в Москве существует замечательная история под названием "университетские субботы", где лаборатории открывают свои стены, и увлеченные дети могут пойти заниматься робототехникой и так далее, и тому подобное. Нельзя все свести в одну коробку своей собственной школы. Чем меньше город (Тула – не маленький город, я недавно там был)… Но все-таки это уже современные дети. Они имеют право на выбор. Я говорю о вариативности образования. Потому что так формируется личностный рост человека, так формируются его интересы. И, кстати о ЕГЭ. Посмотрите, оно же становится дифференцировано. Вот вы журналисты. Ну, зачем вам глубинная специализированная математика? Есть базовая – пожалуйста. Но если вы идете в Физтех или в МГУ на Мехмат, будьте любезны сдать математику профильную. Потому что Богу – Богово, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

Оксана Галькевич: Вот уж, Евгений Александрович, спорить даже не будем.

Петр Кузнецов: Еще раз. Значит, 25 августа будет только первый этап обсуждения изменений…

Евгений Ямбург: Нет. 25 августа эта самая Ассоциация "Педагог XXI века" в РИА Новости, в присутствии и министра, и представителей профессионального сообщества докладывает, что сделано по разработке профстандарта, национальной системы учительского роста. И начинается широчайшее обсуждение. Но, говоря откровенно, на 23 территориях это уже проверяют. И мы призываем, как писал Герцен - "зову живых", все живое включиться. Потому что легче всего критиковать власть. А нужно конструктивное коммуницирование с властями. Там многое надо менять – в законодательстве… И здесь мы с профсоюзами обговариваем. Быстрые результаты в педагогике – всегда сказка. Это обман. Требуется процесс. Вот мы запускаем этот процесс.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Оксана Галькевич: Евгений Александрович, спасибо вам большое. Невероятно интересно было с вами. Но тема бесконечная. Вы приходите к нам, пожалуйста, еще. Мы будем вас обязательно приглашать. Уважаемые друзья, мы продолжаем. Программа "Отражение". В студии у нас только что был Евгений Александрович Ямбург, доктор педагогических наук, академик, директор московской 109 школы. А мы на несколько минут прервемся. И впереди большая тема.